Текст книги "Последний маг Империи (СИ)"

Автор книги: Антон Щегулин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 14 страниц)

Глава 4
Тайная фабрика

В ночи я просыпался неоднократно. Несмотря на это, утро оказалось прекрасным. На прикроватной тумбе в гостевой лежал портсигар полный папирос.

Я радостно закурил свои любимые Раухен Шмидт и улыбнулся.

Погода яркая, солнечная, ничего не хотелось делать. Разве что сходить на променад.

Да дамочку какую-нибудь знатную прихватить с собой. Наверняка в моей почте есть пара свежих приглашений от тайных поклонниц.

В следующий момент я захотел, чтобы эти письма оказались у меня на руках. Тогда не пришлось бы выходить из комнаты.

И только откинулся на кровати и затянулся папиросой, как услышал громкий удар в дверь.

Тут же подскочил и нахмурился. Софья стучала иначе. Здесь же, словно кирпич бросили.

Я подошёл к двери, открыл её и увидел внизу пачку писем, стянутую полотняной верёвкой. Когда я поднял их, понял, что это письма от поклонниц.

Ну ничего себе!

Я оглядел парадную часть холла и заприметил на другом конце сорочку за приоткрытой дверцей шкафа.

Если Диана оказалась права, и мой дар окончательно пробудился, то…

Не успел я подумать, как сорочка вылетела из шкафа словно пробка из бутылки шампанского. Её мгновенно подбросило под потолок, после чего она запуталась в люстре.

Ошалевшая Софья, выглянула с лестничного пролёта на втором этаже.

– Да когда же это всё закончится? ― всплеснула руками она.

– Доброе утро, Софья, ― лучезарно улыбнулся я.

– И вам не хворать, Павел Андреевич. Совы снова здесь!

– А я и не сомневался.

Она громко выдохнула и спустилась вниз, чтобы вручить мне какой-то конверт.

– Это вам.

– Что это?

В моих руках оказался светло-голубой конверт с золотым тиснением. Очень красивый узор. Я, как любитель живописи, оценил по достоинству.

– Мне почём знать? ― отвечала она. ― Я по-вашему вскрываю конверты и читаю вашу почту?

Я ничего не ответил.

– Завтрак вас ждёт в обеденной. Идите, а то всё остынет! ― бросила Софья.

В желудке предательски заурчало. Я толком не ел весь вчерашний день и сильно проголодался. Не помню, как оказался в обеденной, но очнулся уже перед пустыми тарелками.

Я съел чрезмерно много. Из-за тяжести в желудке появился соблазн вернуться обратно в койку, но я себя пересилил.

Нельзя.

Набросил домашнее и поднялся на второй этаж к совам. Прелестные создания встретили меня удивлёнными взглядами. Вокруг царил хаос. Одна из серых совушек сидела на подушке и выдирала из неё пух.

Часть этого пуха она засовывала себе под перья, что выглядело крайне комично.

Внезапно меня посетила совершенно крамольная мысль. А могу ли я воздействовать на сову? Могу ли подбросить её, как сделал это с сорочкой?

Да, это жестоко, но любопытство распирало. Я уставился на одну из сов. Выбрал случайную. И начал представлять, что она подлетает к потолку. Представлял аккуратно, главное не травмировать птицу.

Но увы, ничего не произошло. Сколько я ни пытался, ни одна сова не сдвинулась с места. Они даже ехидно поглядывали на меня, будто понимали, что я пытался сделать.

На живых существ не действует, подумал я. Либо, я недостаточно силён. Одно из двух.

Я уселся за стол, на плечо тут же села белая сова и стала меня пристально изучать. Однако, я согнал её, чтобы не мешала и приступил к делам.

Первые же бумаги, что попались на глаза, и я вижу фамилию Черкасов. Тот ли это Черкасов, о котором говорила Диана? Проверяю, и всё совпадает. Да, это прихвостень Беклемишева.

И, судя по исковому заявлению, он претендует на весьма крупную сумму. Хочет завладеть аж тридцатью процентами доли от мануфактуры.

Понятно, сговор заинтересованных лиц. Беклемишев через императорский двор обрушивает стоимость акций мануфактур. Затем они находят формальный повод подать в суд.

И уже когда предприятие стоит копейки, выкупают его. Маскируя это под благодетель.

Я докурил папиросу до конца и обнаружил, что оставил портсигар внизу. Тут же представил себе, как он прилетает на второй этаж и вытянул руку.

Пару мгновений спустя он влетел в кабинет, задел дверной косяк, раскрылся и все содержимое рассыпалось.

В руке оказался пустой портсигар, а совы ломанулись клевать и рвать папиросы. Я выдохнул.

– Мда, придётся потренироваться.

Одна из папирос удачно упала на стол, я закурил именно её. Затем продолжил изучать дела.

Ага, а вот и Бессер. Чёрт, неужели Диана была настолько откровенна? Неужели, она и вовсе ничего не скрывала?

Поначалу я подумал, что она хочет использовать меня как таран. Моё отчаянное положение располагает. Но, похоже, у нас с ней действительно общие враги.

Фамилия Бессера фигурировала в трёх бумагах. Итого семь вместе с Черкасовым. Если я решу проблему с этими двумя, закрою больше половины вопросов с мануфактурой. Дышать станет легче.

У меня нет законных инструментов воздействия на них. Беклемишев будет оберегать каждую свою ручную собаку. Но я могу действовать тайно. Скрытно.

Как я это делал во время диверсий в полку. Те годы научили меня двум очень важным вещам: терпение и точность удара всегда важнее, чем сила и его мощь.

Безусловно, сам удар не должен быть слабым. Но и запредельная сила не требуется. Это как в боксе.

Хлёсткий, резкий удар, что не виден, сваливает наповал даже самых больших противников.

Разумеется, бить я намеревался в переносном смысле. Я не могу прийти и начать махать кулаками во все стороны. Нет. Меня попросту прижмут к стенке. Тем более, что Бессер ― двухметровый амбал с лицом уголовника. Такого ночью встретишь ― через дорогу перейдёшь.

Закончил с бумагами я куда быстрее, чем рассчитывал. Нет никакого смысла готовить ответные меры, эти вопросы будут решаться совершенно иначе.

– Софья, вызови Гену. Мне пора выезжать.

* * * * *

Когда я начал изучать архивные карточки в Императорской академии истории и права, я пришёл в ужас.

В первую очередь от того, насколько легко по дозволению получить доступ практически ко всем бумагам.

Во вторую очередь от вседозволенности банды Беклемишева. Тут же я наткнулся уже на знакомые фамилии: Черкасов, Бессер. Они присутствовали практически во всех незаконных делах о присвоении.

Впрочем, с точки зрения права, всё было абсолютно законно. Истец забрал заявление, а также подписал все бумаги о передаче имущества.

Интересно, как так получается, что сначала истец подаёт заявление, а потом не только его отзывает, но и избавляется от имущества, будто оно прокажённое?

Вопрос риторический.

Методы ведения дел Беклемишевым сквозили повсюду.

«Дело о незаконном присвоении металлургической мануфактуры Шилле. Закрыто из-за неявки истца».

«Дело о незаконном присвоении текстильной мануфактуры Абрамов. Закрыто за отсутствием состава преступления».

Поразительно. Диана не лгала.

Всё, как на ладони. Они даже не скрываются. Чувствуют себя неуязвимыми и безнаказанными.

Романов подключился к банде Беклемишева относительно недавно. Видимо, его основательно прижали, когда выяснилось, что сеть публичных домов, которой он владел, существует не совсем законно.

А ведь я раньше уважал Романова. Ненавидел и уважал. Вениамин Аристархович был жёсткий мужик. Со стержнем.

Теперь же и он под Беклемишевым.

Но самое интересное меня ждало впереди, когда я добрался до дела о смене владельцев хлебозавода.

Ведь этот хлебозавод в Москве когда-то принадлежал моему роду. Роду Евграфовых. Цепочка событий свершилась, когда я отправился служить в шестой стрелковый полк императорской регулярной армии. Все четыре года, что я там находился, отец с дедом вели праведную борьбу с Беклемишевыми.

А я даже не подозревал.

Хлебозавод в итоге отвоевать не удалось, но зато они смогли выстроить практически нерушимую защиту вокруг оставшегося имущества.

А именно: имения на бульварном кольце столицы, загородной резиденции, шерстопрядильной мануфактуры, а также…

Я не поверил своим глазам.

А также оружейной фабрики «Гутен Ваффен», некогда построенной немцами, но перешедшей в последствии Евграфовым. Статус фабрики: «не действующая». Тем не менее, она всё ещё в собственности. Её можно было найти, увидеть собственными глазами и даже вновь запустить производство.

Её статус обуславливался лишь юридической процедурой. А по факту она была полностью работоспособной. По крайней мере так было написано.

Находилась под Тверью.

Я задумался. Судя по материалам дела, фабрика ранее могла закрывать огромные заказы на поставки оружия. Возобновить производство ― лишь вопрос ресурсов, коих у Беклемишева достаточно.

Как так получилось, что он смог перехватить хлебозавод, при этом упустить фабрику по производству оружия? Немыслимо.

Когда я шёл обратно к мобилю, мысли хаотично копошились в голове.

Почему в табеле о наследстве не было ни слова об этой фабрике, притом, что контрольный пакет акций у меня? Откуда вообще у фабрики могут быть акции, если она не является действующей? Парадокс.

Почему отец никогда и ничего не говорил об этой фабрике?

Как удалось сохранить владение, если Беклемишев так влиятелен?

Может быть не так влиятелен?

– Гена! ― на повышенных тонах сказал я, ― Едем срочно под Тверь!

– Ого, Павел Андреевич, а к чему такая спешка? Топлива может не хватить…

– Тогда на ближайшую станцию снабжения мобилей и в Тверь. Это вопрос жизни и смерти!

– Будет сделано, Павел Андреевич. ― улыбнулся Гена. ― Любой ваш каприз, как говорится.

– О, Гена, это не каприз. Это вопрос выживания Евграфовых, ― прошептал я.

* * * * *

По дороге я достал голубой конверт из кармана, что мне передала Софья утром, и прочёл, что там написано.

«Павел Андреевич Евграфов, 24 июня я приглашаю вас на ежегодный бал-маскарад 'Лунная ночь», который пройдёт по адресу Манежная площадь дом 1 в 00:00 часов. Ночной костюм и маска обязательны.

Анастасия Горчакова'.

Я не раз приходил на бал-маскарад «Лунная ночь», но в последние годы пропускал. Не интересно, да и не до этого было.

Теперь же я там обязан появиться. В «Лунную-ночь» соберётся вся аристократия не только Москвы, но и Петербурга. А значит там будет Бессер и Черкасов, и даже Беклемишев. От этой мысли у меня сердце забилось быстрее, а на лбу выступила испарина.

Лучшего момента, чтобы избавиться от нескольких исковых и не придумаешь. Я улыбнулся. Но какой ценой? Я пока не знал.

Дорога до Твери оказалась довольно долгой и утомительной, поэтому я уснул. Проснулся, когда Гена меня окликнул.

– Павел Андреич, мы на месте.

Я обнаружил, что распластался на диване, шея затекла, поясница тоже. И зачем я только уснул? Только хуже себя чувствую.

Июньское солнце превратило мобиль в парилку на колёсах. Я поднялся, вытер пот рукавом и огляделся по сторонам. Кругом чистое поле.

Где-то вдалеке берёзы едва покачивались на ветру. Пара одиноких сосен высились возле песчаной дороги. Я повернулся в противоположную сторону, тёмная полоска хвойного леса виднелась на горизонте. Мимо пролетела ворона.

– Гена, ты куда меня привёз?

– Как куда? Куда было сказано, туда и привёз, Ваш Сиятьльство. Еле нашёл эту дорогу. Спрашивал у всех прохожих под Тверью.

Это же пустырь. Просто пустырь. Мы зря приехали.

– Дай карту, Ген. ― скомандовал я.

Он протянул мне бумагу, я уставился на неё. Но быстро понял, что я же проспал всю дорогу. Что я пытался там найти?

– Нашли, Павел Андреич? ― издевательски спросил Терентьев.

– Нет, конечно! ― гаркнул я. ― Где мы вообще?

– Мы, Павел Андреич, находимся с вами здесь, ― Гена тыкнул пальцем в карту.

Яснее не стало.

– Ладно, ― потягиваясь, сказал я, ― давай что ли выйдем, разомнём кости. Поездка была долгая.

Мы оба вывалились наружу, летний ветер растрепал мои волосы после того, как я снял картуз. Гена начал крутить тазом и делать упражнения. Я осуществил пару наклонов, похрустел шеей, покрутив головой в разные стороны.

Вот теперь гораздо лучше.

Достал папиросу из портсигара и закурил, протянул Гене, тот улыбнулся и охотно принял моё предложение. Минут пятнадцать мы стояли, смотрели в поле, наслаждаясь моментом.

– Вот бы отец, Ваше Сиятельство, был здесь рядом с нами. Он бы точно спланировал строительство мануфактуры. Прямо посреди поля.

– А здесь и должна быть мануфактура, Ген. Только её почему-то нет, ― задумчиво произнёс я.

– Ого! ― воскликнул он. ― И что за мануфактура?

– Оружейная фабрика, ― я выдохнул дым.

– Вот оно что… ― задумчиво произнёс Гена. ― Вот оно как…

Поле перед нами было какое-то странное. У меня в груди постоянно щекотало, я не мог понять почему. Резко вдыхал, потом выдыхал. Бил кулаком в грудь, но ощущение не пропадало.

– Всё в порядке, Павел Андреич?

– Да, всё нормально, ― ответил я, ― В груди чешется. Не могу понять.

Он пожал плечами, а я докурил папиросу и сделал несколько шагов вперёд, чтобы приглядеться к роще за полем. В этот момент щемить начало сильнее. Я даже напрягся. Что со мной происходит?

Но через мгновение до меня дошло. Я сделал ещё несколько шагов вперёд и щекотка в груди начала усиливаться. Ещё через шагов двадцать я бежал. В спину кричал Гена, который не понял, почему я сорвался с места.

– Павел Андреич! Ваше Сиятельство! Ну куда же вы⁈ Я не могу тут бросить мобиль! Павел Андреич!

Я не слышал, бежал, ориентируясь на собственное чутьё. Откуда оно взялось? Почему именно здесь? Куда это меня приведёт? Ни одного ответа, ни на один вопрос, но я не останавливался.

Трава высотой по пояс затрудняла мои движения, но я всё равно бежал, опираясь на свои чувства. Светлая дымка начала постепенно рассеиваться. Поначалу я не верил своим глазам.

Это то, о чём я думал?

Внезапно трава исчезла, а я сам оказался на плотно уложенной каменной брусчатке. Позади всё так же было поле, а передо мной ― высокий деревянный забор. Слегка поросший, тёмно-серого цвета, выцветший, явно старый.

Я пошёл вдоль него. Почему я раньше не видел этот забор? Поле же было чистым, словно нетронутым рукой человека.

Начали доноситься самые разные звуки из-за забора. Скрежет металла, стальные постукивания, шипение пара. Идти вдоль казалось невыносимым, поэтому я огляделся по сторонам и быстренько перелез через ограду.

Перед глазами появилась внушительная по размерам мануфактура. Кирпичные трубы плевались дымом, длинные кирпичные здания, усеянные окнами с белыми рамами, тянулись вдаль.

Звуки усилились, чувствовалось, что внутри ведётся активная работа по производству… Чего-то. Неужели это и есть оружейная фабрика Евграфовых? Но почему я её не увидел издалека?

Я начал исследовать территорию. Людей не было. Ни единой души.

Входа внутрь я пока тоже не наблюдал. Несмотря на активную деятельность внутри фабрики, всё словно замерло. Оглядевшись по сторонам, я осознал, что даже погода изменилась. Появились серо-фиолетовые июньские тучи.

Наконец я обнаружил контрольно-пропускной пункт вдалеке и тут же рванул к нему. На входе стоял сотрудник фабрично-заводской полиции. Он меланхолично посмотрел на меня, приподнял брови и сверился с какими-то своими бумагами.

– В-ваше Сиятельство, Павел Андреевич Евграфов? ― с придыханием спросил он.

– Да.

Он тут же засуетился, поклонился и жестом указал на проход.

– Вас ожидают, Павел Андреевич. И очень давно. Наконец-то вы здесь.

– Что? ― с недоумением спросил я.

Он посмотрел на меня удивлённым взглядом.

– Ожидают-с, говорю, Павел Андреевич, ― с волнением повторил он, ― Увы, не имею права покидать пост, не могу вас проводить. Но уверен, что вы не заблудитесь. Вам нужен третий корпус. Там вас встретят.

Я приподнял брови, но задавать вопросов не стал. Последовал к третьему корпусу.

Внутри мануфактуры было множество проходов, однотипные трёхэтажные здания тянулись на сотни метров. И везде пустота. Ни единой души. Кто же тогда внутри работал? Хотя, всё логично, если все работали внутри, то снаружи никого.

С другой стороны, а как же обслуга? Рабочие, что выносили мусор? Переносили заготовки из одного корпуса в другой?

Наконец я зашёл в третий корпус, но ответов на свои вопросы так и не получил. Наоборот, всё стало ещё загадочнее. Слева от меня был огромный производственный цех и всё в этом цеху работало… Само!

Рабочие отсутствовали! Никого не было.

Я прошёл ещё дальше вглубь. Это действительно оружейный завод. Конкретно в этом цеху создавались деревянные приклады. Станки обрабатывали всё самостоятельно.

Один из них меня заинтересовал, и я приблизился почти вплотную. Весь станок заливался едва заметными искрами. Иногда они были ярче, иногда тусклее. Все рабочие элементы станка двигались сами. Будто ими управляла невидимая рука.

Деревянный приклад прямо у меня на глазах был обработан полностью. После станок сам положил его на ленту, и он поехал к другому станку.

Я уже было хотел прикоснуться, но внезапно меня прервал голос справа.

– Не прикасайтесь, Ваше Сиятельство! Это может быть опасно.

Я повернулся, чтобы увидеть человека, что мне это сказал. В мою сторону направлялся высокий мужчина с тёмными волосами и аккуратно выбритыми треугольными усиками. Он держал осанку, был статен, улыбчив и приятен внешне.

Когда он подошёл, я протянул ему руку в знак приветствия. Его это явно порадовало, он поклонился и пожал мне руку в ответ.

– Павел Андреевич, рад приветствовать. А я уж думал, что вы нас не навестите. Мы прям заждались.

– Заждались? ― недоумённо переспросил я.

– Ну конечно, ― он полез во внутренний карман и достал письмо в чёрном конверте, ― Это вам, Павел Андреевич. От вашего отца.

– От моего отца? ― продолжал я лепетать, словно лишился рассудка.

– Конечно от вашего отца, а от кого же ещё? Ну же, Павел Андреевич, прочтите. У меня распоряжение от Андрея Илларионовича проконтролировать, что вы получили его послание.

Я нахмурился и распечатал чёрный конверт.

'Павел, если ты читаешь это письмо, значит меня нет в живых.

Мы с Илларионом Павловичем ― твоим дедом, успели сделать всё, чтобы защитить важнейшую фабрику Евграфовых от грязных лап Беклемишева.

Пришлось пожертвовать хлебозаводом.

К сожалению, я не мог тебе сообщить о её существовании ранее. Ты бы просто не смог её найти до тех пор, пока сила рода в тебе не пробудилась.

Кстати, как тебе твои новые силы? Я бы мечтал увидеть собственными глазами, как ты становишься магом.

Но вернёмся к важному.

Беклемишев не просто так скупает все мануфактуры по дешёвке. Его цель ― завладеть большей частью производства в Империи. А уже после этого…'

После троеточия не последовало объяснения, что дальше намерен делать Беклемишев. Но из контекста было понятно, что его конечная цель ― захват власти.

' Именно наша оружейная фабрика стала его ахиллесовой пятой. Без неё у него нет совершенно никаких шансов. Поэтому ни за что в жизни не заключай с ним никаких договоров.

Павел, будь аккуратнее. Беклемишев попытается втереться к тебе в доверие. Он очень коварный человек. Не верь ни единому его слову. Его интересуют только деньги и власть.

Обнимаю и верю в тебя, сын.

Андрей Илларионович Евграфов'.

Несмотря на то, что к отцу я относился со строгостью, письмо вызвало во мне самые тёплые чувства. Если бы я был более эмоциональным, обязательно пустил бы скупую мужскую слезу.

– Что ж, Павел Андреевич, позвольте провести вам небольшую экскурсию по вашим владениям? ― улыбчиво спросил встречающий.

– Подождите, ― внезапно нахмурился я, ― Как вас величать?

Он приподнял брови, округлил глаза и ударил сам себя по лбу.

– Ох, Павел Андреевич, прощения просим, какой же я дурак! Забыл представиться. Я управляющий оружейной фабрикой Евграфовых ― Никита Сергеевич Гриненко.

Он снова поклонился.

– Прошу простить и не гневаться, Ваше Сиятельство, ― продолжал он, ― Пойдёмте?

Я кивнул и мы пошли осматривать фабрику. Он комментировал всё происходящее.

– Как вы уже могли заметить фабрика полностью автономная. Для её работы не требуются люди. Точнее, они требуются, но в минимальном количестве. Нас тут всего сто человек. Из них девяносто пять ― это фабрично-заводская полиция. Сами понимаете, Ваше Сиятельство, лишняя осторожность не повредит.

Я кивнул.

– Производим мы многозарядные винтовки с нарезными стволами, а также у нас есть небольшой цех, где создаются револьверы. Показывать его вам не буду, иначе мы тут целые сутки проторчим.

Я внимательно слушал и осматривал всё вокруг.

– Никита Сергеевич, ― обратился к нему я, ― А как так получается, что фабрика не видна со стороны?

– Всё очень просто, ваш отец был одним из сильнейших магов иллюзий. Он умел скрывать даже то, что казалось бы, скрыть невозможно, ― улыбнулся Никита Сергеевич.

– В письме он сообщил, что я бы не обнаружил фабрику, пока не получил свои способности…

Никита перебил меня.

– Вы всё верно поняли. Как обычный управляющий, не имеющий магических сил, может найти фабрику?

– Верно.

– Всё очень просто, Павел Андреевич. Этот обычный управляющий живёт на фабрике. У меня есть дом.

– Но…

– Как я продержался целых три года? ― улыбнулся он. ― Контракт с вашим отцом ― это серьёзное обязательство. На которое я пошёл добровольно, разумеется. Я многим обязан вашему отцу.

Так вот оно что. Никогда бы не подумал. Маг иллюзий.

В голове стали мелькать воспоминания некоторых необъяснимых вещей. Например, когда отец показывал мне фокусы в детстве. Ну не могла монетка просто исчезнуть в руке. А она исчезала.

Теперь понятно, откуда взялись кошки дома, когда ему стукнуло двадцать пять лет. Эти животные умеют отлично маскироваться, особенно во время охоты. Символ мага иллюзий? Скорее всего.

– Но помимо маскировки и иллюзий…

– Всё работает само собой? ― прервал меня Никита. ― А это уже заслуга вашего деда.

Внезапно он засиял.

– Вы знаете, что это первая автономная фабрика во всём мире? Было много попыток выстроить автономное производство с помощью магии. Но успешной до сих пор является лишь одна. Наша.

Он широко улыбнулся, и мы пошли дальше. Несколько пролётов он рассказывал подробности о фабрике, которые тут же вылетали у меня из головы. Столько информации в моменте, что невозможно сконцентрироваться.

Наконец, мы пришли в самый дальний уголок. Небольшой закрытый цех снаружи. На дверях амбарный замок, но открывающийся не ключом. Никита повернулся ко мне.

– Итак, Ваше Сиятельство, пришло время наконец открыть эту дверь.

– Что там находится?

– О, это неведомо даже мне, ― улыбнулся он, ― Дело в том, что Илларион Павлович и Андрей Илларионович держали там нечто особенное. Что-то именно для вас. И ни для кого более. Они постоянно повторяли, что нет ничего важнее для рода, чем-то, что находится за дверями этого небольшого цеха.

Я округлил глаза и приподнял брови.

– Подумать только, ― улыбнувшись, произнёс я, ― Что ж, если время пришло, значит открываем.

Мы оба уставились друг на друга, так и простояли секунд пять.

– Никита Сергеевич? ― вопрошал я.

– Да, Павел Андреевич? ― ответил он вопросом на вопрос.

– Вы уже откроете наконец эту дверь?

Он сдержанно рассмеялся.

– Павел Андреевич, дело в том, что открыть эту дверь можете только вы.