Текст книги "Арт-Джаз"

Автор книги: Антон Шаффер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 33 страниц)

Глава 14

Нетрошев сел на заднее сиденье вездехода, устроившись рядом с Артом. Перед тем, как покинуть часть СБГ, Арту выдали новую одежду, разрешили помыться и вообще привести себя в порядок. После всех процедур, Крылов почувствовал себя новым человеком – он уже стал подзабывать, что такое чистое тело, привыкнув к хождению по много день в одной и той же одежде.

Водитель завел двигатель, и машина дернулась с места, медленно поехав по вязкой грязи.

Нетрошев оказался человеком дружелюбным и открытым. Пожалуй, в глазах Арта он выглядел действительно положительно, особенно на фоне всех тех «ядерщиков», с которыми ему приходилось сталкиваться до этого. Георгий Андреевич больше всего был похож на какого-нибудь князя из девятнадцатого века. Но, причем, не просто князя, а именно книжного, литературного князя, какими их изображали великие русские писатели прошлого. Он был высок, с идеальной осанкой, в которой угадывалась военная выправка, но не грубая или мужланская, а породистая. Волосы у главного хранителя были аккуратно зачесаны назад и не были коротко по-военному острижены, как у большинства местных военных. Живые голубые глаза, правильный нос, изящный изгиб линии губ – все в нем выдавало человека утонченного и неординарного.

Говорил он негромким мягким баритоном, который прекрасно сочетался с его внешним видом.

– И что же вы предпочитаете писать? – поинтересовался он у Арта, когда машина выехала за пределы части. – В каком жанре предпочитаете творить?

– Живопись, хотя могу работать и карандашом, углем, чернилами, – ответил Арт. – Но предпочитаю краску. Если писать, то городской пейзаж…

Нетрошев прервал его смехом, от которого довольно долго не мог отойти. Успокоившись, он, сквозь, последние всплески хохота с трудом сказал:

– А ты и правда шутник, Олег! Это же надо так насмешить! Ты двумя красками что ли пишешь только? – Он опять зашелся густым смехом.

– Почему двумя? – не понял Арт.

– А разве, чтобы писать наши города, больше надо, чем две?

Арт понял, что снова сел в лужу. Надо было как-то выкручиваться.

– Понимаете, Георгий Андреевич, я использую, по возможности, всю цветовую палитру, но восстанавливаю цвета на полотне по памяти или просто представляя, как бы это могло выглядеть до Удара.

Нетрошев внезапно стал серьезным.

– Всю палитру говоришь? – уголки его губ опустились вниз, а на переносице залегла морщина, заметно портившая его облик. – А позволь тебя, Олег спросить, где же ты в наше-то время все краски берешь? Да и холсты тоже?

Здесь Арт нашелся быстро.

– До того, как попасть в Сопротивление, я, конечно, на чем попало и чем попало рисовал – это понятно. А когда оказался в Лесу, так там у них все было. А откуда – не знаю…

Лучшей тактикой сейчас было валять дурочку. Прикидываться несведущим ни в каких делах одаренным простаком, который по наивности возомнил, что может продемонстрировать свой талант самому Краснову. И это пока работало.

– Ну да, ну да, – пробубнил себе под нос главный хранитель. – Я как-то не подумал…

Арт сразу же сообразил, что он все понял про «эвакуатор», с помощью которого, вероятно, этому парню и доставали все необходимое для творчества. Вслух, само собой, Нетрошев ничего не сказал.

После этого они еще немного поговорили, но большую часть времени ехали молча. Арт боялся взболтнуть лишнего, а Нетрошев, видимо, считал, что говорить особенно с простым парнем из глубинки не о чем.

Через пару часов начались первые блок-посты. У них то и дело проверяли документы, а когда понимали, что перед ними главный хранитель, военные вытягивались по струнке и подобострастно отдавали честь, желая хорошего пути. Наблюдая за этими повторяющимися раз за разом сценами, Арт пришел к выводу, что Нетрошев не какой-то там мелкий чиновник в иерархии «ядерщиков», а фигура серьезная и уважаемая.

Когда въехали в Москву, Арт уже не мог оторваться от окна. Эту Москву он видел до этого лишь ночью, да и то, разве можно сказать, что видел… А теперь они ехали по городу днем. И город производил грандиозное впечатление. Величие руин подавляло и выглядело ничуть не менее монументально, чем, если бы дома стояли в целостности и сохранности. В голове у Арта замелькали кадры из американских блокбастеров, но ни один из них, как оказалось, не передавал того реального положения вещей, которое они так стремились воплотить на экране. Все было совсем иначе.

Город выглядел одновременно покинутым и живым. Это был странный контраст, но отрицать его было невозможно. Людей на улицах было довольно много, не то что ночью. Глядя на них можно было подумать, что они живут нормальной жизнью, а вокруг совсем не полуразрушенная Москва, а сияющий блистательный град, дарящий прохожим сове тепло и уют. Люди просто жили. Да, они выглядели не так как прежде, были плохо одеты и больше всего напоминали блокадников Ленинграда, но все это было внешнее, поверхностное. При всем своем убожестве, горожане оживленно разговаривали, заходили в дома, что-то несли в руках, чем-то обменивались… Пару раз Арт заметил целые семьи, которые передвигались по улице, словно просто прогуливаясь в воскресный день. Мать держала за руки двоих детей. Отец шел чуть впереди, разговаривая с ней в полоборота. На лице его была улыбка.

Было и много военных. Очень много. Некоторые из них также праздно бродили по улицам, другие несли службу, патрулируя и наблюдая за общественным порядком. Но той стрельбы, что была ночью, тех ужасных существ, которых они видели с Катей, нигде не было. Днем город жил обычной жизнью.

– В первый раз в Москве? – Подмигнув, спросил Нетрошев, внимательно наблюдавший все это время за реакцией Арта на город за окном автомобиля.

– В первый, – не моргнув глазом соврал Арт. – Никогда не был до этого. Очень хотелось, но все никак не удавалось. А потом город вообще закрыли. Ну а после уже эти из Леса к себе забрали. Какая уж там Москва?…

– Ничего, если все, как ты говоришь, я имею в виду твой талант, побродим с тобой еще по столице нашей родины! Не та Москва, не та… Да что говорить… Знаешь, Олег, я иногда так жалею, что ваше поколение не видело того города, который знали мы, в котором мое поколение выросло. Так обидно становится, что просто дальше некуда. Но вот то, что ты сказал, вселяет в меня надежду. Если ты не соврал и действительно владеешь даром художника, мы с тобой такое организуем! А Вождь поддержит – будь уверен. Представляешь, ты будешь воссоздавать на полотнах город, а я тебе буду подсказывать в плане красок, тонов, настроений! Это, Олег, будет великое дело. Я тебе точно говорю. Будущие поколения нам спасибо скажут.

Арту идея Нетрошева показалась весьма интересной. По крайней мере, если ему какое-то время придется заниматься чем-то в этом роде, то устроится он, вероятно, весьма и весьма не плохо. Да и к Краснову, наверняка, доступ будет. Размышляя, он не заметил, как они добрались до места. Машина остановилась около места, которое в той, настоящей Москве всем было хорошо известно как Красная площадь. Здесь же, как ему рассказывал дядя Слава, оно именовалось Площадью независимости. На ней так же стоял мавзолей, но лежал в нем совсем не Ленин, а некий Кротов, который на десять лет позже, чем в том мире, совершил здесь социалистическую революцию со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Машина въехала в Кремль (Столичную крепость по местному) через массивные ворота под Спасской башней (как она называлась здесь Арт понятия не имел) и покатилась по каменным булыжникам мостовой.

– Ощущаешь весь пафос момента? – рассмеялся Нетрошев. – В самом сердце страны находишься! Не многим смертным такое счастье выпадает в жизни. Если расстреляют, то хоть будет, что перед смертью вспомнит!

Он зашелся громогласным барским смехом, от которого Арту стало не по себе. Он постепенно начинал постигать человека, сидящего рядом с ним. За время пути Георгий Андреевич уже отпускал подобного рода шуточки, но сначала Арт не обращал на них особого внимания. Но этот смех говорил о многом – не так-то прост и добродушен был господин главный хранитель.

– Ощущаю, – с придыханием ответил Арт, сделав вид, что ему действительно лестно ото того, что его везут в такое место. – Ни когда бы в жизни не подумал, что мне может выпасти подобная честь!

Машина остановилась около одного из корпусов и «ядерщик», стоявший около входной двери тут же подбежал к ней, чтобы открыть дверцу Нетрошеву. Тот вылез наружу с надменным видом, отвергнув предложенную ему для помощи руку, и махнул рукой Арту, чтобы тот следовал за ним.

Они вошли в здание, внутри которого Арт почувствовал такой когнитивный диссонанс, что у него даже закружилась голова. Внутри все было настолько роскошно, что с трудом верилось, что за дверями этого дворца жизнь, которую нормальному человеку и жизнью-то назвать сложно. Золото ослепляло, переливаясь и сверкая в свете огромных хрустальных люстр, гроздями свисающих с потолков. На каждом пролете широкой лестницы стоял караул, который отдавал честь Нетрошеву, после чего каждый «ядерщик» молниеносно вставал на одно колено и поднимался лишь тогда, когда вошедшие достигали следующего пролета.

На третьем этаже они свернули в длинный коридор, в конце которого виднелись двустворчатые двери высотой до самого потолка, около которых также стоял караул. Они были еще на половине пути до дверей, когда словно из неоткуда появился человек в элегантном костюме, преградивший им путь. Арт не сразу сообразил, что этот денди вышел из двери, которая была сбоку, но полностью сливалась со стеной, будучи чисто внешне частью декора.

– Рад вас приветствовать, господин главный хранитель, – почтенно поклонился мужчина. – Вождь уже ждет. Я тот час же доложу.

– Будьте так любезны, Павел Павлович, – поблагодарил Нетрошев.

Они снова остались в коридоре вдвоем. У Арта созрел вопрос:

– Георгий Андреевич, – прошептал он. – А как же меня сразу к самому Вождю что ли?

– А что такое? – удивился Нетрошев. – Да. Сразу.

– Но ведь меня даже не проверили, – возразил Арт. – А вдруг я и правда соврал, что художник. Как же время – то можно отнимать так у Вождя?

– А ты время вождя не считай, – то ли серьезно, то ли в шутку посоветовал главный хранитель. – У него времени больше чем у нас всех вместе взятых. А почему сразу к нему? Видишь ли, Олег, как ты понимаешь, не так часто люди осмеливаются заявить, что они, де, художники или музыканты к примеру. На моей памяти, а я служу здесь уже пятый год, ты четвертый человек. Так что уделить тебе пару минут для Вождя совсем не сложно. К тому же, ты ведь читал Уголовный кодекс Новой России? Что там сказано? Что ложное объявление себя творцом влечет за собой смертную казнь. Но в Уголовном кодексе опущен один нюанс – смертный приговор приводится в исполнение мгновенно и самим Вождем. Это его прерогатива. Уяснил теперь?

– Уяснил, – ответил Арт как раз в тот момент, когда двери распахнулись и их пригласили войти.

Глава 15

Вечер опустился на города намного раньше, чем обычно в Москве. И так стремительно, что Короткову показалось, что он не успел перестроиться со света на тьму, от чего ему стало немного не по себе. Несколько минут назад ему отзвонился полковник из Управления и сказал, что интересующие его люди будут ждать москвича в небольшом баре в центре Иркутска. Именно туда сейчас и направлялся Сергей Иванович.

Его действительно уже ждали. Три смурных типа сидели у барной стойки и лениво попивали напитки в абсолютно пустом заведении. На входе администратор поинтересовался фамилией гостя, а услышав ее, тут же расплылся в приветливой улыбке и лично проводил гостя в зал.

– Присаживайся, – один из авторитетов указал на пустой высокий стул, припасенный, видимо, специально для Короткова. – Пить что будешь?

– От виски бы не отказался, – нарочито небрежно бросил майор.

– Ого! – усмехнулся смурной. – Избалованные в Москве менты пошли. Наш бы водочки заказал, а тебе виски подавай.

– Ты мне лекцию читать сейчас будешь? Я вроде не в займы прошу.

– Да не кипятись, майор, – тут же сгладил ситуацию еще один из иркутских бандитов. – Это Штырь так шутит. Виски так виски. Тем более, что мы и сами его пьем.

Он взял стакан и от души плеснул в него золотистой жидкости, кинув после пару кусочков льда. Бармена за стойкой не было.

– Нормальное у вас заведение, – оценил Коротков обстановку. – По московским меркам очень даже ничего.

– Ладно, ты майор песни нам не пой. Давай сразу к делу – мы люди занятые, у нас времени не так много. Выкладывай. – Тот, которого называли Штырем, сделал недовольное лицо и сделал большой глоток виски, накрыв его затяжкой сигары.

Коротков оценил деловитость представителей уголовного мира и решил не испытывать их терпение. Подобную публику он знал наизусть. Если хоть что-то начинало идти не по их сценарию, хоть что-то портило им настроение, они ту же замыкались и уходили в несознанку. А еще хуже – начинали нести пургу, путая карты так, что после очень сложно оказывалось понять, где правда, а где ложь. Поэтому Коротков перешел к делу:

– Меня интересует Алик Нежданов. Наш, московский. Но на днях рванул со всех ног в Иркутск с одной штуковиной, которая меня очень интересует.

– Интересное дело, – с умным видом сказал Штырь. – Алик Нежданов… Кто-нибудь слышал чего?

Он повернулся сначала к одному авторитету, а потом ко второму. Те пожали плечами и печально посмотрели на Короткова. Майор понял, что игра началась. Ох, как же он любил такие моменты! Главное, что все шло в нужном русле. Авторитеты могли просто встать и молча выйти, не проронив ни слова. Но нет, они начали игру, торг.

– Значит, не в курсе никто, – огорченно ответил Коротков, приложившись к стакану. – Надо же, а мне рекомендовали вас как профессионалов. Ребята, мол, всех знают, а уж если московские приезжают, то тем более…

– Ты не свести, майор, – перебил его Штырь, который явно был за главного в этой троице. – И на понт не бери. Понял?

– Понял, конечно, – смиренно отозвался Коротков. – Хорошо, я поставлю вопрос по другому: вам вообще знакома фамилия гражданина Нежданова? Или, Алмазяна, например?

Теперь следователь бил прямо в болевые точки. По оперативной информации, которой с ним любезно поделился полковник, именно Штырь сидел три года в одном бараке с Алмазом в самом начале девяностых. А такие знакомства в никуда не пропадают.

– Слушай, майор, – окрысился Штырь. – Ты чего хочешь от нас? Ты спросил про своего Нежданова, так мы тебе ответили, что знать такого не знаем.

– Но Алмаза-то ты знаешь?

– И чего?

Коротков добился, чего хотел. Штырь был теперь достаточно заведен для того, чтобы начать разговаривать по существу. Оставалось лишь немного поднажать, а если потребуется, то и припугнуть – ресурсы для этого у Сергея Ивановича, благодаря полковнику, имелись.

– А того, что дружок твой в федеральном розыске. Дело пока у нас, но там пахнет тем, что, скорее всего, оно будет передано нашим старшим братьям по разуму с щитами и мечами на лацканах. Тогда с тобой, как ты понимаешь, в барах вести беседы не будет. Мне кажется, что лучше пообщаться со мной здесь, в этом замечательном заведении, чем…

– Да понял я, понял, – перебил Короткова Штырь, звучно опустив пустой стакан на стойку. – В городе твой Нежданов. Вчера объявлялся у Маркиза, говорил, что надо схорониться на время, залечь на дно.

Маркизом звали человека, который, по данным иркутской милиции, держал последние годы город в своем железном кулаке. Масштабы его личности Короткову пока были не ясны, но сейчас самое время было уточнить этот вопрос.

– И что Маркиз? – Коротков спросил это таким тоном, словно про Маркиза он знал абсолютно все и даже больше. – Помог?

– Слушай, майор, ты же взрослый человек. Чего вопросы-то такие задаешь?

– Нормальные вопросы, – Коротков плеснул себе еще виски и залпом осушил стакан. – Нормальные. Так что Маркиз? Или не тянет он такие серьезные мероприятия?

Штырь тоже опрокинул содержимое своего стакана в глотку и, поморщившись, ответил:

– Меня, товарищ милиционер, разводить как лоха не надо. Малолеток иди в своем отделении разводи. Понял? Я тебе уже все сказал: в городе твой Нежданов.

– Это я и без тебя знаю. – Пора было переходить к активным действиям. – Короче, слушай сюда, Штырь. У тебя времени мало, а у меня – еще меньше. Я здесь сижу в вашей теплой компании максимум еще минут пять. Если за это время я не узнаю, что меня интересует, то мой тебе совет – бери своих кентов и вали из страны. Правда, боюсь, валить тебе некуда. Не того полета ты птица, чтобы особнячки на теплых морях иметь. Ты все понял?

Сказав это, майор снова налил себе и выпил залпом, словно в стакане был не дорогущий вискарь, а паленая водка. Настало время ждать. Следователь почти на сто процентов был уверен, что Штырь расколется. Иметь дело с ФСБ он не хотел, как пить дать. Но и так просто сдаться, потеряв часть авторитета в глазах дружков он не мог. А, значит, он должен был начать торговаться. Чтобы все выглядело своеобразной сделкой, а не тупой сдачей со страха коллеги по уголовному миру.

– А ты знаешь, майор, что этот Нежданов приговоренным уже год у нас в Иркутске ходит? Знаешь, нет?

Такого поворота Коротков не ожидал, но так было даже лучше, так как появлялись дополнительные возможности.

– Нет, не знаю, – признался он, аккуратно отодвигая стакан от края стойки, куда он его опрометчиво поставил в порыве разговора. – И за что же?

– А он подвальчик один у пацанов отобрал. Типа купил. Но только пацаны продавать не хотели. А он все равно купил, отправив парочку тех, кто продавать не хотел на тот свет. Купил и свалил. В Москве у него крыша – Алмаз. Там его бы никто валить не стал. Так вот странное дело получается – знает, падло, что под приговором ходит, а сам будто на рожон лезет. Ты бы поперся в город, где тебя приговорили?

– Я бы нет, – ответил Коротков.

– Вот то-то и оно.

– А что за подвал-то?

– Да подвал как подвал. Под школой одной. Черт знает, зачем он ему понадобился. Но бился за него этот Алик так, что вспоминать неохота. Хороших парней завалил…

Коротков ничего не понимал. Зачем Нежданову понадобился какой-то подвал под иркутской школой? Да еще и людей из-за такой мелочи убивать?..

– Школа эта где знаешь? – спросил он у Штыря.

– Знаю. Недалеко от ГЭС. И район-то паршивый. Чего он там нашел?

– Ладно, братва, – Коротков встал со своего стула. – Спасибо вам за помощь. Еще есть что сказать?

– Нет, майор, – отрицательно покачал головой Штырь. – Все, что знаем, сказали. Где он сейчас – понятия не имею. Про школу сказал. А Маркиз, как понимаешь, мне не докладывается, куда он спрятал этого урода.

Следователь пожал на прощание руки иркутским уголовникам и поспешно вышел из бара. Ему было необходимо подумать. Была одна несостыковка, которая выглядела более чем странно. Нежданов натворил дел в Иркутске, положил людей, а потом возвращается в город, да еще и с «эвакуатором», зная, что его здесь могут грохнуть в любой момент. Мало того, его берет под свое крыло Маркиз, который, по всем раскладам уголовного мира, должен был бы первым выдать Алика братве…

Объяснение могло быть только одно: Нежданов, скорее всего, рассказал Маркизу про прибор. Возможно, показал в действии. За такое можно и взять Нежданова под защиту. Но зачем Нежданову возвращаться? Зачем договариваться с Маркизом? Проще было бы вообще больше не появляться в городе. И подвал под школой…

Коротков достал мобильник и быстро набрал мерзнущими непослушными пальцами номер полковника.

– Иван Петрович, да, добрый вечер еще раз. Коротков беспокоит. Иван Петрович, мне срочно нужны материалы по делу Нежданова. Что? Что значит нет? Хорошо, я подъеду.

Через полчаса Коротков снова сидел в кабинете полковника. Тот попросил всю ту же неприветливую секретаршу сделать кофе, а сам, сложив руки на столе, тяжелым взглядом уставился на московского коллегу, словно готовясь отчитать того за что-то. Так, по крайней мере, показалось самому Короткову. И предчувствие его не обмануло.

– Сергей Иванович, – неспешно начал беседу полковник. – Что касается вашей просьбы по делу Нежданова… Мы же говорили с вами, что в Иркутске этот человек никак никогда не фигурировал. Что же за дело такое?… У вас в Москве нет никакой информации, чист человек перед законом, а вы про какое-то дело…

Короткову стало все ясно с первых слов полковника. Можно было не продолжать, да тот, в общем-то, и не стремился.

– Товарищ полковник, я предлагаю перенести наш разговор в другую обстановку. Давайте пройдемся?

Полковник неохотно поднялся из кресла и вальяжно проследовал к двери, наткнувшись уже на выходе на секретаршу.

– Пальто мое принеси, – барским тоном приказал он.

– А как же кофе?… – опешила женщина, у которой в руках был поднос с двумя дымящимися чашечками, от которых исходил манящий аромат.

– В ж. пу его себе залей, – огрызнулся полковник, ничуть, правда, не смутив своего секретаря.

Она быстро метнулась в приемную и уже через пару секунд помогла тучному полковнику надеть пальто. Мужчины спустились по лестнице и оказались на улице.

– Иван Петрович, – как можно мягче завел разговор Коротков. – Давайте так. Если вы сейчас мне все рассказываете, то никто ничего, по возможности, не узнает. Я обещаю.

– Ладно…