Текст книги "Счастье Ангела (СИ)"
Автор книги: Анна Верная
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 25 страниц)
Марк подходит совсем близко и громче продолжает:
– Когда я забрал Руслана себе, даже не представлял, что нас ждет впереди. Врач был прав, подобрать смесь оказалось пиздец, как сложно. Смотри, Лина. – Марк показывает на свои волосы. – Я посидел, когда мы месяцами подбирали ему смесь.
Оказывается, их до хера сколько. И от одних его высыпало, причем это были не пару прыщиков. Это была страшная сыпь по всему телу. От других его скручивало от боли. Спазмы, вздутие было сильнейшее и никакие лекарства ни черта не помогали.
Есть такой диагноз лактазная недостаточность. И, конечно, нам его поставили ко всему. Я не знал чем и как мне кормить ребенка. От одних смесей он не мог нормально сходить в туалет, от других наоборот.
Но от всех ему было одинаково больно. Он сутками плакал и плакал. А я не хера не мог сделать.
Я прикрываю уши и мотаю головой, не могу такое слушать, тем более представлять. Но Марк отводит мои руки в сторону, он сам весь в слезах, но громко приказывает:
– Ты хотела все услышать. Так нечего сейчас уши закрывать. Слушай все, что говорю. Руслан мог успокоиться только на моих руках. Никто не мог его уложить спать. От этих болей его так скручивало, что он в конце дня уже не мог плакать. Он просто смотрел на меня своими глазками и еле слышно стонал.
А его тельце просто содрогалось, как от судорог. Ты представляешь, что это, Лин. И так каждый день. Он вообще до трех лет и не спал толком. Час и просыпается. И так постоянно. Он был таким маленьким, что помещался у меня на локте.
А его часами носил, просто, чтобы он хоть немножко поспал, просто отдохнул, поглаживал его по спинке. Врачи разводили только руками. Большинство даже браться за нас не хотели. Говорили, ну вы же видите сколько у вас диагнозов. Наконец спустя примерно полгода мы еле – еле смогли подобрать ему смесь. И то ее не было в нашей стране, доставляли из – за границы.
Но с ней хоть немного стало полегче, а самое главное Руслан впервые за полгода набрал за месяц сто грамм. Сто грамм, Лина. – повторяет Марк. – Для кого – то это совсем ничего. К примеру, этот стакан, из которого ты пила, или эта папка на твоем столе весят минимум в три раза больше.
А я прыгал от радости и плакал от счастья, что мой мальчик набрал сто грамм. Что наконец весы не стоят на месте или вес не падает вниз, хотя куда еще больше падать. Вот так, имея в своих руках миллионы и власть, ты радуешься просто таким вещам.
Но были и другие проблемы. Все, что пишут в книжках, когда ребенок должен начать ползать, сидеть, ходить, у нас этого ничего не было по тем срокам. Врачи утверждали, что у него полностью отсутствуют все рефлексы. Он не реагирует ни на музыку, ни на звуки, ни на что.
Но он мне улыбнулся тогда, когда ему еще и года не было. Еле заметно, но это точно была улыбка. Но эти профессора медицины утверждали, что это только мои фантазии. Что я устал и выдаю желаемое за действительность.
Но я точно знаю, что он осознанно мне улыбнулся. Когда Руслану исполнилось два с половиной, я повез его в Китай к врачам. Он тогда кое как только голову держал и на этом все. Ни сидеть, ни стоять, ничего больше.
Так знаешь, что мне сказали твои любимые китайцы? Они и денег не взяли, ни копейки. Просто сказали, глядя мне в глаза, чтобы я не мучил ни себя, ни его. Сказали, неужели я не вижу, что у Руслана живые только глаза.
Зачем так издеваться над ребенком? Это они мне все сказали с таким сочувственным видом, слово в слово, Лин.
Марка шатает, а его губы дрожат. Мы оба плачем без остановки.
– И что… Что ты сделал? – еле шепчу, захлебываясь в слезах.
– Что сделал? Завернул Руслана в одеяло, сел на ближайшую лавочку, не помню даже где именно. Но зато помню, как проходящие мимо китайцы смотрели на нас. Также, как и врачи до этого.
– А потом?..
– А потом, взял вытер сопли и пошел дальше. Не было время раскисать. Мне нужно было думать, чем кормить ребенка. Ведь после смеси нужно было вводить прикорм. А у него снова почти на все была аллергия.
Даже на картошку, на простой крахмал. Я нанимал лучших реабилитологов. Учился сам делать массажи. А Руслан постоянно плакал. Даже не плакал, орал. Я стоял, сцепив зубы, понимал, как бы жалко ни было, нужно держаться. Так надо.
Знаешь, Марина тогда в больнице перед тем, как застрелиться, сказала, что за все наши дела с братом, пострадал именно Руслан. Тогда я не знал, что он выжил. И все эти годы я постоянно вспоминаю ее слова.
Ведь так и есть, Лин. За все, что мы натворили с Олегом, расплачивается именно Руслан. Я не представляю, как мог такой комочек все это пережить, все это вытерпеть.
– А ты хотел… хоть раз сдаться, бросить все и уйти? – неуверенно спрашиваю.
– Ни разу, Лин. Даже не было ни мельчайших сомнений, что поставлю своего мальчика на ноги. Сдохну, но поставлю. Я ведь практически за эти семь лет, как медицинский закончил. Могу хоть сейчас любой экзамен по педиатрии сдать.
Ухо, горло, нос, кожные инфекции, простуды постоянные, да я могу сам легко послушать легкие, расшифровать любые анализы. Я уже молчу про сделать уколы и поставить капельницу. Знаешь, если бы я стал педиатром, у меня бы километровые очереди были бы.
Мамашки только так бы обвивали пороги. Не в плане прыгнуть в постель, а в плане, что я уже научился и диагнозы ставить. Руслану еще и аденоиды удаляли в четыре. Да чего только не было.
Когда казалось, что это самый худший пиздец и хуже ничего уже не будет, мы тут же подхватывали новую хрень. И так постоянно. Но, когда Русу исполнилось четыре, мы в очередной раз где – то подхватили бронхит. И к нам сама подошла молодой врач в больнице, твоего возраста и с большими амбициями.
Она только закончила институт тогда, не было ни стажа, ни опыта. Но уверяла меня, что поможет Руслану встать на ноги. Я сначала хотел ее послать, подумал, мелкая пигалица, может просто бабла хочет.
Нам кандидаты наук не помогли, а что она сможет? Но Лина…
– Кто? – показалось, что послышалось. Но Марк продолжает:
– Лина, вернее ее зовут Алина. – в лице Марка что – то меняется. И если бы я так не была занята другим вопросом, смогла бы точно распознать, что при имени этой девушки даже голос у него меняется. Но сейчас мне совсем не до этого.
– Алина собрала свою команду из таких же молодых врачей. Они другого поколения, и что важно, думают не стандартно. Я дал ей полгода. Сказал, что если они ничего не сделают, могут забыть о медицине.
Но им и полгода не нужны были. Всего за пару месяцев Руслан начал реагировать на окружающий мир. Стал намного лучше спать. Уверенно сидеть, недолго стоять. Для нас это были огромные скачки вперед.
Я плакал от счастья каждый день, Лин, и считал себя самым счастливым человеком на свете. Потом Руслан стал понемногу и ходить. Падал, спотыкался, но шел дальше. Сбивал колени, но вставал и шел дальше.
Мне каждый раз хотелось подбежать, подхватить его, но понимал, что он должен сам научиться вставать. Не думал, что буду так радоваться сбитым коленкам. Потом он начал самостоятельно и есть.
Но есть это, конечно, громко сказано. Из всей тарелки поначалу только пару ложек в рот попадало. Но и от этого я был счастлив. И похер, что вся каша была на полу. Главное, что он сам держал ложку и ел.
Уже к пяти годам он быстро бегал, ел, смеялся. Единственное, было плохо с речью. Но и здесь очень сильно помогла Алина.
глава 25
– Каждый звук, каждое слово от Руслана мы с Алиной выбивали с его болью и криками. Алина сутками занималась с ним и не просто, как врач. Она была всем для него – воспитателем, логопедом, психологом.
Даже не представляю, как бы со всем справился без нее.
Видно, что Марк уходит в свои воспоминания, в свое прошлое, о которых я ничего не знаю. А еще я точно уверена, что этих двоих связывают совсем другие отношения. Нет, это не любовь, совсем другое. Возможно, привязанность, благодарность.
Но есть и что – то близкое у них, что – то интимное, доступное только для них двоих. Их закрытая территория от посторонних. А еще я испытываю жгучую ревность. Ревность к сыну. Он годами привязывался к другой женщине, наверное, обнимал ее, целовал. А может быть и…
– Руслан считает Алину своей мамой? – задаю самый страшный вопрос и боюсь услышать на него ответ.
– Что? – не улавливает Марк вначале весь смысл вопроса. – А, нет! Что за глупости, Лин! Руслан знает, что Алина не его мать. Они просто, как друзья. И все. Не больше, не меньше.
– Она его крестила?
– Нет, я его покрестил, когда Руслану и месяца не было. В одной церкви возле очередной больницы, которые мы посещали каждый день. Получилось совсем случайно и не запланировано.
Крестными были простые работники при храме. Я сам за сколько лет выучил почти все молитвы. Думал, никогда и моей ноги не будет на пороге церкви. Но жизнь еще и не те сюрпризы преподнесет.
– Ты познакомишь меня с этой Алиной? Я хочу познакомиться с той, которая спасла моего сына.
Марк сильно вздыхает и отворачивается. Кажется, у него и ответа нет на мой вопрос.
– Думаю, это вряд ли.
– Но почему? Я хочу ее отблагодарить и…
– Я сказал, нет, Лина. – нервничает Марк. – Прости, но не получится. Лучше я тебе еще кое – что расскажу про сына. Так тебе… Так вам будет обоим легче. Руслан на самом деле очень быстро учится всему.
По физическим данным он, конечно, отстает от сверстников. Но это всего лишь вопрос времени и занятий. Он очень усидчив, у него хорошая память. И если учитывать, что до пяти лет он совсем не разговаривал, то у нас прекрасные результаты.
Он быстро все запоминает, может без запинки повторить до слова, что ему скажут. С выражением рассказывает стихи. За его умственные способности я совсем не переживаю. И знаю точно, что и вес он наберет, не так быстро, как хотелось бы. Но тем не менее.
И девок всех перетрахает, когда время придет.
– Марк! – возмущенно шиплю.
– Я хочу лишь сказать, что и по мужской части у него никогда не будет проблем. Вот и все. Поставлю его на ноги, а потом можно и с братом встретиться. Ответить перед ним за все.
– Марк…
– Думаешь, Лина, легко жить, когда на твоих руках кровь родного брата? – ухмыляется Марк. – Но я ни о чем не жалею. Ни о чем. Даже если и предположить, что маловероятно, что Олег все таки вместе с тобой добился бы таких результатов от Руслана, то все равно все сделал не зря.
Не хочу даже предполагать, что Руслан бы вступил в тоже дерьмо, что и мы с Олегом. Что варился бы во всем этом. Убивал кого – то, калечил. Нет. У этого ребенка совсем другая судьба.
Ты не представляешь, насколько он ранимый, стеснительный и очень добрый мальчик. Столько всего пережил и в нем столько света. Когда он обнимает меня… Лин, ты не представляешь, что со мной творится.
Время будто останавливается. Его запах, его ручки, которые обхватывают шею. Я не думал, что можно настолько сильно кого – то любить.
– Значит ты предал Олега не из – за меня. – я и не спрашиваю, теперь и так все ясно. Ради меня он никогда бы не пошел против Олега. Никогда.
– Нет, Лина. Не из – за тебя. Ты бы и сама не пошла против него с Русланом на руках. Кстати, ты не знаешь, но Олег в последнюю нашу встречу, за день до… В общем, когда он снова собрал всех ублюдков вместе, он хотел отказаться от своей империи, хотел уехать вместе с тобой, начать все заново.
Вижу по лицу, что он тебе не говорил о своих планах. Да, он верил в то, что сможет жить, как простой человек, стать обычным, как все.
– Но ты не поверил.
– Я поверил бы, отпустив он тебя. Тогда возможно… Но он хотел забрать только тебя с собой. А это значит, чтобы ты и дальше проживала с ним, как в тюрьме. Да и про Руслана рано или поздно он бы узнал. И тогда нет никаких сомнений, что он бы возродил свою империю, даже еще страшнее прежней.
Марк наливает еще раз себе алкоголь.
– Выбор без выбора. Вот что у меня было. Как не поступи, а покоя нигде не будет. Но глядя на Руслана, понимаю, сто раз понимаю, что прав. Он так похож внешне на брата, но совсем другой по характеру.
Иногда мне даже страшно становится за него. Понимаю, что нельзя быть таким добрым, доверчивым ко всем. Он же верит, тянется ко всем. Совсем не умеет обманывать, манипулировать.
Кстати, у Еси есть домашние животные. Я купил Руслану кота пару лет назад, и у него была аллергия. Сейчас вроде бы полегче, но все равно ограничения есть. И еще, чего совсем не ожидал.
Однажды я рисовал вечером, помню так устал сильно. Мы столько дней подряд занимались с Русланом, развивали моторику. В общем я ему до этого чего только не приносил, каких только игрушек у него не было.
Но они были все ему почти безразличны. Так день – два от силы и все. А тут я вырубился от усталости, а когда потом резко вскочил, увидел, как Рус рисует моими карандашами в альбоме.
Для своих тогда шести лет он меня срисовал идеально. Так не каждый и подросток сможет. Я честно сказать охренел. А дальше он сам попросил меня купить ему все для рисования. И вот больше года он рисует все, что видит.
И намного лучше меня в его возрасте. У него талант, Лина. Пиздец какой. Я не учил его специально, он сам до всего додумывался. И тогда, кстати, развитие у него пошло еще быстрее. Даже интерес к игрушкам проснулся.
Пусть он тоже всех их срисовывал, но и играл потом. Я горжусь нашим мальчиком. И не только им. Еся тоже моя отдушина. Вот где настоящий ураган. Шило. Еся и усидчивость. Нет, никто такого не слышал. – смеется Марк.
– Они такие разные. – говорит он.
– Как ты думаешь, они смогут поладить, подружиться? Ведь, как ты говоришь, они совсем разные.
– Даже ни на сколько не сомневаюсь. Уверен, мы их и не оттянем еще друг от друга. Руслан давно тянется к детям. Но у него очень слабый иммунитет. Понимаю, что все дети болеют. Но для Руслана даже обычная простуда оборачивается осложнениями.
Потом идет откат в развитии, нельзя потом долго заниматься упражнениями. Поэтому годами у мальчика был почти один и тот же круг общения. Но теперь он восполнит все. Скоро детям пора в школу. Еся и Руслан могут пойти в одну школу и в один класс.
Понимаю, что Марк почти закончил свой рассказ. А у меня в горле пересохло, да и глаза еле открываются от пролитых слез.
– Я все равно зла на тебя. Даже если я могу еще понять первые три года почему ты молчал, но вот потом. Почему не признался? Я имела права знать. Олега не было уже. Я бы никогда не отказалась от сыночка. Я бы тоже боролась вместе с тобой. И от Еси я бы не отказалась никогда.
Я должна была быть с ним рядом. Марк ты очень жестоко со мной поступил. Я не заслужила такого.
– У меня не было выбора. Я тебе сказал, что до пяти лет, его состояние оставалась нестабильным. Мы жили только одним днем. Я не загадывал ничего наперед. Ты даже не представляешь, сколько раз я слышал одни и те же слова, одинаковые фразы только от разных людей.
Главное пережить эту ночь или дождемся утра, мы не даем никаких гарантий. Лин, я и со счета уже сбился, сколько мне говорили подобное. Я и о тебе думал каждый раз. Лин… Даже и представлять не хочу…
Но если бы… Нет, Лин. Ты бы не пережила бы это снова. И даже Еся бы не помогла тебе. Лин, последний год я неоднократно пытался рассказать тебе, много – много раз. Но постоянно кто – то или что – то мешало.
Сейчас я и правда уже собрался с мыслями. Если бы ты не проследила за мной… Кстати, если что, я оценил твою находчивость. Так вот, если бы ты не опередила меня, я бы уже ни сегодня, так завтра все бы тебе рассказал.
Я не вру, Лин. Как бы не было страшно посмотреть в твои глаза, я бы все рассказал.
Вижу, что Марк не врет, но от этого мне совсем не легче.
– В свидетельстве о рождении Руслана, в графе родители, чьи имена?
– Твои и брата данные. Я ничего не изменял, Лин. Ты его мать, Олег – отец. А он сам Борцов Руслан Олегович. Все так, как и хотел брат. И еще, Лин. Самый главный момент. Даже если ты и решишь меня выкинуть из своей жизни, я не буду сопротивляться.
Я и так всю жизнь где – то за обочиной, мне не привыкать. Но вот от Руслана я не откажусь. – черты лица Марка становятся грубее, а глаза сужаются. – Хочешь даже в суд на меня подавай, нанимай лучших адвокатов, плевать я хотел на них.
Мне и адвокат не нужен. Я и сам могу в любом суде представлять свои интересы. Могу жизнь моего Руслана рассказать посекундно. Посекундно, Лин. Так что даже не думай, что я откажусь от детей. Я сейчас и про Есю тоже.
Но думаю, ради детей мы закроем здесь и сейчас все свои обиды и разногласия и продолжим жить, как и раньше, в мире и в согласии. Будем воспитывать детей, ругать их, когда они влезут не туда, радоваться их успехам.
Ты, как и прежде, будешь заниматься своими фондами, а я… А я найду чем, руки, слава Богу, на месте. Нам не нужно идти против друг друга. И никогда, Лин, запомни, никогда я не предам ни тебя, ни детей.
Так что скажешь?
Я секунду молчу и смотрю на друга. На самого близкого и дорогого человека. А потом резко поднимаюсь с места и бросаюсь Марку на шею.
– Спасибо, родной мой. За все спасибо, за сына особенно. Спасибо! – несколько раз подряд повторяю одно и тоже. – Я бы никогда ни с чем не справилась без тебя.
– Я же говорила, они точно будут обниматься. – слышу рядом звонкий голос Еси. Мы одновременно с Марком отлипаем друг от друга и смотрим на двоих детей, которые уже стоят с нами рядом, взявшись за руки и улыбаются нам хитрой улыбкой. Особенно Еся.
– А теперь и ваша очередь, а ну оба быстро к дяде Марку на ручки.
Повторять дважды ему не приходится. Оба ребенка моментально подлетают к Марку, а он их разом двоих берет на руки и кружит, кружит.
Наши детки смеются, а я который раз не могу сдержаться, чтобы не заплакать. Ведь и правда, для счастья не так много надо на самом деле. Чтобы близкие и любимые были рядом, не болели, вот так смеялись.
А все остальное, это наживное.
– А теперь и нашу маму обнимем. Лина иди к нам! – кивком зовет Марк. И вот мы уже вчетвером стоим посередине комнаты и крепко обнимаемся. И я искренне стараюсь верить, что так и будет теперь всегда.
глава 26
– Мам, а можно Руслан будет жить в моей комнате? – спрашивает Еся, когда мы уже поужинали все вместе.
– Я думаю, Есь это не самая лучшая идея. Руслан – мальчик, и у него должна быть отдельная комната. К тому же, наверное, он и сам захочет обустроить ее по своему вкусу. И еще у тебя в комнате огромная кровать и…
– Ну, мам! Мамочка! – надувает Еся свои губки и немного хмурится. – Руслану уже понравилась моя комната, и мы поместимся вдвоем на одной кровати. А потом можно поставить две маленькие в разном углу.
Ну, пожалуйста, мамуль! Я так хочу жить с Русланом, и он тоже. Вот сама у него спроси.
Еся всегда находила общий язык со всеми. Иногда я даже удивлялась этому. Она дружила со всеми детьми в саду.
Даже после соревнований с соперниками она уже договаривалась с ними встретиться поиграть. Но сейчас я вижу в ней не только дружеское отношение к Руслану. Еся проявляет заботу к нему. Именно переживает за него и не хочет отпускать от себя. Об этом говорит и то, что они постоянно держатся за руки.
Для Еси Руслан не просто новый знакомый или друг. Она уже понимает, что это ее брат. И у нее нет ревности к нему. Наоборот, она как будто готова сама единолично заботиться о брате, не подпуская никого из взрослых.
– Мам, я не хочу, чтобы брату больше кололи уколы. Он сказал, ему больно, но он терпит. Руслан, я придумала. – подбегает она к нему. – Если тебе еще хоть раз захотят поставить уколы, я всех сильно побью. Ну или покусаю.
– Еся! – останавливаю ее порыв, на что Марк рядом только смеется.
– Ну а что, мам! Я же старшая сестра, вот и буду защищать Руслана от всех. А он будет меня рисовать. Ты видела уже его рисунки? Руслан уже и мой портрет нарисовал. Ты знаешь, как красиво!
– Ты старше меня всего на два месяца. – улыбаясь, говорит сынок. А я готова сутками слушать его голос. Он такой завораживающий, такой успокоительный. Мой мальчик пусть физически и отстает от Еси, но вот по рассуждениям…
Даже момента хватает, чтобы понять, что по мыслям Руслан превосходит своих сверстников. Он по – взрослому смотрит на вещи. И то над чем другие будут смеяться, он примет спокойно.
– Мам, к тому же мы вместе пойдем в школу, будем помогать друг другу с уроками. Да и не скучно нам будет. Руслан, ты же не будешь против? – спрашивает она у брата, но ответ ей совсем и не нужен.
– Я тебе даже страшилки буду рассказывать, но ты не бойся сильно, они не совсем прям страшные.
– Еся! – уже и мне хочется смеяться. Но это же Еся. Спорить с ней бесполезно. Достаточно просто посмотреть на нее, на ее глазки, и нет никакого нет, на все только утвердительный ответ.
Но сейчас я смотрю на Руслана, и он тоже не сводит с меня глаз. Очень серьезен, и мне немного страшно от этого. Сильно много впечатлений для него для одного дня. Боюсь, чтобы это не навредило ему.
Может ему вообще страшно здесь или не нравится. Может он привык жить в том месте, и ему именно там все родное и близкое. Пока я думаю над всеми вопросами, сынок сам подходит ко мне.
– Я помню вас. Дядя вас иногда рисовал. Вы очень красивая. И еще… Однажды… – Руслан прикусывает свои губки и видно, как стесняется спросить. – Дядя сказал, что тетя, которую он рисует, моя мама, и она скоро за мной приедет.
Я падаю перед ним на колени и со страхом спрашиваю:
– А ты хочешь, чтобы я была твоей мамой?
Руслан молчит, внимательно смотрит, стал еще серьезнее. Без единого слова он просто обнимает меня за шею и тихо говорит на ушко:
– Очень хочу, только не отвозите меня больше в больницу. Я хочу остаться здесь… с вами… с сетренкой, с дядей. Больше не хочу быть сам.
Мой сынок не плачет, но достаточно только услышать его голос. Я крепко обнимаю его. Какой же он все таки совсем худенький.
– Никогда, никогда я тебя никому не отдам больше.
– И я не отдам никому. – обнимает нас Еся. Слышу, как неподалеку плачут Тамара и Клавдия. И не просто плачут, а обнимают друг друга. Хорошо, никто из них не лез никогда в мою личную жизнь.
Вот и сейчас не задают ни одного вопроса.
– А теперь погнали со мной, Руслан. У меня во дворе столько тайников зарыто. Никто о них не знает.
Еся берет Руслана за руку и бегом бежит прочь.
– Еся, осторожно, Руслан…
– Лин. – Марк кладет руку мне на плечо. – Не нужно делать акцент на Руслане. Он обычный ребенок. Вернее не совсем. Но все таки… Он любит и хочет играть с детьми. У него и так не было детства. Пусть хоть сейчас он насладиться сполна.
А Еська ему во всем поможет. Ты видишь, как они тянутся уже друг к другу. Они должны быть равными. Руслан не больной, просто немного слабее. Но это все временно. От тебя требуется не ограничивать его и не трястись над ним.
Мы с тобой всегда будем рядом с ними, поможем им во всем. Но они должны быть в первую очередь самостоятельными, нести ответственность за свои ошибки, падать, но самим подниматься.
Только тогда мы воспитаем сильных людей.
– Но он же только что чем – то переболел. Ты сам рассказал.
– Лин, это была простуда. Да немного запустили. Но на такое я уже и внимания не обращаю по сравнению с тем, что было раньше.
Еся и Руслан действительно стали неразлучны. Везде были только вместе, а еще у них появились свои тайны и секреты. Еся даже тренировалась только, если Руслан был рядом. А брат в такие моменты никогда не расставался с карандашами и альбомом.
Кристина, как только узнала о Руслане, сразу прилетела со всей семьей. Мы также проговорили с ней до утра. Не описать словами, как она радовалась и плакала от счастья, что мой мальчик жив.
Эрика и братья тоже быстро нашли общий язык с Русланом. Но особенно сынок общался с Платоном, мужем Кристины. Ведь тот уже давно занимается искусством. И по его мнению, у Руслана большие перспективы в рисовании.
Помимо рисования сын мог все что угодно слепить из пластилина, глины, сделать макеты. И если тете и ее мужу Марк понравился при знакомстве, по крайней мере они легко с ним общались, то вот с братьями было гораздо сложнее.
Я знаю, что между ними состоялся еще в день приезда серьезный и долгий разговор наедине. Не знаю о чем они беседовали, но я рада хотя бы тому, что все они целые и никакой драки между ними не было.
Хотя зная Германа. Ему тяжело сдерживать свои эмоции в отличии от Антона. Друзьями они с Марком естественно не стали, но перемирие между собой точно заключили. Марк тоже молчал о чем они разговаривали.
Сказал только, что это мужской разговор, и мне волноваться не о чем. Но все равно каждый раз при их встречи они все втроем сканировали друг друга взглядом. Герман всегда в такие моменты смотрел на меня.
Видимо, ждал и от меня признаний. Но никому из них я точно не расскажу свою историю. Пока тетя была в гостях, мы всем семейством вместе с детьми решили посетить семейное кладбище.
Есю я еще ни разу не приводила сюда. Своих дедушку и бабушку она видела только на фотографиях.
– Мальтов Алексей Глебович. – читает Еся. – Наш дедушка, смотри Руслан.
Они оба кладут цветочки на могилки. Антон и Герман сдержанно молчат. Мы с тетей обнимемся и плачем.
Нам так не хватает их, очень сильно. Руслану я поменяла документы. Он, как и Еся, теперь с фамилией Мальтов и отчеством, как и у меня. Марк на это ничего не сказал. Может и хотел, но промолчал.
Про отца сынок пока ничего не спрашивал, чему я была только рада. Для него я придумала свою версию. Пусть думает, что его отец был спасателем и хорошим человеком. Погиб, помогая людям.
Пусть в глазах сына Олег будет только самым положительным и, не дай Бог, ему хоть когда – нибудь узнать всю правду о нем. Ему будет очень больно от этой правды. Боюсь, с его характером он и принять ее не сможет.
Руслан действительно очень ранимый и сентиментальный. Бывает закрывается в себе. И если бы не Еся ему было гораздо тяжелее справиться морально с такими событиями. Эти двое отлично дополняли друг друга.
Так и со школой. Еся не любила заниматься от слова совсем. А вот, Руслан, наоборот, сидел до победного. Моя помощь в уроках им и не нужна была. Они справлялись самостоятельно вдвоем.
Но и вдвоем получали. Как, например, и сейчас.
– И кто из вас двоих додумался прогулять занятия?
– Я. – незамедлительно отвечают хором.
– Хорошо. А кто тогда избил троих одноклассников?
– Мам, – выходит вперёд Еся. – Они отобрали у Руслана альбом и карандаши и обзывали его слабаком. Они получили за дело и ещё очень мало. Если бы учителя не вмешались, я бы ещё больше им врезала.
Я стою, округлив глаза. А Марк и вовсе еле сдерживается от смеха.
– Есь, я понимаю, что они были не правы. Но избить троих мальчиков! Ты хоть понимаешь, какого сейчас их родителям?
– Раньше нужно было думать, когда воспитывали таких балбесов. Я им просто показала, что это они слабаки и втроем не смогут никогда справиться со мной. Они только до слабых могут лезть.
Мам, я терпеть не могу несправедливость. Они втроем всех достают. Вот даже взять Алю.
– Кого?
– Алю, внучку нашего библиотекаря. Она с бедной семьи, ее только бабушка воспитывает. А в нашу гимназию попала только потому, что ее бабушка работает здесь. А эти трое постоянно ее цепляют, прохода не дают.
Мы с Русланом всегда ее защищаем. И Руслан влюбился в Алю с первого взгляда.
– Есь! – нервничает Руслан.
– Ой, прости меня, братик. Я нечаянно, правда не хотела выдавать твой секрет. Ну прости.
Руслан опускает глаза. Его совсем не волнует замечание директора. Его тревожит, что сестра раскрыла его тайну.
– Ну, Руслан! – продолжает Еся. – Это же наша мама и дядя, им же можно. Ну, ладно только не обижайся! И вообще мы же о другом хотели попросить маму. Или ты уже и передумал?
глава 27
– И что же вы такое придумали? – уже и не знаю, чего стоит ожидать от этих двоих. Готова в принципе ко всему, но не к…
– Мам, мы хотим с Русланом перейти в другую, обычную школу.
– Есь… – не знаю, что и сказать. Со всеми детьми оба моих ребенка, не считая сегодняшнего инцидента, отлично ладят. Да и учителя всегда ими по большей части довольны. Но больше всегда хвалят Руслана. И хорошо, Есю это никак не цепляет.
– Дочь, это же лучшая гимназия у нас в городе и не только. – говорю, как есть. – В ней работают лучшие учителя. Если ты что – то не поняла, я тебе обязательно помогу. Наверное, это точно из – за того, что ты очень быстро делаешь уроки.
Есь в тебе нет совсем усидчивости…
– Мам. – противится малышка. – Я не сижу, как другие, целыми часами, потому что мне вполне хватает раз прочитать и запомнить. Я все запоминаю с первого раза. Да мне даже урока хватает, чтобы понять тему.
Зачем мне сидеть над учебниками, если я могу потратить это время на тренировку. Это Руслану нравится учиться, рисовать. Мам, мы правда оба хотим перейти в другую школу. Все мои друзья из секции учатся в обычных школах, и у них нет проблем с учебой.
И они, в отличии от этих… они все веселые, смеются, радуются, с ними и играть интересно. А у этих только и разговоры о новых телефонах, о том, как они ездили в Дубай. Да, мам с ними же и поговорить не о чем, не то, что играть.
Да они даже в игры не знают, как играть, в которые мы с Русланом играем. Мам, нам там очень скучно. Даже в школу ходить не хочется. И учителя там такие высокомерные. Они, кстати, даже этим трем придуркам завышают оценки.
Ты же и сама знаешь, какие у них родители. Я даже несколько раз делала учителю замечания по этому поводу. Вот она и не взлюбила меня. Терпит только ради тебя. Постоянно дает самые сложные задания.
Так и хочет придраться к чему – то, а придраться ей к нечему. Вот и злиться еще больше. Даже, когда устно спрашивает, только мне одной задает вопросы на следующие темы, которые мы еще даже не изучали.
Только мы с Русланом давно уже выучили весь материал на год вперед. Ну, мам! Ну переведи нас, пожалуйста! Обещаю, больше замечаний ты про нас не услышишь. А медаль… А медаль мы и там получим. Ну что, мам!..
– А Руслан? – смотрю на сына. Он, как всегда, серьезен.
– Он тоже хочет. – говорит Еся за него.
– Есь, я хочу услышать ответ от твоего брата. Хорошо? Ну что, сынок, ты тоже хочешь перейти в другую школу?
Вижу, как в нем борется два чувства, как ему хочется и с сестрой пойти вместе дальше, но и здесь его что – то, вернее кто – то очень сильно держит.
– Хочу учиться с Есей. – твердо заявляет Руслан. – Очень хочу. Мне тоже не очень нравится учиться здесь. Только жаль… Жаль, что Аля с нами не пойдет вместе.
– Да, Аля точно не перейдет с нами. Ее бабушка не отпустит, Но ничего, братик, мы и дальше будем с ней дружить. А ты продолжишь с ней рисовать.
Руслан только молча кивает. Господи, такие еще маленькие, и у них, по их мнению, такие взрослые и сложные проблемы. Смотрю на Марка. Он только лишь пожимает плечами, давая мне право самой решать.
