Текст книги "Ветер из Междуморья. Книга 1. Джай (СИ)"

Автор книги: Анна Виор

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 20 страниц)

– Ишь, шо удумали! Баллады они слушали! А ну кыш усе по домам!!! Шоб я вас тут не видел, а то щас выломаю хворостину и погону через усю деревню!!! – Слова эти были сказаны тоном, не терпящим возражений, и девушки мгновенно разбежались.

На суровом и хладнокровном обычно лице Адонаша, на долю мгновения отобразилось выражение искреннего разочарования. Он схватил свою чашу, залпом, не поморщившись, выпил и откинулся на спинку стула, сложив на груди руки – признаки, крайней для него степени недовольства.

Снова разлили вуривиху, Скайски спрятал свою чашу, со смиренно-печальным видом поведав собутыльникам, что:

– Монах во всем должен соблюдать сдержанность... – И это говорил Скайси, поглощающий за один присест больше всяческой еды, чем они с Адонашем вместе взятые за завтрак, обед, ужин да еще и завтрак следующего дня.

Джай отправил в горло новую порцию вуривихи, ощутил себя так, будто проглотил собственный огненный меч, которым убил гипока... Кстати, про гипока... Ведь именно в Низинку тварь, должно быть, наведывалась, выползая после спячки.

– А много тут в окрестностях поселений? – спросил он.

Икнув, ответил невысокий и круглый ткач Мирик:

– Да не-е-е... Вы откудова? С востока приехали? На востоке тама ничего нет... Пустошь... И как вы токмо туды забрели? Ну забрели-забрели – и ладно, а вот как вас тама не сожрали? Вот это вопро-о-ос!

– И кто бы нас сожрал?

– Есть кому! Не зря ж мы частоколом огородилися и башню выстроили...

– Я думал это от разбойников.

– Какие здеся разбойники, побойся Мастера Судеб, менястрель!.. Князь их давно поперевешал. А вот нечисть всяку не так-то просто поперевешать... Истребляет он ее, конечно, на то он и есть – Истребитель, да вот только много ее очень. Есть такие гады, которых железо не бярёт, – слизень, к примеру! Он пока у нас одного-двоих не сожрет... не успокоится... Огня только боится... Мы, как дожди начинаются, вокруг деревни навесы строим и костры палим... днем и ночью... Вот и в этом году, скоро начнем. А иначе – не спастись...

– Шо ты чешешь там, Мирик? – встрял, вслушавшись в разговор, мельник Вайк – обладатель лоснящейся лысины и голубых водянистых и мутных глаз. – Если б не ведьмы, то не лезла бы к нам нечисть. Кажу те, шо нужно эту Асию повесить! И все! Не одна тварюка не залезет!

– Нечисть, Вайк, як лезла, так и будет лезть! – авторитетно заявил Дишик. – Воробей меня склюй! Слизень и год назад приходил и два года, и при деде моем приходил, когда еще Аськи и в помине не было!

– Другие ведьмы были! Вот Броды – сдали Рыцарям свою ведьму, и живут! Ни одного кафтайфа с тех пор не видывали!

– Это ты про ту, что в Белой роще на сосне висит?

– Про нее самую – Киласа, вдова тамошнего кожедела. Мужа извела, детей собственных малолетних со свету сжила! На самого старосту бродского порчу наложила, он есть не мог, пока ее не повесили! Исхудал, шо скелет! Говорю тебе – убрать нужно эту Аську! В ней ужо ничего от девки не осталося – она скоро кафтайфом станет – вот поглядишь! Говорять, шо она ужо ночью на смаргиху летучую оборачивается!

Дишик сплюнул, но, как заметил Джай, не из-за отвращения к проделкам ведьмы, а скорее выражая презрение к сплетням.

– А как сдадим ее, – не унимался мельник, – так поглядишь, что слизень не придет!

Слизнем они, должно быть, называли гипока. Конечно, в этом году, и в последующие тварь здесь уже не появиться. Гипоки не терпят себе подобных в округе миль в сто. Убитый им – был единственной особью. Только если они в скором времени таки повесят эту несчастную, то припишут исчезновение гипока именно своей борьбе с ведьмачеством, а значит, продолжат с фанатичным рвением убивать женщин, выкалывать им глаза и выставлять, привязанные к деревьям трупы, на всеобщее обозрение.

– Мастер Судеб не одобрит, если вы убьете девушку! – заявил вдруг Скайси.

– Так ужо и не одобрит? – усмехнулся мельник, зло смерив монаха мутными глазками. – Когда это Мастер Судеб был на стороне всяческой нечисти? А как, по-твоему, монах, одобряет Создатель то, шо ведьмы вытворяют: детей жрут, кровь пьют, болезни насылают? Со смаргами кувыркаются? Ежели скажешь, что Он такое ободряет, – Вайк смачно харканул на пол, – то никакой ты не монах! А посланник той самой нечисти! Не зря ж вы с востока пришли – целехонькие! От любого нормального человека тама на востоке побывавшего, и косточек не осталось бы! А вы трое как выжили?

Адонаш привстал, наклонился к Вайку, посмотрел сверлящим взглядом и спокойным ледяным тоном произнес:

– Ты забываешь, селянин, что я Мастер Меча! Меня сожрать не так-то просто!

Мельник побледнел и отпрянул, он и в самом деле, по-видимому, позабыл, что Одаренный боец может убить десятерых, пока падает перышко... На самом деле – десятерых хорошо вооруженных и тренированных воинов, а обычных мужиков – гораздо больше.

– Извиняйте меня, добрые люди, – сказал, вставая, Джай, – но мне нужно отлучиться. Вот сапоги себе купил, а они, зараза – жмут! Схожу-ка я к сапожнику, поругаюсь!

– Так ты ж босым привык... – рассмеялся Дишик, – тебе любой сапог будет не в пору, овца тебя оседлай!

– Не ходил бы ты один ночью! Погодь до утра! – выкрикнул пастух Курог.

– Ага! Да еще и к сапожнику собрался! – подключился мельник. – Ежели тебя синяя смерть не поберет по дороге, то Аська точно сведет со свету!

– Дело они говорять, менястрель, – Дишик стал серьезен, – я тебя чумазого в своей телеге пол дня вез, ты мне, вроде как, не чужой ужо... Не ходил бы ты, подождуть твои черевики!

– Энтих междуморцев нечисть не берет, – доверительно сказал Пуйс – большой дока касательно земляков Джая, – мне купец рассказывал. Казав, шо однажды смарг пришел, его понюхал и не стал жрать. Их мать в детстве в специальной жиже раз скупает – и усе – они для нечисти, что для нас свинячий навоз – подойти противно!

– Правда это? – нахмурился кузнец, обращаясь к Джаю.

Тот ухмыльнулся:

– Чистая правда!..

Вырваться ему удалось лишь после еще одной порции вуривихи. Он направился к выходу под одобряющие слова кузнеца:

– Куница ему в подмышку! Вы только поглядить! Пять чарок в себя влил, а идет прямо, как танцует! Молодец, междуморец! Смарг тебя скрути! Молодец!..

Междуморец-молодец, еще, слава Мастеру Судеб, не скрученный смаргом, направился по окутанной вечерним сумраком деревне к знакомому уже ему дому сапожника. Улицы опустели. Кое-где лаяли собаки, а кое-где подвывали. Раздавалось блеяние, мычание, ржание и прочие звуки, издаваемые домашним скотом в стойлах.

Молодежь, которая, как он видел в других поселениях, обычно прогуливается по вечерам улицами деревни, распевая песни, Джаю не встречалась. За весь свой путь он столкнулся лишь с древней бабкой, волочившей пустое ведро. Поравнявшись с ним, та остановилась и приняла выкрикивать:

– Чего в сумерках один бродишь? Не боишься? Кто такой?

– А ты отчего одна, бабуль? Тоже не боишься?

– Так кому я, старая нужна? А ты молодой есче! Поживи, сынок, поживи – не спеши ложиться с синей смертью-то?

– Что за синяя смерть?.. – заинтересовался Джай, слышавший это выражение уже не первый раз за сегодня.

– Ты чи не знаешь? Откудова ты будешь такой?

– Из Междуморья.

– А... далече... Ну, лучше тебе и не знать... Иди, в дом иди, под крышу... Не шляйся после захода солнца, – и с этими словами бабка поковыляла дальше, а Джай принялся перебирать в уме всех тварей, созданных когда-то Штаймесмаром, размышляя, кто же из них может быть синей смертью. Или это какой-то неизвестный ему вид?

Асия

1188 год со дня основания Города Семи Огней . Завалонская долина. Деревня Низинка.

– Чего тебе нужно, междуморец? – хмуро спрашивал сапожник Бирбис, рассматривая не лицо Джая, а его ноги – по-видимому, узнал свои сапоги. – У нас после захода солнца не принято ходить одному. Да и двери мало кто открывает...

– Но ты открыл.

– Я – пропащий человек, – вздохнул Бирбис, тряхнув посеребренной головой – он поседел рано, раньше, чем обычно снег появляется в волосах других людей. – Да и сапоги, вижу, ты у меня купил, если они тебе не подошли, то это дело безотлагательное. Я не дозволю, чтобы ты распустил молву, будто я делаю непотребные вещи. Проходи.

Джай вошел, озираясь. Здесь он раньше не бывал, а днем приходил в мастерскую – пристройку с правого крыла. Дом сапожника не был богат, но Бирбис и не нищенствовал. Широкая лавка у стены крытая полосатой тканой дорожкой, бычьи пузыри на окнах, широкий стол с резьбой – грубоватой, но похвальной попыткой приукрасить предмет мебели. Такие же, как на лавке, дорожки устилали тщательно выметенный деревянный пол. Напротив входа был еще один дверной проем, занавешенный шторой и ведущий, похоже, во вторую комнату. Дар Пророка подсказал Джаю, что у Бирбиса, кроме дочери, родственников нет. Ничего больше фиолетовая мгла прорицания открывать не желала, и случившиеся с Асией – причина ее безумия, оставалось для Джая такой же загадкой, как и для любого неодаренного человека.

– Садись. Чем богаты... – сапожник указал открытой ладонью на стол со скромным ужином: две миски с кашей, хлеб, колечко колбаски, отваренные овощи и молоко. Джай мимоходом заметил, что правая рука хозяина чуть повыше запястья перевязана.

– Сам ужинаешь? – спросил Джай.

– Разве не видишь – две миски, две чашки – не сам... С дочкой!.. Асия! – крикнул сапожник, обернувшись к занавешенному входу. – Иди сюда! Подай еще одну миску гостю!

Ничего не происходило, ни звука, ни шороха, ни отклика не раздалось из другой комнаты. Хозяин молчал несколько минут, угрюмо уставившись на свой ужин, затем произнес тихо и мрачно:

– Она у меня... разум утратила... Но не совсем... Людей боится... Ты уж прости... Не выйдет она. Я сам миску тебе дам.

Бирбис поднялся, Джай открыл рот, чтобы сказать, что он сыт, и в этот момент штора, прикрывающая вход в другую комнату, приподнялась. Джаю открылся вид на кровать, устланную желтым покрывалом с пирамидами пухлых подушек в вышитых наволочках. Асия выглянула из-за шторы осторожно, испуганно тараща при этом огромные глаза на него.

– Ты мне поможешь? – вдруг произнесла она так тихо, что легче было бы разобрать комариный писк.

Но Джай услышал, и отец девушки... тоже...

– Иди, лучше, Асия... Гость не может тебе помочь.

– Отчего же? – Джай обрадовался: если девушка говорит о помощи, то не будет противиться исцелению.

Отец сердито зыркнул не него:

– Тоже считаешь ее ведьмой? Знаю я вашу помощь – веревка на шею и на сук! Нет уж, братец! Не пойдет! Иди, откуда пришел!

– Я не причиню ей вреда, – умиротворяюще произнес Джай, но Бирбис не верил и распалялся все больше.

– Ты случаем не из Рыцарей? То-то ты мне странным показался! Я же вижу, что ты не тот, за кого себя выдаешь! Ты пришел с востока, где людей вовсе нет, кроме тех, кто князю служит. Друг твой – Мастер Меча, такие тоже в наших краях только у князя! И женщину из Бродов совсем недавно повесили... тело еще вороны не поклевали... Это твоя работа! Теперь Низинку пришел очищать?

– Она мне верит, – Джай кивнул на девушку, все еще скрытую наполовину шторой, – А ты нет?

– Она полоумная! Она много чего делает непонятного! А я еще разум не растерял! Знай, что ее ты заберешь, только когда переступишь через мой труп! У твоего Мастера Меча, который ждет на улице... это не займет много времени... Так что хватит плести языком всякие враки, – прибереги их для мужиков в корчме, особенно для мельника – он их любит, – и кончай поскорее с этим!

– Я пришел один, Бирбис... – Джай не ожидал такого оборота.

– Опять враки! Что ж вы за люди такие! Ну, хоть что-нибудь сделайте, не сдобрив брехней! Никто после захода солнца по улице у нас в одиночку не ходит! Даже такой как ты – прихвостень Истребителя, на это не решится! Синяя смерть не спрашивает, кому ты служишь!

"Что же это, смарг их сожри, за синяя смерть?.."

– Слушай ты, – Джай разозлился, он пришел помочь, а не спорить, – баранья твоя башка! Я этого твоего смаргового князя – Истребителя, знать не знаю! Рыцарей очищения ни разу в жизни не видел! Да и что такое эта "синяя смерть" не догадываюсь! Но в исцелении я кое-что смыслю! И я бы на твоем месте не гнал такого гостя, а изо всех сил упрашивал остаться! Если я ее не исцелю, то не сегодня-завтра с ней сделают то же, что с женщиной из Бродов! Не я это сделаю – другие!

Но сапожник по-прежнему глядел хмуро исподлобья. Ну не драться же с ним... Убедить упрямца могла лишь демонстрация.

– Что это у тебя? – Джай указал на забинтованную руку.

– Какое тебе дело?.. Поранился!..

– Руку поранил или голову?.. – Джай усмехнулся, призывая потоки Исцеления. Порез был глубоким, давним и плохо обработанным, отчего уже начинал гноиться.

Бирбис дернулся, видимо, почувствовав холод Отсечения, удаляющего гной и тепло Созидания, закрывающего рану... Для сапожника Джай мог сделать это на расстоянии, а вот, чтобы исцелить девушку, нужно положить руки ей на голову, иначе он давно бы совершил все необходимое, не растрачивая время на пререкания с, безусловно, любящим, заботливым, но бестолковым отцом.

– Развяжи повязку и посмотри.

Хозяин дома смерил его долгим недоверчивым взглядом, затем, все же размотал тряпицу и с шумом выдохнул, поглаживая пальцами левой руки чистую и ровную кожу, что была под повязкой.

– Кто ты? – изумленно спросил он.

– Я Целитель.

Сапожник замолк надолго, впав в ступор.

– Я – Це-ли-тель! – повторил Джай, выделяя слоги. – Ты понял?

Бирбис кивнул. Пошевелил губами, пытаясь что-то сказать, глянул на дочку, теребящую шторку, и, наконец, воскликнул громко, надсадно:

– Тогда... что ты тратишь время на меня?.. Помоги ей!..

Ну, наконец-то! Джай шагнул к внутренней комнате, девушка тоже сделала шаг навстречу... На глазах сапожника появились слезы. Джай поднял руки... и в это мгновение громкий, пронзительный, отчаянный женский крик раздался с улицы – по-животному бессловесный и страшный...

Асия тоже закричала, тонко взвыла раненым зверенышем. Закрывая голову руками, присела, прижимаясь к стене, сжалась в костлявый угловатый комочек... Джай обернулся и бросился к двери... Бирбис схватил его за рукав, шепча:

– Не ходи, Целитель! Не ходи... Это... синяя смерть... Не ходи!

Джай вырвался, преодолел в три прыжка расстояние до выхода, хватая мимоходом нож со стола. Нож предназначен был для приготовления пищи и пел о крови неважно, но какое-никакое, а оружие... Он распахнул дверь и стрелой выскочил на улицу. "Я узнаю сегодня, что это за синяя смерть! Ни искры, ни пламени!"

Рыцари Очищения

1188 год со дня основания Города Семи Огней . Завалонская долина. Деревня Низинка.

Адонаш перевернулся с боку на бок. Застонал. Шея затекла, спину ломило, несмотря на то, что спал он не сырой твердой земле, как обычно, а на перине... знавал он ложа и получше, но все ж... Больше всего болела голова. Смаргова вуриваха! Смаргов кузнец со своим смарговым бутылем и смарговыми подначками: «А ну покажи, как могёт пить Мастер Меча! Наклади мне у миску зимородок!» Его хрипловатый бас до сих пор звучит где-то на краюшке сознания Адонаша.

Поднявшись с огромным трудом и усаживаясь на кровати, он обнаружил, что так еще хуже. Голова была медным горшком, в котором многократно усиленным эхом отдавался каждый звук, его мутило, руки тряслись, а самое страшное – он не помнил, где мечи!

– Проснулся! Адонаш! – послышался визг Скайси, такой громкий и такой пронзительный, что копьем врезался в голову, отозвался острой волной боли в висках и скрутил желудок.

– Чего орешь? – собственный голос был хриплым и с трудом прорывался сквозь саднившее горло.

– Я? Ору?.. – Монах удивился, словно не он только что сотрясал эти стены своим воплем.

– Где мои мечи?.. – прохрипел Адонаш, привставая и тут же падая обратно на кровать, – И где Джай?.. Где этот смаргов Астри Масэнэсс?

Джай единственный человек, который может сейчас ему помочь... Как ни прискорбно это признавать, а ему требуется исцеление.

– На вот – выпей!.. – Вместо вразумительного ответа, Скайси протянул ему чашу. – Кузнец сказал, чтобы я тебе дал утром, когда ты проснешься!

– Я в жизни больше не возьму в рот того, что дает выпить этот эффов кузнец!.. – взорвался Адонаш. – Чтоб все окрестные птицы разом слетелись и выполнили все, о чем он их просит ежеминутно!.. Чтоб его смарг скрутил!.. Чтоб он упился и захлебнулся этой смарговой вуривихой!.. Чтоб его!.. О-ох! – он застонал от резкой боли в затылке. Так препогано Адонаш не чувствовал себя даже после хорошей взбучки.

– Кузнец сказал, что от этого тебе станет лучше... – Скайси никак не унимался.

Адонаш замахнулся, чтобы выбить чашку из руки монаха, но передумал, взял ее, понюхал, с отвращением поморщившись, и выпил залпом. Никогда не пил ничего более отвратительного... С размаху саданув чашкой об стену, он принялся отплевываться, еще раз громко застонал, упал на кровать, и, глядя в потолок, приготовился к смерти – если здесь в ближайшие несколько минут не объявиться Джай и не спасет его, то все: отрава его убьет!

Но как ни странно, мерзкое лекарство подействовало, в голове стало проясняться, тошнота уже не мучила так сильно, звуки перестали бить обухом по голове.

– Где мои мечи?.. – устало повторил он вопрос.

На этот раз Скайси ответил:

– Тут они, тут!.. – и указал на перевязь Адонаша, висевшую на гвозде, вбитом в противоположную от двери стену.

– А Джай?

И этот вопрос монах тоже счет достойным своего ответа:

– Пропал...

– Чего?.. – Адонаш приподнялся на локте.

– Не вернулся он еще.

– Я думал он пошел к сапожнику... – Джай направился к Бирбису, чтобы исцелить эту костлявую тень – Асию. Адонаш в этом уверен. Таков уж Джай есть: слишком мягкий, добрый, чуткий и неспособный пройти мимо чужого горя. Из-за чего все его неприятности... Впрочем, не будь Джай таковым, ему – Адонашу, лежать сейчас ни здесь на кровати, а в сырой могиле.

– Я тоже так думал... Только почему его до сих пор нет?

– Возможно, это исцеление заняло больше времени... чем обычно...

Адонаш почувствовал себя почти здоровым. Он поднялся, склонился над тазом для умывания, вылил себе на голову черпак холодной воды, умылся.

– Ну что? – сказал он монаху, приведя себя в порядок и приторочив на спину мечи. – Пошли, перекусим? А потом заглянем к сапожнику!

Скайси, соглашаясь с таким планом, кивнул.

Внизу в зале было пусто. Совершенно пусто. Не дозвались они даже самого корчмаря. Адонаш заглянул на кухню, где хозяйничал большой полосатый котяра, сунувший морду в горшок со сметаной. Заметив его и Скайси, кот вытаращил перепуганные глаза, прижался к столу и по-пластунски поспешил убраться, считая, что так менее заметен.

Адонаш отправил в рот кусок сыра, запил молоком из кувшина, взял из плетеной корзины крупное красное яблоко, бросил монаху, и направился к выходу из корчмы.

– Что-то здесь не так... – бормотал Скайси, вгрызаясь в яблоко.

– Это точно, – согласился Адонаш. – У них тут у всех серьезно "не так" с головой.

За порогом ярко светило солнце, пели птицы, пахло осенью, но тепло было, почти, как летом. Мимо, поднимая тучу пыли, с громким лаем пронесся большой облезлый пес. Откуда-то с соседней улицы доносились крики и шум, какой может издавать только большая толпа.

Направляясь на звук, они обогнали старушенцию, опирающуюся на клюку и спешившую со всех ног к месту событий. Только вот каких событий?

– Что там? – спросил Адонаш у бабки.

– За ведьмой пришли... – задыхаясь от быстрой ходьбы, проговорила она. – Наконец-то! Кончилась наша мука!..

Скайси побежал, пришлось и ему ускорить шаг, чтобы нагнать прыткого монаха.

У дома сапожника собралась вся Низинка. Народ шумел, галдел, махал руками, выкрикивал что-то вроде:

– Ведьму на сук!

Или:

– Аська не ведьма никакая! – но таких возгласов было гораздо меньше.

Работая локтями, и отругиваясь от брани селян, которая затихала, едва его узнавали, Адонаш пробрался вперед. Скайси оказался рядом, умудрившись просочиться сквозь толпу более вежливым, мягким и незаметным способом – ловкач.

У порога собственного дома, побитый и связанный сидел седой сапожник, издавая жалобные нечленораздельные звуки, по его суровому с резко выделяющимися скулами лицу струились слезы. Над Бирбисом навис высокий, но хрупкого сложения, мужчина с опасными быстрыми глазами. Адонашу не нужно было видеть длинной, ниже бедер, светлой косы и меча мужчины – достаточно этого пронизывающего, острого, как клинок, взгляда, чтобы узнать собрата по Пути Дара – боевого Мастера. Он ухмыльнулся: так вот чем нынче занимаются подобные ему – охотятся за сумасшедшими девчонками, избивая и связывая их отцов. Одет блондин был в длинную, по самые щиколотки, плотную верхнюю тунику ярко-желтого цвета, с нашитыми черными полосками, что делала его похожим на гигантскую осу. На широким кожаном поясе в богатых ножнах висел тяжелый длинный клинок. Голова была обвязана черным, из тончайшей ткани, шарфом, края которого ложились на правое плечо. За спиной красовался черный бархатный плащ.

Белобрысый тоже понял, кто такой Адонаш, и одарил снисходительным кивком. Он не ответил.

Из-за распахнутой настежь двери дома сапожника раздавались жуткие вопли, кричала, скорее всего, Асия, если у нее нет матери или сестры. Крики становились все громче, приближаясь к выходу, и вот, наконец, в проеме показался крупный, широкоплечий, плотно сбитый мужчина, одетый точно так же, как и стоявший снаружи. Заметив стянутые в конский хвост черные с проседью патлы по самые икры, Адонаш скривился – еще один Мастер Смерти.

Темноволосый вышел, высоко вскинул подбородок, обводя толпу селян презрительным взглядом, посторонился, давая проход двоим, не столь шикарно разодетыми и, безусловно, неодаренным, парням, которые волочили за запястья верещащую Асию, при дневном свете еще более худую, болезненно бледную и костлявую, чем тогда в корчме. Она отчаянно сучила ногами, выворачивалась, рискуя вывихнуть суставы на локтях, крутила головой и исходила слезами.

– Помоги ей... – умоляюще прошептал Скайси.

Адонаш закатил глаза.

– Помоги!.. Джай бы помог!..

Он не Джай... А этому смарговому монаху не объяснишь, что глупо сражаться одному против двоих Мастеров. У Адонаша довольно яркий дар, и мечи у него хороши, но, кто знает, что представляет собой эта пара полосатых "шершней". Да и ради чего рисковать? Ради этой доходяги? Тени, что сама помрет не сегодня-завтра от истощения?.. В чужой деревне?.. За чужих людей?.. Глупо! Джай бы сражался... Но он не Джай... Кстати, где этот Джай? Был ли у сапожника? Куда потом подался?

– Помоги им!.. – ныл Скайси.

– Ведьму на сук!.. – бесновалась толпа.

– У-у-у!.. – подвывал сапожник.

– Ы-ы-ы!.. – скулила изворачивающаяся ведьма...

– Помоги... – снова монах.

Адонаш внимательно осмотрелся, выискивая в толпе Джая. Впрочем, будь здесь Джай, тот бы не стал стоять в сторонке. Может он в доме?

– Помоги им!.. – Этот эффов череп с веревочкой когда-нибудь заткнётся?!

Адонаш подошел к белобрысому Мастеру, сверля того взглядом. Теперь пришлось кивнуть, поприветствовав "полосатика", как ни противно это было.

– Мастер Адонаш, – представился он, не протягивая руки.

– Мастер Фли, – томным почти женским голосом ответил белобрысый.

Адонаш подавил в себе желание сплюнуть.

– Вы забираете этого человека?

– Сапожник нам не нужен, – пожал плечами Фли, – Мы забираем только ведьму.

– И куда, если не секрет?

Тот удивленно поднял брови, мол, как можно такого не знать.

– На суд князя!

– А кто вы такие? Служите князю?

– Ты, я вижу, крайне неосведомлен, брат... – криво неприятно улыбнулся Фли. – Пойдем с нами, я представлю тебя Божену Истребителю и ты, возможно, получишь место у него. Ты ведь не зря носишь мечи и косы ниже пояса, и называешься Мастером?

– Не зря, – холодно ответил Адонаш.

– Стать Рыцарем Очищения удостаиваются немногие. Но после нескольких лет службы, князь, возможно, дарует тебе такую милость.

– Спасибо за предложение, я поразмыслю на досуге. Я ищу своего друга. Возможно, он был здесь вчера. Позволишь задать пару вопросов твоему... пленнику?..

– Он не пленник... – ощерился Фли, принявшись ласкать округлую рукоять своего меча. Адонаш отметил про себя, что обнажить свою скорую пару клинков он сможет намного быстрее, чем этот длиннющий меч покинет ножны. – Мы связали отца ведьмы, чтобы он в своем безумии не чинил нам препятствий в благородном деле очищения. Как только все закончиться, он будет свободен от пут. Но, увы: освободить его от уз лжи, тьмы и заблуждения, что связывают его разум, мы не в силах. Эта ведьма очень сильна...

Адонаш не желал слушать этот бред, ему необходимо было разузнать, куда делся Джай, поэтому он, коротко кивнув Фли, склонился к рыдающему сапожнику, надеясь, что тот в состоянии будет ответить. Надежда была слабой, так как мужчина сейчас не походил на человека, пребывающего в здравом рассудке.

– К тебе вчера приходил менестрель?.. Астри Масэнэсс?

– Целитель?.. – тут же отреагировал сапожник, поднимая глаза.

Фли насторожился. Адонаш прикусил губу, размышляя, как бы повести дальше разговор, чтобы не раскрыть этим смарговым "шершням", кто такой Джай. Обычно друг держал в тайне, то, что являлся Одаренным, и уж тем более то, что одарен похлеще любого Мастера.

– Менестрель... – тихо исправил Адонаш.

– Он хотел помочь... – Сапожник со свистом втянул воздух. – Он бы помог!.. Он руку мне исцелил, даже не дотронувшись!.. Там рана уж как с месяц гнила – я... запустил... Он бы помог!.. Я точно знаю!..

Разговор становился все более и более интересным для Рыцаря.

– Где он?

Сапожник опустил глаза, замолчал.

– Где он? – потряс его за плечо Адонаш.

– Синяя смерть унесла... – прошептал тот.

Адонаш отпрянул. Что за чушь?

– Так твой друг тоже Одаренный?.. – не преминул поинтересоваться Фли.

Адонаш ответил долгим испытывающим взглядом.

Фли ухмыльнулся, не отводя от него стального цвета острых глаз.

– Целитель?.. Значит, твой милосердный друг подумал, что может помочь ведьме?

Адонаш молчал.

– Он, по-видимому, с таким не сталкивался раньше. За что и поплатился. Ведьма его уничтожила. Синяя смерть пришла за ним по ее призыву.

– Синяя смерть? – Адонаш вопросительно поднял бровь.

– Да. Не перестаю удивляться твоей неосведомленности. Смотри, как бы она не погубила тебя, подобно твоему другу... Астри Масэнэсс? Я запомню это имя. Его пламя не будет забыто.

– Что стоишь столбом? Долго ты там с этой мразью селянской возиться будешь? Связал – и пошли!.. – прогремел над ухом Адонаша грубый злобный голос.

– Я уже закончил, Мастер Пийкл.

– Что это за щенок?..

Второй Рыцарь Очищения, был, очевидно, старше и выше в звании первого, так как позволял себе такой тон. Пийкл смерил Адонаша взглядом, сравнивающим его в лучшем случае с шелудивым псом с местной помойки, сплюнул, пнул ногой сапожника, чем заставил Адонаша схватиться за рукоять меча за спиной.

– Ну?.. – Пийкл вызывающе шагнул к нему, сверкнув глазами, огонь в которых свидетельствовал о том, что Дар владеет этим человеком, а не человек Даром. – Ты Мастер?.. Думаешь, что Мастер! Ты – щенок! Но приходи к князю, и он сделает из тебя волка!

– Боюсь, что только цепного пса... – процедил сквозь зубы Адонаш и отступил на шаг назад, отпуская рукоять, так как через нее уже начала просачиваться в его жилы песня меча, призывающая пролить кровь.

Пийкл вдруг громко расхохотался, так же резко, как и начал, перестал смеяться, махнул рукой Фли и двум помощникам, тянущим Асию, и направился в самую гущу толпы, которая в страхе посторонилась, давая ему со спутниками дорогу.

– Мы – Рыцари Очищения именем князя Божена Истребителя, препровождаем эту женщину, отдавшую себя порождениям тьмы, на суд!.. – вещал на ходу белобрысый "шершень" сладким, как мед, и хорошо поставленным голосом, пока они шествовали к ожидающим лошадям. – Несчастного отца этой женщины, предавшей огонь жизни, да не смеет никто освобождать от пут, пока суд не состоится и приговор не будет исполнен. Тот, кто сделает это, будет передан в руки наказывающих, и получит прилюдно двадцать плетей!

Асию связали, спеленав грубой веревкой от лодыжек до предплечий, перекинули, будто мешок поперек лошади, на которую позади взгромоздился один из неодаренных помощников Рыцарей. Второй запрыгнул на доходягу мерина. Пийкс с Фли гордо усевшись в седла, направили своих жеребцов по узкой улице, вынуждая селян, отскакивать и жаться к стенам домов.

– Да здравствует Истребитель! Да горит пламя Божена!.. – выкрикивали из толпы, а связанный Бирбис, повалившись в пыль, выл и причитал.

– Почему ты не помог?.. – уставился на него Скайси глазами, в которых стояли слезы. Сожри его смарг!

Адонаш вздохнул.

– Надо найти Джая, – коротко ответил он.

С Джаем они могут что угодно. Хоть целое гнездо этих "шершней" во главе с их Истребителем разворошить. Но в одиночку... Адонаша, как и любого простого смертного можно вырубить, просто ударив обухом по голове. А уж проткнуть его мечом двоим Мастерам Смерти ничего не стоит.

Монах надулся, презирая Адонаша – последнего труса и мерзавца в его глазах, не пожелавшего спасти несчастную девушку, помочь ее еще более несчастному отцу... Но он – не Джай! Тот желает выручить каждого встречного, и желает – и может, обладая таким-то могуществом...

Где же этот Джай, скрути его смарг?!!

Адонаш попытался еще раз расспросить Бирбиса о том, куда девался менестрель-Целитель, но бесполезно: сапожник от горя утратил остатки разума. Когда Рыцари скрылись с глаз, подошел Дишик. Вместе с Курогом они подняли сапожника и отнесли в дом, не развязывая, как наказал Мастер Фли.

– Може оно и к лучшему, – печально пробормотал кузнец, выходя из дому. – А где чумазой ваш?..

– Он пропал ночью, – просветил Дишика Скайси.

Кузнец охнул, присел на согнувшихся коленях, с сожалением покачал головой.

Адонаш подошел к Дишику, взял того за локоть и потащил к корчме.

– Слушай, друг, ты сейчас расскажешь мне во всех подробностях, что за хрень эта ваша синяя смерть?!

Дишик сделал удивленное лицо, выругался, но покорно пошел с ним.

– Мало, что знаемо, – говорил кузнец, сидя за столом в корчме, где было куда более людно, чем утром. – Так... всякое кажут... – Он переплел пальцы в странном жесте, и обвел кругом свое лицо – вероятно, какой-то защитный знак.

– Вот так нужно... – вдруг вмешался монах, поправив плетение пальцев кузнеца.

Адонаш раздраженно фыркнул.

– Закончили?.. – спросил он, когда монах отпустил, наконец, руку Дишика, которой водил вокруг квадратной физиономии того.

Кузнец и монах одновременно виновато кивнули, и Дишик продолжил рассказ:

– Ну... нападает она... после захода солнца и токмо тогда, когда один ты идешь... И еще на мужика... на бабу не нападает... воробей меня склюй... Находять потом его... синего... такого синего, что красильщик так не покрасит... Синего и бездыханного... Говорят, шо то ведьма целует. Или сама у Синюю смерть обращается и ходить, ищет, кто в одиночку серед ночи выйдет, того она и...