Текст книги "Японские призраки. Юрей и другие"

Автор книги: Антон Власкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 21 страниц)

Что касается возможных приключений на тропинках Дзюкай, то основные рекомендации сведутся к нескольким простым советам. Самый главный совет изложен на упомянутом выше плакате: жизнь – бесценный дар, и не надо самоубиваться в Аокигахаре, более того – не надо самоубиваться вообще! Но это, так сказать, вещь самоочевидная. Не стоит сходить с туристических маршрутов и углубляться в лес. Не успеете оглянуться, как редколесье сменится непроходимой чащей, а возвращение на главную дорогу превратится в недостижимую мечту. Никаких небывалых красот в глубине леса не скрывается, и, право, игра не стоит свеч. Конечно, если вы охотник за привидениями и надеетесь получить интересные впечатления или редкие снимки, просидев ночь в глубине леса, в таком поведении есть смысл. Но не забывайте: Аокигахара знаменит тем, что углубиться в него легко, а вот выбраться наружу куда как сложнее.

Будет крайне досадно осознавать, что охота за юрей удалась, и теперь самое время присоединиться к честной компании. Если посещение лесной чащи – это ваша заветная мечта, то по крайней мере используйте яркую ленту, привязав её возле дороги. Не забудьте захватить с собой колокольчик, отпугивающий медведей!

Кстати, если вам во время прогулки попадётся подобная лента, имеет смысл пройти по этой нити Ариадны. Наверняка вы найдёте человека, нуждающегося в помощи (те, кто настроен решительно, никаких лент не оставляют). Даже простой оклик или нехитрый разговор могут иметь спасительный эффект, и потенциальный самоубийца переменит своё страшное решение. В случае если в конце ленты обнаружится не самоубийца, а охотник за юрей, не стоит ему мешать, ограничьтесь напоминанием нехитрых истин, изложенных выше.

Доехав до станции Кавагучико JR, пересаживайтесь на автобус, идущий до остановки Фукецу. Поездка в автобусе займёт около пятидесяти минут, после чего все тайны Аокигахары будут в вашем распоряжении.

Место встречи с юрей изменить нельзя:
Горы Хаккода

Граф Игнатьев в своих воспоминаниях приводит забавный разговор, случившийся у него с неким петербургским сановником. Речь шла о возможности войны с Японией. На вопрос графа, не может ли Японская империя представлять угрозу для дальневосточных владений России, сановный старец, усмехаясь, заметил: «Империя? Полноте, батюшка! Откуда на островах империя-то возьмётся!»

После того как результаты Японо-китайской войны 1894–1895 годов были подвергнуты ревизии и Ляодунский полуостров был передан России, в воздухе ощутимо запахло порохом. Но свидетельство, приведённое Игнатьевым, довольно точно отражает беспечность, охватившую правящие круги Российской империи в это тревожное время. Генерал Куропаткин вспоминал (уже после войны), что боеспособность японской армии оценивали невысоко, так как, по мнению наших военных атташе, японцы не имеют религиозного чувства и, следовательно, мало способны на подвиги. Непосредственным поводом к войне стала авантюра Безобразова, связанная с лесными концессиями на реке Ялу. Предприимчивый офицер сформировал для охраны своего предприятия несколько подразделений казаков численностью около полка. Авантюрист уверял, что, в случае военного конфликта с Японией, этот полк сможет некоторое время сдерживать всю японскую армию. В общем, всё это было бы смешно, когда бы не было так грустно.

Наши восточные соседи подходили к этим вопросам более сдержано и серьёзно, что отразилось на конечном результате конфликта. Желающие ознакомиться со скучной изнанкой тех событий могут почерпнуть немало интересного из воспоминаний того же Куропаткина «Записки о Русско-японской войне». Один из малоизвестных эпизодов, связанный с подготовкой к неизбежным боевым столкновениям, привёл к появлению места, населённого духами погибших солдат. Речь идёт не о кровавом сражении, а всего лишь о тренировке личного состава.

Горы Хаккода расположились на северной оконечности Хонсю. Хребет нельзя назвать неприступным (высшая точка – вулкан О-Дакэ – 1585 м). Природа этого северного острова сурова, и его горы – не самое приятное место для праздных прогулок. Именно здесь были запланированы очередные манёвры в рамках подготовки к грядущей войне с Россией. В её неизбежности никто не сомневался. На дворе стоял январь 1902 года. Снег и мороз отлично подходили для того, чтобы солдаты почувствовали себя в далёкой Сибири, где им ещё предстояло побывать. Обстановка, близкая к предполагаемому театру военных действий, – что ещё нужно для подготовки настоящего бойца? Надо отметить, что шапкозакидательские настроения не были чужды и командованию японской армии. Не исключались захват Владивостока и оккупация Сибири вплоть до Уральских гор. Впрочем, существует версия, что учения в горах Хаккода преследовали цель подготовить солдат к боям именно в этих негостеприимных местах. Нельзя было исключать десант русских на Хонсю, и войска должны были быть готовы дать отпор захватчикам. Не вполне понятно: зачем русским генералам понадобилось бы загонять свои полки в самый северный уголок острова, откуда любой манёвр упёрся бы в пресловутые горы Хаккода, но русская душа такая загадочная и таинственная… Эти русские со своей медвежьей кавалерией способны ещё и не на такое!

Рассуждения о том, что послужило первоначальной идеей, подготовка к отражению русского десанта на севере Хонсю или натаскивание бойцов будущего оккупационного корпуса, не имеют особого значения. Архивов не сохранилось. Итак, манёвры начались. Как показали дальнейшие события, вера в непоколебимость духа воина Ямато сыграла дурную шутку с участниками этих манёвров. Кроме несокрушимого нрава японского воина, существуют такие мелочи, как зимнее обмундирование (или его отсутствие), метель в горах и подготовка личного состава к экстремальным испытаниям.

Солдаты и офицеры 8-й дивизии императорской армии должны были доказать свою готовность к боевым действиям в суровых природных условиях. Надо понимать, что отблеск святости тэнно – потомка богини Аматерасу – распространялся и на все приказы верховной власти. Это касалось и построения великой сферы сопроцветания в Азии, и приказа «в атаку!», обращённого к рядовому бойцу.

Можно сказать несколько слов о том, как формировались японские вооружённые силы. Несколько деревень, включавших до трёхсот хозяйств, находились в ведении имперского чиновника, передававшего информацию в местный военный штаб. Достигнув двадцати лет, каждый молодой человек проходил медицинскую комиссию и призывался в армию на два года. Упоминавшийся выше генерал Куропаткин писал, что родители юношей, не прошедших комиссию, не выдерживали позора и кончали жизнь самоубийством. Возможно, генерал, проигравший кампанию, впал в преувеличение морального духа недавнего врага. Но общий настрой им был схвачен верно. Получив «акагами» (повестку), провожаемый благословениями родных и соседей, получив «сенинабари» (пояс, делавший воина неузявимым), молодой воин отправлялся на службу. До возвращения солдата над домом должен был развеваться флаг. Если воин удостоился чести сложить голову на чужбине, домой возвращалась коробочка с его прахом. Конечно же, не всем бойцам так везло, и часто коробочки содержали пепел безвестных однополчан, а иногда были и вовсе пустыми. Умение стрелять и навыки штыкового боя необходимы для солдата, но ещё более важна привычка к безусловному повиновению. Навыки эти вбивались самыми суровыми методами, о которых в европейских армиях давно позабыли. Война и всё связаное с ней вели к своей кульминации – самопожертвованию – гиокусай (в переводе – «разбить драгоценность»), что было достойным финалом. «Ямато дамаси» (дух Японии) должен был преодолеть все преграды. Смерть не являлась большой проблемой. Итак, 23 января 1902 года 210 солдат и офицеров императорской армии начали марш-бросок по заснеженным горам Хаккода. Приметы подсказывали, что ничего хорошего от погоды в ближайшее время ждать не стоит. Жители деревни, которую миновали храбрые воины, говорили совершенно прямо, что скоро горы превратятся в место, куда не пожелаешь попасть и русскому варвару. Естественно, предупреждения добрых крестьян были оставлены без внимания. Проводника из местных брать не стали. Хороша воинская часть, которая в самом начале манёвров страшится тучек на горизонте и развесив уши слушает страшилки деревенских мужиков!

Следующий день принёс всё то, о чём предупреждали местные прозорливцы. На горы обрушилась яростная метель, и температура ухнула вниз, приблизившись к вполне сибирским стандартам. Отряд бойцов оказался в беснующейся ледяной мгле. Зыбкую дорогу в снегу, которую протоптали храбрецы, замело практически сразу, и возвращение в деревню, где их совсем недавно предупреждали о таком исходе, стало делом трудноисполнимым.

Обмундирование, в которое были облачены солдаты, оказалось негодным для подобных условий. Дров с собой не взяли, а ближайший лесок стал такой же недостижимой целью, как и вышеупомянутое селение. Спасаясь от дикою ветра, солдаты выкапывали в снегу некое подобие окопов, где пытались скрыться от ночной бури. Холод становился всё свирепее, и майор, возглавлявший отряд, не дожидаясь рассвета, отдал приказ двигаться обратно в направлении деревни. Плохо знакомый с местностью, он взял неверный курс. К этому моменту подразделение уже лишилось нескольких десятков бойцов, заснувших в снегу или отставших от основного отряда. Поняв, что спасительное жильё не стало ближе, злополучный отряд остановился. Кто-то, увидев в снежной мгле смутные силуэты, узнал в них спасателей, пришедших на помощь гибнущим однополчанам, и с радостными криками устремился навстречу, увлекая за собой товарищей. Время тянулось мучительно медленно, но спасатели не приближались. Остатки подразделения двинулись вперёд и обнаружили, что роль силуэтов спасателей выполняли чахлые деревья на склоне горы. Те, кто оторвался от основной группы, исчезли в буре без следа, пополнив свиту местной Юки-онна.

Рис. Памятник капралу Гото в горах Хаккода.

27 января, когда снежная буря умерила свою свирепость, спасательный отряд, выдвинувшийся наконец в горы, обнаружил одиннадцать жестоко обмороженных человек. Это были те, кто более-менее удачно завершил манёвры в зимних горах. Первым был обнаружен некий капрал Фусаносуке Гото. Его воинская карьера закончилась этим смертельным маршем. Обмороженные ноги пришлось ампутировать. Ампутации пальцев, рук и ног пришлось пережить большинству выживших. Что касается Гото, он отправился в родную деревню, где и жил до своей кончины в 1924 году. 199 его товарищей остались в горах Хаккода навсегда.

С тех пор склоны гор Хаккода, ставшие свидетелем этой трагедии, приобрели своеобразную славу места, посещаемого юрей. Год сменяет год, и каждая новая зима приносит с собой всплеск активности давно умерших бойцов императорской армии. Те, кого жажда неведомого гонит в зимнюю ночь, утверждают, что слышали разносящиеся над пустынными снегами крики людей, взывающих о помощи. Призрачные огни (верный признак неспокойных душ) парят над теми склонами, где совершался злополучный марш. Особо удачливые очевидцы утверждают, что в темноте им удавалось смутно различить колону бредущих солдат. За призрачным беспокойством своих однополчан бесстрастно наблюдает статуя капрала Гото. Опираясь на винтовку, бравый воин возвышается на постаменте и совершенно не беспокоится по поводу ночного соседства 199 юрей, вновь переживающих те неудачные манёвры.

Советы дилетанта: Всё вполне банально. Зимняя ночь в горах Хаккода – не самое подходящее время для ночных прогулок. Как говорится: «Мой друг, нельзя ли для прогулок подальше выбрать закоулок». Совершенно точно известно, что местные юрей не агрессивны, они просто не замечают людей, пребывая в собственном мире. Но надо сказать: зимние горы – довольно коварное место. Неожиданная метель, сход снега с горной вершины, глубокая яма, запорошённая снегом, припозднившаяся Юки-онна и т. д. Подобные случайности могут привести к тому, что в шеренгу призрачных солдат может замкнуть призрачный штатский. Вряд ли оно того стоит. Если желание подробно ознакомиться с историей этой трагедии велико, можно ограничиться посещением местного Мемориального музея, открытого с девяти до шести. В отличие от привычного нам понедельника, музей закрыт по вторникам. Учитывайте это при планировании посещения этих загадочных мест.

Место встречи с юрей изменить нельзя:
Мост через реку Охаси в Мацуэ

Выше упоминалось о зловещем обычае хитобасира, заключавшемся в принесении человеческой жертвы ради устойчивости возводимой постройки. Прежде всего это касалось замков, мостов, дамб и тому подобных внушительных сооружений.

Можно предположить, что крестьяне, возводя своё скромное жилище, обходились без таких сложностей. Нельзя сказать, что этот обычай уникален. В Западной Европе довольно широко распространены легенды о замках, соборах и мостах, в основании которых был замурован человек (чаще всего речь идёт о ребёнке). Жертва, положенная в основу строительства, как бы передавала хаосу организованное начало, а заодно задабривала местных духов, которые могли бы помешать задумке. Сама идея существа, которое приносится в жертву, тем самым создавая упорядоченный мир, уводит нас в индийскую мифологию, к проточеловеку Пуруше: это на его костях был построен наш новый мир.

Как свидетельствуют многочисленные археологические раскопки, в основании славянских жилищ довольно часто находят черепа и кости коней и быков (для обычной постройки подошли и они). Весёлые коньки на крышах старинных изб как бы намекают нам на эти нюансы древней архитектуры.

В случае с Японией данная традиция подкреплена крайне капризным поведением окружающего мира. Одни землетрясения чего стоят. Тут уж задумаешься о надёжности возводимого сооружения. Считается, что жертва назначалась по жребию. Жребий бросался среди жителей того селения, которым и предстояло заниматься будущей стройкой века. Несложно догадаться, что народ не был сильно рад подобной жеребьёвке. Если представлялась возможность, на роль жертвы оперативно назначался одинокий путник, которому «повезло» забрести не в то место не в то время. Иногда, не полагаясь на волю случая, люди прибегали к услугам местных прорицателей и гадальщиков. Близкие к потустороннему, как считалось, лучше понимают, кто может послужить общему делу. Сказка «Если бы не крикнул фазан» донесла до нас курьёзный пример такой ситуации.

«– Надо бы принести жертву, чтобы плотина стояла крепко!

– Кого же?

– У кого платье с продольными полосками заплатано лоскутом с поперечными, того и закапывайте в землю.

Тут кто-то приметил:

– Да ведь на тебе самом в точности такое платье!»

Жертва была принесена, плотина стояла крепко, а желающих предрекать, как именно начинать ту или иную стройку, в тех краях больше не находилось.

Фольклор также сохранил для нас историю о том, как этот мрачный обычай был пресечён. В провинции Аки намечалась некая серьёзная стройка, начать которую планировали с традиционной жертвы, положенной в фундамент замка. Проходивший мимо самурай сурово пресёк дикий обычай и положил на то место, которое предназначили для человека, свиток: «Миллион – как одно сердце, вот чем держится замок». Человек был спасён, замок построили, а самурай, наверное, приобрёл у местных репутацию волшебника. К слову сказать, задолго до этого эпизода государь Суйнин запретил приносить человеческие жертвы. Людей стали заменять металлическим фигурками «канэ хито гата». К сожалению, передовой опыт из Аки и указ человеколюбивого правителя не были приняты повсеместно, и во многих уголках страны продолжали возводить монументальные сооружения по старинке, аргументируя тем, что на каждую стройку не дождёшься самурая с волшебным свитком. Именно о таком случае и пойдёт речь. Мост в городе Мацуэ печально знаменит подобным эпизодом. Говоря о городе Мацуэ, любители японского кайдана в первую очередь вспомнят о Лафкадио Хёрне – он жил в этом городе. Считается, что многие из странных историй, которые он донёс до западного читателя, были услышаны именно здесь. Мемориальный музей Хёрна является одной из достопримечательностей города. Но вернёмся к мосту. Охаси-гава разделяет город на две части: северную и южную. Нет ничего удивительного, что в один прекрасный момент Хорио Ёсихару, исполнявший обязанности даймё в тех краях, озаботился созданием моста, соединяющего берега. Близость речного устья сильно осложняла работы. Движение воды, вызванное столкновением приливных волн и течением самой реки, грозило погубить весь проект. Работа была доведена приблизительно до середины, а дальше дело приостановилось. Коварная река раз за разом сметала плоды людских трудов. Неизвестно, сколько раз люди печально наблюдали за тем, как части моста уплывают по направлению к морю, но в конце концов вопрос о капризном речном божестве встал ребром.

Задумали принести жертву, замуровав в одну из опор моста человека. Подробности выбора до нас не дошли. Было решено, что первый, кто явится на мост в ненадлежащем виде, и послужит общему делу. В данном случае ненадлежащим видом посчитали отсутствие на штанах-хакама «мачи». Речь идёт о плотном куске ткани, обеспечивающем жёсткие складки на одежде. Некий горожанин по имени Генсуке вышел из дома, не позаботившись как следует о внешнем виде своих хакама. Его визит к месту строительства оказался второй роковой ошибкой. Не ожидавшего такого поворота Генсуке схватили и тут же принесли в жертву, замуровав в основание срединной опоры моста. Был ли бедняга жив в этот момент, неизвестно. Об этом совершенно не хочется думать. Опора, где согласно легенде нашёл свой последний приют незадачливый Генсуке, получила название «генсукебасира». Совпадение это или нет – сложно сказать, но постройка моста завершилась благополучно, и он связал берега реки, что принесло немалую пользу как горожанам Мацуэ, так и обитателям окрестных земель.

Мост был построен на совесть, годы складывались в десятилетия, а те, в свою очередь, в века. К тому времени история с Генсуке стала далёкой и тёмной легендой. Правда, те, кому доводилось проходить по мосту в глухие предрассветные часы, именуемые «часом быка», свидетельствовали, что возле генсукебасира кружат и мерцают призрачные огни. Призрачный огонёк – достаточно необычное и жуткое зрелище, но не такое уж и уникальное. На старых кладбищах возле заброшенных могил, в гиблых болотах и на ночном морском берегу, где на берег выбрасывало тела погибших в великих морских сражениях, – короче говоря, в интересных местах такого рода – любопытный прохожий может с интересом поизучать голубоватые призрачные огоньки. Большой беды в этом нет, главное – чтобы огоньки не вздумали поизучать любопытного прохожего. Но на генсукебасира витали огоньки красного цвета, что навевало нехорошие мысли о том, что дух Генсуке по-прежнему здесь и он в ярости. Сколько может гневаться жертва, которая вовсе не планировала быть жертвой? Сложный вопрос. Очень долго – наиболее правильный ответ.

В конце XIX века неподалёку от зловещего моста Охаси власти озаботились возведением его собрата. На дворе была просвещённая эпоха Мэйдзи, и многие японцы с усмешкой расставались с тёмными суевериями. И тут выяснилось, что историю о Генсуке прекрасно помнят, а что касается суеверий, то они-то совершенно не спешили расставаться с японцами. Жители окрестных деревень внезапно отложили запланированные посещения города. Широкий поток приезжающих в Мацуэ по множеству различных причин сначала уменьшился, а потом и вовсе иссяк. Причина была очевидна: слух о постройке нового моста достиг глухих уголков префектуры, и осторожные крестьяне, не слишком доверявшие новым веяниям, не спешили рисковать и повторять судьбу Генсуке. Угадать, по какому принципу будут выбирать жертву для нового моста, невозможно, может быть, по криво сидящей соломенной шляпе. Говорите, хитобасира в прошлом? Ну и слава Будде! А всё-таки я дома посижу, а то у нас во власти такие ретрограды порой оказываются, просто беда какая-то!

В 1936 году собрались подремонтировать старый мост через Охасигаву, и старая легенда напомнила о себе самым печальным образом. Один из рабочих, по имени Киоси Фукада, трудившийся возле генсукебасира, стал жертвой несчастного случая. Тяжеленный ковш сорвался с креплений и рухнул прямо на голову несчастного строителя. Конечно, никто на стройке не застрахован от несчастных случаев, вполне возможно, что трагедия, случившаяся именно в этом зловещем месте, явилась простым совпадением. Так мог бы сказать скептик. «Совпадение? Не думаю!» – так скажет человек, вспомнивший о красных призрачных огнях, витавших над местом захоронения Генсуке. Истина, как всегда, остаётся скрытой от нас.

Рис. Мемориал у нового моста через реку Охаси.

Советы дилетанта: Надо сказать, что случай с Генсуке не уникален для Мацуэ. Помимо музея Хёрна, город знаменит своим «чёрным замком» – одним из двенадцати средневековых замков Японии, дошедшим до наших дней в неизменном виде. Построен он был в самом начале XVII века, и с его созданием легенда связывает всё тот же ритуал хитобасира. История вполне обычная. Строительство начато, всё просчитано, но дело не идёт, и стены не держатся. Выход из этого тупика нам, к сожалению, известен. На роль скрепляющего элемента выбрали местную исполнительницу танца бон-одори. Девушка не имела равных в искусстве танца, за что и поплатилась. Замок был построен, но всё та же легенда сообщает, что исполнение танца бон-одори в Мацуэ с тех пор пришло в упадок. Всякий раз, когда начиналось его исполнение, стены чёрного замка начинали предательски дрожать. Вероятно, перед нами тот же эффект, что окрасил призрачные огни над мостом в красный цвет. Хотя, конечно, нельзя исключать, что дрожь стен стала результатом небольшого землетрясения – частого гостя на Японских островах. В наше время праздник О-Бон отмечается в Мацуэ без каких-либо особых отличий и ограничений.

Что касается Генсуке, то его дух после смерти рабочего никак себя не проявлял. Вполне возможно, что старая мрачная история за давностью лет просто исчерпала себя. Тем не менее о давней жертве продолжают помнить. На южном берегу реки возле моста установлен памятный каменный столбик. Осенью в парке, расположенном неподалёку от моста (парк носит имя Генсуке?), проводятся очистительные ритуалы, которые, как считается, должны успокоить дух жертвы. Как говорится, делаем всё, что можем. Любитель же паранормального вполне может прогуляться по ночному мосту, надеясь стать свидетелем того, что дух Генсуке не удовлетворился памятным камнем и ритуалами и по-прежнему зажигает красные призрачные огни.