Текст книги "Одиссея последнего романтика"
Автор книги: Аполлон Григорьев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)
«Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном речи…» {221}
Хоть тихим блеском глаз, улыбкой, тоном речи
Вы мне напомнили одно из милых лиц
Из самых близких мне в гнуснейшей из столиц…
Но сходство не было так ярко с первой встречи…
Нет – я к вам бросился, заслыша первый звук
На языке родном раздавшийся нежданно…
Увы! речь женская доселе постоянно,
Как электричество, меня пробудит вдруг…
Мог ошибиться я… нередко так со мною
Бывало – и могло в сей раз законно быть…
Что я не облит был холодною водою,
Кого за то: судьбу иль вас благодарить?
6 декабря 1857
Флоренция
Интродукция к альбому Ольги Александровны {222}
(пока таковой еще не существовал)
В несуществующийальбом —
Заклятый враг готовых —
Пишу я – в нем, как и во всем,
Краев искатель новых.
Начав шутливо продолжать
Хандрою беспощадной,
Готов я правду вам сказать
Со злостию отрадной.
Желать ли мне, чтоб в нем всегда
Страницы чистыбыли…
Иль чтобы страсть, любовь, мечта
Их смело исчертили.
Две доли в жизни нам даны:
Тревоги страшной доля
И доля глупой тишины,
Покойная неволя.
Глупа одна, чтоб от души
Я написал желанье,
А про другую напиши —
Заслужишь нареканье!
И справедливое!.. Зачем
Extravagances [48] 48
экстравагантности (фр.).
[Закрыть]поэта?
Нет! Лучше буду глуп и нем,
Когда возможно это.
<Начало декабря 1857. Флоренция
Альбому в день его рождения {223}
Имею честь тебя, альбом,
Поздравить с днем рожденья!
Что ты не будешь дураком,
Не нужны уверенья.
Ума и чувства есть печать,
На многих очевидно…
Уму ж и чувству в жизни спать,
Поверь мне, очень стыдно.
Декабря 11. <1>857. <Флоренция>
«Когда пройдя, бывало, Гибеллину…» {224}
«Когда пройдя, бывало, Гибеллину
И выбравшись на площадь Триниту {225} ,
Дороги к вам свершу я половину {226}
И всё бодрей, и веселей иду.
Воображая важную картину,
Которую, наверное, найду;
Такую же, как и всегда и прежде,
А именно: тревожный дух в Надежде
Филипповне (сей первый дух забот —
Неутомливый дух самогрызенья),
А в Вас зато – отсутствие хлопот
И жажду важную движенья
(Что к Вам так удивительно идет
И на меня наводит умиленье).
Когда, бывало, этот мир, – с душой
Сроднившийся, в душе несешь с собой,
И, входя к Вам, он наяву предстанет,
То сердцу странника или скорей
Бездомного бродяги – как же станет
Отрадно и тепло… но, видно, сей
Прекрасный мир, как всякий мир, обманет.
Вы едете… Хоть глупо, но ей-ей…
По Вас мы псами очень безобразно
Завоем от хандры однообразной…
Известно Вам – завоем мы вдвоем,
В обоих нас развилось много дури…
Мы будем выть, поверьте, обо всем
И даже о нескладной «рассикуре»! {227}
1858. Февр<аля> 21. Firenze
Импровизации странствующего романтика
1. «Больная птичка запертая…» {228}
Больная птичка запертая,
В теплице сохнущий цветок,
Покорно вянешь ты, не зная,
Как ярок день и мир широк,
Как небо блещет, страсть пылает,
Как сладко жить с толпой порой,
Как грудь высоко подымает
Единство братское с толпой.
Своею робостию детской
Осуждена заглохнуть ты
В истертой жизни черни светской.
Гони же грешные мечты,
Не отдавайся тайным мукам,
Когда лукавый жизни дух
Тебе то образом, то звуком
Волнует грудь и дразнит слух!
Не отдавайся… С ним опасно,
Непозволительно шутить…
Он сам живет и учит жить
Полно, широко, вольно, страстно!
25 января 1858
2. «Твои движенья гибкие…» {229}
Твои движенья гибкие,
Твои кошачьи ласки,
То гневом, то улыбкою
Сверкающие глазки…
To лень в тебе небрежная,
То – прыг! поди лови!
И дышит речь мятежная
Всей жаждою любви.
Тревожная загадочность
И ледяная чинность,
То страсти лихорадочность,
То детская невинность,
То мягкий и ласкающий
Взгляд бархатных очей,
То холод ужасающий
Язвительных речей.
Любить тебя – мучение,
А не любить – так вдвое…
Капризное творение,
Я полон весь тобою.
Мятежная и странная —
Морская ты волна,
Но ты, моя желанная,
Ты киской создана.
И пусть под нежной лапкою
Кошачьи когти скрыты —
А всё ж тебя в охапку я
Схватил бы, хоть пищи ты…
Что хочешь, делай ты со мной,
Царапай лапкой больно,
У ног твоих я твой, я твой —
Ты киска – и довольно.
Готов я все мучения
Терпеть, как в стары годы,
От гибкого творения
Из кошачьей породы.
Пусть вечно когти разгляжу,
Лишь подойду я близко.
Я по тебе с ума схожу,
Прелестный друг мой – киска!
6 (18) февраля 1858
Citta dei Fiori
3. «Глубокий мрак, но из него возник…» {230}
Глубокий мрак, но из него возник
Твой девственный, болезненно-прозрачный
И дышащий глубокой тайной лик…
Глубокий мрак, и ты из бездны мрачной
Выходишь, как лучи зари, светла;
Но связью страшной, неразрывно-брачной
С тобой навеки сочеталась мгла…
Как будто он, сей бездны мрак ужасный,
Редеющий вкруг юного чела,
Тебя обвил своей любовью страстной,
Тебя в свои объятья заковал
И только раз по прихоти всевластной
Твой светлый образ миру показал,
Чтоб вновь потом в порыве исступленья
Пожрать воздушно-легкий идеал!
В тебе самой есть семя разрушенья —
Я за тебя дрожу, о призрак мой,
Прозрачное и юное виденье;
И страшен мне твой спутник, мрак немой;
О, как могла ты, светлая, сродниться
С зловещею, тебя объявшей тьмой?
В ней хаос разрушительный таится.
1858
4. «О, помолись хотя единый раз…» {231}
О, помолись хотя единый раз,
Но всей глубокой девственной молитвой
О том, чья жизнь столь бурно пронеслась
Кружащим вихрем и бесплодной битвой,
О, помолись!..
Когда бы знала ты,
Как осужденным заживо на муки
Ужасны рая светлые мечты
И рая гармонические звуки…
Как тяжело святые сны видать
Душам, которым нет успокоенья,
Призывам братьев-ангелов внимать,
Нося на жизни тяжкую печать
Проклятия, греха и отверженья…
Когда бы ты всю бездну обняла
Палящих мук с их вечной лихорадкой,
Бездонный хаос и добра и зла,
Всё, что душа безумно прожила
В погоне за таинственной загадкой,
Порывов и падений страшный ряд,
И слышала то ропот, то моленья,
То гимн любви, то стон богохуленья,—
О, верю я, что ты в сей мрачный ад
Свела бы луч любви и примиренья…
Что девственной и чистою мольбой
Ты залила б, как влагою целебной,
Волкан стихии грозной и слепой
И закляла бы силы власть враждебной.
О, помолись!..
Недаром ты светла
Выходишь вся из мрака черной ночи,
Недаром грусть туманом залегла
Вкруг твоего прозрачного чела
И влагою сияющие очи
Болезненной и страстной облила!
27 января (10 февраля) 1858
Флоренция
5. «О, сколько раз в каком-то сладком страхе…» {232}
О, сколько раз в каком-то сладком страхе,
Волшебным сном объят и очарован,
К чертам прозрачно-девственным прикован,
Я пред тобой склонял чело во прахе.
Казалось мне, что яркими очами
Читала ты мою страданий повесть,
То суд над ней произнося, как совесть,
То обливая светлыми слезами…
Недвижную, казалось, покидала
Порой ты раму, и свершалось чудо:
Со тьмой, тебя объявшей отовсюду,
Ты для меня союз свой расторгала.
Да! Верю я – ты расставалась с рамой,
Чело твое склонялось надо мною,
Дышала речь участьем и тоскою,
Глядели очи нежно, грустно, прямо.
Безумные и вредные мечтанья!
Твой мрак с тобой слился неразделимо,
Недвижна ты, строга, неумолима…
Ты мне дала лишь новые страданья!
1858
«Страданий, страсти и сомнений…» {233}
Страданий, страсти и сомнений
Мне суждено печальный след
Оставить там, где добрый гений
Доселе вписывал привет…
Стихия бурная, слепая,
Повиноваться я привык
Всему, что, грудь мою сжимая,
Невольно лезет на язык…
Язык мой – враг мой, враг издавна…
Но, к сожаленью, я готов,
Как христианин православный,
Всегда прощать моих врагов.
И смолкнет он по сей причине,
Всегда как колокол звуча.
Уж разве в «метеорском чине»
Иль под секирой палача…
Паду ли я в грозящей битве
Или с «запоя» кончу век,
Я вспомнить в девственной молитве
Молю, что был-де человек,
Который прямо, беззаветно
Порывам душу отдавал,
Боролся честно, долго, тщетно
И сгиб или усталый пал.
16 февраля 1858
Флоренция
Песня сердцу {234}
Und wenn du ganz in dem Gefühle selig bist
Nenns Glück, Liebe, Gott!
Ich kenne keinen Namen
Dafür. Gefühl ist alles…
Name ist Schall und Rauch
Umnebelnd Himmelsglut.
Göthe. Faust. I Teil [49] 49
Наполни же всё сердце этим чувствомИ, если в нем ты счастье ощутишь,Зови его как хочешь:Любовь, блаженство, сердце, бог!Нет имени ему! Всё – в чувстве!А имя – только дым и звук,Туман, который застилает небосвод. Гете. «Фауст», 1 часть (нем.)
[Закрыть]
Над Флоренцией сонной прозрачная ночь
Разлила свой туман лучезарный.
Эта ночь – точно севера милого дочь!
Фосфорически светится Арно…
О владыка мой, боже! За душу свою
Рад я всею поющейдушою;
Рад за то, что я гимн мирозданью пою
Не под яркой полудня луною…
Что не запах могучих полудня цветов
Душу дразнит томленьем и страстью,
Что у неба туманного, серого – вновь
Сердце молит и требует счастья;
Что я верю в минуту, как в душу свою,
Что в душе у меня лучезарно,
Что я гимн мирозданью и сердцу пою
На сыром и на грязном Лунг-Арно.
Тихо спи под покровом прозрачно-сырой
Ночи, полной туманных видений,
Мой хранитель таинственный, странный, больной,
Мое сердце, мой северный гений,
17 февраля 1858
Флоренция
Отзвучие карнавала {235}
Помню я, как шумел карнавал,
Завивался змеем гремучим,
Как он несся безумно и ярко сверкал,
Как он сердце мое и колол и сжимал
Своим хоботом пестрым и жгучим.
Я, пришелец из дальней страны,
С тайной завистью, с злобой немою
Видел эти волшебно-узорные сны,
Эту пеструю смесь полной сил новизны
С непонятно-живой стариною.
Но невольно я змею во власть
Отдался, закружен его миром, —
Сердце поняло снова и счастье, и страсть,
И томленье, и бред, и желанье упасть
В упоеньи пред новым кумиром.
Май 1858
Чивитта-Веккиа
Из Мицкевича {236}
Прости-прощай ты, страна родная!
Берег во мгле исчезает;
Шумит и стонет бездна морская,
В воздухе чайка ныряет.
Дальше за солнцем, куда покатилась
Его голова золотая.
Солнце до завтра с нами простилось.
Прощай, страна ты родная!
Завтра я снова румяную зорю,
Солнце увижу я снова.
Увижу небо, увижу море…
Не узрю лишь края родного.
Замок, где мы пировали толпою,
Вечное горе покроет…
Двор прорастет зеленой травою,
Глухо пес верный завоет.
<1858>
«Прощай и ты, последняя зорька…» {237}
Прощай и ты, последняя зорька,
Цветок моей родины милой,
Кого так сладко, кого так горько
Любил я последнею силой…
Прости-прощай ты и лихом не вспомни
Ни снов тех ужасных, ни сказок,
Ни этих слез, что было дано мне
Порой исторгнуть из глазок.
Прости-прощай ты – в краю изгнанья
Я буду, как сладким ядом,
Питаться словом последним прощанья,
Унылым и долгим взглядом.
Прости-прощай ты, стемнели воды…
Сердце разбито глубоко…
За странным словом, за сном свободы
Плыву я далеко, далеко…
Июнь 1858
Флоренция
К Мадонне Мурильо в Париже {238}
Из тьмы греха, из глубины паденья
К тебе опять я простираю руки…
Мои грехи – плоды глубокой муки,
Безвыходной и ядовитой скуки,
Отчаянья, тоски без разделенья!
На высоте святыни недоступной
И в небе света взором утопая,
Не знаешь ты ни страсти мук преступной,
Наш грешный мир стопами попирая,
Ни мук борьбы, мир лучший созерцая.
Тебя несут на крыльях серафимы,
И каждый рад служить тебе подножьем.
Перед тобой, дыханьем чистым, божьим
Склонился в умиленьи мир незримый.
О, если б мог в той выси бесконечной,
Подобно им, перед тобой упасть я
И хоть с земной, но просветленной страстью
Во взор твой погружаться вечно, вечно.
О, если б мог взирать хотя со страхом
На свет, в котором вся ты утопаешь,
О, если б мог я быть хоть этим прахом,
Который ты стопами попираешь.
Но я брожу один во тьме безбрежной,
Во тьме тоски, и ропота, и гнева,
Во тьме вражды суровой и мятежной…
Прости же мне, моя святая Дева,
Мои грехи – плод скорби безнадежной.
36 июля 1858
Париж
«Мой старый знакомый, мой милый альбом!..» {239}
Мой старый знакомый, мой милый альбом!
Как много безумства посеяно в нем!
Как светит в нем солнце Италии яркое,
Как веет в нем жизни дыхание жаркое
Из моху морского, из трав и цветов,
Из диких каракуль и диких стихов.
Мой старый знакомый, мой милый альбом,
Как будто поминки творю я по нем,
Как будто бы севера небо холодное
Все светлое, яркое в нем и свободное
Туманом своим навсегда облекло…
Как будто навек все что было – прошло!
7 ноября 1858
С. Петербург
«И всё же ты, далекий призрак мой…» {240}
И всё же ты, далекий призрак мой,
В твоей бывалой, девственной святыне
Перед очами духа встал немой,
Карающий и гневно-скорбный ныне,
Когда я труд заветный кончил свой.
Ты молнией сверкнул в глухой пустыне
Больной души… Ты чистою струей
Протек внезапно по сердечной тине,
Гармонией святою вторгся в слух,
Потряс в душе седалище Ваала —
И всё, на что насильно был я глух,
По ржавым струнам сердца пробежало
И унеслось – «куда мой падший дух
Не досягнет» {241} – в обитель идеала.
26 июля 1864
Драма {242}
Два эгоизма
Они любили друг друга так долго и нежно,
С тоской глубокой и страстью безумно-мятежной!
Но, как враги, избегали признанья и встречи,
И были пусты и хладны их краткие речи.
Лермонтов
Драма в четырех действиях, в стихах
Действующие:Степан Степанович Донской, московский барин, член Английского клуба.
Марья Васильевна, его жена.
Любовь Степановна, или Эме, сестра его, 30-летняя дева.
Владимир Петрович Ставунин, молодой неслужащий человек.
Николай Ильич Столетний, капитан в отставке.
Борис Федорович Вязмин, 18-летний юноша.
Кобылович, заезжий петербургский чиновник.
Баскаков, философ-славянофил.
Мертвилов, философ-гегелист.
Петушевский, фурьерист из Петербурга.
Раскатин, молодой поэт, подающий большие надежды.
Ломберов, поэт безнадежный.
Подкосилов, опасный сосед.
Отец семейства.
Постин, богатый откупщик.
Корнет.
Доктор Гольдзелиг.
Вера Вязмина.
Елена.
Дама под вуалем.
Незнакомец.
Маски.
Действие – в Москве.
Действие первоеАванзала Благородного собрания, налево ряд колонн. Маски и лица без масок входят почти беспрестанно. Из залы несутся звуки «Hoffnungs Strahlen» [51] 51
«Лучей надежды» (нем.).
[Закрыть].
Ставунин в маске и шляпе выходит из залы и медленно идет к креслам направо. Вскоре за ним Капуцин.
Ставунин
(про себя )
Безумец! та же дрожь и нетерпенье то же,
Как за пять лет тому назад.
И для чего я здесь? Чего ищу я, боже!..
Чего я трепещу, чему я глупо рад?..
Пять лет… Давно, давно… Иль не дано забвенья
Душе измученной моей?..
Иль в пустоте ее сильнее и сильней
Воспоминания мученья?..
Иль есть предчувствие! Иль точно было нам
Не суждено расстаться без признанья,
И равнодушного страданья
Мы выпьем чашу пополам?
Капуцин
(ударяя его по плечу, тихо)
Ставунин
(спокойно вглядываясь в него)
Вы ошиблись, вероятно,
Святой отец!
Капуцин
Что, верно, не совсем
Memento mori нравится вам всем?
Напоминанье неприятно?
Ставунин
Ступай к другим, тебе я незнаком.
Капуцин
Бог ведает, но дело лишь в одном
Memento mori. Час расплаты,
Быть может, близок, быстрым сном
Бегут минуты без возврата.
Ставунин
Я старых истин не люблю,
Ступай других морочить ими…
Капуцин
Я так не говорю с другими,—
На уду их другую я ловлю…
Ставунин
(оборачиваясь к нему спиною)
Так в добрый час!
Капуцин
(тихо)
Ставунин… В час последний
Ты также ль скажешь «В добрый час»?..
Ставунин
(быстро оборачиваясь, но твердо и спокойно)
А отчего же нет? Давно не раб я бредней,
И удивить меня труднее во сто раз,
Чем знать, что многие не знают.
Капуцин
Memento mori – повторяют
Уставы братства моего…
Ставунин
И что же? Верно, оттого
Гораздо легче умирают?
Капуцин
Быть может.
Ставунин
Знаешь ли – тебе обязан я
За развлечение…
Капуцин
Давно душа твоя
Искала мира и забвенья,—
Ты их найдешь…
Ставунин
Всё это знаю я.
Капуцин
И скоро, может быть…
Ставунин
(задумчиво)
Но тайны разрешенья
Добиться ль мне?..
Капуцин уходит.
Кто он? Но что за дело мне?
Смутить меня не мог он речью страшной…
Ведь к жизни ль, к смерти ль – постоянно
Я равнодушен – и вполне.
(Садится.)
Вязмини Столетнийв костюме петуха, рука об руку.
Столетний
Ты видишь, милый мой… я плохо как-то верю
В эманципацию – и в этом вовсе я
Для странности не лицемерю.
По-моему, для женщины семья
Есть дело первое. Донская,
Положим, и умна, как бес, и хороша…
Ставунин
(вздрагивая, про себя)
Донская…
Столетний
Но поверь, моя душа, Что мужу-то с ней каторга прямая…
Вязмин
(с жаром)
Молчи – не оскорбляй, чего не в силах ты
Понять и оценить. Вгляделся ль ты глубоко
В ее болезненно-прозрачные черты?
В ее страданием сияющее око?..
Да! женщины судьбу готовы вы всегда
Понять по-своему – и гнусного суда
Неотменимы приговоры…
Зачем она чиста, зачем она горда,
Зачем больна она? Зачем пустые вздоры
Ее не могут занимать…
Зачем ей гадок муж? Как смеет презирать
Она рабов общественного мненья?
Столетний
Не то, совсем не то… Ведь мужа жизнь – мученье;
Его не знаешь ты, добрейший человек;
Немного лгать привык – и то, когда женился;
Водой не замутит – и без нее бы ввек
С ним никогда никто не побранился.
Уходят оба в залу.
Ставунин
Я узнаю ее… Проклятия печать
Лежит на ней – ей суждено страдать,
И мучить суждено. Но, боже, эти муки
Мне возврати скорей… Бежал я тщетно их,
Ни здесь, ни в небе нет разлуки
Для нас двоих!
Ставунин, Розовое домино
Розовое домино
(вглядываясь, про себя)
Да, это точно он, меня не обманули.
(Ему.)
Ставунин
Едва ль.
А если так, то очень жаль…
Розовое домино
Жаль – отчего же?
Ставунин
Вы вспомянули
Некстати слишком старину.
Скажу вам истину одну,
Увы! печальную, быть может:
Я знаю вас…
Розовое домино
И что же?..
Ставунин
Это вас тревожит?
Не правда ли?… Но верьте, между нас
Давным-давно печальною развязкой
Окончилась комедия, – одно
Скажу я вам: расстались мы давно.
Розовое домино
(с видимым волнением)
Хотите ль, вас я позабавлю сказкой,
И длинною?
Ставунин
(спокойно подавая стул)
Садитесь – всё равно —
Я слушаю.
Розовое домино
(с трепетом)
Она и он когда-то…
Ставунин
(улыбаясь)
Она и он – заглавие старо…
Розовое домино
(сквозь слезы)
О, знаю я, что вам ничто не свято,
Что надо всем вы шутите остро,
Но умоляю вас, как брата,
Как друга, выслушать…
Ставунин
Известно вам, что слез
Я не терплю, – воспоминаний тоже.
Розовое домино
Ставунин… я была тогда моложе
И ветреней… {243}
Ставунин
И, кроме детских грез,
Из жизни ничего не вынесли вы, боже!
О, мне вас жаль, глубоко жаль,
Розовое домино
И только?..
Ставунин
Что же вам угодно?
Розовое домино
(схватывая его за руку)
Любви…
Ставунин
Увы – любовь свободна.
Розовое домино
Ты любишь?
Ставунин
Может быть.
Розовое домино
Любил?
Ставунин
Едва ль.
Розовое домино
(грустно)
По крайней мере!
Ставунин
Рада ты?
Розовое домино
Чему же?
Мне разве лучше оттого,
Что для тебя на свете хуже?..
Ты женщин знаешь, может быть,
Но не совсем…
Ставунин
Любить и мстить —
Вот общий их девиз…
Розовое домино
О, нет… любить, любить,
И только… Ты бежишь…
Ставунин
(вставая)
Прощайте, маска…
Розовое домино
Минуту: обещал ты – что же сказка?
Ставунин
Конец я знаю наперед.
Розовое домино
А если нет?..
Ставунин
Так пусть нежданно он придет.
(Уходит.)
Розовое домино, потом Капуцин.
Розовое домино
Безумная!.. искать, что отвергала прежде,
И глупо верить так несбыточной надежде…
О боже, боже! пала я…
Но, что бы ни было, слезами и тоскою
Ужель хоть миг один забвения с тобою
Не заслужила я?..
Капуцин
Зачем ты здесь?
Розовое домино
Кто вы?..
Капуцин
Тебе скажу я,
Кто ты.
(Говорит ей на ухо.)
Розовое домино
(с смущением)
Что ж далее?
Капуцин
Ты хочешь?
Розовое домино
Да, хочу…
Капуцин
(тихо)
Оставь его!..
Розовое домино
Его?..
Капуцин
Твою мечту пустую. Тебя не любит он.
Розовое домино
Молчите.
Капуцин
Я молчу.
Розовое домино
Кого он любит?
Капуцин
Я молчу.
Розовое домино
Скажите,
Что нужно вам: молений, слез?.. Кого
Он любит?.. Говорите, говорите…
Капуцин
Узнаете… За мною!
Розовое домино
Для чего?
Капуцин
Узнаете…
Подает ей руку; они уходят.
Вязмин, Баскаков, рука об руку.
Баскаков
Семья – славянское начало,
Я в диссертации моей
Подробно изложу, как в ней преобладала
Без примеси других идей
Идея чистая, славянская идея…
Читая Гегеля с Мертвиловым вдвоем,
Мы согласились оба в том,
Что, чувство с разумом согласовать умея,
Различие полов – славяне лишь одни
Уразуметь могли так тонко и глубоко…
У них одних, от самой старины,
Поставлена разумно и высоко
Идея мужа и жены…
Жена не res [54] 54
предмет, вещь (лат.).
[Закрыть]у них, не вещь, но нечто; воля
Не признается в ней, конечно, но она
Законами ограждена…
Муж может бить ее, но убивать не смеет:
Над ней духовное лишь право он имеет,
И только частию in corpore [55] 55
телесное (лат.).
[Закрыть]притом,
Глубокий смысл в преданьи том,
Иль, лучше, в мысли той о власти над женою.
Пусть проявляется под жесткою корою,
Под формою побой; что форма? Признаюсь,
Семья меня всегда приводит в умиленье…
Власть мужа, и жены покорное смиренье…
Чета славянская – я ей не надивлюсь! {244}
Те же. Петушевский, Мертвилов.
Мертвилов
Баскаков, – вот рекомендую,
Мсье Петушевский…
Петушевский и Баскаков кланяются друг другу и проницают один другого взглядами.
Петушевский
Вас узнать
Давно хотелось мне… Я истины искать
Привык во всем, и мненья чту я.
Баскаков
Да… то есть, мненье…
Петушевский
Да, субъекты изучать,
Как анатомик, я в виду имею…
Семейства, слышал я, штудируя идею,
О нем хотите вы писать?
Вы «Новый мир» Фурье изволили читать? {245}
Баскаков
(вспыльчиво)
Фурье, сударь… ужель отсталое ученье?
Петушевский
(оскорбленный)
Отсталое? – Я фурьерист!
Баскаков
Тем хуже вам – вы в заблужденьи.
Петушевский
(насмешливо)
Не вы ль, скорей, московский гегелист?
Мертвилов
(становясь между ними)
Петушевский
Но мненье
И человек – одно и то ж…
Мертвилов
Э, полноте шутить – ну кто ж
Серьезно верит в убежденье?
Те же, Донской, Донская, за нею два поэта.
Донская
(обращаясь к ним)
Bonsoir, messieurs! [57] 57
Добрый вечер, господа (фр.).
[Закрыть]
Мертвилов
(давая ей дорогу)
Донская
(к Баскакову)
Вы спорили?
Петушевский
(красуясь)
Со мной.
Донская
(небрежно)
Танцуют там?
Вязмин
Давно.
Донская
(подавая ему руку)
Вы нынче мой.
Вязмин
(робко и почтительно)
Madame.
Донская
(к трем философам)
К себе вас завтра жду я…
Они безмолвно кланяются.
(Мужу.)
Etienne, поправьте мне боа…
Как душно, боже мой…
(Мужу и двум поэтам.)
Баскаков, Мертвилов, Петушевский.
Мертвилов
(в середине)
Не вздорьте, господа…
Петушевский
Все мненья свято чту я…
Мертвилов
(a parte [60] 60
в сторону (Фр.).
[Закрыть] )
Свое особенно…
(Вслух.)
Я также гегелист.
Как он, как все в Москве… здесь редкость фурьерист.
Подайте ж руки мне…
(Соединяет их руки.)
Обоих вас везу я
Отсюда в Английский… {246}
За ужином скорей
Сойдутся крайности идей…
Уходит под руку с обоими; Баскаков, видимо, недоволен.
Столетний
(выходит из залы)
И вот он, их кумир!.. За них мне, право, стыдно!
Как мальчиков, она трактует их,
А им нисколько не обидно…
Презренье женщины, ее насмешек злых
Они совсем не замечают…
Эх, жаль мне Вязмина – им женщины играют,
Как куклою…
(Садится.)
Капуцин
(подходит к нему)
Кричи скорей, петух.
Зови скорее час рассвета…
Столетний
Гм! Кажется, что мне знакома маска эта…
Кто вы?
Капуцин
Зачем тебе? Твой друг.
Столетний
Пусть будет так… Что ж дальше?
Капуцин
Пробужденье
От сна любви, от жизни сна
Подчас невесело… Лови скорей мгновенье
У женщины – как вольная волна,
Лобзает грудь твою она,
Потом уходит вдаль, упасть на грудь иную…
Столетний
Загадки!..
Капуцин
Разгадать успеешь скоро сам…
Скажу одно – не верь волнам…
Столетний
Каким волнам?.. Оставь игру пустую.
Капуцин
Ты веришь? Да… но веру потерять
Придется, может быть…
Столетний
(бледнея)
Ты должен мне сказать…
Те же. Подкосилов. Капуцин уходит.
Подкосилов
Моншер, не скроешься… У Ваньки я справлялся,
В чем ты сегодня отправлялся…
Ну, молодец же, петухом!
Да что же ты молчишь?.. Ну полно же, кутнем
Сегодня мы с тобой?
Столетний
(хочет идти за Капуцином)
Оставь меня.
Подкосилов
Куда ты?
Что Верочка твоя?.. Ее я видел брата
Недавно… Что с тобой?
Столетний
(с нетерпением)
Я нездоров.
Подкосилов
Пойдем
Отсюда! Скучно здесь… Кутнем, душа, кутнем…
Развеселись же, брат!.. Ты обещал недавно
Со мною покутить… Мы дернем на лихих.
Столетний
Чтоб черт тебя побрал!
Подкосилов
Мы в табор хватим вмиг,
И «Я на лавочке сижу…» отдернуть славно.
Поедем же.
Столетний
Отстань.
Подкосилов
«Пойду, пойду косить…»
Эх, черт меня возьми… Душа, тебя люблю я…
Поедем же… Ну, что ты за подлец!
Сам для тебя вприсядку отдеру я…
Поедем, милочка…
Те же. Ломберов с неестественно растрепанною физиономией).
Ломберов
(не замечая никого)
Итак, всему конец…
Непризнанный людьми, обманутый любовью…
О! я обиду смою кровью!
Подкосилов
(подходя к нему и корча одного комика)
О! крови, крови жажду я!
Ломберов
Эх, боже мой, – всё те же вечно шутки.
Подкосилов
(подмигивая)
Кутнем, душа.
Ломберов
Ни-ни… ни за что!
Подкосилов
Дудки!
Ведь ты – поэт, ведь ты – душа!
Ну, пусть Донская хороша.
Да Груша, Груша-то чего-нибудь да стоит!
Ломберов
Когда б ты знал… Молокосос
У ней какой-то там.
Подкосилов
Эх, плюнь, душа, – не стоит!
Зацепим лихача.
Ломберов
Куда же?
Подкосилов
Вот вопрос! Известно уж куда!
Ломберов
Я твой… Живую душу
Я утоплю в вине.
Подкосилов
Поедем слушать Грушу.
(Уходит под руку с Ломберовым, напевая вполголоса.)
С тобой на поле чести,
С тобою неразлучно…
С тобою встретим вместе
Победу или смерть…
Столетний
Мне душно… голова горит.
Кто эта маска?.. Что за речи?..
Быть может, вздор, но кровь моя кипит…
Пойду искать с ним новой встречи.
(Уходит.)
Донская об руку с Ставуниным.
Ставунин
Но если для кого забвенья нет,
Но если для кого и муки даже сладки?..
Донская
Поверьте мне, что вот уж много лет
Я не больна болезнью лихорадки…
Ставунин
(с иронией)
Я верю вам… я верить вам готов
Во всем, хотя бы вы сказали мне, что в счастье
Вы верите, что любите глупцов,
Что в них вы ищете участья…
О, верьте мне, во всем я верить вам готов…
И как не верить вам?
Донская
Мне кажется, вы сами
Теперь играете словами?
Ставунин
Не правда ли?.. О да! вам это лучше знать,
Вы так в игре искусны этой…
Донская
(задумчиво идя с ним)
Вы странны, как всегда… Законов света
Вы так упорно не хотите знать?
Ставунин
А вы их знаете?.. Скажите, ради бога,
Давно ль? Послушайте: я знал вас слишком много,
Чтобы теперь вас также знать,
К чему притворство вам со мною?..
Я вас не стану упрекать
Иль тешить праздною хвалою…
Я знаю вас.
Донская
(играя концом боа)
Давно вы здесь?
Ставунин
Вчера приехал я.
Донская
(бросая на него испытующий взгляд)
И надолго?
Ставунин
Бог весть!
Донская
Зачем вы здесь?
Ставунин
Зачем? Я сам не знаю…
Есть слово: так! Я всё им объясняю.
Донская
(качая головою)
Безумец вы по-прежнему.
Ставунин
Всегда.
Себе я верен… Кстати, хоть случайно,
Собою вы бываете ль когда?
Донская
Была.
Ставунин
Но будете ль?
Донская
Покамест это тайна.
Ставунин
Неразрешимая?
Донская
Быть может.
Ставунин
Никогда?
Донская
Есть час один, когда вполне собою
Я буду.
Ставунин
Это?
Донская
Смертный час.
Ставунин
Но он далек…
Донская
И близок он от нас.
Ставунин
Смеетесь вы…
Донская
Над чем же?
Ставунин
Над судьбою!
Донская
Ее я жду с покорностью немою.
Ставунин
А ежели она нежданно встретит вас?
Донская
(грустно)
Так что же?
Те же. Донской, Раскатин, еще несколько молодых людей.
Донская
(идя к ним навстречу)
Вот мой муж… Этьен, рекомендую,
Знакомый старый мой, monsieur Ставунин.
Донской
(дружески тряся руку Ставунина)
Рад,
Душевно рад… Вас в клубе не видать?
Ставунин
Я только что вчера…
Донской
Я вас баллотирую…
Пожалуй, завтра же… Вы завтра, верно, к нам?
Донская
Вы будете?
Ставунин
Когда угодно вам…
Раскатин
(лорнируя, про себя)
Донской
(Ставунину)
Ведь вы играете, надеюсь?
Ставунин
Иногда.
Донской
Теперь бы партию составить.
Ставунин
Я всегда
К услугам вашим.
Донской берет его под руку и ведет с собою. Донская садится у колонны и рассеянно смотрит им вслед. Раскатин лорнирует и красуется.
Раскатин
(a parte)
Труд напрасный
Припоминать…
(Донской)
Вам кажется скучна
Веселость общая… Быть может, вы устали?
Донская
(вздрагивая)
Ах, боже мой, меня вы напугали.
Раскатин
Нечаянно.
Донская
(подавая ему руку)
Пойдемте.
Идут и встречают Капуцина об руку с Розовым домино.
Капуцин
(останавливаясь у колонны и показывая глазами на Донскую)
Вот она!
Розовое домино пристально смотрит на Донскую.
