Текст книги "Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай (СИ)"

1

Над грядой Сиодар вставало солнце. Оно начинало свой путь где-то за снежной вершиной пика Тигра и катилось не спеша огненным колесом по небесному своду. «Там, на востоке голова Дракона каждое утро извергает пламя, – говорилось в старинной легенде, – И пламя это желтым шаром летит над его хребтом, освещая и согревая землю. А когда наступает вечер, Дракон бьет по солнцу хвостом, загоняя в море. День тухнет, и приходит время звезд».

Адонаш стоял, вглядываясь вдаль, и не решался сделать первый шаг. Все было готово. Все было решено. Все слова были сказаны, и все обряды проведены. Но как же тяжело оборвать последнюю нить, связывающую его с каменным домом, сиротливо прижавшимся к скале – здесь он вырос. С садом, где созревали вишни – под зелеными их кронами он упражнялся в боевом искусстве. С песней горного соловья в зарослях цаай, под щебетание которого целовался он с девушкой.

"Когда стайш решает уйти – он уходит, – говорил наставник, вложивший когда-то мечи в его руки и мудрые мысли в его голову. – Как ни прекрасен вишневый цвет, а ему следует облететь, чтобы мог созреть плод".

Наставник не вышел проводить его – это не по обычаю. Но Адонаш знал: господин Шинсий смотрит сейчас через маленькое окошко комнаты на втором этаже, он вцепился пальцами в передние две косы из семи – наставник всегда делает так, когда беспокоится, хотя морщинистое лицо и не выражает никаких чувств. Каждая из посеребренных временем семи кос наставника украшена уже тремя золотыми зажимами, и очень немногим Мастер Судеб позволяет надеть по четвертому... Адонаш слышал о таких, у кого в косах было до одиннадцати на каждой, а лица их при этом не старели, но это лишь легенды... Как бы он хотел, чтобы лицо господина Шинсия оставалось молодым, спина прямой, а руки сильными еще много-много отмеренных четвертей...

Сам Адонаш еще не заплетает кос, еще не достаточно много раз на его веку Дракон извергал солнце и сбивал огненный шар хвостом в океан, еще семь лет ждать, пока первый золотой зажим коснется его волос, и первая четверть будет отмерена.

Ему не хотелось уходить. Здесь, в провинции, он был счастлив, да и не помнил он другой жизни... Ему говорили, что там, за пиком Тигра, где в долине Айс стоит город Билиан, его ждут слава, богатство, почести и роскошь, подобающие наследнику рода Бей-Дэ. Он возглавит один из отрядов отцовской армии, войдет в совет при Правителе Аишере, своем отце... Он станет служить Билиану, а после смерти отца будет править долиной.

...Уходить не хотелось.

Адонаш изо всех сил сдерживался, чтобы не обернуться. "Честь стайша – уйти, не оглядываясь назад". Может он никогда уже не увидит наставника?.. Неужели никогда? А может, он пришлет сюда на воспитание своего сына? Почему же отмеренные четверти не щадят даже лучших людей... "Как солнце по своей извечной дуге, так и мы, рожденные, прокатимся вдоль хребта, на котором вершины: долг, честь, отвага, боль, страх, любовь, утрата и сила, а затем уйдем, канем в океан, а вершины так и останутся стоять – для других".

Своего отца Адонаш помнил смутно: суровое, будто высеченное из камня лицо, семь черных с проседью кос с двумя зажимами на каждой, золотой обруч вокруг гордой головы. Он помнил алый плащ Правителя, и помнил меч, сверкающий, острый, захватывающий его детское воображение сокрытой в блеске стали доблестью. Теперь у него два таких за спиной, и он умеет ими пользоваться!

Уходить не хотелось. "Ты слишком долго стоишь..." – он явственно слышал голос наставника, который наверняка сказал бы сейчас эти слова... И Шинсий именно так и думает, глядя ему в спину. "Когда стайш решает уйти – он уходит". "Может, я еще не стайш?.. – отвечал ему мысленно Адонаш. – Еще год или два... Пока я не заплету семь кос... Пока...". "Честь стайша – уйти не колеблясь..."

Адонаш шагнул навстречу взошедшему солнцу. Его ждали долина Айс, город Билиан, долг наследника рода Бей-Дэ. И его честь...

2

Обычай требовал, чтобы наследник Правителя прошел свой путь к Билиану в одиночестве и пешком. Извилистая горная дорога, прерываемая мостами, зависшими над бездонными пропастями или стремительными реками, вела в долину. Адонаш шел, отдыхал, ел, спал, снова шел. Три раза Дракон извергал солнце, и отправлял огненный шар в океан своим хвостом. Путь Адонаша был одинок, только несколько человек – пастухов на склонах встретились ему. Великое счастье, хорошая примета, сулящая удачу – встретить наследника, идущего в Билиан. Пастухи согнулись, кланяясь ему до земли, а когда он миновал их, принялись радостно смеяться, поздравляя друг друга, и петь. Адонаш же должен был молчать, не произнося ни слова за весь путь.

На пятый день старуха с вязанкой хвороста за спиной не узнала в нем наследника, несмотря на серебряный обруч вокруг головы и алый шнур стайша, обвивающий предплечье.

– Куда ты идешь? В Билиан? – сказала она, не поклонившись. – Не ходи!

Адонаш молча прошел мимо, не ответив, не повернув к ней головы, как и требовал обычай.

На шестое утро взору его открылась широкая долина: внизу зеленела трава, в которой красными и синими огнями пестрели маки и васильки; он увидел, словно охваченные пламенем, рощи цветущих огненных деревьев; увидел стада пасущихся овец; извивающуюся лазурную ленту реки, питающую озеро Айкауш; крыши домов и пики башен Билиана. Там вдали виднеется шпиль, на котором колышется знамя. Отсюда не видно, но Адонаш знает – это стяг алого цвета, на котором изображен белый тигр – символ рода Бей-Дэ. Его имя, Адонаш, тоже означает – "Тигр".

Узкая горная тропка круто уходила вниз, этот участок пути был самым трудным и самым опасным, но именно здесь должен пройти наследник. Другие могут обойти или объехать по широкому тракту, но не он.

Каждый шаг грозил смертельным падением. Камни сыпались из-под ног, слетая в бездну, один раз, он едва не покатился вместе с ними, но удержался, твердо встал на ноги и пошел дальше – как и пристало стайшу.

Когда его нога ступила, наконец, на зеленый ковер долины, сердце бешено колотилось, но не от страха – Адонашу страх был чужд, и не от усталости – он слишком долго тренировал тело, чтобы уставать от такого спуска, – из-за волнения. Сейчас он увидит город своего детства, город, где он станет мужчиной, где заплетет семь кос и возглавит армию, а когда-нибудь и поведет за собой целый народ, заботясь о мире, благополучии и процветании жителей долины.

Но не в Билиан влекло его сердце – никогда и ничего не хотелось ему так, как обернуться сейчас, взглянуть туда, откуда пришел, возвратится хотя бы мысленно в тихий сад наставника. ...Честь стайша велела не оборачиваться...

Адонаш выдохнул, склонил голову, постоял пару минут, восстанавливая дыхание и выравнивая ритм сердца, а затем пошел дальше.

Первыми жителями долины, повстречавшимися ему, были пять девушек, плетущих венки из ярких цветов долины, и эта встреча обрадовала Адонаша, он улыбнулся, лишь мельком взглянув на стройные фигуры в светлых длинных платьях: улыбаться обычай не запрещал.

Когда-то давно его няня рассказывала, как возвращался после обучения в Билиан его отец Аишер. Никому не позволено было знать, когда именно наследник войдет в долину, поэтому никто не готовился к встрече, но случайно оказавшиеся на пути будущего Правителя – благословенны, они радуются и чтят наследника. "Когда Аишеру встретились девушки, – говорила няня, – они осыпали его цветами, и шли с песнями за ним до самого замка".

Но эти девушки, заметив Адонаша, не обрадовались, не стали смеяться или петь, а вскочили встревоженными ланями, выронив венки из рук, и смотрели печально вслед Адонашу. Одна даже заплакала. Он удивился. О таком приеме никто и никогда ему не рассказывал.

Следующими были возвращающиеся с поля земледельцы. Они тоже застыли, тревожно глядя вслед Адонашу, поклонились, но как-то неуверенно... А когда он прошел мимо, зашептали о чем-то взволнованными голосами.

Все повторялось при каждой новой встрече. Хуже: люди отворачивались от него, убегали, некоторые плевали в его сторону, некоторые плакали и причитали, некоторые выкрикивали ругательства и проклятия. Были те, кто выражал ему сочувствие, и те, кто не скрывал ненависти, уж неизвестно чем вызванной.

На сердце с каждым шагом становило все тревожнее. Наследника не принимал его родной край. Обычаи, хранимые веками, сегодня не почтили. Адонаш словно шел по мосту, обрушающемуся за его спиной... и вот-вот это обрушение догонит его, вырвет доски из-под ног и отправит в пропасть.

На улицах Билиана не было людно, но, узнавая о возвращении наследника, жители стали собираться, окружая его, сопровождая молчаливой угрюмой толпой.

Что-то случилось... Адонаш не мог спросить – ему не позволено говорить, пока он не пройдет сквозь врата отцовского замка.

– Уходи!.. – крикнул кто-то в толпе. – Уходи пока не поздно!..

Адонаш не обернулся.

"Уходи!.." – кричали камни мостовой у него под ногами.

"Пока не поздно!.." – говорили стены выросшего перед ним замка, который покинул он десять лет назад, глядя на Адонаша бойница, будто слепыми глазами.

"Уходи!.." – сказали ворота, которые были закрыты, и стражи, облаченные в кольчуги, вооруженные алебардами, не поспешили распахнуть их перед возвратившимся наследником.

Адонаш поднял голову вверх и только сейчас заметил, что на алом фоне развиваемого ветром стяга, не белый тигр, а черный волк – род Аисах...

3

– Ты вернулся вовремя, Адонаш, сын Аишера, последний наследник рода Бэй-Дэ! – говорил сидящий на троне его отца, широкоплечий человек с высокими скулами, темными злыми глазами, с семью черными косами, на которых лишь по одному зажиму – ему нет пятидесяти. Он называл себя Эдугэ. – Вовремя, чтобы умереть! Я беспокоился, что весть о смерти отца и о падении белого тигра достигнет тебя, и ты сбежишь. Я отправил людей к твоему наставнику четыре дня назад, и вы разминулись с ними. Но Создатель благоволит ко мне – ты сам пришел!

– Я пришел, чтобы вступить в свои права по закону! – сказал Адонаш уверенным голосом, как учил его наставник Шиинсий: "Все, что ни говоришь – говори уверено, или не размыкай уст!", но внутри было лишь беспокойство. Смерти он не боялся, но знал, что эта смерть будет бесславной, недостойной стайша...

– У тебя нет прав, Адонаш! Белого тигра пожрал черный волк! И его тигренка, слабого еще и глупого, также разорвут мои зубы!

– Сразимся, Эдугэ! По обычаю! Порази меня в честном бою, и трон твой!

– Я поразил в честном бою твоего отца, щенок! Ты такого сражения недостоин! Но если ты жаждешь битвы, то я дам тебе такую возможность, – драться ты будешь с теми, кто не побрезгует скрестить с тобой мечи! Для них это даже будет честью! Но не для тебя! Я покажу тебе твое место!

Воины-стайши, когда-то принесшие клятву его отцу, схватили Адонаша, и повели прочь. Он был пойман, как дикий зверь, сам пришедший в ловушку. Но был ли у него другой путь? Что, если бы он раньше узнал о свержении "Белого тигра"? Что предпринял бы он... мальчишка, еще не заплетающий кос, вместе с седовласым слабым наставником? Эдугэ обещал сражение... Может у него еще осталась надежда на славную смерть?

Адонаша толкнули в спину. Он упал, ударившись, покатившись по песку, но ничего себе не сломав, несмотря на то, что высота была больше двадцати футов. Яма. Ровные гладкие каменные стены без выемок, без щелей – подняться по ним невозможно. Дно покрыто песком. Яма была довольно большой – шагов в двадцать шириной и в тридцать длинной. Она под открытым небом, а окружают ее сидения, каждый новый ряд выше предыдущего... чтобы всем было видно... Яма для боев. Когда-то один раз Адонаша приводил сюда отец. "Нет ничего более бесславного для стайша, чем смерть в яме" – сказал Аишер. В тот день казнили предавшего долину воина. Тот сражался родовым мечом с преступниками, убийцами и погиб от руки одного из них, осквернив свое имя такой смертью.

– Что если бы он победил? – спросил тогда Адонаш.

– Он дрался бы снова, – ответил отец.

– А если бы снова победил?

– Его ждал бы новый бой?

– И до каких пор? Пока он бы не умер?

– Да или пока не убил бы всех. Тогда вина его была бы искуплена доблестным сражением и оплачена кровью. Но стайш, принявший смерть в яме, больше не стайш, и его сыновья навеки лишены чести стать воинами, повязывающими красный шнур.

– Всех убить невозможно.

– Да, Адонаш, поэтому смерть предателя неизбежна, как и бесчестие...

Он вспоминал этот разговор, стоя на одном колене в песке, наклонив голову, и выравнивая дыхание. Когда вниз упала перевязь с его мечами, он встал, надел ее и снова отошел к стене. Он знал, что очень скоро соберется народ, в яму сбросят его противников, и он должен будет умереть... позорной, бесчестной смертью, которой не заслужил... или убить всех...

"Наступит день, Адонаш, когда ты вырастишь, закончишь обучение и вернешься в Билиан, – говорила когда-то старая няня Агира, – Люди будут кричать: "Да живет наследник! Да будет его путь светел! Да возвысит Создатель перед ним пики славы и радости, да превратит в долину пики страданий и горя". Девушки будут бросать тебе цветы, спорить о твоем поцелуе, мальчишки будут стремиться дотронуться до края твоей одежды, чтобы в будущем стать воинами, как ты. Мужчины и женщины будут кланяться до земли, а старцы благословят тебя. Ради твоего возвращения рассветут огненные деревья. И солнце будет сиять над долиной".

– Умри, поганец! – кричали люди.

– Убей хотя бы троих! Я поставил на тебя!

– Тебя же учили обращаться с мечами – не умри от руки первого противника!

Жители Билиана, те самые, которые должны были кланяться и приветствовать его, насмехались, обсуждали его качества, делали ставки, проклинали, а если и подбадривали, то только потому, что желали выиграть на поставленной ими монете. Они все знали, что он умрет. Интрига только в том, в каком бою, первом... втором... третьем?.. На четвертый не ставил даже самый отчаянный игрок. Адонаш тоже не поставил бы...

Вместо обещанных когда-то няней цветов в него летели отбросы. Почему им так нравиться унижать его? Чем заслужил он их ненависть? Ответа он не узнает... Наставник далеко, спросить не у кого, а додуматься самому, не хватает ни времени, ни сил...

Адонаш поднял голову, вглядываясь в лица тех, кто должен был стать его подданными. Он никогда не хотел ими править, и желание его сбылось...

Скользя взглядом по трибунам, он заметил среди множества людей: молодых и старых, смеющихся и хмурых, бедных и богатых, прекрасную юную девушку, чем-то привлекшую его внимание, то ли печалью в огромных глазах, то ли бледностью на фоне длинных черных волос, рассыпавшихся по хрупким плечам, то ли выделяющейся белизной платья. Она смотрит на него, не отрывая взгляда, в руках – цветущая ветвь огненного дерева, которую она держит, прижимая к груди.

Встретившись с Адонашем глазами, она бросила к его ногам красные цветы. "Ради твоего возвращения рассветут огненные деревья". Адонаш слабо улыбнулся, поднял подарок, оторвал небольшой отросток, украсив цветами свой серебряный обруч наследника, затем воткнул ветвь в песок, где стоял. "За эту ветвь я буду сражаться – тихо сказал он. – В день, когда я умру – умру как стайш!..".

Эдугэ пришел и занял место, где десять лет назад сидел отец Адонаша – Аишер, а рядом тогда стоял Адонаш. Новый Правитель – "Черный волк", а не "Белый тигр", сделал знак рукой, затрубил рог. Началось.

Первому противнику позволили спуститься в яму с помощью веревки – Эдугэ не хотел, чтобы победа далась Адонашу легко, если его соперник переломает себе кости, прыгая с такой высоты. Мужчина был широк, приземист, но двигался быстро, ловко, плавно. У него в руках был один меч, но он вертел им достаточно искусно.

Адонаш обнажил свои клинки и стал в боевую стойку.

– Наследник от ветра шатается, он и минуты не протянет, – сказал кто-то из зрителей сверху.

– Да-да слишком хилый. Да и молодой еще... Хорошо, что я поставил на его проигрыш в первом бою – не выстоит!..

"У меня был лучший наставник" – мысленно ответил ему Адонаш. Он невесело усмехнулся и затанцевал по песку, сбивая противника с ритма. Адонаш атаковал мечами асинхронно, то и дело, меняя темп. Но его противник оказался далеко не последним фехтовальщиком: ловко отражал атаки Адонаша и теснил его к стене. Но Адонаш выскальзывал из-под ударов, его хрупкое сложение, легкость и гибкость давали ему преимущество. Адонаш нанес рубящий удар сверху правым мечом, и подсекающий снизу левым, затем рубящий сбоку левым, а колющий сверху – правым, затем повторил комбинацию, отбил атаку блоком, снова повторил. Противник привык – и когда Адонаш в четвертый раз поднял правый меч, мужчина увернулся и присел, устремив клинок к его груди – этого Адонаш и ожидал: он легко отбил атаку левым, и ударил в шею острием правого меча. Поверженный противник рухнул на землю.

Первый бой был не сложным, но и дрался он не со стайшем, а с каким-нибудь необученным головорезом. Адонаш убил в первый раз, но он смотрел на разрезанное горло, на пожелтевшее искаженное в предсмертных конвульсиях лицо, и на кровь, которую жадно впитывал песок, равнодушно. Этот человек убил бы его, не задумываясь, принес бы ему не просто смерть, хуже – позор...

Часть толпы взорвалась радостными возгласами, часть проклятиями, в зависимости от того, кто на какой бой поставил.

Со вторым было сложнее. Высокий, жилистый бородач дрался не лучше первого, но орудовал длинным мечом, не подпуская Адонаша к себе. Кроме того, он был хорошо защищен кольчугой, а на Адонаше – лишь белая одежда наследника: длинное, неудобное для боя платье, прихваченное поясом.

Его спасло вырабатываемое в нем наставником годами умение владеть левой рукой наравне с правой. Именно этим искусством он воспользовался, обманув финтом длинный меч бородатого и нанеся удар в ногу. Соперник тяжело рухнул на колено, Адонаш подпрыгнув, вонзая клинок в открытое место в основании шеи, где заворачивался ворот кольчуги.

И снова кровь и смерть оставили его равнодушными. "Не смотри на кровь без волнения в сердце, – говорил наставник, – от этого сердце каменеет. Призови гнев, и всегда знай, кого ты убил и за что". Он не знал, кого убил, но знал за что: за честь, за право умереть достойно – как стайш, а не как зверь в яме; за ветку огненного дерева, воткнутую в песок.

"Всех убить невозможно..." Но он сделает невозможное! Конечно, сделает...

– Спустите к нему стайша! Мальчишка так перережет всех местных бойцов! – кричала толпа.

– Его обучали – дайте подходящего соперника! Стайша! Стайша!

Конечно же, настоящего стайша никто сюда не спустит, его противником может стать утративший честь, тот, кто, так же как и Адонаш, приговорен с позором умереть в яме.

На предплечье правой руки спускающегося к нему третьего бойца кровавой полосой виднелся алый шнур – стайш. Человек этот был худ, жилист, быстр в движениях, и дрался, судя по перевязи за спиной, как и Адонаш двумя мечами. Стайш спустился, но вместо того, чтобы в атаке обнажить клинки, упал на колени:

– Мой господин! – воскликнул он. – Я был верен до конца роду Бэй-Дэ! Я умру в яме без чести, чтобы ты мог жить и сохранить честь!

– Встань, – сказал Адонаш. – Ты должен сражаться!

– Я не стану драться с тобой, господин! Ты мой Правитель! Я должен был поприветствовать тебя алым знаменем с белым тигром, должен был открыть перед тобой врата сегодня... но вместо этого приветствую тебя своей кровью! Эта кровь прольется в твою честь!

– Я не убью того, кто не сопротивляется.

– Тебе не нужно меня убивать, – ответил стайш, молниеносно выхватывая меч и падая на острие...

Адонаш не успел сделать ни одного движения, не успел даже крикнуть: стайш был очень быстр... Если бы этот воин дрался с Адонашем, он бы проиграл уже через несколько минут... скорее всего – проиграл...

Толпа кричала, недовольная исходом. Адонаш не слушая беснования кровожадных зрителей, приблизился к умирающему.

– Что бы ни говорил обычай, – хриплым голосом произнес он. – Ты, воин, умер, как стайш. Ты достойный человек. Как твое имя?

– Я Хоот... – простонал стайш, захлебываясь кровью.

– Я запомню...

– Живи. Ты, Адонаш – белый тигр, а поле, на котором ты танцуешь с мечами, да будет окрашено в алый, окрашено кровью врагов!..

– Да будет так!.. – кивнул юноша.

Эта смерть, хоть не от его руки пробудила сердце Адонаша: воин, умерший с честью в бесчестном месте, перед бесчестными людьми... Отец был не прав: такая смерть здесь – не позор, а наивысшая доблесть!

Длинными крюками со дна ямы поднимали тела.

– Ты продлеваешь нам веселье, Адонаш! – насмешливо крикнул новый Правитель. – Ты хорошо дерешься!

– Когда я убью всех, я выйду отсюда! – ответил Адонаш, и Эдугэ разразился смехом. Смех этот подхватили вначале окружавшие Правителя высокородные, затем и все остальные зрители.

– Всех убить нельзя, Адонаш!

– Я убью! И выйду отсюда!

Во время короткого перерыва толпа делала новые ставки, Эдугэ обсуждал что-то со своим советом, а Адонаш отдыхал, сидя на песке у ветки огненного дерева.

"Сколько же крови нужно пролить, – думал он, – чтобы она стала полем для белого тигра, как на знамени?.."

Он устал. Он не ел сегодня. Он проделал очень долгий путь. Благородный Хоот подарил ему небольшую передышку, дал возможность перевести дух перед следующим боем. Сколько у них здесь бойцов?.. Адонаш знал, что много: тюрьмы полны преступниками, есть стайши, утратившие честь еще при его отце, такие не станут умирать ради наследника, а есть специально обученные бойцы, которые живут тем, что дерутся в ямах и не считают смерть здесь бесчестием. А он устал...

Когда, спустившись по веревке лишь до половины высоты ямы, вниз спрыгнул крупный тип в кожаной кирасе с мерзкой ухмылкой на угловатом лице, Адонаш сразу понял, что будет трудно. За ним с другой стороны спустился второй, а следом – третий.

Адонаш невесело усмехнулся. Эдугэ решил ускорить дело: пока жив наследник рода Бэй-Дэ, новый Правитель не имеет твердой власти, каждое мгновение рискуя ее утратить.

– Трое сразу? Это ж не годиться! – Некоторые в толпе, кто, после первых побед Адонаша, продлил ставки до четвертого и пятого боя, были недовольны.

У одного из противников копье в руке и меч на поясе. У двух других мечи и круглые щиты. Адонаша просто загонят в угол и зарежут. С тремя в этой тесной яме не попляшешь. Он склонил голову, прогоняя невеселые мысли, поспешные выводы. "Вначале ты побеждаешь или проигрываешь в своей голове и в своем сердце, а только потом в бою" – учил наставник. "Просто дерись – больше тебе ничего не остается" – сказал он сам себе.

Адонаш чувствовал, как волнами накатывает усталость: меч в левой руке становиться все тяжелее, ноги уже не пружинят легко, как в начале, а глаза не всегда успевают проследить за оружием противника: он чудом избегал смертельных ударов. Драться сразу с троими, после двух проведенных ранее боев, на голодный желудок, жаждущим и уставшим, с дороги, – это слишком, даже для опытного стайша... не то, что для едва закончившего обучение юнца. Он уже не атакующий тигр – он все больше защищается, а это, значит, проигрывает. Он все ближе и ближе к воткнутой в песок ветви огненного дерева. Его зажали в угол.

Тот, который с копьем, отошел на пару шагов назад, замахнулся, прицелился и метнул: Адонаш едва успел увернуться, а острие отскочило от каменной стены в нескольких дюймах за ним. Уклоняясь, Адонаш согнулся, этим воспользовался тип в кожаной кирасе и ударил, метя в живот. Он выпрямился, как мог быстро, и клинок прошелся по голени, обжигая острой болью.

Кровь. Кровь. Кровь...

Адонаш словно со стороны видел, как вытекает из раны, не очень глубокой, но болезненной, алой струящейся лентой его кровь. Он видел, как человек в кирасе разворачивает меч, чтобы снова ударить, видел, как второй противник замахивается слева, как бросивший копье обнажает клинок, висящий на поясе. Почему они двигаются так медленно?.. Адонаш вдруг почувствовал странную пульсацию в жилах, ощутил движение крови, и в этой крови было нечто, что давало ему небывалую силу, быстроту, ловкость, знания и умения, которых не вкладывал в него наставник своими уроками. Сила струилась по жилам и перетекала в мечи. Его руки стали длиннее. Это не клинки – это когти! Они – его часть! Сталь жаждала крови, сталь хотела пить! Она пела – он ясно слышал голос своих мечей, перекликающихся друг с другом: "Залей это поле кровью! Убей тех, что вышел против тебя! Напои нас! Два жаждущих брата в твоих руках! Напои нас! Мы когти белого тигра, что пляшет на алом фоне!"