Текст книги "Счастье Ангела (СИ)"

Автор книги: Анна Верная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)

– Чего же ты хочешь? Я предлагала и предлагаю тебе деньги, огромные деньги…

– Я и так их получу и даже больше. Вот эти документы. – протягивает он мне папку, ты сейчас же должна подписать.

– Что в них?

– Твои фонды. Ты делаешь меня главным учредителем и отдаешь всю базу на всех своих баб. Ты же не думала, что я ограничусь только Долиной. У меня в планах воскресить и бордели. Но сейчас товара хоть и много, но все равно постоянно не хватает.

Заказов не так много поступает. А простоя в таком деле быть не должно. А у тебя там сотни тысяч разных девок на любой вкус. Нескончаемый ресурс. Ты же и зэчкам, сиротам, детдомовским помогаешь, всем.

У многих нет родственников. Случись с ними что угодно, никто их искать не будет. И к тому же доступ к огромным ресурсам. Там же бешеный поток бабла. С такими вложениями я быстро поднимусь и выйду на мировой рынок.

Но и это не все. Ко всему в придачу ты становишься моей женщиной. Как, решаешь сама. Мне все равно, добровольно или нет. Но моя кровать уже сейчас ждет тебя. А мой член уже стоит с того момента, как ты зашла сюда.

Хочешь ты или нет, при любом сегодняшнем раскладе я тебя по – любому трахну и не один, и не два раза. Решай, Лина. И, кстати, времени у тебя почти нет. Твой сын почти в отключке. И уже харкает кровью.

И хочешь верь, хочешь нет, но я не выкрадывал твоего сына. Я просто предложил ему, и он пришел. Сам пришел. Видимо, мой подарок серьезно повлиял на него. Не смог принять то, чей он сын.

Говорю, же слабак. И он сам, Лина… Твой сын сам выбрал себе соперника, намного сильнее его по всем категориям. Он и не старался выйти сегодня победителем. Он пришел умирать, Лина.

Он хотел, чтобы его избили до смерти. Даже в самом начале он ни капли не сопротивлялся. Твой нежный мальчик сломался, Лина. Ты уже лишилась сына. Он не хочет жить с правдой, как и кем был зачат.

– Заткнись! Заткнись урод! – смотрю на Руслана и вижу, как он уже лежит на спине. А урод бьет его по животу, по голове. Я плачу и ору.

– Так что, Лина. Кого выберешь, жизнь сына или тысячи жизней незнакомых девок? Готова второй раз лишиться сына, но уже по – настоящему? Смотри, пару минут и сердце твоего сына навсегда перестанет биться.

Посмотри, как ликует публика. Все жаждут крови, смерти. Все показывают пальцем вниз и кричат – убей! Как я могу лишить зрителей зрелища? Они же специально за ним и пришли.

– Прекрати это все! Ты же можешь! Прекрати, останови все! – хватаюсь за его пиджак.

– Могу, но не буду. Он может спастись и по другому. Если кто – то из толпы добровольно встанет вместо него. Но спасать его никто не хочет, как видишь. И я добро не дам. Но если ты подпишешь эти бумажки, и добровольно пойдешь со мной, я тут же дам сигнал и самый сильный мой боец станет на защиту твоего сына. Решай, Лина. Времени нет.

Я смотрю по сторонам, на всех этих зверей вокруг. В них нет жалости, нет совсем ни капли человеческих чувств. Ублюдок, избивающий Руслана, подходит к нему и сжимает локтем его шею.

Я и вскрикнуть не могу. Перевожу взгляд на Тимура, и он медленно кивает в знак согласия.

– Нет! – кричу я. – Где, где твои проклятые бумажки. Давай, я все подпишу, все.

– Вот так бы и сразу. Зачем было выделываться? – он жестом показывает своему бойцу остановится, подает мне документы с ручкой и рвано произносит:

– Не печалься, Лин. Не стоит жалеть этих баб. Это все расходный материал. Так бы поступила любая мать. А ко мне ты привыкнешь. К Олегу привыкла, и меня примешь.

Мои слезы капают на эти проклятые документы. Из – за них я ничего не вижу перед собой, только галочки, где должна расписаться. Ставлю ручку на бумагу и только начинаю надавливать на нее, как вдруг…

Откуда – то сверху прямо на середину арены с грохотом прыгают два тела. Оба в длинных плаща в пол с капюшонами на головах.

– Это еще что за хрень? – нервничает Тимур.

Толпа заводится сильнее. Мы с ним одновременно встаем и смотрим только на этих двоих. Резко и одновременно они снимают и откидывают свои черные плащи. От удивления я могу только раскрыть рот.

Есения стоит прижавшись спиной к огромному парню. Его лица не видно, только часть его тела, покрытого татуировками.

– Уберите их! Немедленно! – орет Тимур.

– Мы заплатили дань, урод! – кричит Еся и показывает окровавленное запястье. Что это такое, что за дань? Куча вопросов. Откуда она здесь? Как узнала?

– Ты не имеешь права нас выгнать. – продолжает она.

Толпа просто разрывается, но начинает выкрикивать новое слово.

– Молот! Молот! Молот!

Я совсем ничего не понимаю.

– Мне плевать на дань. – орет Тимур одному из своих шакалов. – В расход этих двоих.

– Босс, не выйдет. Это Молот. Тот самый. Ставки бешеные. Там за дверью новая толпа. Все хотят посмотреть на Молота.

Скорее тебя и нас грохнут, если мы все прекратим.

– Твою мать! Если этот тот самый Молот, то это он грохнет всех, всех моих бойцов. Нам конец, блядь. Бери и выставляй против них всех.

– Всех, босс?

– Ты оглох? Всех говорю. Ну, что, Лин, кажется наш вечер становится все только интереснее.

глава 39

Есения.

Несколькими часами ранее…

Выбегаю из нашего дома и сразу почти с разбегу запрыгиваю в машину к Илье. Вместо привычных объятий и поцелуев просто смотрю на любимое лицо и жду самых важных новостей.

Но сразу понимаю, их нет. Ничего нет. Молча отворачиваюсь к окну и пытаюсь скрыть предательские слезы. Я с самого детства научилась сдерживать эмоции, держать их под контролем.

Даже, когда совсем сложно, нужно всегда держаться, не показывать слабость. Это касается по большей части спорта. Стоит только показать слабину противнику, и все. Если он не дурак, обязательно этим воспользуется.

Илья тоже нервничает и очень сильно. Я знаю, каким он может быть. Только со мной одной он способен на нежность, на проявление теплых чувств. Моя боль это и его боль тоже. И в довесок ко всему он тоже очень переживает за брата.

За этот год они стали очень близкими друзьями. И не скажешь, что у них разница в шесть лет. Они оба понимают друг друга с полуслова. В машине царит давящая атмосфера, а тишина губительно действует на сознание. Чувствую нежное прикосновение к руке.

Смотрю на своего воина. Да, именно воина. Для меня нет никого сильнее его, красивее и… сексуальнее. Даже в такой обстановке меня посещают подобные мысли. Но это единственное, что заставляет меня хоть немного переключиться.

А иначе я просто с ума сойду от нервов. Илья переплетает наши пальцы, даря уверенность и защиту. Я не знаю, куда мы едим. Да это и неважно. Даже если будем всю ночь просто кружить по городу.

Мы уже намного раньше объехали везде, где только можно. Навестили всех знакомых, проверили под каждым камнем. Ничего. Как будто Руслана и не существовало никогда. Никто никого не видел, и никто ничего не знает. Я, как и мама, чувствую, как ему плохо сейчас.

Мы даже не родные брат и сестра, а только двоюродные. Но связь между нами гораздо глубже, чем даже у близнецов. Никогда не забуду тот день, когда мама приехала с дядей домой и не одна, а вместе с Русланом.

Как только мне сказали, что это мой брат, я сразу бросилась к нему на шею. Мне этого было достаточно. Брат. Одно слово, а для меня целый мир. Пока мама и дядя выясняли отношения на повышенных тонах, а в тот день именно так и было.

В свои те семь лет я умела расценивать обстановку и понимать, когда нужно, даже необходимо быстро удрать или просто промолчать, сделать вид, что я со всем согласна. Хотя на деле и близко не было моего согласия.

Появление брата в нашей жизни было большим ударом для мамы. Но меня волновал только Руслан. Помню, как схватила его за руку и увела в свою комнату, которая несколько лет была нашей общей. Это была не просто обычная детская двух детей.

Это было хранилище наших тайн и секретов. Мама с дядей и сотой доли их не знают. Особенно мама. Ей такое и знать лучше не надо.

Руслан всегда был очень сдержанным и редко выражал свои эмоции. Сколько раз я лезла к нему за поцелуями. А он только смеялся и иногда уворачивался. Я помню, как первые пять лет он сильно болел.

Чаще всего лечился он дома. Мама с дядей оборудовали дом самым необходимы для таких ситуаций. Если это была простуда или ОРВИ, нас с ним разделяли по разным комнатам. Но меня такой расклад совсем не устраивал.

Когда Руслан оставался сам хоть на час, я прокрадывалась тайком к нему. И ни разу об этом так никто и не узнал. Мне было так обидно, что он болеет, а я нет. Все чего я желала тогда, заразиться и быть с ним рядом или забрать всю его боль, как и сейчас.

Но ни одна зараза меня не брала. Руслан болел, а я сидела на полу, держала его за руку и гладила, пока в коридоре не слышались мамины шаги. Тогда приходилось немедленно капитулировать. А несколько раз я перелазил даже через балкон.

Если бы мама узнала об этом, она бы непременно получила бы инсульт. А я продолжала все лазить к брату. Не пугало меня расстояние до земли ни со второго этажа, ни с третьего. Слава Богу, с каждым годом брат все меньше и меньше болел.

Все свои спортивные победы, конечно, я посвящала в большей степени маме. Но также и дяде с братом. Никогда у нас не было секретов друг от друга, зависти, желания подставить друг друга, наябедничать.

Именно Руслан единственный в курсе моих приключений в Лондоне и при каких именно обстоятельствах мы встретились с Ильей. Но несмотря на тесную связь с братом, у нас у каждого есть своя страшная дверь, которую лучше никогда не открывать.

Для нас обоих это закрытая и больная тема. Единственное, что может ударить по нам. Я помню, что мама меня забрала с какого – то мрачного места. Помню я его с трудом. Тем более я совсем не помню свою родную мать. Я знаю, что она сестра мамы и ее имя. Больше ничего. Знаю, что ее нет давно в живых.

Но как и при каких обстоятельствах она умерла, мне не известно. Мама никогда не рассказывала, а я и не спрашивала. Почему то даже просто задать вопрос про свою настоящую мать мне очень сложно.

Как будто моментально в легкие перестает поступать кислород и становится нечем дышать. Не знаю почему и откуда именно такая реакция. Она же моя мама, сестра моей второй мамы. Но заговорить о ней тяжело на каком – то физическом уровне.

Даже фотографий ее нет в нашем семейном альбоме. Мама сказала, что большинство семейных фотографий Мальтовых сгорело во время пожара в их особняке. Опять же, как и при каких обстоятельствах это произошло, тоже неизвестно.

Как и неизвестно, кто же мой родной отец. У меня есть наш любимый дядя Марк. Он нам и папа и настоящий друг. Нам с Русланом этого и достаточно. Он тоже не с рождения живет с мамой.

И опять вопрос – почему? И кто настоящий отец Руслана. Все эти вопросы для нас и были скрыты за невидимыми дверями, которые никогда нельзя было открывать. И почему сейчас мне кажется, что свою дверь Руслан все – таки открыл.

Он бы не исчез, не поговорив со мной. Здесь действительно очень личное, то самое. А мама с дядей, как назло, молчат. Неужели они не понимают, что их молчание делает только хуже намного. Все топчутся на месте, а время идет и идет против всех нас. А самое главное, против брата.

Телефон Ильи внезапно начинает трезвонить, Любимый резко сворачивает на обочину и включает на громкую связь. У нас с ним нет секретов друг от друга. И практически всегда, если ему звонят, он разговаривает при мне.

– Алло, Белов. – говорит абонент, судя по акценту он не русской национальности.

– Слушаю, Тагир. Если не срочно, то ты совсем не вовремя и…

– Это не ты мне, а я тебе нужен. Слышал ты друга ищешь. Так вот по описанию этот парнишка в одном месте сейчас. И место это никак, как дерьмо, не назовешь. Я скинул тебе локацию. Поспеши. Слухи про него хреновые.

И еще. Я понятия не имею, как ты туда попадешь и попадешь ли вообще. Одно могу сказать точно, как Белов, вход для тебя будет закрыт. Хоть усрись там, только время потеряешь. Но дам другой совет бесплатный.

Как Белов точно можешь и не пытаться, но как Молот шансы есть и шансы большие. Думаю, ты меня понял.

– Спасибо, Танир. Но ты уверен, что это именно мой друг, а не…

– Уверенности нет не в чем. Тебе бы это не знать.

– Я тебя понял. Спасибо, Тагир.

– Это тебе за брата. Теперь я тебе ничего не должен. И еще, советую идти одному. Вызовешь людей, и пиздец, друга вынесут по частям.

Этот Тагир отключатся, а Илья внимательно всматривается в телефон.

– Илюш… Может позвоним моему дяде?

– Нет, Есь. Ты сама все слышала. Тагир бы не стал просто так предупреждать.

– Если он имел ввиду, что ты сможешь зайти только, как Молот, это значит…

– То самое, Есь.

– Ты будешь драться. – утверждаю я.

Я знаю, как именно зарабатывает он на свои школы, вернее уже на наши. Я считаю это дело нашим общим. Сколько раз я ему предлагала попросить деньги у моей семьи. Но Илья категорически против. Для него лучше выступать на ринге, рисковать своей жизнью, чем просто взять да хотя бы взаймы.

Он считает это унижением просить деньги у моей мамы. И все эти проблемы из – за его папаши. Только из – за этого я уже его не перевариваю всей душой.

– Илья. – прижимаюсь к нему и касаюсь губ. – Ты же понимаешь, что я пойду с тобой…

– Есь…

– Тише. – целую его щеки и обнимаю лицо ладонями. – Вспомни, что было в прошлый раз, когда ты не захотел меня брать с собой.

Я знаю, куда нужно надавить. Тот случай даже вспоминать не хочется. Но можно сказать, именно он и стал переломным в наших непростых вначале отношений.

– Я обещала, что на всех твоих боях, буду рядом с тобой. А ты говорил, что я твой талисман. Я не буду сидеть в машине, тем более не поеду домой. Илюш, я пойду вместе с тобой, и если нужно и на ринг выйду.

– Есь, ты не понимаешь. Сейчас все по – другому. Я понятия не имею, в какую херню влез Рус, и что это за притон, где он. Я могу рисковать собой, но только не тобой, Есь. Мне они все равно ничего не сделают, узнав кто я.

Но ты…

Я прекращаю спор поцелуем. Сама врываюсь в его рот, прикусываю слегка губы, углубляю нашу связь. Илья недолго разрешает мне хозяйничать. Быстро берет инициативу на себя. Сама не понимаю, как сижу на нем сверху.

Руки Ильи бесстыдно гуляют по телу, залазят под футболку, сдавливают ягодицы. Это уже не просто поцелуй. Кажется, если оторвемся друг от друга, то немедленно погибнем. Сколько раз у нас доходило до близости, но всегда в последний момент что – то останавливало.

Вот и сейчас я первая отстраняюсь от него.

– Руслан… Нам пора. И я с тобой, Илья. И это не обсуждается.

Илья не хотя пересаживает меня на сиденье, поправляет футболку, все движения его рваные, нервные. И это вовсе не связано с тем, что я остановилась. Он, как и я, переживает за брата. В отличии от него этот мир боев без правил я совсем почти не знаю.

Илья закуривает по дороге. Сколько раз я просила его бросить, но все бесполезно. И пусть он прибегает к никотину редко, все равно мне очень это не нравится. Как он сам говорит, это только от нервов.

Наверное, многие так говорят. У дяди это тоже самая распространенная причина, чтобы закурить.

Я обожаю очень быструю езду. Можно сказать это мой личный наркотик. Но то, как гонит сейчас Илья, трудно назвать вождением. Кажется еще немного, и мы просто взлетим. И не смотря на это, к нужному месту мы приехали почти через час.

Ужасающий вид снаружи. Как и предполагалось, незваных гостей в нашем обличии быстро облепили со всех сторон. Илья старался закрыть меня от всех.

– Я Молот! – начал Илья. – И сегодня я хочу попасть на бой.

– У нас каждый второй Молот. Тут всех хватает. Какого хера приперлись, и как узнали про это место.

– Отведи к главному. С тобой разговаривать не о чем. – рычит Илья.

– Да ты я вижу точно нарываешься. – начал один из уродов. – Вас обоих пристрелим здесь и сейчас.

У Ильи тоже есть оружие. Он часто его носит с собой. Но их сейчас сильно много. Какой бы он был непобедимым, но в количестве мы однозначно проигрываем.

– Подожди. – шепчет ему что – то на ухо подошедший охранник.

– Хорошо, если ты и есть тот Молот, покажи спину.

У Ильи она полностью набита тату. Змей и дракон в бою. Но и это не будет полноценным доказательством.

– Даже если ты и не Молот, босс будет рад еще одному куску мяса. Сегодня он в прекрасном настроении. Так уж и быть, хочешь на ринг, пойдешь туда. Но есть главное и единственное условие.

Нужно заплатить дань. Сначала вот эту сумму. – он протягивает телефон с многозначным числом с несколькими нулями. От количества нулей даже у меня глаза округлились. Если Илья переведет им такие деньги, то у него больше ничего не останется для школ.

– Деньги будут, не проблема. – невозмутимо добавляет Илюша. – Но мне нужны правила вашей шараги. Кого против меня выставите?

– Это будет потом. Сейчас арена занята. Но это ненадолго. Там уже почти труп. Жаль и мамка ему вряд ли поможет.

– Не знал, что на бои приходят еще и родители.

– Нет, там особый случай. Но ты не вникай в подробности. Там личные дела босса. Парень не простой, но слабак еще тот. Сам выбрал громилу против себя. От него и мокрого места не останется.

Я понимаю, что речь о Руслане. Уверена интуицией, всеми своими чувствами. Я выбежала из дома, когда мама с дядей опять играли в свои тайны. Но помню, что слышала, как маме кто – то звонил. Я не стала дожидаться, знала, что Илья уже ждет.

А вдруг мама тоже как – то узнала. Но где тогда дядя и все его люди?

– Как спасти этого парня? – быстро реагирует Илья.

– Нахер тебе это? Он и так уже стопроцентный инвалид.

Я сжимаю кулаки, но Илья тут же берет меня за руку.

– Во всех подобных местах есть правила. И я хочу вписаться за парня.

– Да ты на хрен отбитый на всю голову. Но хрен с тобой. Пока босс с его мамашей занят, я здесь за главного. Хочешь вписаться за труп? Мне похрен. Но ты заплатишь и еще одну дань.

– И я заплачу. Я тоже выйду на ринг. – вмешиваюсь я.

Чувствую, как Илья хоть и не больно, но ощутимо сжимает руку. Но я не отступлю. В этот раз я точно отсиживаться зрителем не собираюсь.

глава 40

– Мы заплатим дань. – огрызаюсь я. – Сколько еще вам надо? Говорите в любой валюте.

Хочу смачно выругаться и добавить совсем другие слова при общении с этими уродами. Я из интеллигентной и очень известной семьи. Нас с детства с Русланом обучали этикету, манерам. Мы быстро учились всему, все схватывали на лету.

Но признаться честно, все это напрягало нас обоих. Вся эта элита, олигархия, кроме как тошноты, у нас с братом ничего не вызывала. Мы могли и выругаться между собой и послать кого – то, если нас очень достали.

Но всегда при маме мы были образцовыми детьми. До конца она нас так и не знала, как и мы ее, как и нашего любимого дядю. То что он далеко не простой архитектор и так понятно. Мы давно вышли из того возраста, когда бы легко поверили в это.

Достаточно только краем глаза глянуть, как дядя общается с охраной. Да и повадки, умение управляться с разным оружием. Только сейчас я понимаю, насколько нас с братом отстраняли от всего.

– О, куколка! От твоего парня мы уже получили бабло. Эта была дань, чтобы стать зрителем. Теперь, чтобы попасть на арену, нужно заплатить по – другому.

– Еще раз посмотришь на нее. – невозмутимо отвечает Илья. – И я тебе хребет сломаю. За пушку браться не советую, не успеешь и глазом моргнуть, ко всему и без яиц останешься.

– Да, я тебя…

– Хватить пиздеть! Скоро бой закончится, там этот полудохлик сейчас откинется, пока вы морду друг другу бить начнете. А что касается платы, будет больно, малышка. Такие нежные девочки, наверное, вряд ли переносят запах и вид крови.

Но если сама хочешь выйти, то придется и лично заплатить. Здесь нет правил. Девки тоже дерутся и между собой и с мужиками. Если готовы, начнем.

Ублюдок достает нож и подходит сначала к Илье. Берет руку и проходит острием по запястью. От увиденной картины меня не тошнит, но удивлению нет предела. Илья даже не морщится, как будто и не чувствует ничего.

– Плата кровью? – доходит до меня. – Да вы тут ублюдки больные все. По вам же психушка плачет.

– Буква Д это. В честь названия. – и на запястье Ильи, истекающем кровью, виднеется уже четко силуэт этой буквы.

Ублюдок ржет и как ни в чем не бывало заявляет:

– Тебя еще и в проекте не было, когда действительно можно было чему – то удивляться. Сейчас это только пародия. Вот тогда, кто еще помнит, действительно была империя. А это…

– Заткнись, пока босс не услышал. А то быстро укоротит твой длинный язык. Теперь твоя очередь, красотка.

– Не трожь ее! – рычит мой любимый и выворачивает ему руку. Слышу хруст кости и крик этого больного.

– Отпусти, больной! Все равно, если она будет без клейма, ее никто на арену не выпустит. Блядь, да отпусти. Ты мне, сука, руку сломал, урод.

– Я тебе еще и не то сломаю.

– Сука! Похуй на вашу дань, валить вас обоих надо.

– Игорь, завались. – прибегает еще человек пять. – Это действительно Молот тот самый. Слух уже пошел и даже не от нас. Кто – то везде, где можно продвинул инфу. Ставки везде горят, его фото во всех чатах. Телефоны обрываются. Клиенты бросают трахать шлюх и бегут на арену.

Еще сюда едут несколько депутатов. К Тимуру не дозвониться. Он весь с той бабой. Уже думает только про то, как ее трахнуть побыстрее. На арене всем похер на то, что там творится, там уже все ждут Молота.

Они скоро друг друга порежут за места. Тимур не рассчитывал никогда на такое количество. Чую, после этой ночи уже и Долины нахер не будет и нас тоже.

– Слышали, что вы наделали? Короче, тебе пора. А девка…

– Я тоже пойду. – отвечаю, ни капли не сомневаясь.

– Без клейма нельзя!

– Я сам ей сделаю. – говорит Илья, смотрит мне в глаза, давая понять, что не сделает больно. Мы молчим, но говорим про себя.

-Ты мне веришь?

– Всегда верю! Тебе одному верю и все позволяю.

Илья медленно кивает, не убирая взгляда, гипнотизирует и делает первый надрез.

–Не больно?

– С тобой никогда мне не будет больно.

Продолжаем немой диалог двух влюбленных.

–Я залечу все твои раны.

– Я знаю, любимый, знаю.

Теперь уже я киваю в ответ. Илья старался сделать все аккуратно, боли не чувствую, просто небольшое пощипывание. По лицу вижу, как он хочет слезать всю кровь до последней капли крови. А еще в его чертах появляется и что – то новое для меня. Что – то не совсем человеческое, немного звериное.

Наверное, так действует обстановка вокруг нас и бешеный адреналин, разгоняющий кровь.

– Чтобы не случилось, стой и будь рядом. Не вылазь, Есь, я серьезно.

– Я тоже.

– Я люблю тебя, Есь. Очень сильно.

– И я люблю.

Надо же, мы первый раз вслух друг другу признаемся в чувствах. Раньше никто из нас так и не сказал первым заветные слова. Но они и не нужны были нам. За нас говорили наши поступки, действия.

А сейчас каждый из нас нуждается в этом признании.

– Не самое лучшее место признаться девушке в чувствах. – усмехается Илья.

– И так, раз мы уже сделали все вступительные взносы, то пора порадовать и наших гостей. Вот вам плащи. Оденьте их, снимите уже, как будете на самой арене. Не раньше. Как вы понимаете, клеймо вам никто не обработает. Перекись и зеленка не предлагаются.

Биться до последней капли крови. Победитель только один. В вашем случае – двое. Против вас по желанию публики можно выставить не более десяти бойцов. Огнестрела нельзя. Если есть пушка, лучше сразу отдать.

Илья отдает оружие.

– Обыскивать себя точно никому не дам. – рычит он.

– Можно воспользоваться нашим ассортиментом. Ножи, кастеты, плети, бита…

– Мне биту… пожалуйста. – добавляю я.

Дядя мне еще подростком нанял домашнего учителя – японца по боевым искусствам. И драться на палках я умею очень даже отлично. И бита отлично подойдет. Илье я об этом еще не успела рассказать. Если он и удивлен, то виду не подает.

Себе выбирает кастет. Я бы еще и плети себе прихватила. Но довольствуюсь только битой.

– А нет, народ. Вам не через дверь. Входить тоже нужно красиво.

Мы поднимаемся вверх и перед нами открывается дверь.

– Теперь оба прыгайте. Удачного приземления, голубки.

– Илюш. – тихо говорю любимому. – Когда мы выберемся из этого ада, я обязательно позвоню дяде. Он камня на камне не оставит здесь. Этот гадюшник нужно взорвать ко всем чертям и этих ублюдков желательно тоже.

Я не кровожадная, но сейчас все хорошее во мне, глядя на это все, просто отключается.

– Даже и не сомневайся. Я и без твоего дяди сравняю это место с землей. Они еще ответят за то, что пришлось тебе сделать больно. И помни все, что я тебе говорил.

Вмиг Илья хватает меня за ладонь, переплетает наши пальцы и мы с разбегу прыгаем прям в самое пекло. Эти ужасные плащи летят на пол.

Я стою, прижавшись спиной к Илье. Смотрю сначала вверх и вижу просто невероятно огромное количество зрителей. Они кричат прозвище Ильи. А еще у каждого у них просто безумные лица. Ни у кого из них нет ничего человеческого.

Нормальным здесь и нет места. Илья оголился полностью сверху. Чувствую жар его тела, а еще опускаю взгляд вниз и вижу окровавленное тело моего… моего брата… моего Руслана. Он весь в крови, вся арена в его крови. Слышу и знакомый крик. Вижу, как какой – то уже точно смертник держит маму.

Урод выкрикивает, чтобы нас немедленно убрали.

– Мы заплатили дань, урод! – показываю ему клеймо.

Никогда я еще не жаждала крови, чужой крови. Никогда мне не хотелось никому сделать больно. Это не соревнования. На секунду прикрываю глаза и фоном слышу чужой, но такой знакомый голос:

– Убей их всех!

И впервые в жизни я хочу еще и убивать. Подбегаю к брату, присаживаюсь на корточки, беру его лицо в ладошки. Они его совсем не жалели. Били по всему куда попадут. Он еле дышит, но главное дышит.

Глаза совсем заплыли, изо рта течет кровь.

– Я клянусь, брат, я тебя вытащу, клянусь. Потерпи, прошу, умоляю. Не сдавайся. Ради нас. Ты мне веришь?

Из последних сил брат еле – еле протягивает мне свой мизинец. Еще один наш тайный ритуал. Так мы мирились, так клялись не выдавать наши секреты. Целую в его лоб и осторожно укладываю на пол.

Отворачиваюсь, вытираю мокрые глаза и снова подхожу к Илье. Не описать, что сейчас со мной творится. Биту в руках подбрасываю вверх и тут же ловлю. Против нас сразу выставляют семерых. Уроды.

– Илюш, их сильно много, а нас только двое и…

– Вот именно, нас двое. Ты веришь мне?

– Верю. – отвечаю, не раздумывая.

– Есь, я тебя подброшу, сделай кувырок в воздухе и вырубай того, кто слева, он слабее остальных. Сделай, как я тебя учил. И держись за моей спиной. Договорились, Есь?

Не успеваю даже кивнуть, как Илья меня словно пушинку подбрасывает в воздух. Делаю кувырок и приземляюсь прямо напротив того, кто мне нужен. От неожиданности, он не успевает среагировать.

Пользуясь моментом, просто со всей силы бью его по голове, прикладываю еще несколько движений. Илья берет остальных, но их очень много. Шестеро против одного. Только и слышно крики толпы и имя Ильи, вернее второго его имени.

Он творит что – то невероятное. Вернее мы оба. Стоять за его спиной не получается. Прикладываю все силы и наравне с ним сражаюсь за нас, за моих родных. Пытаюсь не смотреть на брата, на маму. Хотя точно несколько раз слышала ее крики.

Какая бы я не была сильной, но бороться с опытными бойцами мне не приходилось. Мне прилично досталось. Чувствую на лице будет ни один синяк. Губа и нос давно разбиты, как и костяшки пальцев.

Илюше тоже достается. После того, как меня ударили в первый раз, его совсем прорвало. Он буквально за секунды вырубал противника. Понятно, почему его прозвали Молотом. Его руки, ласкающие меня, одним ударом вырубали противника.

И я очень сомневаюсь, что хотя бы половина из них сможет еще хотя бы хоть раз подняться. Не знаю сколько длился наш бой, но после нескольких заходов, выставлять против нас уже было некого. Толпа ликует и выкрикивает еще громче имя своего кумира.

Только сейчас я могу снова посмотреть на маму. Такой я ее никогда не видела. Бледная, вся заплаканная, с абсолютно потерянным неживым лицом. Илья добивает последнего ублюдка, а я почти без сил, сплевываю кровь и ползу на четвереньках к брату.

Он уже без сознания совсем. Как будто и не живой, но слабый пульс есть. Вспоминаю наш первый класс и первый год учебы в элитной гимназии. Руслана и Алю постоянно задирали трое уродов.

После уроков я задержалась на тренировке, а когда пришла в класс за Русланом, его там не было. Брат был за школой. Он любил там рисовать. Тогда впервые почти в восемь я почувствовала неконтролируемую ярость.

Трое этих одноклассников окружили брата и забрали его альбом. Дразнили и обзывали его слабаком. Тогда я подняла рядом валявшуюся палку и побила ею каждого, со всей тогда своей силой.

Маме высказали тогда за меня, а она потом и мне. После этого она вместе с нашими уговорами перевела нас с Русланом в самую обычную школу, в которой учиться было одно удовольствие.

Вот и сейчас похожий момент. Только ставки другие, и мы совсем взрослые. Но желание, как и тогда одно. Спасти любимого брата. Обнимаю его нежно за голову.

– Я успела, братик. Все будет хорошо. Мы тебя уже спасли. Потерпи совсем немного и больно больше не будет. Уже никогда.

глава 41

Лина.

Видеть своих детей в таком месте, в окружении врагов и никак не в силах им помочь. Что может быть страшнее для любой матери? Помню, как еще отец при жизни сказал мне, что самое страшное для любого родителя видеть боль и страдания своего ребенка и безысходность от невозможности помочь ему.

Так и я сейчас. Если бы мне кто – то сказал вырвать на живую себе сердце или любой другой орган, чтобы помочь моим детям, я бы не задумываясь, сделала это. Но мое сердце никому не нужно. Гораздо приятнее видеть мое поражение и беспомощность.

Глаза бегают от дочери к сыну и обратно. Мои крики сквозь шум толпы никто не слышит. А если бы и слышали, то всем плевать. Я согласна подписать что угодно, готова к пожизненному рабству в кандалах. Но Тимур полностью поглощен происходящему на арене.

И кажется, ему уже и на меня плевать. Против моей девочки и незнакомого мне парня выставляют сразу семерых. Уверена, это и есть тот самый Илья. Никому к другому Еся бы так не прижималась, не искала защиты.

Я не вижу лица Ильи, но мне и не до этого сейчас. Все внимание привлекает только его мощная фигура с полностью расписанной спиной. А дальше начинается самый настоящий ужас. Не знаю из каких сил я держусь, плачу, кричу, срываю голос, ломаю ногти до самого мяса.

Когда на меня уже никто не обращает внимания, я подбегаю к арене. Хочу туда, хочу закрыть каждого из своих детей, но нас разделяет стекло, которое не разбить. Опускаюсь на колени и начинаю молиться.

Молитва матери, она же самая сильная. Просто пусть останутся в живых, о большем и не прошу. Открываю глаза, когда кроме имени победителя, ничего уже и не кричат. Моя девочка в оборванных вещах, видно, из последних сил ползет к брату, обнимает его, целует полностью окровавленное его лицо.