Текст книги "Японские призраки. Юрей и другие"

Автор книги: Антон Власкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 21 страниц)

Советы дилетанта: Маловероятно, что кому-то из нас придётся столкнуться с кознями покойного Сутоку. Жители Японии оказались не столь удачливы, и им пришлось искать пути к разрешению конфликта с озлобленным Сутоку. Как говорилось выше, как только покойный государь признался в своих злобных делах, его собеседник, поэт Сайгё, тут же обратился к нему с увещеваниями и возвышенными стихами. Оружие поэта – это слово, так что Сайгё попытался вразумить онрё тем, чем мог. Надежды, что гневный юрей утихомирится, оказались напрасными.

Тогда потомки пошли на решительные меры. Гробница государя была отреставрирована, украшена резными каменными украшениями и прочей приятной для тщеславного сердца атрибутикой, а самого Сутоку стали величать божеством. В 1868 году, после реставрации Мейдзи, новый государь Муцухито распорядился воздвигнуть в Киото святилище, посвящённое Сутоку.

Приближались непростые времена, когда Японии предстояло доказать своё право встать вровень с мировыми державами, и одержимый местью онрё был совершенно некстати.

Интересно, что существует теория, высказанная философом Такэси Умахара, что подобное святилище призвано не умилостивить гневный призрак (умилостивить подобное существо просто невозможно), а как бы запереть его и отсечь от мира живых. Вопрос о том, насколько поражение Японии во Второй мировой войне связано с гневом Сутоку, остаётся открытым.

Личное дело: история вместе с юрей
Тайра-но Масакадо

Император Сутоку оставил заметный след как в политической истории средневековой Японии, так и в метафизическом её варианте. Своеобразную славу потрясателя государства и могучего онрё с ним разделяет Тайра-но Масакадо. При жизни он был выдающимся полководцем и великим мятежником, претендовавшим, ни много ни мало, на трон тэнно. Но обо всём по порядку.

Всё началось с того, что амбициозный самурай по имени Тайра-но Масакадо добивался поста хранителя безопасности в столице (Киото). Если верить главному источнику о тех временах под названием «Записки о Масакадо», то в предках у нашего героя числился принц Такамоти. Такое благородное происхождение давало немалые приемущества в завоевании места при дворе. Правда, в первой главе «Записок…» перед списком благородных предков Масакадо стояло двусмысленное пояснение: «говорят, что…» Подобное уточнение можно понять как недоверие современников к благороднейшему происхождению Масакадо. Не исключено, что единственным, кто говорил на эту тему, был сам Тайра-но Масакадо. Итак, мы могли бы сказать, что Масакадо возжелал быть главой тогдашнего МВД. Назначение не состоялось, и, оскорблённый в лучших чувствах, Масакадо отбыл в провинцию, затаив недобрые мысли. Вскоре его кипучая энергия нашла выход. Он развязал междоусобицу со своим родственником Тайра-но Куника и в боях с ним добился полного успеха. Говорят, что причиной раздора стал вопрос о границах владений, но скорее всего главной причиной стало желание Масакадо повоевать и добиться признания. Куника погиб, а Масакадо укрепил своё влияние. Выяснилось, что прежде малоизвестный самурай скрывал незаурядные полководческие таланты. В личной храбрости и свирепости Масакадо и до этого никто не сомневался. Против выскочки собралась коалиция из Тайра и Минамото, но и это войско ждал быстрый и бесславный конец. Масакадо организовал засаду и наголову разгромил своих недоброжелателей. Ходили слухи, что дерзкий вояка заполучил тайную рукопись китайского колдуна и воителя Лао Вана. Знакомство с тайным трактатом «Лао Тао» превращало простого рубаку в великого стратега, непобедимого бойца, а заодно наделяло немалой магической силой. Бороться с таким врагом – затея заведомо безнадёжная.

По доносу одного из Минамото наш герой был вызван в столицу для разбирательства. Масакадо опередил истца и, явившись ко двору, обстоятельно изложил своё понимание ситуации. Видимо, столичные власти не хотели ввязываться в малопонятные раздоры грубиянов-самураев в далёких провинциях. Как сообщают «Записки о Масакадо»: «Хоть и непривычен он был к столичным порядкам, но по воле будд всё как-то наладилось. Снизошла на него милость государя».

Вернувшись в свою резиденцию, Масакадо и не думал успокаиваться. Его враги тоже не сидели на месте. Сын Тайра-но Куника по имени Садамори попытался отомстить, но очередной бой закончился тем, что ближайший помощник Садамори по имени Осада-но Маки был убит в бою, а «Садамори впустую орошал траву горькими слезами». Сам же Масакадо заметил: «Достойный муж стремится прославиться, но клеветники скрывают его заслуги. Клеветники завидуют достойным, если те выше их». Очевидно, он не забыл унизительного отказа в столице и был намерен не ждать милостей от двора, а стать кем-то гораздо большим, чем какой-то начальник столичной полиции. К Масакадо присоединились Окиё-но Оокими, наместник земли Мусаси, и множество простых самураев. Постепенно все земли долины Канто оказались под контролем «достойного мужа». Присланный из столицы новый губернатор лишился государственных печатей и, осыпаемый насмешками, быстро вернулся в Киото, так и не приступив к наведению порядка на вверенных землях. Неугомонный мятежник повелел строить новую столицу и занялся переименовыванием окрестностей. Новые имена копировали названия пригородов Киото.

Уверовав, что сама судьба благоволит ему, Масакадо решился на шаг небывалого размаха. Совершенно неожиданно в тех краях объявилась некая жрица-предсказательница. Прорицания не заставили себя долго ждать: «Я посланница бодхисатвы Хатимана! Сим наделяет высокородного Тайра-но Масакадо титулом государя! Хатиман дарует победы в бесчисленных битвах! Ныне же нужно это торжественно отметить исполнением тридцати двух мелодий». Масакадо скромно потупился и произнёс что-то вроде: «Ну, раз сам Хатиман настаивает, придётся побыть государем, я не против. Ну а теперь, как было сказано, надо это как следует отметить!» Масахиро – младший брат новоявленного государя – пытался усовестить его, заметив: «Престол достаётся государю не через применение силы и не в состязании умом. Как бы не вышло так, что люди потом будут нас поносить! Прошу подумать об этом!» Но Масакадо было не остановить. Война продолжилась, а сам виновник торжества написал в столицу предерзкое послание. В частности он сообщил: «Захочу владеть половиной страны – разве не допустит того небесная воля? В старину, потрясая оружием, овладевали Поднебесной. Небо наделило меня, Масакадо, военным умением. Однако двор не награждает заслуги, а лишь присылает указы с обвинениями – посмотрите на себя, какой стыд!»

Рис. Актёр Накамура Утэмон IV в роли Тайра-но Масакадо. Художник Утагава Кунисада.

Послание вышло довольно сумбурным и завершалось выражением величайшего почтения. Нам не дано знать, кем и когда было запланировано появление прорицательницы от самого бога войны Хатимана. Но, похоже, Масакадо в какой-то момент и вправду поверил в покровительство богов.

Его враги, всерьёз напуганные происходящим, объединились. Теперь их борьба была подкреплена священным авторитетом самого государя (конечно же, настоящего, а не мнимого). В столице без устали молились о победе над Масакадо, сжигая в священном огне бумажки с именами демонов (мало кто сомневался, что мятежникам помогают силы зла), руководство же объединённым войском получил старый недруг Масакадо, Садамори. Дерзость мятежника потрясла многих даже в его лагере. Начался отток бойцов, и к моменту решающей схватки, как сообщает нам летопись, у него под рукой оказались всего лишь четыреста самураев, а восемь тысяч прочих бойцов не успели собраться. Кажется странным, что первоклассный полководец Масакадо, отлично зная о перемещениях вражеских сил, не удосужился собрать в единый кулак свои войска. Решение это не требует стратегической гениальности. Можно предположить, что подчинённые лжегосударя не решились на войну под святотатственными знамёнами, и вялотекущее дезертирство погубило все планы. Последний бой произошёл в Северных горах земли Сасима, где Масакадо лично возглавил безнадёжную атаку и был убит прямым попаданием стрелы. Увы, покровительство Хатимана не помогло в решающем бою. Отрубленную голову мятежника отправили в столицу, и тут началась его посмертная активность.

День сменялся днём, но голова несостоявшегося тэнно казалась не тронутой разложением. Выражение муки и гнева исказило черты лица, и проходившие мимо горожане не смели поднять взгляд и встретиться глазами с поверженным смутьяном. Местные знатоки потустороннего мира были уверены, что дух Масакадо пребывает в аду, в уезде Шести путей, округе Пяти дурных перерождений, в деревне Восьми страданий. Откуда была получена столь точная информация – неизвестно. Служитель ада сообщил Масакадо, что раз в девяносто два года он будет получать отдых от великих мучений. «Записки о Масакадо» завершаются речениями данного беса, который обращается то ли к Масакадо, то ли к читателю: «Остерегайтесь пожирать живые существа, хоть они и приятны на вкус! Оказывайте благодеяния монахам, хоть это и тягостно! Таков посмертный удел Масакадо». Прочтя эту нелепицу, можно предположить, что главная проблема Масакадо заключалась в том, что при жизни он не чурался сочного стейка и как-то раз пинками прогнал докучливого попрошайку-монаха.

Однажды ночью отрубленная голова озарилась бледным светом, сорвалась со своего места и взмыла над столицей. Те, кто стал свидетелем этого события, попадали без чувств. Дух Масакадо обнаружил себя не в адской деревеньке, а в самом центре Киото! Голова устремилась по направлению к долине Канто, где не так давно правил Масакадо. Широко известны истории о всаднике без головы, разыскивающем свою потерю. Здесь же свирепая голова помчалась на поиски мёртвого тела.

Поиски не увенчались успехом, и через некоторое время одержимая голова то ли рухнула с небес, то ли мирно приземлилась в центре скромной рыбацкой деревушки Сибасаки. Место это интересно тем, что спустя несколько сотен лет здесь начал расти и развиваться город Эдо. Столица сёгунов Токугава, а несколько позже – столица обновлённой Японии, известна ныне как Токио. Местные крестьяне не могли не знать, чья голова оказалась на деревенской улице. Масакадо был более чем известен, а с момента его неудачного мятежа прошло совсем немного времени. Деревенские не стали искушать судьбу, а обошлись с гостьей вполне почтительно. Голову не стали возвращать в столицу, а омыли и похоронили, насыпав сверху небольшой курган. Столичные власти не получили доноса о месте последнего пристанища беспокойной головы, и постепенно история о великом мятежнике стала забываться. Правда, как выяснилось, гневный дух Масакадо не расположен забывать о мире живых. Через несколько лет возле кургана по ночам стали замечать бледный призрачный свет, а сама насыпь как будто подрагивала, наводя на мысль, что кто-то хочет выбраться наружу. Перед жителями деревни встал простой выбор: бежать прочь из этих мест или попытаться успокоить мятежный дух? Остановились на последнем. Молитвы и заклятья лились непрекращающимся потоком и в конце концов сделали своё дело. Онрё (можно было не сомневаться, что Масакадо принадлежит именно к этому сорту духов) угомонился.

Столетием позже в этих местах разразилась эпидемия чумы, которую приписали зловредному влиянию Масакадо. Говорили, что виновата буддистская обитель, которую устроили неподалёку от места захоронения головы. Годы сливались в века, и вот уже обитель переехала, а рядом с курганом был возведён богатый особняк. Пришло время сёгунов Токугава, и новый город активно застраивался. Зловещий курган оказался то ли напротив, то ли прямо во дворе нового дома. Его владельцы скорее всего просто не знали, кто оказался их невольным соседом. Позже, когда наступила реставрация Мэйдзи, здесь же расположилось министерство финансов.

В 1923 году на страну обрушилось чудовищное землетрясение, получившее название Великое землетрясение Канто. Гневный дух не имел отношения к этому кошмару, скорее он сам пострадал: в наступившем хаосе курган был практически разрушен. Министерство финансов организовало раскопки на месте упокоения головы Масакадо, но найти последнюю так и не удалось. Облегчённо вздохнув, чиновники решили застроить свободный участок временными помещениями для служащих. Реакция была мгновенной: четырнадцать человек, обосновавшихся в новостройке, скончались в результате болезней и несчастных случаев. Пятнадцатым стал сам министр финансов, который и дал добро на застройку масакадовского владения. Устрашённые чиновники быстро освободили незаконно занятую землю (незаконно – с точки зрения духа, естественно) и привели могильный холм в подобающее состояние. Мало того, чтобы умиротворить свирепого онрё, было решено проводить над курганом ежегодный ритуал очищения. Так продолжалось довольно долго, но начавшаяся мировая война переключила внимание властей на более насущные проблемы, финансирование сократили, и выполнение важного ритуала прекратилось. Говоря о начале войны, мы подразумеваем июль 1937 года, когда начались военные действия против Китая. В 1940 году удар молнии вызвал пожар, испепеливший здание министерства финансов и целый ряд окружающих строений рангом поскромнее. Конечно же, эта неприятность была немедленно отнесена на счёт Масакадо.

После окончания войны на территории страны были размещены американские оккупационные войска. Беспечные победители подумывали о том, что малопонятный мемориал стоит снести, а на его месте организовать то ли парковку, то ли гараж. Представители городских властей сумели донести до военной администрации всю важность для сердца каждого японца этого древнего захоронения. К тому же начало расчистки территории ознаменовалось опрокинувшимся бульдозером. Американцы махнули рукой, рассудив, что место для автопарка в захваченной стране отыскать не проблема. Могилу привели в надлежащий вид, был совершён очередной ритуал очищения, и до сего дня мятежный дух пребывает в покое в окружении токийских высоток.

Советы дилетанта: Сейчас дух Масакадо спокоен. Если кому-то из нас доведётся проходить мимо его знаменитой могилы, можно не волноваться, что свирепое привидение выскочит из-под каменной плиты и выкрикнет проклятие. Единственный совет в данном случае – вести себя почтительно. Служащие из фирм, расположившихся рядом с грозным соседом (конечно, те, кто верит в потустороннее), не забывают вознести молитвы над могилой два раза в месяц (первого и пятнадцатого числа). Как показывает история, наибольшей опасности испытать на себе гнев Масакадо подвергались те, кто относился к месту захоронения без всякого пиетета и пытался приспособить его под свои нужды. Очевидно, что никто из нас не лелеет планов покупки земли в центре японской столицы. Так что никаких пересекающихся интересов с обезглавленным мятежником у нас быть не может. Интересно, что ещё в 1970 году стоимость скромного участка земли, на которой расположился мемориал, оценили в два с половиной миллиона долларов. Прошло почти пятьдесят лет, и сложно сказать, сколько этот участок стоит сейчас.

Интересно, что с историей мятежа Масакадо не всё так однозначно. На востоке страны до сих пор сохранилось несколько кумирен, посвящённых Масакадо. В прежние времена их было значительно больше. Видимо, власть далёкого Киото принималась многими без особого восторга, и отважный мятежник вызывал симпатии. В токийском храме Канда Мёдзин одним из трёх главных ками является наш герой. Каждый нечётный год, пятнадцатого мая, в столице проводится фестиваль Канда Мёдзин Мацури, на котором Тайра-но Масакадо получает свою долю посмертной славы.

Личное дело: история вместе с юрей
Сугавара Митидзане

В истории Страны восходящего солнца не так уж и редки случаи, когда мстительным призрачным супостатом становится выдающийся государственный деятель. Тот, кто благодаря масштабу личности или по праву рождения претендовал на первую роль в государстве, но был низвергнут, после смерти превращался в серьёзную призрачную проблему для страны. Первый вариант – это, несомненно, Тайра Масакадо. Великий бунтарь, выдающийся полководец и несостоявшийся повелитель Японии после смерти нагнал немало страху на жителей столицы. Второй – это государь Сутоку. Проиграв борьбу за трон, умерев в изгнании, бывший тэнно так усердно работал над организацией мятежей и катастроф, что многие сильно пожалели о том, что злополучному государю не отдали власть подобру-поздорову. Оба героя удостоились святилищ и поклонения, необходимых, по всеобщему мнению, для смягчения нрава гневных призраков. Но нам следует помнить, что впервые технология возведения святилища для умиротворения озлобленного привидения (а заодно и провозглашения озлобленного привидения божеством) была применена несколько раньше. Два вышеперечисленных государственных деятеля явились лишь последователями на пути онрё, пальма же первенства принадлежит не грозному полководцу, а поэту, чиновнику и просто скромному человеку.

Род Сугавара был славен своей учёностью и знакомством с великой мудростью Китая, откуда, как известно, эта самая учёность и происходит. Настоящей придворной карьеры, впрочем, эта эрудиция сделать не помогала, и Сугавара не достигали высших рангов. Перемены в стране и в судьбе рода Сугавара наступили во время государя Уда. Дело в том, что реальная политическая власть была сосредоточенна вовсе не в руках тэнно, а принадлежала могущественному роду Фудзивара. Женщины этого клана, как правило, становились жёнами государей, мужчины занимали виднейшие государственные посты. Когда на трон вступал несовершеннолетний повелитель, регентом при нём становился представитель рода Фудзивара. По достижении государем совершеннолетия, регент автоматически получал должность канцлера. Сам государь, не успев, как следует войти во вкус власти и управления, достаточно рано отрекался от трона в пользу малолетнего наследника и постригался в монахи, после чего карусель с регентством продолжалась. Уда решил, что пришло время дать Фудзивара отдохнуть от непосильных трудов по управлению страной. Когда на предложение принять пост канцлера Фудзивара Мотоцуне ответил отказом (конечно же, формальным, после которого его должны были зазывать повторно), Уда, заметив нечто вроде «была бы честь предложена», отказался от услуг Фудзивара. В придворных кругах закипела оживлённая дискуссия, касающаяся нарушения обычаев, и Уда призвал из провинции Сануки некоего Сугавара Митидзане, неважного управленца, но признанного знатока китайской учёности, величайшего эрудита современности и прекрасного поэта. Говорили, что однажды во время трапезы он ради шутки сочинил цикл стихотворений на самые различные темы, и все они были изящны и остроумны.

Этот Митидзане в своё время выдержал сложнейшие экзамены, написав прекрасное сочинение. Последнее не шутка. Согласно китайской традиции способный написать изящный и мудрый текст признавался годным к восхождению на вершины управленческой лестницы. Предполагалось, что разум, справившийся с древними аллегориями, изложенными в стихотворной форме, легко разберётся в тонкостях сбора налогов и контроля над вороватыми чиновниками. Увы! Известно, что на своём посту Митидзане приказал пересадить корни лилий из древнего пруда (где они долго не зацветали, но во время Митидзане всё-таки зацвели) в буддистские храмы подконтрольной провинции, что должно было обеспечить её благоденствие. Смелый управленческий манёвр не помог, и вскоре провинцию поразила засуха, к которой власти оказались совершенно не готовы. Наш герой с сожалением признал, что неприятности, обрушившиеся на местных крестьян, – это плод его неумелого руководства.

В области научных прений он чувствовал себя не в пример увереннее и, явившись в столицу, твёрдо выступил на стороне Уды. Сопротивление придворных было так велико, что в итоге задумка государя не удалась, и Фудзивара Мотоцуне занял пост канцлера. Но верность Митидзане не была забыта повелителем, и вскоре карьера скромного правителя из Сануки пережила взлёт, который и не снился почтенным предкам нашего героя. Впрочем, позицию учёного мужа не забыли и в клане Фудзивара, что сыграло впоследствии самую печальную роль.

К слову сказать, Фудзивара Мотоцуне скончался вскоре после этого досадного инцидента, а его сын Токихиро ещё не вошёл во вкус борьбы за власть.

Митидзане занимает пост правого министра (левым министром был назначен Фудзивара Токихиро). Традиционно пост левого министра был более значительным, но молодость и странный порок Токихиро обесценили это преимущество. Молодой Фудзивара часто не мог сдержать приступов хохота, овладевавших им в самых неподходящих обстоятельствах. Сугавара Митидзане становится наставником наследника, а дочь учёного мужа занимает престижный пост наложницы государя.

Казалось, положение Митидзане незыблемо и не нуждается в переменах. Вероятно, он сам думал что-то в этом роде. Когда в 894 году было принято решение отправить посольство в Китай, возглавить мероприятие поручили, конечно же, Митидзане (кто лучше него способен понять тонкости общения с китайцами!). Однако Сугавара принялся доказывать, что в посольстве нет никакой необходимости и ехать никуда не надо! Прекрасный оратор преуспел, и миссия сорвалась.

Всё закончилось к 897 году. Уда решил принять постриг и передать власть наследнику Ацукими, вошедшему в историю под именем Дайго. Передавая власть, он настойчиво рекомендовал не забывать услуг верного учёного, что было исполнено с точностью до наоборот. Фудзивара Токихиро, давно ждавший удачного момента, провернул лихую интригу. Он обвинил правого министра в том, что тот совершенно не прав. Дескать, Митидзане задумал свергнуть законного повелителя и посадить на престол своего внука. Совершенно неожиданно на свет божий явились кукла, символизирующая Дайго, и отвратительные предметы колдовского мастерства. Всё это закопал проклятый Митидзане, оказавшийся не только безродным пройдохой и занудным зубрилой китайской бессмыслицы, но и страшным колдуном, наводящим порчу на небесные светила! Совершенно некстати незадолго до описываемых событий случилось затмение солнца, которое тут же повесили на несчастного учёного. Надо отметить, что японские астрологи традиционно не блистали точностью познаний (в отличие от китайских коллег), и объяснение события кознями Сугавара было не хуже всех прочих. Дайго, моментально забывший наставления отца, поверил в эту невероятную околесицу и отправил бывшего наставника прочь из столицы. Та же судьба постигла родню и друзей бывшего министра.

Наш герой отправился в ссылку на остров Кюсю. Путешествие на край света (в Японии эпохи Хэйан край света начинался недалеко от столицы) было обставлено унизительными издевательствами. Опальному министру отказывали в выдаче продовольствия в тех местах, которые он проезжал. На Кюсю потянулись дни, полные унижений, скудости и бессмысленности. Митидзане держался молодцом. Как истинный стоик, он молился за здоровье неблагодарного воспитанника, слагал стихи и надеялся на справедливость.

 
Потемнела зелень мимо
тихих дольних сосен.
Миновали времена.
Мои волосы, когда-то чёрные,
От снега не отличить.
 

Рис. Гневный дух Сугавара-но Митидзанэ. Художник Цукиока Ёситоси.

Строчки, пришедшие к нам через вереницу веков, красноречивее любых развёрнутых подробностей.

В 903 году Сугавара Митидзане умер, так и не дождавшись помилования. Можно предположить, что, узнав о смерти давнего соперника, Фудзивара Токихиро дал свободу своему недугу и безумно захохотал. Но тут…

В том же 903 году на страну обрушились страшные ливни, речки превратились в бурные потоки, сносящие всё на своём пути. Год спустя, словно в насмешку, землю поразила засуха, истребившая посадки риса. Затем несколько лет подряд наводнения совершенно дестабилизировали хозяйственную жизнь страны. В столице придворные начали робко шептаться, что вообще-то нельзя было так с заслуженным учёным, да и обвинения в колдовстве – просто смех какой-то. Токихиро распрощался со своим недостатком, начисто забыв, что такое смех и улыбка. 909 год прошёл сравнительно спокойно, и шепотки приутихли, но тут внезапно, без всяких видимых причин, умер сам Фудзивара Токихиро! В следующие годы наш бренный мир покинули сын злополучного интригана и старший сын государя Дайго. Всё это было приправлено соусом из эпидемий и наводнений.

Здесь будет уместно сравнение данных событий с открытием планеты Нептун. Как известно, газовый гигант, невидимый для астрономов XIX века, был открыт заочно, с помощью математических вычислений. Астрономы Джон Адамс и Урбан Леверье, исследовав возмущение в движении Урана, доказали существование невидимого исполина, эти самые возмущения и создающего. После того как на страну обрушились все вышеперечисленные бедствия, здравомыслящие люди заподозрили наличие потустороннего фактора, явившегося причиной бед. Неожиданная смерть Токихиро расставила всё по своим местам. Сугавара Митидзане не простил ложных обвинений и позора и решил оставить последнее слово за собой! Его призрачная воля направляла наводнения, эпидемии и засухи. Перейдя в вечность, он не может забыть несправедливость и будет вредить вечно!

В 923 году Дайго решился принять некоторые меры. Покойному наставнику присвоили второй придворный ранг и сожгли все документы, связанные с его осуждением и изгнанием, намекая таким образом гневному призраку, что инцидент исчерпан.

Митидзане, видимо, придерживался иного взгляда на этот вопрос. Два года спустя скончался младший сын Дайго, а в 930 году покойный книгочей поставил точку в затянувшемся расчёте с бывшим учеником. Молния ударила прямо в крышу дворца, вызвав пожар, в котором сгинуло немало придворных. Злые языки позже говорили, что все погибшие были недругами Митидзане и друзьями Фудзивара. Тут уж стало не до шуток, и гневный онрё получил первый придворный ранг. Можно предположить, что если бы в системе званий и чинов существовало нечто более значительное, то наш призрачный герой получил бы высший статус без малейших промедлений. Сам Дайго умер несколько месяцев спустя, не выдержав горя утрат и вечного страха перед духом неправедно осуждённого Митидзане. Интересно, что и Митидзане, и Дайго были тонкими ценителями поэзии. В правление именно этого государя был составлен знаменитый поэтический сборник «Кокинвакасю» (Собрание старых и новых песен Японии) – бесценное литературное сокровище тех времён.

Семнадцать лет спустя недалеко от столицы было построено святилище в честь Митидзане, а он сам принял на себя обязанности покровителя наук и каллиграфии. После смерти Дайго череда несчастий пошла на спад, но, видимо, никому не хотелось проверять, забыл Митидзане старые обиды или нет. С тех пор нескончаемые поколения учащихся не устают просить помощи у скромного труженика науки, который сумел доказать, что нет ничего страшнее разгневанного книгочея.

Советы дилетанта: Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой. Если вы не относитесь к славному роду Фудзивара, то не существует никакого повода для опасений. Сугавара Митидзане прекратил гневаться много веков назад. В отличие от Тайра Масакадо и Сутоку, которых подозревают в непогасшей злобе, наш герой превратился в мирного покровителя наук, что вполне соответствует его прижизненному настрою. Придворная карьера явилась для него не целью, а лишь побочным эффектом интересной научной дискуссии. Как говорилось выше, ежегодно сотни тысяч школьников и студентов просят Митидзане о помощи, которая так нужна каждому, сдающему экзамен. Никакого страха, кроме страха провалиться на экзамене, никто не испытывает, и мы можем последовать их примеру.

Рассказывая о юрей, всегда интересно найти ту черту, которая придаёт герою рассказа потустороннюю неповторимость, отличая его от собратьев по ремеслу. В случае с нашим героем интересно то, что он не проявлял себя какими-либо внешними демонстрациями. В начале заметки были упомянуты Тайра Масакадо и Сутоку. Голова Масакадо смотрела так гневно, что проходящие мимо места казни не могли сдержать страх. Позже голова и вовсе взмыла в небеса, улетев прочь. Призрак Сутоку явился перед человеком и подробно изложил причины своего гнева, радостно признался в сотворённых кознях и перечислил зловещие планы на ближайшее будущее. Сугавара Митидзане ни в чём подобном замечен не был. Он не являлся после смерти, не вставал из могилы и вообще никак не намекал на своё потустороннее могущество. Вывод о его причастности к катастрофам сделан исключительно людьми и является не более чем предположением. Знаток средневековой истории мог бы привести в качестве примера множество мест, где приблизительно в ту же эпоху умирали дети сильных мира сего, засуха и наводнения затрудняли сельские работы, а эпидемии выкашивали простой и знатный люд. Предположение, что за всеми этими бедами стоят призраки, кажется маловероятным. Однако наш рассказ касается такой неопровержимой темы, как призраки Страны восходящего солнца, и всякие сомнения в их могуществе неуместны.

Если вам случится оказаться в Японии и вы захотите отдать дань уважения невинно осуждённому учёному, то можете заглянуть на окраину городка Фукуока, где расположено святилище Дадзайфу Тэммангу, возведённое над могилой нашего героя. Для посещения лучше всего подойдёт 25 февраля – в этот день проходит праздник, посвящённый цветению сливы. Надо сказать, что Митидзане очень любил это дерево, и на территории святилища расцветают тысячи слив. Как сказал бы сам Митидзане:

 
Ветерок подует с востока
И донесёт благоухание сливы.
Пусть далеко хозяин дома,
Но цветы дождутся весны.