Текст книги "Монетчик (СИ)"

Автор книги: Антон Бердников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

3

Они лежали в тишине, прижавшись друг к другу. Прислушиваясь к легкому дыханию Тристин, Дарлан не мог заснуть. Ему до сих пор не верилось, что судьба свела их в этом далеком княжестве. Неужели это сон? Конечно же, нет, что за детские глупости! Вот она здесь, рядом, спустя столько долгих лет. Такая же прекрасная, как всегда. Тепло ее тела, казалось, было способно растопить вечную мерзлоту. Всевышние боги, благодарить вас за эту встречу или проклинать? Пока Дарлан не знал, они с Тристин не успели поговорить о том, как ее занесло с Монетного двора в Паранхольм, а тем более в Кордан. Пока это не имело значения. Они были снова вместе, вот что главное. Рука Дарлана покоилась на плоском животе Тристин, медленно поднимаясь и опускаясь в такт ее дыханию. Он почти не шевелился, хотя лежать в этой позе давно стало неудобно, не хотел будить ее. Он вообще был бы не против, если бы эта ночь продолжалась до скончания времен. Тристин. Дарлан чуть коснулся губами ее бритого затылка и попробовал забыться сном.

Утром он проснулся в одиночестве, Тристин куда-то ушла, дав ему возможность отоспаться. Аромат ее любимых духов еще не улетучился. Сквозь приоткрытые ставни в комнату вливался яркий свет, приближался полдень. Дарлан уже забыл, когда в последний раз позволял себе столько отдыхать. Встав с кровати, он умылся еще прохладной с ночи водой из ведра, оделся и спустился вниз. Они с Таннетом заплатили за эркер, чтобы спокойно завтракать, обедать и ужинать без посторонних глаз. Завтрак Дарлан пропустил, но на обед уже мог рассчитывать – с кухни пахло готовящимся хлебом и жарким с чесночной подливой. В желудке предательски заурчало.

Таннет уже сидел за широким столом в эркере, внимательно изучая карту Кордана, нарисованную на тонкой дощечке цветными красками. Подперев подбородок кулаком, он сосредоточено морщил лоб. Те места, где находили жертв стригой, юный маг отметил иллюзиями в форме маленьких флажков. Они даже развевались, словно на ветру. Оторвав взгляд от карты, Таннет посмотрел на Дарлана и ухмыльнулся.

– Приветствую, как прошла ночка? – невинным тоном полюбопытствовал он.

– Нормально. – Дарлан занял стул напротив иллюзиониста, чувствуя, как начинаю гореть уши. Проклятье, ему же не двенадцать лет, чтобы так краснеть. Что за неловкость?

– И только то?

– Таннет, будешь совать свой нос куда не надо, я тебя тресну.

– Да я просто спросил! Сколько тебя знаю, ты ни разу не обращал внимания на женщин вокруг, я, грешным делом, подумал, что у вас в ордене целибат заставляют держать. Тут же ты увидел свою, я так подозреваю, старую подругу с Монетного двора, внезапно замямлил поначалу, как будто застенчивый мальчишка, ну а потом чуть ли не галопом поскакал к ней в номер. Ни разу оттуда за вечер и ночь не показался, пропустил завтрак. И все, что ты говоришь в ответ – нормально?

– Ладно, все было не просто нормально, а чудесно, великолепно и так далее! Так лучше? Теперь доволен?

– Теперь да, – сказал Таннет. – Она вроде бы постарше тебя?

– О, боги! Да, она старше на пять лет, и что? Может тебя еще что-то интересует? Спрашивай сейчас, пока Тристин к нам не присоединилась. При ней я обсуждать с тобой, что было и есть между нами, не буду.

– Про подробности ночи можно спрашивать?

– Таннет! – воскликнул монетчик. Магу повезло, что на столе кроме карты города ничего не было, иначе бы какой-нибудь предмет угодил бы ему в лоб.

– Да шучу, шучу, не кипятись. Вы познакомились во время обучения?

– Да, она была помощницей моего первого наставника по имени Сайен. Помогла мне освоиться, потом со временем мы сдружились, стали близки.

– Оно и видно. И, кажется, даже было слышно. – Таннет увидел молнии, заплясавшие в глазах Дарлана, и благоразумно остановился. – Ладно, зачем, думаешь, она здесь?

– Проще всего спросить, когда она придет, – ответил монетчик.

Вскоре вошли служанки с подносами, их предупредили, что в эркере будет присутствовать третий гость, поэтому они принесли на одну порцию больше. Тристин появилась чуть позже, в сопровождении вездесущего аромата земляники. Этими духами она баловалась еще на Монетном дворе. Тристин грациозно опустилась на свободный стул сбоку стола и взяла деревянную ложку.

– Ужас, как же я голодна, – сказала она, приступая к горячей похлебке.

– Приятного аппетита, госпожа мастер, – пожелал ей Таннет, подмигнув Дарлану.

– Ты разве не завтракала? – спросил монетчик.

– Нет, были дела в банке «Князь Эремурд», пришлось в ранний час все разгребать.

– Тристин, это Таннет, мой друг и компаньон, мы…

– Охотитесь на чудовищ, я, собственно, так тебя и нашла. Мастер Монетного двора, самовольно покинувший орден, да еще промышляющей истреблением опасных тварей в паре с магом-иллюзионистом, знаешь ли, оставляют заметные следы, если хорошо искать, усек?

– Все-таки тебе прислали магистры. – Дарлан этого боялся, но понимал, что вряд ли другая причина могла заставить Тристин уехать за тридевять земель, бросив учеников.

– Прислали. – Фиалковые глаза Тристин печально смотрели на Дарлана.

– Как благородно с их стороны послать тебя, чтобы убить того, с кем тебя когда-то связывали близкие отношения.

– Что? – опешил Таннет. – Как это убить? За что?

– Таннет, помолчи.

– И не собираюсь. То есть, твой друг, бывшая любовница, тащится в эту даль, прыгает с тобой в койку, как в давние времена, а потом я слышу, что ее, значит, подрядили убить тебя. Так она еще и согласилась!

– Дарлан, – мягко сказала Тристин, отложив ложку в сторону. – И ты, юный маг. Меня не послали ради убийства. Мне даже как-то сложно вообразить, что ты хоть на долю секунды мог подумать, что я смогу лишить тебя жизни. После всего, что мы было между нами. Я выслеживала тебя несколько месяцев, чтобы вернуть на Монетный двор для справедливого суда. Магистры хотят оставить тебя в пределах ордена, чтобы у твоего бывшего хозяина не возникло вопросов. Возможно, назначить тебя наставником.

– И ты считаешь, что они сказали тебе правду?

– Да, считаю, Дарлан! Поэтому меня и выбрали, они знают, что если ты кого и послушаешь, то только меня, поэтому я дала свое согласие покинуть Монетный двор, ради долгой дороги. Забери тебя демоны, Дарлан! Что ты на самом деле сотворил в Фаргенете? Барон Залин сподобился написать нам, но от его версии несет ложью, как от распоследнего забулдыги несет мочой. Я скорее поверю, что у нас под столом сидит какой-нибудь монстр, чем в то, в чем тебя обвиняет этот напыщенный индюк. Но ведь там действительно что-то произошло?

– Кстати, Дарлан, – влез в разговор Таннет, – я бы тоже с удовольствие послушал эту историю.

– Он тебе до сих пор не рассказал? – спросила Тристин, осуждающе глядя на монетчика.

– Ну, он не особый любитель делится прошлой жизнью, я о вас-то только узнал. Иногда из него приходится клещами что-нибудь вытянуть. Например, как создают мастеров.

– Какая неудачная шутка. Может, он тебе еще рассказал подробно, чем мы занимались ночью?

– Нет, и секрет Монетного двора тоже не выдал. Просто я тут представил, что вы начнете кричать, потеряете самообладание. Хотелось посмотреть на женщину с татуировкой монеты в гневе.

– Очень опасное зрелище.

– Так. – Дарлан не выдержал, ударив ладонью по столешнице. Он чувствовал, что однажды придет час выложить эту историю иллюзионисту, но не кому-то еще. Фаргенете. Его стыд и позор, предательство ордена. Его груз, который он всегда будет нести на плечах. – Хорошо. Вот что случилось в этом треклятом королевстве.

Он начал говорить и возникло странное ощущение. Рассказывать было не так уже и трудно, как ему думалось. Дарлан почему-то был уверен, что воспоминания о Фаргенете вновь принесут ему боль, но боли не было. Прошло время, он с головой ушел в охоту на чудовищ, ночь с Тристин. Ему стало легче.

Дарлан начал издалека. Он поступил на службу к барону Залину телохранителем его младшей дочери. Ее звали Аладея, милая девочка с двумя маленькими родинками на щеках. Когда он только приехал, ей было всего восемь. Барон не переживал за безопасность дочери, но жаждал продемонстрировать свое богатство. Не считаясь землевладельцем, имеющим влияние на фаргенетского государя, он хотел доказать, что не только король и некоторые могущественные бароны могли позволить себе траты на мастера Монетного двора. Младшую дочь Валин обожал, делал шикарные подарки, самым дорогим из которых стал Дарлан.

Служба в Фаргенете нравилась Дарлану. Ему предоставили отдельную комнату возле покоев Аладеи, обставленную, словно для баронского сына. Он имел возможность бродить по всему замку, пользоваться библиотекой, ибо приобрел страсть к чтению еще во время обучения на Монетном дворе. Какое-то время Тристин его даже беззлобно дразнила книжным червяком. Дарлан завел новых друзей. Особенно он сошелся в Гленнардом, капитаном личной гвардии барона. Их объединяла любовь к лошадям, хорошим шуткам и отношение к простым людям. На службе Дарлан редко использовал свои способности для убийств, лишь несколько раз барон привлекал его к битвам, когда случались территориальные споры, которые не успевал урегулировать король.

И, конечно, ему было легко находиться почти все дни рядом с Аладеей. Девочка росла послушной, умной, неизбалованной. Дарлан слушал, как она читала, учил ее ездить на лошади, как правильно обращаться с подпругой. Аладея за все годы никогда не приказывала, а просила, считая монетчика не телохранителем, которой должен повиноваться каждой ее прихоти, а старшим другом. Иногда, она даже делилась с ним переживаниями и секретами, которые утаивала от служанок и родственников. Их постоянное общение сближало. Дарлан тоже относился к Аладее с братской любовью. До тех пор, пока маленькая девочка не превратилась в цветущую девушку небесной красоты. В женщину, которая уже знала, кто она, и на что способна.

Они влюбились друг в друга. На шестнадцатые именины Аладея первая призналась в этом, когда закончился пир в ее честь. Дарлан пытался объяснить ей, что это неправильно. Она его госпожа, он всего лишь слуга, между ними пропасть в происхождении, и он – мастер Монетного двора. У него не должно быть семьи. Тем более он не мог претендовать на сердце дочери фаргенетского барона. Аладея молча выслушала его слова и сразу же поцеловала. В этот момент Дарлан с ужасом осознал, что он этого тоже хотел, хотел всем сердцем. Осознал, что его постоянные мысли об Аладее – это уже не просто забота о дочери своего нанимателя, который заплатил гигантскую сумму магистрам ордена. Нет, это мысли о любимом человеке, о той женщине, с которой он бы встретил конец света, если бы все демоны Малума разом сбежали из Тьмы.

Все их свидания происходили тайком. Дарлан понимал, что если Залин узнает об этом, его выгонят, а на репутации Монетного двора появится грязное пятно, которое будет сложно отмыть. Он иногда ловил себя на мысли прекратить эти отношения, которые легко принесут беду не только ему, но и Аладее. Но каждый раз отгонял их, как назойливых мух. Он любил, остальное неважно. Будущее волновало его все меньше и меньше.

А потом все рухнуло. Его сбросили с самой высокой скалы мира, в самую глубокую расщелину, где его сердце разбилось на тысячу осколков. Они проводили время вдвоем, отец Аладеи разрешал уезжать им без слуг в домик в дальних садах. Они предавались утехам весь день, а потом просто лежали, наслаждаясь тишиной. Брат Аладеи Вилар вернулся из поездки в Дретвальда, узнал в замке, что сестра в садах с Дарланом, и поскакал туда. Он привез ей подарок, который сию же минуту желал вручить. Чтобы сделать сюрприз Вилар оставил коня подальше, поэтому монетчик не услышал стука копыт по булыжникам. Тихо подкравшись к домику, Вилар заглянул в окно. Увиденное, его не обрадовало. Он ворвался внутрь и устроил скандал. Дарлан до сих пор помнил лицо Аладеи – глаза как блюдца, открытый рот, неподдельный страх. Ее брат, выплеснув негодование, умчался в замок за бароном. Аладея зарыдала, она боялась представить, что теперь будет. Дарлан оделся, готовясь к худшему. И правильно сделал. Ибо случилось не просто худшее. Случилось то, чего бы он не увидел и в самом жутком кошмаре. Именно в тот день, он познал истину – люди бывают жестокими, даже если жестокость кажется последним, на что они способны.

Когда приехал барон в окружении гвардейцев, слава богам, что не было Гленнарда, Залин заревел, словно раненый лев. Что, забери его демоны, тут происходит, хотел он знать. Почему его дочь лежит, прикрывая обнаженное тело одеялом, при своем слуге? Дарлан уже подготовил слова, но его опередила Аладея. Она в слезах, спасая себя от отцовского гнева, а может, спасая семью от будущих разговоров за спиной, сказала, что Дарлан взял ее силой.

В тот миг Дарлану показалось, что пол под его ногами исчез, а он провалился вниз, прямо к Хиемсу. Он попытался возразить, образумить Аладею, но та кричала, что он угрожал убить ее, если она посмеет кому-нибудь рассказать о них. Тогда Залин скомандовал гвардейцам обнажить мечи. Рассудив, что казнить без суда монетчика на месте, значит, нанести ненужное в этой итак щекотливой ситуации оскорбление Монетному двору, барон, едва сдерживаясь от нападения, предложил Дарлану не сопротивляться, дать себя связать, а потом ждать приговора в замковой темнице. Дарлан взвесил все. Его оклеветала та, кого он любил, та, которая мгновенно забыла о своих чувствах из-за гордости и страха порицания. Ее слова будут неоспоримыми доказательствами его вины, Вилар тоже не останется в стороне. Дарлана ждало повешение. Ноги онемели, в голове гудело, словно кто-то ударил его. Но ведь так и есть, Аладея не просто ударила его, она его убила, уже!

Тогда Дарлан принял решение. Бежать. Он с легкостью прорвался к выходу, ни разу не обагрив кровью клинок и не воспользовавшись монетой. Оставив позади свою любовь, стонущих на полу воинов и барона, Дарлан вскочил на коня и направился прочь, не сомневаясь, что скоро за ним отправятся в погоню, а Монетный двор больше не его братство.

– Дела, – протянул Таннет после некоторого молчания. В начале рассказа он принялся есть, но ближе к концу забыл, что держит ложку.

– Ох, Дарлан, как же так. – Тристин нежно коснулась рукой его ладони. – Ты же знал, что нельзя, нельзя влюбляться в эту Аладею, сожри ее Малум!

– Тебе ли не знать, как действует любовь? Многие ли способны устоять перед ней? – спросил монетчик.

– Ты прав, я когда-то не устояла перед юнцом, который старался помочь всем, кому только мог. Теперь ты точно должен вернуться на Монетный двор со мной. Мы обязаны объяснить магистрам, что никакого насилия не было, ты оступился, но не настолько, чтобы требовать твоей головы.

– Тристин, я все равно предал заветы ордена, меня не пощадят.

– Не глупи! Вспомни, у братства случались проблемы и ранее, твоя – не самая серьезная. Нужно ехать, усек?

– Я не могу, – сказал Дарлан. – У меня здесь незаконченное дело, мы охотимся на тварь, которая убивает людей, понимаешь? Не могу оставить их и просто уехать.

– Так давай после! Боги, Дарлан, я оставила своих учеников, чтобы найти тебя. Разберитесь с этим чудовищем, а потом уедем, – предложила Тристин.

– Нужно подумать.

– Подумай, а я подожду у себя. Господин маг, приятно было познакомиться.

Когда она вышла из эркера, Таннет заговорил:

– Не вздумай ехать! Сам веришь, что тебя оставят в живых?

– Разумеется, нет. Мне нужно время, чтобы убедить Тристин. Давай лучше займемся делом. Есть предложения? – Дарлан хотел побыстрее уйти от Фаргенете.

– Конечно, я изучил карту, поэтому предлагаю засесть здесь. – Иллюзионист показал на желтый флажок. – В этом месте еще не было убийств, но рядом стригойя или стригойи уже пили кровь. Есть большая вероятность, что сюда они расширят свои охотничьи угодья. Тут стоит склад, на котором я расположусь, не потревожив никого из жителей. Приготовлю арбалет с серебряными болтами, замаскируюсь иллюзией. А ты внизу сыграешь гуляку, топающего домой после вечернего отдыха. Как тебе идея?

– Неплохо. Только стреляй точно, меня серебро тоже может убить, если попадешь в глаз или сердце.

– Ну, вообще-то я надеюсь, что ты справишься монетами без моего участия. Я так, для подстраховки. Когда увижу издалека, как кто-то к тебе приближается, сотворю возле твоих ног какой-нибудь знак, чтобы ты был готов.

Дверь в эркер отворилась, на пороге возникла Тристин.

– Я тут подумала, почему бы мне не поучаствовать вместе с вами? – сказал она, оперевшись на косяк. – Помощь нужна? Возьмете, охотники на чудовищ?

Таннет и Дарлан переглянулись. Еще один монетчик, само собой, увеличивал их шансы на удачную охоту.

Солнце зашло, и Кордан захватила ночь. Высыпавшие на темное небо звезды скоро спрятались за набежавшими тучами, оставалось надеяться, что дождь обойдет город стороной. Монетчик и маг лежали в засаде на плоской крыше гончарного склада, укрытые иллюзией. Где-то вдали одиноко кричала ночная птица. Вокруг ни души, люди все еще без надобности не выходили в поздний час наружу. В левой руке Дарлан зажал серебряную марку, разогнав темноту перед собой эфиром. Таннет, лишенный этой возможности, лишь щурился, держа арбалет наготове.

С соседней улицы вышел человек, укутанный в потрепанный плащ. Неуверенной походкой, он шагал вперед, иногда покачиваясь, словно мачта корабля. Так двигаются хорошо принявшие на грудь люди. Тристин правдоподобно изображала загулявшего пьяницу, а купленный у местного старьевщика старый плащ довершал ее образ. Она кое-как доплелась до дома напротив склада и сползла по стене, будто силы ее покинули, и она решила заночевать прямо здесь. Теперь ход был за стригойей.

Почти час ничего не происходило, улица пустовала, Тристин, завернутая в плащ, продолжала играть роль. Усиленный слух Дарлан вдруг зацепился за посторонний звук. Спустя удар сердца, звук повторился. Повернув голову вправо, монетчик увидел, как кто-то крадется по соседним крышам домов, почти не нарушая тишину. Существо двигалось плавно, осторожно опираясь на четыре конечности; на нем было какое-то тряпье, а вокруг головы обмотан шарф, оставляющий на виду только нос. Несмотря на человеческие руки и ноги, тварь использовала нюх для обнаружения жертвы, словно дикий зверь. На какое-то время тварь замерла, а потом спрыгнула вниз, кошкой приземлившись на землю. Тристин уже тоже знала, что чудовище было рядом, поэтому немного поворочалась, словно ей стало неудобно, а потом снова засопела. Стригойя, опустившись на четвереньки, направилась к ней. Поравнявшись с жертвой, тварь размотала шарф. Со спины ее легко было спутать с ребенком, волосы которого собраны в хвост. Резко вскочив, Тристин распахнула плащ. Тварь прыгнула на нее, но неудачно. Уйдя в сторону, Тристин достала монету, но вдруг замерла. Проклятье, что с ней? Таннет выстрелил, но промахнулся – болт угодил прямо под ноги стригойи. Чудовище бросилось вдоль по улице, оцени свои шансы на выживании. Больше не медля, Тристин побежала за ней, пробудив эфир в ногах. Тварь двигалась с поразительной скоростью. Они скрылись за перекрестком, когда Дарлан спустился с крыши и помог Таннету.

– И что это было? – спросил иллюзионист, перезаряжая арбалет.

– Ты про свой промах? – уточнил Дарлан. Он хотел кинуться в погоню, но что-то его удержало. А если с Тристин что случится?

– Нет, я про то, что твоя бывшая возлюбленная замешкалась. Вместо того, чтобы тут же прикончить эту тварь, стала играть с ней в «Поймай меня, если сможешь».

– Вот у нее и узнаешь, она возвращается.

– Вижу, еще и упустила нашу добычу, проклятье.

– Святая Аэстас, – сказала Тристин, дойдя до них. – Почему вы меня не предупредили?

– О чем? – Таннет в недоумении почесал затылок.

– О том, что ваше чудовище – ребенок!

– Это уже не человеческое дитя, а стригойя, которая высосала кровь у несчастных жителей Кордана. Ее надо убивать на месте, а отпускать, чтобы потом неудачно за ней гоняться! Тоже мне помощница, теперь тварь затаится.

– Таннет, – вмешался Дарлан, пока Тристин не взорвалась. Иллюзиониста она вполне могла поколотить. – Хоть Тристин и мастер Монетного двора, она женщина, к тому же наставник, у которого есть ученики такого же возраста. Пойми, для нее это действительно было неожиданно. Так что извинись.

– Ладно, простите меня, госпожа мастер.

– Прощаю.

– И все равно это не ребенок, – насупился маг.

– Да не беспокойся ты, я проследила за вашей стригойей до ее логова.

– Вот это другое дело! Не будем терять время.

– Только я не буду ее убивать, берите на себя, я прикрою. И вот что, господин иллюзионист, – добавила Тристин, положив руку ему на плечо. – Если ты еще будешь говорить со мной подобным тоном, я вдавлю тебе в кости пару монет, мало не покажется. Усек?

– Усек, – глупо улыбаясь, ответил Таннет и аккуратно убрал ее руку.