Текст книги "Монетчик (СИ)"

Автор книги: Антон Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 19 страниц)

История вторая: Проклятая деревня. 1

– Сгинет он! – донесся сверху голос безносого лесоруба. – Видит Аэстас, сгинет!

– Совсем ты из ума выжил! – возражал ему тот, что помоложе. – Это ж монетчик, он этих тварей мигом нарубит.

– Они если разом кинутся, никакие монеты ему не помогут, тем боле что на ихнем дворе супротив чудищ не готовят.

– Да какая разница, старый дурак, на кого их там готовят! Он серебряную марку швырнет – всем им зенки повышибает. Спорить будешь?

– Буду! Серебро тут не помощник, то ж не демоны! Всему вас, молодежь, учить надобно.

– Значит, мечом все зубища да поотсекает. Дневную плату ставлю, бьемся?

Ответа безносого Дарлан уже не слышал, слишком далеко спустился по крутому склону, стараясь не поскользнуться на выцветшей хвое, усеивающей округу. Неверный шаг – или об корни ноги переломаешь, или головой в сосну влетишь. В лесу пахло сыростью после недавнего дождя, терпким мхом и душистой смолой. Тишину нарушали лишь поскрипывания длинных стволов да треск веток. Ни щебечущих корольков, ни постукивающего дятла, ни белок, щелкающих шишками, никаких других звуков, как будто в одночасье все зверье в испуге покинуло это место. Или его сожрали, что больше походило на правду.

Встретившиеся Дарлану на обочине лесной дороги мужики с пилами и топорами о чем-то живо спорили. Из короткой беседы с ними выяснилось, что твари, которых они именовали не иначе как зубатками, облюбовали овраг неподалеку, вынудив дровосеков сменить место рубки. Возможно, в бестиарии Таннета у неизвестных чудовищ было иное название, но пришлось довольствоваться этим. Сначала зубатки погубили трех лесорубов, а накануне пропал и отряд матерых солдат, присланных здешним лордом для уничтожения тварей. Мужики как раз решали, кому из них идти к оврагу, дабы разведать что да как. Правда, смысла в этом не было никакого – о том, что случилось с несчастными воинами, догадался бы даже самый глупый. Недолго думая, монетчик предложил свои услуги, сойдясь на весьма скромной награде.

Закончив спуск, Дарлан вытащил из ножен меч, приготовил горсть монет и осмотрелся. Тихо, никакого движения. Лес словно замер, поддавшись неведомому чародейству. Казалось, что именно здесь, на этом клочке земли, властвует полное умиротворение. Однако, это спокойствие было обманчиво. Аккуратно ступая, монетчик направился прямо, продолжая бросать взгляды по сторонам. Повадок тварей, устроивших в этом лесу кровавый пир, Дарлан не знал, поэтому хотел быть на шаг впереди них. Он хорошо усвоил мудрость, которую часто повторяли на Монетном дворе – внимательность предопределяет исход сражения.

Спустя минуту пути возле кривой сосны, похожей на сгорбленную старуху, монетчик разглядел тело в черной куртке, контрастирующей на фоне зеленых папоротников. Дарлан опустился на корточки, чтобы осмотреть мертвеца. Одежда бедняги в нескольких местах была порвана, из-под куртки торчала кольчуга. Рана нашлась одна, чуть повыше колена, на вид не серьезная, скорее царапина, чем глубокий порез. Такой явно недостаточно, чтобы отправиться на суд в обитель Хиемса. Выходило, что зубатки были ядовитыми. Этот солдат сумел сбежать, но смерть все равно догнала его, струясь по венам. Обыскивать погибшего монетчик не стал, хотя наверняка в его карманах было чем поживиться. Пусть уж лесорубы возместят свои убытки, когда он вернется за положенной наградой. Боги, Дарлан, а ты уверен, что вернешься за наградой? Забыл, что в первую очередь втолковывают в голову будущих мастеров Монетного двора? Эфир в твоих жилах не делает бессмертным, напомнил он сам себе. Эти зубатки расправились с несколькими вооруженными людьми, а с тобой нет Таннета, который мог бы отвлечь их иллюзиями. Поэтому нечего торопить события.

Старый дровосек без носа был прав – Дарлана, его братьев и сестер по ремеслу не натаскивали на чудовищ, а зря – тогда бы их не приходилось изучать прямо в бою. А ведь магистры могли бы заказать подробнейшие бестиарии, чтобы монетчики хотя бы ориентировались среди бесчисленного множества представителей богатого мира мутантов, нежити и демонов. Магистры могли бы, но зачем? Зачем, если услуги личного стража при дворе барона или охранника при купеческом обозе, оплачиваются звонкой монетой, от чего кошельки управителей ордена все пухнут и пухнут от золота? Таннет заметил верно – мир полон ужасных тварей, досаждающих человечеству, но, когда других рас на материке не осталось, люди погрязли в спорах между собой на столько глубоко, что монстры вокруг превратились в угрозу, на которую обращают внимание только тогда, когда она уже стучится в ворота. Печально, но Монетный двор уже долгое время готовил своих воинов лишь с одной целью: защищать людей от людей, зарабатывая на этом деле большие деньги. Превосходное владение всеми известными видами оружия, искусство контроля монеты – все это направлялось на себе подобных, потому что на королей и лордов, на торговые караваны и их хозяев чаще нападали такие же люди, а не твари, созданные злым разумом некромантов, заклинателей плоти или самого Малума.

Оставив тело, Дарлан продолжил идти, пока не показался овраг, дальний скат которого покрывал густой подлесок. Чуть в стороне монетчик заметил пару срубленных сосен, видимо, дровосеки успели их повалить прежде, чем на них напали чудовища. На просторной поляне возле ближнего края оврага лежало еще четверо воинов; издалека было заметно, что у кого-то не доставало руки или ноги, а кого-то обглодали до скелета. Кости белели на изумрудном мху, словно забывший растаять снег. Зубатки попировали тут как следует.

Подобравшись ближе к краю, Дарлан обнаружил на дне оврага внушительную лужу, почти лесное озерцо. Вода выглядела безмятежной, зеркалом отражая тянущиеся к небесам деревья. Следов тварей нигде не было, поэтому Дарлан усилил бурление магии внутри себя, чтобы превратить слух в подобие паутины – малейший посторонний звук, и он уловит, откуда идет вибрация. Ждать долго не пришлось, едва различимый даже при таком буйстве эфира шелест донесся сзади. Монетчик обернулся и оторопел – ковер изо мха, мимо которого он прошел, приподнялся, показалась плоская голова с десятком фасетчатых глаз и странно блестящие жвала. Затем тварь выползла целиком. Дарлану, конечно, доводилось видеть многоножек, но существо, только что покинувшее укрытие, длиной было в ярд, а толщиной – в две руки. Белесое тело твари покрывали коричневые пятна засохшей крови.

Зубатка кинулась на него внезапно, щелкая жвалами. Дарлан уклонился, едва не свалившись в образовавшееся в овраге озерцо. Меч отделил пугающую башку от тела, брызнула остро пахнущая маслянистая жидкость. Откуда-то сверху атаковала вторая особь, но монетчик успел сделать шаг в сторону, поэтому она приземлилась ему не на открытую голову. Дарлан почувствовал, как зубатка вцепилась жвалами в его куртку, пытаясь прокусить плотную кожу. Он крутанулся вокруг оси, чтобы сбросить тварь со спины. Это не помогло, зато Дарлан заметил других существ, спускающихся по стволам высоких сосен. Проклятье, сколько их тут?! Метнув монеты веером, он вновь переключился на тварь, которая упорно сжимала мандибулы, сочащиеся ядом. Дарлану пришлось схватить ее тело рукой и сдавить изо всех сил. Его пальцы погрузились в мягкую плоть, и зубатка, наконец, ослабила хватку. Сорвав ее с себя, монетчик с отвращением бросил тварь к ногам, а затем добил мощным ударом сапога. Сделал он это вовремя, ибо многоножки-переростки, сбитые с деревьев Дарланом, даже раненые стремились до него добраться. Некоторые еще и сумели прыгнуть, растопырив свое смертельное оружие, их он разрубил клинком, других растоптал. Последняя из тварей, увернувшись от сапога, с поразительной прытью понеслась в овраг. Дарлан последовал за ней, не желая оставлять в живых ни одной особи. Он понятия не имел, как зубатки размножались, вдруг это самка, уже готовая понести потомство? Многоножка почти добралась до воды, куда монетчику лезть не хотелось, поэтому он метнул в нее меч, пригвоздив существо к земле. Битва не заняла и пяти минут, но Дарлан заметно вспотел; неудивительно, что солдат постигла печальная участь – зубаток было слишком много, да к тому же они устроили засаду. Если бы не умения мастера Монетного двора, то Дарлан разделил бы с воинами кровавую долю, а лесорубы уже присвоили его лошадь и пересчитывали золото в маленьком сундучке, в котором он хранил заработанное в Балтроне.

Монетчик спустился в овраг, чтобы забрать клинок, когда лужа на дне вдруг взорвалась сонмом брызг, окативших его с ног до головы. Гигантская зубатка, вздыбившись над водой, развела многочисленные конечности, будто приглашая в свои смертоносные объятья. Чудовище превосходило размером взрослого человека, а его жутко щелкающие мандибулы напоминали два огромных серпа. Эта тварь в отличие от мелких сородичей имела панцирь на спине, переходящий в некое подобие шлема на плоской макушке. Кто же это – королева, отожравшаяся человеческим мясом или просто доросшая до предела возможного особь? От неожиданности Дарлан потерял драгоценные мгновения для возврата клинка – многоножка сжалась, словно пружина, и тараном обрушилась на него. Монетчик отпрянул в сторону, но тварь, не дав ему передышки, резким движением сразу же боднула его в бок, выбив из легких воздух и отправив в полет. Небо, земля – все смешалось, и Дарлан приземлился прямо в лужу. Вода загудела в ушах, сердце застучало набатом, призывающим что-то срочно придумать. Нашарив рукой на дне нечто круглое, монетчик вынырнул, выставив предмет перед собой. Это был обглоданный череп, который в итоге спас Дарлану жизнь. Исполинская многоножка уже нависла над ним, намереваясь откусить голову, поэтому монетчик сунул череп ей между жвал и, направив всю мощь, дарованную ему эфиром, в ногу, ударил тварь в брюхо, незащищенное хитиновым панцирем. Когда чудовище рухнуло в воду, Дарлан стрелой помчался вверх из оврага. Он подобрал с травы оружие погибшего солдата – копье с футовой пикой на конце – обернулся, ожидая новой атаки, но тварь, перебирая десятками ножек, медленно поднялась на поляну, как будто уразумела, что этого противника напором не возьмешь. Дарлан рискнул проверить ее панцирь на прочность, однако сталь лишь со скрежетом скользнула по крепкой броне, а в следующий миг зубатка с легкостью перекусила древко копья быстрым движением мандибул. Монетчик кувырком ушел к следующему трупу, из-под руки которого выглядывал меч. Бросив его в ножны, Дарлан подбежал к ближайшей к сосне и вскарабкался по ней, используя эфир, до толстого сука. Подтянувшись, он уселся на нем, следя за тем, что предпримет гигант на этот раз. Многоножка замерла на месте, шевеля страшными жвалами. Решила подкараулить, пока жертва не спустится? Дарлан обнажил клинок, помахал им и громко крикнул:

– Ну же! Я здесь, мне бежать некуда, возьми меня!

Исполинское чудовище словно разобрав, что он ему толковал, поползло к дереву, на котором расположился монетчик. Но Дарлан не собирался ждать, пока зубатка начнет подниматься по стволу. Вложив энергию эфира в оружие павшего воина, монетчик перехватил его обеими руками, направил клинком вниз и прыгнул. Сталь вкупе с магической силой пробила панцирь и тело многоногой твари, меч с хлюпаньем вошел в плоть чудовища по самую рукоять. Существо забилось, пытаясь избавиться от того, что причинило ему боль. Не теряя времени, Дарлан сбегал за своим мечом в овраг. Гигант все извивался, скорее нанося себе больше вреда, чем помогая; металл крепко засел в нем. Монетчик выждал момент и метнул клинок, когда тварь, сходящая с ума, подставила оголенную часть тела чуть ниже головы под удар. Чудовище дернулось от новой боли, его движения замедлились, пока совсем не погасли. Тишина, наступившая после, показалась Дарлану слаще меда. Мокрый и грязный, монетчик тяжело дышал, чувствуя, как опьянение эфиром исчезало, словно огонь под внезапным ливнем. После этой схватки битва с копачом будет помниться ему детским приключением. Слава богам, что гигантских зубаток было не две, такое противостояния монетчик мог и не сдюжить. Дарлан отсчитал до десяти, и только потом подошел к остывающей твари, чтобы забрать меч. Теперь он осознал, что совершил ошибку. Награду у лесорубов надо было просить посущественней.

2

– Значится, вы не монетчик? – опять спросил староста деревни, почесывая лысую макушку. Он никак не мог взять в толк, почему мастер Монетного двора очутился в их краях.

– Самый настоящий монетчик, – ответил Дарлан, прикоснувшись к татуировке на лбу. Староста в который раз изучил ее, прищурившись.

– Метку вижу, зубаток, мужики болтают, разделали на кусочки, а простому человеку на это силенок не хватит. Но разве вы по дорогам бродите да всякую нечисть истребляете?

– Мои собратья не ходят, а я как раз этим и зарабатываю.

– Ну, значится, отец наш небесный Колум не зря вас к нам привел. – Староста осенил себя оберегающим знаком, чуть не угодив седой бородой в тарелку с похлебкой. – Прокляли нашу деревню, господин, чтобы им неповадно было! Как есть – прокляли!

– Прокляли? Интересно. – Дарлан с подобным никогда не встречался, но слышал, что демоны вполне способны навлечь беды, прозываемые в народе проклятиями. Говорили, что случалось так, что земля словно начинала гнить, а на ней всходили жуткого вида цветы, источающие смрад; что отродья Малума обращали людей в чудовищ, постоянно жаждущих крови; что вода в колодцах пересыхала и больше не возвращалась. В таких случаях было принято звать инквизиторов, переборов свой страх перед этими божьими слугами.

– Я все расскажу, но позже, неправильно за столом подобные вещи обсуждать, живот еще колоть начнет. Ох, вы ешьте, ешьте, господин монетчик.

Как только Дарлан в сопровождении лесорубов, волочащих за собой на веревках труп гигантской зубатки, въехал за высокий частокол, окружавший деревню, тут же собралась толпа, желающая поглазеть на убитую тварь. Взрослые, кто с оторопью, а кто с неподдельным любопытством, рассматривали покрытые дорожной пылью пластины ее панциря и внушающие ужас мандибулы. Дети постарше смело тыкали в мертвое чудовище палками, будто проверяя – не притворяется ли оно, не очнется ли прямо на их глазах? Младшие в слезах прятались за спинами родителей. Кто-то особо наблюдательный заметил татуировку Дарлана, раздались шепотки, преисполненные удивлением, будто перед жителями деревни предстал герой из древних легенд, хотя, по правде, для них монетчик таковым и был. Староста, крепкий еще мужик, деловито протолкнулся в первый ряд, проворно разузнал подробности у безносого дровосека, зычно крикнул, чтобы все расходились, и пригласил Дарлана отобедать. Монетчик приглашение принял, после неравной схватки голод буквально терзал его желудок. Прием, судя по всему, ожидался почти королевский.

Широкий, ладно сбитый стол с крестообразным подножьем вытащили из дома старосты и поставили прямо возле порога. Местные бабы засуетились: извлекли из закромов белоснежную скатерть, явно используемую только по праздникам, принесли пузатый жбан пива, крынку масла и хлеб, от которого еще валил пар. Пока они хозяйничали, Дарлан быстро обмылся в корыте за покосившимся коровником, а затем ему подали чистую одежду: домотканую рубаху, просторные штаны и легкие сандалии. Вещи монетчика поручили какой-то молодухе, краснеющей при каждом его взгляде. Она умчалась к реке, на берегу которой стояла деревня, чтобы отстирать следы битвы. На солнце, набирающем дневную силу, вещи начали ощутимо пованивать. Мускулистый кузнец с угрюмым лицом доставил к столу огромный котел с кипящей гороховой похлебкой, в которой Дарлан, к своему удовольствию, нашел не только сало, но и мясо. Аромат, распространявшийся от блюда, подсказывал, что его сдобрили еще и какими-то специями, в которых монетчик не разбирался, хоть и прожил достаточно при дворе. После такого гостеприимства он решил окончательно – цену за зубаток все-таки поднимать не будет. Шафран, кориандр, розмарин и прочие пряности ценились на вес золота, вероятно, в деревне их и было – одна щепотка на всех. Разлив густое пиво по кружкам, староста, которого звали Тропин, принялся расспрашивать Дарлана. Монетчик смиренно отвечал, едва сдерживая желание наброситься волком на еду. Когда Тропин, наконец, вспомнил, что гость голоден, радости Дарлана не было предела. Похлебка на вкус оказалась еще лучше, чем на вид. После нее пришла очередь запеченной на углях рыбы с салатом из капусты с морковью. Заполнив как следует желудок, монетчик перевел дух и откинулся на спинку стула.

– Благодарю, – выдохнул он, поправив воротник рубашки. После насыщения жара стала чувствоваться сильнее.

– Еще пива? – предложил староста, намазывая масло на хлеб. Его лоб покрыла испарина.

– Не откажусь. Так почему же ваша деревня проклята?

– Так известно, если беды приходят ни с того, ни с сего, значит, сглаз имеет место быть!

– Тогда вы и демона видели в ваших краях?

– Боги миловали. – Тропин задумчиво уставился на стол. – И без демонов тяжко приходится. Жили не тужили, сплавляли древесину вниз по реке, а тут раз – и покою конец. Началось все не так давно. У старухи Мильвы муж с месяц назад помер, хороший мужик, не болел никогда, а тут раз – не проснулся поутру. Ему, конечно, далеко за семьдесят было, но ведь не жаловался ни на что!

– Почтенный возраст, многие умирают гораздо раньше, – сказал монетчик, сдерживая улыбку. Усопшего супруга несчастной Мильвы, разумеется, было жаль, но если в его смерти виновато некое проклятье, то Дарлан прямо сейчас был готов сменить свое ремесло на пекарское дело.

– Да вы дальше слушайте, господин! Бортника нашего пчелы так искусали, что неделю, бедняга, не вставал, еле оклемался, мы его хоронить уж думали. У мельника лисы всех кур передушили за одну ночь, а псы даже не залаяли. У травника родилась четвертая дочь, хотя давно пора была сыну. Потом у меня новые сапоги стянули, а у бабы моей – серебряную брошь.

– Вы не обижайтесь, Тропин, но на проклятье это совсем не похоже.

– А как же это назвать?

– Жизнь. Называйте это просто – жизнь. Повсюду люди умирают от старости и болезней, родятся дочери вместо сыновей и наоборот. Кто-то крадет, в том числе у своих соседей. Вепри убивают неудачливых охотников, сгорают мельницы, сменяются королевские династии. Колесо времени крутится, и, как бы нам этого не хотелось, иногда мы попадаем под его спицы.

– Колесо времени, – протянул староста. – А зубатки? Про таких тварей мы раньше и не слыхали, так поди ж ты, выползли откуда-то, загрызли наших ребят да солдат господских в придачу.

– Чудовищ в мире хватает, но то – следы магических экспериментов, а не демонических проклятий. Зубатки, возможно, мигрировали из других мест.

– Возможно и, как вы сказали, мигрировали? Но совпало-то все с другими напастями! А бедный Кетро? Отца его перевертыш загубил, мальчишка теперь сирота, мать у него еще позапрошлой зимой от горячки померла.

– Перевертыш? Неужели вы о вукуле? – заинтересовался Дарлан. О вукулах он кое-что знал – они действительно появились из-за демонов в стародавние времена, поэтому тоже боялись серебра.

– Ну, мы-то подумали на обычных волков поначалу, но Кетро клянется, что зверь был один, здоровый как бык, на двух ногах. Стало быть, вукула!

– И скольких этот оборотень еще убил?

– Больше никого, слава Аэстас. – Тропин осенил себя защитным кругом богини. – Но вдруг он вернется? Вдруг, – староста понизил голос, – он среди нас? Я потому и хочу вас попросить, господин монетчик, пожить у нас хотя бы до полнолуния, ибо вукулы, как легенды говорят, в полнолуние особо охочи до людской плоти.

– К сожалению, так долго пробыть у вас я не могу, – отказал Дарлан. – Кое-что гонит меня дальше Дретвальда.

– Хотя бы на ночь останьтесь!

– А что даст ночь? С оборотнями я не сталкивался, вряд ли ночи хватит, чтобы я выследил вукулу, если он вообще не бежал из ваших краев.

– Что ж, хоть за зубаток вам спасибо, – расстроенно сказал Тропин. – И за то, что цену не заломили. Мы народ не самый богатый. А ребят наших жалко. Столько вдовиц сразу – такого горя у нас тут давненько не бывало, будто война какая пришла или мор. Еще и солдаты полегли, что нам теперь господину говорить? Не доволен будет, что мы своими силами не справились.

– Так покажите ему чудовище, – посоветовал Дарлан, кивнув в сторону гигантской многоножки, все еще лежащей возле ворот. Над ней уже вились мухи. – Спрячьте в пустой погреб, чтобы быстро не сгнила. Пусть он увидит, что вам здесь довелось пережить.

– Ваша правда, мастер, так и сделаю. – Тропин вдруг округлил глаза, а потом звонко хлопнул себя по лбу. – Вот я дурная башка!

– Что такое?

– А вот попробую вас все-таки уговорить задержаться на денек.

– И как же?

– Сейчас все устрою. – Староста внезапно вскочил со скамьи и убежал.

Монетчик ничего не понял, пожал плечами и, потянувшись за кружкой, обратил внимание, что на него смотрит парнишка лет десяти, сидевший на бочке чуть поодаль. Улыбнувшись ему, Дарлан сделал большой глоток. Пиво в деревне варили отменное. Монетчик вновь взглянул на мальчишку, тот спрыгнул с бочки и робко подошел к столу. Копна песочных волос, аккуратный нос и голубые глаза, таившие заметную печаль. Скорее всего это был Кетро, отца которого якобы задрал вукула. Наверное, так выглядел сам Дарлан в тот день, когда оказался перед воротами Монетного двора. А ведь у них схожая судьба с этим мальчишкой. Мать Дарлана тоже умерла от болезни, а потом он осиротел. При живом отце, о котором не вспоминал долгие годы. И вот теперь вспомнил, хотя мечтал забыть навсегда. Старые шрамы на душе монетчика заныли. К демонам отца! Этот человек не достоин даже мимолетных мыслей о нем. Не стоит тревожить раны, которые давно зажили, у Дарлана теперь свежие, тянущиеся за ним от самого Фаргенете.

– Вы вправду порубили всех зубаток? – тихо спросил парень.

– Правда.

– И умеете монетами колдовать?

– Не колдовать, а управлять, – мягко поправил мальчишку Дарлан.

– Тогда убейте вукулу! – Парень сжал кулаки, слезы потекли по его лицу. – Мама рассказывала про монетчиков, когда жива была, что они всегда помогали людям.

– Это верно, мама твоя не врала. – Когда-то давно мастера Монетного двора в самом деле защищали каждого просящего за один лишь грош, но не объяснять же мальчишке, что с тех пор многое изменилось. Он все равно не поймет. – Тебя Кетро зовут?

– Староста вам сказал?

– Да, а меня зовут Дарлан. – Монетчик протянул парню руку, тот, шмыгнув носом, пожал ее.

– Вы поможете?

– Пока не знаю, не могу обещать, иначе это будет обман.

– Они мне не поверили, – стал сбивчиво рассказывать Кетро. – До сих пор думают, что я в темноте не разглядел, а я все видел, потому что звезд много на небе было.

– А что вы с отцом делали в лесу ночью? – спросил Дарлан.

– Я не знаю, то есть не знаю, зачем папка пошел туда. Он, бывало, конечно, уходил по темноте, но всегда возвращался. А тут я решил проследить за ним, крался позади, чтоб не заметил. Когда он оборачивался, я к земле припадал или за кустом хоронился. Слышу, он остановился, с кем-то заговорил, но я ж за большим пнем спрятался, потому не разобрал ни слова. А потом… Кто-то зарычал, словно демонский пес. Я выглянул и…

– Успокойся, если тебе тяжело, можешь не продолжать.

– Нет! – снова сжав кулаки, продолжил Кетро. – Все расскажу! Я увидел отца, а перед ним чудище, вроде волка, но больше, глаза его горели зеленым огнем. И оно стояло, сгорбившись, на двух ногах, лапах, или что там у этих проклятых тварей. От страха я выдал себя. Вукула кинулся на папку, а он успел крикнуть мне: «Беги!». И я убежал, бросив его там на погибель.

– Только не вини себя. – Дарлан взял парня за руку. – Тебе сколько? Десять?

– Девять.

– Подумай, чем девятилетний мальчишка мог помочь отцу в борьбе с оборотнем? Ты бы тоже погиб, разве твой отец не желал бы, чтобы ты жил?

– Да только это не жизнь вовсе! – Кетро выдернул руку, вновь брызнули слезы. – Я сирота, тут я никому не нужен. Староста хочет меня отправить в город, чтобы монахи меня приютили. Меня боятся, даже друзья перестали играть со мной.

– Почему?

– Потому что вукула может вернуться за мной, ведь так в легендах говорится!

– Легенды не самые правдивые сказания, Кетро, – возразил Дарлан. – Но народ часто бездумно в них верит.

– Тогда, – твердо произнес мальчишка, глядя прямо в глаза монетчику, – если вы не найдете вукулу, заберите меня, когда уезжать будете.

– Забрать? Куда?

– На Монетный двор! Пусть я вырасту умелым воином, буду охотиться на этих чудищ, убивать их мечом и монетами, чтобы больше не было сирот!

– Кетро, сиротами становятся не только из-за монстров. И я, к сожалению, не держу путь на Монетный двор, прости.

– Тогда учите меня в дороге, я буду вашим оруженосцем, буду ухаживать за лошадью, чистить гриву, это я умею! Подавать меч буду, у меня сильные руки.

– Я не смогу превратить тебя в монетчика. – Дарлан вздохнул, не зная, что еще сказать парню. – Взять с собой тоже не могу, это опасно. Ты можешь погибнуть.

– Стало быть, мама все-таки врала про вас. – Кетро развернулся и убежал, скрывшись за ближайшим домом. Оставшись в одиночестве, Дарлан помрачнел. Но что он мог сделать? Брать в дорогу мальчишку, увиденного впервые? Рисковать его жизнью, охотясь на оживших мертвецов и мутантов? А потом горевать над его растерзанным телом. Дарлан отпил пиво, но теперь оно уже не казалось таким вкусным.

Вскоре вернулся запыхавшийся староста. Он опустился на скамью, осушил свою кружку и, отдышавшись, выпалил:

– Договорился, она примет.

– Кто она, господин Тропин? – спросил монетчик, по-прежнему не понимая, как староста собрался его переубеждать.

– Расскажу по дороге, идемте.