Текст книги "Киты по штирборту. Второй шанс"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5. Хорошие новости? Кому как

Полутёмные гулкие переходы со знакомыми решётками фальшпола и километрами труб вдоль стен, успели смениться суетой верхней части города, а Хельга до сих пор старается держать дистанцию. Я её так напугал своей выходкой? Хм… так нечего было провоцировать!

Я проводил взглядом идущую нам навстречу по узкому тротуару девушку, наряд которой мало отличался от костюма идущей позади меня Хельги, разве что расцветкой и декоративными деталями… а, ну и вместо кинжала в узле шали – юбки, на бёдрах у очаровательного белокурого создания красовались открытые кобуры с небольшими, но грозными револьверами.

– М – да, а был ведь такой приличный молодой человек… – Пробормотал идущий рядом Ветров, явно заметивший мой интерес. Я смущённо хмыкнул.

– Послушали бы вы три месяца подряд истории о похождениях экипажа "на крайней стоянке"… – Тихо, себе под нос проговорил я. Ну а что? За время рейса, я действительно наслушался матросских баек о разнесённых в хлам борделях до мучнистой отрыжки!

– Зелень! Слушал он… лучше бы сам на стоянке в какой‑нибудь бардак наведался, вместо того чтоб лекции наших ходоков выслушивать. Тоже мне, книжник – теоретик… – Неожиданно фыркнул Святослав Георгиевич.

– Эм – м… Архип как‑то попытался меня с собой взять, так ему Кузьма Николаевич такой фитиль вставил! Мы потом две недели на камбузе картошку чистили. – Вздохнул я под тихий смех Ветрова.

– И правильно сделал. – Отсмеявшись, проговорил Святослав Георгиевич. – Архип, как Степан – канонир, вечный гость нашего медотсека… только причины визитов у него, в отличие от Стёпки, всегда одни и те же… А вот нечего по дешёвым бардакам шастать. Экономист, чтоб его! Так, стоп! Мы пришли. Управление порта сектора.

Ветров резко остановился перед солидным каменным порталом трёхэтажного здания и мы с Хельгой послушно замерли рядом.

Вот чего никак не могу понять, так это смысла строительства практически земных домов в парящем городе. Зачем? Сверху он прикрыт огромным куполом, осадков здесь не бывает, так зачем городить не пойми что? Да и сам купол… Огромная перевёрнутая чаша из стекла и стали. Нет, я понимаю, руны позволяют многое, и зрелище получилось внушительным, но… это ведь нерационально!

Хотя, сады на плоских крышах домов, перемежающиеся небольшими застеклёнными куполами беседок, выглядят красиво, да.

Над головами загрохотал прокатившийся по рельсам паровоз с небольшим составом, местный аналог метрополитена, из‑за которого я не расслышал последнюю фразу Ветрова.

– Что?

– Не зевай, говорю. – Неожиданно резко откликнулся Святослав Георгиевич и, отворив высокую дверь, пропустил Хельгу вперёд. Глянул на меня… – Тебе что, особое приглашение нужно? Вперёд, Кирилл!

Хм, Ветров нервничает? Иначе, с чего бы его настроению так скакать? Что ж, тогда, лучше его не злить. Злой второй помощник – это гарантированный геморрой для подчинённых вообще, и одного юнца в частности. Проверено…

А посему, резво перебираю ножками и стараюсь не отстать от стремительно шагающего вверх по широкой лестнице Ветрова.

Анфилада комнат с суетящимися и сосредоточено трещащими клавишами механических печатных машинок клерками, проносится перед глазами, чуть ли не смазываясь от скорости. Только мелькают высокие чёрные, блестящие от света ламп провалы высоких окон слева, да слышится непрерывный конторский гул. М – да, это портовое управление ничуть не напоминает скромный кирпичный домик в Альбервиле.

Ну, собственно, и капитан порта отличался от своего швейцарского коллеги не меньше. За тяжёлыми и массивными дверьми ведущими в огромный, богато обставленный кабинет, нас встретил человек – гора. Натурально! Капитаном порта оказался самый настоящий гигант ростом далеко за два метра! Но что удивительно, не было в нём обычной сутулости высоких людей. Может быть потому, что шеи нет? Седая голова с шикарнейшими бакенбардами, кажется, растёт прямо из плеч. Широких, массивных, как валуны… Голиаф. Шкаф трёхстворчатый с антресолями.

Едва мы с Хельгой отошли от первого шока встречи с этим медведем, он снова сумел нас удивить. Затянутый в светло – серый мундир с единственным знаком отличия – скромным алым крестиком на белом щите, гигант окинул нас взглядом, шевельнул завитыми усами и, на миг склонив голову, разразился гулким потоком слов… на итальянском. Я не знаю итальянского!

Тем не менее, понять, что хозяин кабинета вежливо и витиевато приветствовал Хельгу, пожелал доброго здравия Ветрову, и бросил мне что‑то вроде "Салют", оказалось нетрудно.

Хельга ответила улыбкой и коротким ответным приветствием на итальянском, весьма неуверенном, надо признать, Святослав Георгиевич откликнулся какой‑то короткой фразой, а я…

– И вам не кашлять… – И шаркнул ножкой. Ну а что? Не по – немецки же мне с ним объясняться?!

– Кирилл! – Чуть ли не простонал наставник, хлопнув себя ладонью по лицу. А что я?

– Ветров! Щучий сын! Вот только не говори мне, что это его собственная инициатива! Я твою манеру за версту узнаю, шут гороховый! – Неожиданно на чистейшем русском рявкнул хозяин кабинета так, что стёкла в переплётах задрожали. И мне кажется, не только в многочисленных книжных шкафах вдоль стен, но и в окнах!

Эм – м… я не ослышался? Ветров – шут?! С каких пор, а?

Мы с Хельгой переглянулись в молчаливом изумлении и одновременно пожали плечами.

– Бонифатий Христофорыч, чем хочешь клянусь. Нет здесь моей вины… – Даже странно видеть вечно подтянутого и высокомерно – отстранённого на людях Ветрова… таким.

– М – да… ну, ты и соврёшь, недорого возьмёшь. – Уже более спокойным, но от этого не менее внушительным голосом прогудел капитан порта, перевёл взгляд на Хельгу и только тут спохватился. – Прошу прощения барышня за этот цирк. Со Святославом иначе не бывает. И раз уж он опять забыл обо всём на свете, позвольте представиться самому. Бонифацио Руджиери, бывший кондотьер, бывший капитан первого ранга на русской службе, бывший капер и нынешний капитан порта третьего сектора Высокой Фиоренцы.

– Хельга Завидич, младший штурман "кита" Вольного Новгородского Флота. Очень приятно, господин капитан порта. – Моментально включившись, ответила та, и изобразила что‑то среднее между поклоном и книксеном. Выпрямившись, Хельга повела рукой в мою сторону и договорила. – А это мой… братец, Кирилл. Юнец…

– Замечательно, замечательно. – Усмехнулся капитан порта, и обратился к Хельге. – Прошу, синьорита, для вас я просто Бонифацио… Бони. Да вы присаживайтесь, в ногах правды нет, не правда ли? Сейчас распоряжусь подать чаю… Знаете, пристрастился на русской службе, до сих пор не могу отказаться.

– Кхм. – Чрезвычайно выразительно хмыкнул Ветров и у господина Руджиери, кажется, даже усы обвисли. Впрочем, гигант тут же встряхнулся и, ничуть не смущаясь, переключился на прежний панибратский тон, ткнув пальцем в Святослава Георгиевича.

– Да! Ну что, летун, рассказывай, где тебя носило! Мало того, что исчез на пять лет, так объявившись, снова умудряешься заставить себя ждать!

– Не моя вина, Бонифатий Христофорович…

– Где‑то я это уже слышал. – Нарочито обращаясь лишь к дочери Завидича, с деланной задумчивостью проговорил капитан порта…

* * *

Сидя в удобном кресле в богато обставленном, обитом панелями из благородного дуба, кабинете капитана порта, потягивая чай из чашки тончайшего китайского фарфора, Хельга думала только об одном: поскорее бы этот сумасшедший день закончился.

Если бы не правила приличия, она бы уже закрыла веки и спокойно уснула под треск поленьев в маленьком декоративном камине, но увы… Приходится терпеть громогласное многословие хозяина кабинета, вежливо кивать и улыбаться. Вот опять… О чём они?

– Вручную провести корабль через "игольное ушко", это традиция. Хочешь получить право вождения приписных судов, будь добр, докажи умением. – Прогудел Руджиери и, выудив из внутреннего кармана кителя маленький серебряный значок – заколку, бросил его Кириллу. – Доказал. Владей. Вздумаешь приписать свою лайбу к любому парящему городу, когда она будет, разумеется, отказа не встретишь. Это тоже традиция. Незыблемая. Цени, юнец!

Вручную? Значит, можно было попасть в Высокую Фиоренцу без всего этого кошмара?!

Глава 6. В этот торжественный день

Хельга, начавшая зевать ещё в кабинете капитана порта… о, конечно, приличные девушки не зевают в обществе, как я мог забыть! Она просто чуть не заснула в кресле у камина, так что, едва мы поднялись на борт шлюпа, дочь дядьки Мирона тут же пожелала нам спокойной ночи и скрылась в своей каюте. А мы со Святославом Георгиевичем решили перекусить, и устроились в салоне, где я, колдуя над плитой, решил расспросить наставника кое о каких деталях недавней встречи с Руджиери.

В принципе, я должен был сразу догадаться, что Ветров просто решил устроить мне очередной экзамен. Ну не может быть швартовка настолько неудобной и опасной, пусть даже и в парящем городе!

– Сейчас не может. – Покладисто согласился Святослав Георгиевич, когда мы вернулись на борт "Резвого". – А ещё лет двадцать назад швартовка шлюпов и яхт именно так и выглядела. Причём не только в Высокой Фиоренце, но и в других парящих городах. Это сейчас, для подъёма малых дирижаблей используют воздушный колокол, а тогда… Экипажи без нацепленных парашютов из спаснабора на посадку не заходили, уж очень велик был риск разрушения купола. Так‑то. Зато, можешь гордиться, с этой заколкой в платке, зеленью каботажной тебя ни один "китовод" не обзовёт. А если попробует, свои же и угомонят.

Я улыбнулся, а Ветров, заметив это, тут же плеснул ложку дёгтя… Ну, не может он иначе.

– Но на твоём месте, я бы этот значок перед теми же "китоводами" не… как ты там говорил? А, точно: не светил бы. И засунул в самый глубокий карман, до получения лётного патента, а ещё лучше лет до семнадцати – восемнадцати. – Медленно проговорил мой собеседник.

– Почему? – Протянул я, чувствуя подвох, но… действительно, обидно! Машину‑то я действительно поднял! Как по ниточке провёл, спасибо чутью на Воздух.

– Потому. – Усмехнулся Ветров. – Накостыляют за чужие заслуги. Кто ж поверит, что сопливый малолетка получил значок по праву? А проверять по спискам… слишком много возни. Так что, отрихтуют физиономию и значок отберут. Выкинуть, не выкинут, конечно, сдадут в ближайшую портовую управу, и когда тамошние листошкрябы выяснят имя владельца, торопыги, может быть, даже перед тобой извинятся. Но без синяков, жить как‑то проще, не находишь?

Я кивнул, признавая правоту Ветрова. Действительно, матросы – ребята резкие, можно и на драку нарваться. Эх, а жаль… Я почему‑то представил, как вхожу в наш дом в Меллинге и хвастаюсь отцу с мамой…

– Эй, Кирилл! – Тяжёлая рука дёрнула меня за плечо, и я, опомнившись, тряхнул головой. Смахнул соринку и улыбнулся.

– Всё в порядке, Святослав Георгиевич. В глаз что‑то попало. – За спиной раздалось подозрительное шипение и я, резко развернувшись, ринулся разбираться с так вовремя затеявшим побег кипящим рисом.

Уменьшив температуру, я накрыл кастрюлю крышкой и, включив нагрев второй "конфорки", больше похожей на привычную по тем воспоминаниям варочную панель, взгромоздил на неё толстостенную чугунную сковородку. Ребристую и квадратную. В самый раз для жарки стейков в… хм… спартанских условиях.

– Любишь готовить? – Поинтересовался Ветров, прерывая наше молчание.

– Привык на свалке. – Коротко ответил я. Ну не рассказывать же ему, что в прошлой жизни мне слишком часто приходилось игнорировать домашние обеды, в которых благодаря своему чутью, я неоднократно обнаруживал кое – какие далеко не безвредные добавки от "любящих" родственников. А есть хотелось. Вот и приноровился пользоваться кухней в неурочное время…

– Ясно. – Коротко кивнул мой собеседник.

– Святослав Георгиевич, а что за воздушный колокол такой?

– Посадочное кольцо помнишь? – Чуть помолчав, заговорил он. Я кивнул. – Это не только ограждение. Кольцо образует своеобразный вертикальный тоннель высотой около двух миль, для идущего на швартовку дирижабля. Ветра в таком тоннеле нет, а его "стенки", если можно так назвать границы тоннеля, по сути, просто воздух под повышенным давлением. Они мягко отталкивают яхту или шлюп, так что тот постоянно находится в створе. Экипажу достаточно просто держать двигатели во взлётном режиме. Кроме того, кольцо формирует поток энергии, питающий купол идущего на швартовку дирижабля, так что экипаж может не бояться, что судно рассыплется в воздухе от недостатка энергии. Кстати, помнишь окончание нашего подъёма? Ты ещё занервничал, не услышав свиста ветра? Это оператор посадочной площадки включил кольцо, страхуя нас на финише.

– А как же традиции? – Удивился я.

– Традиция, дело хорошее, но не тогда, когда заходит речь о безопасности парящего города, точнее о расходах на ремонт его выносных конструкций в случае аварии. – Усмехнулся Ветров.

– Святослав Георгиевич, а для чего вообще нужны парящие города? Какой в них смысл?

– И это мне говорит человек, которого Водопьянов всерьёз считает гением… – Со вздохом покачал головой мой собеседник, и повёл носом, уловив запах зашипевших на сковороде стейков.

– Не понял. – Нахмурился я.

– Кирилл, ты же знаешь, что большинство энергоёмких производств размещаются в отдалении от населённых мест? Как думаешь, почему? – Ветров явно решил начать издалека.

– Нет расходов на "соседей", соответственно, можно устанавливать более мощные агрегаты на самом производстве. – Пожав плечами, ответил я.

– Именно. Но ведь хочется ещё больше, не так ли? Мощности много не бывает.

– Согласен. – Кивнул я. – Но пока не понимаю, причём здесь парящие города.

– Притом. Именно они добывают это самое "больше". В парящих городах располагаются перерабатывающие заводы, куда свозят блоки накопителей со всего мира… точнее, с пустых территорий подконтрольных государству владеющему городом. И акваторий. Благо океанов на Земле предостаточно. Кроме того, города собирают никому не нужную мировую энергию на больших высотах. После переработки, "фонящие" энергией контейнеры отправляются вниз, в города и на производства. Одного такого блока весом в сотню тонн хватит, чтобы на год обеспечить энергией "китовую" верфь. Для города, вроде Новгорода со всеми его пригородами, требуется десяток блоков. Так‑то, Кирилл.

– М – да… слона‑то я и не заметил. – Пробормотал я, раскладывая стейки по тарелкам. Теперь гарнир… и овощи. Огурчики, помидорчики… то что надо. Соль забыл!

– Что, прости? – Не понял Ветров.

– Вот они прелести самообразования, говорю. – Улыбнулся я, подвигая наставнику тарелку с сочным стейком на рисовой подушке. Хлопнул дверцей шкафчика и поставил на стол банку с крупной солью. И тут меня догнало воспоминание о шкатулках – накопителях, утащенных прямо из‑под носа Вальтера Гросса. – Хм, Святослав Георгиевич, а почему эти блоки такие большие? Разве нельзя их уменьшить?

– М – да, самообразование, это зло. – Вздохнув, неожиданно согласился со мной Ветров. Я непонимающе взглянул на него и наставник усмехнулся. – Вернёмся на "Феникс", обязательно накажу нашему арт – инженеру, чтобы он погонял тебя по материаловедению. Удручающая неосведомлённость. Уменьшить блоки можно, но толку от них не будет. Ёмкость накопителей растёт с увеличением его размеров и, соответственно, массы, по экспоненте. Например, накопитель в пятьдесят тонн не сможет запитать даже наш "Феникс". А семидесятипятитонный блок уже может обеспечить энергией… например, небольшую верфь. Уф, вкусно!

Последнюю фразу Ветров произнёс, борясь с ещё шипящим от жара стейком. Тут я опомнился и, отложив все расспросы на потом, тоже принялся за свой ужин.

Но вернуться к беседе после трапезы у меня не получилось. Ветров отставил опустевшую тарелку и, набив трубку, проговорил, пуская в потолок густое облако ароматного дыма.

– А ведь у тебя сегодня день рождения, не так ли? – От этого вопроса я опешил, потом взглянул на календарь, закреплённый на переборке рядом с салонным барометром, и удивлённо кивнул. Действительно, двадцать девятое сентября. Сегодня мне стукнуло четырнадцать. А я и забыл… нет, не дату. Забыл о дне рождения. На свалке как‑то было не до праздников…

– Хм, плохо. – Снова пыхнув дымом, проговорил Ветров. – Выходит, Руджиери тебе подарок подарил, а я, твой наставник – нет. Будем исправлять. Так, Кирилл, иди, переоденься во что‑нибудь поприличнее… и можешь даже нацепить подарок Бонифатия Христофоровича, уж я‑то твоё достижение всегда подтвердить смогу, так что мордобои не ожидаются.

– Эм – м, а зачем? – Осторожно поинтересовался я, закономерно ожидая какой‑то пакости.

– Мы отправляемся на прогулку по Высокой Фиоренце. – Ответил Ветров и, заметив мою настороженность, поспешил успокоить. – И не хмурься, тебе понравится, обещаю. Хех…

Глава 7. Кто‑кто в теремочке живёт?

Решение о прогулке было спонтанным… собственно, Святослав и сам себе не смог бы объяснить этот порыв. С другой стороны, почему бы и нет? Из‑за вчерашнего шторма, загнавшего «Резвый» в дыру под названием Альбервилль, назначенная на полдень встреча с получателем груза автоматически перенеслась на следующий день… а потом будет возвращение на «Феникс» и ещё два с половиной месяца в воздухе, на время которых о прогулках можно будет забыть. Учитывая, что в отличие от матросов, ни один из помощников капитана не имел возможности отдохнуть «на берегу» во время коротких стоянок, идея воспользоваться нежданным выходным пришлась Святославу по душе.

Безопасность груза? Ха… у Руджиери, в бытность его офицером на русской службе, даже ушлым интендантам не удавалось поживиться, а уж это племя в умении прибирать к рукам "ненужные" вещи, даст форы любым ворам и грабителям. Так что, пока "Резвый" находится в ангаре третьего портового сектора, за груз можно не волноваться.

А вот о собственной безопасности, лучше позаботиться. Высокая Фиоренца, конечно, далеко не пиратский притон, но матросы – ребятки резкие, а уж если ещё и выпьют…

Ветров покрутил в руках кургузый револьвер "Лани", прозванный за длину ствола «коротышкой» и с лёгким вздохом вернул его обратно в коробку. В парящем городе право на ношение огнестрельного оружия было только у местных жителей и гостей города женского пола. А значит, придётся обойтись кортиком… и хм… Святослав выудил из чемодана массивный кастет и, окинув его задумчивым взглядом, решительно опустил «игрушку» в карман. Этот верный помощник прошёл вместе со своим владельцем весь путь от юнца до офицера, и не раз доказал свою полезность, а значит и сейчас лишним не будет. Жаль, конечно, что вооружиться чем‑то более серьёзным нельзя, абордажный палаш, например, пришёлся бы весьма кстати. Вот только в отношении длинноклинкового оружия, в парящем городе действуют те же правила, что и для огнестрельного. Ну и ладно… в конце концов, они же не на войну собираются, а на прогулку… А уж там, куда Святослав собрался вести Завидича, арсенал точно ни к чему. Ха! Нет, определённо, это хорошая идея! Старый ворчун наверняка не откажется продать свои записи, вот тебе и подарок на день рождения и отдых… заодно, и наметившуюся проблему можно попробовать решить. Но это, во вторую очередь. А сначала, к Фёдору!

* * *

Ветров меня заинтриговал. Шагая по узким переходам «подземной» части города, наставник молчал, напрочь отказываясь объяснять, куда именно и зачем мы идём. Но мне ведь интересно!

Через четверть часа, когда мы выбрались под купол и оказались на одной из радиальных улиц Высокой Фиоренцы, Ветров наконец не выдержал моих настойчивых расспросов.

– Кирилл, угомонись. Придём на место, и ты сам всё увидишь. – Нет, я ошибся. Он действительно непрошибаемый.

Поняв, что проиграл этот раунд, я печально вздохнул и… принялся крутить головой, с интересом рассматривая ярко освещённые улицы города. Нет, здесь хватало и тёмных переулков, но Ветров явно не собирался туда соваться. Да и я не горел желанием исследовать закоулки парящего города.

Я уж было подумал, что до цели прогулки мы так и будем добираться пешком, но нет. Впереди показалась широкая металлическая лестница, по которой мы поднялись на добрый десяток метров над улицей и оказались на пустой платформе. А через несколько минут у перрона остановился маленький пыхтящий паровоз, тянущий несколько вагонов и под весёлый перестук колёс мы покатили куда‑то в центр.

– Выходим, Кирилл. Наша станция. – Ветров тронул меня за плечо и я с неохотой отлип от окна, за которым простирался самый странный город которой я когда‑либо видел.

– Ого! – Восклицание вырвалось у меня помимо воли, едва мы оказались на перроне и уехавший поезд перестал закрывать обзор.

Тут действительно было чему удивляться. Находясь на окраине Фиоренцы, я не видел за домами того, что открылось сейчас моему взгляду. Из портового района можно было рассмотреть только высоченный шпиль, где‑то в центре летающей громады Высокой Фиоренцы, уходящий под самый купол. Сейчас же, находясь рядом, я мог рассмотреть махину стальной башни в мельчайших подробностях. И это творение сумасшедших артефакторов… подавляло. Нет, умом я понимал, что высота ажурного шпиля вряд ли превышает сотню метров, но стоило бросить взгляд на мощные опоры и ощущение грандиозности постройки уже не отпускало. Странно… но только сейчас я действительно осознал весь сюрреализм парящего над облаками города. А ведь нечто подобное, наверное, могло бы существовать и в том… прошлом мире. Но нет. А здесь, пожалуйста.

– Нравится? – Голос Ветрова вернул к реальности, и я заторможено кивнул.

– Впечатляет. Всё… и шпиль и сам город. – Я не стал отрицать очевидного.

– Знаешь, мне даже немного жаль, что тебе пока не довелось увидеть город из салона "Феникса". Поверь, это фантастическое зрелище. Сколько раз наблюдал и каждый раз, как будто впервые… Ну да ничего, ещё наверстаешь. А сейчас, идём. Нам стоит поторопиться.

– Святослав Георгиевич, а зачем нужна эта башня? – Поинтересовался я, следуя за спускающимся по лестнице Ветровым.

– Шпиль служит ограждающим каркасом для силового столба, подающего энергию из сборников на куполе в цех, и лифтовой шахтой для обслуживания панелей энергосборников.

– То есть, иллюминация внутри башни, это не подсветка, а свечение мировой энергии? – Изумлённо протянул я. Это ж какая интенсивность потока должна быть, чтобы Эфир так сиял?!

– Не совсем. – Покачал головой Ветров. – Это побочный эффект от действия рунескриптов, удерживающих энергию внутри шпиля. Иначе, жить в парящем городе было бы невозможно. От такой концентрации силы и с ума сойти недолго, знаешь ли…

– Понятно. – Протянул я, а Святослав Георгиевич неожиданно резко затормозил.

– Так, стоп. Мы пришли.

Я закрутил головой, но не обнаружил поблизости ни одной двери в стоящем справа от нас доме. Может быть, на той стороне улицы?

Но тут Ветров меня снова удивил. Он подошёл к стоящему рядом столбу, чем‑то похожему на гидрант – переросток, и резко нажал на его крышку. Из обращённого к проезжей части отверстия шибанула струя пара и тут же исчезла, а стальные плиты "тротуара" перед нами вдруг начали проваливаться куда‑то вниз. Только пневмоприводы зашипели, словно корзина с разъярёнными змеями.

Сложившиеся ступенями, плиты осветились неярким жёлтым светом, и нашим взглядам открылась уходящая вниз лестница. Опять "под землю".

– Идём – идём. – Поторопил меня Ветров, и я двинулся следом за ним, вниз. Снова стальные переходы, изрядно надоевшие мне за время работы на "Фениксе", снова фонари дежурного освещения на стенах, которые не разглядеть за переплетением разнокалиберных труб и гулкий лязг панелей фальшпола под ногами.

Впрочем, на этот раз мы недолго мотались по "кишкам" Высокой Фиоренцы. Миновав пару перекрёстков за пять минут, мы оказались у мощной даже на вид, стальной округлой двери с маленьким затемнённым иллюминатором и огромным, небрежно выкрашенным красной краской "рулём" запорного механизма под ним. На медной надраенной до блеска пластине прикреплённой к двери значилось только имя: Ф. Боргезе.

– А не поздно для визитов? – Тихо поинтересовался я. – Всё‑таки, время уже за полночь.

– Поверь, не в нашем случае. – Усмехнулся Ветров и с силой крутанул колесо замка. "Руль" сделал полоборота и замер. Никого нет дома?

– Это дверной звонок такой. Подождём. Хозяин этого дома, тот ещё копуша. – Ответил на невысказанный мною вопрос наставник.

И в самом деле, прошло не меньше пары минут, прежде чем окошко забранного четырьмя скобами миниатюрного иллюминатора в двери, засветилось. За мутноватым стеклом мелькнула какая‑то тень… и колесо запорного механизма начало вращаться.

– Стоять – дрожать!

Ничего себе приветствие! Я опешил, а рука сама потянулась к спрятанному под курткой пистолету. Ничего удивительного, учитывая, что за секунду до этого в открывшемся дверном проёме возник некто в "шкуре", и упёр в лоб Ветрова ствол просто‑таки монструозного калибра.

– Знакомься, Кирилл. – Как ни в чём не бывало, с усмешкой проговорил Святослав Георгиевич. – Перед тобой, лучший из известных мне артефакторов. Мастер Федерико Боргезе.