Текст книги "Счастье Ангела (СИ)"

Автор книги: Анна Верная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 25 страниц)

И только сейчас до меня и доходит, что мы – они выиграли. Бой ценою в нашу жизнь закончен. Еся и Илья вдвоем смогли одолеть всех этих ублюдков. Дотрагиваюсь дрожащей рукой до стекла и получается сделать первый спасительный вдох.

До этого как будто и не дышала вовсе. Илья тоже подходит к сыну. Вместе с Есей они с двух сторон пытаются его поднять на ноги. Но сынок без сознания и на ногах совсем не стоит.

– Что же, Лина. – хватает меня ублюдок за локоть так сильно, что вырваться из его лап не получается. – Все таки неправильно я тебя оценил, как мать. Свою племянницу ты очень даже правильно воспитала, не таким хлюпиком, как этого.

Вы меня охренеть, как подставили. Откуда твоя девка знает Молота? – сильнее сдавливает руку. – Хотя насрать! Ты же не думаешь, что вы сможете доехать до города? Я позволю вам выйти только за ворота.

Но а по дороге, как известно, много что может случиться. Живыми все равно я вас не выпущу. Один хрен, как только твой Марк узнает обо мне, сам лично за мной придет. Опять из – за тебя я все потеряю.

Но если потеряю я, то и ты тоже. А теперь пошла! Можешь напоследок обнять своих ублюдков. Сегодня вы все сдохнете вместе. Жаль, не могу сделать это на виду у всех на арене, чтобы эффектнее было.

Как никак выиграла не наша сторона. Толпа этого не поймет. А разъяренную публику лучше не злить. Особенно, если каждый второй из них с большими связями. Надеюсь, Молот водит также хорошо, как и дерется.

Наконец ублюдок выпускает меня из захвата. И я делаю то, о чем мечтала с первой секунды, как увидела его. Даю звонкую пощечину, а после плюю в его жалкую морду.

– Это я надеюсь, что ты умеешь хорошо водить. Потому что жить тебе осталось несколько часов. И это в самом лучшем случае. Марк от тебя мокрого места не оставит. Ты ответишь по полной, заплатишь за каждую царапину на теле моих детей.

– Твой любимый Марк сейчас хрен знает где. Мои люди увели его подальше отсюда. Пока он прозреет, от вас ни хера не останется. Видишь, Лина, какая судьба. Ты не оставила от Олега ни кусочка, и от вас всех также ничего не останется. Один лишь пепел.

Только Молота жаль. Хороший паренек, достаточно перспективный. Мог бы принести мне кучу бабла. Но видимо, судьба у него такая. Не повезло связаться с твоей дочуркой. Чтобы не было сюрпризом, скажу, здесь на каждом километре стоят мои люди.

Они впускают и выпускают, кого я скажу. Стоит вам проехать до первого пункта, и в вас запустят снаряд. Смотри, с одной стороны не все так и печально. Быстрая, мгновенная, безболезненная смерть. Раз, и никого уже нет.

– Ты ублюдок! А я надеюсь, ты не сдохнешь быстро, а будешь умирать очень и очень долго.

Разворачиваюсь и бегу к детям.

– Мамочка! – Еся держит Руслана.

Целую ее. И… Мой мальчик. Голова его опущена вниз, ноги волочатся по полу.

– Мам, на пора! Руслану нужно срочно в больницу. Ему совсем плохо. – плачет моя девочка.

Бегу впереди и сама не знаю куда. Телефона нет, ничего нет, как быстро связаться с нашими врачами ума не приложу. Еще и эти угрозы Тимура. Марка нет. Совсем близко раздаются выстрелы, начинается настоящая суматоха.

Те, кто еще совсем недавно сидели и смотрели жуткий бой, сейчас пытаются быстрее пройти к выходу. Толпа выбегает с каждого угла, нас почти что сбивают с ног. Выбраться быстро с раненным Русланом невозможно.

Сейчас главное, чтобы эта самая толпа и нас не сровняла с землей. Откуда именно стреляют, понять сложно, не зная ни расположения этого адища, ничего. Стопроцентно здесь есть и запасной выход. У Олега были и подземные выходы.

Но как найти их стоит только догадываться. А пролезть сквозь эту кричащую толпу без оружия вчетвером просто нереально. То и дело смотрю на детей. Руслан так ни разу не подал никакого живого признака.

У Еси тоже лицо разбитое, но далеко не так. На Илью так и не смотрю. И не потому что мне плевать. А просто понимаю, что с ним более или менее все в порядке.

– Лина! – слышу знакомый голос и не верю. Марк. Но как? Да это и неважно совсем. Он со своими людьми просто отбрасывает с дороги всех, кто ему мешает.

– Лина! – повторяет, когда приближается вплотную, обнимает ладонями лицо и сам не верит, что я стою перед ним. Но долго его взгляд на мне не задерживается. Я за эти годы видела Марка разным. Но таким, как сейчас еще никогда. Что – то похожее было, когда погиб Олег.

Но сейчас в нем совсем другие эмоции. Лицо от ярко – красного становится бледным, совсем потерянным.

– Рус… – он старается не заплакать, но вижу, как глаза моментально становятся влажными. – Сынок! Что… Кто это с тобой сделал?

– Дядь. – вмешивается Еся. – Это ужасное место ублюдков, они избили брата до полусмерти, их надо… Их всех…

– А с тобой что, моя девочка? – смотрит он и на побитую Есю.

– Дядь, по сравнению с братом, со мной все в порядке. – пытается еле – еле улыбнуться ему Еся.

– Мальчик мой. – дрожит голос Марка. – Прости, что не сберег тебя. – Марк обнимает Руслана. Все мы видим, как дрожит его грудная клетка, как он сжимает кулаки. – Прости, сынок!.. Я разберусь со всеми, обещаю! – резко отстраняется он.

И снова в нем вспыхивают новые эмоции. Такие забытые, из далекого прошлого. Я верю, что он не просто уничтожит здесь все. Он устроит настоящую жуткую казнь всем, кто причинил нам боль.

Эти ублюдки еще будут умолять о смерти. Но легкого избавления им никто не даст. За каждую каплю нашей крови они ответят втройне.

– Марк, это все Тимур. Это его работа. Это он прислал те документы Руслану. И тогда одиннадцать лет назад это тоже был он.

– Значит гнида выжил. Что же пора встретиться со старыми знакомыми. Лина, увози детей. А у меня здесь есть еще много работы.

– Он сказал, что больше, чем на километр мы не уедим отсюда. Везде его люди и…

– Лин, его все люди уже плюются кровью или валяются с пробитой башкой. Вот, возьми телефон и езжай в больницу. Как расчищу тут все, сразу приеду.

Он еще раз смотрит на Есю и Руслана. Взглядом касается и Ильи, который все это время молчал. Практически он сам и тащит сына на себе. Люди Марка помогают нам первыми выбраться наружу.

Я сажусь на заднем сидении с Русланом. Еся и Илья впереди. Обнимаю сыночка, глажу и целую его. Но он так и не спешит открыть свои красивые глазки. И все о чем молю всевышнего:

– Только сохрани, не забирай моего мальчика…

глава 42

Марк.

Последние годы я привык жить в таком ритме. Жить не для себя, а для кого – то. И меня более, чем все устраивало. Особенно если у моих самых близких и родных людей все хорошо.

Я мгновенно каждый раз молниеносно реагировал на все. Стоит Лине просто простудиться, подскользнуться. И я рядом, поддержу, помогу. Про детей я и вовсе молчу. Я, как параноик, до выпускного класса проверял всех их одноклассников, с кем дружат, с кем новым успели познакомиться.

Держать постоянно руку на пульсе. Сказывалось здесь и криминальное прошлое. Но сейчас есть, кого терять и за кого не спать целыми сутками. Конечно, я и за брата всегда переживал. Учитывая, сколько раз в него стреляли и не меньше раз подрывали.

Но Олег всегда выходил только с одними царапинами. Теперь годы спустя я понимаю, что он вел себя со мной также, как я веду себя сейчас с детьми и Линой. Сама Лина не в курсе, что я постоянно лично проверял каждого, кто на нее устраивался работать в ее фондах.

Она наивно до сих пор полагает, что это она каждого подобрала. Если бы меня кто – то хотя бы чем – то насторожил, он бы даже в одном городе с нами не жил, не говоря, чтобы работать вместе с ней.

Единственное я не проверял того парня, с кем Еся познакомилась в Лондоне. Она взяла с меня слово на свой день рождения, что хочет, чтобы единственный раз в ее жизни никто не лез к ней ни с моей стороны, ни с Лининой.

Обещать обещал, но выполнил на треть. Знаю точно, что парень очень положительный. Занимается охранным бизнесом. Растет в деле медленно, но стабильно. Еся счастлива, счастлив и я. Но с каждым годом их взросления мы с Линой оба понимали, что настанет тот день, когда нужно будет каждому рассказать, чьи они на самом деле дети.

Пусть без подробностей, хотя бы верхушку, но надо. Но сказать легче, чем сделать. Сколько раз мы с Линой собирались с мыслями, даже готовились с чего начать. Но каждый раз никто из нас так и не решался озвучить горькую правду.

Какими бы не были наши дети, но ни один из них морально не готов принять все, как было на самом деле. Руслан – ранимый и многое держит в себе. Еся – сильная, но именно эта сила и может ее порвать изнутри. Куда не глянь, один тупик.

Решили оставить все, как есть. С одной стороны, сколько лет уже прошло. Живых свидетелей почти и не осталось. Но кто же мог подумать, что нарыв прорвет так внезапно и неожиданно. Никто не оказался к такому готов.

Пока рассматривал то видео с избиением Руслана, которое прислали Лине на телефон, думал сгорю заживо. Такой боли за всю жизнь я еще ни разу не чувствовал. А еще беспомощность, поганое чувство, что тебя связали веревками.

Лине хватило этого времени, чтобы уехать с ублюдками одной. Сам не помню, как понял, что нахожусь в гостиной один. То видео пересмотрел пару раз. Думал, что это не мой мальчик, очень похожий, но не он.

Но это был мой Руслан, мой сынок, мой мальчик. Тачку, что увезла Лину настигли быстро. Если бы не был на эмоциях, сразу бы понял, что какая – то херня, подстава. Слишком легко мы их обнаружили и догнали.

Да и те тачки, которые они послали, чтобы нас задержать, словно по команде быстро перестали держать оборону. Но кто в таком состоянии будет обращать внимание на такие мелочи?

Догнать ублюдков было уже не сложно. Долго они не сопротивлялись, быстро выдали расположение места, где находятся Руслан и Лина. Правда, никто так и не раскололся какой смертник за всем этим стоит.

То что мы знакомы и очень близко, не подлежит никаким сомнениям. Уебки быстро хотели перебежать на мою сторону, но приговор я вынес, не задумываясь. Если бы было время, решали бы совсем по – другому.

Но времени совсем не было, ни одной лишней секунды. Уже подъезжая к нужному месту, все напоминало отголоски прошлого. Не сложно было догадаться, что чем ближе подъезжаешь, тем больше людей с их стороны охраняют зону. Школа брата. На определенном периметре всегда стоят наемники, снайперы.

Я поднял всех, кого можно. Жаль за пройденные годы таких людей уже не так много, но все обученные и кому я максимально могу доверять. Разобраться с их охраной, было самым легким. Не знаю, кто их подбирал, но в наше время мы бы таким и туалеты бы не доверили охранять.

Первые мысли, увидев это днище, что снаружи, что и внутри дешевый притон. Хотя кто – то и пытался явно скопировать наш с братом почерк. Мы не собирались первыми палить. Все что мне надо, просто забрать своих, и вышибить мозги тому, кто устроил нам ад при жизни.

Но кто – то их извращенцев, даже не из охраны, начал стрелять направо и налево. Тогда и начался пиздец. Голые девки, орущие и бегущие кто куда. Все это мешало быстро найти Лину с Русланом.

Но они сами нашлись. Сначала увидел Лину, всю заплаканную, бледную. А потом… Руслан. Есю увидел не сразу. Она и сама вся тоже побитая. В голове ярость, злость. Никакого помилования, никакой пощады никому. Сегодня здесь точно прольются реки крови.

Поэтому вместо того, чтобы быть сейчас рядом с детьми и Линой, я который час уже избиваю кусок мяса.

– Зря я тебя тогда спас, гнида! – выплевываю с каждым ударом. Всю его шоблу мои парни уже перестреляли. Остался только этот. До последнего надеялся удрать. Я дал ему фору. Дать почувствовать надежду, а потом ее отобрать.

Увидеть в нем все от испуга до презрения. Избивал его часами и не только кулаками. Знаю, что переломал ему все ребра, поломал конечности. Но и этого мне мало. Очень мало. Перед глазами до сих пор мои дети.

Особенно вид Руслана. Еще неизвестно, чем все это закончится для него и какие будут последствия для его здоровья.

– В отличии от тебя я всегда был предан Олегу. Я бы никогда не пошел против него. – плюется он кровью. – А вот ты… И ради чего? Ради его бабы? А? Как тебе вообще жилось все эти годы, зная, что твой брат гниет где – то под землей?

Спишь, как? А знаешь, что я тебе скажу? Ты единственный в мире человек, которого бы Олег никогда бы не убил ни за что. Даже если бы ты его шлюху трахнул. Он бы не смог тебя убить. Избил бы, но не грохнул. Не смог.

А ты… Ты его предал, сбежал, как трус. Бросил его одного. Даже Эрна и Давуд добровольно остались с ним, а родной брат…

Не даю договорить ублюдку и остервенело продолжаю бить. Не хочу, чтобы он сдох рано. Слишком просто, слишком легко для него.

– Если я и предатель, то ты жалкая его пародия. Всегда хотел быть таким, как он. Чтобы все девки и остальные смотрели на тебя, как на брата. Думаешь, никто не замечал, как ты всегда пытался копировать Олега.

Знаешь, почему брат тебя не грохнул еще тогда? Думаешь, он не видел, как ты ему подражаешь? Его просто это веселило, ты поднимал ему настроение. Вот и все. Ты никем не был при Олеге. Просто клоун и шут.

Но ты прав. В какой то степени ты был верен. Даже женщину его захотел, на которую ты даже не достоин смотреть. А его сын…

– Этот щенок – позор Олегу. – со злостью перебивает он. – Кого ты вырастил? Да у той девки и то настоящие яйца, а у этого сосунка! Вы его, наверное, и с ложки по очереди до сих пор кормите. – заливается эта мразь от смеха.

– Знаешь, я всегда поражался брату, как быстро и неожиданно он мог придумать для каждого ублюдка свой конец. – спокойно отвечаю на его выпад. – За то, что ты смотрел на Лину, я выколю твои глаза. За то, что ты говорил о Руслане, я лично также отрежу тебе твой язык.

А за то, что ты сотворил своими руками и за то, что заставил все это испытать моей семье, я отрублю тебе обе руки и обе ноги. И в таком состоянии я тебя тут брошу.

– Да, ты гонишь, Борцов! Так мог поступить только Олег, а у тебя и твоего щенка кишка тонка. Все что ты можешь, просто рисовать свои картинки, как и твой племянник. Кстати, на счет него очень сомневаюсь, что он скоро сможет хотя бы ложку взять в руки.

– Ты правильно сказал, Тимур. – усмехаюсь я, а в душе черная смола, обжигающая все внутренности. – Я Борцов, всегда им был и таким останусь в отличии от тебя. А это значит…

Беру нож и подхожу к ублюдку и делаю все в той последовательности, в которой и озвучил секунду назад.

Крайне редко присутствовал при подобных пытках брата, всегда выворачивало, никогда не мог держаться до конца. Но сейчас чувства все отключены, как и эмоции. Мразь орет животным воплем.

Умолял пристрелить его. Но я обещал никакой пощады. А слово свое всегда держу. Нож, тесак, весь боевой арсенал. У парней всегда в тачке найдется все, что надо.

Я не ангел, никогда им не был. Жестокость и во мне присутствует, и ее не мало. Под конец казни я смотрю на обрубок, оставшийся после Тимура. Все его части тела разбросаны рядом с ним.

И так будет с каждым, кто посягнет на мое. С каждым, клянусь я. Сдираю рубашку, пропитанную чужой кровью, откидываю ее прочь и покидаю это уже зловонное место.

– Марк, мы могли бы и сами все сделать. Не стоило марать свои руки. – говорит Макс.

– Друг, мои руки уже давным – давно в крови. И мне сотни жизней не хватит, чтобы ее отмыть. А на счет этого… Я сам так хотел.

– Дальше, как обычно. – утверждает Макс.

– Да. – выходим на улицу и делаю первую затяжку долгожданного никотина. – Если взрывчатки мало, у меня в машине есть еще немного.

– Нет, должно хватить. – Макс также затягивается вместе со мной. – Ты езжай к Русу, дальше мы сами.

На этом и прощаемся. Сажусь в тачку, одеваю запасную рубашку, которую постоянно таскаю с собой, отъезжаю максимум на километр и резко бью по тормозу. Блядь. Злость не хера не отошла.

В придачу ко всему в голове звучат слова ублюдка. И самое тошнотное, что он прав, черт возьми. Прав во всем. Чтобы я не сделал, Олег бы никогда бы меня не грохнул. Поломал бы всего, но не прикончил.

Сто раз задавал себе вопрос по поводу Вики. Почему он ей не дал тогда не единого шанса? Почему, блядь? Но про себя уверен, не хера бы мне он не сделал. И от этого понимания разрывает изнутри на миллиард атомов.

Сейчас мне плохо. Сильно больно. И боль не только физическая. Я знаю от этого дерьма не поможет ни никотин, ни любое пойло. Я мог всегда помогать Лине и детям, забирать их боль. Но что делать со своей агонией?

Во всем мире был только один единственный человек, который мог меня излечить от нее. Не в плане болезней. Их у меня нет, кроме хронической верности моей семье. Только она одна могла забрать всю боль, впитать ее в себя, как губка.

Порываюсь сделать то, к чему прибегаю крайне редко. В бардачке есть небольшой тайник, на всякий непредвиденный случай. Сейчас именно такой. Надеюсь, это поможет забрать хотя бы тысячную долю этой проклятой язвы внутри, которая уже проела почти все нутро.

Достаю единственный снимок, который хранил все годы. Я и Алина, а посередине Руслан. Ему только исполнилось пять. А Алина его уже полностью поставила на ноги. Пальцы покалывают, хочу обвести контур ее лица, но они совсем не слушаются и сжимаются в кулаки, натягивая избитую и израненную кожу.

Сейчас мне так нужна эта анестезия, мой наркоз. Чувствую сейчас тот предел, который сам не вывезу. Даю себе пять минут не больше, прежде чем поехать в больницу. А перед глазами воспоминания нашей последней ночи.

–Лина, зачем ушла? Возвращайся в постель. Я хочу еще раз тебя трахнуть и не только раз. – смотрю на обнаженное тело девушки, которая неотрывно смотрит в окно. Алина не спешит сделать то, что я прошу. Вернее даже требую и пока не сильно еще властно.

С ней так всегда. Могу взорваться, а могу и успокоиться мгновенно.

– Я скучаю по Руслану очень сильно. Мне не хватает его. – слышу, как она держится из последних сил, чтобы не заплакать.

– Руслан сейчас с матерью и сестрой. С ним все в порядке. Ты сама не захотела познакомиться с Линой, а могла бы так и оставаться его единственным лечащим врачом. Рус доверяет и очень скучает по тебе.

Алина продолжает молчать. Только сам дьявол знает, о чем именно она думает сейчас. За эти годы я так и не научился ее считывать. Надо же, про себя я ее всегда называю по имени. А в жизни… В постели всегда только сокращенно, только Линой.

Сколько раз она просила меня называть ее полностью по имени. Не знаю по каким причинам, но так не раз от меня она и не услышала, как мои губы полностью произнесли ее красивое имя.

– Однажды ты проснешься, Марк, а твоего лекарства не будет рядом. Ты не сможешь получать свою дозу анестезии, и боль снова вернется. – наконец она разрывает тишину между нами, но посмотреть на меня так и не спешит.

– Мне нечего бояться, Лина, мой дилер всегда рядом, как и мое лекарство. – уверенно отвечаю я. Ведь лекарство и мой поставщик это и есть она. И Алина это прекрасно знает. Она понимает, какое действие на меня оказывает. Это не любовь, не то, что я чувствую к своей Лине.

Но эта зависимость. Ведь с Алиной спокойно, не нужно никуда бежать, не нужно никого спасать. Она дарит те минуты спокойствия, которые мне так необходимы.

– Ты самоуверен, Борцов. Всегда таким был. Только для начала научись все таки правильно произносить мое имя. Ты знаешь, я не люблю сокращения. Одна буква, Марк, но согласись, и эффект от терапии уже совсем другой.

Понимаю, о ком именно она сейчас. Подрываюсь голым на кровати и подхожу к ней вплотную. Она не боится меня. Никогда не боялась. Постоянный вызов в глазах. Поворачиваю ее к себе, хватаю не сильно за волосы, но все равно ощутимо.

– Не играй со мной, Лина. Сейчас я тебя трахну. Потому что я так хочу. А потом ты встанешь на колени и сама меня трахнешь своим ртом. Сделаешь минет, от которого мне сносит крышу.

Хватаюсь за подбородок и вгрызаюсь в ее губы. Мне нужно ее тело. С ней всегда хорошо. Она права. Мне настолько хорошо, что я напрочь забываю о всех проблемах. Подхватываю ее под ягодицы, усаживаю на подоконник и вхожу в нее одним плавным толчком.

Беру ее всю ночь, не даю передохнуть, трахаю в самых разных позах. Но чувствую, что с ней что – то не то.

Только лишь под утро без сил отключаюсь, но успеваю сказать вслух последние мысли:

– Если бы не знал тебя, подумал бы что сегодня наша прощальная последняя ночь.

Алина ничего не ответила, а я спокойно уснул. Только проснувшись, ее рядом уже не было. А телефон ее был отключен. Сначала я не обратил на это внимания. Довольный побежал к Лине и детям.

И долго еще не вспоминал про Алину. Вплоть пока на Лину и детей не напали ночью. Когда и тогда ее телефон не издавал гудков, решил найти ее. Но Демина Алина исчезла со всеми концами, забрав с собой мое единственное лекарство от всей боли на свете.

Боль редко эти годы давала о себе знать. Но я все равно ее искал и вспоминал. А сейчас я подыхаю, я хочу Алину рядом с собой. Хочу, чтобы она снова забрала весь мой мрак, всю мою боль.

Эгоист ли я? Самый настоящий и именно с ней, только с ней одной. Сжимаю снимок. Боль все сильнее и сильнее. Еще и страх из – за состояния Руслана. Алина нужна мне. Где же ты, мать твою? Где ты, Алина?

Но все что могу сделать, это только херачить по рулю кулаками и курить одну сигарету за другой. Отведенные пять минут на воспоминания уже давно прошли. А значит подбираем сопли и мчим в больницу. Там меня ждут, там я нужен. А про себя… Про себя возможно когда – нибудь еще и вспомню.

Алины нет рядом и уже никогда не будет. Но если бы я только знал, что она ближе, чем я думаю. И скоро мы снова встретимся, только эта встреча раз и навсегда перевернет всю мою прежнюю жизнь.

глава 43

Лина.

Секунды… Минуты… Часы… Сколько времени уже прошло? А может и сколько дней? Люди в белых халатах не проходят мимо, а пробегают. Суета, шум, постоянный запах нашатыря перед моим лицом.

Возможно я теряла сознание, не могу точно сказать. На все происходящее смотрю словно со стороны. Театр, которым управляет смерть. На мне до сих пор тот самый бежевый брючной костюм, пропитанный кровью моего сына.

Еся просила меня поехать домой, переодеться. Но никакая сила в мире не заставит меня покинуть эти стены. Дочку давно уже осмотрели, как и ее парня. Они отделались легкими царапинами, даже слава Богу ни одного шва у них обоих не было.

Чего нельзя было сказать о моем мальчике. Лучшая больница страны, лучшие врачи, работающие не только в этой клинике. Все условия, но толком ничего никто не говорит. Несколько раз я пыталась прорваться к сыну в палату, но моя охрана вместе с больничной буквально на руках относили обратно в коридор.

Кажется, я кричала, умоляла сказать хоть какие – то новости, но все время один и тот же ответ.

– Ожидайте, мы делаем все, что необходимо.

Сколько таких кругов пешком я прошла по коридору, сначала даже считала их, чтобы время бежало быстрее. Потом перестала. Сидела на диване с Есей в обнимку. Илья пытался разговаривать со мной, что – то спрашивал.

Но я, как пустая оболочка, ни на что не реагирую. Когда на диване сидеть не могу уже, просто падаю на пол, опускаясь вниз по стене. Марка до сих пор нет. Но он бы тоже не смог ничем сейчас помочь.

В этой ситуации мы оба беспомощны. Только спустя шесть часов мы узнали наконец первые новости.

– Ангелина Алексеевна, есть и хорошие новости и плохие. – начинает отчитываться уставший врач. – Но состояние Руслана стабильное, он сейчас спит и проспит еще долго. Могу точно сказать, парень родился в рубашке. У него очень сильное сотрясение.

Зрение пострадало, но не критично, будем и дальше наблюдать. Гораздо сильнее пострадали почки. Сейчас мы поставили ему катетер.

– Они у него с детства больные. – еле говорю я. Если бы Еся меня не держала за плечи, я бы точно уже упала.

– Да, и это очень осложняет весь процесс лечения. Но опять же, я уверен, что мы со всем справимся. Остальные внутренние органы целы. И это очень хорошо. Думали сначала, что у Руслана разорвало селезенку, но слава Богу, наши опасения не подтвердились.

Орган удалось спасти. Про множественные гематомы, ушибы я промолчу. Это не самое страшное. У него также переломы обеих рук. И сломана челюсть, разговаривать он тоже пока не сможет. Как и нормально есть. Но из хорошего – нет перелома позвоночника.

То есть пусть вначале он и будет передвигаться с помощью костылей, но опять это все временно. Самое печальное – у него раздроблены все пальцы. Мы пока сделали только перевязки.

Нам нужен лучший нейрохирург. Его не случайно били именно по пальцам…

Вижу, как доктор собирается с мыслями, подбирает слова.

– Дело в том, что Руслан в любом случае не смог бы себя сам защитить. Пальцы ему отбили намного раньше до остальных увечий. Их ломали и скорее всего… Скорее всего по ним били или кувалдой или молотком. Там… У Руслана они…

– Мам! Мамочка! – чувствую, что меня подхватывают чьи – то сильные руки. – Илья, держи маму. Мам, мам. – плачет Еся, – Не отключайся, мам, пожалуйста.

– Ангелина Алексеевна! – начинает доктор с беспокойством.

– Все в порядке… Со мной… Со мной все намного лучше, чем с моим сыном. – прикрываю глаза.

– Мы решили не лезть и не делать операцию на пальцах. У нас отличные нейрохирурги, но… Но возможно после нашего вмешательства Руслан так и не восстановится полностью. Я знаю одного единственного лучшего в мире нейрохирурга.

Сейчас он в Мюнхене, мы связались с ним. И он уже летит на частном самолете сюда. Через несколько часов он будет уже здесь. Поверьте, он волшебник в нейрохирургии. Эрих сделает все в лучшем виде. Соберет все по кусочкам. Поверьте, Ангелин, и следа никакого не останется.

– Любые деньги… – начинаю я, но доктор не дает договорить.

– Ангелина Алексеевна! За это даже не думайте. Весь наш персонал помнит и чтит память вашей семьи. Для нас каждого честь помочь вам. Если у вас есть еще какие – нибудь вопросы…

– У меня есть просьба. Я хочу остаться здесь, рядом со своим сыном. Я хочу находиться с ним в одной палате.

– Ангелина…

– Я прошу вас, умоляю! Я все равно не уеду никуда. Мне хватит простого стула. Я просто мама, которая хочет быть рядом со своим ребенком. – плачу я.

– Хорошо, я предупрежу персонал. В палате есть диван и все удобства.

Поворачиваюсь и сталкиваюсь с Марком взглядами. Сколько он так уже стоит? Но по всему видно, он услышал все, что случилось с нашим Русланом. На его лице тоже слезы, которые он и не спешит вытереть. Пальцы давно сжаты в кулаки.

Я молча подхожу к другу и обнимаю его. Не знаю, кто именно из нас больше нуждается в друг друге. Мы столько всего пережили за эти годы. Наши сердца отдают бешеный ритм. Марк поглаживает дрожащей рукой мои плечи и продолжает молчать.

Его и самого очень сильно трясет. Я не спрашиваю, что случилось с Тимуром. Чтобы Марк ему не придумал, я во всем его поддержу.

Как я и просила, остаюсь в больнице. Прошу дочку привезти мои вещи. Она настаивает остаться со мной, но я против. Еся тоже нуждается в отдыхе. Да и мне будет спокойно, если она будет дома.

Прохожу к сыну в палату. Он спит, весь перебинтованный, вокруг него столько датчиков. Падаю на колени рядом с ним и слегка касаюсь его руки. Как ни стараюсь, но плакать начинаю гораздо сильнее.

– Прости меня, сыночек, прости. – пытаюсь глушить свои стоны, похожие скорее на нечеловеческие вопли. Дотрагиваюсь до его личика, касаюсь его губ, бровей.

– Прости. – повторяю тысячный раз. Так на коленях на полу, держа сына за руку, я и засыпаю, молясь за здоровье своего ребенка.

Следующие дни были похожи один на другой. Руслан большую часть времени был под обезболивающими и почти сутками спал. Операция на пальцах прошла успешно. Врач и правда сотворил настоящее чудо.

Вся чувствительность и подвижность вернулись. Но каждый день у Руслана брали все новые анализы, сравнивали показатели. Сынок на радость шел быстро на поправку.

Еся привезла его любимые книги, которые я также читала ему постоянно. Дочка с Ильей приезжали каждый день. Я до сих пор так и не поговорила, не поблагодарила за все этого парня. Сейчас для Еси он настоящая опора.

Я вижу, что он все дни проводит вместе с ней, не отходит от нее ни на час. Оставляет только на ночь. Ее синяки уже почти сошли. Марк тоже намного стал лучше выглядеть. Чтобы его отвлечь, и он не сидел сутками со мной, я поручила ему несколько дел из фонда.

Марку тоже необходимо отвлечься. Хотя явно была бы его воля, он бы со мной поселился в одной палате. Катетер Руслану сняли только к концу второй недели. В общем все анализы врачам очень нравились.

И если физическое состояние Руслана понемногу приходило в норму, то вот с психическим были явные проблемы. Первую неделю он не мог со мной разговаривать из – за сломанной челюсти.

Но вот потом, когда потихоньку начал кушать и сам отвечать на вопросы врачей, от меня всегда отворачивался. Я его не торопила, старалась, чтобы он не тратил свои силы на меня. Мы успеем еще все наверстать.

Вот и сейчас обтираю его тело, но он останавливает меня.

– Мам. – хрипло, откашливаясь, произносит сынок.

– Руслан! Тебе плохо? Болит что – нибудь? Позвать врача? Сейчас, я сейчас! – говорю невпопад.

– Мам! – бережно касается моей руки. – Не надо никого!

Смотрит на меня и вижу первую слезу на его щеке.

– Прости меня, мам. Я такой дурак был. Столько всего натворил.

Каждое слово дается ему с таким трудом.

– Сынок, я ни на что не сержусь. – глажу его по голове. – Это ты меня прости. Вам давно нужно было с Есей все рассказать. Если кто и виноват, то это только я. Не вини себя. Главное, чтобы ты побыстрее поправился. А дальше мы все наверстаем.

– Мам!.. – Руслан делает паузу. Видимо собирается с мыслями. – Ты любила когда – нибудь отца?

Я ожидала любого вопроса, но не этого. Прикрываю глаза и возвращаюсь воспоминаниями в те два месяца, в счастливые месяцы, проведенные с Олегом на острове, где мы зачали нашего сына и не раздумывая правдиво отвечаю:

– Его любви хватало на нас двоих.

– Я такой же, как и он, мам. Такой же.

– Нет, Руслан. Ты не такой жестокий, как он, не такой совсем. Поверь мне, мой мальчик. Ты никогда не будешь поступать подло и жестоко ни с кем. Никогда ты не пойдешь по его дороге…

– А если… – перебивает сын. – А если я уже… Уже жестоко поступил с той, которую…

Руслан поворачивает голову к стене. Я только чувствую, как ему больно.

– Сынок, посмотри на меня. Кому ты что сделал? Руслан, повернись ко мне, что ты натворил? Сынок, расскажи мне. Мы постараемся все уладить. Все можно решить и исправить…

– Нет, мам! – чуть громче произносит сын. – Не все можно исправить и тем более не все можно простить и забыть. Тебе ли этого не знать!

– Руслан, я правда не понимаю. Когда ты успел, кому? – понимание приходит позже, чем нужно.