Текст книги "Арт-Джаз"

Автор книги: Антон Шаффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 33 страниц)

ЧАСТЬ III

Глава 1

– Вставай! – кто-то настырно тряс Арта за плечо. Он с трудом разлепил глаза и увидел перед собой Екатерину, которая была уже одета и готова к выходу.

– Уже?…

Арт попытался привести мысли в порядок. Прошлым вечером они вернулись в Катину полуземлянку, поужинали и… Она оказалась совсем другой. Арт сотни раз представлял себе как это будет, но вышло все, конечно, иначе. Катя погасила лампу и обняла его. Он сначала даже не понял, что она собирается делать, но когда почувствовал ее горячее дыхание и влажные губы в нескольких сантиметрах от своего лица, последние сомнения у него улетучились.

Жесткость, которая, как ему казалось, была присуща Кате в жизни, в постели испарилась без следа. Она была самым нежным существом из всех, кого он знал. И сам он, напряженный в первые минуты близости, довольно быстро расслабился и отдался бурному потоку чувств.

Они шептали друг друга какие-то глупости. Она клялась, что никогда его не оставит, что встреча с ним – самое важное для него. Арт в ответ заверял, что чувствует тоже самое, хотя где-то в душе у него все же были сомнения…

, ему казалось, что он любит Катю, насколько можно говорить о любви за столь короткий промежуток времени. Насколько вообще можно говорить о любви. Но, в то же время, на уровне подсознания он понимал, что эти странные отношения обречены. Кем и на что – на эти вопросы он ответить не мог, как не пытался. Но фатальность скороспелой любви, вспыхнувшей между ними, была ему очевидна.

И, как он понял, примерно тоже самое ощущала и его партнерша. И именно поэтому она пыталась за эти несколько часов, что были им отведены, так много сказать. Даже больше, чем следовало бы.

Они заснули изнеможенные, уставшие, выжатые как лимоны, о которых в этом мире все уже успели порядком подзабыть. На часы никто не смотрел, но теперь, продирая глаза, Арту показалось, что он даже толком не успел заснуть.

– Уже, – вздохнула Катя и разожгла лампу. Комната заполнилась тусклым светом. Рогова действительно была уже готова и выглядела так, словно и не было позади нескольких часов постельных единоборств, которым они, казалось, отдали все силы. – Давай, Артемушка, надо подниматься.

Арт сел, опустил ноги на холодный пол, и по телу его пробежал неприятный озноб – он многое готов был отдать, чтобы снова с головой забраться под теплое одеяло и забыться сном, а проснувшись, найти себя дома, в Казарменном переулке. Чтобы услышать как хлопочет на кухне мама, уловить запах оладий, которые предстоит съесть на завтрак… Чтобы…

Он отогнал от себя это наваждение – все было лишь бесплодным мечтанием. И надо было принимать реальность такой, какова она была за пределами промерзшей землянки.

– Дай мне десять минут, – попросил Крылов и принялся одеваться. Ужасно хотелось принять душ, но всю воду они израсходовали накануне вечером, перед тем как заняться любовью.

Натягивая вонючее белье, Арт проклинал все на свете, но мысленно старался убедить себя, что это еще не самое страшное, не самое ужасное на свете. Бывает и хуже. Но вот что могло бы быть хуже – этого он придумать так и не мог.

Через десять минут в сопровождении Екатерины он вышел на улицу. Беззвездная мутная ночь встретила их порывами ледяного ветра. Они почти бегом добрались до «идеального домика», где их уже ждали.

– Машина уже готова, – тут же сообщил Солдат. – Прощайтесь и…

Арт обнял Катю, но от поцелуев они воздержались – не хотелось выставлять свои чувства на показ. Впрочем, присутствовавшие в тот момент руководители Сопротивления тактично отвернулись, сделав вид, что ничего не замечают.

– Все. Иди. – Она почти оттолкнула его.

Арт развернулся и вышел в холодную ночь.

Тяжелый КрАЗ стоял недалеко от дома командования и тихо урчал заведенным двигателем. Арт понял, что именно на этом высокопроходимом звере ему предстоит добираться то деревни, где его уже ожидает некий человек. Сзади к нему подошел Солдат.

– А не опасно? – Спросил у него Арт, показывая на машину.

– А чего опасного? – не понял Дмитрий.

– Ну, ночь, эта хреновина рычит так, что за километр слышно. Не накроют нас?

– Не волнуйся. – Серьезным тоном ответил Солдат. – Доедешь спокойно. Было бы опасно – никто бы тебя в эту машину не посадил. Уж поверь мне.

Арту ничего больше и не оставалось делать, кроме как верить, так как если не верить вообще ни кому, то можно было вообще свихнуться. Он уверенной походкой направился к КрАЗу, около которого прохаживался водитель, нервно смоля сигаретой. Подошли к машине и Владимир с Дмитрием.

– Ну, Артем, в добрый час! – напутствовал его командующий. – Действуй согласно разработанной схеме. Мы будем контролировать процесс, но, как ты понимаешь, лишь до определенного моменты. Пока ты не окажешься среди них. А там уже все будет зависеть только от тебя. И, главное. Я тебя очень прошу: давай без глупостей.

– В смысле?

– В смысле, что если придет в голову идея раскрыться и переметнуться – то не советую.

В словах Командующего явно крылась угроза. Хотя, говорил он голосом добродушным и доброжелательным, Арт остро ощутил, что ему действительно угрожают. Пока, правда, было не совсем понятно чем… Но Владимир и не дал ему времени поразмышлять на эту тему, резко продолжив:

– Артем, мы многое можем простить. Но одно – никогда. И это одно– предательство. Мы предупреждали тебя, что там можешь встретить бывших наших. Можешь, но только тех, кого мы еще не достали. Понимаешь?

– Понимаю, – насупившись, ответил Арт. Слушать все это было крайне неприятно. Во-первых, у него и мыслей не было куда-то перебегать, а, во-вторых, угрозы всегда действовали на его психику угнетающе, вызывая исключительно протест и желание сделать наоборот.

– Вот и умница, – улыбнулся Командующий, который уловил перемены в настроении Крылова. – Ты не должен обижаться, Артем. Я говорю это не со зла, а только потому, что очень хочу, чтобы мы вернули себе возможность перемещения. Без нее наши шансы на победу резко снижаются. А втои шансы вернуться домой вообще скатываются до нуля. Сделай это для себя, Артем.

Арт внимательно слушал Владимира, но в голове у него эхом отдавались и другие слова совсем другого человека – Игоря: они не дадут тебе вернуться, а если и дадут, то без нее.

– Не волнуйтесь, – вслух произнес Арт. – Я постараюсь сделать все, что смогу. До встречи.

– До встречи.

Арт обменялся рукопожатиями с командирами Сопротивления и бросил короткий взгляд на Катю, которая стояла чуть в стороне. После этого он уцепился за поручень и, подтянувшись, залез в высокую кабину военного грузовика. Захлопнув дверь, он с трудом искал в себе силы, чтобы не бросить на девушку последний взгляд. И не нашел их. Арт повернул голову, но на том месте, где только что стояла Катя, уже никого не было. Она силы в себе нашла…

Грузовик медленно двинулся вперед. Они миновали КПП и выехали на лесную дорогу. За рулем сидел незнакомый Арту боец, который напряженно всматривался в черноту и разговаривать особенно не собирался. Арт первый решил с расспросами не лезть, рассудив, что если водителю есть что сказать, то он это обязательно сделает.

Но они так и ехали молча почти весь час, который заняла дорога до деревни. Въехав в населенный пункт, грузовик еще больше сбавил скорость, и теперь они практически ползли по грунтовой дороге, по обе стороны от которой виднелись черные силуэты домов. Возле одного из них, стоявшего практически в самом центре деревни, они остановились.

– Приехали, – сухо сообщил парень за баранкой.

Арт ничего не ответил. Он вылез из кабины, прихватив свои вещи, и стал оглядываться по сторонам. Грузовик, тем временем, дал задний ход и, развернувшись, поехал назад. Арт остался один.

Не успел еще гул мотора КрАЗа окончательно исчезнуть вдалеке, когда из дома, напротив которого высадили Арта, вышел человек. Он замер возле покосившееся калитки, держась одной рукой за обгоревшую головешку забора. Арт смотрел в его сторону. Наконец, человек сказал:

– Крылов?

– Крылов.

– Иди сюда.

Арт подхватил сумку и направился в сторону калитки. Поравнявшись с человеком, он остановился в ожидании дальнейших указаний.

– Ну, чего встал-то, Крылов? – проскрипел старческий голос. – Так и будем на улице стоять? Чай не курорт вокруг.

– Это точно, – улыбнулся Арт, но улыбка его осталась незамеченной в кромешной темноте.

Старик двинулся в глубину двора, и Арт последовал за ним. Он оказался в типичном деревенском дворе. Справа от него стоял дом, чуть дальше располагался сарай или баня. По левую руку виднелся небольшой скворечник туалета. Разглядеть это все удалось лишь потому, что старик зажег лампу над крыльцом.

Разглядел теперь Арт и старца, с которым ему предстояло провести ни один месяц. На вид ему было лет восемьдесят, но, возможно, он был и моложе, а жестокая жизнь состарила его раньше времени, избороздив лицо морщинами и сделав голос скрипучим. Одет старик был стандартно: телогрейка, валенки, ушанка, завязанная под подбородком. Шея была перемотана тряпкой, которая, вероятно, выполняла роль шарфа. Роста старик был небольшого и едва доставал Арту до плеч.

– Жить будешь там. – Старик ткнул рукой в сторону помещения, которое Арт обозначил как баню или сарай.

– Хорошо, – кивнул Арт в ответ.

Они прошли к постройке, и хозяин открыл навесной замок. Толкнув дверь, он вошел внутрь и, покопошившись, зажег настольную лампу, которая медленно разгораясь, постепенно наполнила комнату жидким мерцающим светом.

– Сейчас ложись спать, – приказным тоном сказал старик. – Завтра, когда проснешься, не вздумай выходить. Жди, пока я сам не приду. Понял?

– Понял.

Старик шамкнул ртом, издав причмокивающий звук, и безо всяких пожеланий приятных сновидений вышел. Арт услышал, как он навешивает снаружи замок.

– И зачем надо было предупреждать, чтобы не выходил?… – Удивился он вслух.

– Затем! – Послышалось из-за двери.

Слух у старца оказался что надо.

Арт осмотрелся. Да, помещение больше походило на баню. Было достаточно чисто, хотя мусора тоже хватало. В дальнем углу была навалена груда кирпичей, которые раньше, видимо были печью. По двум стенам тянулись лавки, одну из которых предстояло теперь выбрать в качестве постели. Никаких одеял, простыней и подушек Арту обнаружить не удалось – они просто отсутствовали.

Вопреки ожиданиям, внутри бани было довольно тепло. Арт снял ушанку, сложил ее вдвое и, растянувшись на скамейке, подсунул ее себе под голову. Лавка была узкой, так что повернуться на ней, без риска оказаться на полу, было практически невозможно. Устроившись на спине, новоиспеченный подпольщик закрыл глаза и попытался заснуть.

Но сон не шел. Кучи мыслей перемешивались у Арта в голове, наскакивая одна на другую, хаотично метаясь. И ни одну из них не удавалось поймать, остановить. Тревоги Арт не испытывал, как и страха. На душе у него было спокойно, как обычно и бывает спокойно на душе у человека, который принял окончательное решение. Теперь все сомнения должны были остаться позади – они в этой ситуации были бессмысленными и бесполезными. Арт это прекрасно понимал, а потому лежал и наслаждался своим душевным равновесием и сердечным спокойствием. Он твердо знал, что ему надо сделать. Он не знал пока как это будет сделано, но то, что будет – был уверен.

В какой-то момент Арт поймал себя на мысли, что, в принципе, не боится даже умереть. Он читал в книгах, что такое состояние бывает, когда наступает понимание чего-то важного, познав которое всё остальное становится мелким и несущественным. И Арт знал, что было этим важным для него. Да, это была ее любовь. Именно она придавала ему силы. Придавала ему смелости, решимости. Помогала принять вызов, который ему бросила жизнь.

Арту наконец удалось структурировать ход мыслей. Но теперь все они текли в одном русле: перед ним стоял Катин образ. Он вспомнил ночь, ее теплое нежное тело, ее жадные объятия, горячие поцелуи…

Волна нежности накрыла Артема. Ему стало мучительно больно от того, что он не может сейчас быть рядом с ней. И эта боль делала его с каждой секундой еще более сильным.

Арт не заметил, как провалился в сон. Ему снились зеленые луга, голубое небо, в котором высоко-высоко кружили птицы, и Катя, весело кружащаяся в странном танце, который сама она называла во сне Арт-Джазом, явно что-то путая…

Глава 2

Первое что увидел Арт – сморщенное лицо старика, склонившееся над ним. В голове у него за секунду промелькнули все последние события и он моментально сбросил с себя остатки сна, который, однако, был настолько ярким и радостным, что расставаться с ним не хотелось.

– Долго спиши, – недовольно сообщил старик, дыхнув на Арта такой отвратительной вонью, что его в тот же миг чуть не вывернуло на изнанку. – Поднимайся, соколик.

Подавляя рвотные позывы, Арт встал и только теперь почувствовал насколько сильно затекло у него за ночь все тело. Руки и ноги ломило, а спина, казалось, превратилась в один большой синяк.

– Привыкнешь, – бросил дед, наблюдая за гримасами на лице молодого человека. – Чай не девка.

– Не девка, – согласился Арт. – Меня Артем зовут.

– Идиот тебе зовут, – сплюнул старик прямо на пол и повторил: – Идиот.

Арт покосился на хозяина своего временного прибежища, пытаясь понять, за что его наградили столь обидным «именем», да еще, к тому же, и дважды. Ситуацию прояснил сам старик. Раскурив самокрутку и пыхнув едким дымом, от которого у Арта тут же защипало в глазах, он процедил сквозь зубы:

– Тебя зовут Олег Ильин. Запомни это, если хочешь жить. Если не хочешь, можешь и дальше представляться всем Артемом.

Арт понял свою оплошность. Надо было привыкать к новому имени.

– И правда идиот, – признал он, пытаясь всем своим видом показать, что чувствует вину за этот промах.

Старик будто пропустил это мимо ушей, и не подумав утешить несчастного. Вместо этого он взял ушанку, все еще лежавшую на лавке, и протянул ее Арту.

– Пошли, Олег. Завтракать будем.

Насчет завтрака Арт был совсем не прочь. К тому же, в глубине души он надеялся, что хоть здесь люди едят что-то другое, а не безвкусную рисовую кашу отвратительного грязно-серого цвета. Надеждам этим суждено было сбыться, но отнюдь не со знаком «плюс».

Арт сел за стол в комнате, куда его провел старик, и. получив ложку, стал дожидаться трапезы. Хозяин ушел куда-то вглубь дома, чем-то там гремел, а потом вернулся с кастрюлей, из которой валил пар. Арт почувствовал, что рот его наполняется слюной. Он жадно сглотнул и уставился на кастрюлю.

– Ложку тебе в рот не вставить? – хамоватым тоном поинтересовался старик.

– Чего? – Арт перевел на него удивленный взгляд. – Простите, я не очень понял…

– Я тебе говорю, идиот, что мамы рядом нет! – Хозяин перешел чуть ли ни на крик. – Бери ложку и накладывай!

До Арта дошел смысл фразы про ложку и рот. Он осторожно снял горячую грязную крышку и уже был готов зачерпнуть себе содержимое кастрюли, как в нос ему ударил запах, от которого у него помутилось сознание. Он заглянул в кастрюлю и его вырвало. Чудом он успел сделать так, чтобы скудное содержимое его желудка оказалось не на столе, а на полу.

– Идиот! – безразличным голом констатировал старик, после чего вышел из комнаты, а вернулся уже с тряпкой в руках. – Прибери за собой.

Арт встал на колени и стал вытирать пол. Закончив, он спросил у старика, куда ему девать тряпку, и тот посоветовал ему надеть ее себе на голову. Арт все никак не мог понять, почему к нему такое отношение. Может, водитель ошибся домом, и он по ошибке оказался у какого-то полоумного старика, который ест…червей.

В кастрюле действительно были черви, густо плавающие в черной слизи. Когда Арт вернулся со двора, куда дед в итоге велел ему отнести тряпку, он увидел, как сумасшедший старик (а в этом Арт уже не сомневался) зачерпывает ложкой варево из червей прямо из кастрюли и отправляет его в рот. Черная слизь стекала по его подбородку, а из черных губ то и дело выскальзывали тельца червей, которые старик подбирал руками и жадно проглатывал.

– Проблевался? – Спросил он, не поднимая глаз. – Теперь садись жрать.

– Не буду я это есть, – запротестовал Арт. – Это же черви!

– Не ешь, – как-то легко согласился старик. – Мне-то что…

Арт встал из-за стола и пересел на шаткий стул, стоявший около входной двери. В сторону хозяина дома он старался не смотреть, так как ничего кроме отвращения его трапезу ему не внушала. Старик, тем временем, доел, вытер рот рукавом, оставляя черные разводы на ватнике, и понес пустую кастрюлю на кухню. Вернувшись, он взял табурет, на котором сидел до этого, поднес его поближе к Арту и, усевшись, впился взглядом в молодого человека. Так прошло около минуты, после чего старик заговорил, распространяя вокруг себя невыносимый запах похлебки из червей:

– Меня Славиком зовут. Так меня и называй. Я, вообще-то, против был, чтобы тебя ко мне направляли. Но Солдат уговорил: мол, надо дядя Слава, пожалуйста, возьми этого идиота на время.

Арт усомнился, что именно так, с использованием слова «идиот» Солдат упрашивал Славика приютить его, но вслух ничего на это не возразил, решив, что правильнее буде дослушать эту самопрезентацию до конца.

– Так вот, – продолжил дядя Слава. – Значит, он мне и говорит: укрой этого полудурка на время, пока его «ядерщики» не заберут. И еще попросил: мол, дядя Слава, ты этому кретину уж объясни, что у нас тут к чему, как ему вести себя надо и все такое. Ну, я что? Я помялся, да согласился. Но ты, Олег, знай, что я таких как ты ненавижу. Но ненавижу лишь до тех пор, пока они целок из себя корчат.

Славик кивнул в сторону кухни, и Арт понял, что речь идет о заботливо предложенной ему еде.

– Да я просто не привык, – попытался оправдаться он.

– Откажешься жрать кашу на обед – будет тоже самое, только несколько раз подряд.

С этими словами, старик схватил не весть откуда взявшуюся у него под рукой палку и со всех сил шибанул ей Арту по коленным чашечкам. Крылов взвыл от боли и боком упал со стула на пол, обхватив колени руками.

– Дальше слушай. – Дядя Слава точно и не замечал, что человек перед ним уже не сидит ровно на стуле, а корчится от боли у него в ногах. – Любое непослушание будет заканчиваться для тебя плохо. Ну, это ты уже понял. Да хватит симулировать!

Он подхватил Арта за шиворот и как котенка усадил обратно на стул. Даже умирая от боли Арт был удивлен, откуда в этом старикане столько силы. Кое-как справившись с болевым шоком, несчастный попытался сосредоточиться, хотя выходило это с трудом. Но Славика это нисколько не волновало.

– Первую неделю будешь сидеть дома. Слухи о тебе и так уже пошли – с утра ходил справлялся. Деревня в курсе, что пришел чужой и у Славки отсиживается. Больше ничего не знаю – ни кто ты, ни что. Но с тебя ж, с идиота, взятки гладки – тебя выпусти сейчас на улицу, так ты и пойдешь как умственно отсталый всем Артемом представляться.

– Да понял я уже! – выдавил Арт. – И хватит уже оскорблений, я бы попросил вас…

Договорить он не успел. Новый удар палкой, который на этот раз пришелся на предплечье, обрушился на него. Заорав в голос, Арт вытаращил глаза и почувствовал, как по щекам у него потекли слезы.

– Да что же это такое! – крикнул он, попытавшись со злости пнуть обидчика.

И тут же получил точно такой же удар по второй руке.

– Ааааааааааа!

– Заткнись, идиот, – прикрикнул на него тут же Славик. – Вся деревня услышит, как ты тут надрываешься свиньей резанной. – Дальше слушай. Любой косой взгляд в мою сторону – наказание. Любая попытка хоть пальцем тронуть – наказание. Надеюсь, мозгов это понять у тебя хватит. Хватит?

Арт стиснул зубы и с ненавистью посмотрел на старика, ничего ему не ответив. И опять даже не успел среагировать на удар – дядя Слава со всей дури вмазал ему кулаком по лицу. К слезам примешалась кровь.

– Игнорирование моих вопросов – наказание, – наставительно подытожил свои действиями словами дед. – А сейчас вставай. Пойдем во двор – посмотрим, чего ты там умеешь.

Какое как, опасаясь очередных побоев, а потому преодолевая себя, Арт поднялся со стула и похрамал к двери.

– Быстрее давай, дубина стоеросовая!

Арт прибавил хода. Оказавшись во дворе, они не задерживаясь прошли в сад, который начинался сразу за баней. Там, среди погоревших деревьев стояло что-то вроде турника, который угрожающе нависал верхней своей планкой над головой художника.

– Пролезай, – приказал Славик. – Показывай.

Арт понял, что старик решил проверить его физическую подготовку. С этим проблем, вроде, у него никогда не было. Не смотря на то, что по профессии он был художником, к спорту Арт всегда относился уважительно. Подпрыгнув, он ухватился руками за перекладину и повис на ней. Жгучая боль прокатилась по мышцам, по которым он только что получил не слабые удары. Руки начинало сводить. Арт понял весь коварный замысел старика.

– Ну, чего болтаешься как дерьмо в прорубе. – Славик закурил самокрутку. – Крутись давай.

Арт подтянулся, сделал подъем с переворотом, снова подтянулся. И так несколько раз. Закончил он свое показательное выступление демонстрацией выхода силы. Расслабившись, он еще пару минут повисел на турнике и, разжав кисти, спрыгнул на землю. И опять, не успев ничего понять, получил удар. Нога Славика словно взрывная волна сбила Арта с ног, и он отлетел на несколько метров, больно ударившись головой о дерево. Больше этого он терпеть не собирался. Вскочив, Арт разбежался и уже был готов наброситься на старика, когда тот выхватил из-за пазухи пистолет и направил дуло ему на голову.

– Стоять, ублюдок, – гаркнул дядя Слава.

– Давай! Стреляй, сволочь! – срывающимся голосом крикнул Арт, зачем-то рванув телогрейку у себя на груди.

– Идиот.

Славик обреченно махнул рукой, развернулся и пошел обратно к дому.

Арт так и стоял посреди сада, в распахнутом ватнике, потный, с струящейся по лицу кровью и ужасной болью. И боль эта была не только в теле, но и в душе. Как с ним могли так поступить? Как могли отправить к этому маразматичному старому фашисту, который, похоже испытывает настоящее удовольствие от избиений и унижений. Где в глубине сознания у него продолжала шевелиться мысль, теплиться надежда, что это все какая-то ошибка, недоразумение, и вот-вот за воротами послышится шум двигателя, и его заберут.

Но ничего не произошло. Никто за ним не приехал.

Арт с полчаса простоял в саду, не желая идти в дом и в ту конуру, куда его определил на жительство Славик. Само имя «Славик» вызывало у него теперь только ненависть, хотя умом он и понимал, что имя это самое обычное. Но так уж устроены люди, что ассоциации, порой, определяют их отношение к предмету. Вот и в данном случае Арт припомнил, что и до этого знавал парочку Славиков и все они теперь казались ему не менее ненавистными, чем старик, а само их присутствие в его жизни словно определяло появление этого последнего «Славика», которого Крылов был готов удавить собственными руками.