Текст книги "Монетчик (СИ)"

Автор книги: Антон Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

После исповеди кузнеца, Дарлан пребывал в полной растерянности. Когда он согласился стать охотником на всякую нечисть, он и не мыслил, что столкнется с подобным, не думал, что ему придется когда-нибудь делать столь сложный выбор. Как же поступить, как не ошибиться? Бален сидел на земле, уронив голову на руки, а монетчик смотрел на свой меч, словно где-то на стали был начерчен правильный ответ. Наконец, Дарлан принял решение. Он подошел к кузнецу и приставил клинок к его груди.

5

Дарлан седлал лошадь, когда к нему подбежал Кетро. Парнишка следил за тем, как монетчик управлялся с подпругой, но не заговаривал. Солнечное утро должно было радовать, но хорошее настроение обходило Дарлана стороной с самого пробуждения. К тому же, в присутствии Кетро он почувствовал себя еще паршивее, чем наедине с собой. Ему не хотелось встречаться с мальчиком взглядами, потому что он боялся. Боялся, что не сможет лгать, смотря в глаза, которые еще вчера наполняла боль. Ложь. Иногда она давалась Дарлану легко, но не в этот раз. Почему? Он сам не понимал. Выбор, который монетчик сделал ночью, казался ему справедливым, единственно верным. Или он просто пытался убедить себя в этом? Оставалось только уповать на то, что Кетро никогда не узнает правды, пусть эта ложь будет для него непоколебимой истиной.

– Спасибо! – выпалил парнишка и обнял Дарлана. – Староста сказал, что вы убили вукулу!

– Да, было нелегко, но его больше нет. – Их взгляды все-таки пересеклись, и монетчик заставил себя улыбнуться, надеясь, что и этот обман Кетро не распознает.

– Он вас не ранил?

– Обошлось.

– Я молился Аэстас, чтобы вы его нашли и победили, может, она услышала? – спросил Кетро, выпуская Дарлана из объятий.

– Кто знает? – с грустью ответил монетчик, потрепав парнишку по голове. – Если боги не отвернулись от нас, возможно, покровительница жизни внемлила твоим словам.

– А что с ним стало, с вукулой?

– Когда я его поразил, он обратился в человека, а после я предал его тело огню. Обгорелые кости пришлось закопать глубоко в лесу, от греха подальше.

– Жаль!

– Почему? – изумился Дарлан.

– Потому что я хотел плюнуть в его лицо! – в глазах Кетро зажглось пламя ярости. – Его смерть папку все равно не вернула.

– Ты прав, но нужно жить дальше, даже свершившаяся месть не всегда приносит облегчение.

– Возьмите меня с собой.

– Снова ты за свое. Не могу, – в который раз возразил монетчик. – Твое место здесь, в родных краях. Теперь друзья не будут тебя сторониться.

– Да какие они друзья, – горько сказал парень. – Бросили меня, когда были мне нужны, а теперь пришли, будто все как прежде. Видеть их не хочу!

– Научись прощать, Кетро, однажды это может тебе пригодиться.

– И жить у Балена не хочу!

– Почему? Да, он не заменит тебе отца, но будет заботиться. – Слова прозвучали твердо, но думал ли так сам Дарлан? Не сглупил ли он, когда доверился кузнецу?

Мысленно вернувшись на злосчастную поляну, Дарлан вспомнил их разговор с Баленом. Сначала монетчик потребовал, чтобы вукула поклялся именами своих детей, что никому не причинит вреда. Его клятва прозвучала искренне, вряд ли тот, кто осмелился на убийство ради благополучия семьи, слепо станет навлекать на близких божий гнев. Потом они обсудили, что говорить старосте. Дарлан решил, что не стоит упоминать их ночную встречу с кузнецом. Придуманная им ложь заключалось в том, что он якобы услыхал, как вокруг дома Кетро кто-то бродит. Оборотень, не унюхав мальчика в жилище, перемахнул через частокол и ушел к лесу. Монетчик последовал за ним, настиг в одном из оврагов, где в итоге убил, а потом избавился от тела. Оставалась самая сложная часть плана.

– Почему ты не приютил мальчишку? – прямо спросил Дарлан.

– Я? Не приютил? В своем ли ты уме, монетчик? – опешил Бален. – Я убил его отца! Как бы я смотрел в его глаза каждый день?

– А как ты сейчас смотришь в них? Как ты смотришь в глаза своим жене и детям? Чтобы они сказали, зная, что здесь произошло? Кетро заслуживает жить в семье, ощущать любовь и заботу. Или ты тоже считаешь, что его надо отправить к монахам?

– Не считаю, но пойми ты, у меня своих трое, будет нелегко.

– Не разочаровывай меня, кузнец. – В тот момент Дарлан едва не засомневался в том, что делает. – Всю ночь твердишь, как зачарованный, что человек, так докажи это не пустыми словами, а настоящим делом.

– Хорошо, – согласился Бален. – Клянусь, что возьму к себе Кетро и стану относится к нему, как к родной крови!

– И он не должен узнать ни как погиб его отец, ни о нашей с тобой договоренности.

– Обещаю.

– Но помни, кузнец, – сказал Дарлан, наклонившись к Балену. – Когда-нибудь я вернусь сюда, чтобы убедиться в твоей чести и в твоей хваленой человечности. Только боги ведают, когда, но я вернусь, чего бы мне это не стоило. И если ты обманешь меня, если бросишь мальчишку, я достану тебя из-под земли. – Кузнец безмолвно кивнул.

Уже в деревне, Дарлан позвал Балена в дом и там вручил ему почти все свое золото, полученное в Балтроне. Кузнец растерялся и вопросительно посмотрел на монетчика.

– Как и ты, я – человек, – пояснил Дарлан. – Этих денег тебе хватит с лихвой, используй с умом, а жене скажешь, что нашел в лесу.

Когда Бален покинул его, Дарлан, завалившись в кровать, погрузился в беспокойный сон. Ему приснилось Фаргенете.

– Знаешь, что, – обратился монетчик к Кетро, забираясь на лошадь. – До сих пор я не подобрал подходящее имя этой замечательной кобыле, поможешь?

– Она быстрая? – спросил парень.

– Как ветер.

– Верная?

– Мы еще мало знакомы, но за то время, пока мы вместе, она ни разу не подводила.

– Тогда коли вы монетчик, пускай она зовется Монетой, – ухмыльнулся Кетро.

– А что, мне нравится, – улыбнулся Дарлан на сей раз по-настоящему. – Прощай! – Он тронул пятками Монету, выводя ее со двора.

Почти вся деревня собралась его проводить. Это было естественно – мастер Монетного двора избавил их за день от двух бед. За вукулу Дарлан награду не запросил, взял только то, что ему причиталось за истребленных зубаток, чем несказанно порадовал Тропина. Безуспешно поискав глазами в толпе Сигиру, монетчик двинулся к воротам. Ему хотелось поблагодарить ее еще раз, и сказать, что боги урсалов ошиблись – это не он нашел оборотня, а наоборот. Хотя, может, для тех, кому поклонялся сгинувший народ, в этом и не было никакой разницы?

За воротами Дарлан свернул налево. Дорога здесь шла вдоль цветущего луга, чтобы потом через милю нырнуть под тени, отбрасываемые высокими соснами. Вновь набирала силу жара. Монета бодро топала по земле, почти не поднимая пыли. За день она успела соскучиться по бегу, но Дарлан не спешил пустить ее во весь опор. Впереди на дорогу из-за деревьев вышла Сигира. От неожиданности монетчик чуть не схватился за меч. Легкий ветерок взъерошил волосы колобродки, придав ей еще более безумный вид. Когда Дарлан поравнялся с ней, она, погладив Монету по гриве, тихо произнесла:

– Три принца.

– Три принца? – переспросил Дарлан.

– Да, это о чем-нибудь говорит тебе?

– Нет, а должно? Я хорошо знавал одного принца, но не трех.

– Возможно, время еще не пришло, – задумчиво прошептала гадалка.

– О чем ты вообще, Сигира? Уж если ждала меня здесь, хоть изъясняйся не загадками, – попросил монетчик.

– У меня было видение.

– То есть ты прорицала? Ты же говорила…

– Я прекрасно помню, что говорила про этот дар богов. Со мной такого никогда не было, но вот случилось, а значит, это очень важно.

– Что же ты видела? – Дарлан смотрел сверху вниз на отрешенное лицо колобродки. Ее взгляд словно блуждал где-то вдалеке.

– Я была в странном месте, – сказала Сигира, наморщив лоб. – Огромный, холодный зал с недосягаемым потолком и бесконечно тянущийся вдаль. Вдоль его стен бежали ряды будто хрустальных коконов, а в каждом из них, казалось, что-то шевелится. Что-то живое и очень опасное. Из темноты передо мной возникли три высокие фигуры. Они медленно шли ко мне, и с каждым их шагом внутри меня рос страх, какой я никогда не испытывала. Они все приближались, а сердце мое сдавливали невидимые пальцы. Я не могла сдвинуться с места, но все мое естество требовало, чтобы я уходила оттуда прочь. А потом появился ты, а вместе с тобой еще один человек. Его руки почему-то горели.

– Горели? – Всевышние боги, неужели она видела Таннета, пронеслось в голове у Дарлана.

– Да. Вы беззвучно переговаривались, не ведая, что встали на пути у этих жутких фигур. Я попробовала предупредить вас, но не смогла выдавить из себя ни слова. Они все ближе и ближе подходили к вам, но вдруг замерли и растворились туманом во тьме. Потом все вокруг меня исчезло, и я услышала прекрасный женский голос.

– Что он сказал?

– Три принца идут, Сигира. Передай ему, он должен знать.

– И все?

– И все, я очнулась за столом перед своим свет-кристаллом, – закончила гадалка.

– Теперь бы понять, что это все означает. Прости, но вдруг ты просто уснула?

– Уснула? Может быть, но все было так реально, что колючий холод этого зала еще долго не отпускал меня.

– Что ж, спасибо, что предупредила меня об этих трех принцах, постараюсь держаться от королевских сыновей подальше, – сказал Дарлан.

– Пророчества не всегда легко понять, монетчик. Но эти фигуры, эти существа… В них не было ничего человеческого. Отнесись к услышанному серьезно, мастер. – Сигира нарисовала в воздухе оберегающий знак и пошла в сторону деревни.

Еще некоторое время Дарлан простоял на месте. Завели же демоны его в это селение. Зубатки, вукула, пророчество. Все свалилось разом, словно лавина с заснеженных горных пиков. Чтобы на это сказал Таннет?

– Ну, Монета, как тебе такие приключения? – обратился он к лошади. – Кажется, нам пора немного отвлечься от них. Вперед!

История третья: Карающая длань. 1

У Северных врат столицы Дретвальда толпился народ. Было душно и безветренно, воздух сотрясался лишь от разговоров и споров, которым были вынуждены предаться люди, томившиеся в ожидании. Каждый из них желал поскорее попасть в Годстрон, но в город по какой-то неведомой причине никого не пускали. Предполагали разное – сбежавших преступников, разбушевавшегося мага или вспыхнувшую чуму. Повозки и телеги, груженные бочками с сидром, тюками шерсти, фруктами и овощами, выстроились по левую сторону тракта, упирающегося в массивные ворота столицы. Хозяева – фермеры и купцы – зорко следили за сохранностью своих товаров, не подпуская никого ближе, чем на пару шагов, поэтому те, кто направлялись в Годстрон пешком, держались правее, чтобы избежать дубинок или плетей, которыми их могли угостить наемники, потеющие кто в вываренной коже, а кто в кольчугах. Воины старательно делали вид, что на жару им плевать, но хмурые физиономии выдавали их с потрохами. Скорее всего, они грезили о трактире, где их, конечно же, ждало прохладное пиво. Те, кто не был обременен грузом, сидели на своих заплечных мешках, либо просто лежали на земле. Самые умные спрятались от солнца под стенами.

Дарлан расположился в тени недалеко от врат, на меленьком заборе, огораживающем территорию, на которой городские стражники обычно осматривали привозимые в столицу товары и взимали налог за право торговать. Сейчас на этой площади было пусто, ни одного солдата в плаще с гербом Дретвальда. Монетчик наблюдал их только на стене, где они прохаживались, изредка бросая взоры на толпу внизу. Когда кто-нибудь, надрывая глотку, спрашивал у них, в чем дело, стражники отвечали одно и тоже – велено никого не впускать до особого разрешения. Причину они не озвучивали, сколько бы их не пытали. Дарлан мог бы объехать город, чтобы двинуться дальше, но его заинтересовало объявление на придорожном столбе в миле от Годстрона: «Требуется охотник на чудовищ. Спросить на постоялом дворе «Золотая подкова». Поэтому он дожидался вместе со всеми, откровенно скучая и ловя взгляды людей, обращающих внимание на его татуировку. Один из негоциантов даже рискнул подойти к монетчику, чтобы уточнить, в какую сумму обойдется его наем. Ему Дарлан, естественно, отказал. Знал бы он, сколько за такую услугу запрашивает Монетный двор, наверняка бы разинул рот от удивления. Цена, назначаемая за охрану торговых караванов, была по карману далеко не каждой купеческой гильдии. Рядом с Дарланом недовольно фыркала Монета, гоняя хвостом назойливых мух. Ей хотелось пить, но вода, к сожалению, кончилась еще на подходе к Годстрону.

На дороге вскоре появился всадник. На нем были белые чулки, ярко-красный дублет из хлопка, кожаные полусапожки и черные бархатные перчатки; голову покрывал модный сиреневый берет с торчащим лебединым пером, а шею обхватывал шелковый платок. Не иначе какой-то вельможа, странно, что без свиты. Натянув поводья, он остановился у ворот, неторопливо осмотрел изнывающий от жары люд, улыбнулся и спешился. Некоторое время всадник глядел на стену, а потом, заметив в стороне монетчика, взял своего породистого скакуна под уздцы и направился к Дарлану.

– Интересно, встретить мастера Монетного двора – это к удаче? – спросил он, накинув поводья на колышек забора.

– Смотря для кого, – ответил Дарлан, изучая внезапного собеседника. Тот был молод, гладко выбрит, скорее всего, сын местного барона, почему-то путешествующий в одиночку. Никакого оружия у него не было, что прибавляло этому человеку странности.

– Вас наняли в Годстроне?

– Нет, я здесь по собственному делу.

– Вот как? Не по делу ваших магистров? – удивился незнакомец, подняв бровь. – Разве такое бывает?

– Видимо, да, если я сам по себе. – Монетчик начал испытывать раздражение. Он понимал, что его принадлежность к ордену всегда будет привлекать внимание, даже смирился с этим, но сейчас не имел ни малейшего желания вести светские беседы с кем-то голубых кровей. Ему хватило восьми лет в Фаргенете.

– И что у вас тут за дело?

– Позвольте, это какой-то допрос?

– Что вы, конечно же, нет, – рассмеялся щеголь. – Нужно же как-то завести беседу? А вы единственный, кто вызывает тут любопытство и сладкое предвкушение хорошего разговора.

– Пожалуй, я не тот, кто удовлетворит ваше любопытство, – как можно вежливей возразил Дарлан. Нарываться на неприятности с кем-то из дретвальдской знати ему было ни к чему. – После долгого пути я не настроен отвечать на чьи-либо расспросы.

– Понимаю, мастер, а если услуга за услугу?

– Что вы имеете в виду?

– Вы просто немного поболтаете со мной, – пояснил незнакомец, присаживаясь рядом с монетчиком. – А я проведу вас в город.

– Каким же это образом? – спросил Дарлан.

– У меня, скажем так, есть пропуск.

– То есть вы в курсе, что там творится за стенами? Что же вы сразу не кликнули стражников?

– Конечно, я в курсе того, почему все ворота в Годстроне до сих пор не открыты, мастер! Но это вы и сами узнаете, когда вместе со мной попадете внутрь. А вот времени у меня предостаточно, зачем спешить, если судьбой мне преподнесен интересный собеседник? Так что? Зачем вы здесь и что на это скажет Монетный двор?

– Монетный двор ничего не скажет, потому что я вышел из братства, – нехотя проговорил Дарлан. Этот щеголь в берете, похоже, не врал, что поможет попасть за стены, поэтому монетчик смирился с тем, что придется чуть-чуть потерпеть его общество. Но, демонова тьма, кто же он такой? – Теперь я охочусь на чудовищ.

– Боги! – незнакомец снова поднял бровь. – Не знаю, что меня потрясло больше – что, оказывается, из ордена укротителей монет можно выйти добровольно или что вы выбрали себе самое поразительное ремесло из всех возможных.

– Тварей расплодилось много, работы хватит на всю жизнь.

– Которая благодаря этим тварям легко может оборваться неожиданно для вас. Хотя, конечно, ваши умения отлично способствуют в убийстве чудовищ, здесь я спорить не буду. Ловкость, меткость, феноменальная реакция и превосходное владение оружием. А эти ваши фокусы с монетами! И скольких монстров вы уже добыли? Не вижу при вас мешка с отрубленными головами или торчащих из седельных сумок на вашей милой лошадке когтистых лап.

– Я не добываю монстров, а просто их убиваю. – Дарлан посмотрел в глаза щеголю, они искрились весельем. – Вы находите это смешным?

– Нет, что вы, клянусь! – незнакомец примирительно выставил перед собой руки. – Приподнятый дух – мой верный спутник. Смех продлевает жизнь, слышали такое выражение? А я однажды взял его своим девизом. Дело вы избрали, повторюсь, поразительное, но благородное и богоугодное, смеяться над ним станет только придворный шут, надеюсь, я не похож на шута? – Его тон вдруг изменился, похолодел в какой-то неуловимый миг. Из его серых глаз пропала искринка, теперь на Дарлана смотрел колючий взгляд, от которого становилось не по себе.

– Не похожи, – сказал монетчик, сдерживая желание отвернуться.

– А вот кое-кто говорит, что похож! – оглушительно расхохотался щеголь, чуть не свалившись с забора. – Особенно, когда я купил этот великолепный берет. Мой хороший друг сравнил его с шутовским колпаком, представляете? Впрочем, я сходства никакого не вижу. Значит, монстров вы просто убиваете, а с демонами приходилось иметь дело?

– Пока нет, но, думаю, с ними справится инквизиция без моего участия.

– Инквизиция не везде успевает.

– Только инквизиторам об этом не говорите, – посоветовал Дарлан.

– А вы шутник, мастер! – вновь рассмеялся незнакомец. Может, он в правду королевский дурак, вырядившийся в дорогие одежды? – То есть, если где-нибудь из вековечной тьмы вырвется зубастый демон, вы пройдете мимо?

– Нет, пожалуй, не пройду, но вот если рядом будет инквизитор с нужной молитвой, я просто скромно отойду в сторону, чтобы он сделал то, что делает явно лучше какого-то охотника на нечисть.

– Разумно, разумно. Но все же – зачем такой риск? Почему истребление чудовищ? Почему не служба, к примеру, одному из баронов?

– С баронами для меня покончено, наслужился вдоволь, да и кто загорится желанием портить отношения с Монетным двором, нанимая того, кто не числится в ордене? Я выбрал то, для чего наше братство создавалось изначально – защищать всех людей, а не только их избранную часть.

– Да-да, – покивал щеголь. – Мастера Монетного двора помогали всем, не разделяя никого на простолюдинов или благородных, бедных или богатых, читали, знаем. Кажется, даже брали за услугу всего медяк. Что ж, хочется верить, что вы берете больше, ибо так и от голода не сложно умереть. Получается, в Годстроне есть монстры, раз вы торчите у ворот в чудной компании торговцев и крестьян?

– По крайне мере, так гласило объявление на столбе, – пожал плечами Дарлан. Разговор уже начал его утомлять.

– Видел его. Чего не встретишь в наше неспокойное время. Раньше на столбах искали наемников, предлагали купить редкие снадобья, а теперь вот что. Если ваше дело начнет процветать, мастер, я уверен, что подобные объявления появятся повсеместно. Хватит ли на них охотников? Благодарю за отличную беседу. Мое любопытство полностью удовлетворено.

– А наш уговор?

– В силе! За кого вы меня принимаете?

Спрыгнув с забора, незнакомец подошел ближе к воротам, сложил руки возле рта трубой и громко крикнул стражнику, опершемуся на зубец стены:

– Эй ты! Кто командир поста?

– Тебе-то что? Ох, извините, господин. Велено никого не пускать до особого приказа.

– Мы внизу все об этом знаем, я спрашиваю, кто командир твоего поста?

– Капитан Нидар Железная Пята.

– Пошли к нему человека, и скажи, что я и есть этот особый приказ. Смотри, чтобы так и передали, он поймет.

Стражник позвал второго солдата, вооруженного длинным копьем, и тот убежал искать капитана Нидара. Вернувшись к забору, щеголь отвязал коня, подмигнул монетчику и встал у калитки в правой створке городских врат. Дарлан с Монетой присоединились к нему. Вокруг заволновался народ, купцы поднимали дремавших возниц, подгоняли охранников. Новый знакомый Дарлана, увидев эту суету, вновь рассмеялся. У монетчика возникли сомнения в его здравом уме. Он чуть не поинтересовался, что же забавного в этой ситуации нашел человек в берете, но тут за воротами послышались шаги, а потом с той стороны подняли засов.

Кто-то из пеших встал позади Дарлана и его спутника, но калитку захлопнули прямо перед его носом. Четверо солдат сопроводили вошедших в город до будки привратника, где щеголь отошел к высокому воину в капитанском плаще годстронской стражи. Его натертый до блеска панцирь украшал герб правящего Дретвальдом дома Савел – черный медведь в золотой короне на красном фоне. От цепкого взгляда монетчика не скрылось, что на ближайших улицах было слишком много стражи и слишком мало простых горожан, а чуть поодаль он увидел группу инквизиторов в их грубых коричневых сутанах из шерсти, подвязанных простыми поясами. У каждого из гончих господних в руке была книга священных заклинаний, дарованных Аэстас, Колумом и Хиемсом для тяжелых битв со слугами поверженного Малума.

– Тут мы с вами расстанемся, – баронет с улыбкой пожал руку Дарлану. – Хочу поскорее убраться подальше от этих мрачных лиц, – добавил он, указав головой на инквизиторов. – Они нагоняют на меня страх. Добрый капитан Нидар поделился со мной нужной для вас информацией. Постоялый двор «Золотая подкова» находится на улице Обувщиков, это три квартала прямо, затем три квартала налево от статуи Императора. Кстати, рекомендую задержаться у нее, чтобы оценить величие этого мужа! Скульптор зачем-то изобразил скорбь на его ясном челе, видимо, так по его задумке должен выглядеть человек, сумевший объединить все королевства людей в одно государство, когда спустя годы внезапно узнал, что его внуки эту империю благополучно развалили.

– Кто вы? – спросил монетчик. Он бился в догадках. Этот щеголь, не стесняясь говорит, что не любит инквизиторов, по его слову открываются двери в запертый город, в котором произошло что-то серьезное, судя по обстановке.

– Я почему-то чувствую, что мы еще свидимся. Тогда и познакомимся поближе. Удачи.

Проводя взглядом это странного человека, Дарлан забрался на Монету и направил ее прямо, как тот советовал. Улица не выглядела пустой, прохожие встречались на всем пути, но их было слишком мало для самого оживленного города королевства. Складывалось ощущение, будто жители Годстрона попрятались по домам, опасаясь высунуться наружу. Бродячих собак по дороге попадалось и то больше. Тревогу, накрывшую столицу Дретвальда, монетчик начал ощущать буквально всем телом. В «Золотой подкове» следовало выяснить у трактирщика о том, что стряслось. Приставать с подобными расспросами к патрулирующим стражникам казалось нехорошей идеей, Дарлан и так в любой момент мог привлечь лишнее внимание. Сейчас монетчик жалел, что его плащ не на плечах, а в сумке, ведь за капюшоном можно было бы спрятать татуировку.

Фонарных столбов со свет-кристаллами здесь было чуть меньше, чем в Балтроне, но Дарлан знал, что чем дальше от Самоцветного озера, тем реже они встречались и дороже стоили. Мостовая то опускалась, то поднималась, будто плавая на окаменевших когда-то волнах. Годстрон построили на холмистой местности, где в стародавние времена водилось множество медведей, отсюда и герб правящей династии.

Немного задержавшись у статуи Императора, высившейся над черепичными крышами, Дарлан отыскал нужный ему постоялый двор. Перепуганный конюх забрал у него лошадь, и монетчик вошел внутрь. В «Золотой подкове» было просторно. Потолок поддерживался мощными деревянными балками, напоминающими колоны, пол устилала свежая солома. Скользнув взором по посетителям, за одним из столов Дарлан увидел того, кого совершенно не ожидал.

– Таннет! – воскликнул он. Иллюзионист оторвал взгляд от кружки и вскочил.

– Дарлан! – Он побежал к монетчику, чуть не сбив служанку с полным подносом. Юный маг сжал компаньона в крепких объятиях, словно они расстались год назад.

– Я решил тебя обогнать, остановился тут и намалевал объявление, надеясь, что ты не проедешь мимо.

– Тогда рассказывай, почему ты так быстро покинул Балтрон, и что здесь вообще происходит?

– Предлагаю тебе сначала присесть. Рассказ будет долгим.