Текст книги "Дом для всех"

Автор книги: Антон Кротов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 18 страниц)

Обратно ехали в поздний час на электричке. Прощайте, город Шелехов, библиотека, серп и молот, зав. культурой, дети-попрошайки и звёзды-покорители столиц! Будем надеяться, что наше посещение Шелехова принесло кому-нибудь пользу.

ЛИСТВЯНКА – 10 ЛЕТ СПУСТЯ

11 ноября я решил посетить пос. Листвянка, посмотреть – что там изменилось с 1996 г., попрощаться с Байкалом. Летом мы уже были в Листвянке (после похода по КБЖД в июле), но тогда не стали задерживаться. А сейчас меня позвала в Листвянку Елена Коренева, журналистка из местной газеты “Жизнь” (та самая, которая написала: “поселились в доме, напоминающем Пизанскую башню…”). Хотел ещё посетить барда Евгения Кравкля, подарить книги по автостопу.

Летом 1996 года мы с Андреем Винокуровым впервые прибыли в Листвянку. Тогда там были обычные домики. На улице паслись коровы, вдоль Байкала торчали редкие сараюшки. В километре выше главной улицы жил, на берегу речки, бард Евгений Кравкль в палатке. В этом месте он планировал создать культурное место. И вот прошло десять лет, и видно, что это ему удалось: на месте палатки стоит деревянный дом, рядом на участке – другой домик, попросторнее: “Авторский театр песни на Байкале”. Здесь летом по субботам и воскресеньям проходят концерты бардов и его самого. А сейчас, зимой, Кравкля не было: он уехал на гастроли.

Вокруг – уже не лес, а другие дома и дачи. Листвянка разрослась и ввысь, и вширь. А вдоль набережной – шикарные терема, каких и под Москвой редко встретишь. Дворцы, похожие на кремовые торты. Имеется клуб дайвинга, и одетые в маски аквалангисты при нас лезли в посыпаемую снегом байкальскую воду.

– Вам что, не холодно? – спросил я.

– А вам что, холодно? – удивились они и погрузились.

Магазины и гостиницы выстроились вдоль всей единственной транзитной улицы посёлка. Всего длина Листвянки – около четырёх километров. Прошли пешком, все залепляемые снегом, весь посёлок от восточного до западного края.

Как нам сообщили уже раньше, – художник Пламеневский, которого мы посещали десять лет назад, – умер. Его картинная галерея сгорела, оправдав фамилию своего создателя. Пропали и его картины.

На западной оконечности посёлка, возле Байкальского музея, живёт Елена Коренева из газеты “Жизнь”. Мы посетили её. Интересно, конечно, жить в Листвянке, но приятнее всего летом. И, наоборот, зимой, когда озеро замерзает, и через него ходят лыжники, туристы, проходят всякие байкало-ледяные фестивали. Байкал встаёт весь целиком в начале января, а вскрывается в начале мая. Но место, где из озера вытекает река Ангара, никогда не замерзает, и говорят, что даже в самые суровые морозы в этом месте имеется полынья.

Приехали из Листвянки в 16.00. Ехали медленно, на КАМАЗе. Уже темнело, валил снег.

Последний раз по этой трассе. Когда буду здесь ещё раз? Помню, мы с Андреем Винокуровым ехали здесь, из Иркутска в Листвянку, в 1996 году летом. Байкальский тракт. 1996 год. 2006 год. Как много вместилось в эти десять лет!

Десять лет. Поездка в Магадан и возвращение; “Гонки мудрости” Москва—Салехард; Кавказ, Нагорный Карабах, Иран и Средняя Азия; Иран-Пакистан-Индия; пеший поход из Надыма по Трансполярной магистрали; августовский дефолт 1998 г.; заточение в Батумской тюрьме, Турция, Сирия, Иордания, Египет и волшебный Судан и возвращение; Казахстан, Киргизия и моджахедский Таджикистан 1999 г; путешествие в заполярный город Нарьян-Мар; Трансафриканская экспедиция 2000-01 г – из Украины и Болгарии, через Ближний Восток, Судан, Эфиопия, Кения, Танзания, Замбия, Ботсвана, Намибия, Ангола… Зимняя Тура – центр России, пятидесятиградусные морозы; открытие Афганистана летом 2002 г.; Новый год в Иране с Антоном Весниным; Третья Африканская Экспедиция, эфиопская тюрьма и улетание с Ильёй Алигожиным из Аддис-Абебы в Москву; путешествие по Китаю с Демидом; три поездатых Новых Года: 2004 – Ухта, 2005 – Владивосток и полутормесячное возвращение обратно; тогда и было в Иркутске принято решение вернуться вновь и поселиться в Сибири… И ещё один Афганистан – 2005; поездатый новый год 2006; семьдесят пять фестивалей в разных концах страны; сотни лекций в шестидесяти городах; сотни тусовок и мероприятий; сорок самоходных походов; множество изданий книг – своих и чужих; тысячи встреч, контактов, гостей и вписчиков – 130 постояльцев в одном только Иркутске, а сколько в Москве – тысячи и тысячи! Первые мои цветные фотографии я напечатал из поездки Москва—Магадан, четыре плёнки тогда отснимал, а сейчас у меня больше 16.000 фотографий из разных поездок, из разных стран; три паспорта, полные виз; тысячи городов и сотни тысяч километров позади, и кольцо завершается, и опять я здесь – и опять скоро покину Иркутск – и что будет завтра? А что будет через десять лет? Десять лет!

Рома Печёнкин в этот день планировал свой рассказ о религиозно-философском учении своего гуру Александра Печёнкина. Подготовил и развесил объявления, штук 120. Я подумал, что никто новый не придёт, кроме уже регулярно приходящих на тусовки людей, и сказал, что если хотя бы два человека новых придут, то я куплю Роме торт. Подъехали к городу – позвонил Ромка, сказал, что торт не нужен, но для начала лекции ждут нас с Димой, ибо народу не густо.

Ну вот, мы и подъехали. Как и ожидалось, в избе – знакомые всё лица. Тётя Катя с Виталиком, наши регулярные посетители Наташа с Ларисой, ну и дедушка – друг Ледяева – со своим странным учением “Отеизм”. Как мы с Димой прибыли, Рома начал пересказ философского учения своего гуру. Излагать его не буду, чтобы не вышел пересказ пересказа. Потом все вместе пили чай.

ДЕНЬ ИРКУТСКО-ТАДЖИКСКОЙ ДРУЖБЫ

В начале ноября по Иркутску появились объявления:

Внимание!

12 ноября 2006 г.

в 11–00 на стадионе «Труд»

состоится День дружбы

между Иркутской областью и

Республикой Таджикистан.

В программе: концерт, выставка,

национальные блюда.

Вход бесплатный.

Объявлений было совсем мало, но вдруг организаторы распространили информацию по своим каналам? (Так оно впоследствии и оказалось.) Я решил пойти – поторговать книгами, и по возможности толкнуть речь.

Когда мы подошли пораньше, почти никого не было на огромном стадионе. Потом начали подходить люди, почти одни таджики. Всего собралось около 800-1000 человек. Русских из них – несколько десятков, видимо мужья/жёны таджиков, и несколько старушек (любопытных на все бесплатные мероприятия) и мы (были впятером). Таджики установили несколько прилавков с пловом, фруктами и лавашами, а также со своей литературой; расстелили татами для борьбы, приволокли стенды с таджикской официальной газетой (видимо, скучной), проявились и важные люди в пиджаках, таджикские лица и изредка – русские. Начало было объявлено в 11.00, а реально начали в 12.30, затянули по-восточному.

Мы сели за одним из столов. Торговля моя не пошла (расходился лишь плов у таджиков), а вот с речью повезло. Перед началом я подошёл к ведущей (русской) и попросился в состав выступающих, и меня записали (о сущности моей не догадываясь, что моя речь будет необычной).

Сперва начали выступать чиновники, частью лысые, и деятели таджикской дружбы (таджики). Из русских бы некий зам-зам-зама мэра по межнациональным отношениям. Он, например, сказал:

– Народы России и Таджикистана вместе живут и строят светлое будущее…

(Подумал, что народы России живут, а таджики в это время – строят.)

Выступил также имам мечети. Он был в парадном халате. Оказалось, что его величают даже Муфтием Иркутской области и чуть ли не всея восточной Сибири. Муфтий говорил не очень долго, видимо спешил.

Также были всякие концерты-песни-пляски. И борьба на татами. Официальные лица периодически разбавляли это дело скучными речами о том, как хороши президенты Эмомали Рахмонов («Богом Данный Эмомали Рахмонов!!» – сказал один из выступающих) и Путин.

Потом позвали меня. Я вылез на сцену к микрофону (такое количество людей уже не охватывается просто голосом, хотя я читал без микрофона лекции на 300 и 600 человек). Стараюсь говорить медленно и ясно, потому что это звучит по окраинам большого стадиона. Таджикского народу собралось, я вижу, немало.

– Добрый день, друзья! – сказал я. – Я путешественник, много раз был у вас в Таджикистане. Хочу поблагодарить вас за вашу удивительную страну, за ваше гостеприимство. За ваши горы, за ваши фрукты, и конечно же за ваш народ. Самый гостеприимный во всём Союзе. Низкий поклон вам!

А ещё. Я хочу попросить у вас прощения, за наш русский народ. За наших ментов, которые у вас постоянно спрашивают регистрацию, собирают штрафы и взятки…

(Громкий тысячеголосный вой и крики отовсюду).

– …Которые заставляют вас регистрироваться, и каждые девяносто дней ездить на границу в Кяхту за новым въездным штампом… За наших чиновников, за наше отношение, которое вы встречаете повсюду в России. За всю нашу бюрократически-ментовскую страну. Мне стыдно за это. Простите нас!

Мои неожиданные слова поглотились в овациях всего стадиона. Российские чиновники уже сбежали, сказав своё бюрократское слово по бумажке, поэтому обошлось без скандала. Ведущая слегка вспугнулась.

– И ещё, я добавлю. Народы многому учатся друг у друга. К сожалению, русские научили пить все соседние народы. Даже в горах Памира, нередко, жители угощаются водкой по «панджо» (50 грамм). Это привычка нехорошая. Перенимать её у русских не надо!

И ещё раз, – спасибо вам!

После этого опять выступали борцы и певцы, устроили викторину и лотерею. Викторина была с очень простыми вопросами (с какими странами граничит Таджикистан? И подобные). В ходе викторины я выиграл электрический чайник для избы. А таджики, продававшие там же всякие фрукты и сладости, стали заваливать меня бесплатными виноградами, бананами, хурмой, булками, лавашами, соками и всем тем, что продавали они тут же рядом на стадионе. Подарков оказалось так много, что даже впятером (я, Печенкин, Дима, и т. Катя с Виталиком) мы это съесть не смогли и остатки унесли домой, вместе с электрочайником. Всё действо длилось долго, до 18 часов, так что в середине я успел и домой сходить, помыться (в душе «Бодрость» посреди занесённого снегом двора).

Электрический чайник послужил нам целых трое суток (13, 14 и 15 ноября), а на четвёртый день (16-го) по причине нашего отъезда был подарен нашей любимой Ирине Хохловой. Пусть останется в память о таджикско-иркутской дружбе.

Да, книгами по автостопу на русском языке и флажками Печёнкиина – на стадионе никто не заинтересовался. Большим спросом пользовались плов и пирожки.

СОСЕДИ

В один из дней ноября один из нестарых бич-соседей привёл к нам в дом абсолютно некондиционного, пропахшего спиртом и мочой гражданина с разбитой в кровь рожей.

– Вот, помогите ему! Он с Молдавии, работал здесь, кинули, денег не заплатили, домой уехать не может, вот ещё и малолетки избили! – и подталкивает ко мне сего типа.

– С Молдавии, домой? С такой рожей тебя автостопом не возьмут, поезжай на электричках. Ближайшая электричка на Черемхово в 16.00, дальше сядешь до Зимы, дальше разберёшься, – я подарил страдальцу книжки «Практика В.П.» и «Все электрички России». – Давай шуруй на вокзал, через час твоя электричка, а через две недели будешь дома!

– О, 16.00 – это рано, – отвечал бич, – мне ещё документы надо на фирме забрать.

– Той самой, где тебя кинули?

– Ага.

– И давно ты уже тут?

– Давно. Пять месяцев уже как. Кинули меня, деньги не заплатили, без дома, без денег, без работы… – грустил он.

– Пять месяцев?? Пять месяцев?? – поразился я. – Пять месяцев деньги не платят, а ты ещё и документы не забрал? За пять месяцев не только на электричках, но и пешком до Молдавии можно было бы дойти, и рожа целее была б! То, что тебя побили – это тебе знак. Не надо больше торчать здесь, в Сибири, зима надвигается! Зима тут – не молдавская! Бегом за документами! И на электричку! Следующая – в 19.00.

– Не, пешком не могу: меня же избили, ногу повредили. А скорую не могу вызывать, боюсь: вдруг не будут лечить, ведь у меня и прописки местной нет.

– Чего ж ты ждал? На электричку! За документами на фирму и на вокзал, домой! Молдавия ждёт! Домой! – и я выпроводил соседа с бичом по скрипучей лестнице во двор.

– Эх, я думал, что ты человек, – ответствовал мне сосед, – а ты, оказывается, … … …! – произнёс он цепочку нецензурных слов. И они ушли. Ничего, кроме книжек, я им не дал. А они надеялись.

А чего они ждали? Хотели, наверное, получить с меня денег и потратить их на выпивку. Может, второй и впрямь с Молдавии. Но как можно ждать – столько времени ждать? И что он делал? Попрошайничал и пил?

…В этот же день, вечером, Дима Овчинников заметил «молдаванина» пьяным в компании бичей-пьяниц-соседей.

Пьянство здесь – повальное явление. Вот на днях я сидел на автостанции, ждал автобуса. И тут меня узнал один мужик, что приходил на днях на тусовку и приобрёл книгу Зубцова, 134 вопроса и ПВП. Увидев и узнав меня, он долго что-то нудно говорил, потом исчез и вернулся через пять минут – принёс мне продовольственный набор в дорогу: пирожок и бутылку пива! Я сказал, что бутылку не возьму. Он забрал её, ушёл (наверное, выпил сам – не вернул же назад в магазин) и вернулся ещё через десять минут с кексиками.

ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ

Последний день в Иркутске был снежным. Накануне ночью мы развешивали новые плакаты – следующего содержания:

ПРОЩАЙ, ИРКУТСК!

МЫ УЕЗЖАЕМ.

Объявления вешали в труднодоступных местах, довольно высоко, вооружась деревянной лестницей. Так что дворники будут бессильно плеваться, пытаясь их содрать. Некоторые объявления прицепили на высоте четырёх метров. Там они будут висеть долго, пока дождь, снег и другие явления природы не устранят наши последние следы пребывания в городе. Я надеюсь, что это произойдёт не скоро. Если года через полтора мне доведётся вновь появиться в Иркутске, пройду по центральным улицам – может, наши афиши ещё останутся?

В последний день помылся напоследок в нашей уличной «бане». Погода, конечно, не летняя. Но зато будем помнить, что душ «бодрость» действовал до последнего дня.

На прощальную тусовку набежала масса народу – более пятидесяти человек. Я объявил распродажу всего нажитого и нетранспортабельного имущества. Всё, что у нас забыли или оставили гости, все книги, купленные нами в «Букинисте» и уже прочитанные, все ненужные вещи были выставлены на продажу по сниженным ценам (от одного-двух рублей за предмет). Железная табличка «Остановка первого вагона» со станции Ореховая Падь; зелёный армейский спальник; пенка и подпопник; книги Ленина, Бухарина, Горбачёва, Есенина и Джека Лондона, тёти-катины лечебники, телефонная книга города Иркутска и даже пластмассовое ведро были успешно распроданы (ведро приобрёл Виталий, муж тёти Кати; остальное досталось местным жителям). Все были довольны; общались, прощались и долго не расходились.

Ближе к ночи прибыл последний, 130-й наш вписчик – Дима «Siberia» из Красноярска.

Примерно в полночь обитатели нашего двора, невидимые во тьме пьяницы, выбили камнем одно из окон в избе. Прознав, что мы уезжаем (из объявлений, наверное), они захотели, чтобы наш визит в г. Иркутск оказался ещё более запоминающимся. Пришлось отложить для хозяйки 100 руб. на ремонт окна.

Наутро (16 ноября) в доме был наведён порядок (ах! Как же тоскливо и пусто стало в избе АВП), рюкзаки собраны. Появилась хозяйка – попрощались, она с грустью – где тут найдёшь таких аккуратных квартирантов? Зашли на прощанье к Ирине Хохловой, а потом на вокзал.

В ночь с 16 на 17 ноября, при помощи поезда, Иркутск покинули следующие товарищи: Тётя Катя и Виталий (едущие до Москвы), Дима Овчинников (едущий до Балезино и далее домой в Ижевск) и я (едущий до Новосибирска). Печёнкин несколькими часами ранее выехал в Омск на другом поезде. Прощай, Иркутск! Город, в котором за четыре месяца прошло – в ускоренном режиме – несколько лет моей интересной жизни.

По пути, в поезде, Тётя Катя развела бурную деятельность, продавая книжки по вагонам и приводя ко мне пассажиров за автографами и консультациями. Но меня это мало радовало: ужасно хотелось спать!

ДОМОЙ

Пожив в отдалённейшем городе, я и внешне, и внутренне пропитался провинцией, и это стало сразу заметно. В Новосибирске меня удивили широкие проспекты и двадцатиэтажные дома – «у нас, в Иркутске, таких нет». В метро меня один раз задержали милиционеры, как ловят всех провинциалов, приехавших впервые в мегаполис и подозрительно оглядывающихся. Долго обыскивали, и не найдя ничего опасного, отпустили.

На трёх лекциях в Новосибе присутствовало 50, 30 и 4 человека соответственно. Потом была лекция в Томске, где я в клубе «Арба» показывал слайды на большом экране и фотографии.

Омск, как и Новосибирск, тоже оглушил меня шумом и цивильностью, хотя тут в самом центре сохранились избушечные кварталы, в которых тоже можно будет пожить – когда-нибудь.

Следующим городом была Тюмень и затем – морозный Сургут. В Сургуте я прожил пять дней, расклеивая объявления по городу и окрестностям. Объявления клеились на простую воду – при морозе -30 это единственный эффективный, быстродействующий и экологически чистый клей. Сам город удивил своей цивильностью, новостройками, кипением жизни – нежданной после сонного Иркутска.

На лекцию пришло около пятидесяти человек, плюс ещё два десятка журналистов подзаправились от меня информацией на пресс-конференции, устроенной накануне. После Сургута, по пути домой, была ещё лекция в Ижевске и в Йошкар-Оле. Там тоже всё было отлично, в обоих городах – активный и интересный народ, который меня уже знал.

В ночь на 18 декабря 2006 года я воротился в свою любимую столицу. Москва встретила жидкой грязью (снежная зима в этом году никак не начиналась), миллионами машин, реклам и огней. Пятимесячное путешествие закончилось. Опять в моём распоряжении – горячая вода, центральное отопление, ватерклозет и круглосуточный магазин «Рамстор». Все путешествия когда-нибудь заканчиваются.

Что дало это путешествие мне, друзьям, гостям и иркутянам? Мне – может быть, лучшее понимание духа российской провинции, возможность посмотреть на жизнь объёмно – не только с сытой, московской стороны. Путешествие во времени, в голодные 1990-е, возможность вернуться на 12 лет назад и заново прожить 4–5 лет жизни вновь (в сокращённом варианте). Друзьям и гостям – тусовка, вписка, новые впечатления, Байкал, Бурятия, Монголия, Сибирь. А иркутянам – и тем, что приходили на наши тусовки, и тем, что пили у нас под окнами и удивлённо косились на объявления – знания о том, что есть и другая жизнь, отличная от их.

Пригодятся ли им эти знания? Эти встречи, походы и тусовки? Какой толк от всего этого?

Захочет ли кто-нибудь из людей, побывавших у нас в доме, организовать другой подобный дом в другом городе России или мира и позвать всех проезжающих в гости?

А люди, купившие книгу «ПВП» в электричке, прочтут ли её и отправятся ли в свои первые путешествия? Как знать, может быть через десяток лет мы кого-нибудь из них повстречаем на пыльных дорогах Африки?

Может быть, кто-то, кто пришёл на лекцию в Иркутске или Ангарске, побывавший в избе АВП, посетит дальние края, и сам захочет наконец создать действующее сообщество путешественников в Восточной Сибири?

Может быть, даже журналистка из жёлтой газеты, и зав. культурой из города Шелехова, и бичи-дворники с первого этажа – как-нибудь поймут, как устроен мир, изменят свою жизнь и придут к счастью?

Во всяком случае, мы не скоро об этом узнаем.

Но так же, как и иркутские рюкзаки, покинувшие Москву, вернулись ко мне через двенадцать лет – будем помнить: всё наше к нам когда-нибудь обязательно вернётся.

Нужно помнить: любая последовательность событий всегда правильна, и сотни цепочек событий, начавшихся (с нашей помощью) в Иркутске, приведут к новым событиям, интересным, радостным, но для нас – пока неизвестным. Нужно уметь ждать.

А.Кротов. Москва-Ош-Москва

январь-ноябрь 2007

Вести из Оша

17 июля 2007 года, на Казанском вокзале города Москвы, в поезд Москва—Астана погрузились в поезд два странных пассажира с тремя рюкзаками. Это были мы с Кириллом Чупрыниным (из Брянска), отправляющиеся в Среднюю Азию. Первым пунктом нашего назначения был фестиваль авторской песни «Астана-2007».

ФЕСТИВАЛЬ «АСТАНА-2007»

На просторах Казахстана, неподалёку от его новой столицы, вот уже девятый год проходил фестиваль авторской песни «Астана». Мы решили побывать на нём, в надежде, что там соберутся все прогрессивные казахстанские люди.

Дело в том, что почему-то прогрессивных (в нашем смысле) казахстанцев в природе почти не имеется. Не приезжают на российские слёты и фестивали казахские автостопщики, не прибывают ко мне в гости казахские вписчики, не заказывают по почте книг казахские читатели. За 12 лет моей книжной деятельности у меня было три заказа книг из Казахстана – два в приграничные с Россией города и один в Алма-Ату.

Неизвестны нам ни казахские туристы, ни мудрецы-вольные путешественники, и редко кто-то объявится «О, я из Казахстана!» – но оказывается, что этот человек только родился в Каз. ССР, а последние годы живёт в Российской Федерации. Никто из Казахстана не пишет на сайт и на форумы АВП, нет там клубов автостопа и ничего подобного.

Если бы только сами казахи были не ездящей, не вписывающей и не читающей нацией. Но и русские в этой стране, прежде составлявшие 40 % (сейчас 30 %), никак не проявляются в мире. На всемирном сайте «хоспиталити-клуба» только 50 граждан Казахстана (для сравнения: латышей 4000, россиян около 15000), да и те присутствуют лишь формально, а фактически почти никогда не вписывают. И вряд ли дело в бедности: ведь в последние годы Казахстан стал процветающей страной и вышел на второе место в СНГ по уровню зарплат! (Первое место у России.) РомсииВ городах появился интернет, сотовые телефоны, глянцевые торговые центры, все атрибуты буржуазного общества. А вот людей нет.

Наверное, если бы люди такие были, они бы появились, например, на фестивале авторской песни. Фестивали, как ни странно, есть. Там-то, в окрестностях столицы, и должна собраться хотя бы раз в году передовая казахская часть общества! Познакомившись с ними, мы получили бы конспиративные контакты с другими, столь скрытыми людьми, которые здесь наверняка есть!

Так думали мы, направляясь на фест. В пятницу 20 июля на ж.д. вокзале Астаны встретились трое нас – мы с Кириллом, приехавшие поездом (мы привезли 40 кг книг, на случай, что фестиваль окажется большим), и киевлянин Андрей Сапунов, прибывший автостопом (он нашёл единственную в «хоспиталити-клубе» вписку в Астане, прибыл ещё вчера, а сегодня подошёл к нашему поезду).

Астана вновь изменилась за три последних года, что меня не было тут. Построили новые небоскрёбы и жилые кварталы, а старые пятиэтажки подкрасили ещё раз. А вот с обменными пунктами не очень: то не берут рубли, то очередь, то курс плохой, то перерыв, то мужик в очереди перед нами принёс миллион мелкими бумажками и его считают. Насилу разменяли 500 рублей и пошли на электричку.

Фестиваль проходит близ 42-го разъезда, на юг от Астаны – в сторону Караганды. Можно доехать электричкой, поездом или трассой. В день на разъезде останавливается 1 электричка и 1 поезд в каждую сторону. Тут вообще плохо с электричками, их почти нет в Казахстане. О.п.42 оказался маленьким домиком, касса закрыта навсегда, билеты покупайте внутри поезда. Вокруг остановочного пункта – типичная казахско-российская разруха. Тётка-начальница станции пустила нас переждать ливень, который так некстати разразился.

После ливня потащились на фестиваль, с 4-мя рюкзаками на троих, попеременно неся 3-й рюкзак за лямки. Переходили через железнодорожный мост, по которому в принципе идти пешком нельзя, но нас пропустил сторож-железнодорожник в кепке с надписью: «Назарбаев – биздын елбасы» («наш лидер»). Идея дополнительного рюкзака была плохой, и мы пообещали себе любыми средствами уменьшить наш груз на фестивале, даже путём раздаривания книжек. Идти пришлось три километра по грязи. Как притопали, опять пошёл дождь.

Фестиваль «Астана», как и сама Астана – место ударного приложения государственных денег. Капитально вкопанные посреди степи электрические фонари; развевающиеся флаги Астаны, Казахстана, России, Израиля и других стран, граждане которых вероятно должны посетить фестиваль. Целая вереница синих бесплатных биотуалетов (почему-то в 300 метрах от палаточного лагеря), куча дармовых (сырых осиновых) дров, две большие юрты для музыкантов и почётных гостей и ряд ларьков с дорогущими пирожками. Специальный мужик в противогазе прошёл по поляне и потравил комаров слезоточивым газом (людей попросили отойти на горку на время окуривания). Правда комары после окуривания проснулись и взбесились, и их интенсивность многократно возросла. Большая приличная сцена – почему-то без защит от солнца, дождей и ветра, но с большим транспарантом «Партия НУР ОТАН».

Партия НУР ОТАН – местный аналог Единой России – даже и сюда пролезла. 18 августа будут выборы парламента, и она повсюду рекламируется назойливо.

Позвали и певцов – приехали российские барды средней известности и несколько местных.

И вот такие меры организации, потрачены («оприходованы»), может быть, миллионы тенге, но народу всего человек 500. В палатках живёт ещё меньше – человек 200–300, на уровне местечкового фестиваля в Росиии, остальные же приезжают на своих машинах и на маршрутках из Астаны прямо к концертам вечером в пятницу и в субботу, и в полночь после действа уезжают домой обратно.

Чтобы привлечь внимание к научным путешествиям, было объявлено со сцены, что в субботу в 15.00 вольный путешественник А.Кротов поведает всем всё на свете на поляне около сцены. Об этом же были расклеены объявления на фонарях, туалетах и в других посещаемых местах. Кроме этого, я лично прошёл по палаточному лагерю (он был небольшой) утром в субботу, подошёл к каждому костру и подарил по рекламке АВП и по газете «Вольный ветер», приглашая в 15.00 подойти к сцене (идти там метров 50, и всё видно, степь, никаких укромных уголков).

Что же? В субботу, по счастью, дождя не было; был сильный ветер, который сдувал газеты и маленькие книжки, но людей сдуть не мог. Никто не пришёл! И только после объявленного времени, когда начались концерты, начали подползать лениво-скучающие люди один за одним, задавать вялые вопросы, смотреть фотографии на ветру и получать в подарок книжку «Практика вольных путешествий» (продажу по свободной цене они почти все не постигали). Купили ещё несколько книг бардов, «Узлы», «целебные стихи» Тютюкина, пяток газет и десяток моих книг. Один директор с толстым пузом приобрёл мою «Автостопом по России», а также «Написать свою книгу» В.Кротова (по 1000 тенге = 200 руб) плюс взял несколько книг по свободной цене.

– А эти сколько?

– Сколько сами дадите!

– Ну я так не могу. Назовите свою цену.

– Ну давайте эти за 200 тенге (40 руб).

– Нет, так не годится. Давайте за 1000 тенге (200 руб). Человек должен ценить свой труд!

И толстый директор в трусах и с барсеткой удалился. Потом, выпив, ещё раз появился и сказал несколько слов за жизнь, а потом опять исчез.

Интересно, что ведь среди посетителей фестиваля были не только казахи, даже наоборот – русских было 2/3, и треть казахов, – но такой низкий интерес! Как будто книги видели в первый раз. Кроме нас, торговали ещё сидюками (всего 6–8 видов) сами организаторы, и мужик из Свердловска разложил гитарки игрушечные самодельные. Спрос у всех был совсем небольшой.

Уже только к вечеру пришли несколько туристов, людей интересных, и один, когда-то участвовавший в самоходном походе АВП, но так и не получивший тогда справку о самоходности (я его правда не узнал). Туристы получили по комплекту книжек на раздаривание, и ещё несколько десятков ПВП ушло в народ – я дарил более-менее приличным людям, сидящим на поляне у сцены, а также организаторам и бардам.

Так к вечеру удалось сбыть 20 килограммов продукции. Надеемся, что хоть небольшой процент попадёт в руки тех, кто её прочитает и оценит. Коммерческий же итог был самым низким за много фестивалей – насобирали около 2300 руб.

Оказалось, что есть ещё один фестиваль, «Чимбулак» – он пройдёт на турбазе в горах под Алма-Атой через неделю. Сами организаторы его позвали нас. Но так как мы с Кириллом торопились в Бишкек и в Ош, – на Чимбулак был отправлен А.Сапунов с коробкой книг. Таким образом, после этого фестиваля мы облегчились на 30 килограммов, а Андрей поехал двигать нашу науку под Алма-Атою – продолжая надеяться, где хоть где-то кто-то может ей, по идее, заинтересоваться.

БИШКЕК – СТОЛИЦА НЕЗАВИСИМОГО КЫРГЫЗСТАНА

Киргизия встретила нас дружелюбно. В столичном городе Бишкеке нас вписал местный житель Казбек, член уже упоминавшегося «Хоспиталити-клуба». В это же время у него жило ещё два российских туриста, из Новосибирска.

Мы с Кириллом провели полтора дня в Бишкеке: гуляли по этому зелёному городу с широкими, перпендикулярными улицами, искали книжные и туристические магазины, пристраивали автостопные книги на реализацию. Нашли даже картографическую фабрику, за пятнадцать лет независимости выпустившую около десятка дорогущих местных карт-двухкилометровок. А также познакомились с человеком по имени МирАли, из местного общества пешеходных туристов. С другими туристами встретиться не удалось – все активные ходячие люди, туристы и альпинисты Кыргызстана, всё лето проводят в горах – заколачивают деньгу, водя в походы богатых иностранцев.

На каждом перекрёстке в Бишкеке стоят бочонки с местными напитками – «Максым-шоро» и «Чалап-шоро». Шоро – это название фирмы, которая их производит. Максым похож на растворённый в воде чёрный хлеб, а Чалап – нечто среднее между квасом, таном и Максымом. Около каждой пары бочонков сидит женщина и продаёт эти напитки постаканно. За день мы выпили на двоих 44 стакана шоро. Видимо, в него подмешивают какое-то вещество, вызывающее привыкание.

Бишкек – витрина капиталистического общества. Помимо бочонков с шоро, повсюду здесь можно встретить: обмены валюты (причём меняют не только евро, доллар и рубль, но и валюты любых других известных и соседних стран); конторы IP-телефонии с дешёвыми звонками в Россию, Европу и США (звонки по Киргизии и даже по городу Бишкек обходятся в несколько раз дороже); точки продажи сотовых номеров; ну и продавцов еды различного рода. За последние годы в Бишкеке появилось и новое явление: круглосуточные супермаркеты (их раньше не было), включая известный нам по России «Рамстор».

Несмотря на капитализм, в городе остались все признаки социализма в виде памятников – Ленину, борцам за власть советов, героям ВОВ и прочие. Построили, правда, и новые памятники. На главной площади соорудили большой флагшток с киргизским флагом, который имеет ностальгически красный цвет. Его охраняют два солдата – бишкекский аналог «Поста № 1». Ильича с главной площади передвинули чуть подальше.