Текст книги "Эра цепей (СИ)"

Автор книги: Антон Гудой

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

– Ну высеки, – ухмыльнулся Келеф, растянув искусанные в кровь губы. – Толку-то? Убить ты меня не можешь. Язык отрежешь? А ведь он мне нужен, чтобы говорить. Этого и хотел твой дружок, да?

– Так, не начинай мне тут! Дружок… Для тебя – господин прозелит Менкр, собака немытая!

– Нет-нет, это ты не начинай, – Келеф тихо смеялся, разминая шею. От хруста позвонков его собеседник чуть поежился. – У тебя нет того, чем ты можешь меня запугать. Что бы ты ни выкинул, оно и близко не будет настолько страшным для меня, как если я расскажу твой секрет. Одного ты уже грохнул, а сколько еще своих людей ты сможешь заткнуть, а, Гайлит?

– Хрмф… Никто его не…

– Отрицаешь. Ну-ну, ну-ну. А ведь и матросы, и охранники уже поговаривают, что ты что-то скрываешь. Вот им, наверное, будет интересно послушать что, на морду мою поглядеть…

– Все, все, хватит! – нервно махнул рукой капитан. – Тьфу ты, Менкр, скотина. Ладно! Накормим, все будет.

– Горячим.

– Да ты совсем обнаглел уже! – едва не пуская пар из ушей, возмутился толстяк, вскочив со стула. – Когда вернемся – запру тебя в гробу, собаку, с тоненькой трубочкой для воздуха. Иди отсюда! Тьфу! Заберите его, эй!

Тут же в каюту ворвался солдат, грубо утащивший смеющегося вслед своему пленителю парня. Оставалось лишь надеяться на то, что Гайлит сдержит обещание. В конце концов, к чему ему рисковать, если все это скоро закончится? Они вернутся в порт, корабль встанет на якорь, а Собаку запрут в каком-нибудь богатом доме, там, где его уже никто не найдет. Не нужно будет прятать его, искать объяснение тому, откуда он взялся, трястись над страшным секретом. Нужно лишь дождаться ливней – так думал капитан.

Заходя в камеру, Келеф старательно делал вид, что ничего не произошло. Маска, так удачно скрывавшая лицо, здесь была как нельзя кстати. Людям вокруг было жутко интересно зачем юноша так рвался к капитану, все знали неспокойный нрав работорговца и всеми силами избегали встреч с ним… Но не он.

Ответ не пришел к ним сразу. Юноша молчал, а в какой-то момент, скрестив руки, даже стал делать вид, что спит, и от него ответов добиться никто не смог. Некоторые начали было переживать, но их мысли занял соблазнительный запах горячего варева, протянувшийся по кораблю. Где-то там, на корабельной кухне кок сейчас бросал все, что было съестного в огромный чан, и в животах урчать стало не только у рабов, но даже у команды. Давно здесь никто не ел ничего горячего, слишком сложно и дорого обходилась готовка. Но сейчас это было нужно для сохранения секрета, что не давал капитану нормально спать.

– Эй, оборванцы! – прикрикнул, спускаясь вниз по шаткой лестнице, солдат. В руках его было два больших деревянных ведра. – Вам привет от капитана. Жрите, не подавитесь.

Те, что были ближе всех к решетке буквально прилипли к ней, да так, что пришлось отгонять копьями. Тюремщик отпер железную дверь, и солдат небрежно поставил два ведра с горячим супом перед изголодавшимися, измученными пленниками. Уходя, он хотел было плюнуть в одно из них, набрал слюны в носоглотку, но, услышав это, Келеф поднялся во весь рост, грудью напирая на солдата и намекая, что это плохая идея.

Когда же их, наконец, оставили в покое, “скоты” буквально набросились на варево. Дети, мужчины, женщины кинулись зачерпывать суп кто чем имел, вплоть до того, что некоторые, обжигая пальцы, забирались в ведра ладонями. Остальным же оставалось лишь шокированно смотреть на внезапно разразившийся пир голодными глазами. Но лишь до тех пор, пока Келеф во весь голос не позвал их:

– Чего сидим? Это на всех.

И люди кинулись к еде. Жадно глотали обжигающе горячий бульон, заедали овощами и припасенными на черный день сухарями. Впервые юноша увидел, как даже “ублюдки”, что всегда держались в стороне, вдруг стали на радостях делиться с остальными своими запасами. Это был не день, когда можно прятать еду. Это был не день, когда нужно ее прятать. Сегодня, пусть и не от пуза, но наестся должны были все.

Келеф же, облюбовав уголок поудобнее, лишь наблюдал, улыбаясь под своей маской.

***

– И все-таки, что это? – с интересом спросил Заль, разглядывая почти законченный овал, сплетеный из гибких веток. – Уплыть на таком не выйдет, на парус тоже не тянет. Чего задумал, Келеф?

– А ты попробуй угадать, – улыбнулся в ответ тот, затыкая очередной конец под плетение. – Есть мысли?

Покрепче взявшись за внутреннюю часть, во вторую руку он взял топорик, встал во весь рост. Не умея как следует сражаться, он выставил самодельный щит вперед, встал в стойку, покручивая топор во второй руке.

– Хах! – усмехнулся Заль. – Ловко, ловко. А толку-то от него? Меч он не остановит, точно говорю.

– И не надо. Это только против стрел.

– Так и стрела пробьет. Может, не насквозь, конечно…

– Этого хватит.

Отложив в сторону щит, юноша стал думать, куда бы припрятать его так, чтобы ненароком не нашли до дня побега. Конечно, корней и пней вокруг было предостаточно, но иногда рабов заставляли счищать с них кору, если на вываривание краки не хватало материала.

– Кстати, старый.

Заль поднял на него взгляд, вытачивая очередной блок.

– Все спросить хотел, чего за крака такая?

– А, это… А ты помнишь, тебя когда сцапали, на тебе плащик был?

– Ну, – кивнул юноша, вспоминая, как ворвался в чей-то дом в поисках одежды. – Странноватый на ощупь был.

– Вот это крака и есть. От дождя спасает на ура, но не греет совершенно. Когда кору этих деревьев вываривают, а потом очищают осадок, получается крака.

– И откуда ты такой умный взялся? – улыбнулся Келеф.

– А только таких на такие корабли и сажают. Я вообще, сам-то… А, неважно.

Теперь юноше уже стало интересно. Задумавшись, он понял, что за все это время ни разу не спрашивал Заля о его прошлом, и это при том, что разговоров между ними было предостаточно.

– Ну рассказывай давай, раз уж начал.

– А ты расскажешь, чего ты ту деваху так не любил. Идет?

Келеф усмехнулся, покачал головой. Сложная сделка, не из приятных. Но, в конце концов, в одной лодке сидели, надо друг другу доверять.

– Идет, хрен с тобой.

– Любопытный ты, сынок. Погубит тебя твое любопытство, как меня. Я всю жизнь проторчал в пыльных архивах, бумажки перебирал, переписывал.

– Так ты еще и грамотный? – удивился Келеф. – Догадывался, конечно, но все же.

– А то! Но, видишь, не особо грамотный. Не хватило мозгов не лезть в бумаги, которые специально убрали куда подальше. Твоя очередь.

Юноша, подбоченившись, тихо посмеялся. Любил этот старик заворачивать разговор так, чтобы один вопрос плавно превращался в другой. Оттого и было интересно вести с ним беседы, особенно учитывая спокойный, дружелюбный и местами даже по-детски задорный нрав Заля.

– Я ж был… Как бы сказать… Звездочетом.

– Помню. – кивнул Заль, почесывая длинную бороду.

– Но всем она занималась. Все не подпускала меня к нормальной работе.

– А чем же ты тогда в вашей башне занимался?

Келеф вздохнул, невольно сжал кулаки.

– Еду ей возил. Из города. И за псиной смотрел.

Их разговор прервал сигнал со стороны лесоповала. Один из рабочих махнул рукой, указывая на топь, откуда приближался человек из отряда “ублюдков”. Взяв щит и топор, Келеф поманил старика рукой, и вместе они побрели навстречу пришельцу. Тот, едва отдышавшись после долгой дороги, поднял руку:

– Привет, Собака… Шеф спрашивает… Фух… Шеф говорит, какой у нас план?

Глава 10: Эмансипатор, часть 1

Рано утром, еще перед тем, как всех погонят на работу, на корабле воцарилась странная, пугающая тишина. На короткий миг перед тем, как все запертые здесь рискнут своей жизнью в отчаянной попытке прорваться, добыть себе свободу, затих и ветер, и даже не прекращающийся неделями дождь. Но Заль знал – перед бурей мир всегда затихает, наступает давящая тишина, спокойствие в беспокойстве. Никто не спал.

– Нравится она тебе, – вдруг прошептал старик. – Как она… Люба?

– Это с чего бы? – шепнул в ответ Келеф.

Старик улыбнулся. Его окруженные ореолом прожитых лет глаза повидали достаточно, чтобы судить о том, что чувствует молодой, неопытный мальчишка.

– А какой еще дурак, кроме влюбленного, будет туда-сюда скакать, лишь бы девушка поела?

А дальше – снова тишина. Она продлилась недолго, но Келеф, которого старик застал врасплох, так и не нашел чем ее заполнить. В мыслях почему-то была та несчастная груша, и то, как загорелись глаза Любы под толстыми линзами очков, когда она ее увидела. Глубоко зимой, так далеко от солнечного юга найти в магазинах фрукты было той еще задачей, но он, как дурак, зачем-то нашел.

Наконец, разразился шторм. Ливень, каких Келеф не видал ни в этой, ни в прошлой жизни сплошной стеной воды, оглушающим белым шумом обрушился с небес. Громыхнула молния, а с ней – едва слышно щелкнул замок.

– На выход! – даже тюремщику приходилось кричать громче обычного из-за дождя.

И люди повиновались. Покорно, будто овцы, идущие на заклание, они в последний раз покидали стены своей проклятой клетки. Обратного пути нет, дальше лишь смерть или свобода, третьего не дано.

Вышли не все. Келеф, а с ним и с десяток других мужчин, стонали, обливаясь потом. Каждый из них, лишь только стоило объявиться охранникам, свернулся в клубок и сунул два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту.

– Вставай! Эй! – прикрикнул на симулянтов тюремщик, но те лишь хватались за животы. – Ну-ка, все! Сукины отпрыски, встать, быстро!

– Господин, им нездоровится… – негромко сказал Заль, склонив голову. – Еда вчера была скверная. Я говорил им не трогать плесневелый хлеб, но они не послушали! Отдали хорошую еду женщинам и детям, а сами…

Покручивая связку ключей в руке, небритый, уставший от этого плавания тюремщик лишь недовольно проворчал. Такое бывало и раньше, на памяти мужчины был даже случай, когда капитан, выпив, рассказал, что болезни и внезапные смерти уже включены в конечную смету под графой “непредвиденные расходы”. Здесь, на этом проклятом судне, даже смерть была лишь вычисляемым процентом.

– Остальные на выход! Отлеживайтесь, неженки…

И все так же с грохотом он закрыл железную дверь, когда все прочие покинули камеры.

Десятка мужчин должно было хватить, таков был расчет Келефа. Это были самые крепкие, здоровые мужчины из всех трех отрядов – проще было бы набрать всех из “ублюдков”, но тогда охранники бы обязательно заподозрили их в сговоре. Именно на то, что никто не ожидает, что рабы объединились, и была вся надежда. Это было ключевой частью плана, и если кто-то случайно проболтался, предал восстание за дополнительный паек или просто испугался за свою жизнь, то вся операция была бы поставлена под угрозу.

Тюремщик снова устроился в своем углу. Под шум дождя ему прекрасно спалось, и Келеф, убедившись, что тот не смотрит, тихо перебрался в камеру “ублюдков”, к единственному узкому окошку на этой палубе. В него, если очень постараться, можно было увидеть, как лодки с заключенными медленно плывут в сторону берега – теперь над ними возвышались тканые козырьки на деревянных подпорках, иначе ливень быстро бы их затопил.

– Ну чего там? – нетерпеливо спросил Нартан, чье лицо к этому дню уже больше походило на него прежнего.

– Почти, почти… – прошептал в ответ Келеф, закидывая комок хлебного мякиша в рот. – Десять, девять, восемь… Так…

Он быстро перебрался обратно, в свою камеру, где кроме него оставался лишь один мужчина, симулировавший отравление. Келеф взглянул на него, продолжая жевать, и тот кивнул, давая знать, что готов. Юноша хлопнул его по плечу, и человек забился в конвульсиях, пуская пену изо рта.

– Эй, начальник! Просыпайся! Эй, скотина! – во все горло закричал Келеф. – Просыпайся, у него приступ! Нужна помощь!

Тюремщик встрепенулся, едва не падая со стула, непонимающе оглянулся. Когда его глаза привыкли к свету и он увидел бьющегося на полу мужчину, то тут же свистнул, и с палубы выше спустились двое охранников.

Лодки причалили. Нервно сжимая топоры, рабы вышли на берег, побрели к заготовленным в лесу схронам. Каждый из них тихо напевал всем известную песню – это было нужно для координации действий, чтобы атаковать одновременно. Все эти дни они только и делали что учились действовать сообща.

Келеф отошел в сторону, когда солдат направил на него острие короткого меча. Другой встал на одно колено возле больного, осматривая его, стал переворачивать его набок. Остальные наблюдали, высунув головы в проход между комнатами.

Прижимаясь к деревянной стене, юноша сделал шаг в сторону железной решетки. Пальцы, натренированные за эти дни, безошибочно нащупали отверстие для замочного ригеля, стали набивать его пережеванным мякишем. Наконец, когда все было готово, когда последний куплет песни был спет, он согнулся в порыве кашля, тужась до того, что лицо под маской покраснело. Солдат сделал шаг вперед. Рабы в каютах поднялись, побежали к ним. Келеф одним быстрым, отработанным в лесах рывком накинулся на него, роняя и прижимая врага к полу и сильным, грубым ударом вбивая его затылком в пол. Рука сразу же потянулась к выроненному мечу, хватая его, пока остальные накинулись на оставшегося солдата.

Тюремщик тут же с громким скрежетом металла захлопнул дверь, попытался запереть ее, но замок не поддавался. Язычок не мог протиснуться в забитую мякишем скважину, и Келеф, схватившись за решетку, легко вырвал дверь в свою сторону, распахивая ее.

– Не убивать! Они нам нужны живыми. – приказал он, кидаясь на тюремщика и приставляя меч к его животу.

Он упал на пол, не ожидая подобного, и потянулся было к кинжалу на поясе, но кто-то из мужчин, схватил его за руку. Келеф же свободной рукой стал душить его, крепко стискивая шею огромной ладонью, пока кряхтящий, задыхающийся мужчина не закатил глаза, перестав сопротивляться.

В это же время те, что высадились на берег, уже бежали в сторону лодок, готовясь сразиться с конвоирующими их солдатами. Увидев это, те тут же налегли на весла, лучники стали осыпать нападающих стрелами, но те вонзались в щиты, лишь пару раз оцарапав руки щитоносцам.

Очередная стрела со свистом полетела ввысь, по дуге огибая бегущего впереди мужчину со щитом. Зазубренный наконечник вонзился в ногу другому, что шел несколькими метрами позади него. Другого настигло копье – на лодке, что не успела отойти от берега, воин стал отбиваться от запрыгивающих на нее рабов. Понимая, что уплыть они не успеют, другие последовали примеру. Болотная грязь окрасилась в алый.

– Тревога! Тревога, мать вашу! – закричал дозорный на верхней палубе. – На берегу! Хватайте луки!

Десять стражников уплывали вместе с конвоируемыми рабами на берег каждый день. На корабле оставались еще по меньшей мере пятнадцать человек, что охраняли женщин и сам корабль. Посчитать точнее не получилось, слишком редко удавалось поднять голову на палубах выше двух первых.

Захватив оружие, рабы на корабле стали быстро подниматься наверх. Скрытые шумом ливня, они застали врасплох двух стражников, что остались на второй палубе снизу, где женщины вываривали краку. Один из них успел взмахнуть кортиком, удар пришелся по груди, и, истекая кровью, один из рабов рухнул на пол. Другой кинулся к девочке, что нарезала кору на мелкие ломтики, но ее мать, не дожидаясь мужчин, длинным ковшом зачерпнула кипящей краки и плеснула солдату в лицо. Тот завопил, истошно и страшно, и от крика его у Келефа спирало дыхание. Слишком много крови. План не работает. Все пошло не так.

Лодки приближались к кораблю, осыпаемые градом стрел. Все здешние бойцы были обучены владению луком, это было обязательным условием для несения службы на рабочем корабле. Мужчины со щитами как могли прикрывали своих соратников от стрел, но иные пробивали наспех переплетенные ветви насквозь. Один за другим рабы падали за борт, в алый окрасилось море.

Этаж за этажом, рабы пробивались наверх, к свободе. Палубы были настоящим лабиринтом, и если бы не Келеф, что каждый день считал пройденные по кораблю шаги, они давно бы заплутали в бесконечных коридорах и отсеках, наткнулись бы на отдыхающих матросов, замешкались. Но план должен был выполняться четко, синхронно.

– Эй, здесь..! – закричал один из матросов, но тут же к нему подбежал беглый раб и пронзил его мечом. – Здесь…

Он не был ни в чем виноват. Помимо стражей, на корабле было не меньше двух десятков простых матросов, а еще кок, мальчишки-юнги, счетовод, навигатор… Слишком много тех, кто просто выполнял свою работу, неважно на торговом или рабовладельческом судне.

– Зачем?! – хрипло прокричал Келеф срывающимся от волнения голосом. – Чтоб у тебя гух отсох, это простой матрос! Вперед, наверх!

Лодки одна за другой глухо ударялись о борт корабля. Лучники приготовились стрелять, некоторые хватались за копья, готовясь отбиваться от влезающих наверх рабов, но за их спинами с нижних палуб вырвались наружу оставшиеся под командованием Келефа.

– Взять их! – крикнул он, когда скрываться уже стало невозможно.

Рабы бросились на своих пленителей, завязался бой. Звон мечей тонул в белом шуме бесконечного ливня, а вместе с ним едва были слышны крики и стоны. Неумело замахиваясь оружием, раб кинулся вперед, но, не успев даже добежать до своего врага, схватился обеими руками за живот, из которого торчало окровавленное копье. Его кортик подхватил другой, кинулся, обегая уже мертвого товарища, с плеча рубанул солдата по шее.

– Привязывай! – скомандовал Келеф, и те, что были безоружны, кинулись к борту корабля.

Палуба окрасилась в алый.

Привычными движениями, они быстро привязывали канаты к мачтам. Один из рабов продолжал сжимать конец веревки, когда стрела насквозь пробила его бок, прорываясь сквозь печень.

Один из солдат кинулся на Келефа, ловким маневром выбил у него из рук кортик. Сражаться юноша не умел, он был никому не нужным ученым в прошлой жизни и еще более никчемным рабом в этой. Лезвие меча впилось к бедро, у самого таза. Кровь хлынула, сбегая по ноге горячим потоком.

Всего-лишь жалкого секундного замешательства, когда солдат не смог вынуть клинок из плоти предводителя восстания хватило, чтобы Келеф, сорвав шнурок с пояса, замахнулся на него самодельным кистенем. Удар был точный, жесткий, гораздо страшнее тех, что он наносил своему уже бывшему противнику. Деревянный грузик оставил вмятину на темечке солдата. Тело рухнуло лицом вперед, конечности еще несколько секунд содрогались в конвульсиях.

Последнего стоящего на ногах солдата загнали на самый нос корабля. Он отчаянно отбивался от нападающих копьем, не подпускал их. Один раз острие даже прошлось по касательной одному излишне увлекшемуся бою мужчине по руке, и тот сразу же отпрыгнул в сторону. Но недолго длился бой – стрела, со свистом пролетевшая над головами рабов, вонзилась стражнику под ребро. Хрипя, он опустился вниз, истекая кровью. Заль, поморщившись, брезгливо отбросил лук в сторону, опускаясь на палубу и подставляя пробитую стрелой стопу прохладному дождю.

Белый шум заполонил собой все. Усилившийся стократно, ливень заглушал и победные возгласы рабов, и нервные разговоры запертых в своих каютах матросов, возле которых уже сторожили вооруженные рабы, и стоны раненых, которым уже вряд ли можно было помочь.

– Ох… С-с-сука! – завопил, падая на палубу, Келеф.

Из бедра хлестала кровь, а с ней уходила жизнь. В голове отдавалось биение сердца, каждый удар вызывал ужасную боль, в глазах темнело, а уши все сильнее закладывало. Кто-то подбежал к нему, а кто – непонятно. Лицо он уже не мог разобрать.

Он улыбался. И засыпал.

Глава 10: Эмансипатор, часть 2

– …отдать. У нас УЖЕ ничего не получилось, и дальше будет только хуже!

– Тогда они умерли ни за что.

– Мы все здесь умираем ни за что, Заль! Так всегда было! Это – корыто смерти. Не судно святой Плении, гух ей за ухо, а трудовой корабль!

Впервые за все время в этом мире, в этом теле Келеф просыпался в тепле. Его тело приятно сковывало теплое шерстяное одеяло, шум дождя за окном успокаивал, до носа доносились чудесные ароматы горячей пищи. На краткий миг он позабыл о том, где находится и что произошло накануне. Хотелось просто раствориться, слиться с моментом и никогда больше не существовать в холоде, дожде и крови.

– Лысый… – простонал он, приподнимаясь. – Засунь себе кляп поглубже. И в пасть тоже…

Заль тихо усмехнулся. Он лежал рядом, на полу, как и Келеф, укрытый теплым одеялом.

– Очнулся, – зло прошипел Нартан. – Иди, разбирайся, или я лично тебе глотку перережу. Собака…

Громко топая, он ушел прочь, и только сейчас Келеф смог собрать достаточно сил, чтобы подняться. Старик был рядом, белый, как мельник в сезон жатвы, и, казалось, еще более истощенный, чем обычно.

– Эй, эй! – встрепенувшись, юноша подскочил к нему, взял товарища за руку. – Ты чего, старый? Сдурел что-ли? А матерным песням меня учить кто будет?

Заль улыбнулся, тихо, хрипло засмеялся:

– Будет, все будет… Не переживай, сынок.

– О чем он говорил? – Келеф кивнул в сторону занавески в проходе. – С чем разбираться?

– Ты провалялся в постели почти сутки. Капитан… У себя сидит. У него заложница, дочь Нартана.

– Гух с’ге… Не пробовали к нему подняться? Он же должен когда-нибудь спать.

– Пробовали… – вздохнул Заль. – Никак. Там железный люк с крепкими петлями. Разве что всю башню сжечь, но тогда уж вместе с девочкой.

– А что с курсом? Мы уже идем к серому рифу?

Об этом месте Заль мечтательно рассказывал по ночам, когда большинство других рабов засыпали. Загадочное, почти мифическое место, где, по слухам и рассказам тех, кто там якобы был, беглые рабы строят свое царство, спрятанное от всех.

– Матросы отказываются сотрудничать. Их согнали вниз вместе с выжившими охранниками. Да и…

Старик глухо, хрипло закашлял, прикрыв глаза. Он был совсем плох – подобные ранения и в молодости переносятся с трудом, а он был слишком стар. На корабле попросту не было нужных лекарств.

– …штурвал… Наверху, на башне.

Келеф, покачав головой, сжал руки в кулаки. Все пошло не так. Это он всех подвел, только он один. Зря эти люди ему доверились. Зря.

– Тише, тише, успокойся, – принялся успокаивать его старик, когда юноша в ярости ударил кулаком об стену. – Ты молодец. Сколько лет… И один ты попытался что-то изменить.

– Этого мало.

– Всего, что ты делаешь, всегда достаточно. Тебе не нужно быть всем на свете. Ты это ты, этим и гордись. Я горжусь.

Юноша невольно улыбнулся. Слабо, едва ощущая хоть какой-то отголосок покоя в груди, но улыбнулся.

– Я разберусь.

Он встал во весь рост, потянулся. Нога еще болела, бедро было туго перевязано вываренными в кипятке полосами ткани, почти полностью чистыми – лишь местами виднелись небольшие красные пятнышки. Он попробовал подвигать ногой, встать на нее, и тут же зашипел от боли. Повязка стала покрываться кровью.

Опираясь на копье, Келеф медленно побрел по коридорам. Теперь рабы обживали кубрики, обыскивали трюмы, приходили в себя. В воздухе витал запах алкоголя, где-то слышался смех, но в прочих каютах не было радости. Слишком многие погибли в тот день, жены и дети остались без своих мужчин, хоть и обрели теперь свободу. Но стоило ли оно того?

Особенно тяжело было подняться вверх по лестнице. С палубы ему протянул руку один из рабов, что дежурили наверху, помогая выбраться наружу. Дождь немного стих, но все еще лил сильнее, чем пару недель до этого. Молчаливо прорезали серое небо мачты, возвышалась над кораблем башня, немой громадой отбрасывая тень на все тело судна. Кричать не хотелось, не в том положении уже был Келеф, и потому стал подниматься наверх, к железному люку, преграждающему путь в каюту капитана.

– Выходи! Ты проиграл! – он постучал по холодной поверхности люка. – Гайлит!

Тишина. Здесь даже дождь был почти не слышен, лишь изредка поскрипывали доски покачивающегося на волнах корабля.

– Гайлит, собака! – снова прокричал Келеф. – Я к тебе обращаюсь!

Открылось крохотное окошечко в люке, в нем показалась толстая морда капитана. Он, казалось, совершенно не переживал насчет восстания, и даже появление Келефа его ничуть не смутило. Не было смысла сохранять секрет, трястись над ним, если через несколько дней уже некому будет его рассказать.

– Ну, чего тебе? Сдаться пришел? – зевнул он.

– Охерел совсем? – прохрипел юноша. – Ты, видать, восстание проспал, да? Корабль наш. Сдавайся.

– Ну ваш… Или не совсем… – скучающим голосом протянул Гайлит. – Ты попробуй, поплавай на нем теперь. Есть моряки в команде? Штурвал-то ладно, забраться наверх можно, но кто паруса тебе поставит?

– Твои люди уже согласились помочь. – Собака соглал.

– Ха! Мальчик мой, ты не учел одного фактора. Им платят за то, чтобы они сидели смирно и ничего не делали в подобных ситуациях. На что они согласились, плыть в рабское царство? Да не придумывай уж! В контракте каждого из них прописано, что в случае захвата судна, они получат от гильдии солидную компенсацию.

Келеф замешкался. Капитан знал, что такое может случиться. Его наниматели это знали. Это происходило далеко не впервые, и давным-давно были отработаны механизмы по борьбе с такими вот маленькими восстаниями.

– У тебя скоро закончится пища, – прохрипел он, нервно сглотнув. Слова с большой неохотой вырывались из груди. – И ты выйдешь сам.

– Да, да, конечно… – вздохнул Гайлит. – Флот быстрого реагирования будет здесь через день или два, может и раньше.

– Блефуешь. Набиваешь себе цену.

– Я еще прошлым утром отправил летучую мышь в город. Тут недалеко, они нас быстро найдут. Так что… Приятно было с тобой познакомиться. Увидимся на берегу.

С этими словами капитан резко закрыл заслонку в окошечке, отгораживаясь от опасностей внешнего мира в своей защищенной, неприступной башне. Келеф, стиснув зубы, стал бить по люку, раз за разом, словно вбивая в холодный металл своб злость и отчаяние.

Нужно было срочно что-то придумать. Нужно как-то уходить, причем всем сразу. Лодки? Слишком мало места, да и на бортах красуются сигилы работоргового судна, слишком приметно. Можно попробовать самим поставить паруса, руль можно перекинуть, там ведь просто канат… Или нет? Как вообще устроен этот корабль? Он хоть что-нибудь знает о нем, подумал о том, как они уплывут?

– Сука… – тихо прошептал он, хватаясь за голову.

Не вдохновились матросы пламенными речами о свободных водах. Явно не после того, как одного из них хладнокровно зарезал один из восставших рабов. И теперь они сидели там, внизу, запертые, подобно товару, который они все это время перевозили.

Нужно решение. Нужно решение…

– Эй, Собака! – прикрикнул кто-то с палубы. – Корабль!

Ну, вот и все. Восстание было быстрым, плохо спланированным и недолгим. Грандиозные планы лишь в голове работают безотказно, на деле же чаще всего получается нечто подобное.

Сжимая копье, он стал медленно спускаться вниз. Пригляделся, прижав ладонь ко лбу: и правда, корабль. Небольшой, не похож на что-то военное, да и сигила с изображением человека на борту не видать. Вместо этого – голубое знамя, терзаемое морским ветром, а на нем символ, грубо изображающий ключ в виде ромба и треугольника.

Судно замедляло ход, моряки на нем убирали паруса. Метрах в двухста от застрявшего у болот корабля работорговцев бросили якорь.

– Приготовьтесь стрелять, если что, – приказал Келеф. – И пусть женщины и дети пока не выходят из кают.

– Некому стрелять, кретин. Где ты тут лучников увидел? – Нартан, казалось, скоро взорвется от злости.

Келеф так и не помог его дочери. Она все еще оставалась там, наверху, в заложниках у Гайлита, и он ничего не мог с этим сделать.

С борта малого судна спустили шлюпку. На ней было всего двое человек, разглядеть которых с такого расстояния было невозможно. Все, что видел юноша, это высокую фигуру с огромной широкополой конической шляпой, сделанной из натянутой на деревянные спицы краки.

– Кто вы?! – прикрикнул Келеф. – Назовись!

Но ответа не последовало. Лодка все ближе и ближе подбиралась к кораблю. Даже Гайлит вышел на балкон, держа рядом девочку, чтобы поглядеть на незваных гостей.

И вдруг, оторвавшись от беспокойной поверхности воды, лодка стала медленно подниматься в воздух, удерживаемая невидимой силой. Вокруг нее капли воды стали парить, как при перевернутом дожде, а одежда людей, что стояли на ней, застывала в воздухе, словно сила притяжения на нее не действовала. Теперь, когда она поравнялась с палубой корабля, Келеф и рабы вокруг него увидели, что на ней не было и весел, она плыла сама по себе.

– Ты позволишь подняться на борт, или мы будем как два кретина перекрикивать дождь? – обратилась к нему фигура в огромной шляпе.

Под широкими полями на него взирали два больших, дымчато-серых глаза. Женщина, не старше тридцати, с иссиня-белой кожей, строгим взглядом и ямочками на щеках по росту пусть и уступала Келефу, но была заметно выше всех остальных. И даже с такого расстояния, под дождем, юноша мог уловить странный, ни на что не похожий аромат, в котором чувствовались отголоски запахов сырой земли и цветущей сирени.

Сжимая копье, он жестом пригласил ее ступить на борт, и она тут же переступила через пропасть между лодкой и кораблем. За ней, скрытый до этого момента, показался еще один человек, до боли знакомый, неприятный.

– И мне можно? – ухмыльнулся Гидон, все такой же жгуче-красный, пусть и спрятавший свои яркие одежды под тусклым краковым плащом.

Склонив голову набок, предводитель рабов окинул гостя взглядом. Под маской он нервно кусал губы, пытаясь понять что именно здесь происходит и как эти люди нашли его. Это не могло быть простым совпадением, и ответы он мог получить только от их самих. Он кивнул, и дал пришельцу пройти.

Не оглядываясь и не обращая внимания на окружающих, высокая женщина прошла к башне. Шлейф ее чарующего запаха окутал корабль, заставляя немытых, грязных рабов стыдливо отводить от нее взгляд.

– Открой. – приказала она, добравшись до люка.

– Еще одна. Эти воды не принадлежат Сеотосам…

Ждать или уговаривать она не хотела и не стала. Подняв левую руку, она изящно взмахнула кистью, пальцами вырисовывая в воздухе линию, и железный люк буквально смяло, словно лист бумаги. Гайлит испуганно вскрикнул, кинулся к пленной девочке, приставив к ее горлу лезвие кортика.

– Это уже тянет на конфликт интересов! – завопил он. – Я буду жаловаться архату!

– Никогда не перебивай человека выше тебя статусом, если он молчит. – не выражая ни капли эмоций холодно ответила женщина.

Окинув взглядом каюту, она уверенной походкой прошла к столу и изящно заняла место капитана. Вскоре, вслед за ней наверх поднялся и Гидон, и тут же принялся разглядывать десятки масок, коими были увешаны здесь все стены. Последним поднялся, кряхтя от боли, Келеф, что вмиг почувствовал себя уже не спасителем и лидером, а жалкой блохой на фоне вторгнувшихся на корабль чудовищ.