Текст книги "Эра цепей (СИ)"

Автор книги: Антон Гудой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

Келеф не отводил взгляда от ее глаз, пытаясь понять, лукавит ли женщина, сидящая перед ним. Но ни в ее словах, ни в голосе, ни в уставшем взгляде не читалось ни капли лжи. Вероятно, она даже не преувеличивала, рассказывая все это, и кардийцы, которых Келеф пока еще ни разу не встречал, действительно были настолько страшны, как она описывала.

– Но зачем? – тихо спросил юноша. – Зачем все это?

– Прогресс, по мнению тагаца, означает гибель его империи. Загоняя людей все дальше в каменный век, он сохраняет власть. Просто и элегантно.

Он молчал, обдумывая ее слова. Никому, кроме Ийро он не успел рассказать о составе пороха, о его пропорциях, и, возможно, это спасло их всех. Если слухи о подобном оружии достигнут тагаца, восседающего в черном дворце на Эрцилле, то всему дому и населению города наступит конец.

– Фрида, я… А ты здесь что забыл, собака?! – прервав его мысли, в комнату ворвался Эрман. На благородном юноше не было лица, но быстро выражение растерянности сменялось гневом. – Отвечай когда тебя спрашивают, подонок!

– Это я его позвала, – спокойно, смерив ворвавшегося в комнату парня взглядом ответила женщина. – А что? Я не могу общаться с другими мужчинами?

– Я… Это… Ублюдок… – Эрман прошипел, скрипя зубами и с ненавистью в глазах уставившись на Келефа.

Фриду подобная сцена лишь забавляла, а вот ее гость заметно нервничал. Пусть он и упражнялся с мечом, подаренным Риной, но фехтовать умел весьма посредственно и наверняка лишился бы головы, вызови его Эрман на дуэль. Поэтому, чтобы не нагнетать и дальше, он встал перед ним на одно колено, вынул меч из ножен и двумя руками протянул ему со словами:

– Прошу простить, ваша благость. Я не желаю с вами вражды, Фрида лишь позвала меня, чтобы спросить о произошедшем.

Эрман еще несколько секунд пребывал в ярости, выхватил меч у Келефа и хотел было рубануть, но холодный, насмешливый взгляд любимой женщины его остановил. Фрида без слов бросала вызов юнцу, одними глазами говорила ему, что если тот даст волю эмоциям, то проиграет. Шумно вздохнув, Сеотос с видом мастера осмотрел короткий меч, двумя руками держа его за лезвие, перекидывая с руки в руку, проверяя баланс.

– Ты не заслуживаешь этого оружия, – фыркнул он, возвращая клинок Келефу. – Убирайся с глаз моих.

Быстро убрав в халат свернутый в рулон лист бумаги, а меч в ножны, Келеф поспешил удалиться. Теперь у него были отпечатки и Эрмана, которого он подозревал, пожалуй, больше прочих, они остались на лезвии меча и теперь дело было за малым. Весь оставшийся день он провел, снимая с разных предметов отпечатки пальцев всех домочадцев, у которых он успел их взять, и сравнивая их с теми, что остались на хрустальном знаке. Один за другим, он кропотливо, тщательно сверял узоры, от которых под конец работы у него начало расплываться и рябить в глазах. Раз за разом, палец за пальцем… И ничего. Не совпадали отпечатки ни Фриды, ни Эрмана, ни даже Рины. Никто из них не давал знак убийце, и понимание этого все больше заводило юношу в тупик.

Поздним вечером, когда все в доме готовились ко сну, ворота вдруг отворились. Келеф, стоя на одном из балконов и покуривая самокрутку взглянул вниз – это была свита главы дома, Карамаха Сеотоса. Он срочно вернулся домой после того как узнал о случившемся, и далеко внизу, в порту виднелся его огромный корабль с длинными синими знаменами, украшенными символом ключа.

Оставался лишь один человек, отпечатков которого не было у Келефа. Один-единственный обитатель этого дома, которого не было в момент нападения и не было тогда, когда юноша пытался найти виновного в покушении.

Карамах Сеотос, глава этого дома.

Глава 29: Медуза

– Будь краток. – Карамах, собрав всех в обеденном зале, по просьбе Келефа дал тому слово.

Юноша встал из-за стола, положил на него несколько предметов, которых касались домочадцы. Меч, поднос, бокал, два листа бумаги. Последней он выложил на стол хрустальную печать.

– У каждого человека есть уникальный рисунок на пальцах, – начал юноша, глядя прямо на своего господина. – Отпечаток остался на печати, которую заговорщик дал убийце.

– Кому он принадлежит? – Карамах сдвинул брови, подпер голову сцепленными вместе руками.

– Никому из здесь присутствующих, ваше высочество, – склонил голову, отвечая, Келеф, но секунду спустя снова поднял на него взгляд. – Я сравнил их, сделав оттиски с тех вещей, которых касались ваша жена, сын и дочери. Фрида предоставила отпечатки добровольно. Единственный человек, отпечатки пальцев которого я не видел, это вы, господин.

– Да как ты смеешь?! – воскликнул Эрман, вскакивая со своего места.

– Сядь, сын, – тут же остудил его пыл отец. – Что мне нужно сделать?

Келеф поднес ему губку, смоченную чернилами, и чистый лист бумаги. Указав пальцем на пустой лист, объяснил:

– Пожалуйста, дотроньтесь до чернил всеми пальцами и коснитесь ими бумаги.

Карамах не сопротивлялся. Фрида, глядя на это, удивленно улыбалась, а Рина восхищенно наблюдала за очередной выдумкой дорогого ей человека. Она, опытный оморомант, по щелчку пальцев меняющий людям лица, и не догадывалась о том, что можно вычислить преступника по узору на его пальцах. Когда ее отец закончил с бумагой, зал погрузился в тишину. Келеф прищурился, вглядываясь в узоры – сравнивать уже не требовалось, он хорошо запомнил оставшиеся на печати следы после многих часов, проведенных с ними. И отпечатки Карамаха разительно отличались от них.

– На печати нет ваших отпечатков пальцев, господин.

– Еще бы… – буркнул старший сын, неодобрительно покачав головой. – Сядь на свое место, шавка.

Собрав предметы, выложенные на длинном столе, юноша сел. Карамах вежливо дождался этого момента, не начиная говорить до тех пор, пока все Сеотосы не будут готовы. И, наконец, когда повисла секундная тишина, он громко, четко и медленно проговорил:

– Сюда направляется флот Кольфенов. Они собираются сместить меня.

Улыбка быстро сошла с лица Рины. Она больше не могла притворяться. Ее брат, Эрман, зло нахмурился, сжимая кулаки и стискивая зубы. Цара смотрела куда-то в пустоту безучастным, пустым взглядом, что-то тихо шепча с выражением ужаса на лице. Одна лишь Фрида не поменялась в лице.

– Келеф, – обратился Карамах к своему индару. – Что за оружие ты использовал, чтобы защитить Кайру?

– Это… – неуверенно начал юноша, зыркнув на Фриду. Та даже не повернула голову в его сторону. – Сложно объяснить. Оно не похоже на что-либо, имеющееся в арсенале шпиля.

– Ты сможешь сделать больше?

Карамах не медлил, не тянул с вопросом, сразу же переходя к сути. Вытерев руки от чернил полотенцем, он сложил их перед собой на столе, приковывая взглядом Келефа к его месту. Он ждал ответа, и от неожиданности юноша замешкался.

– Разумеется, может, – медленно кивнула Фрида. – Келеф – талантливый ремесленник. Уверена, он без труда повторит свой успех.

– Это так? – переспросил Карамах.

Юноша медленно кивнул, стиснув зубы. Идея того, что задумала Фрида, ускользала от него. Если порох так опасен, то зачем раскрывать все карты перед Сеотосами? Зачем обещать им его?

– Хорошо, – глубоко вздохнул Карамах. – Цара, мне нужно, чтобы ты забрала девочек и младшего. Цацат сопроводит вас в утопленную казну на время осады. Келеф, я хочу, чтобы ты отправился вместе с ними. Материалы для оружия тебе доставят позже, ты должен будешь составить список необходимых вещей. Эрман, ты останешься со мной и возглавишь оборону города до тех пор, пока не будут готовы орудия Келефа.

– Но папа! – воскликнула Рина, ударив рукой по столу. – Я..!

– Не спорь, – жестко, резко отрезал он, сжав кулак. – Я не стану рисковать своей наследницей. Ты будешь защищать сестру и брата в утопленной казне.

Рина хотела было что-то ответить, уже набрала воздуха в грудь… Но лишь возмущенно, громко вздохнула и встала из-за стола. Быстрым шагом она покинула обеденный зал, чуть не сбив с ног Цацата, что стоял у входа.

– Для меня честь сражаться рядом с вами, отец, – Эрман ударил себя кулаком в грудь, стиснув зубы. – Я вас не подведу!

Карамах прервал браваду сына быстрым, четким жестом руки. Снова зал погрузился в тишину, все ждали, что скажет глава семейства. Все ждали правильных, одному ему известных слов. Но мужчина молчал. Последним его словом было короткое, сухое “Начинаем”.

Сборы не заняли много времени, и вскоре три паланкина уже выдвинулись к порту, где их ожидали снаряженные для пути тайнаги. Келеф отказался ехать по городу в паланкине и шел рядом с Риной, как и много раз до этого. Город был до отвращения спокоен, тих, не было ни паники, ни даже привычного шума. В такой час он начинал засыпать, и этот день, несмотря на всю серьезность, не стал исключением. Еще никто из здесь живущих людей не знал о том, что им вскоре предстоит пережить.

– Мне страшно, – тихо позвала Келефа Рина, приоткрыв окошко. – Почему ты не боишься?

– Трусы умирают сотни раз перед смертью. Храбрые – лишь однажды, – вдруг вспомнилась юноше услышанная когда-то цитата. – Все будет хорошо. Я сделаю больше пушек. Мы выстоим.

– Надеюсь…

В порту заканчивали с последними приготовлениями перед дорогой. Мастера проверяли тайнагов, кормили их, чистили серебристую чешую и поправляли цепи, туго прикованные к панцирям на спине. Сеотосы покинули паланкины, и те стали поднимать на ступальных кранах, чтобы медленно опустить на спины морских созданий, где их стали туго закреплять, подготавливая к погружению под воду.

Фрида, что провожала процессию, подошла к Келефу, прежде чем тот заберется внутрь герметичного паланкина. Приблизившись губами к его уху, она тихо сказала:

– Еще не поздно. Если ты действительно хочешь бороться с тираном, то помоги нам. Убей Рину Сеотос.

Келеф застыл, перестал дышать. По его телу пробежала волна сковывающего его холода, конечности словно сковало льдом. Он не мог ни ответить, ни согласиться, ничего – просто стоял, пораженный таким приказом. Фрида ушла, попрощавшись с Сеотосами, с Царой, с маленьким сыном, у которого еще не было имени, обнялась с Риной. Женщина оставалась в городе. Она знала, как все произойдет.

Уже под водой, пересекая бездонные глубины, Келеф нервно стискивал ладони, пытаясь унять дрожь. Рина, сидевшая напротив него, заметила это и тихо, взволнованно спросила:

– Все в порядке?

– Да, да… Просто я, видимо, не из числа храбрых.

Три тайнага клекотали, ведомые сидящими внутри паланкинов кучерами. Они устремились туда, на самое дно огромного пресного океана, во тьму. Там, где бесконечно двигалась, не останавливаясь ни на минуту, утопленная казна.

Время здесь текло не так, как на суше. Невозможно было понять сколько уже прошло с момента погружения, не было никаких ориентиров, звезд, неба. Только мрак глубин окружал их. Но когда воздух внутри капсулы уже стал спертым и душным, когда Келеф стал покрываться потом от жары, а не от страха, яркий фонарь на носу паланкина выцепил в темноте нечто темное, огромное. Из глубин поднималось существо, которое невозможно было охватить взглядом. Через крошечное, узкое окно в передней части паланкина была видна лишь его часть – гигантский плавник, медленно и методично разрезающий воду, а над ним – панцирь, напоминавший огромную гору. Там, внутри него, брезжил свет, навстречу тайнагам Сеотосов всплывали десятки других, отчаливая от утопленной казны. Вся гора-панцирь казалась теперь гигантским замком, из которого спешно уходили его жильцы, всплывая к солнцу на огромных водных змеях.

Тайнаги Сеотосов заплыли под панцирь. Там находился бассейн, выходящий во внутреннюю часть утопленной казны, где был уже воздух и свет. Змеи, заклекотав, всплыли, приблизились к краю, откуда можно было выйти на внутреннюю территорию хранилища. На крыши паланкинов быстро запрыгнули служащие-темильцы, принялись по двое откручивать туго сидящие винтовые люки, впуская внутрь свежий воздух и помогая хозяевам покинуть транспорт.

– Для нас честь приветствовать вас в утопленной казне, сиятельные Сеотосы! – у причала выстроились темильцы в форме, самый главный поклонился, за ним повторили и другие. – Мы приложим все усилия, чтобы вы чувствовали себя как дома!

– Это все, кто остались? – Цара взглянула на немногочисленных воинов, прижимая к себе сына.

– Господин Карамах отозвал воинов в город. Он не сообщил зачем.

– Черт бы его… – стиснув зубы, прошипела женщина.

– Госпожа Цара, уверяю вас, вы в полной безопасности! Казне приказано постоянно двигаться, на такой глубине ее невозможно обнаружить.

– Надеюсь.

Прибывших сопроводили дальше, в жилые отсеки. Изнутри казна напоминала обычный дворец, разве что коридоры и комнаты были крошечными даже по сравнению со шпилем. Цара не переставала возмущенно вздыхать, когда ей показывали ее покои, по размеру сравнимые с крохотной комнатушкой Келефа, в которой он жил до приобретения титула индара. Следом за ней по комнатам расселили Рину и Кайру, которая с момента отбытия не произнесла ни слова.

– Здесь располагаются сотни хранилищ, – пояснял местный капитан на ходу. – Дома со всего Шестилунья хранят здесь самые ценные свои сокровища. Есть, разумеется, и большое хранилище с золотом.

Последним комнату предоставили Келефу, на удивление, самую просторную из всех. Капитан пояснил:

– Господин Карамах сообщил о том, что вам должны будут доставить инструменты для мастерской и вашего друга-ремесленника. Если вам понадобится больше места – дайте знать.

Поблагодарив темильца, Келеф отпустил его, закрыл за ним дверь. Он медленн осел по стене, чувствуя, как сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Пришел момент, когда он должен выбирать. Теперь он не может играть на две команды, такая возможность в прошлом.

Убить Рину? Поднимется ли у него рука? Выбор исполнителя довольно логичный, девушка доверяет ему, подпускает к себе настолько близко, что отец, вероятно. кастрировал бы Келефа даже несмотря на его титул. Это планировала Фрида, когда забирала его с того проклятого корабля? Для этого она подарила его младшей дочери Сеотосов?

– Сука… – тихо прошептал он в пустоту, сжимая рукоять меча в руке.

Дышать было тяжело. Не от того, что в казне был плохой воздух, а просто потому, что тело его не слушалось. Он знал, что должен был действовать. Он должен был сделать то, что ему приказано, но не мог себя заставить. Стоит ли высшая цель предательства близких тебе людей?

Он вышел из каюты, медленно пошел вдоль узкого, сдавливающего со всех сторон коридора. От волнения казалось, будто бы он сжимается все сильнее и сильнее, стискивает его и вот-вот раздавит. Келеф постучался.

– Заходи, – Рина улыбнулась, увидев кто стоит на пороге. – Тут курить нельзя, капитан сказал, что цутская система очистки воздуха начнет кашлять. Ты чего?

Широко открыв невинные, детские глаза, она смотрела на своего друга, своего союзника. Тот держал руку на рукояти меча, пока еще покоящегося в ножнах. Вторая рука потянулась ко второму лицу, пальцы крепко стиснули деревянную маску, потянули вверх.

– О-о-ого… – ошарашенная Рина присвистнула, сделала пару шагов назад, усаживаясь на кровать. – Я думала у тебя лицо как… Ну, не знаю. Я явно не этого ожидала, хах!

Она не испугалась. Не бросилась к нему в ноги. Не начала восхвалять. Для нее он был все тем же Келефом, которого она знала.

Он подошел ближе. Настолько ближе, что Рина, удивленно уставившись на юношу, лицо которого видела впервые, ойкнула и упала на кровать, густо краснея. Шумно сглотнув, Келеф склонился над ней, совсем близко. Их губы почти касались друг друга.

Одним движением руки он погасил лампу.

***

Они нескоро проснулись. Их даже не искали – слишком беспокойны были те, что бежали сюда от вражеской блокады. Кайра как всегда предпочитала одиночество, а Цара успокаивала малыша, которого пугала утопленная казна и который не переставал плакать, умоляя вернуть его домой.

Келеф зажег короткий, влажный от масла фитиль. Огнек рассеял тьму, юноша увидел молодое, обнаженное тело рядом с ним. Вставать не хотелось совершенно, и он сдался, позволив себе лечь обратно, к ней, быть с ней ближе. Он приобнял ее, тихо вздыхая.

– Мф… – простонала девушка сквозь сон, улыбаясь. – Колется…

– Все еще не научился, – тихо прошептал юноша в ответ. – Прости.

– Да ничего… Мне уже почти начало нравиться.

Было так спокойно, так тихо. Впервые за очень и очень долгое время не было слышно дождя. Конечно, вместо него здесь были другие звуки – медленное, гулко ухающее по коридорам сердцебиение зверя, несущего на спине казну, тихое шипение крохотных вентиляционных отверстий. Но громче всего билось сердце той, на чью сторону он решил встать. И оно билось ровно и спокойно.

– Хорошо, что я тогда не дала папе тебя кастрировать, – улыбнулась Рина, отчего Келеф прыснул. – Хотя, все еще впереди…

– Ты не переживешь такой утраты. – усмехнулся юноша.

– О да-а-а…

Они оба тихо, в унисон засмеялись, закрыли глаза. Еще немного сна. Капелька спокойствия.

Но в этом мире такое было непозволительной, невозможной роскошью.

– Тревога..! – донеслось откуда-то снаружи.

Голос тут же резко оборвался, раздался приглушенный грохот, звуки шагов. Келеф поднялся в постели, потянулся к мечу. Рина испуганно глядела то на него, то на дверь, прикрывая наготу одеялом. Снаружи кто-то открывал двери, крики и шум были слышны уже где-то совсем рядом.

– Здесь что?! – грубо гаркнул мужской голос.

– Пусть тебя заберет Черное Дно! – прошипел в ответ капитан корабля.

Короткий, полный боли стон. Тело с грохотом упало на пол. Келеф вынул меч, приготовившись защищать любимую, и в этот же момент в комнату, выламывая дверь, ворвались вооруженные люди в черном. Юноша стал колоть, не подпуская их, но вдруг откуда-то из-за их спин раздался знакомый голос:

– Хватит вам, ну хватит! Балбесы неотесанные, ой… Здарова, Келеф!

Вперед, расталкивая своих людей, вышел Гидон, однорукий мерзавец. Он улыбался, возможно, ярче, чем когда-либо, и едва сдерживал смех, осматривая обнаженного знакомого и девушку в постели.

– Ну и ну… Друг мой, когда тебе сказали ее завалить, имелось в виду совсем не это.

– Закрой пасть! – зло прошипел в ответ Келеф, занося меч для укола.

Гидон шагнул ему навстречу. Клинок уткнулся мужчине в живот, медленно, плавно проникая внутрь. Он не переставал улыбаться.

– Забыл? Ну все, прекращай, дай помогу.

– Убери от него руки! – завопила Рина, схватив со столика колбу с миамом.

– Ата-та, вот этого не надо! – остановил ее Гидон, подняв единственную руку перед собой. – Мы в двух речах под водой. Начнешь использовать магию – нам всем каюк. И вашим богатствам тоже.

– Не смей. Трогать. Келефа!

– Рина, все хорошо, – шумно сглотнул юноша. – Все хорошо. Забери меня, но не трогайте ее. Дайте ей уйти.

– Во имя солнца… Ты что, влюбился? Мальчик мой, ты совсем дурак, или просто прикидываешься?

– Я прошу тебя, Гидон…

– Так, ладно, – мужчина в красном мотнул головой и быстро прикоснулся к плечу юноши. Он зашипел от внезапно пронзившей его боли. – Вот это уже можно вытащить.

Келеф схватился за раненое плечо, из которого пришелец только что вытащил извивающуюся чешуйчатую личинку. Кто-то из вторженцев подал Гидону маленькую стеклянную баночку, и он бросил личинку внутрь, где к ней сразу же прилипла вторая, такая же.

– Цутонские разработки. Тянутся друг к другу, – лениво, раздраженно пояснил Гидон. – Ты, надо сказать, меня удивил. Мы ожидали, что ты попадешь сюда гораздо позже.

– Келеф..? – тихо произнесла Рина дрожащим голосом.

Юноша обернулся, глядя на нее с ужасом в глазах.

Все это время за ним следили. Они знали где он, что он, когда он. Тот короткий укол во время прощания с Гидоном, эта постоянная ноющая боль в плече… Они это спланировали. Все это время он действовал по чужой указке, сам того не понимая.

– Келеф, что он говорит..? – повторила Рина, пока по ее щекам бежали первые слезы. – Ответь мне!

– Я не…

– Да-да, солнце. Вот такой у тебя оказался кавалер, пум-пурум… – протянул Гидон, похлопав парня по плечу единственной рукой. – Ну, сам расскажешь или лучше продемонстрируем? Эй, кретины, там все готово? Можем всплывать?

– Да, господин! – раздалось из коридора.

– Прелестно. Курс на Остацин.

***

Город окружили десятки военных кораблей Кольфенов. Синие знамена с тамгой дома развевались на бушующем ветру – треугольник и серпы в основании, медуза мечей, Ахей-Цуцурат.

Поднимая волны, смывая с портового района выловленную рыбу, наспех сколоченные прилавки, брошенные вещи, из глубин поднималось нечто. Гигантская черепаха, несущая на спине целый замок, с оглушительным ревом, от которого стены шпилей города задрожали, всплывала на поверхность впервые за долгое время. Наружу вышел Гидон, он и его люди открыли шлюзы верхней палубы и теперь стояли на небольшом балконе, наблюдая за городом, что опустел, когда пришли захватчики.

Не было борьбы. Не было крови. Защитники сложили оружие почти сразу же. Впервые за все время, что Келеф провел в этом месте, он видел Остацин настолько опустевшим. Все заперлись по домам, прятали детей и драгоценности, тряслись от ужаса по темным углам. На каждой улице теперь вышагивали в победном марше, патрулируя сдавшийся без боя город, солдаты дома Кольфен с высокими пучками на остроконечных шлемах.

Ворота шпиля были широко раскрыты. Там, во дворце, дежурили теперь солдаты чужой страны, чужого господина, самые преданные и умелые из них. У каждого был красный пучок вместо белого, как у обычных солдат, а мечи на поясе сверкали жемчужными рукоятями.

Карамах Сеотос был мертв. Заколот собственным сыном. К его бездыханному телу не подпускали никого, и лишь Эрман, на мече которого еще не высохла кровь, стоял над телом отца в смятении. Все случилось слишком быстро, слишком легко. Слишком гладко прошел тот план, что нашептывала ему все это время Фрида.

– Ты знаешь, что хочешь этого, – повторяла она, касаясь его. От прикосновений ее рук по телу пробегал мощный разряд. – Забери трон. Ты будешь лучшим правителем, лучше своего отца. Ты знаешь что ты должен сделать.

Карамах, которого двое застигли в обеденном зале, молча смотрел на сына. В его взгляде было презрение и разочарование. Он ничего не желал ему говорить, гордость не позволяла разговаривать с предателем.

– Не смотри на меня, – прошипел Эрман, стискивая в руках меч. – Не смотри на меня, слышишь!

Но мужчина не отводил взгляд. Он был готов к смерти еще много лет назад, когда отправился в поход со своим братом. Он был готов к смерти когда возлежал с женщиной, имя которой в этом доме произносили лишь шепотом. Готов был и жить, когда маленькие пальцы Кайры крепко сжали его грубый, покрытый мозолями палец.

– Хватит на меня смотреть! – истошно закричал Эрман, бросившись на отца.

Лезвие легко вошло в живот. Карамах продолжал смотреть прямо в глаза сына, лицо которого заливали слезы. Юношу трясло от гнева и страха, он шипел, стискивал зубы, сжимая меч. Даже умирая, отец не прекращал смотреть.

– Вы вернулись, – коротко бросила Фрида, когда в зал зашел Гидон, ведущий пленников с утопленной казны. – Агрх, Келеф… Я разочарована.

– Вы… – тихо, едва дыша произнес он. – Что вы натворили..?

– Ничего, о чем я тебе не рассказывала. Грядут перемены, и Карамах Сеотос не был к ним готов. Он был несколько… Неуправляемым.

Рина молча смотрела то на Фриду, то на Келефа. Ужасная боль пронзала ее сердце. Сегодня предали не только ее отца.

– Зачем было его убивать? – непонимающе уставился на Фриду собакоголовый. – Зачем все это? Есть ведь другой путь!

– Другой путь? – усмехнулась Фрида. – Подскажи же, мой дорогой друг, какой? Эти люди – столпы правления тагаца. И она, кстати говоря, тоже.

Келеф не осмелился взглянуть на Рину. Слишком страшно.

– Напрасно ты ослушался. Думаешь, она лучше прочих? – хмыкнула Фрида, обходя длинный стол, который еще накануне был чем-то, где Келеф чувствовал себя на своем месте. – Рина Сеотос, принцесса дома Сеотос. Ну, была. Индар, госпожа девяти крупных наделов, десятков кораблей. Среди них – восемь трудовых кораблей. Да-да, тех самых, Келеф, и не смотри на меня так.

– Все можно было исправить! – закричал он. – Можно было..!

– Нет, мальчик. Нельзя. Другого пути нет, пойми наконец. Можно лишь сменить столпы, создать фундамент для нового мира. Убить ее.

Солдаты Гидона тут же вытащили оружие, стали окружать Рину. Келеф кинулся к ней на защиту, и вдруг эхом по залу пронесся крик Эрмана:

– Нет!

Фрида удивленно обернулась на него. Такого она точно не ожидала.

– Оставь моих сестер и брата в покое. Или потеряешь мою верность.

– Вот как? – удивленно произнесла женщина, подходя к новому правителю. – И что же ты тогда сделаешь, мой повелитель? Прикажешь меня наказать? Высечь, м?

Она положила руки ему на грудь, легонько провела по его телу, раздразнивая и улыбаясь. Но вдруг одернула руки, быстрым шагом подошла к Келефу.

– Тогда посажу его на трон. Подумаешь.

– Думаешь, я соглашусь, тварь? – прохрипел в ответ собакоголовый и плюнул на пол себе под ноги. – Эрман, защити сестру.

Юноши переглянулись. Эрман коротко кивнул, поджав губы.

– Рина останется здесь, – заключил он. – На правах заложницы. И Келефу позволят уйти.

Фрида тихо засмеялась, покачивая головой. Серые глаза уставились на юношу, которому по глупому стечению обстоятельств досталось тело местного владыки. На того, кто ослушался ее приказов, кто решил, что лучше знает, как нужно свергать тирана, которому тысячи лет.

– Позволь мне остаться с н… – начал было Келеф, но Рина резким криком оборвала его:

– Нет!

Ее лицо раскраснелось от слез, губы дрожали. Она с ненавистью в глазах взирала на Келефа, на его настоящее лицо.

– Убирайся, предатель! Пусть тебя поглотит дно!

Глава 30: Поющий замок

Хариту из дома Артанитов, первую своего имени, встречали не с той помпезой и радостью, какую ожидала увидеть дома девушка. Высокий замок, увитый латунными трубами, медленно приближался, отбрасывая тень на отряд воинов в огненно-рыжих плащах. Все молчали, поднимаясь наверх по широким ступеням, к парадному входу в дворец.

Огромные рыжие гобелены свисали со стен длинного прохода вглубь дворца. Длинный ковер пестрящий от множества узоров, изображающих героев древности, сражающих чудовищ и других людей, устилал мраморный пол. Под самым сводом, змейкой огибая высокие колонны, пробегали трубы самых разных размеров, исчезая в стенах, в потолке, ниспадая вниз блестящим каскадом металла.

– Доченька..! – мужчина лет пятидесяти, чью седую бороду наполовину покрывала благородна седина, наплевав на все традиции и приличия бросился вперед, обнимая опешившую девушку. – Харита, дочь моя..!

Было несложно догадаться, что это был Кайберн, глава младшей ветви дома Артанитов и отец Хариты. Такая внезапная, горячая любовь смутила ее, но чтобы не вызвать подозрений, Харита прибоняла старика в ответ. Кира, капитан стражи, гордо подняв голову, стояла рядом, а по другую руку был Кастор, улыбавшийся под маской.

– Здравствуйте, отец, – тихо произнесла девушка. – Я скучала.

Он ослабил хватку, заглянул ей в глаза, устало улыбаясь. Старик был совсем плох, во взгляде не было ни капли воли, ни единой искры силы, подобающей правителю. Лишь взгляд смиренного, уставшего от жизни человека.

За его спиной, чуть в отдалении, стояли двое. Одного из них узнать было несложно – черный балахон с оком и серпом, прозелит. Вторым был юноша не старше шестнадцати, что был похож на шарж, срисованный с его отца – рыжие волосы топорщились во все стороны, веснушки покрывали вздернутый нос, а большие, круглые уши забавно торчали. Юноша хитро, словно чеширский кот, улыбался, глядя на вернувшуюся домой сестру.

Когда отец, приобняв, повел ее дальше, младший ребенок вышел вперед. Прищурившись, он поприветствовал Хариту:

– Здравствуй, дражайшая сестрица.

– Привет… – немного нервно, сжато ответила та, мало понимая, как ей стоит себя вести.

Следом за ним к процессии присоединился и прозелит Сарт, глава ордена, что бывал в этом дворце чаще, чем кто-либо, не носящий фамилию Артанитов. Из-под глубокого капюшона раздался тихий, размеренный голос священника:

– Уверен, госпоже Харите не терпится поведать нам историю своего чудесного возвращения. Ведь так?

Сволочь сразу ее узнала. Прозелиты не отставали, этот хвост все еще цеплялся за нее, не отпуская. В голосе мужчины как будто бы совершенно не было угрозы, но Харита знала, что это был волк в овечьей шкуре. Они не отстанут от нее пока не добьются своего, а судя по тому, что рассказывали девушке про ее собственные проступки, они хотят очень и очень многого.

– Я очень устала. – буркнула она в ответ, на что отец крепче сжал ее плечо.

– Позвольте, Сарт, мы еще успеем поговорить с Харитой. Девочке нужно отдохнуть.

Заботливый отец, слабый и мягкий. Такой тип людей она узнавала сразу. Наверняка Харита, настоящая Харита, вертела стариком как хотела. Это, впрочем, еще предстоит узнать.

– Отец, меня спас один кардиец, – обогнав процессию на пару шагов, она взглянула старику в глаза, жалостливо подняв бровки. – Он очень хороший воин и верный друг. Я хотела бы попросить вас…

– Он уже здесь, госпожа, – подойдя к ней, шепнул на ухо Кастор. – Обернитесь.

Харита подчинилась. Там, из тени к ней приближался хромающий, бледный Ар, опираясь на трость. От радости у девушки перехватило дыхание, она бросилась к нему на шею, заставив кардийца зашипеть от боли:

– Ай, ай, мыбрик, тихо..!

– Чибрик! – едва не плача простонала она, крепко сжимая его шею. – Ты… Я думала Кастор обманет…

Пьярим, который прекрасно это слышал, тяжело вздохнул. Кира, огибая его, тихо посмеивалась и тыкала ему в бок локтем.

– Мне лучше, лучше. Ну-ну, все, хватит. – Ар легонько похлопал девушку по спине, плавно выбираясь из слишком уж крепких объятий. – Ты как? Тебя не обижали?

– Неа! – она помотала головой. – Разве что как наживку использовали.

– Гух с’ге… – прохрипел Ар, стиснув зубы. – Ну ничего… Давай, тебя ждут.

Он осторожно подтолкнул ее в спину, возвращая светящемуся от счастья родителю, священнику и хитро улыбающемуся брату. Вместе они прошли дальше, к высокой мраморной лестнице, уходящей далеко наверх. Там, на верхних этажах, располагались основные помещения замка, в том числе и покои Артанитов.

– Ты чего это, забыла где твои покои, дражайшая сестрица? – ухмыльнулся брат Хариты. – Куда же ты идешь?

– Отстань от сестры, Асфер, – строго приказал ему отец. – Наверняка она просто захотела сперва принять ванну. Пойдем, доченька, пойдем.

– Нет-нет, бать… П-пап, то есть… – смущенная внезапным выпадом Асфера, она запнулась, ляпнула лишнего. – Я лучше посплю! Д-да! Только вы пройдитесь со мной, а то я по вам так соскучилась.

Эти слова заметно грели сердце старика. Он не мог отказать дочери, которую не видел и беспрестанно искал больше полугода. Его покрытая морщинами, но все еще сильная ладонь сжимала ее руку, пока они шли дальше по длинным, высоким коридорам. Казалось, замок изнутри был даже больше, чем снаружи, хотя и находясь в городе его можно было увидеть из любой точки. Больше него было лишь огромное, странной формы строение центрального храма прозелитов, однако, судя по количеству бумажных печатей, икон на стенах и ходящих по коридорам служителей с кадилом, и это место прозелиты стремились превратить в свой храм.