Текст книги "Монетчик (СИ)"

Автор книги: Антон Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

5

Когда Дарлану исполнилось пятнадцать, его впервые вызвал совет магистров. Члены совета, среди которых были не только мастера, но и обычные люди, чьи предки в свое время выкупили себе места, заседали на самом верху южной башни, откуда открывался захватывающий дух вид на цветущую долину. Магистры объявили, что его навыки достигли пика, что все испытания он завершил с успехом, поэтому теперь он готов. Готов стать тем, кем было предначертано судьбой – мастером Монетного двора. Это означало, что Дарлану скоро предстояло пройти инициацию. Он знал, что когда-то этот день станет, но страх все равно сковал его невидимыми цепями. Спуск по винтовой лестнице, который занял бы у него не больше минуты, растянулся на целую вечность.

Обряд инициации окружал ореол таинственности, новобранцы строили самые разные теории, тщетно стараясь выведать истину у тех, кто уже испытал его на себе, но в ордене был установлен строгий запрет на разглашение. Кто-то предполагал, что существовала некая магическая монета, которая давала способности, когда ее брали в руку. Другие уверяли, что им удалось подслушать кого-то из мастеров, и секрет заключался в том, что чуть ли не сама богиня Аэстас одаривала ученика своим поцелуем, наделяя его силой. Существовали и другие версии, одна безумней другой. Упоминали демона, пойманного еще Ламонтом и Камалом, который вынуждено служил людям все эти долгие века, какую-то особую траву, которую сушили, изготавливали из нее порошок, а потом кормили ей, пока не пробуждались умения мастера. Наверняка известным было лишь одно – пока тебя не отведут в подземелья крепости, где свершался обряд инициации, его тайна тебе не откроется, как бы ты этого не жаждал.

Войдя в обеденный зал для учеников, Дарлан столкнулся со шквалом вопросов и поздравлений. Его обступили со всех сторон, словно легендарного героя, только что вернувшегося домой после великого подвига.

– Всегда говорил, что из нас ты будешь первым, – сказал, улыбаясь во весь рот, Холдрет и хлопнул его по плечу. В начале обучения они недолюбливали друг друга, но со временем сдружились.

– Дарлан, мастер Монетного двора! – Торжественно произнесла Уланта, тряхнув косами. Он знал, что нравился ей, но не понимал, что с этим делать.

– Смотри, не посрами нас, – грозно прорычал Брин, погрозив пальцем. К своему совершеннолетию он вымахал в настоящего здоровяка и красавца, даже родимое пятно не портило его в глазах девчонок.

Дарлан почувствовал, как краснеет, поблагодарил всех и уселся за длинный общий стол, чтобы пообедать. Однако вскоре он заметил, что не ест, а просто ковыряется в своей тарелке, глядя в пустоту. И откуда такое волнение? Скоро он станет не просто ловким, быстрым и сильным, как сейчас. Скоро его способности возрастут настолько, что он перестанет быть обычным человеком. Он сможет преодолевать высокие стены, уворачиваться от стрел, видеть в темноте лучше кошки, слышать любой шорох, словно это крик. Ему будут завидовать, а его будущие деяния занесут в летописи, когда он начнет служить какому-нибудь королю. Почему его пугает это? Ведь он уже не тот мальчишка, которого продал отец, чтобы раздобыть денег для своего дальнейшего неспешного самоубийства. Он уже мужчина, почти что мастер Монетного двора! Или все дело в страхе перед неизвестностью? Дарлан читал, что раньше во время обряда инициации ученики погибали, этого никто не скрывал, но уже многие годы каждый, кто отправлялся в подземелья, возвращался оттуда живым с изображением монеты на лбу. Отогнав эти мысли, Дарлан отправил ложку в рот.

Когда он доел, в столовую вошел наставник Граймидин. Этому мастеру уже было сорок с лишним лет, но выглядел он поразительно молодо. Его правый глаз, выбитый когда-то в битве, скрывала красная повязка. Граймидин поманил Дарлана к себе.

– Как ты? – спросил он.

– Хорошо, но немного не по себе, – ответил Дарлан. Наставник ценил, когда с ним общались открыто, не пряча переживаний или сомнений. Он неустанно говорил, что делиться своими страхами – это не означает демонстрировать слабость. Лучше рассказать о них сразу, получить совет, как с этим справиться. Иначе однажды то, что было утаено обойдется слишком дорогой ценой.

– Помню, как сам трясся, после того, как магистры сочли меня готовым. Зубы стучали – будь здоров.

– Серьезно?

– Нет! – рассмеялся Граймидин. – Но они застучали, когда я стоял перед дверью, за которой мне предстояло лицом к лицу встретиться с главной тайной нашего ордена, о которой спорит весь мир. Так что у тебя все еще впереди. Бывали случаи, что ученики вообще сбегали, будто за этой каменной дверью их ждал не особый дар, а грозное чудовище, причем голодное до одури.

– Ого, я не знал об этом. – Дарлан прочел почти все, что касалось мастеров, но в книгах никогда не упоминалось о побегах.

– Сбегали, сбегали. Но редко кто не приходил назад.

– Зачем вы мне это рассказываете, наставник? Вдруг я тоже убегу?

– Мальчик мой, – сказал Граймидин, взъерошив Дарлану волосы. – Ты последний из твоих одногодок, кто способен на такой глупый поступок. Просто знай, что твое волнение сейчас – обыкновенно для всех без исключения. Встреться со своим страхом с высоко поднятой головой, одолей его, и тогда уже можешь считать себя наполовину служителем монеты. Обряд инициации лишь откроет в тебе уникальные способности, но мастером ты станешь тогда, когда разберешься в себе.

– Дарлан! – раздался знакомый голос, к ним шла Тристин. На ней были кожаные обтягивающие штаны и белая рубашка с короткими рукавами, подчеркивающие соблазнительные изгибы ее тела.

О, всемилостивые боги, Тристин. Дарлан ощутил, как его лицо немедленно залила краска, когда она приблизилась. Ее присутствие в последнее время затрагивало потаенные уголки его души, вызывало чувство, от которого бросало в жар. Тристин уже давно была мастером, но даже без единого волоска на голове, с меткой в центре лба, она оставалась потрясающей красавицей. Особенно Дарлана сводили с ума ее глаза. Поэты писали, что в некоторых глазах можно утонуть, словно в бушующем море. Что ж, если они имели в виду глаза подобные фиалковым очам Тристин, он с ними был согласен.

Они много проводили времени вместе даже после того, как Дарлан закончил обучение под покровительством Сайена. Несмотря на заметную разницу в возрасте, им было легко и интересно разговаривать друг с другом. Они частенько таскали с кухни пирожные, наведывались в леса Закатных гор в свободные от занятий дни, спускались в Джарамаль, единственный город, где на членов ордена монеты смотрели как на что-то привычное. В общем, между ними царила дружба. Но чем старше становился Дарлан, тем сильнее он замечал в себе изменения. Была ли это любовь? Он бы не решился сказать. Тем более, не решился бы открыть это Тристин. Она выросла, стала женщиной, вокруг нее вились старшие парни, с которыми она теперь общалась чаще. Лучше ему молчать в тряпочку, да поглядывать на других.

– Граймидин, могу ли я украсть Дарлана у тебя? – поинтересовалась Тристин.

– Конечно, юноша в твоем распоряжении, я освобожу его от тренировок на сегодня, – кивнул наставник.

– Спасибо. Ну, чего стоишь, пойдем.

– Куда? – стараясь согнать краску с лица усилием мысли, спросил Дарлан.

– Что за глупые вопросы? Когда старший говорит, что надой идти, надо что делать?

– Идти.

– Молодец, а теперь за мной.

Уходя из зала, Дарлан поймал взгляд Уланты. Проклятье, она действительно ревновала его к Тристин. Странные эти девчонки, он просто дружил со старшей, зачем так переживать?

Шагая рядом с Тристин, Дарлан испытывал неловкость, смешанную с удовольствием. От Тристин пахло земляникой, и от этого аромата кружилась голова. Уже миновала пара лет, как она начала пользоваться этими духами. Он даже помнил, что в первый раз она купила их, когда они вдвоем гуляли по Джарамалю. Прекрасный был денек. Кажется, он ей и посоветовал выбрать именно этот аромат.

Тристин привела его в свою комнату, закрыла за собой дверь. Теряясь в догадках, зачем они пришли сюда, Дарлан встал у ее столика. Комната Тристин была гораздо больше его кельи и обставлена побогаче, но ведь это не мудрено, ее назначили наставником младших учеников.

– Все, можно поздравлять? – спросила Тристин, уперев руки в бока.

– Конечно. – Дарлан закатил глаза, как иногда делала Тристин, если он задавал ей, как она выражалась, тупые вопросы. – Если ты тащила меня через ползамка, чтобы просто поздравить или пожелать удачи, могла бы сделать это в столовой. Мне же теперь придется обратно идти.

Она ничего не сказала, приблизилась к нему так, что их носы почти соприкоснулись. Хоть Тристин и была старше, Дарлан уже догнал ее по росту. Ее глаза затягивали его внутрь, он буквально ощутил, что погружается в них, словно в теплую воду. А потом она поцеловала его. Вернее, впилась жадно своими губами в его, крепко обхватив его сзади. Он потерял счет времени. Когда они оторвались друг от друга, Тристин сияла, будто маленькое солнце.

– Что это было? – Вкус ее губ будоражил. Дарлан сдержался, чтобы не облизнуться.

– Это мое поздравление, усек?

– Усек. Но почему я, я ведь не мастер, я младше тебя.

– Еще и болван к тому же, – сказала Тристин. – Если бы мне был нужен мастер и кто-то постарше, я бы поцеловала Граймидина. Он симпатичный, хоть и одноглазый. Хочешь, пойду к нему?

– Нет, конечно, не хочу!

Дарлан опешил, когда Тристин стала расстегивать рубашку. Казалось, он угодил в какой-то другой мир. Закончив с пуговицами, она швырнула рубашку в сторону, приступая к развязыванию шнуровки на штанах.

– Так, – строго произнесла Тристин, представ перед ним в своей чудесной наготе. – Если ты решил, что я тут скинула с себя одежду только для того, чтобы покрасоваться и дать тебе шанс поглазеть на меня, то, к сожалению, ты ошибся, Дарлан. Раздевайся. Немедленно!

Перечить ей он не осмелился. Да и не собирался.

После этого они повторили все еще раз и еще. А потом на следующий день снова. О них скоро узнал весь Монетный двор, но отношения между членами ордена никогда не хранились в секрете. Парни его возраста и чуть постарше откровенно завидовали ему, некоторые них даже заявляли, что он не достоин такой женщины. Однако Дарлана их мнение не трогало, ведь он был счастлив и становился еще счастливее, когда по лицу Тристин читал, что она тоже счастлива. Труднее всего пришлось с Улантой, которая стала избегать его как прокаженного. Если раньше она садилась всегда неподалеку от него за столом, то теперь держалась подальше. Даже на тренировках, она больше не спрашивала у него советов. Вот это немного цепляло Дарлана, но он не мог понять, как это исправить. Извиниться? Полная чепуха. Нельзя просить прощения за выбор твоего сердца. Пришлось оставить все, как есть. Возможно, однажды Уланта остынет, и они снова подружатся. Тем более у Дарлана было, о чем размышлять. Приближался день его инициации, а его страх, не покидавший дум до того, как Тристин привела его к себе, полностью пропал. Их любовь словно добавила ему сил, энергии, благодаря которым он нашел в себе способность свернуть горы.

Спустя три недели, ему сообщили, что завтра ему нужно будет спуститься в подземелье. Они лежали в комнате Тристин, держась за руки и прислушиваясь к дождю за окном, который словно что-то им нашептывал.

– О чем думаешь? – Тристин повернулась на бок, чтобы видеть лицо Дарлана.

– О тебе.

– Обо мне? Не о завтрашнем обряде?

– Ну да, я о нем и так много времени размышлял.

– А обо мне мало, выходит?

– Да, меньше, чем я хотел бы. Хотел бы думать о тебе всегда.

– То есть я для тебя важнее инициации? – игриво уточнила Тристин.

– Конечно, если бы передо мной поставили выбор – ты или звание мастера Монетного двора, я бы выбрал тебя, – сказал Дарлан, гладя ее по бедру.

– Какие крамольные слова, хорошо, что магистры не слышат. Но мне эти слова нравятся. – Она немного помолчала, а потом спросила:

– А что дальше?

– Что ты имеешь в виду?

– Завтра ты станешь мастером, еще несколько лет ты будешь здесь, продолжишь тренировки и обучение, чтобы обуздать способности, которые в тебе проявится. Но потом тебя отошлют на службу в далекое королевство, а я останусь здесь, без тебя. И даже боги не ведают, увидимся ли мы когда-нибудь.

– Проклятье, Тристин! – Дарлан еще не задумывался об этом, но после ее слов, его охватила паника. Он на мгновение представил, что они расстались хотя бы на год, и понял, что это – куда ужаснее таинственного обряда, который проведут над ним завтра.

– Вот и я считаю, что это проклятье, – тихо сказала она, не отводя от него фиалковых глаз. – Пообещай мне, что не забудешь меня.

– Обещаю, но до этого еще далеко, зачем сейчас задаваться этим вопросом?

– Не знаю, просто захотелось.

– Тогда ты пообещай мне, что сможешь хоть иногда приезжать ко мне, уж раз в год отпустить тебя магистрам будет не жалко.

– Обещаю, Дарлан. Когда ты уедешь, когда-нибудь мы обязательно встретимся. А теперь поцелуй меня, хочу забыть обо всем этом и спать спокойно.

Ранним утром за ним пришли. Твердым шагом он последовал за мастерами, которые должны были сопроводить его в подземелье. Его час настал.

История шестая: Забытое пророчество. 1

Из всех времен года Дарлан предпочитал раннюю осень. Он не раз задавался вопросом – почему? Но сколько не искал ответа, так его и не находил. Осенний воздух казался ему самым чистым, наполненным светлой тоской по ушедшему лету. Природа увядала, но при этом преображалась так, что глаз не оторвать. Деревья переодевались в багрянец, небеса окрашивались в другой оттенок, приобретая некую прозрачность. Даже частые дожди не портили впечатления, а в серо-черных тучах он находил какую-то особую притягательность. Он был готов весь день просто бродить по окрестностям, рассматривая каждый желтеющий куст, каждое озеро с прохладной водой, каждый обточенный ветрами валун, которые встречались здесь повсюду. У подножия Облачных гор Дарлан отдыхал душой. И этот отдых был ему нужен, как никогда.

Даже когда миновал месяц с того рокового дня в Кордане, Дарлан еще не пришел в равновесие. Он горевал, страдал, корил себя, наивно пытался отыскать спасение в крепкой настойке, которую гнали здешние жители. Гибель Тристин от его рук выбила почву у него из-под ног, а ведь после Фаргенете он поклялся себе, что любые другие испытания вынесет стойко, как полагалось мастеру Монетного двора. Как же он заблуждался, заблуждался, как наивный юнец, коим он не являлся уже много лет.

Самым паршивым было то, что Тристин заставила его. Заставила убить ее, зная, что после этого будет чувствовать Дарлан. Как она могла поступить с ним таким образом? Неужели не догадывалась, что его будет разрывать на части? Почему? Из мести? За то, что он первым перестал писать ей? Глупости, до этого она бы не опустилась, отругал он сам себя. Она действительно не видела иного выхода, чтобы спасти своих учеников от печальной участи. Можно ли обвинять ее после этого? Может, было бы лучше, если бы он дал убить себя? Он бы мог подставиться под ее удар так, как это сделала она. Да только что теперь рассуждать об этом? Ее кровь на его руках. Отныне и навсегда.

Когда затих ветер, Дарлан бросил камень в маленькое озерцо, поверхность которого превратилась в серебряное зеркало. Понаблюдав недолго за разбегающимися кругами, он поднял взгляд в небо, словно там должен был быть какой-то знак, а потом поплелся в деревню. На поясе у него висел меч, принадлежавший Тристин. Он был легче того клинка, который отнял у нее жизнь. Его Дарлан не пожелал забирать и отнес кузнецу на переплавку перед отъездом из Кордана. Навершие его нового меча украшал черный камень, который Дарлан подарил Тристин, когда покидал Монетный двор, а вдоль самого прямого клинка шли узоры в виде марок времен старой империи. Превосходная сталь, отличная балансировка, а самое главное – память о Тристин. Теперь с ним всегда будет то, что принадлежало ей.

Они похоронили Тристин за чертой города, на холме, вершину которого занимали две осины, тянущиеся друг к другу ветвями. Никаких надгробных камней, чтобы не привлекать внимания случайных путников, способных потревожить ее покой. Закрывая глаза, Дарлан до сих пор видел это место так, словно все еще стоял там, ощущая образовавшуюся внутри рану. Куда бы их с Таннетом не забросила судьба, он поклялся перед богами, что когда-нибудь еще вернется под эти осины, и в тишине будет долго сидеть, вспоминая ту, что научила его любить.

После Кордана, Дарлан потерял свой запал охотника на чудовищ. В какой-то момент, он осознал, что единственное, чего он жаждал, так это бросить все и помчаться во весь опор в орден. Чтобы отомстить, чтобы преподать урок. Если бы ему повезло, возможно, он успел бы отправить на суд Хиемса нескольких магистров прежде, чем его бы убили братья. Но Таннет его образумил, напомнив, что Тристин не вернуть, даже если он сровняет весь Монетный двор с землей. Дарлан был благодарен Таннету. Иллюзионист не пытался убеждать его, что пора закончить траур, он спокойно ждал, когда монетчик сам скажет, что готов продолжать. Поэтому они остановились в деревне с очень подходящим названием – Крайняя. Она располагалась среди горных лугов, окаймленных клыками скал, за вершины которых цеплялись облака. Жители деревни благосклонно отнеслись к внезапному приезду бывшего члена знаменитого братства и мага-иллюзиониста. Они существовали здесь уединенно, редко выбираясь в города. Их почти не посещали купцы, музыканты и бродячие труппы артистов, даже сборщики налогов иной год забывали заезжать сюда. Поэтому, когда деревню почтили своим присутствием такие гости, как Таннет и Дарлан, в их честь устроили небольшой праздник.

Таннет поначалу тут заскучал. В отличие от Дарлана местные красоты вызывали у него только уныние, а знаменитые Облачные горы смогли заинтересовать его лишь на несколько первых дней. Зато вскоре он нашел занятие себе по душе – стал ухлестывать за местной веснушчатой красоткой, которая, несмотря на свое простодушие, умело играла с ним, не говоря ни да, ни нет. Таннет упорно не сдавался, поэтому сегодня монетчик ушел вверх на прогулку в одиночестве. Как сказал, юный маг, он наконец-то придумал способ, как одолеть крепостные стены, окружавшие ее сердце.

Их разместили в свободном доме на задворках, который был мал, но зато с целой крышей и большим очагом, а что еще надо в такие пасмурные дни? Здесь в горах в это время года дожди проливались с серых небес почти ежедневно, а тепло надолго не задерживалось. Частокола вокруг Крайней никогда не возводили, ибо местные считали, что живут в безопасности. Хотя деревня и принадлежала к числу самых отдаленных в княжестве Паранхольм, она не казалась захолустной. Дома здесь выглядели как добротные жилища, а не как разваливающиеся халупы. Свежее сено на крышах, прочная кровля, выбеленные стены, аккуратные заборчики вокруг огородов и маленьких садов. Была здесь и старая на вид, но все еще исправно работающая ветряная мельница, а также пасека – основной источник дохода Крайней. Люди здесь жили приветливые, хотя, как говорится, без своих уродов семье не обошлось. Одного ретивого парня даже пришлось вырубить, когда он стал задирать иллюзиониста. Его мозгов хватало лишь на то, чтобы понимать – монетчика лучше не трогать. Зато, к удивлению, Дарлана, местный глава выглядел немногим старше Таннета. До этого Дарлан привык, что эту почетную обязанность исполнял либо уже кто-то в годах, либо крепкий мужик, способный управлять делами не только словом, но и силой. Но Илиан, так звали старосту, за время, что охотники провели здесь, показал себя только с лучшей стороны. Видимо, за умение быстро и четко решать проблемы, разрешать споры, относясь ко всем с должным уважением, его и избрали на эту должность. Вряд ли Илиана назначил Фарвик, как ближайший наместник. Тот пекся только о судьбе Кордана, предоставляя отдаленным поселкам право определяться самостоятельно. Интересно, что на это бы сказал князь, если бы ему донесли?

День уже перевалил за середину, когда Дарлан вошел в их с Таннетом обиталище. Как ни странно, юный маг уже вернулся со свидания. Он понуро восседал на сундуке, куда они сгрузили все свои вещи.

– Опять неудача? – участливо спросил монетчик, снимая плащ и перевязь с ножнами.

– Ну, я выяснил, что ей нравлюсь, она прямо так и сказала. – Иллюзионист почесал мочку уха и добавил: – Только вот она знает, что я рано или поздно отсюда уеду, поэтому и нос воротит. Мол, если останусь, возьму в жены, тогда-то все у нас и будет.

– Остаешься?

– Очень смешно. Стоп, наш угрюмый укротитель монет внезапно пошутил? Неужели ему стало легче? Ты смирился со смертью Тристин?

– Стало легче, – согласился Дарлан. – Но с ее смертью я никогда не смирюсь, просто задвину мысли об этом подальше. Я бы пожил тут еще пару дней, а потом можно снова выйти на дорогу.

– Слава богам, а Веснушка пусть потом локти кусает! Чур, теперь моя очередь выбирать куда отправимся.

– Веснушка? Помнится, почти так же назывался один бордель, в котором ты однажды хорошо повеселился.

– Проклятье, а молчаливым ты мне нравился больше!

– Ладно, я перегнул палку, согласен. И куда же мы отправимся?

– Скоро зима, а я страсть как не люблю снег и холод. – Таннет соскочил с сундука, чтобы размять затекшие ноги. – Ты же хотел изначально в южные королевства? Вот туда и путь будем держать. Ну, до самого юга до заморозков не успеем, но хотя бы до королевства Юлария доберемся. Говорят, там зима мягкая, а снега почти не выпадает.

– Юлария, так Юлария, – не стал спорить монетчик. – Там много чудовищ?

– Гораздо больше, чем в княжествах, куда не плюнь – обязательно попадешь в какую-нибудь тварь, придуманную воспаленным разумом элоквитов. Да и некроманты там пошалили заметнее. Вроде даже по весне на восточной границе Юларии до сих пор постоянно на кладбищах восстают мертвецы, так что нам, профессиональным истребителя нежити, будет где разгуляться.

Пока Таннет ушел справляться об ужине, Дарлан, чтобы отвлечься, решил полистать его хваленый бестиарий. От многообразия чудовищ разбегались глаза, большинство страниц внушительного тома было оформлено яркими картинками, на которых неведомый художник достаточно вольно изобразил тех или иных тварей. Но зато текст содержал их подробные описания, и судя по тем монстрам, что охотникам довелось встретить на пути, они точно соответствовали действительности. Когда Дарлан изучал раздел про кровососов, в дверь громко постучали.

– Войдите, – пригласил он.

На пороге возник Илиан, а на его лице читалось неприкрытое волнение.

– Что-то случилось? – спросил Дарлан, захлопнув книгу.

– Дети мельника до сих пор не вернулись, – сказал молодой староста. – Они утром ушли наверх, чтобы собрать ягод, и с тех пор их никто не видел. Жена мельника в слезах, скоро стемнеет. Мы собираемся их искать. Знаю, что у монетчиков иная работа, но ваши способности нам бы пригодились, мастер.

– Сколько их?

– Трое, два мальчика и девочка. Старшему парню уже тринадцать, места он хорошо знает, заблудиться они не могли. Вы поможете, господин Дарлан?

– Конечно!

– Тогда найдите вашего друга, мы будем ждать вас у дальнего столба! – Илиан убежал.

Дарлан быстро собрался. Проклятье, где носит Таннета? Неужели опять пошел к своей Веснушке? Староста сказал, что дети не могли заблудиться. Великий Колум, оставалось лишь надеяться, что с ними произошло именно это.