Текст книги "Космическая метка (СИ)"
Автор книги: Анна Ведышева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 17 (всего у книги 20 страниц)
– Спасибо!
Не спеша, покинули корабль. Также спокойно, под руководством Гретана, прошествовали в казарму. Мы так долго шли лабиринтами коридоров, что я потерял счет поворотов и извилин. Дит оказался тяжелее, чем думалось, пришлось все эмоции пустить на развитие физической силы. Главное не перестараться и не выгореть эмоционально.
– Туннель ведет в обеденный зал. Смотрите аккуратнее, там идет прием!
Иен поблагодарил заместителя начальника тюремной охраны, обняв его и похлопав по плечу.
– Береги себя, друг!
Сознание Александра прояснилось. Он попросил пару минут отдыха, пока переговорит с дочерью.
Гретан сильно преувеличил, пугая нас выходом в обеденный зал. Либо наша компания завернула не на том повороте, хотя, я точно следовал инструкциям мужчины.
Неожиданно Дит закричал, изогнулся дугой, и отключился, повисая на плече бесформенной тряпкой.
Иен, с трудом преодолев расстояние между нами в восемь шагов, помог уложить императора Марины на холодный земляной пол.
– Мы не туда свернули либо Гретан специально завел в западню, чтобы выиграть время, – тяжело вздыхая и морщась от боли, произнес Иен.
– Глупости! Какой смысл тогда помогать нам? – Возразил брату, не понимая о чем тот говорит.
– Не скажи. Мужчине необходимо время, чтобы вернуться на пост незамеченным и замести следы. При отрицательном исходе дела, его голова первая полетит с плеч.
– Но мы не узнаем правды, если останемся умирать в этом тупике, – я разозлился на спокойствие, которым была наполнена фраза Иена. Внутри, словно извержение началось, которое могло разрушить любые преграды на своем пути, в том числе с легкостью забрать жизни окружающих.
Старший брат метнул на меня испуганный взгляд и предложил успокоиться.
– Ты сгоришь в огне ненависти и злости, если не научишься контролировать эмоциональные порывы. Есть конечно еще пару приятных способов расслабиться, – Иен улыбнулся своим мыслям, и не стал раскрывать тайну. Хотя, и без слов понятен один из вариантов эмоциональной разгрузки, а вот про второй спросил напрямую.
– Отдать часть эмоций кому-то, – поделился брат. А глаза загорелись идеей.
– Иен, мне не нравится твой взгляд.
Дальше я следовал указаниям брата, который соединил наши ладони на уровне плеч и прижался своим лбом к моему.
– А теперь думай только о хорошем. Я сам потянули силу за ниточки.
Хорошее в голову шло с трудом, то и дело возвращая в реальный мир и погружая в мрачное настроение. Но стоило Старшему Ан Брадосу начать стонать, как до меня дошло, что своими действиями не восстанавливаю поврежденную плоть, а разрушаю связь между телом и душой.
Перед глазами молодое лицо отца, юный Пинер с деревянным мечом наперевес бежит убивать злобного копира, который подселился в тело старшего брата.
В игре меня назначили императором, что спасет малыша от собственной глупости. Но и с копиром поступит благородно, вернет в толщу земли, где древнее существо будет дожить свой век в согласии с природой.
– Достаточно! – звонко проговорил Иен. На теле и следа не осталось от ранений, полученных в неравном бою, – О чем ты думал? Негатив чуть не убил меня, а потом резкий прилив положительно-оздоровительной энергии.
– О Копироборце Пинере, – ответил с печалью в голосе.
Настроение мужчины резко изменилось. Улыбка медленно сползла с лица, осталась легкая грусть.
Я предложил таким же образом излечить дурман в голове марианца. Но брат объяснил, что не уверен в благополучном исходе дела. Потому что моя сила нестабильна, как и эмоции. ко всему прочему, не известно вещество, которым отравили Дита. Оно дает очень странную реакцию, то возвращая в нормальный мир, то снова погружая в грезы среди туманов.
Транспортировка Александра усложнялась наличием у мужчины крыльев, которые цеплялись за каждый угол или застревали в узком проходе. Не придумав ничего лучше, я перевязал ремнем, снятым с брюк марианца, крылья и тело. Не думаю, что новоиспеченному родственнику понравится скованность, но другого выбора не осталось. Необходимо спешить, пока Хагсам Пул не подвел войска к центральной площади.
– Малик! – раздалось из переговорного устройства на руке Александра. То самое, что повесила София. Хорошо, что именно Гретан осматривал мужчину перед посадкой на корабль.
– Сорин? Тебя плохо слышно! – прокричал шипящему прибору. Секунда и перед нами всплыла голограмма с изображением Андоса.
– София использовала иглу не по назначению, – голос друга дрогнул, а Иен выпустил руку Дита. Тот упал к ногам брата и застонал.
Взгляд Иена потух, из него ушли недавнее веселье и задор, а душа наполнилась переживаниями и страхом. Брат пошатнулся, словно выпил изрядную порцию вина, одной рукою опираясь на стену, а другой прикрывая глаза.
– Что случилось? – спросил дрожащим голосом Иен, боясь услышать самый страшный ответ.
– Она укололась, – коротко бросил Сорин и голограмма погасла.
Я видел, как белый, словно чистый лист, Иен сползает по шершавой стене, пачкая одежду и оставляя глубокие царапины на спине. Он не плакал, а сидел не шевелясь и смотрел в одну точку, будто в ней спасение. Несколько раз пытался достучаться до брата, но он оставался в своем мире.
О какой игле речь я не ведал, но, видимо, предмет был крайне опасен.
Не будет света в сердце боле.
Печаль осталась навсегда.
Не по своей, безумной воле.
Пришла отчаянно беда.
Ее звенящие мотивы
Клочками душу разорвут.
Скорбь, боль становятся едины
И за собой тоску зовут.
Кричать, рвать волосы осталось,
Слезами заливая пол.
В душе рождается усталость,
И пустоты немой укор.
…
Песня Иена звучала на древнем языке. Я плохо изучал старинные трактаты, оттого с трудом перевел первую половину. Но смысл, которым наполняло душу скорбная мелодия, заставил разозлиться.
– Прекрати! – повысил голос на брата, как десять лет назад кричал он. В тот самый день, когда для Пинера исполняли подобную песню.
– Ничего не известно, а ты, – остановил порыв высказаться нелицеприятно на брата, потому что он не слышал меня, полностью погруженный в страшные мысли. Сломленный и слабый. Таким никогда не видел Иена. Большие зеленые глаза, что вернули естественный цвет не так давно, словно покрылись белым налетом. Взгляд потух, наполнившись безразличием. Волосы, оттенок губ и кожи вторили сердечной тоске.
– Иен, ты сам умирал дважды и, словно бессмертная птица с планеты счастья, возвращался к своим близким.
Слова тронули душу брата, он встрепенулся. Резко встал, пытаясь прогнать прежнее настроение.
– Хорошо. Сначала все проверим, потом будем делать выводы, – металлическим голосом, как заведенный игрушечный робот, произнес Иен.
Он старался убедить себя или меня?! Тело брата начало двигаться. Он стал поднимать и тормошить Александра, который, к счастью, не слышал разговор с Андосом.
Но вместо того, чтобы помогать подниматься крылатому императору, старший Ан Брадос настойчиво спросил:
– София жива? Ваша связь действует? – брат всегда отличался особым тактом, о котором потомки будут слагать легенды.
Дит открыл глаза, которые наполнились кровью. Плохой знак, мужчина сильно отравлен.
– Малышка балансирует на грани. Брось меня, помоги ей! – отдал приказ император и отключился.
– Я больше никогда никого не брошу! – закричал Иен, блокируя точки течения энергии по организму у марианца. Опасная затея, которая поможет выиграть пару часов. За это время необходимо найти лечебную капсулу. Но после ее включения система подаст автоматический сигнал императорской охране. Выбор не велик: умереть одному Александру в лабиринте и попытаться спастись двоим из рода Ан Брадос или дать бой, спасая жизнь и здоровье новоиспеченного родственника. Что же игра становится интереснее, а чувство опасности будоражит кровь.
Выход нашли быстро, благодаря устройству связи. Стоило вернуться на две развилки назад, и мы оказались под библиотекой. Весь дворец стоял на старом городе копиров, которые так любили жить под землей. Да и не удивительно, учитывая, насколько отравлен воздух.
Иен хорохорился, но в нервозных движениях брата, отрешенном взгляде и ответах сквозь зубы было понятно насколько он нервничает Я сам пребывал в не самом лучшем расположении духа. А висящий на спине император добавлял дискомфорта.
На пути не встречалось охраны. Не слышались голоса придворных. Императорский дворец словно вымер в ожидании прекрасного события – свадьбы господина.
– Нет, – сказал Иен, когда я попытался дотянуться до двери в ближайшее помещение, где точно есть лечебная капсула. Такие комнаты располагались по всему дворцу.
– Поверхностное лечение не поможет. Нужна полная чистка крови!
Ого. А ведь это займет не менее четырех суток, а для настолько высокого мужчина время может увеличиться в полтора раза. Я покачал головой, говоря брату, что время – слишком ценный ресурс для нас.
– Тогда обманем всех. Пошли! – Иен вприпрыжку пошагал вперед, а я с Александром с трудом последовал за ним.
Покои госпожи Анбас встретили тишиной и барбаком. Кто-то разрушил в порыве гнева большую часть помещения
– Не знал, что у Аниты здесь была отдельная комната, – удивился, рассматривая уцелевшую часть мебели. Ярко-красная обивка бросалась в глаза на фоне бежевых спокойных стен и розового потолка. Под нога ворсистый ковер с традиционными узорами бело-синего оттенка. Посередине комнаты кровать со сломанными палками, которые раньше держали балдахин. Ныне он покоится вместе со сломанной резной спинкой на полу. Декоративный камин заполнен жженой бумагой. А вот окно плотно закрыто и занавешено.
Пройдя в глубь помещения и с трудом преодолевая препятствия из сломанных кресел с подушками коричневого цвета, осколков расписных тарелок, механических часов прошлого столетия и других предметов, наклонился к каминной топке. Наполовину сожженная фотография Аниты вызывала отвращение. Разрушивший комнату прежде чем пустить в ход огонь, тщательно разодрал краски на карточке. Тут были остатки каких-то бумаг и писем.
Пробежался глазами и вздрогнул, узнавая изящный почерк с вензелями.
– Думаю, Виктор убил ее, – предположил и поведал об этом брату.
– От любви до ненависти, от ненависти до любви, – прокомментировал Иен, постукивая стену с имитацией горной породы. Такой декор считался традиционным и стоил немалых денег.
Спустя пару минут несколько камешков разъехались, оголяя углубление в стене. Брат засунул туда руку, а вынул ее с красивыми браслетами разных цветов.
– Лична Александра госпожа Финт. Скажем, что даме стало плохо и ей срочно необходима помощь медицинского блока. – он достал пузырек, наполненный красной жидкостью, которая напоминала по цвету и консистенции кровь. Браслет жадно поглотил содержимое сосуда и поменял оттенок с зеленого на фиолетовый.
– Если заметишь, что обод личины возвращает себе прежний цвет, знай – ты разоблачен!
Кивнул головой в знак согласия. А стал наблюдать за тем, как сам Иен перевоплощается, надев браслет на левую кисть, в Гретана.
– Когда ты успел взять у него образец крови? – изумленно спросил у брата.
– Еще в академии выиграл в карты, – с кривой улыбкой объяснил Иен и тут же добавил, опережая следующий вопрос. – Все образцы хранились здесь у Аниты.
Личину брата и ту, которую получил сам, не знал. Но видимо, старший брат являлся отличным игроком и опасным соперником.
Встречавшиеся офицеры охраны бежали на помощь, но как только видели кого несут в медицинскую часть, ретировались по важным государственным делам. Одного из последних Иен спросил:
– Что случилось на приеме и почему такая суматоха?
– Не удивительно, что с ЭТО▵, – передергивая плечами, поморщился военный, – вы все пропустили. На императорскую невесту совершено покушение, корабль с марианским императором взорвали восставшие против власти создания из военной академии.
“Умно, однако!” – подумал про себя. Викториан не так глуп, как хотелось бы. Свалить всю вину на мятежников и выйти сухим из воды, отличный план. Все, что делалось до этого момента, играет на руку императору Юмы.
Офицер махнул рукой и почти отвернулся, но Иен резким движением, бросая руку Александра (вся тяжесть его тела снова легла на мои плечи), схватил мужчину и задал последний вопрос.
– Где принцесса?
Испуганный офицер опешил, выдернул из захвата кисть и зор пробормотал:
– У докторов встретитесь!
Наши шаги, словно падающие с высоты гор камни, звенели на весь коридор. Александр начал постанывать и приходить в себя. Я хмыкнул от досады. Не подходящий момент. Если мужчина заговорит, нас не спасет даже личина мадам Финт.
– Личину раскроют, как только врачи посмотрят тело сканером, – вторя моим мыслям, проговорил Иен.
Но в медицинском блоке дежурила одна прелестная девушка, которую мы приняли за стажерку. Она извинилась и пояснила, что всех докторов направили на лечение невесты императора.
– Прибор неисправен! – затараторила, испуганно девушка. Устройство исправно сигналило о том, что глаза обманывают и перед ней тело мужчины.
– Дорогая, – обаятельно улыбнулся стажерке и взял ее тонкую руку в свою ладонь, – давайте приступим к лечению. Мы устали, время поджимает – служба, понимаете?
Завороженная кивнула головой, не в силах оторваться от коварного взгляда. А я продолжал говорить, пока Иен с трудом грузил Дита в лечебную капсулу и настраивал программу.
Поцеловал руку на прощание и обещал вернуться за такой невероятной красотой. Девушка, правда, мне понравилось, оттого игра вышла на славу.
– А как же личина? – резко останавливаясь у самого выхода, спросил Иена. Тот буркнул что-то невнятное и потянул прочь из помещения.
План у брата оказался простым. Он отправляется к Викториану, а я остаюсь караулить императора Марины. К сожалению, мнения наши кардинально не совпадали.
– Пойдем вместе! – настаивал, но Иен был непреклонен.
– Идите! Я помогу! – стажерка, которую в запале спора не заметили, спаса ситуацию.
– Малик, меня зовут Анубия Ан Горес.
Иен засмеялся, а я открыл рот от удивления. Анубия – моя детская первая любовь, которая разбивала своими отказали сердца всех мальчишек, от четырех до шести лет, вблизи родового дома Ан Брадос. Ан Горес – значит, девушка из родовитой семьи, а не простушка с озорной улыбкой. Она сразу узнала мой голос, ведь он не меняется, как бывает у представителей других планет.
– Спасибо! – смущенно сказал старой подруге, которую поцеловал первой в своей жизни.
Распрощавшись, отправились на поиски Сорина, чтобы влиться в число мятежников либо лично покончить с императором Юмы.
Внезапная встреча в медицинском блоке и невероятная удача настораживали.
– Ей можно верить! – успокоил Иен. – Анубия всегда отличалась правдолюбием и настойчивостью. Я сразу узнал девушку, но не думал, что она отважиться помогать нам. Надеюсь, ты понял, что про неисправность приборов Ану сказала специально. Тем самым переводя лечебную капсулу, в которую лег Александр, на ручное управление. Отследить такое устройство невозможно.
– Ты знал, что она здесь работает? – спросил брата напрямую.
– Да! Но даже не надеялся, что Анубия узнает тебя и поможет.
Анубия – первый луч света в непроглядной тьме боли и неприятностей, которые окружали меня с братом. Слова женщины о хорошем состоянии здоровья Софии успокоили Иена, а мне дали надежду на положительный исход. Все в наших руках: жизнь родового дома (близких) и благополучие планеты.
Глава 15. Дорогой предков
Император нервничал. Невеста не приходила в себя, не смотря на то, что все жизненные показатели пришли в норму. Если так будет продолжаться и дальше, то поддерживать тело, питая его полезные веществами, не имеет смысла. Тонкая связь между душой и плотью быстро истончается в межкосмическом пространстве. Принцесса превратиться в подобие дерева, что питается соками земли, но не имеет своей души и разума.
– Девушка не желает жить, – констатировал с умным видом главный доктор медицинской части. Он хотел добавить еще что-то, но под испепеляющим взглядом Виктора, осекся.
Император взорвался криком. Потом схватил девушку, которая тряпкою повисла на тонких руках, и покинул лечебный корпус. Мужчине вслед смотрела Анубия Ан Горес, та самая, что желала получить сердце младшего сына рода Ан Брадос.
София
Меня качало на мягких волнах космического пространства. Отец рассказывал, что лично он погружался в липкую паутину, а мать шла дорогой звезд.
Ничто не может длиться вечность. И вот я слышу зовущий голос. Возможно, это души, которые наполняют озерную воду, желают познакомиться с новой подругой.
Шаг, другой голос ближе и отчетливее. Шипящие нотки мешаются с гортанным гудением, словно птица породнилась со змеей.
Передо мной возник невысокий коренастый мужчина в белых одеждах, которые видела на картинках при просмотре фотографий былых эпох.
– Кто Вы? – настороженно спросила незнакомца.
Голос изменился. Создание пыталось подражать звукам моей речи, в надежде расположить к себе.
– Имен много, суть одна. Копис – коренной житель Юмы.
В голове всплыло слово “копир”, но никак не “копис”.
– Вижу Вы удивлены, принцесса. Думаю, стоит начать с самого начала. Тем более нам с вами некуда спешить.
Тысячелетиями наше племя существовало на Юме, не зная страха и боли. Но пришли те, что не имели своего имени. Они появились однажды во время звездопада и принесли технологии, которые не были доступны разуму коренного населения планеты.
Копис с переводе с языка пришельцев душа. Душа, что не нуждается в теле и свободна для новых перерождений. Но красиво звучавшее слово не подходило для объявления священной войны. Тогда было принято решение заменить копис на копир – пустая оболочка. И началось истребление.
Время летело быстрее умирающей звезды, что оставляет на небосводе пылающий след. Кописы становились умнее, используя тела пришельцев для саморазвития, впитывая необходимую информацию. Но был и обратный эффект такого подселение. Пришельцев покидала их собственная душа, они превращались в копиров и становились подобны животным, которые живут инстинктами.
Когда уровень развития нашей цивилизации встал на одну ступень с уровнем чужаков, они применили биологическое оружие и накрыли куполом дневной свет – энергию горячей звезды, которой питались кописы.
Геноцид достиг своего пика в годы правления Ан Трауса, кописы ушли под землю в лабиринты. К тому времени многие сородичи отдали зеленую кровь – жизненную энергию для того, чтобы насытить алчность пришельцев. Взамен между народами стали появляться перекрестные связи. Это невозможно, было остановить.
Хрупкая килеобразная оболочка кописов не способна выдержать объятий, но в твердом теле они становились полноценными членами общества, в котором невозможно было порой узнать подселенца.
Мое имя Зеус. Я последний из рода, обитавшего в королевском лабиринте. Того, на котором стоит ныне дворец императора Юмы. Ан Траус был столь тщеславен, что после истребления кописов построил свой дом на руинах их жилища.
Воспоминания возвращают в тот день, когда прекрасная девушка с пепельными волосами позвала за собой, отдавая тело собственного брата ради любви с ненавистным копиром.
Моя душа не испытывала страстного влечения к девушке. Мной руководили ненависть и чувство мести.
Ан Траус не простил дочери предательства и сжег на потеху и ужас своего народа, который то закрывал глаза, то кричал восторженно, призывая помучить предательницу.
Меня постигла кара пострашнее. Долгие годы первый император Юмы собирал зеленую кровь из ослабленного тела, не давая полностью восстановиться и причиняя страшную бесконечную боль.
Ан Траус заставлял своих слуг пить напиток из зеленой крови, которая придавала их телу новые возможности. Но я узнал об этом гораздо позже, в следующих перерождениях. Боги посмеялись над моей самонадеянностью и одарили памятью, которая не стирается, проходя сквозь тысячелетия.
Я единственное создание, кто одарил родовые дома древней кровью и особыми способностями. За любовь расплатился своей жизнью и вечными страданиями. И очень долго ждал того, кто позовет снова в реальный мир.
Им оказался надменный тип с черной душой. Соединение со мной с годами сделало его душу еще чернее. Но я желал уничтожить всех, кто загубил мое племя, невинные жертвы не входили в мои планы.
Слова, которым я верила, лились сладко-горьким потолок в мои уши. Душа готова обливаться кровавыми слезами, оплакивая мир, который уничтожили подобные марианцам. Мы – разрушители миров, такие же как пришедшие на Юмы создания.
– Что ты хочешь от меня? – спросила с безразличием.
– Спасая твою жизнь, возможно, я искуплю свои грехи, – покаялся копир. Он стал давно пустой оболочкой, которая несет только боль и страдания.
В знак отрицания замотала головой. Я направлялась в озеро душ, которое почему-то отказывалась подпускать к своим границам. Я сделала миллион шагов, но так и не смогла приблизиться к озерной воде. И пение душ не слышала. Одна пустота и чернота вокруг. Одиночество перемешанное с горечью утраты.
– Ты должна открыть глаза и исправить все то, что я натворил. В теле Викториана меня охватывает безумие, словно копир вынимает наружу все “грязные” чувства императора.
Я усмехнулась, вспоминая о письме, в котором Викториан просил о том же. Кому из них верить не знала. Из рассказа копира становилось понятно одно, что если Зеус покинет тело Лан Финреса, тот перестанет жить нормальной жизнью.
– Нет! Останусь здесь несчастной куклой, – поведала о своих планах созданию.
А он рассмеялся в ответ.
– Тогда воспоминания навсегда остануться с тобой! Ты проведешь вечность в душевных муках. Я предлагаю, состариться и умереть, а потом, позабыв обо всем, переродиться в новом мире.
Дальнейшие слова стали звучать тише. Глубокий вздох. Я распахнула глаза на руках Викториана. Мужчина сидел, прислонившись к стене, и спал, слегка приоткрыв рот. Потихоньку встала, боясь разбудить императора.
Уколотый палец жгло огнем. Половина до верхней фаланги почернела, другая часть имела насыщенный фиолетовый оттенок. Согнуть его не удалось. Дело пахло ампутацией.
Оторвав взгляд от собственной руки, направила глаза в зеркало, которое занимало большую часть стены напротив. Бледная с растрепанными волосами в медицинской легкой шелковой рубашке на тонких завязках, которая неприятно холодила тело, и стеклянными глазами, что не желали светиться больше радостью, была похожа на хентерийку. Мару, чье тело использовала душа моей матери.
После путешествия в космосе испытывала одно чувство – опустошения. Все силы и энергия остались за гранью реального мира. Ни боль, ни горе с отчаянием не питали тело. Одна звенящая пустота внутри, которая успокаивала.
Я ждала пробуждения мужчины, которого больше не боялась. Правда, не знала, что принесет мне встреча: степенного и рассудительного императора Виктора; мстительного, но уставшего от жизни и злости кописа Зеуса или жестокого монстра, что соединил все пороки двух созданий.
Я должна закончить то, что начали Александр и Иен, чтобы забыть о них в озере душ и не стать блуждающим духом. А потом можно погрузиться в вечное небытие.
Малик
Шел на два шага впереди Иена для того, чтобы в случаи опасности хотя бы один из нас смог выжить и продолжить задуманное.
Навстречу двигался мужчина, чью личину я принял. Чувство ужаса и смятия охватило душу. Иен соображал быстрее, он резким движением открыл ближайшую к нам дверь и затащил меня следом.
Сбитое дыхание удалось восстановить только через несколько минут, как и дрожь в коленях.
– Что так напугало тебя, Малик? – спросил Иен, постукивая по спину, чтобы успокоить меня.
Поднял на брата удивленный взгляд и задумался, почему так отреагировал на несостоявшуюся встречу?!
– Не знаю! Я вдруг ощутил животный ужас. Он, как волна, что сперва ласкает ноги, а потом сбивает, и ты тонешь не в силах сопротивляться силе природы.
– У охраны появились защитные амулеты! В них содержаться специальные кристаллы, которые вызывают у создания под чужой личиной приступ неконтролируемой паники.
– А почему тогда ты остался спокоен? – ошеломленно спросил брата.
– Ты был ближе! Действие амулета имеет ограничение по расстоянию, – пояснил Иен, нервно перебирая свои пальцы.
В связи с вновь открывшимися обстоятельствами свободное передвижение по территории дворца становилось затруднительно.
– Необходимо связаться с Сориным, – заключил Иен и стал искать в помещение, куда мы попали, панель связи. Брат действовал нагло, но другого выбора у нас не оставалось.
Жаль, что устройство связи, которое было на руке Александра Дита, выбросили еще в лабиринте копиров.
Гостевая комната отличалась простотой убранства от покоев Аниты. На входе два кресла бежевого цвета и маленький стеклянный столик между ними на резных ножках. В глубине помещения спряталась кровать застеленная белым покрывалом с изображением традиционных изогнутых линий голубого цвета. Левая стена – зеркальная, правая имеет выход на обширную лоджию, которая является единственной прелестью аскетичного интерьера.
А вот гардероб, где обычно прятались вспомогательные механические устройства пришлось поискать. Он расположился прямо за высокой спинкой кровати. Внутри комната имела стеллажи, которые предназначались под одежду, робота – помощника и немного универсальной одежды как мужской так и женской, что принимала любой размер, не зависимо от размеров гостя.
Механизированный помощник оказался разряжен, поэтому связаться с Сориным оказалось проблематичным. Пришлось покинуть комнату и зайти в другую, ничем не отличающуюся от первой.
Использовать внешние информационные панели было слишком опасно, так как в любой момент могли обнаружиться свидетели разговора, невинные жертвы нашей борьбы против власти императора.
– Андос! – позвал друга Иен в который раз, но связь наладить никак не получалось. Робот оказался слишком стар и не желал соединяться с общей дворцовой системой.
После шестой неудачной попытки, брат ударил металлического помощника кулаком и затряс руку, кривя лицо от боли.
– Слушаю! – вдруг неожиданно четко раздался голос Сорина. На небольшом планшете, который расположился вместо лица робота, появилось изображение Андоса.
– Отличная идея использовать ржавых помощников! Вряд ли кому-то пришла бы в голову такая идея! – голос друга сочился радостью. Будто не было пару часов ранее сообщение о страшном происшествии с Софией.
– Я бы сам не догадался, если бы не окружающая обстановка и ряды пустых полок. Да, и сигнал этот можно отследить только по аналогичному роботу, их система замкнута только ими.
– Заканчивай веселиться, Сорин. Одна твоя занимательная идея чуть не стоило жизни Софии, а мне добавила седых волос. Так что все разговоры только по делу. – Иен негодовал и злился хорошему настроению беловолосого мальчишке.
Андос повесил голову, чувствуя себя виноватым. Подробности плана с использованием отравленной иглы мне были неведомы, то результат превзошел все ожидания.
– Что ты собираешься делать, Ан Брадос? – спросил Сорин, обращаясь к брату.
– Убить императора!
– Иен, у тебя туз в рукаве – мать Викториана безродная! – Андос пытался настаивать и переубедить брата в принятом решении, но Иен оставался непреклонен.
– Больше рисковать и рассчитывать на окружающих я не намерен! – глаза брата горели, а желваки играли на скулах.
Я прекрасно понимал, что подобное будет стоить Иену свободы. После расследования брата оправдают, но он не сможет жить прежней жизнью, находясь под постоянным наблюдением.
Одни из законов Юмы гласит: “Как бы не был плох правитель – он закон и власть. Любое покушение на жизнь господина должно быть наказано”.
Нет! Иен не может убить Викториана, его жизнь связана с одной юной инопланетянкой, в отличии от меня. Я должен поблагодарить родовой дом за долгие годы терпения, которые они тратили пытаясь доказать, как им необходим сын Карии. Сказать спасибо и простите недостаточно.
Решив для себя изменить новый план Иена и Сорина, стал внимательно вслушиваться в детали.
София
Свадебная церемония перенеслась в связи с недомоганием невесты. Придворным официально принесли извинения, но пояснять ситуацию не стали. Оттого взгляды сейчас были прикованы ко мне с еще большим любопытством. Шепотки за спиной вызывали отвращения, ведь причины болезни слышались совершенно отвратительные.
Я сделала глубокий вздох и подала руку будущему мужу. Викториан или Зеус стоял передо мной понять не могла. А может, это тот самый ужасный монстр, который родился при слиянии копира с Лан Финресом, обладив все пороки грязь в душах созданий.
– Дорогая, вы как никогда прекрасны, – произнес искренне Викториан ровным спокойным голосом. А вспомнила первую встречу, когда император не вызывал отвращения, а показался рассудительным и здравомыслящим созданием. Все склонны ошибаться.
Ритуал, как и на многих планетах, в том числе Марине, имел общие черты: надрез запястья, смешение крови в специальной чаше и глоток образовавшейся жидкости.
Но особенностью процесса на Юме было изменение цвета крови внутри чаши. Мне казалось, это смешным, ведь я не принадлежала миру Юмы.
– Согласны ли вы отдать свою плоть и кровь, чтобы избавить мироздание от свободной души и слиться в едином потоке в бескрайнем космосе.
Слова заставили вздрогнуть. Насколько опасны такие ритуалы не знала, ведь все мы ходим под благодатью сестер богинь. А они не любят лживых обещаний.
Мое молчание на положительный ответ императора затягивалось.
– Нет! – прозвенело в тишине. Я гордо вскинула голову и с вызовом глянула на Викториана. – Моя судьба, душа и тело принадлежит империи Марина! Я не буду давать клятв неизвестным богам Юмы!
Народ, который заполнил церемониальный зал, загудел. Голоса отражались от стен множились и создавали сильный шум.
– Молчать! – крикнул разгневанный Викториан придворным.
А потом схватил меня больно за руку и, приблизившись к лицу, выплюнул полушепотом угрозу:
– Сейчас ты сделаешь то, о чем мы договаривались! – ядом пропиталось каждое слово. От злости лицо мужчины покраснело. Но меня мало волновало настроение несостоявшегося мужа.
– Вы обещали оставить жизнь Александру Диту! Он мертв, как и наши договоренности.
С силой оттолкнув Викториана, обратилась к собравшимся.
– Ваш настоящий император никогда не ступал на престол! – заявила громко. – Зеус копис, который не смог попасть в озеро душ из-за собственной злобы и тщеславия, поселился в теле лживого создания.
Викториан преодолел расстояние между нами за три секунды. Размахнулся и наотмашь ударил по лицу. Щека запылала, а глаза наполнились слезами боли.
Собравшие создания загудели. То тут, то там слышалось: позор! какой позор! Безумная!
Мне не верили, но я не желала убедить придворных в истинности сказанного, а хотела показать истинное лицо Викториана.
