Текст книги "Последний маг Империи (СИ)"

Автор книги: Антон Щегулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 14 страниц)

Глава 5
Подарок из Сербского королевства

― В каком смысле? ― недоумевая, спросил я.

– Дверь запечатана и доступ есть только у вас. Так завещал Андрей Илларионович.

Я задумался. Откуда мне знать, как открывался этот цех? Я подошёл поближе. В груди снова почувствовалось нарастающее тепло и лёгкая щекотка.

Очевидно, что цех был запечатан магией. Да вот только легче от этого не становилось.

– Он не давал никаких указаний или распоряжений? ― поинтересовался я. ― Может какие-то подсказки? Или наводки?

– Абсолютно ничего, Ваше Сиятельство, ― улыбнулся Никита.

Я начал буравить двери взглядом. Огромный амбарный замок, который едва уловимо пульсировал голубым свечением. Размер замка впечатлял. Практически с мою голову.

Да и сами ворота в цех ― немаленькие. Такие открыть ― несколько человек понадобится. Мы вдвоём вряд ли справимся. Но решим эту проблему после. Сейчас надо разобраться с замком. А смогу ли?

Я лихорадочно начал вспоминать всё, что когда-либо говорил мне отец. Но в голову ничего не приходило. Ни одно его слово, ни одна его фраза, даже отдалённо не были связаны с фабрикой.

– А что произойдёт, если я прикоснусь к нему? ― спросил я у Никиты.

Тот пожал плечами, продолжая добродушно улыбаться. Я сделал два шага вперёд и исполнил задуманное. Меня будто током ударило, я отдёрнул руку, а замок начал дёргаться.

– Ого! ― воскликнул Никита Сергеевич. ― Что-то происходит, попробуйте ещё раз, Павел Андреевич!

– Да уж, ещё раз… ― прошипел я. ― Меня словно током шарахнуло. Что это вообще за штуковина⁈

– Чем бы она ни была, она на вас реагирует.

– Я это заметил.

Мы замолчали и уставились на цех. Я мысленно приказал замку открыться. Но он только издевательски заискрился.

– Павел Андреевич, ― обратился ко мне Никита, ― а какой силой вы обладаете?

– Телекинез, ― буркнул я.

– Так откройте замок силой мысли! ― обрадовался он. ― Или же сорвите его с петель.

– Легко сказать.

Я сконцентрировался на замке и начал буравить его взглядом. Он был словно живой, сопротивлялся, и я чувствовал его сопротивление. На мгновение мне показалось, что замок надо мной издевался. Клянусь расколотой луной, я даже услышал его смех у себя в голове.

Наша борьба продолжалась, я уже было отчаялся и хотел прекратить. Но очередной смешок в голове меня разозлил окончательно, я бросил все свои ресурсы на преодоление барьера.

Этого оказалось достаточно. В одно мгновение замок несколько раз провернулся вокруг своей оси, затем раскололся на две части, упал на землю и испарился. Под ним не оказалось ничего. Ни петель, ни створок.

– О, ― воскликнул Никита, ― оказывается это была высококлассная иллюзия. Хитро, хитро. Андрей Илларионович всегда любил подобные вещи.

– Мы могли открыть цех руками, минуя этот замок⁈ ― всплеснул руками я.

– А теперь уж кто знает, Павел Андреевич? ― улыбнулся Никита. ― Но, зная вашего отца, уверен, это не последний сюрприз.

Нам потребовалось огромных усилий, чтобы открыть ворота цеха, благо они были на колёсиках. Заглянув внутрь мы обнаружили звенящую тёмную пустоту. И только когда глаза к ней привыкли, я увидел нечто в центре.

Я уверенно вошёл внутрь и подобрался вплотную к неопознанному объекту. То было нечто высотой метра три с половиной, шириной в два. Накрытое полотняной тканью, сверху явно скруглённое, словно купол.

Не медля ни секунды, я мысленно представил, как ткань слетает с объекта, что и произошло в реальности. Парусина отправилась в полёт, словно подул мощный ураганный ветер, хотя никакого ветра внутри и быть не могло.

Она медленно осела где-то метрах в десяти справа, а мы с Никитой уставились на странную конструкцию. Высоченный железный саркофаг был обит странными проволочными катушками со всех сторон.

– Катушки индуктивности, стальной сердечник, который можно вскрыть, ― произнёс Никита Сергеевич, ― Если бы я не знал вашего отца, то подумал бы, что перед нами весьма диковинный трансформатор.

– Какой-то он нелепый по сравнению с современными аналогами, ― пробубнил я.

– Не берите в голову, Ваше Сиятельство. Это точно не оно. Ваш отец не мог засунуть обычный трансформатор и запереть его в цеху. Это был бы нонсенс!

Я приподнял брови и закурил папиросу. По всем признакам эта капсула должна была открываться, но я не видел ни одного замка или ручки. Поэтому было решено попробовать открыть с помощью телекинеза.

Но предприняв несколько попыток, я столкнулся с неудачей. Конструкция никак не реагировала на мою силу.

Странно. На живых существ не действует. На странные конструкции обитые катушками индуктивности тоже? Какая у меня избирательная сила.

– Дайте-ка я гляну, Павел Андреевич, авось что-то смогу выяснить, ― сказал Никита Сергеевич и подошёл к нему с другой стороны, ― Кажется, я вижу какой-то рычаг.

Он что-то сделал, послышался скрежет, звон металла, капсула заискрилась.

Никита отпрянул, глядя на неё округлёнными глазами.

– Ого! ― воскликнул он.

Мы замерли в ожидании. Капсула даже начала слегка шататься. Искры разлетались снопами. Казалось, что это никогда не закончится, но оно завершилось так же резко, как и началось.

И она снова стояла неподвижно.

– Павел Андреевич, право, я…

– Тихо! ― скомандовал я и подошёл ближе. ― Кажется, именно это и нужно было сделать.

Я чувствовал пульсацию в груди. Эта пульсация ― отражение той энергии, что излучала капсула. Ещё минуту назад я ничего не чувствовал, теперь же энергия била ключом.

Осторожно прикоснувшись к механизму, я понял, что он не опасен. Однако, лёгкая электрическая рябь присутствовала. Она скорее бодрила, нежели наносила вред. Ещё мгновение и дверцы резко открылись. Я аж отпрянул.

Внутри пустота. Пустота в человеческий рост. Неужели она предназначена для человека? Туда нужно зайти?

– Павел Андреевич, ― прошептал Никита, ― мне это совсем не нравится.

– Мне тоже, ― ответил я и обратил внимание не свёрток внутри, ― Что это?

Я взял бумагу и увидел на ней печать мне незнакомую. Молния, ударяющая в человеческий череп. Никита подошёл слева и достал очки.

– Становится всё интереснее, ― тихо произнёс я, раскрошил печать и развернул свёрток.

« Создано Милошем Брадичем с наилучшими пожеланиями для Евграфова Андрея Илларионовича. Пусть силы братских народов, кланов и орденов объединятся!»

Более ничего написано не было.

– Никита, вы что-нибудь знаете о Милоше Брадиче? ― обратился я к своему спутнику.

– Я слышал эту фамилию, ― почесал бороду он, ― Брадич из Сербского королевства, ваш отец неплохо ладил с местными кланами. Они обожали принимать его в гости, на приёмы. Знатные дамы были в восторге от Андрея Илларионовича. Но прям конкретные фамилии… ― он сделал паузу. ― Всё смешалось, Павел Андреевич.

– Вспоминай, Никита! Кто такой Брадич? ― настаивал я.

– О, вспомнил! ― лицо его засияло. ― Он занимался электрификацией, говорят, что его отец создал систему переменного тока, а также…

Он осёкся и посмотрел на капсулу.

– А также катушку переменного тока, ― он замолчал на секунду, ― Именно этими катушками и облеплена наша капсула с верху до низу.

Мы помолчали, осмысляя происходящее.

– Иными словами, Никита, это подарок от друга с дружескими побуждениями и дружескими мотивами, верно?

– В-верно, Павел Андреевич, но к чему вы клоните?

Я снял жакет, картуз и передал их Никите Сергеевичу.

– Ваше Сиятельство, но… ― он вдруг понял, что я задумал. ― Это может быть очень опасно! Давайте не будем торопиться.

Я снял сапоги и залез босиком в капсулу, развернувшись к управляющему лицом.

– Никита Сергеевич, а не было ли где-нибудь поблизости инструкции по применению этой штуковины?

– Нет, Ваше Сиятельство, я не видел. Полно вам, вылезайте, а вдруг с вами что-то случится? ― его голос дрожал. ― Как тогда быть роду Евграфовых, только на вас вся надежда, граф.

– Именно поэтому я и должен рискнуть, ― уверенно ответил я, ― Ну чего вы ждёте? Идите назад и запустите эту штуку снова. Если отец хотел, чтобы я это увидел, значит он хотел, чтобы я это применил.

Он засуетился, не зная, куда деть мою одежду.

– Да бросьте её на пол! ― гаркнул я.

Тот повиновался и забежал назад, едва слышно уточнив:

– Павел Андреевич, вы точно уверены?

– Я никогда ещё не был ни в чём так уверен, ― сквозь зубы произнёс я.

Приказываю створкам закрыться, и они с грохотом захлопываются. На этот раз сработало. Странно. Вероятно, мне нужно было представлять, как именно работает механизм, чтобы оказать на них воздействие.

Гриненко начал орудовать рычагами, что находились позади капсулы. Я слышал скрежет металла, а также звонкие удары рычагов.

Сердце билось так, что чуть не выскакивало из груди.

На секунду я даже подумал, что зря всё это затеял. Вдруг отец не для того здесь оставил эту машину? Вдруг я что-то неверно понял? Превратно истолковал?

Но мысли мои были прерваны искрящимися изнутри катушками. Тьма вокруг внезапно сменилась ярким светом, я зажмурился. Далее я плохо запомнил происходящее.

Смог вновь овладеть собой лишь в тот момент, когда окончательно открыл глаза.

Я стоял на четвереньках, перед глазами деревянный пол цеха. Белая сорочка покрыта серыми и чёрными пятнами. Местами насквозь прогорела. Руки были красными, от них шёл белый пар. Или дым?

Я пока не мог понять.

Дыхание прерывистое. Тело не слушалось. Рядом суетился Никита Сергеевич и что-то говорил, но я не понимал ни слова, потому что в ушах стоял свист.

Что со мной произошло? Зачем я только залез в эту капсулу?

Я поднял голову, когда наконец вернулись силы и мышцы начали вновь подчиняться.

– Павел Андреевич! О, боги, да что же за день такой… Павел Андреевич!

Никита помог мне подняться на ноги. Я тряхнул головой, огляделся по сторонам, но ничего нового не увидел.

– Никита, что произошло?

– Я опустил рычаг, затем другой, всё, как было указано сзади. Именно в том порядке, а затем всё начало искриться, гореть, пылать! Я думал, что загорится весь цех! Потом вы начали кричать! Я думал, что всё, конец, нет вас больше, Павел Андреевич…

Жестом руки я прервал его, нагнулся, опершись на колени и выдохнул. Стало легче. Затем я вернулся в исходное положение, размял шею и сморщился от боли. Кажется, сзади на коже был ожог.

– Как я выгляжу?

Он замялся, как будто не хотел мне говорить.

– Лучше сами гляньте.

Спустя пару минут он откуда-то достал зеркало, и я не мог поверить своим глазам. Меня будто вытащили из ада. Волосы взъерошены, стояли дыбом, лицо покрылось розовыми пятнами. Кожа побледнела. Глаза красные.

Руки все чёрные, словно обугленные. Со страху я начал проверять каждый палец и обрадовался. Все целы, чувствительность не потерялась, моторика в порядке.

Белая сорочка, могла пополнить коллекцию половых тряпок Софьи. Потому что она была прожжена во всех местах, где только можно. Будто меня закидали горящими углями.

Брюки, к моему удивлению, практически не пострадали.

– Катастрофа… ― едва слышно проговорил я. ― А мне сегодня ехать на «Лунную ночь».

– Похоже, придётся пропустить, ― констатировал Никита.

– Пропустить⁈ ― я посмотрел на него так, будто сейчас испепелю. ― Исключено. Я должен быть там сегодня же, чего бы мне это ни стоило.

– Но вы…

– Никаких «но»!

С этими словами я взял в руки сюртук с пола. Отряхнув от пыли, набросил его и надвинул на брови картуз, прикрывая свои растрёпанные волосы.

– Ещё и эффекта никакого не чувствую, ― злобно прошипел я, ― Как будто меня ударило молнией и всё. Не друг нам этот ваш Милош Брадич, коли такие подарки делает.

– Виноват-с, Ваше Сиятельство, но что поделать, ― опустил голову управляющий.

– Вы то здесь причём, Никита Сергеевич? ― вопрошал я.

Но не успел он ответить на этот риторический вопрос, как я продолжил:

– Скажите, а кому мы продаём оружие, производимое на фабрике?

Он широко улыбнулся.

– А это, Ваше Сиятельство, очень хороший вопрос, ― сказал он, ― Дело в том, что фабрика считается несуществующей. И те документы, которые остались в архивах ― устаревшие. Официально мы никому и ничего не продаём.

– Вот оно что…

Управляющий подался чуть вперёд, нагнулся, оглянулся по сторонам, будто кроме нас тут мог оказаться кто-то ещё.

– Но я обязан вам сообщить, как владельцу фабрики, что если бы мы ничего не продавали, то фабрика давно бы закрылась.

– Так, а вот здесь поподробнее.

– У нас действительно есть один неофициальный покупатель, очень близкий к Императору.

У меня сердце застучало быстрее.

– Никита Сергеевич, ну не томите, кто это? ― я чуть ли не подпрыгивал на месте.

– Он предпочитает оставаться неизвестным. Инкогнито. Но этот человек близок к Императору, как никто другой. По сравнению с ним ― Беклемишев всего лишь пешка.

– Подождите секунду, ― прищурился я, ― Откуда вы знаете про Беклемишева?

– Ну как же? ― возмутился Никита. ― Мы с вашим отцом не один год проработали.

– Логично, ― ответил я.

– Так что уверяю вас, покупатель хоть и тайный, но надёжный. Отводит все подозрительные взгляды от фабрики.

Никита Сергеевич огляделся по сторонам.

– Беклемишев очень хочет её себе. Без этой фабрики все его попытки захватить власть ― не увенчаются успехом.

– А он хочет захватить власть? ― опешил я.

– Ну, разумеется.

– У меня последний вопрос.

– Я весь внимание, Павел Андреевич.

– Если фабрику никто не мог найти, то как мы продаём оружие таинственному покупателю?

– Он оплатил всё ещё три года назад, Ваше Сиятельство, ― улыбнулся Никита, ― Все эти три года мы ждали вас. Поэтому скоро он явится за своим заказом, а вы станете главным посредником в этой сделке.

* * *

Обратно я возвращался неспешно, обдумывая всё произошедшее. Меня встретил ошалевший Гена, который места себе не находил.

– Павел Андреевич, я вас везде обыскался! Всё поле обежал вдоль и поперёк, где вы пропадали⁈

– Долгая история, ― ответил я, ― В любом случае оно того стоило. Частично.

– Что с вашей сорочкой? ― продолжал недоумевать Терентьев. ― Вас словно молнией ударило!

– Поверь, Гена, ты недалёк от истины.

Мы сели в мобиль.

– Куда прикажете?

– Сначала к цирюльнику, затем в суконный. Нужно привести себя в порядок перед «Лунной ночью».

Гена улыбнулся, кивнул и мы отправились. По пути обратно в Москву я снова уснул от перенапряжения. Как бы двусмысленно это ни звучало. Когда я открыл глаза, мы уже подъехали к цирюльне.

Всего за три часа цирюльник Роман привёл меня в порядок, распарил в бане, обмыл, побрил, постриг.

В суконном дворе я обзавёлся новой сорочкой, а также приобрёл карнавальную маску. В имение заглядывать не стал, приказал Гене сразу вести на место и уже к вечеру я стоял напротив бывшего конного двора на Манежной площади.

Вокруг всё сияло: оранжевые фонари, новомодные неоновые вывески, бенгальские огни, прожекторы манежа. Мимо сновали господа и дамы самых разных сословий. Но внутрь пускали лишь представителей знати по приглашениям.

Я надел маску, поправил манжеты, проверил запонки. Всё на месте.

Конечно, отсутствие дамы в этот вечер рядом со мной, слегка огорчало. Но я здесь по делу.

Внезапно я ощутил до боли знакомый запах сирени и черёмухи. Оглянувшись, я обнаружил Диану Орлову, что толковала с незнакомым мне человеком огромного роста.

Не долго думая, я подошёл к ним и поприветствовал её по всем правилам светского этикета.

– Госпожа, кхм…

На мгновение я замялся. Все были в масках, и я понятия не имел, можно ли озвучивать её фамилию.

Диана была страсть, как хороша. Её волосы аккуратно уложены волной, наряд состоял из ночного тёмно-синего платья с блёстками, а также белого пушистого воротника. На руках длинные перчатки выше локтя, плечи обнажены.

– Павел, ― поприветствовала она меня недовольным взглядом, ― прошу, знакомьтесь, это Бессер Леонид Давидович.

По мне словно разряд тока пробежал.

Передо мной стоял огромный амбал под два метра ростом. Несмотря на наличие выдающегося брюха и нескольких мясистых подбородков, он не выглядел беспомощным толстяком.

Напротив, у него всё было огромным. Широченные, мощные руки, точно такие же ноги и надутые плечи. В нём было килограмм сто пятьдесят, не меньше.

Я уверенно протянул руку, он её пожал. Стальные тиски. У меня аж кости захрустели. Но я привык к боли, поэтому почти не воспринимал её. Четыре года в стрелковом полку, давали о себе знать.

– Рука у вас небольшая, но рукопожатие весомое, ― улыбнувшись уголком губ отметил Бессер, ― Кулачными боями занимались когда-нибудь? Боксом?

Диана не дала мне ответить.

– Леонид Давидович, это Павел Евграфов. Вы могли видеть его великолепное имение на Бульварном кольце. Тот самый двухэтажный особняк в стиле модерн. К нему приложил свою руку сам Анатолий Евгеньевич Уколов, известный столичный архитектор.

Улыбаясь, Бессер обнажил свои мерзкие зубы. Все кривые, жёлтые, с бурым налётом и огромными щелями. Тут же странно запахло. Вероятно, у него изо рта.

– Павел Андреевич, ― обратилась ко мне Диана, ― Леонид Давидович управляет сообществами кулачных боёв, а также владеет несколькими крупными ломбардами столицы. Как видите, он и сам мог бы принять участие в драке, да вот только положение не позволяет, верно говорю, Леонид Давидович?

Больше всего меня раздражало в светских беседах то, что даже заклятому врагу ты обязан улыбаться. Иначе никак.

И если для меня фамилия Бессер ― это всего лишь ступень в долговой яме, то для Дианы ― это убийца её родни. Точнее, человек, причастный к убийству её родни.

Не представляю, как ей удавалось держаться так естественно и непринуждённо.

– Диана Константиновна, ― улыбнулся Бессер, ― это не просто верно, а ювелирно точно. У вас талант представлять собеседников.

Нашу «милую» беседу прервал один из осведомителей «Лунной ночи».

– Дамы и господа, прошу прощения, Анастасия Горчакова приглашает вас пройти внутрь, скоро начнётся основная часть мероприятия.

Человек в снежно-белой сорочке и угольно-чёрном жакете поклонился и удалился, чтобы пригласить других присутствующих.

Не растерявшись, я тут же предложил руку госпоже Орловой, опередив тем самым Бессера. Судя по выражению его лица, это приведёт к последствиям для меня. Но мне нужно было с ней срочно поговорить.

Я повёл её в манеж, чуть наклонив голову.

– Диана, вы были правы! Вы во всём были правы! ― восклицал я.

– Да неужели, Павел Андреевич? ― издевательски воскликнула она.

– Нам нужно срочно поговорить наедине.

– У вас был шанс. Я сидела напротив в вашем имении, готовая на…

Она тут же осеклась и не закончила фразу.

– Диана, вы не понимаете, ― продолжал я, ― дело не в том, что мы обсуждали на веранде. Нам действительно стоило бы объединить усилия.

Она остановилась и убрала руку с моего локтя.

– Да вы издеваетесь надо мной? ― воскликнула графиня. ― Мало того, что унижаться пришлось, так теперь вы мои идеи выдаёте за свои⁈ Немыслимо!

Я тяжело вздохнул. Кажется, она держала на меня обиду всё это время. В её глазах мелькало недовольство, её поза говорила о конфронтации со мной. Руки скрещены, поворот полубоком, косой взгляд.

Но я чувствовал, что за всем этим скрывается симпатия. Она хотела взять и уйти, прекратив беседу, но почему-то этого не делала.

– Диана, ― нагнулся я вперёд и начал говорить почти шёпотом, ― Бессер и Черкасов для меня такие же враги, как и для вас.

– Неправда, ― вздёрнула подбородок девушка, ― я вот вполне мирно общалась с Леонидом Давидовичем. Не такой уж и плохой человек. Если не считать запаха изо рта.

Сказав это, она улыбнулась кончиком губ и затянулась папиросой в мундштуке.

– Вы сейчас играете со мной, Диана, не нужно этого.

– Тогда принесите свои извинения! ― резко потребовала она.

– За что⁈

– За ваше хамское поведение!

– Моё хамское поведение⁈ ― опешил я. ― Да вы себя-то слышали?

– В таком случае нам не о чем разговаривать, Павел Андреевич, ― она отвернулась, видимо, ожидая, что я дам заднюю, ― На этом и закончим.

– Какая вы колючая, ― выпалил я, ― Думаете на вас свет клином сошёлся?

– Он и на вас клином не сходился! Всего доброго.

На этом она развернулась и пошла в манеж в гордом одиночестве.

Ну и пусть идёт. Мы ещё не раз с ней пересечёмся внутри. И она будет вынуждена со мной общаться. При условии, если я сам того захочу.

Но, признаться честно, её помощь мне бы не помешала. Всё-таки она телепат, а значит может залезать в голову к Бессеру. Интересно, она это сделала? Или нет?

Тот выглядел заинтересованным. Как только мы разминулись с ней, он подбежал и предложил ей своё общество вновь.

Ну конечно, она обрабатывала его. А я вмешался. Он же в ней души не чает. Улыбается, когда смотрит на неё, обхаживает, делает комплименты.

Интересно получается, он причастен к убийству её родни, при этом обхаживает. С каких пор подобное считается нормальным?

Я спешно зашёл внутрь манежа и поразился размаху. Подготовка «Лунной ночи» оказалась поистине грандиозной.

Под потолком сияли яркие созвездия ночного неба, в центре ― сияла луна. Везде мелькали разноцветные огни. А я ведь раньше никогда не задумывался о природе этих огней. Это же чистая магия, что мелькала под носом всю жизнь.

На сцене слева расположился оркестр, исполняющий приятную мелодию. В меру ритмичную, местами плавную и размеренную.

Все вокруг выглядели потрясающе, надели такие наряды, что я диву давался. Чьи-то платья были крайне помпезны, но встречались и скромные одежды.

Я относился к скромникам. Но не потому, что не умел одеваться вызывающе прекрасно. А потому что спешил и намерен был заняться тут делами.

Проталкиваясь через толпу, со мной здоровались дамы знатных родов, что узнавали меня даже в маске. Одной из них стала Елизавета Водопьянова. Именно от неё днём ранее я получил письмо со страстным призывом посетить их имение вновь.

– Ваше Сиятельство, Павел Андреевич, ― обратилась ко мне прекрасная особа, ― Какая неожиданность увидеть вас тут! В последние годы на «Лунных ночах» вас не сыскать.

Она держала в руке бокал шампанского.

– Лизонька! ― позволил я себе фамильярность, и она оценила. ― Вы просто прекрасны!

Внутри же, я проклинал ту секунду, когда она меня заметила. Хотелось уже уйти, но я не мог это сделать без причины.

– Благодарю, Павел Андреевич.

Она прятала взгляд и всячески кокетничала. Покачивала бёдрами, томно вздыхала и поправляла волосы.

– Вы здесь на всю ночь или только на открытие? ― спросила она застенчиво.

Она не могла скрывать свой интерес, бедняжка была в меня безнадёжно влюблена.

Увы, взаимностью ответить я не мог.

– Посмотрим, Лиза. Никогда точно не знаешь, какие открытия тебя ждут впереди.

Она улыбнулась, видимо, подумав, что эта фраза адресована ей. Но честно говоря, я уже мечтал, чтобы меня кто-то спас от её общества.

И я даже подозревать не мог, что спасёт меня именно этот человек.

В груди вновь начало щемить. Я чувствовал нечто таинственное, скрытое. Затем появилась тягучая вязкость и тревожность. Мысли мои омрачились. Кто-то опустил тяжёлую руку мне на плечо.

Я развернулся, чтобы посмотреть и едва сдержал удивление.

– Павел Андреевич, какая честь! ― воскликнул человек, которого я знал. ― Надеюсь, я не отвлёк вас от важной беседы?

– Нет, нет, что вы, Виктор Борисович, ― улыбнулся я так искренне, как только смог, ― Наоборот, я надеялся вас здесь встретить.

– Беклемишевых все хотят встретить, но не каждому они отвечают взаимностью, ― сказал он и повернулся к Лизе, ― Елизавета Артёмовна, вы позволите ненадолго забрать у вас кавалера? Обещаю вернуть его в целостности и сохранности.