Текст книги "Киты по штирборту. Второй шанс"

Автор книги: Антон Демченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

Глава 5. Быт и будни матроса Вольного флота

Указания на свой пост ни в одном расписании я так и не нашёл, а потому отправился на поиски на боцмана. За разъяснениями.

– Правильно. Какой у тебя может быть пост, ты же пока стажёр, говоря умным языком. – Кивнул Кузьма Николаевич, продолжая ожесточённо работать ложкой.

– В общем, «принеси – подай – не мешайся – пшёл вон». – Хохотнул вновь подобревший Иван – Полукварта, сидящий за обеденным столом напротив нас с боцманом.

– Грубо. Но точно. – Оценил Кузьма Николаевич и ткнул в мою сторону черенком ложки. – У тебя, Кирилл, сейчас один пост – рядом со мной. И одна обязанность – исполнять мои приказы. Скажу лезть в купол на проверку бимсов, полезешь. Прикажу драить гальюн, пойдёшь драить. Понятно? Кстати, о приказах. После обеда отправишься в помощь к артефакторам. Учти, к их начальнику – арт – инженеру обращаться исключительно «господин офицер», и никак иначе. Севастьян Терентьевич у нас из кадровых… да и мы, хоть и Вольный Флот, а порядки на «Фениксе» строгие. Посему, при встрече с офицерами, отвечай кратко и без ленцы. «Никак нет», «так точно». «Будет исполнено». Но не дай тебе боже, отправиться исполнять чей‑то приказ, не уведомив меня. Поселю в куполе до конца рейса… без «шкуры», то есть, скафандра. Усёк?

– Так точно.

– Смотри‑ка, действительно, усёк. – Ухмыльнулся в усы боцман, и подмигнул. – Я не из «белоперчатных», при мне можешь гвардейца не изображать…

– М – м, Кузьма Николаевич… Иван, а сколько всего офицеров на корабле?

– Шестеро, как и на любом однокласснике нашего «Феникса» в Вольном Флоте. – Ничуть не удивился моему вопросу палубный старшина. Ну да, если бы не этот внезапный выход, у меня ещё пару недель было бы на ознакомление с корабельной «правдой жизни». А так, приходится навёрстывать по ходу дела. И Иван это прекрасно понимает. – Капитан, первый и второй помощники, штурман, арт – инженер… и младший штурман.

Я заметил, что в конце перечисления палубный старшина чуть сбился, но не успел даже вопроса задать по этому поводу, как последовала реплика боцмана.

– Правда, обычно, четвёртым офицером числится квартирмейстер… – Протянул Кузьма Николаевич и, нарочито невинно глянув на Ивана, вздохнул, – но мы ведь не каперы. Посему, такой должности на «Фениксе» не имеется.

Подколол коллегу, называется. Ну да, у тех же пиратов и каперов, квартирмейстер не имеет совершенно никакого отношения к проблемам размещения экипажа. Зато, именно он, так называемый хозяин квартердека, и командует абордажем… Это я ещё по Меллингу помню. Из рассказов загулявших матросов… Хм. То есть, теоретически, если бы «Феникс» был не транспортом, а капером, Иван числился бы правой рукой капитана и, соответственно, был бы вхож в кают – компанию, а не сидел за матросским столом, как сейчас.

Впрочем, судя по индифферентному виду моего знакомца, ему на этот факт плевать с высокой колокольни. Что ж, тоже неплохо.

В одном матрос по прозвищу Иголка был прав. Романтика на «ките» заканчивается прямо на сходнях. Для экипажа, понятное дело. Какие виды? Какие облака?! Вокруг железо, звон и гул, иллюминаторы есть только в «белой» части корабля, то есть, на верхних палубах… да и там членам экипажа не до забортных красот. Это редкие пассажиры могут позволить себе прогулку по обзорной палубе или пикник в кормовом салоне, больше похожем на аквариум, а офицерам «кита», как и рядовой матросне не до наблюдения за облаками.

Артефакторы – двое матросов с «вумными» физиономиями, к которым я присоединился сразу после обеда во исполнение приказа боцмана, смерили меня недовольными взглядами, едва я вошёл в мастерскую и, переглянувшись, вновь углубились в разбор какого‑то рунескрипта на ушатанном в хлам насосе низкого давления.

– Сядь в сторонке и не лезь под руку. – Буркнул один из них.

– Хорошо. – Кивнул я и, присев на привинченный к полу табурет, принялся рассматривать обстановку небольшой каморки, носящей гордое имя «мастерской». Хм… не проще было бы выделить им угол на шлюпочной палубе? Там места на пять таких закутков хватит, и ни одну шлюпку даже с места двигать не придётся…

Размышления о странном размещении артефактной мастерской прервало появление начальника здешних умников, арт – инженера, Севастьяна Терентьича Водопьянова. Пятый офицер «Феникса» – высокий, чуть сутулый мужчина лет тридцати пяти – семи, с ухоженными, завитыми колечками усами и узкой бородкой – эспаньолкой, окинул меня хмурым взглядом. Я подскочил с табурета, но не успел и рта открыть, как офицер поморщился.

– Только не ори, бога ради. – Тихим, «больным» голосом проговорил он, и лишь сейчас я заметил набрякшие веки и покрасневшие глаза. Никак, похмельем мается господин офицер… Тем временем, арт – инженер глубоко вздохнул и, утерев испарину со лба, повернулся к своим подчинённым. – Насос готов? Нет? Ир – роды. Времени вам до шестой склянки. Не управитесь, пеняйте на себя.

– Сделаем. Непременно сделаем. – Проурчал один из «умников» и, глянув на развороченный насос на столе, вздохнул.

– Куда ж вы денетесь, косорукие? – Качнув головой, пробормотал инженер и ткнул в мою сторону пальцем. – Как закончите, проверьте его на «букварь». Слышал я, что этот юнец руны читает. Вот и глянем, может и сгодится на что… помимо мытья гальюнов. А не сгодится, так гоните его в шею, к палубникам или маслопупам…

Хм, и кто ж тебе, такому красивому про мои знания‑то насвистел, а? Впрочем, глупый вопрос, вариантов здесь немного. Хельга с капитаном, да боцман… И если слова боцмана второго дна не имеют, то к подобному ходу со стороны первых двух… хм… «фигурантов», стоит отнестись с опаской.

– Да я же только – только учиться начал. – Пробормотал я себе под нос… но так, чтобы уже развернувшийся к выходу офицер услышал.

– У меня другая информация. – Буркнул в ответ инженер и ушёл. М – да, не удалось вытянуть его на разговор. Хотя – а… в таком состоянии, я тоже на долгие разговоры был бы не способен, точно. Откуда такая уверенность? Ещё «оттуда». Сёстры как‑то, «в шутку», напоили меня до «состояния нестояния», против моей воли… утро следующего дня я запомнил надолго. Так что, знаю о чём говорю…

Ну и ладно. Ещё будет возможность найти «источник утечки информации». А пока… Я покосился на бухтящих что‑то себе под нос артефакторов и, поняв, что им пока нет до меня никакого дела, а всё внимание мастеров сосредоточено на вышедшем из строя насосе, осторожно двинулся вдоль переборок, рассматривая разложенные на полках детали и механизмы. Чего здесь только не было. Естественно, большая часть дожидающихся ремонта механизмов относилась к корабельному оборудованию. Но были здесь и вещи совершенно иного толка. Музыкальные шкатулки, богато украшенные хронометры совсем не корабельного вида… здесь, даже для маленького механического пианино место нашлось, в уголке.

Правда, долго бездельничать мне не позволили. Один из артефакторов отвлёкся от работы с насосом и, всучив мне ветошь и большой початый тюбик какой‑то плотной пасты, ткнул пальцем в сторону сложенных на соседнем столе деталей. Пришлось драить медяшку…

А в поставленный Водопьяновым срок, мастера таки уложились. Не успел смолкнуть звук судового колокола, как оба артефактора дружно вздохнули и отложили отремонтированный насос в сторону. А в следующий миг на пороге, словно по волшебству, возник инженер. Изрядно повеселевший надо сказать. Да и выглядеть пятый офицер «Феникса» стал намного лучше, чем полтора часа назад.

Мельком глянув в мою сторону, Водопьянов неопределённо хмыкнул и, взяв со стола только что отремонтированную деталь, принялся внимательно её осматривать.

– Хорошая работа. – Констатировал инженер и повернулся ко мне. – Юнец, возьмёшь насос, оттащишь его в машинный зал. Одна нога здесь, другая там. Чтоб через десять минут был тут. Поговорим о рунах.

– Будет исполнено. – Кивнул я и, отложив в сторону недочищенный патрубок, помчался выполнять приказ. Насос оказался жутко неудобной хреновиной, да к тому же тяжёлой, так что, пока я добрался до машинного зала, успел вспомнить все услышанные на борту «Феникса» маты. Но через десять минут я вновь был в мастерской.

Водопьянов кивнул на табурет, а когда я уселся, хмыкнул.

– От чистки деталей тебя никто не освобождал. – Заметил инженер, окинув меня взглядом, и усмехнулся. – Так что, суконку в зубы и работать, юнец. Нашей беседе это не помеха… Вперёд.

Глава 6. Неевклидова геометрия

Вот это он называет беседой?! Это же форменный допрос! Да меня директор новгородского флотского училища так не гонял, как этот облезлый усач! Все мозги расплёл и наизнанку вывернул, гад. Я из мастерской выходил с таким шумом в голове, словно Водопьянов мне своё похмелье одолжил!

Вяло поковырявшись в тарелке с гуляшом и гречкой, которой нас попотчевал на ужин кок, я получил от боцмана разрешение заняться самоподготовкой и отправился в свой кубрик. Но приступить к занятиям смог только через час, когда головная боль окончательно утихла.

От перечитывания устава и корабельных расписаний меня смог отвлечь только отбой. А на следующий день, служба началась со сдачи очередного экзамена. На этот раз, боцману, на вахте оставившему меня при себе…

Кузьма Николаевич, кажется, остался вполне доволен результатами испытания и, не иначе как на радостях, отправил меня добивать вахту в машинный зал… «Лучший отдых, это смена деятельности, юнец. Поработал мозгами, теперь поработай руками, хе – хе…»

И вновь учёба. Оптимальное давление в котлах, температура… скоростной режим. Работа машин на разных высотах… куча информации, которую требовалось уложить в голове. И лекции Архипа, которые тот читал, прерываясь лишь на штатный осмотр машин и руководство двумя помощниками. Следить за показаниями приборов, он поставил меня, так что к обеду я основательно пропотел от царящей в машинном отделении жары и охрип в попытках перекричать шум зала и редкий трезвон корабельного телеграфа, докладывая Архипу данные измерителей.

Учитывая, что утро для меня началось в четыре часа утра, когда наше отделение заступило на очередную вахту, после обеда меня начало неумолимо клонить в сон.

И кажется, не меня одного. К счастью, никто не собирался выматывать экипаж двадцатичасовым рабочим днём, так что едва второе отделение расправилось с сытным… то ли обедом, то ли ужином, боцман тут же отправил нас боковую. А мне, по пути, наказал принять душ и после отдыха обязательно надеть чистую робу, поскольку с восьми до одиннадцати вечера, мне, по приказу второго помощника капитана, Святослава Георгиевича Ветрова, чтоб ему черти пятки чесали, предстоит нести службу «под куполом», то есть на верхних палубах, где окопались офицеры и немногочисленные пассажиры «Феникса».

Лучше бы я оставался в машинном зале. Там хоть и жарко, но ни одна сволочь не заставляет носиться по двум палубам, изображая вестового и стюарда в одном флаконе. Одному чаю сделай, другому срочно приспичило отправить телеграмму, и каждые полсклянки он вызывает, чтобы узнать, не пришёл ли ответ. Третьему, вынь да положь метеорологическую сводку в порту назначения… и лёд для виски… и сам виски… и ещё чёрта в ступе, обязательно с розовым бантиком на хвосте.

Пассажиров на «Фениксе» оказалось всего пять человек, но как же они достали этим своим «подай – принеси», кто бы знал… И ведь Ветров только обрадовался, когда Хельга, как бы от имени одной из пассажирок, попросила «отправить мальчика в помощь гостям». Загоняли…

– Что, вымотался, Кирилл? – Голос второго помощника нагнал меня у скобтрапа, когда я, получив наконец разрешение покинуть верхние палубы, намеревался спуститься вниз, к своим.

– Есть немного, Святослав Георгиевич… – Устало кивнул я, а Ветров вдруг усмехнулся. Миг, и снова на лице маска безразличия. Может, мне показалось?

– Ничего, зато согласись, теперь ты точно на «Фениксе» не заблудишься. – Проговорил второй помощник и неожиданно хлопнул меня по плечу. – Успокойся, больше таких авралов у тебя не будет. Экскурсии окончены.

– Экскур… – я осёкся. Ну да, за эти два дня, что мы ползём из Новгорода в Англию, я действительно, кажется, облазил весь «Феникс». Не до последнего закутка, конечно, но всё же…

– Именно. – Ветров кивнул. – По выходу из Дувра у тебя начнётся настоящая служба, так что иди, отдыхай… Силы тебе понадобятся.

Успокоил, ага.

– Есть идти отдыхать. – Вздохнул я. Второй помощник хмыкнул и, развернувшись, потопал прочь. – Святослав Георгиевич!

Ветров обернулся и вопросительно, но с лёгкой ноткой раздражения взглянул на меня.

– Слушаю тебя, Кирилл.

– А когда меня нет, обязанности стюарда случаем не Хельга исполняет? – Спросил я у него.

Не просто так, конечно. Её каюта, как и каюта старшего штурмана, в двух шагах от нас, только по разные стороны перехода, и вентиляционные жалюзи в их дверях открыты, а значит, и обитатели этих кают на месте. Рассмотреть сквозь жалюзи ничего нельзя, зато слышимость просто прекрасная. Каюсь, не сдержался. Но не отомстить Хельге за её выкрутасы, я тоже не мог.

– Офицер Завидич, юнец. Офицер Завидич. – С нажимом проговорил второй помощник, бросив короткий взгляд на двери кают. А вот губы его дрогнули в намёке на улыбку. – Свободен.

Вот, я не я буду, если к утру в кают – компании не станут со смешками обсуждать возможность назначения Хельги старшим стюардом… а меня младшим. Ну, мне‑то по фиг, а вот задирающей нос дочке моего опекуна… это ж какой удар по её «офицерскому» честолюбию, ха!

Правда, порадоваться своей мелкой мести мне не довелось. Вахта, будь она неладна! Собачья вахта, с полуночи до четырёх утра. Но, время у меня ещё есть, так что, наскоро поужинав в компании Ивана и Архипа, оккупировавших дальний конец длинного стола, я отправился в свой кубрик. Ноги гудели, руки дрожали, но голова была ясной. Спасибо послеобеденному трёхчасовому сну. Так что, вспомнив замечание Кузьмы Николаевича о лучшем отдыхе, я, вместо того, чтобы завалиться на койку, вытащил из рундука лекции первого курса флотского училища и погрузился в них с головой.

* * *

Едва на галерее смолкли голоса второго помощника и юнца, Хельга сорвалась с места и, метеором промчавшись по ней, оказалась в каюте капитана. Если кто и мог её понять, то только Гюрятинич, в этом Хельга была абсолютно уверена.

Тем сильнее было её удивление, когда в ответ на жалобы и претензии относительно «несносного мальчишки», капитан, обычно такой чуткий и внимательный, вдруг заговорил резко и сухо.

– Первое. Когда я согласился с идеей назначить Кирилла дежурным по гостевой палубе, то вовсе не предполагал, что таким образом ты хочешь «преподать ему урок». Второе, на моём корабле офицеры не гнобят экипаж! Каждый матрос – часть команды, а не прислуга. У каждого есть чётко очерченный круг задач, от выполнения которых зависит работоспособность «Феникса». И требовать от членов экипажа большего, чем они должны делать, не может никто. Даже я. Это понятно? У тебя есть претензии к тому, как юнец Завидич исполняет свои обязанности?

– Нет… – Опешив от жёсткой отповеди, качнула головой Хельга.

– Значит, и говорить не о чем. – Отрезал Гюрятинич. – Появятся вопросы или сомнения в его профессиональных качествах, придёшь и доложишь. Будем разбираться. А до тех пор… забудь!

– Но, он же… он же…

– Что? Обидел? Оскорбил? – Прищурившись, поинтересовался капитан. – Девочка, я внимательно выслушал все твои мнимые обиды и претензии к Кириллу. Начиная с его «невоспитанности» и заканчивая «полным пренебрежением приличиями». И вот что я тебе скажу… Ты не в училище, а на боевом корабле… пусть и транспортном. И клуш твоих соседских, чтоб следить за благопристойностью и приличиями, здесь нет. Зато матросов, которым солёное словцо заменяет проповедь, под пятьдесят человек! Мне плевать, в какой руке они держат вилку, и знают ли, чем нож для устриц отличается от ножа для рыбы. Главное, чтоб не подожгли бордель в каком‑нибудь занюханном порту и не устроили перестрелку… там же. И хочу тебе заметить, что если и есть человек на борту «Феникса», которому я в этом плане полностью доверяю, так это подопечный твоего отца… хотя бы в силу его возраста. А вот в твоём благоразумии я уже начинаю сомневаться…

– Что – о?! – Хельга изумлённо вытаращилась на капитана, но тот только усмехнулся.

– А чего вы ждали, офицер Завидич? – Вдруг перешёл на официальный тон Гюрятинич, стирая с лица улыбку. – Ваши попытки свести личные счёты с только что принятым на службу юнцом, иначе как мелочной ревностью и детской обидой не назвать, и поверьте, этот факт говорит совсем не в вашу пользу! – Капитан поднялся с кресла и шагнув к иллюминатору, замер, стоя спиной к Хельге. – Свободны, офицер. Надеюсь, больше мне не придётся проводить с вами подобных бесед.

Глава 7. Нежданчик или приплыли

Вахта нашего отделения завершилась авралом. «Феникс» прибыл в Дувр и прозвучавший с мостика сигнал «Все наверх», как и многие другие установления и традиции, перекочевавший на воздушный флот с флота морского, поднял команду с коек. Всех, и подвахтенных и отдыхающих… Аврал, что тут скажешь?

Загрохотали по стальным полам матросские ботинки, в галереях и переходах замелькали белоснежные рубахи, вместо синих роб, и лихо заломленные бескозырки с забавными алыми помпонами, вместо беретов. Только что сонный «Феникс» неожиданно ожил, словно растревоженный улей. Ярко засветились горевшие до этого в «полнакала» потолочные светильники… корабль расцветился вывешенными вдоль куполов сигнальными флажками… ночью! Бред… Нет, я их, разумеется, не видел, но боцман просветил. Да ещё и пообещал, что заставит меня выучить всю флажковую азбуку.

– Уж ежели ты руны освоил, то и с этой наукой управишься. – Пригрозил он. – А там и до ратьера доберёмся. Руки у тебя ловкие, шустрые… будешь наших конкурентов в небе по матушке посылать. Вежливо, со всем решпектом.

Ночная швартовка для меня ничем не отличалась от дневного выхода. Та же суета, тот же грохот в трюмах и крики швартовочных команд. Разве что матерились они, как и грузчики здесь, исключительно на английском языке… весьма странном для моего слуха. Хотя – а… для меня и «цокающая» новгородская речь была необычной, что уж тут говорить о чужом языке, который я и в «той» жизни понимал с пятого на десятое.

Разгрузку закончили, лишь когда на востоке заалел восход, вскоре раскрасивший густые облака в розовые тона. А потом, на пролив опустился туман и буквально за несколько минут накрыл морской и воздушный порт Англии белоснежным одеялом. Влажным и холодным. Действительно, Туманный Альбион.

От «любования» непроглядным маревом меня отвлёк разнёсшийся по корабельной «вопилке» голос капитана, великодушно даровавший матросам сутки отдыха… без права покидать «Феникс».

– Кузьма Николаевич… – Окликнул я вымотавшегося и охрипшего боцмана, с удобством устроившегося на пустой бочке у самого обреза опущенной аппарели первого трюма и собравшегося закурить, как оказалось, всё‑таки имеющуюся у него трубку.

– Что?

– Я, не понимаю… Архип говорил, что машины до восьмидесяти узлов хода давали. Так почему мы до Дувра почти сорок часов шли? Тут же, по прямой, не больше полутора тысяч миль…

– Хех… юнец – желторотик… – Усмехнулся боцман, пыхнув ароматным дымом. – Полторы тысячи миль по прямой… через Венд, где каперы и пираты косяками ходят? Через Польшу, где гоноровые паны чубы друг другу и всем попавшимся дерут и на земле и в воздухе? Или через Рейх, где новгородцу сотни миль не пройти, чтоб на досмотр не нарваться? Оно нам надо? Вот и спускаемся чуть ли не до Италии, огибая эти «неудобья». Так почти две с половиной тысячи миль и набегает. Да ещё ветер учти. Он ведь не всегда нас подгоняет, порой и в морду задует, да так, что винты воздух молотят, а кит вперёд не летит, а ползёт. Вот и получается, что машины дают восемьдесят узлов, а за час больше шестидесяти миль пройти не получается. Так‑то, Кирилла.

Как и предупреждал Ветров во время нашей крайней встречи, знакомство с «китом» для меня и впрямь завершилось. Это я понял, получив из рук второго помощника личное расписание, которое тот подкрепил чётким приказом боцману. Отныне, у меня имелся свой пост на вахте, а остальное время было расписано и по учебному плану делилось меж машинным залом, рубкой шлюпа и артефактной мастерской. Невеликий остаток свободного времени отводился под личные занятия, в том числе и подготовку к сессии во флотском училище. Хорошо ещё, что от обязанностей стюарда для пассажиров меня избавили. Заодно пропала и необходимость часто появляться на верхних палубах, что меня только радовало… Встречаться с Хельгой я желанием не горел. Она меня не видит, я – её, и замечательно.

– Что, думаешь, нагрузка велика? – Катнув потухшую трубку в зубах, поинтересовался Святослав Георгиевич, во время очередного нашего занятия, на этот раз проходившего в кают – компании. Было это через месяц после выхода из Дувра и… честно говоря, если бы не сравнительно небольшие расстояния меж точками погрузки – разгрузки, и соответственно, довольно часто выпадавшие на долю экипажа «выходные», я бы скопытился от такой насыщенной программы уже на второй неделе нашего рейса. А так, ничего… притерпелся, правда, пришлось выделять время для теоретического обучения, на тех самых «выходных». Поэтому, когда экипаж буянил в припортовых кабаках и наводил шороху в тамошних борделях, я чаще всего засиживался в своём кубрике с конспектами неведомого курсанта…

В общем, на вопрос второго помощника я только головой покачал.

– Ум за разум ещё не заходит? – Удовлетворившись молчаливым ответом на первый вопрос, продолжил Ветров. Я недоумённо на него взглянул. – О как? Что, никаких сложностей?

– Бывает… но, некритично. – Вздохнул я, вспомнив, как однажды от усталости попытался вычислить расстояние до учебной цели спонсонных орудий правого борта, снимая показания измерителей в машинном зале, вместо того, чтобы сообщить полученные данные Архипу. Точнее, данные‑то я сообщил, но… услышать в ответ на запрос о давлении во вспомогательном котле, результат моих сумбурных вычислений, выразившийся в словах: «две тысячи восемьсот метров», старый знакомый почему‑то был очень не рад…

Но это было в первую неделю рейса! А с тех пор, я действительно успел втянуться в установленный режим.

– Некритично, хм… – Ветров вынул изо рта трубку, окинул меня о – очень долгим взглядом и хмыкнул. – Подумать только, какие умные слова ты знаешь. В одной из своих книжек вычитал, а?

На этот раз пренебрежение в голосе второго помощника стало отчётливее. Кажется, Святослав Георгиевич чем‑то недоволен. А значит, лучше не лезть на рожон и кивнуть… молча.

– И чего молчим? Язык проглотил? – Нахмурился Ветров.

– Я подумал, что это риторический вопрос.

– Ах, ты поду – умал. Однако. И как, голова не заболела? – Второй помощник поднялся с кресла и, заложив руки за спину, принялся расхаживать от одной переборки кают – компании до другой, изредка поглядывая в мою сторону. В помещении, где кроме нас двоих никого не было, воцарилась тишина… ну, насколько это слово применимо в условиях работающих систем «кита».

– Кирилл, когда тебя поставили на огневую палубу, Полукварта был впечатлён таким прилежным учеником. Замечательно. Канониры нужны всегда. Потом о твоих умениях и знаниях с удивлением и нескрываемым удовольствием сообщил наш арт – инженер. Тоже дело. Без рун не взлетит ни один дирижабль. Когда Архип сообщил, что тебя можно хоть сейчас в маслопупы записывать, удивился уже я… про успехи в навигации пока промолчу, там тебе ещё учиться и учиться, но… Кирилл, объясни мне: куда ты так торопишься?!

– Я? Тороплюсь?! – Кто кого удивил?!

– Именно. Я составил для тебя список задач, навесил одно, другое, третье… даже «сдал» твоё увлечение рунами нашему арт – инженеру… думал, ты из чистого упрямства тянешь эту лямку и если тебе добавить «груз», сбавишь обороты. Так ведь нет, как доложил боцман, ты всё свободное время читаешь литературу по флотским дисциплинам и явно не собираешься умерить аппетит. Каюсь, поначалу, мне было просто любопытно, когда же ты поймёшь, что тебе не справиться с такой нагрузкой, но…

– А я думал, что это Хельга сдала меня Водопьянову. – Пробормотал я. Заявление Ветрова основательно сбило меня с толку.

– И что, это как‑то повлияло на твою упёртость? – Приподняв левую бровь, осведомился второй помощник. Я пожал плечами. – Кирилл, мне надоело гадать о причинах этой твоей одержимости учёбой. Не возражай! Это именно одержимость. Мирон рассказывал, что ты даже в последний год в… родном городе использовал любую возможность, чтобы зарыться в книги. Потом досрочно сданные испытания в гимназии… книжный магазин напротив Софийских ворот, в котором ты стал самым желанным гостем, библиотека в твоём рундуке, не уступающая корабельной… Кирилл, ответь честно, зачем тебе всё это, да ещё в таком темпе?

– Я хочу летать. – Честно ответил я. Ветров покачался с мыска на пятку и рухнул в кресло.

– И? – Коротко поинтересовался второй помощник.

– На собственном корабле.

– Губа не дура. – После недолгого молчания, заключил Ветров. – Капитанский патент и собственный «кит», да? И я так понимаю, срок в десяток – другой лет тебе кажется слишком долгим? А цену постройки «кита», ты себе можешь представить? Или рассчитываешь накопить эти деньги, будучи уже капитаном?