Текст книги "Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ)"

Автор книги: Анна Варшевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 16 страниц)

Глава 11

Даниил домой так и не приезжает – только уже под утро пишет сообщение, что остался в госпитале. Уточняет, где лежат ключи от машины, и что я без проблем могу её брать – или, если нервничаю, могу сегодня добраться на такси, а в первый раз сесть за руль, когда он сможет меня подстраховать.

Я действительно нервничаю. Права получала недавно, несколько месяцев назад, и с инструктором ездила прекрасно, но вот так, сходу, одной… Нет уж, лучше я и правда в первый раз с хирургом поеду куда-нибудь.

Есть мне совсем не хочется, поэтому пью чай, вызываю такси и еду на подстанцию. Там всё как обычно – пересменка, машины выстроились рядком во дворе, водители курят тут же. Иду внутрь и натыкаюсь на старшего.

– О, Агния Станиславна, доброе утро, – кивает мне Владислав.

– Доброе, Владислав Николаевич, – сдерживаю зевок и поёживаюсь.

Сегодня сыро и промозгло, ночью прошёл дождь, и меня потряхивает – да ещё и не выспалась.

– Мне тут птичка на хвосте принесла, что ты в госпитале устраиваешься? – осторожно уточняет у меня старший врач.

Я понимаю, почему он спрашивает. Если уволюсь – у него снова будет не хватать специалистов, а проблем на подстанции и без этого достаточно.

– Ничего не изменится, – говорю уверенно, спокойно встречая взгляд мужчины. – Я не планирую уходить. Просто хочу защититься, – вздыхаю, потому что перед глазами встаёт улыбающийся Игнатьев.

Что-то у меня… малость сместились приоритеты. То есть, защита и работа по-прежнему на первом месте, но подвешенное состояние из-за наших с хирургом странных отношений добавляет поводов поразмыслить. А ведь есть ещё и будущий бывший муж, который в последнее время напрочь вылетел у меня из головы. Я ещё не подала в суд заявление о разводе, смутно представляю, как это делается, но боюсь, что реакция Игоря будет неадекватной.

Владислав кивает, но, кажется, мои слова его не особенно убеждают. Ну, уговаривать не буду.

Смена начинается как обычно. Приступ аллергии у ребёнка – родители перепугались и не стали дожидаться вызванного на дом участкового педиатра, давление у бабульки… Я заполняю бумаги после очередного вызова, когда со мной связывается диспетчер.

– Агния, вы там закончили?

– Да, Марин, карту на ходу могу написать, что там, срочное что-то? – уточняю параллельно с писаниной.

– Да, мать вызвала сыну, плохо, задыхается, тридцать лет, – диспетчер называет адрес.

– Ясно, Миш, поехали со светомузыкой, задыхается, – киваю водителю.

Проскочив пару светофоров на красный, подъезжаем к нужному дому, взлетаем на четвёртый этаж без лифта. Дверь нам открывает женщина в возрасте, и я понимаю, что тут происходит какая-то хрень – у вызвавшей здоровенный фингал под глазом.

– Здравствуйте, что произошло? – захожу внутрь и с трудом сдерживаюсь, чтобы не поморщиться – в квартире стойкий запах перегара, откуда-то доносятся какие-то непонятные звуки.

– Ох, да сынок у меня, плохо ему, – женщина суетливо проходит вперёд, распахивает дверь в одну из комнат. – Слышишь, слышишь? Хрипит, я так испугалась…

– Хрипит? – с сомнением прислушиваюсь к тем звукам, которые меня насторожили, переглядываюсь с коллегой. Это скорее на храп похоже, а не на хрип. – Ну пойдёмте.

Прохожу в комнату, уставленную пустыми бутылками. Да тут, похоже, недельный запой был, не меньше. Трясу за плечо мужика, лежащего на скомканной постели.

– Уважаемый, просыпаемся, – говорю громко.

– Да что ж ты так грубо с ним?! – тут же наезжает на меня мать. – Надо же ласково, потихоньку…

– А-а-а… – мужик переворачивается и выдаёт трёхэтажную матерную тираду.

– Вам мать скорую вызвала, – уже понимаю, что нафиг мы тут не нужны, но отработать-то надо.

– На… и по… скорая мне тут?!

– Ясно, – выпрямляюсь и оборачиваюсь к фельдешру. – Пойдём.

– Да ты что?! – матушка пьянчуги заступает мне дорогу. – Ему же плохо!

Только открываю рот, чтобы ответить, как у меня за спиной раздаётся вопль. Быстро разворачиваюсь и… вскрикнув, теряю равновесие от прилетевшей мне в рёбра табуретки. Первая мысль – хорошо, что не в голову попало. Шустро отползаю к выходу, глядя, как «пациент» вскочил с постели и вращает безумными глазами.

– Агния, давай назад, назад, скорее! – второй фельдшер подхватывает наши чемоданы, я наконец сгребаю в кучку конечности и выношусь из квартиры следом за коллегой.

– Дерьмо, Агния, ты как?! – фельдшер быстро ощупывает мне рёбра.

– Переломов нет вроде, – морщусь и достаю телефон, звоня диспетчеру. – Марина, вызывай к нам психов. Пациент белочку поймал. И… на следующий вызов поехать сразу не смогу, – прикладываю ладонь к чёртовым рёбрам.

Психиатрическая бригада очень удачно оказывается свободной и приезжает быстро. Мужика в делирии после двухнедельного, как выяснилось, запоя, быстро скручивают четверо крепких фельдшеров. Недовольной остаётся только мамаша – видите ли, с её сыночкой обошлись слишком грубо, а его всего-то надо было успокоить!

– Доуспокаивались уже! – рявкаю в конце концов на неё, когда связанного пациента уносят в машину. – Синяк вам под глазом тоже он для успокоения поставил?!

– Да он же просто перенервничал! – всплёскивает она руками. – А вы тут его… насильно… Я жаловаться буду! Он не давал согласия! Я не давала согласия!

Бессильно качаю головой. Объяснять, что пациентов в делирии, опасных для окружающих, госпитализируют без всякого согласия, бесполезно. Под аккомпанементы проклятий медленно спускаюсь к машине. Рёбра болят зверски, самой хочется ругаться в голос.

– Поехали, Агния, – фельдшер подходит ко мне, смотрит встревоженно. – Надо тебе на рентген.

Прежде чем уехать, мне ещё приходится поговорить с приехавшим нарядом полиции, которых мы обязаны вызывать на такие происшествия.

– Заявление надо написать, – говорит мне молоденький – моложе меня – полицейский.

– Надо, – постанывая, залезаю в машину. – Напишу. Поехали в ближайшую травму, Миш. Работать сегодня я уже вряд ли смогу. Рентген сделаю и побои сниму. Чтоб этому пьянице ведёрную клизму в наркологии поставили! – морщусь, стараясь не делать лишних движений.

– Вот же говнюк! – цедит зло наш водитель. – Главное – толку-то от этих заявлений! Знаем мы этих товарищей, – кивает на полицейских. – «Убьют – вот тогда и приходите». А потом на констатацию ездим, когда «синяки» допьются до белых глаз и с ножом кидаются на первого встречного!

– Да уж, мне ещё повезло, что это всего лишь табуретка была, – несмешно шучу, лишь бы отвлечься от неприятных ощущений.

В травмпункте мне делают рентген, заполняют и подписывают все нужные документы. Переломов, к счастью, не обнаруживается, как и трещин – только сильный ушиб. Гематома на месте удара будет знатная.

Выхожу к своим ребятам, помахивая выданными бумажками. Больничный правда придётся оформлять по месту жительства… Вот же чёрт! Я только сейчас соображаю, что официальное место жительства у меня, наверное, до сих пор квартира бывшего муженька! Я же там прописана!

Похоже, придётся чапать к Игнатьеву на поклон. На подстанции мне никто больничный не сделает.

Хорошо хоть, Владислав Николаевич – вменяемый старший врач. А то слышала я истории, как девчонки-фельдшеры убегали вот от таких же пьянчуг под центнер весом и с пропитыми мозгами, а старшие потом только возмущались и спрашивали, почему пациент бумаги не подписал.

Сдав все документы, звоню Сашке. Время к вечеру, она уже должна освободиться.

– Кошмар! – подруга ахает от ужаса, когда я, зайдя к ней попить чаю, рассказываю свою историю. – Гань, я же не думала, что так может быть! Слушай, может, уволиться тебе?

– Да с чего бы? – удивляюсь такой реакции. – На вызовах всякое случается. Да и не только на вызовах – что, думаешь, в стационаре агрессивных пациентов не бывает? Ещё как бывают, – вздыхаю.

– Не пугай меня так, – ответно вздыхает подруга. – Я и так каждую Владикову смену как на иголках.

– Да он-то ведь не ездит по вызовам, – пожимаю плечами и шиплю от боли в рёбрах.

– Всё равно, – выдаёт Сашка. – Слушай, а твой-то как?

– Он не мой, – возмущаюсь, но не слишком уверенно, и подруга это сразу подмечает.

– Так-так-та-ак, – тянет довольно. – А ну колись! Чего у вас было?!

– Ничего у нас не было, – отбрыкиваюсь от неё.

– Не ври мне, Ганька, – Сашка ухмыляется. – Я по лицу вижу, что было! Ну?

– Целовались только, – выдавливаю неохотно.

– Ну вы прям как школьники, – прыскает подруга.

– Ох, не начинай, – качаю головой. – Сама не до конца понимаю, что между нами происходит. Но если так пойдёт, то… – невольно краснею, потому что мне неловко даже представлять, что там будет за «то» такое.

– А я тебе говорила, что он в тебя влюблён! – торжествующе заявляет Саша. – И ты в него…

– Я в него не влюблена! – перебиваю возмущённо.

– Но ты не будешь отрицать, что он тебе нравится.

– Не буду, – отвечаю, помедлив.

– Что и требовалось доказать, – пожимает плечами подруга.

Всю дорогу до дома, пока сижу в такси, я думаю над Сашкиными словами. И понимаю: стоит уже признаться честно самой себе, что раздражение и почти ненависть, которые раньше вызывал у меня хирург, давно уже трансформировались в нечто иное.

– Агния?! – Даниил выходит из кухни в холл, когда я захожу – видимо, услышал звук открывающейся двери. – Ты что здесь делаешь? У тебя же суточное!

– А ты что, любовниц выгнать не успел? – хмыкаю и морщусь, потому что теперь у меня уже болит весь бок, а не только рёбра.

– Очень смешно, – качает головой мужчина. – Что случилось?

– Помоги снять куртку, – прошу немного жалобно – руку отводить назад тоже больно.

– Агния, мать твою!!! – он быстро подходит ко мне, осторожно высвобождает сначала одну мою руку, потому другую. – Немедленно говори, в чём дело!

Вздыхаю и в четвёртый раз за сегодняшний день рассказываю свою печальную повесть – первые три раза были полицейским, Владиславу и Сашке. К концу моего рассказа у хирурга на челюстях вздуваются желваки, лицо мрачнеет.

– Пойдём, – говорит сквозь зубы.

– Куда пойдём? – мне отчего-то становится не по себе.

– Сам тебя осмотрю. Не дай бог в травме что-нибудь пропустили, у них там поток… Дышать не тяжело? Лёгкие точно не задеты?

– С каких пор ты стал специалистом в торакальной хирургии? – пытаюсь шутить.

– Не зли меня сейчас, ягнёночек, я и так с трудом сдерживаюсь, – цедит Даниил.

– Да из-за чего? – всплёскиваю руками и тут же, застонав, хватаюсь за бок.

– Вот из-за этого! Не маши ты руками! – хирург бережно поддерживает меня, стараясь не касаться больного места. – Ну, давай, идём тихонечко. Тебе покой сейчас нужен.

Заводит меня в мою спальню, включает верхний свет.

– Раздевайся.

– Э-э-э, может, не надо?.. – уточняю испуганно.

– Агния, у меня терпение не бесконечное, – закатывает глаза Даниил. – Помочь?

Сглотнув, киваю. И самым позорным образом зажмуриваюсь, когда он осторожно снимает с меня футболку, оставляя в брюках – и в бюстгалтере. Хорошо хоть на мне сегодня симпатичное бельё… Господи, ну о чём я только думаю?! Приоткрываю глаза и смотрю на мужчину, не в силах сдержать любопытство.

А хирург тем временем, не отрываясь, хмуро разглядывает начинающую проступать гематому. Аккуратно прикасаясь, действительно осматривает место повреждения.

– Мне сделали рентген, – говорю немного хрипло. – Переломов нет.

Даниил кивает молча, а потом, метнув на моё лицо странный, какой-то словно лихорадочный взгляд, приседает, опираясь одним коленом в пол и… касается ушибленных рёбер губами.

– Интересный способ анестезии, – выдаю, задыхаясь.

– Помолчи, ягнёночек, – хмыкает хирург, не отрываясь от моей кожи. – Я просто не смог сдержаться…

Сдвигается на живот, выцеловывает дорожку вверх от пупка, заканчивает на том месте, где начинается бюстгалтер, и… поднимается.

– Что, и всё? – пытаюсь спросить язвительно, но, по-моему, ничего не получается.

– Полагаешь, я должен взять тебя прямо здесь и сейчас, не обращая внимания на травму? – вздёргивает бровь Даниил. – Во-первых, я не садист. А во-вторых… ты забыла наш спор? Третьего обвинения от тебя ещё не было.

– А если будет? – шепчу ему, подаваясь вперёд.

Глава 12

– Вот когда будет, тогда и разберёмся, – выдыхает он мне прямо в губы и целует, но очень осторожно и коротко, отстраняется почти сразу. – А пока… не доводи меня, ягнёночек! Я ведь всё-таки не железный.

Прикусываю губу, потому что… я тоже, кажется, не железная. Но при неловком движении бок тут же напоминает о себе, заставляя меня поморщиться. И мужчина, естественно, сразу это замечает

– Так, сейчас идёшь в душ, – отходит от меня на пару шагов. – А потом – в постель! Лечиться и выздоравливать!

– Только не говори мне, что мы будем играть в доктора и пациентку, – не могу сдержать улыбки.

– Упаси меня боже от такого! – Даниил закатывает глаза. – Таких ролевушек мне на работе хватает! Всё, ягнёночек, в остроумии потом поупражняешься. Так, только вот ещё кое-что… Спиной ко мне повернись.

– Зачем? – на автомате делаю, что сказано, а он берёт и… расстёгивает застёжку моего бюстгалтера!

С трудом успеваю прижать бельё руками к груди, чтобы не сползло.

– Игнатьев! – рявкаю на него.

– Не поворачивайся, – слышу тихое и хриплое. – Иди в душ. Тебе было бы больно дотягиваться самой.

Раздаются торопливые шаги, хлопает дверь, и я выдыхаю. Вот ведь… Доиграемся мы. Как пить дать доиграемся. Причём безо всяких врачей и пациенток.

Помыться, хоть и не без проклятий и постанываний, мне удаётся довольно быстро, и я действительно ложусь, устраиваясь на подушках повыше. В полусидячем положении не так больно.

– Ягнёночек, – раздаётся из-за двери, стоит мне устроиться, – я вхожу и очень надеюсь, что ты одета.

– Нормальные люди не уведомляют, а спрашивают, – выговариваю появившемуся в комнате хирургу.

– Для начала, с чего ты взяла, что я нормальный? – он подходит к постели и ставит на тумбочку поднос с едой, а сам садится с краю. – Моя психика уже и так слегка пошатнулась с тобой рядом.

– Хочешь сказать, если бы увидел меня голой, то совсем бы крыша уехала? – хмыкаю скептически.

– Ягнёночек, давай не развивать эту тему, а? – умоляюще говорит Даниил. – Я ещё с твоего раздевания не отошёл. Поешь лучше.

– Спасибо, – растроганно улыбаюсь. – Не помню, чтобы за мной кто-то так ухаживал.

– Знаешь, я бы, честно говоря, предпочёл дарить тебе цветы и водить по ресторанам, а не осматривать твои гематомы, – укоризненно качает головой хирург. – Но у нас с тобой всё не как у людей.

– Есть такое дело, – сую в рот первую вилку какого-то сложного тёплого салата и закатываю глаза. – М-м-м, божественно! Ты что, сам это приготовил?!

– Мог бы, – ухмыляется он, – но за меня это уже сделала доставка одного ресторана.

– А ты ел? – спрашиваю невнятно.

– Не разговаривай с набитым ртом, – грозит мне пальцем Даниил. – И чему тебя мама учила?

У меня вдруг портится настроение. Мама. Точно. Я ведь последний раз звонила ей пару недель назад. Она так до сих пор и не в курсе ни моего развода, ни прочих проблем… Помощи и поддержки от неё всё равно не дождёшься, а нотаций будет вагон и маленькая тележка.

– Что я такого сказал? – слышу удивлённое.

– Ничего, – качаю головой, ковыряясь в тарелке. – Вспомнила, что матери давно не звонила.

Ловлю на себе пристальный взгляд, но мужчина не задаёт вопросов. А мне неожиданно хочется с ним поделиться.

– Мама никогда меня не одобряла, – дёргаю плечом, отвожу глаза. – Я всегда всё делала не так. Или можно было лучше. Или можно было по-другому, потому что «ну я же тебе говорила», – усмехаюсь грустно.

– Я тебя понимаю, ягнёночек, – теряюсь от тёплых, ласковых ноток в голосе мужчины, поднимаю на него взгляд. Он улыбается мне. – У меня отец такой же.

– Ты никогда не упоминал о своей семье, – говорю негромко.

– Мы почти не общаемся, – он пожимает плечами. – Я долго пытался что-то доказать родителям, но потом понял, что это бесполезно. И решил, что не хочу тратить своё время на людей, главное для которых – самоутвердиться за мой счёт. Иногда единственный способ сохранить хоть какие-то отношения – максимально ограничить общение. Я знаю, что у родителей всё в относительном порядке, они – ну, наверное, знают про меня. Этого достаточно.

Киваю, соглашаясь. Мне становится немного легче – то ли потому, что у нас схожие ситуации, то ли просто потому, что рассказала. Доедаю салат и отставляю тарелку.

– Выпей обезболивающее, – Даниил забирает у меня поднос. – Я завтра уеду рано.

– Мне больничный нужно открыть… – морщусь, вспоминая, но договорить не успеваю.

– Открою я тебе больничный, не парься, – отмахивается хирург. – Твоя задача – нормально питаться, высыпаться и выздоравливать. Всё, ягнёночек, спокойной ночи.

– Нет, подожди, – неловко откидываю плед, которым укрывалась, сползаю с кровати.

Я специально надела комплект из шортов и свободной широкой футболки, которую могу надеть и снять самостоятельно. Всё прикрыто, только ноги видны, но тут уж ничего не поделаешь. Похоже, кстати, Даниилу и этого хватает, потому что он остановившимся взглядом смотрит на мои коленки.

– Что? – наконец поднимает на меня глаза.

Подхожу к нему, забираю у него из рук поднос и пустую тарелку, ставлю на первую попавшуюся поверхность – вроде это столик? Неважно…

– Тебя не затруднит наклониться? – говорю ему серьёзно. – Я хочу тебя поцеловать, а мне тянуться вверх больно.

– Ты совершенно точно издеваешься надо мной, ягнёночек, – выдыхает он со стоном и, склонившись, целует меня сам.

– Спокойной ночи, Даня, – шепчу, когда мы разрываем поцелуй.

– Абсолютно точно издеваешься, – повторяет он тихо, немного сдавленно смеётся. – Спокойной ночи!

Подхватывает поднос с тарелкой и сбегает из комнаты. А я, улыбаясь, ложусь обратно. Ну да, может быть, и издеваюсь. Но если учесть, как он надо мной раньше издевался, пусть скажет спасибо, что я не придумала чего-нибудь похлеще.

Следующие дни Даниил пропадает на работе – в госпитале какая-то очередная проверка, так что у него ни минуты свободной, а я исправно следую рекомендациям своего «личного доктора». Пару суток просто отсыпаюсь. А потом, устав от ничегонеделанья, достаю все свои наработки и погружаюсь в написание кандидатской.

Гематома на моих несчастных рёбрах уже принимает весёленькие оттенки жёлтого и зелёного, постепенно рассасываясь, когда в один из вечеров хирург приходит домой относительно вовремя. Впрочем, я, погрузившись в составление сводных таблиц по результатам исследований, даже этого не замечаю, пока он не заявляется ко мне в комнату.

– Агния! Агния-я! – зовёт меня довольным голосом, и я, вздрогнув, поднимаю на мужчину глаза.

– Ты меня напугал, – осторожно потягиваюсь, выпрямляясь за столом и отодвигаясь от ноутбука.

– У тебя ещё глаза в кучку не собрались? – качает головой Даниил. – Ты вообще ела? Такое ощущение, что на кухне с прошлого дня никого не было!

– Ела, – киваю, правда, не очень уверенно. – Совершенно точно.

– И что ты ела? – прищуривается он.

– Э-э-э, блины? – пытаюсь напрячь память, но как-то ничего не всплывает.

– Блины были позавчера утром, – фыркает хирург. – Ясно всё с тобой. Пойдём, горе моё, поужинаем. Как твоя кандидатская?

– Продвигается! – говорю радостно.

– Отлично, – мужчина зевает, прикрывая рот ладонью. – На следующей неделе покажешь, что там выходит. У меня как раз станет посвободнее. Слава Гиппократу, разобрались мы с этой проверкой!

– Ой, правда? – улыбаюсь ему. – Поздравляю!

– Спасибо, – он устало качает головой. – Крови у меня литр выцедили, не меньше. Ладно, закончили – и забыли. А у меня для тебя новость, ягнёночек!

– Хорошая или плохая? – достаю из холодильника оставшуюся доставку – там ещё какой-то суп, салат и даже мясо вроде есть, хватит поужинать.

– Тебе самой решать, – хмыкает Даниил. – Через два дня конференция как раз по нашему направлению. Поедем с тобой слушать доклады о современных методах спинальной нейрохирургии.

– Так это же отлично! А почему мне решать? – уточняю, ставя перед ним тарелку.

– Спасибо, – мужчина кивает, берёт вилку. – Потому что с высокой долей вероятности мы там натолкнёмся на твоего бывшего. И вполне возможно, на его отца.

Опускаюсь на стул напротив Даниила и прикусываю губу. Что-то не уверена, что готова их видеть. Если бывший ещё – хрен бы с ним, то вот Валерий Павлович, мой свёкр… Это фигура такого масштаба, что мне становится не по себе только от мысли о том, что нам придётся встретиться. После тех слухов, что он про меня распустил, после того, как пытался уничтожить все мои надежды в профессии… Да что там, почти уничтожил, если бы не Игнатьев. И то хирург не сможет прикрыть меня от всего, мне ещё долго и упорно предстоит доказывать, что я достойна заниматься своим делом…

– Ягнёночек, – Даниил вырывает меня из размышлений, – выдохни. Я с тобой.

Смотрю на него и понимаю… Да. Он со мной. Расправляю плечи.

– Это будет интересно, – говорю с улыбкой.

– О да! – хирург тоже предвкушающе улыбается.

На конференцию в какой-то крутой отель в центре города мы приезжаем на такси. Я немного дёргаюсь, но стараюсь этого не показывать. А ещё… залипаю на Даниила в чуть небрежном, но чертовски стильном костюме. Судя по взглядам, которые он то и дело бросает на мой наряд, ему тоже всё нравится.

Я постаралась – у официального и закрытого спереди платья-футляра практически отсутствует спина. Края глубокого, почти до талии, выреза схвачены единственной тонкой перемычкой примерно на середине. Бельё, разумеется, под него не предполагается. И рука Даниила, не отлипая, лежит у меня сзади на обнажённой коже.

Мне кажется, что сосредоточиться я не смогу ни за что на свете. Но выступления докладчиков с фотографиями и видеоматериалами с операций действительно захватывают внимание. Похоже, и хирург рядом со мной полностью погружается в рабочее состояние.

Последний доклад заканчивается аплодисментами, и организаторы объявляют о том, что в соседнем зале организован фуршет. Ну, в общем-то, вполне ожидаемо. Сейчас как раз есть возможность пообщаться с коллегами и докладчиками, обсудить то, что нам показали, завязать нужные связи – всё как обычно.

Даниил не отходит от меня ни на шаг, и я ему за это благодарна. Народу много, но ни бывшего, ни его отца мы не замечаем. Я даже начинаю надеяться, что всё пройдёт спокойно. Но жизнь не упускает возможности повернуться ко мне пятой точкой.

Игнатьева отвлекают буквально на минуту. Я делаю всего лишь пару шагов в сторону – взять стакан с водой, потому что в зале душновато. И слышу у себя за спиной:

– Ну надо же, не ожидал тебя здесь встретить, Агния.

Меня словно прошибает ознобом с головы до пят. До боли закусываю щёку, чтобы удержать лицо, и поворачиваюсь.

– Валерий Павлович, – киваю как могу спокойно и невольно ищу глазами Даниила в толпе.

– Девочка, ты зря сюда явилась, – тихо и угрожающе говорит мне бывший свёкр. – Ещё не поняла, что в этой профессии тебе места нет и не будет? Скажи спасибо, что я тебя не посадил – а мог! Прекращай дурить и забери заявление на развод, тебе ясно?

Я не успеваю ответить. За моим плечом вырастает Игнатьев.

– Господин Свиридов, – преувеличенно вежливо здоровается с тут же расплывшимся в улыбке свёкром.

– Даниил Антонович, рад, рад видеть, – кивает довольно. – Я надеялся вас встретить. Хотел обсудить лично возможность сотрудничества. Запрос мы вам отправляли, но ответа не было, вы, видимо, очень заняты в последнее время?

Бросает на меня презрительный взгляд, словно показывая, что нечего мне здесь делать, когда светила медицины разговаривают.

– Да, – Даниил складывает руки на груди. – Я был занят. И буду занят. И полагаю, что вряд ли когда-то найду время для сотрудничества… с вами.

Улыбка Валерия Павловича словно замерзает на лице.

– Вот как, – он прищуривается.

– Да, – Игнатьев широко улыбается. – Видите ли, у меня уже есть вариант для сотрудничества. Вы, полагаю, знакомы с Агнией Станиславной и знаете о её исследованиях? Думаю, дальнейшую разработку этого направления мы будем проводить вместе, если, конечно, Агния Станиславна согласится с моей кандидатурой.

Чувствам, которые меня сейчас переполняют, просто нет названия. Я смотрю на злого свёкра. Весь мой страх куда-то ушёл. Растворился без следа. И всё благодаря мужчине, который сейчас стоит за моей спиной.

– Ясно, – цедит Свиридов. – Прошу меня извинить.

Круто поворачивается и исчезает в толпе. А я снова чувствую на спине тёплую руку.

– Шампанского? – с улыбкой спрашивает меня Даниил.

Киваю, принимаю из его рук бокал. Делаю пару глотков, глядя на мужчину поверх ободка. Ну, Агния, твой ход.

– Ты серьёзно говорил насчёт совместной разработки? – спрашиваю его.

– Ты полагаешь, я буду шутить такими вещами? – вопросом на вопрос отвечает он.

– Я думала, что ты просто будешь моим научным руководителем.

– Одно другому не мешает, ягнёночек, – Даниил пожимает плечами.

– Есть кое-что другое, что может помешать, – смотрю на него, и живот у меня скручивает в тугой узел.

– Что же? – снисходительно хмыкает хирург.

– Например то, что ты совершенно точно собираешься меня соблазнить, – говорю тихо, качнувшись к нему.

Он давится шампанским, закашливается возмущённо.

– Хочешь сказать, что я всё это сейчас сделал для того, чтобы…

И замирает с приоткрытым ртом. А я смотрю в его стремительно темнеющие от расширяющегося зрачка глаза.

– Третий раз, ягнёночек, – на губах Даниила появляется улыбка, от которой меня бросает в жар.