Текст книги "Арт-Джаз"

Автор книги: Антон Шаффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 33 страниц)

Глава 17

Никакого лифта, конечно, в доме не оказалось. Две черные шахты зловеще зияли мрачными прямоугольниками в стене. В одной из них болтался оборванный трос.

– Так, по одному на лестничную клетку. Я первый, Артем в середине, Катя замыкает.

Они проскочили лифтовую площадку и оказались на лестничной клетке. Находится на ней было практически невозможно. Арт закрыл нос варежкой, но зловоние легко проникало сквозь ткань, добираясь до самого мозга. Арт не выдержал и его вырвало. Старик лишь усмехнулся.

Под ногами валялся всякий хлам, экскременты, тела мертвых животных – в основном кошек. Но кошки эти были больше обычных по размеру, а у некоторых Арт с ужасом обнаруживал лишние ноги и даже головы.

– Слушайте, – испуганно зашептал он. – А не опасно на улицу вот так, безо всяких средств защиты? Тут же вон чего…

Он указал на кошек.

– Ты же выпил лекарство. Этого последние лет пять достаточно. Вот до этого, конечно… Но до этого здесь никто и не жил – в города люди стали возвращаться совсем недавно.

Старик говорил быстро, отрывисто. Было заметно, что он максимально собран и сконцентрирован. Глаза его бегали, но не нервно, а прицельно, изучая обстановку.

– Вроде все чисто. Давайте.

Они ринулись вниз по лестнице. Арт пару раз поскользнулся на чем-то слизком, но удержался на ногах, схватившись за перила. Пистолет все норовил выпрыгнуть из-за пазухи, и приходилось постоянно следить, чтобы он оставался на месте. В толстых ватных штанах и телогрейке было ужасно неудобно – хотелось скинуть это все к чертовой матери. Да к тому же, даже от кратких перебежек Арта уже пробил пот.

Оказавшись на первом этаже, они чуть притормозили. Первым к входной двери направился старик. Арт с Катей остались около стены, где когда-то весели почтовые ящики, а счастливые молодые мамы оставляли коляски.

Передвигался старик ловко, не делая никаких лишних движений, без суеты. Это Арт сразу заметил, как только тот начал вылазку.

– Он местный, – пояснила Катя. – Но и мы со временем осваиваемся.

И здесь что-то произошло. Раздался грохот, потом повалил дым, и языки огня ворвались в подъезд. Катя вскрикнула. Старик отпрянул назад, но было уже поздно – из огня вышло несколько человек в черных костюмах и шлемах, чем-то похожих на мотоциклетные. Один из них наступил старику на грудь, вынул из кобуры пистолет и несколько раз подряд выстрелил в лежащего на полу человека. Арсений Юрьевич коротко вскрикнул, тело трепыхнулось в предсмертных конвульсиях и затихло.

– Там, – указал человек в сторону Арта и Кати. – Взять!

Катя отреагировала молниеносно. Выхватив пистолет-автомат, она дала очередь, и первые две фигуры в черном замертво повалились, едва успев сделать несколько шагов.

– Наверх! – крикнула она и толкнула Арта.

Но он безо всяких толчков и сам уже понял, что ребята в черном направляются к ним отнюдь не для того, чтобы обменяться любезностями. Со всех ног он побежал вверх по лестнице. Разворачиваясь на первом пролете, он успел зацепить взглядом Катю, которая отрывала чеку гранаты.

– Быстрее! – Она бросила гранату туда, где лежало бездыханное тело старика, а из дыма уже начинали вырисовываться все новые фигуры в черной униформе, и бросилась вслед за Артом.

Громыхнуло так, что на секунду Арту показалось, что барабанные перепонки у него точно лопнули. С потолка посыпалась штукатурка, а после он оказался в облаке пыли, поднявшемся из-за взрыва, и настигшем их на лестнице, гонимое взрывной волной.

– Кать! Ты где? – Он в панике заметался по ступенькам, натыкаясь то на стены.

Она подбежала к нему и схватила за руку. Поволокла наверх. А внизу уже слышались голоса. Кто-то отдавал команды, началась пальба. Они бежали, пока не остановились около решетки, перекрывающей пространство, за которым находился выход на крышу. На удачу, замка на решетке не оказалось. Через несколько секунд они уже стояли на крыше многоэтажки.

Эпический и трагический пейзаж открылся взору Арта. Сквозь пепельный снег он видел погруженные во тьму дома, многие из которых были разрушены и черными острыми остовами торчали из земли. То там, то здесь полыхали пожарища. И так – до линии горизонта. Черно-серый город был сплошным пепелищем, с небольшими островками строений.

Кое-где по небу шарили лучи прожекторов.

– Да что же у вас тут произошло? – переводя дыхание спросил Арт. – Или у нас? Да где я, черт возьми!?

– Потом расскажу. Сейчас надо выбираться…

Арт осмотрел крышу и к своему ужасу увидел, что дом, на крыше которого они стояли, мало того, что стоял на значительном расстоянии от других зданий, так еще был одноподъездным. Дальше бежать было некуда.

– Что будем делать-то? – в отчаянии крикнул он.

Но Катя уже предпринимала действия. Она стояла на самом краю крыши и что-то высматривала внизу. Арт подбежал к ней, посмотрел вниз и тут же отпрянул назад – голова закружилась. Но он успел заметить, что прямо под тем местом, где они стояли, висел балкон, который не примыкал ни к какой квартире, а просто занимал пространство между крышей и балконом на последнем жилом этаже. – Прыгай, – приказала Катя.

– Да ты с ума сошла! – умирать Арту совсем не хотелось, но и спасаться таким экстремальным способом тоже.

– Прыгай, я тебе сказала! – Она навела на Арта дуло пистолета.

А ведь и пристрелит, подумал Арт, точно пристрелит…

– Пристрелю, – подтвердила девушка, покачивая оружием. – Быстро давай! Они сейчас будут здесь!

И Арт прыгнул. Лишь приземлившись и по инерции отскочив от бетонного пола, дольно ударившись плечом о стену, он открыл глаза и понял, что жив. Но, как выяснилось, прыжок был лишь прелюдией.

– Давай перебирайся на балкон ниже!

– Да ты точно рехнулась!

Катькина голова исчезла, а в следующий момент над Артом нависла ее рука, сжимающая гранату.

– Перебирайся! – Услышал он ее голос.

Арт с ужасом посмотрел вниз – он стоял на высоте восемнадцатого этажа. Слава богу, балкон не имел боковых и передней стенки – то есть, чисто теоретически, можно было ухватиться за его днище и повиснуть над бездной. И именно это пришлось сделать и практически. Арт осторожно сел на корточки, взялся одной рукой за плоскую бетонную панель и, чуть развернувшись, начал опускать ноги. Когда одна нога уже свисала с балкона, он резко схватился второй рукой за боковину балконной половой панели и опустил вторую ногу. Теперь на напряженных полусогнутых руках, словно пытаясь подтянуться, он висел над угрожающей черной пустотой.

– Я прыгаю! – предупредила его Катя, которая наблюдала все это с крыши.

– Да погоди ты… – сквозь зубы процедил Арт и расслабил мышца, повиснув на вытянутых руках. Разжать сейчас руки означало просто полететь вниз.

– Раскачивайся! Я до трех считаю и прыгаю! Раз, два…

Арт что было сил подался всем корпусом вперед, создав эффект качелей, и в тот момент, когда тело его полетело в обратную сторону, разжал кисти. Мысленно он попрощался с жизнью, но к своему удивлению, в живых он, все же, остался. Приземлился он на спину, которую точно бы сломал, если бы не ватник, который самортизировал удар и смягчил падение. Арт обернулся и увидел раскачивающуюся Катю.

– В сторону! – Крикнула она и полетела прямого на него.

И здесь снова громыхнуло, но теперь где-то сверху. Арт догадался, что Катя перед тем, как перебираться на следующий балкон, закинула на крышу гранату.

Он еле успел откатиться. Катька плюхнулась в миллиметре от него и тихонько пискнула от боли. Но тут же вскочила на ноги и принялась осматривать помещение.

– Так мы долго не пропрыгаем, – между делом бросила она. – Надо что-то придумать. Эх, если бы Арсений…

Только теперь Арт вспомнил, что старик мертв.

– Он тебе отцом, что ли, был? Или дедом? – осмелился спросить Арт и тут же вспомнил о своей матери, которая наверное с ума сойдет, если он не появится дома.

– Мужем.

Ого! Вот этого Крылов не ожидал. Воистину, чужая душа – потемки. Это ж надо – мужем! И чего она в нем нашла-то?…

– Ладно, – прервала его философские размышления девушка. – У нас осталась одна граната. Плюс два наших «Хэклера». Уже неплохо. Там внизу сейчас все разворочено – у Арсения было еще пара «эргэшек» в карманах – так что я не представляю как этот дом еще вообще стоит… Думаю, что большая часть их сдохла еще на первом этаже. Оставшимся я только что бросила на крышу небольшой сюрприз. Но все равно внизу еще кто-то может быть. В любом случае, выбираться теперь будем по лестнице.

По лестнице так по лестнице. Арт был настолько деморализован, что сознание его отказывалось воспринимать реальность – сон он и есть сон. Страшный, безумный, кошмарный.

– Эй! – Катька трясла его за плечо. – Хватит мечтать. Пошли.

Арт поднялся и послушно побрел за ней. Пробравшись сквозь завалы, образовавшиеся из-за частичного обрушения в результате взрыва гранаты на крыше, и, наглотавшись пыли, они вновь оказались на лестнице. Спускались небольшими перебежками – от пролета к пролету. Оружие у обоих было наготове, хотя Арт слабо представлял себе, как он сможет его применить.

До первого этажа добрались без приключений – видимо, Катька действительно убрала всех. Арт шел как во сне. Ноги передвигались, подчиняясь сигналам, посылаемым мозгом, но самого движения он не ощущал. Менялись картинки реальности, одни стены сменяли другими, пролет за пролетом. Но все это было так далеко от него. В мыслях он был дома, там, в Москве, на Яузском бульваре. Он шел вниз, в сторону Котельнической набережной, смотрел на прохожих, улыбался старикам и детям. А на улице был ласковый сентябрь, который обдувал Арта последним теплым ветром. Бабье лето. Каждый новый пролет был сейчас для него всего лишь новым изгибом бульвара – такого родного, такого светлого и чистого. Это там, дальше, в сторону Чистых прудов начиналось скопление народа, суета. А здесь ходили только свои…

– Ты что-то совсем расслабился. – Катя перебиралась сквозь руины подъезда, то и дело поправляя на голове вязанная шапочку с розой. Арт подумал, что силы ее на исходе, а, значит, конец уже близок. Он понимал, что без нее проживет в этом кошмаре очень мало. Как понимал и то, что кошмар этот стал частью его жизни. Нет, это уже не было похоже на сон. Во сне тоже много реально, многое кажется истинным, настоящим. Но тут было другое. Ужас, который пронизывал сознание и не давал расслабиться не на минуту. Именно физическое ощущение бытия делало окружающий мир не просто сновидением, но жизнью.

– Куда мы теперь? – вяло поинтересовался Арт.

– Попробуем добраться до наших…

Глава 18

Светлану Евгеньевну увезли в больницу с инфарктом.

Оле было бесконечно больно смотреть, как тело женщины грузят на носилки, которые с трудом разворачивались в узких лестничных пролетах – дом-то старинный. Оля почему-то вспомнила, что раньше (а иногда и теперь), когда человек умирал, а гроб не было возможности спустить по лестнице, его опускали через окно, с помощью тросов и канатов…

Испугавшись собственных мыслей, Оля отругала себя за подобные настроения и из какого-то детского суеверия пожелала про себя матери Арта скорейшего выздоровления. Но в тот момент, когда унылая процессия санитаров, возглавляемая врачом «скорой», выносила Светлану Евгеньевну из подъезда, Оля с ужасом подумала, что даже вновь став здоровой эта женщина уже никогда не станет прежней. Старой она стала в одночасье, потеряв единственного сына. Старой и никому не нужной.

– Так, кто из вас снами поедет? – деловито осведомился врач. – Надо будет в больнице все документы оформить, да и вообще…лучше бы, что бы близкие были рядом. Муж, наверное, поедет?

Сказав это, врач глянул на Короткова. Тот стушевался, но виду не подал, сказав лишь, что никакой он не муж, а следователь.

– Следователь? – встрепенулся врач, поправляя очки. – А что, думаете, криминал какой?

– Да нет, я тут по другому делу, – ответил Коротков и повернулся к Оле: – Я думаю, тебе действительно лучше поехать, чтобы проконтролировать что там и как. Родственники-то какие-нибудь есть еще у них?

– Нет, – помотала головой Оля. – Бабушка была, но умерла несколько лет назад. С отцом вообще какая-то темная история. Арт его, по-моему, даже и не знал никогда.

– Понятно. Ладно, тогда поезжай, а завтра я сам с тобой свяжусь. И будем думать, что делать дальше.

Они попрощались, и Оля заметила, что майор смотрит на нее с каким-то особенным теплом.

«Жалеет, наверно», – подумала она.

Она села в машину «скорой» рядом с неподвижным телом Светланы Евгеньевны, которую уже подключили к реанимационным аппаратам. Машина тронулась.

Ехали долго, в какую-то больницу на окраине города, в районе Кузьминок.

– А почему так далеко? – спросила Оля санитаров. – В центре разве нельзя где-нибудь?

– А ты думаешь, она одна такая? – грубовато ответил ей один из них. – Люди в коридорах лежат. Ждут очереди, когда палата освободится. Еще не известно окажутся места там, куда мы ее везем. Совсем не факт.

Оля поняла, что надо готовить деньги.

– С кем разговаривать-то? – Она даже не смотрела в сторону человека, с которым разговаривала. Взгляд ее был устремлен в окно, за которым пролетали темные московские улицы.

– С Иван Иванычем, – бодро отозвался санитар и кивнул в сторону кабины, где на переднем сидении ехал врач.

Оля замолчала. Деньги у нее были. Да и в деньгах разве дело? Было бы надо – перезаняла, нашла бы способ. Просто ей было противно, физически неприятно от всей этой грязи. В машине лежал умирающий человек, но это никого не останавливало. Ведь не заплатишь, так и правда бросят в коридоре, и не одна собака не подойдет.

Мыслей об Арте у нее почти не было. Не верила она, что его больше нет. Сама мысль, что он умер, была настолько дикой и нереальной, что просто не укладывалась у нее в голове. Как это умер? Что значит умер? Нет, он живой. Просто остался на даче, там, на берегу озера. А завтра, или, в крайнем случае, послезавтра, он вернется в Москву, и жизнь потечет по-старому.

– Приехали, барышня, – оторвал ее от размышлений санитар. – Выгружайтесь.

Оля выбралась из машины и первым делом подошла к Иван Иванычу.

– Сколько?

– Чего сколько? – начал косить под дурачка врач.

– Денег сколько, чтобы в приличную палату положили? – не глядя врачу в глаза, уточнила свой вопрос девушка.

Иван Иваныч обозначил сумму. Не сказать, что шибко большую, но и не маленькую.

– Это за неделю, – уточнил он.

– А потом?

– А потом либо доплата, либо домой забирайте.

Она достала кошелек, отсчитала деньги и незаметно сунула их врачу. Тот моментально сорвался с места, грозно прикрикнув на санитаров, чтобы они не возились, а быстрее вносили гражданку Крылову в приемные покои. Сам же он, мелко семеня коротенькими ножками, которые ниже колена были закрыты белым халатом, поспешил вперед всех в здание больницы.

Когда Оля вошла внутрь, врач стоял около регистратуры и что-то активно обсуждал с сидящей там дамой. До Оли долетали лишь отдельные фразы:

– Что значит нет…найди…да…пусть забирают домой…нет…

Оля поняла, что Светлане Евгеньевне ищут место.

Заметив, что девушка стоит недалеко от него, Иван Иваныч по – дружески помахал ей рукой и успокоительно выставил ладонь вперед, мол, все в порядке, еще пару минут.

Светлану Евгеньевну тем временем переложили на каталку, поставив рядом с ней капельницу на колесиках. Санитары стояли возле нее как таинственные стражи, не отходя ни на шаг. Деньги делали свое дело.

– Так, все нормально, на четвертый этаж, – распорядился подлетевший к каталке врач. Там вас встретят.

На четвертом этаже их действительно уже ждали. Теперь уже другой врач – высокий и худой – начала давать свои указания. Мать Арта завезли в палату, где уже было занято две койки.

– Так, перекладываем, – скомандовал худой медик. – Осторожно! Осторожно же!

Светлана Евгеньевна оказалась, наконец, на больничной койке. Высокий оглядел ее скептическим взглядом, поморщился, почесал затылок, а потом, глядя сверху вниз на Олю, деловито заговорил:

– Сразу видно, что удар был по полной программе. Обширный инфаркт – сто процентов. Сейчас снимем все показатели, кардиограмму сделаем. Но я вам и так все скажу. Вернее, уже сказал. Сестра дежурная в конце коридора у нас. Советую зайти, чтобы ночью самой спокойно спать, а не дежурить тут. Она сама вам все скажет. Меняются они через день, так что лучше не забывать с ними общаться. А инфаркт обширный – это как пить дать.

– Сколько она здесь может пролежать, – перебила его Оля.

– Месяц может легко. Конечно, можете хоть через неделю домой, но все равно сиделка будет нужна. Если понадобится, то я вам скажу куда обратиться. Наши сестры – отличные специалисты. На дому тоже работают. Ко…

Он хотел еще что-то сказать, но это слушать Оле было уже совсем не интересно. Она быстрым шагом направилась по коридору в сторону кабинета дежурной сестры, которой, по всей вероятности, тоже предстояло отстегнуть за милосердие.

– Можно? – она, предварительно постучав, открыла дверь кабинета.

– Можно, – не поднимая глаз от листа бумаги, на котором она что-то писала, ответила сестра. – Что вы хотели.

– У меня здесь…родственницу положили, я бы вас хотела попросить последить за ней ночью. Ну, чтобы все в порядке было.

Оля положила на стол несколько сотенных купюр.

– Послежу, конечно, – улыбнулась дежурная сестра. – В какой палате, фамилия как?

Оля назвала номер палаты и фамилию Крыловых.

После она вернулась в палату, дождалась возвращение Высокого, как она про себя окрестила врача, задала ему еще несколько вопросов и поехала домой. Ей был нужен отдых.

В голове было пусто. Абсолютно пусто. И в душе тоже. Она пыталась прислушаться к себе, понять, что чувствует. Но ничего не получалось. Внутри словно все умерло. Организм функционировал по-прежнему, но эмоции улетучились. Все стало все равно. Безразлично.

«Что воля, что неволя…», – пришло ей на ум.

В метро она рассматривала скучающих людей, которые куда-то ехали, каждый со своими мыслями, со своим грузом. Кто-то из них улыбался, кто-то грустил. Все это можно было прочесть на их лицах…

– Ты чего печальная такая, красавица? – услышала она где-то сбоку, не поняв сначала, что это говорят ей. Но голос настойчиво продолжил:

– Гордая? Это правильно – женщина должна быть гордой.

Она повернула голову и увидела рядом с собой невысокого кавказца с добрыми глазами, весело горящими под низко надвинутой кепкой. Выглядел он прилично – вроде не торгаш с рынка.

– Да какая я гордая? – Оля отвечала машинально. Ей, в сущности, было все равно, с кем и о чем говорить.

Кавказец улыбнулся.

– Я смотрю, настроение у тебя не очень хорошее?

Последние слова заглушил шум поезда, пришедшего на соседний путь. Оля не расслышала, а потому переспросила:

– Какое?

– Печальное. Случилось что-то? Знаешь, у нас на Кавказе говорят, что свою беду каждый переживает в одиночестве, но выбирается из нее с помощью хороших людей.

Оля пожала плечами:

– Мы не на Кавказе, слава богу.

Поняв, что прозвучало это не совсем корректно, она хотела поправиться, но потом передумала – сил на это не было. Пусть думает, что хочет. Не до него. И вообще, чего он привязался? Что ж за люди-то такие?

– Я не расположена к беседам. Извините, – сказала она и отвернулась.

Кавказец проехал еще пару станций и вышел. Перед тем, как двери закрылись, он бросил прощальный взгляд на Олю, которая поспешила отвести глаза.

Черные туннели метро, мелькание станций, мелькание лиц – все было сном. А где-то внутри потихоньку начинало пробуждаться что-то страшное, что-то, грозящее обернуться настоящей катастрофой, несущее великую беду. Она чувствовала это. Ощущала каждой клеткой своего тела. И это нечто, словно ребенок зрел в ее теле, но только с какой-то пугающей скоростью.

Месяцы сжимались в дни, дни в минуты, а минуты в секунды. Быстротечность времени нарастала. Поезд мчался быстрее, а стены туннеля за мутным стеклом с рекламой какого-то магазина сливались в единое полотнище, которое черным саваном накрывало состав.

Следующая станция…осторожно…следующая станция…осторожно… И так до бесконечности.

Она поняла, что время пришло. Что наступил последний отсчет. Плод созрел и рвется наружу, разрывая ее плоть. Ее затрясло. По телу прошел озноб

Пять…

Четыре…

Три…

Два……

Один…

Она больше не могла стоять. Упав на колени, Оля обхватила голову руками и закричала.

Это пришло осознание.

Глава 19

Дышать было трудно. Пот ручьями тек по телу Арта, делая его липким. Преодолевая отвращение и мечтая о душе, Арт бежал за Катей, которая, как он понял, не плохо ориентировалась в этом странном незнакомом мире.

Первые люди стали появляться, когда они вышли из парка и оказались на перекрестке, где когда-то располагались входы в метро. Здесь они остановились передохнуть.

Те несколько человек, которое прошли мимо них выглядели так, словно только вчера вернулись из блокадного Ленинграда. По крайней мере, других ассоциаций у Арта не возникало, так как, пожалуй, страшнее этой самой блокады он себе представить не мог ничего.

Люди шли обмотанные в какие-то лохмотья. Если на нем самом был ватник, то на тех, кого они встретили, были просто намотаны какие-то обрывки ткани. Они чем-то напоминали мумии, только вместо белых бинтов их тела были перевязаны грязными лоскутами.

– Кто это? – шепотом спросил Арт.

– Москвичи, – равнодушно ответила Катя, которая ни на минуту не теряла контроль над ситуацией.

Ничего себе москвичи… Арт долго смотрел им вслед, испытывая смешанные чувства: отвращение вперемешку с жалостью.

– Кать, а что случилось-то у вас тут? – Арт не оставлял надежды добиться хоть каких-нибудь объяснений.

– Война. Только не у нас, а у них, – немного помедлив, сказала Катя. – Я оттуда же, откуда и ты. Арсений был местным. Из этой Москвы.

– Из какой этой? Разве Москва у нас не в единственном числе? – удивился Арт.

– Нет. Их много. Очень много. Это сложно объяснить. Ты не волнуйся, если доберемся, то все тебе там расскажут. – Она резко выхватила пистолет и закрыла ему рот рукой. – Тихо!

Арт начал испуганно оглядываться, но ничего подозрительного не замечал. Вообще-то все вокруг было подозрительным, но хотя бы неподвижным. На всякий случай он полез за пазуху и вынул свой пистолет. Катя одобрительно кивнула.

– Сзади! – крикнула она в следующую секунду.

Арт развернулся и увидел что прямо на него бежит человек. Одет он был не лучше чем те случайные прохожие, но в руках у него был автомат, который начал плеваться огнем, не успел Арт и глазом моргнуть. Он повалился на грязную землю и сам не понимая, что делает, несколько раз выстрелил в сторону бегущего. Целится он и не думал.

Человек с автоматом рухнул метрах в двадцати от них. Катька моментально вскочила и побежала к нему.

– Молодец! – радостно замахала она руками, стоя рядом с убитым. – У тебя талант! Если глупостей не наделаешь – выживешь.

Арт поднялся, посмотрел на свой пистолет, из которого только что убил человека, и медленно подошел к Кате.

– Кто это? – указал он пистолетом на лежащего лицом вниз покойника.

– Сейчас увидишь.

Катька ногой подцепила тело и перевернула его на спину. Арт в ужасе отпрянул назад. Лицо убитого было действительно страшным. Губ у него не было вовсе, место носа был какой-то нарост, с одной дыркой сбоку. Само же лицо было обожжено или покрыто какой-то чешуей. Широко раскрытые глаза смотрели в мертвое небо, с которого в них падал пепел.

– Господи… Кто это?

– Урод.

– Да то, что урод я и сам вижу. – Арт с отвращение рассматривал мертвеца. – Но что за урод-то? Что с ним?

Катька снисходительно улыбнулась и тоном школьной учительницы начала наставительно вещать:

– Урод в данном случае определение не внешнее, а социальное. Уроды – одна из социальных групп, появившаяся после окончания войны. Можно называть их мутантами, но это название не прижилось. К тому же, настоящие мутанты стали рождаться позже. Их ты еще увидишь. Уроды же были изначально нормальными, но радиация повлияла на них слишком сильно. Арсений рассказывал, что сначала они вполне адекватно жили с людьми, но потом выделились в отдельную группу. С тех пор их основная цель – уничтожение людей, которых, по правде сказать, здесь осталось не так много…

– А как ты поняла, что это Урод? – не понял Арт.

– Здесь не принято бегать. Бег– признак опасности. Люди не бегают. «Ядерщики» вообще пешком не ходят – все больше на технике. Остаются Мутанты и Уроды. Все просто.

– Действительно, – усмехнулся Арт. – Проще некуда.

– Ладно, хватит лирики. Наша с тобой задача сейчас добраться до МКАДа и пересечь границу. Пересечем – считай повезло. А пока мы зоне открытых боевых действий. В принципе, это своего рода самое безопасное место – мало кто решится сюда сунуться. Потому Арсений и привел тебя в этот дом – это была одна из конспиративных квартир. Но с Арсением нам нечего было бояться – он был профессионалом. Я же – любитель по местным меркам.

– Хорош любитель, – иронично заметил Арт, вспомнив кульбиты на балконах.

– Зря смеешься. То, что ты только что пережил – цветочки, Артем. Ягодки будут впереди. Я тебе обещаю. Раз ты сюда попал, а не попасть ты не мог, значит, придется бороться.

Арт снова уперся в интеллектуальный тупик. Почему он здесь? Где здесь? С кем бороться? За что? Из-за чего? И почему он вообще должен это делать?

– На все эти вопросы ты получишь ответы. Доберемся до Леса – и получишь. Я не могу тебе рассказывать. У меня, если хочешь, просто нет таких полномочий. Арсений мог, но не успел. Теперь до Леса.

– А что за Лес? – новые термины так и сыпались на Арта.

– Это убежище людей. Лес – название условное. Какой там лес… Хотя, конечно, атмосфера там получше, чем здесь. Здесь ад.

– Хоть какие-то приятные новости. – Арт немного взбодрился. Он поймал себя на мысли, что в какой-то степени начинает потихоньку осваиваться в этой Москве, находя свои маленькие радости. Значит, не так уж все и плохо!

Теперь он хоть что-то знал о месте, в котором оказался. Старик успел сообщить, что это все же Москва. И не просто Москва, а современная Москва. Тот же самый сентябрь. Тот же самый день недели. Уже кое-что. Плохо, конечно, что совершенно непонятно, как такое могло с Москвой произойти, но так ведь Катя обещала, что ему все объяснят. Если…если их не пристрелят какие-нибудь мутанты или уроды… Или эти, как их… «ядерщики». Кстати, а это кто такие?

– Кать, с мутантами и уродами я более-менее разобрался. Но ты сказала, что есть еще какие-то «ядерщики»… Это кто?

– А это те ребята, от которых мы с тобой так бодро убегали из высотки. Если в двух словах, то они, во-первых, люди, а во-вторых – плохие люди. Понимаешь, после войны напрочь исчезло такое понятие как государство. Ну, чего я тебе рассказываю – ты сам, небось, кучу фильмов фантастических смотрел. Вот тоже самое здесь и произошло. После Удара, большая часть населения страны погибла. Но некоторые спаслись. Они, грубо говоря, разделились на две части: «ядерщиков» и «сопротивленцев»…

– Сопротивленцы, это вы? – вклинился Арт.

– Сопротивленцы – это МЫ, – ответила Катя, сделав упор на местоимении, явно давая понять, что Арт отныне должен причислять себя именно к этой категории. – «Ядерщики» первыми сориентировались в новых условиях. Они сумели захватить склады с оставшимся вооружением, технику и так далее. К сожалению, воспользоваться всем этим они решили не совсем так, как планировали те… Нет, погоди… Так ты запутаешься. Надо еще кое-что пояснить. Удар неравномерно пришелся на всю территорию. Дальний восток и западные области были полностью уничтожены. Так же, как и Урал. Туда били целенаправленно, чтобы разрушить промышленность, всю техногенную инфраструктуру. Там сейчас «мертвые зоны», а уровень радиации зашкаливает. Средняя полоса пострадала меньше. И именно здесь стали сбиваться в кучки те, кто сумел спастись после ядерной зимы. Они и стали называться «ядерщиками». По сути, все мы «ядерщики» в какой-то степени. Короче, получилось так, что первые кто вышел из укрытий оказались фактически на выжженной земле, но сумели отыскать подземные склады и хранилища. Как ты понимаешь, среди этих выживших было много военных – они прекрасно знали, где и что искать. Так же, как знали куда прятаться во время удара. В результате, военный порядок утвердился среди первых поселенцев в первые же годы. С одной стороны это было правильно, но до поры до времени. На севере, а так же в Сибири так же осталось приличное количество выживших, которые до определенного момента не имели возможности узнать хоть что-то о том, что творится на остальной территории. Собственно, такой возможности не было и у военных. А потом она появилась. Радиационный фон понизился, и началась миграция. А вместе с ней и новая война, на сей раз гражданская. Вот такие дела. Подробнее тебе все расскажут в Лесу. А скорее всего и не расскажут, а просто дадут почитать кое-что. Так, по крайней мере, было в моем случае.

– Кать, ну ты хоть намекни, где произошло все то, о чем ты только что рассказывала, – законючил Арт. – Ты же понимаешь, что еще несколько часов назад я был совсем в другой Москве, где не было никаких ядерных ударов, а вокруг опадали осенние листья. Где мы?

– Это я тебе сказать не могу. Только в Лесу. Потерпи.

За разговором они дошли до здания, которое когда-то было банком или магазином. Внешне все было спокойно, но не успели они договорить, как где-то за углом послышался рокот моторов, и на улицу выехало два бронетранспортера, на почерневших бортах которых белой краской было написано две буквы: НР.

– Давай на землю! – Катька первой упала и по-пластунки поползла в сторону. Арт последовал ее примеру.

– Кажется, не заметили, – прошептала она, когда они оказались за бочками, в которых что-то горело, а черный дым создавал плотную завесу, идеально укрывая их от противника.

– Точно не заметили, – согласился Арт, хотя и сам до конца не был уверен в правоте своих слов. – Слушай, а что за буквы у них на броневиках? Я, вроде, и у тех ребят на лестнице на касках их видел.

– НР. Новая Россия. Так они называют тот порядок, который пытаются выстроить, – пояснила Катя.

– А мы как называемся? – Арт и сам чувствовал всю наивность своих вопросов, но что же поделать, если и правда был «первоклассником» в этом мире.

– А мы называемся просто «Россия». Безо всякой новой. Россия была, Россия и будет. Безо всяких приставок там. Ты как, согласен с такой постановкой вопроса? – последнее было сказано с улыбкой.

– В принципе да.

– Вот и хорошо. Давай-ка пропустим колонну, а потом заглянем в этот домик.

– Думаешь?…

– Уверена, – подмигнула ему Катька.