Текст книги "Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ)"

Автор книги: Анна Варшевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 16 страниц)

Глава 9

И дело даже не в том, что мужчина на кухне раздет до пояса… сверху, слава богу, а не снизу. И не в том, что рот у меня внезапно наполняется слюной, пока я скольжу взглядом по перекатывающимся мышцам спины… Блин, по нему же мышечный каркас можно учить!

А в том, что он стоит у рабочей поверхности рядом с плитой и… танцует! Под какую-то очень знакомую музыку, которая звучит из колонок! Серьёзно, не просто два притопа, три прихлопа – это самый настоящий танец!

Смотрю на это зрелище с отвисшей чуть не до колен челюстью. А потом закрываю рот обеими руками и просто сгибаюсь пополам от беззвучного хохота, потому что он начинает подпевать – и я узнаю слова.

– О, бэйби, бэйби…

Жалко, что я не взяла из комнаты мобильный, думаю, всхлипывая от смеха в ладони. Какой компромат бы получился.

А мужчина делает какое-то сложное и очень быстрое па ногами, невероятным образом перекрещивает их, разворачивается вокруг своей оси одним слитным движением и утыкается взглядом прямо в меня.

– Любуешься? – ничуть не стесняясь, вздёргивает вверх одну бровь.

Мелко киваю несколько раз, продолжая зажимать обеими руками рот и пытаясь не хрюкать от смеха.

– А говорила, что с утра встаёшь в плохом настроении, – хмыкает Даниил.

– Эт-то всё ты-ы, – выдыхаю, справившись с хохотом, сажусь за стол и вытираю выступившие слёзы. – Первый раз встречаю мужчину, который подпевает Бритни Спирс…

– Фигня это всё, ягнёночек, – Игнатьев отмахивается. – Если какой-то мужик, чей пубертатный период пришёлся на девяностые, говорит тебе, что не знает, кто такая Бритни, – качает головой и продолжает наставительно: – шли нафиг этого любителя вешать лапшу на уши. Все хоть раз да пялились на девочку с косичками и в микроскопической юбочке.

– Ну ладно, Бритни – я ещё понимаю, но где ты научился так танцевать?!

– В те тёмные и покрытые мраком неизвестности времена, – начинает он тоном сказочника, – когда я ходил в старшую школу, был в моей жизни позорный эпизод – три года занятий в студии классического танца.

– Почему позорный-то? – смотрю на него, улыбаясь.

– Потому что все мои одноклассники ходили в подпольную качалку и тягали железо, – хмыкает Даниил, – а я в это время учил вальс и ча-ча-ча. Меня не били только потому, что я уже тогда был на голову выше всех. И сам мог врезать любому вплоть до сотрясения мозга. Правда, не то чтобы там было, что сотрясать, – говорит задумчиво, и я фыркаю.

– А почему не бросал тогда? – смотрю на него с любопытством.

– Влюблён был, – пожимает он плечами.

– В танцы? – спрашиваю наивно, и меня награждают ехидным взглядом.

– В партнёршу, – Игнатьев расплывается в довольной улыбке.

– Судя по твоему виду, вполне успешно, – говорю кисло.

Что мне за дело, что он был в кого-то там влюблён? Наверняка они из постели не вылезали… Тьфу, блин, лезет же в голову!..

– Меня вообще-то женщины любят, ягнёночек, – саркастически замечает хирург. – Это только ты какая-то странная!

Ставит передо мной тарелку с омлетом и нарезанными овощами.

– Тебе не холодно? – спрашиваю, упираясь взглядом в мышцы уже на груди.

– Лично мне – нет! – фыркает Даниил. – Что, боишься не устоять?

Прикусываю губу, оставляя этот выпад без ответа.

– Ну а ты чем занималась в школе? – мужчина берёт свою порцию и садится напротив меня.

– Музыкой, – вздыхаю, ковыряя омлет.

– Серьёзно? Какой инструмент?

– Фортепиано.

– Помнишь хоть что-нибудь? – Даниил смотрит на меня с любопытством.

– Раньше помнила, но уже несколько лет не играла, инструмента не было, – отодвигаю от себя тарелку.

– Невкусно? – спрашивает мужчина.

– Нет, что ты, – мотаю головой, – очень вкусно, спасибо.

– И поэтому ты ничего не съела?

– Извини, мне с утра тяжело есть, – признаюсь ему. – Всегда проблема запихнуть в себя еду. Нужно, чтобы хоть пара часов после сна прошла.

Игнатьев кивает, принимая объяснение.

– А я всегда хотела научиться танцевать, – говорю внезапно, поддавшись порыву, и хирург тут же вскидывает на меня глаза.

– Почему не научилась?

– Не знаю, – пожимаю плечами, улыбаюсь криво. – Музыкальную школу закончила, как-то не до того стало, в старших классах готовилась к поступлению. В университете – сам понимаешь, какие танцы…

– Научить тебя? – мужчина вдруг встаёт, тянет меня за руку, заставляя тоже встать.

– Зачем?! – теряюсь, а он уже отходит со мной вместе в сторону от стола.

– Желания должны исполняться, ягнёночек, – улыбается мне.

– Ты не одет! – голос меня подводит.

– Так и ты не в бальном платье, – хмыкает хирург. – Не переживай, я тебе просто покажу. Правило первое, – приподнимает мой подбородок, – мы не смотрим вниз, мы смотрим в лицо партнёру. Эту руку мне на плечо, этой сожми мою ладонь.

– Я отдавлю тебе ноги, – несмело улыбаюсь.

– Напугала, тоже мне, – он слегка закатывает глаза. – Встань на носочки. На счёт «раз» ты делаешь шаг назад правой ногой. Давай попробуем. И – раз…

Сама от себя в шоке, но у меня даже получается. В течение примерно тридцати секунд. А потом я путаю ноги, сбившись, наталкиваюсь на мужчину, теряя равновесие, и он подхватывает меня, прижимая к себе сильнее.

– Осторожно, – раздаётся тихое прямо возле моего уха.

– Я же говорила, – отвечаю так же тихо, поднимая на него глаза.

Даниил смотрит на меня без привычной чуть насмешливой улыбки. А затем его взгляд сползает на мои губы.

К губам у меня словно приливает кровь. И я вдруг осознаю, что… хочу это почувствовать. Поцеловать его! Хочу понять, каким будет его поцелуй!

Да что со мной такое?!

Я ведь его терпеть не могу! Эти его вечные шуточки, издёвки… этот наш идиотский договор… Нам же работать вместе, мне защищать кандидатскую под его руководством, что я делаю, чёрт побери?!

А Даниил вдруг… усмехается. Но только как-то грустно, что совсем на него не похоже.

– Ты так громко думаешь, ягнёночек, – ласково проводит по моей щеке тыльной стороной ладони и, склонившись, быстро касается своими губами моих.

Одно движение – и всё! И всё?

Я даже разобрать толком ничего не смогла! И теперь не понимаю, что по этому поводу чувствую – разочарование или что-то другое.

– Предлагаю потанцевать ещё как-нибудь, но в другой раз, – мужчина отстраняется, поддерживает меня, помогая восстановить равновесие. – Нам пора ехать.

Киваю растерянно, и хирург выходит из кухни первым. Я, помедлив, тоже иду к себе одеваться. Ну и что это такое было?

Даниил за рулём сосредоточен и уже настроен на работу. Мы, словно по какой-то взаимной договорённости, оба никак не касаемся того, что произошло совсем недавно – говорим немного и только по делу.

– Значит так, Агния, – Игнатьев въезжает на территорию госпиталя, паркуется на небольшой стоянке, поворачивается ко мне. – Ты сейчас идёшь сначала в кадровый отдел, потом со всеми бумажками на медосмотр, я договорился насчёт основных специалистов. У меня сегодня две плановые с утра после пятиминутки, поэтому доступен я буду не всё время, но если что – пиши мне сообщения, освобожусь – увижу, договорились?

– Не волнуйся, Игнатьев, я большая девочка, справлюсь как-нибудь, – киваю мужчине. – А к главному врачу?..

– Он сейчас на конференции, но в курсе тебя, – хирург выходит из машины, хмыкает. – Я воспользовался кое-каким преимуществом, которое мне пообещали при приходе сюда. И, между прочим, это первый раз за всю мою работу здесь. Так что цени!

– Я ценю, Даниил Антонович, – говорю серьёзно.

Мне кажется, что мужчина словно дёргается от моих слов, но тут же захлопывает дверь машины и кивает мне.

– Пойдём, до кадровиков тебя провожу.

Мы идём к главному корпусу, и я пытаюсь «почувствовать» ритм жизни здесь. В каждой больнице он особенный. В каждой больнице есть свои полуподземные переходы, свои места силы, свои легенды, байки и даже привидения иногда. И чем старше больница – тем больше в ней своеобразных «внутренних» правил, которые не узнать непосвящённым.

Кошусь на идущего рядом со мной мужчину. Здесь он уже не просто Игнатьев, который дурачится надо мной, шутит и называет меня ягнёночком. В своём отделении он – царь и бог, как бы странно это ни звучало. И с ним уважительно здоровается каждый, встреченный нам на пути.

Доходим до нужного кабинета, и хирург останавливается.

– Всё, Агния, дальше сама. Если будут какие-то вопросы, на которые не сможешь ответить, посылай всех… ко мне, за разъяснениями, – подмигивает и распахивает дверь.

– Здравствуйте, девушки, – кивает всем «девушкам», сидящим в кабинете – самой юной среди них явно далеко за сорок. – Привёл вам новенькую, прошу любить и жаловать, Агния Станиславна! Сильно не мучайте мне её!

Со всех сторон к нему несутся пожелания доброго утра, и хирург, помахав всем рукой и улыбнувшись так, что, похоже, у доброй половины женщин случается паралич, быстро уходит.

– Агния Станиславна, проходите ко мне, – зовёт меня одна из сотрудниц.

Под нездорово любопытными взглядами остальных прохожу к ней и подсаживаюсь к столу, улыбаясь. Прямо чувствую, будто слух обо мне как о новой протеже Игнатьева уже разносится в воздухе по всему госпиталю.

На удивление, никаких «лишних» вопросов мне не задают. То ли здесь сотрудники вымуштрованы больше, чем в обычных больницах, то ли нейрохирург заранее накрутил всем хвосты. Но через час меня с кучей оформленных бумажек, на половине из которых ещё и соответствующую сигнатуру надо получить, отправляют по другим кабинетам.

Я действительно ухитряюсь успеть пройти нескольких врачей, которые нужны для обновления медкнижки. Знакомлюсь с коллегами из смежных отделений. Мне всё время кажется, что все они слышали слухи, которые обо мне ходят, но я упорно улыбаюсь и старательно веду себя максимально дружелюбно. Может, конечно, я параноик… Но слухи так или иначе будут, ничего тут не поделаешь.

Закончив с делами и договорившись о сдаче анализов, которые мне необходимы, иду в нейрохирургию. Понятно, что за один-два дня всё не решить. Надо сказать, что здесь и так всё немного быстрее, чем я привыкла.

Уточняю у медсестры на посту, свободен ли зав отделением, она кивает, называет мне нужный кабинет, куда я и направляюсь. Постучав и дождавшись уверенного «войдите», толкаю дверь и вижу Игнатьева, а рядом с ним склонившуюся над столом и показывающую ему что-то в бумагах… ту самую уже виденную мной однажды блондинку.

– Агния Станиславна, хорошо, что вы пришли, – хирург поднимает голову. – Познакомьтесь, это Инна Дмитриевна.

Инна, значит. Ну понятненько…

– Очень приятно, – киваю и снова улыбаюсь во все тридцать два, хотя за последние несколько часов у меня от улыбок уже челюсть сводит.

– И мне! – так же фальшиво и с такой же улыбкой сообщает мне девица.

– Инна Дмитриевна ординатор в отделении, – поясняет для меня Игнатьев, – она хороший специалист и всегда будет рада помочь.

– Не сомневаюсь, – вырывается у меня, хотя надо бы промолчать.

Девица прищуривается, и я понимаю, что дружить с ней в дёсны мы наверняка не будем. А вот мужчина, похоже, не замечает мой выпад, просто кивает. Приглядываюсь и вижу, что он явно устал.

– Как прошли плановые, Даниил Антонович? – спрашиваю, игнорируя недовольную гримасу, появившуюся на несколько мгновений на лице Инны.

– Планово, – слегка хмыкает хирург. – Как раз это я и хотел с вами обсудить. Один случай вам подходит.

Смотрит многозначительно, и я понимаю, что он о диссертации. Всякие блондинки тут же вылетают у меня из головы.

– Можно посмотреть протокол? – загораюсь энтузиазмом.

– Можно, как только его закончат, – слегка морщится Даниил и кидает взгляд на Инну.

– Я узнаю, – ординатор кивает и, подарив мне ещё одну фальшивую улыбочку, торопливо идёт к выходу.

Когда дверь за ней закрывается, Игнатьев поднимает на меня глаза.

– Всё в порядке?

– Да, конечно, – киваю чуть более расслабленно.

Как-то с ним наедине в кабинете, без всяких дамочек в свидетелях, мне спокойнее.

– Ну и славно, – хирург откидывается в кресле.

– У вас ещё есть что-то сегодня, Даниил Антонович? – уточняю, присаживаюсь напротив.

– Ягнёночек, не обращайся ко мне на вы, когда мы не на людях, – мужчина качает головой, – я сразу начинаю чувствовать себя старой развалиной.

– Мне так проще, – пожимаю плечами. – Нет необходимости переживать, что кто-нибудь может услышать что-то не то.

Он посылает в мою сторону страдальческий взгляд, но тут же встряхивается и выпрямляется, сосредотачиваясь на работе.

– Ладно, Агния Станиславна, что я хотел тебе сказать по поводу подходящего случая, – роется на столе в бумагах, вытаскивает папку. – Возьми историю болезни. Пациент мой, так что за уточнениями ко мне. Данные я тебе все дам – для статистики, понятное дело, операцию же не ты выполняла. И ещё… – задумывается ненадолго, затем решительно кивает, – пойдёшь в архив, возьмёшь там истории и протоколы нескольких опять же моих пациентов за… последние три года. Я скажу фамилии. Они тебе тоже понадобятся.

– Ты помнишь диагнозы? – смотрю на него немного ошарашенно. – За три года?!

– Я интересовался твоей проблемой, – Игнатьев не смотрит на меня, щёлкая мышкой и выбирая что-то в ноутбуке. – И, кстати, читал твои опубликованные статьи. Или ты думаешь, что я только по доброте душевной взялся за научное руководство?

– Ну вообще-то не по доброте… – я с трудом успеваю прикусить язык, чтобы не напомнить ему про…

Судя по его хитрому взгляду, хирург понимает, что именно я только что не ляпнула.

– Осторожнее, ягнёночек, – тянет довольно, – у тебя последний раз в запасе остался. Топай лучше в архив! В принтере список фамилий, – кивает на жужжащий агрегат сбоку, который как раз выплёвывает лист бумаги.

Вздыхаю и решаю, что он прав. Лучше я потопаю в архив.

– Как закончишь, приходи за сегодняшним протоколом, – напоминает мне.

Киваю и, подхватив листок, выхожу из кабинета, чуть не столкнувшись с Инной в дверях.

– Уже уходите? – сладко спрашивает меня ординатор.

– Агния идёт в архив, – за моим плечом вырастает Игнатьев. – Инна Дмитриевна, у вас ещё какой-то вопрос? Мы уже всё решили! – тон немного недовольный.

Решаю не дослушивать и сбегаю. Пусть разбираются сами. Хотя успеваю разобрать, что девица начинает оправдываться, судя по тону. Почему-то это немного поднимает мне настроение, и в архив я спускаюсь довольная и настроенная на работу.

Спустя несколько часов потягиваюсь за столом, распрямляя затёкшую спину и плечи, собираю папки, возвращаю их пожилой женщине-архивариусу и выхожу на крыльцо подышать воздухом. Уже вечер, хирург, наверное, скоро освободится или уже освободился, можно будет ехать домой.

Спохватываюсь, ловя себя на мысли, что называю его дом своим. Этого ещё не хватало! Нужно побыстрее разобраться, как отсюда добираться самостоятельно! Решаю сделать это прямо сейчас, достаю мобильный, но тут вижу приближающиеся проблесковые маячки. Скорая.

Внутри разливается нехорошее предчувствие.

Глава 10

Из подъехавшей машины пациента, похоже, молодого парня, на носилках вытаскивают два фельдшера, с одним из которых я уже работала. Быстро иду навстречу коллегам.

– О, Агния, ты чего здесь? – вытаращивается на меня знакомый.

– Что у вас? – игнорируя вопрос, спрашиваю.

– Открытая черепно-мозговая, – сухо отвечает второй, – перелом костей черепа, сопор, кровоизлияние не могу исключить. Идиоты, – цедит в сторону.

Кидаю на него взгляд, пока мы торопливо заносимся в приёмное. Пациентом тут же начинают заниматься врачи стационара.

– Что там с идиотами? – спрашиваю у фельдшера, пока они отдают на подпись сопроводиловку и подписывают нужные бумаги.

– Да придурки малолетние, – мужчина явно зол. – Собственноручно поубивал бы всех этих самокатчиков нахрен!

Терпеливо выслушиваю матерную тираду, хорошо хоть, он быстро переходит к делу.

– Аж трое дебилов на эту дьявольскую машину влезли, – говорит мне. – Естественно, все под градусом. Ну и не справились с управлением. Врезались в парня, – кивает на пациента. – И, главное, идиотам по паре царапин, естественно, какое там сотрясение мозга, там сотрясать нечего, сплошная кость и две извилины, одна из которых уши держит, мать их!.. А этому вот, пожалуйста…

– Агния Станиславна! – зовёт меня со стороны другой голос.

Кивнув расстроенному уставшему фельдшеру, разворачиваюсь к Игнатьеву.

– Даниил Антонович! – с другой стороны тут же подбегает Инна. – У пациента прогрессирующее ухудшение, симптомы сдавления, костные фрагменты в полости черепа. Готовим к операции! Я пошла мыться!

– Инна Дмитриевна, не торопитесь, лучше дайте указания насчёт обзорной рентгенограммы и КТ, – спокойно говорит Даниил. – Я возьму с собой Агнию Станиславну.

– Но… – врач кидает на меня злой взгляд.

– Не надо мне в ране лишних рук, – качает головой нейрохирург. – Агния Станиславна, идите мойтесь.

Киваю, не споря, но вижу, с какой ненавистью на меня смотрит Инна, и вздыхаю, не удержавшись. Ещё работать толком не начала, а уже заполучила личного врага.

Операция проходит вполне успешно. Пациент остаётся в реанимации, а мы, размывшись, естественно, не едем домой – я ещё чуть не два часа пишу протокол, а Игнатьев раздаёт указания. Ну и бумажки тоже заполняет, куда ж без них в нашей работе.

– Я закончила, – отваливаюсь от стола в кабинете хирурга, откладывая ручку и потряхивая затёкшей рукой.

– М-угу, – мычит мужчина и тоже откидывается на спинку кресла, протирая глаза. – Я нет, но у меня работа и не заканчивается. Потом продолжу. У тебя завтра смена? – кидает на меня уставший взгляд.

– Ага, – киваю вяло. – Но, если ты не против, я сюда с тобой приеду на днях, мне до конца медкнижку оформить надо. Обновить, то есть.

– Да я понял, – отмахивается Даниил. – Ладно, поехали. Выспаться надо. И ещё дело есть.

Какое дело, я не спрашиваю, полагая, что меня это не касается. Но ошибаюсь.

Потому что когда Игнатьев подъезжает к дому и отпирает ворота, я вижу на внутренней стоянке ещё одну машину. Небольшую Киа, небесно-голубого цвета.

– Ты спрашивала, как будешь ездить на работу, – спокойно говорит хирург, следя за тем, как у меня отваливается челюсть.

– Т-ты… Т-ты… – начинаю заикаться, потому что то, что я вижу – это невозможно. Ну просто невозможно, потому что… потому что невозможно – и всё тут! – Т-ты с ума сошёл?! – выдавливаю из себя.

– Закрой рот, а то муху слопаешь, – выдаёт Даниил невозмутимо. – И не придумывай себе лишнего. Машина вполне на ходу, со свежим техосмотром, но не новая, подержанная, я достал её у одного знакомого, который тачками занимается, – специально тебе «на битьё», так сказать. Не будешь бояться поцарапать или вмятину поставить. У тебя же небольшой опыт вождения?

– Его почти и нет, – качаю головой и даже непроизвольно пячусь назад. – Я не могу. Так нельзя!

– Не выдумывай, ягнёночек! – хирург смотрит на меня серьёзно. – Это не столько тебе, сколько мне. Я, знаешь ли, не планировал тратить время, подряжаясь твоим личным водителем. А с общественным транспортом у нас здесь не очень. Так что выдохни, скажи спасибо, и мы не будем это больше обсуждать.

Я смотрю на него во все глаза. Нет, не может же этого быть… неужели Сашка права, и я ему… нравлюсь?! Ну ёкарный бабай!!! Я не знаю, что ещё думать! Ни один мужик не будет делать того, что делает он, если не испытывает к женщине как минимум очень тёплые чувства!

Тут же вспоминается Игорь, который орал на меня пару раз даже за то, что я слишком громко, по его мнению, хлопала дверью его ненаглядной машины.

Игнатьев хмурится, суёт руки в карманы.

– Агния, я устал и не хочу сейчас с тобой спорить… – начинает, но я его перебиваю.

– Я не собираюсь с тобой спорить.

– Не собираешься? – он как будто теряется на секунду.

– Нет, – качаю головой, – я думала совсем о другом.

Набираю побольше воздуха в грудь и делаю шаг к нему.

– Я всегда называла тебя по фамилии, – начинаю негромко, – или по имени-отчеству, когда мы на работе. А сейчас поняла, что не могу поблагодарить… не могу сказать тебе спасибо так, как нужно.

– А… как нужно? – у мужчины дёргается кадык, словно он быстро сглатывает.

– Я не могу сказать спасибо Игнатьеву. Или Даниилу Антоновичу. Как мне тебя называть? – делаю ещё один шаг, останавливаясь прямо перед ним.

– Не знаю, – он говорит немного хрипло, отводит глаза и, кашлянув, пожимает плечами. – Как хочешь…

– Тогда… спасибо, Даня, – тянусь вперёд, не давая себе задуматься о том, что делаю, и легко целую его в щёку совсем рядом с уголком губ.

Отстраняюсь, внимательно заглядываю в лицо мужчине. И то, что я вижу… только добавляет мне подозрений. Потому что по его выражению можно предположить, что он ошарашен. Растерян. Смущён. Но совершенно точно не равнодушен.

– Всегда пожалуйста, – выдыхает хирург в ответ и, качнувшись назад, отходит на пару шагов. – Фух, блин, ягнёночек, ты меня напугала! На какое-то мгновенье мне даже показалось, что мы с тобой оба нормальные!

Улыбаюсь, не показывая, что заметила его растерянность.

– Конечно, мы ненормальные, – хмыкаю в ответ. – Не переживай. Я уже снова вошла в своё обычное язвительное состояние. Как и ты, видимо? – кошусь на мужчину.

И почему мне кажется, что он сейчас отчаянно пытается вернуть себе привычное насмешливое выражение лица?

– Я из него не выходил, – качает головой и идёт к дому, открывать дверь.

– Ну да, ну да, – шепчу тихо себе под нос.

– Что?

– Говорю, поесть надо, – чуть повышаю голос. – У тебя продукты есть, из которых можно быстро что-нибудь сварганить? А то я ведь даже в холодильник не заглядывала.

– Нужно посмотреть, – Даниил отходит от дверей, пропуская меня внутрь дома, сам идёт на кухню.

– Ну что там? – спрашиваю, моя руки.

– Да в общем-то почти ничего, – отзывается мужчина.

– Дай глянуть, – подхожу и смотрю в холодильник.

– Фарш вот есть немного, но тут еле-еле на пару котлет хватит…

– Знаешь что? Иди-ка ты в душ, – разворачиваюсь к нему. – Я тут сама разберусь.

Похоже, сегодня у хирурга шоковая терапия. Он покорно разворачивается и выходит с кухни. А я быстро залезаю во все шкафы, проверяя, что тут есть, и решаю приготовить из фарша томатный мясной соус и сварить спагетти. Вполне себе болоньезе получится. И готовить минут двадцать.

Через полчаса кухня заполняется аппетитными запахами, и я раскладываю по тарелкам получившуюся пасту. Даниил возвращается уже в домашней одежде – в этот раз на нём кроме штанов ещё и футболка, слава богу. Взъерошенный, с мокрыми волосами… и, чёрт побери, дико сексуальный!

– Знаешь, ягнёночек, – мужчина суёт в рот первую вилку пасты с соусом и закатывает глаза, – твой бывший – действительно мудак! Ничего хорошего в этом, понятное дело, нет, я это и раньше знал, но теперь…

– Что теперь? – не выдержав, спрашиваю у него.

– Теперь я думаю, что очень этому рад, – выдаёт он, глядя мне в глаза.

– Ты знаешь, как ни странно, – отвечаю медленно, не отводя от него взгляда, – мне кажется, я тоже этому рада.

Между нами повисает тягучая, напряжённая пауза. А потом, спустя вечность – или мгновение? – Даниил, словно решив что-то для себя, тянется ко мне и целует меня.

Целует не так, как касался моих губ с утра после нашего с ним «танца». И не так, как совсем недавно целовала его я. Нет, этим поцелуем он словно заявляет на меня свои права… А я, не успев ничего сообразить, поддаюсь его натиску.

Охренеть можно, какие у него вкусные губы! – мелькает у меня в голове. А потом я окончательно перестаю что-либо соображать. Потому что такое ощущение, что мы оба целуемся как в последний раз! А ещё… ещё он вытворяет языком такое, что у меня невольно начинает тянуть низ живота.

Не знаю, сколько проходит времени, когда мы наконец размыкаем губы. Смотрим друг на друга ошалело и молчим, тяжело дыша. Не вполне уверена, кто из нас первым снова подаётся вперёд, но спустя ещё несколько минут я уже обнаруживаю себя сидящей верхом на коленях хирурга, его руки – на моей спине под футболкой, и свои пальцы – запутавшимися в его до сих пор влажных волосах.

Он не переходит черту. Не спускается ниже, не касается груди. Поцелуй постепенно замедляется, становясь каким-то пронзительно нежным. И когда мужчина отстраняется во второй раз, я понимаю, что могу дышать. Хоть всё тело ноет от неудовлетворённого желания, мы совершенно точно не пойдём дальше. Не сейчас. Не сегодня.

А потом мы оба слышим громкий звонок мобильного. Какой-то тяжёлый рок.

– Этот звук у меня стоит на экстренный вызов из отделения, – хриплым шёпотом сообщает Даня, легко касаясь губами моей щеки, затем скулы. – Я должен ответить.

– Конечно, – ой-ой-ой, у меня голос тоже хрипит, как у курильщика со стажем. – Отвечай. Я понимаю.

– Сейчас, – такое ощущение, что он не может оторваться от моей кожи. – Сейчас, ещё секунду…

И мы оба разочарованно вздыхаем, когда телефон, на секунду прервавшись, начинает трезвонить снова.

Я слезаю с его колен, опускаюсь на стул – ноги ни черта не держат. Хирург быстро встаёт и выходит с кухни. Слышу, как он отвечает – резко, командным тоном, как даёт указания… Потом возвращается.

– Я должен уехать, – говорит негромко. – Одному из моих прооперированных в реанимации стало хуже.

Киваю и поднимаюсь.

– Поешь ещё хоть немного, – прошу его. – Давай, две минуты ничего не решат. А силы тебе явно понадобятся.

Мужчина быстро запихивает в себя еду и встаёт из-за стола.

– Мне было очень вкусно, ягнёночек, – улыбается, быстро притягивает к себе и снова целует, сильно, но очень коротко. А я вспыхиваю под его взглядом, потому что понимаю, что он сейчас не только о еде.

– Не жди, я наверняка буду поздно. А у тебя завтра смена. Выспись, – бросает на меня последний взгляд и выходит.

Выспись! Ну да, как же! Смотрю вслед удаляющейся машине и понимаю: выспаться у меня нифига не выйдет. И действительно, несколько раз за ночь просыпаюсь в поту, задыхаясь от картинок, которые мне подбрасывают воображение на пару с подсознанием.

А следующий день показывает, что врачу скорой надо не только приходить на работу выспавшимся, но и обладать недюжинной скоростью реакции.