Текст книги "Развод. Будьте моим бывшим, доктор (СИ)"
Автор книги: Анна Варшевская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 16 страниц)
Глава 5
Я соглашаюсь не столько даже потому, что мне интересно его предложение, сколько просто потому, что вдруг понимаю – я очень устала. Адреналин после встречи с бывшим схлынул, и больше всего мне сейчас хочется хоть немного отдохнуть. Не думать о том, что придётся идти в суд, не переживать, какие ещё сплетни обо мне придумают мой муженёк и его семейка, не пытаться понять, что за игру они затеяли. Потому что его мотивов и настойчивости я по-прежнему не понимаю.
– О чём задумалась? Надеюсь, обо мне? – Игнатьев усаживается напротив меня в небольшом, но очень симпатичном ресторанчике.
– Размечтался, – отмахиваюсь от него, пока официант предлагает нам меню и расставляет на столе стаканы с водой.
– Ещё одна иллюзия разбилась вдребезги, – вздыхает этот паяц. – Ну что ж, придётся мне топить горе в… что тут есть?
– Ты что, пить собираешься? – смотрю на него скептически, он же за рулём.
– Обязательно! Утоплюсь в литре домашнего лимонада, – серьёзно сообщает Игнатьев. – Тебе какой больше нравится – апельсиновый с розмарином или клубничный с базиликом?
– Для твоего утопления? А аллергии у тебя ни на что, случаем, нет? – спрашиваю с надеждой.
– Нет, ягнёночек, – хмыкает мужчина. – Не повезло тебе. Рассчитывала в момент приступа делать мне искусственное дыхание рот в рот?
– Перетопчешься, – ворчу, откладывая от себя красочное меню.
– Выбрала? – он тоже отодвигает глянцевые листы и откидывается назад. – Дай угадаю!
– Ну попробуй, – скептически пожимаю плечами.
– Хм-м… Салат с креветками и стейк с молодым картофелем? – прищуривается Игнатьев.
– Нет! – за вредностью тона прячу растерянность – как он умудрился всё угадать?! – Я буду цезарь с курицей, дорадо на гриле и запечённые овощи!
– Не валяй дурака, Агния, – Игнатьев насмешливо качает головой. – Ты терпеть не можешь овощи и рыбу. А курицу можно и дома поесть.
– Да с чего ты… – я замолкаю, потому что к нам подходит официант.
Игнатьев, бросая на меня многозначительные взгляды, заказывает именно то, что сказал в самом начале. Можно было бы встать в позу и потребовать сменить заказ. Но, во-первых, я голодная. А во-вторых, это действительно глупо. Давиться чёртовой рыбой назло наглому хирургу? Перебьётся!
Поэтому я с удовольствием съедаю салат с креветками и прекрасно приготовленное мясо. И только затем смотрю на мужчину. Тот понимает без слов.
– Итак, у меня для тебя есть предложение!
– Рационализаторское? – не могу не поддеть.
– А ты хочешь руки и сердца? – тут же реагирует Игнатьев.
– Нет! – открещиваюсь моментально.
– Опять оскорблён в лучших чувствах, – хирург изображает из себя что-то среднее между Пьеро и полудохлым Ромео, драматически прижимает ладонь ко лбу. – А ведь мне на секунду показалось, что мои чувства… ах, что ты их заметила и ответила взаимностью…
– Хватит паясничать, – обрываю валяющего дурака мужчину.
– Ты первая начала, – объявляет этот… – сбила меня с мысли!
– Ладно, извини, я слушаю, – иду на попятный, потому что хочу уже выслушать его и уехать домой – снять наконец чёртов костюм и каблуки, завернуться в плед, включить какое-нибудь максимально дурацкое кино и пить чай с шоколадкой.
– Ты извинилась? – Игнатьев хлопает себя по карманам.
– Что ты делаешь? – смотрю на него недоумённо.
– Ищу блокнот, внести туда этот невероятный факт, буду отмечать эту дату каждый год.
– Игнатьев, всё, хорош, я оценила твоё искромётное чувство юмора, – морщусь.
– Ладно, – Даниил смотрит на меня насмешливо. – Значит, так. Я в курсе твоих затруднений. И предлагаю помощь.
– Какую помощь и какие затруднения? – хмурюсь, глядя на него.
– Твоя диссертация, – он поднимает брови. – Тебе ведь немного оставалось до защиты.
– И?.. – мне вдруг становится горячо в груди.
– Я могу стать твоим научным руководителем, – выдаёт он, заставляя меня закашляться.
– Игнатьев, ты серьёзно? – отдышавшись, делаю глоток воды. – Кто-то из нас в этом случае до защиты не доживёт! Мы же поубиваем друг друга!
В ответ я удостаиваюсь только язвительного взгляда. И задумываюсь. На самом деле… Это ведь выход. Реальный выход. А защита под его крылом даст мне всё – статус, квалификацию, возвращение репутации… У меня на секунду начинает кружиться голова. Вот только…
– А что взамен? – смотрю на хирурга, прищурившись.
– Взамен?
– Ты же не просто так предлагаешь мне это, – начинаю медленно. – Лично тебе от моей защиты никакого прока, одни проблемы. Значит, тебе что-то нужно…
– О, да, – мужчина расплывается в улыбке, от которой у меня почему-то бегут мурашки по спине. – Вот тут-то мы и переходим к самому интересному.
– Чего ты хочешь? – выпаливаю, не выдержав паузы.
Он откидывается в кресле.
– Тебя.
В первую секунду мне кажется, что я ослышалась. Ошалело смотрю на мужчину, он не отводит от меня взгляда – вроде бы такого же привычно насмешливого, как обычно, но… что-то в глубине его глаз настораживает.
– Снова твои дурацкие шуточки? – спрашиваю неуверенно. – Игнатьев, ты же меня терпеть не можешь!
– А я извращенец, – невозмутимо заявляет хирург.
– В этом я как раз не сомневаюсь, – качаю головой. – Но давай как-то посерьёзнее. Что ты имеешь в виду, когда говоришь, что хочешь меня?
– То есть идея, что я могу испытывать к тебе тягу сексуального характера, кажется тебе нереальной? – усмехается он.
– Как раз нет, – прищуриваюсь. – Стоит только вспомнить тот спор, который ты заключил со своими друзьями на последнем курсе… о том, как быстро со мной переспишь. Ах да, и проиграл, вот ведь незадача!
– Я извинился за тот случай, – напоминает мне мужчина.
– А я послала тебя с твоими извинениями в пешее эротическое путешествие, – складываю руки на груди. – У тебя что, незакрытый гештальт?
– Что-то ты сейчас сказала на новомодном психологическом, я не понял, – морщится Игнатьев.
– Зато я поняла, – порывшись в кошельке, бросаю на стол тысячу и несколько купюр помельче и встаю из-за стола. – Поняла, что ты как был сволочью, так ей и остался.
– Не торопись, Агния, – Даниил смотрит на меня спокойно. – Сядь и дослушай.
– Пошёл ты, – разворачиваюсь к выходу, но меня останавливает одна-единственная фраза.
– Они планируют лишить тебя права заниматься медицинской деятельностью.
Колени у меня подгибаются, и я опускаюсь обратно на диванчик. Зажмуриваюсь, чувствуя, как колотится сердце. Не открывая глаз, спрашиваю глухо:
– Они – это?..
– Твой бывший муж и бывший свёкр, – слышу в ответ то, что уже и так поняла.
Больно, как же мне больно… За что они так со мной?! Просто за то, что отказалась терпеть изменяющего мужа? Это же какой-то абсурд, полнейший идиотизм…
– Иди сюда, ягнёночек, и не плачь, – раздаётся вдруг совсем близко мягкий голос, и я понимаю, что действительно плачу – да какое там плачу, просто реву, с трудом сдерживая всхлипы.
Меня подхватывают на руки, устраивают на коленях, и я утыкаюсь лицом в мужскую грудь, не в силах успокоиться.
– Вот поэтому я и не хотел тебе говорить, – еле разбираю сквозь слёзы. – Ты же меня возненавидишь ещё больше за то, что увидел тебя в таком состоянии, – и совсем тихое: – Хотя куда уж больше-то…
Хирург вздыхает, устраивает меня поудобнее и прижимает к себе крепче.
– Ну, ягнёночек, давай, приходи в себя, – слышу я спустя пару минут, когда слёзы действительно начинают заканчиваться. – Назови меня сволочью, пошли куда-нибудь подальше, чтоб я понимал, что ты в порядке.
– Сил нет, – выдыхаю, всё ещё всхлипывая. – Но ты, безусловно, сволочь.
– Во-от, уже лучше. Узнаю Добрую Агнию, – грудные мышцы резко приподнимаются под моей щекой – он усмехается, но без издёвки. – Кстати, очень удобно с тобой разговаривать, когда ты сидишь вот так вот. Мы с тобой всю диссертацию будем так обсуждать. Прижму тебя покрепче – и никуда не сбежишь, будешь слушать все моим замечания. А что лица не видно – так это даже к лучшему. Я, знаешь ли, привык к обожанию в глазах противоположного пола, а ты мне всю самооценку рушишь напрочь своими гримасами и презрением.
– Твою самооценку даже направленный ядерный взрыв не порушит, – ворчу, шмыгая носом.
Удивительно, но эти его привычные дурацкие шутки помогают успокоиться быстрее, чем сочувствие или обещания, что всё будет хорошо. А ещё… сама не понимаю, как так вышло, но в его объятиях очень уютно. И вылезать совсем не хочется.
– Я в восторге от возможности пообсуждать себя и свою самооценку, уверен, ты подаришь мне огромное количество открытий в этой области, но давай мы попозже вернёмся к этой волнующей теме, ладно? – Игнатьев вздыхает. – Для начала – не стоит думать, что я планировал брать с тебя плату за научное руководство в постели. То есть я бы, конечно, не отказался… ох!
Это я слегка бью его кулаком в область селезёнки.
– Всё-всё, понял, не дурак, – Даниил сильнее прижимает мои руки, не давая больше замахнуться, и продолжает: – Так вот, в профессора и студентку мы с тобой играть не будем, разве что сама захочешь. Нашей основной ролевой игрой будут хирург и ассистентка. Знаешь, в операционной, в стерильных пижамах и масках… М-м-м, вот где настоящий секс! Особенно при условии, что у ассистентки руки не растут из задницы!
– Ты точно извращенец, – невольно начинаю смеяться.
– Хирург-извращенец и ассистентка с руками из плеч, – хмыкает Игнатьев. – Звучит почти как название порнофильма.
Фыркаю ему в рубашку.
– Но у меня будет ещё одно условие, – мышцы под моими руками напрягаются. – До защиты ты переедешь ко мне.
– Ты опять? – спрашиваю устало.
– Не опять, а снова, – хирург хмыкает. – Знаешь, как ты сама абсолютно верно заметила, мне от этого всего одни проблемы. Должен же я получить хоть какой-то профит! Так вот, этим профитом станешь ты в моей квартире. Хочу по утрам наслаждаться твоим дефиле в растянутой футболке на моей кухне.
– Наслаждаться ты сможешь разве что моей помятой и недовольной физиономией, – отвечаю сердито. – Придерживаюсь девиза: утро доброе – я нет.
– Как мы оба только что выяснили, я извращенец, – напоминает мне Даниил. – Ты же не знаешь, что именно меня вдохновляет. Вполне возможно, это будет как раз твоя помятая мордашка.
– Зачем я тебе, Игнатьев? – поднимаю на него глаза.
Я зарёванная, наверняка жутко страшная и вообще… Но он никак не меняется в лице.
– Это просто бережное отношение к человеческому ресурсу, – пожимает плечами хирург. – Я таким образом бронирую себе местечко в раю.
– Потому что я превращу твою жизнь в ад? – хмыкаю иронично.
– Вот видишь, ты и сама всё поняла, – он ослабляет объятия и убирает руки с моей спины. – Предлагаю тебе сходить умыться. Потому что сейчас ты не ягнёночек, а пандочка, – слегка мне улыбается. – Возвращайся, и мы обсудим все детали.
Сочтя за благо не спорить, я киваю, медленно сползаю с его колен и иду в туалет. С содроганием рассматриваю лицо в зеркале. Да уж… Видок у меня – краше в гроб кладут. Умываюсь, остервенело растирая лицо и смывая остатки макияжа. Ну, с припухшими глазами ничего не сделать, а в остальном нормально.
Подойдя к столу, обнаруживаю тарелку с десертом – огромным куском шоколадного торта. И стоит он напротив Игнатьева.
– Не думала, что ты такой сладкоежка, – собираюсь сесть на своё место, но мужчина успевает перехватить меня за талию и дёргает обратно к себе.
– Мне понравилось держать тебя на коленях, ягнёночек, – сообщает насмешливо.
– Мало ли что тебе понравилось! – возмущаюсь, чуть кривя душой.
В жизни не признаюсь, что мне сидеть на его коленях тоже понравилось.
– И ты испортила мою рубашку, – Игнатьев показывает на пятна на груди от моей потёкшей косметики. – Так что будь добра, не спорь. Считай это компенсацией.
Ссаживает меня чуть рядом и сбоку, так, что ноги всё равно остаются закинутыми на его бёдра. Подпихивает мне под спину одну из подушечек, разложенных на всех диванах в этом ресторане. Я от растерянности подчиняюсь.
– Поешь торт, я тебе заказал.
В противоречие со своими словами берёт одну из вилок, цепляет кусок и отправляет себе в рот.
– А вкусно, знаешь! – кивает довольно, тянется за вторым. – Давай ешь, не щёлкай клювом, а то не достанется.
Снимает тарелку со стола и держит передо мной. Отламываю кусочек и блаженно вздыхаю. Обожаю шоколад.
– Сначала креветки и мясо, теперь торт… – облизываю вилку, кидаю задумчивый взгляд на мужчину. – Как ты догадался?
– У меня просто хорошая память, – Даниил пожимает плечами.
– Но мы же…
– Ещё в университете, – он проверяет телефон, откидывается чуть назад, глядя на меня.
– Господи, это была студенческая столовка, откуда там было взяться креветкам и стейку, – скептически качаю головой.
– Так, ягнёночек, предпочтения в меню потом обсудим, – Игнатьев хмурится. – Ты давай ешь, синтезируй серотонин, а то я сейчас не слишком приятные вещи тебе буду говорить.
– Можно подумать, раньше ты мне сплошь комплименты делал, – вздыхаю и отламываю ещё один кусочек.
– Для начала, твой бывший – полный и беспросветный мудак, – начинает мужчина, чуть не заставив меня подавиться. – И, честно сказать, у меня в голове не укладывается, как ты могла выйти за него замуж. Не отвечай, – не даёт мне ничего сказать. – Это риторический вопрос. Но что бы ни повлияло на твоё решение, поступила ты не слишком-то умно, за что теперь и расплачиваешься.
– Очень вдохновляюще, – ворчу, возя вилкой по тарелке.
– Позволь напомнить тебе, что я хирург, – назидательно говорит Даниил. – И ты, кстати, тоже. А хирурги делают что? Правильно, разъединяют, перемещают и соединяют ткани. В твоём случае требуется радикальная операция – удаление патологического очага нахрен.
– Его тоже было бы неплохо удалить, – говорю кровожадно, втыкая вилку в последний кусок.
Игнатьев смеётся.
– По пенэктомии* я не специалист, – качает головой, забирая у меня пустую тарелку. Протягивает чашку с чаем, от которого приятно пахнет чабрецом и мятой. Я, устав удивляться очередному попаданию в мои вкусы, делаю первый глоток и удобно опираюсь на подушку. Вдруг приходит мысль, что со стороны мы наверняка выглядим самой настоящей парочкой.
– Так вот, раз ты накосячила, а разгрести проблемы не можешь…
– Прошу прощения, я накосячила?! – возмущаюсь, чуть не облившись горячим напитком. – Это своего мужа я обнаружила со спущенными штанами возле какой-то девицы!
– Если бы ты ещё до свадьбы поняла, что он придурок, то такой ситуации и не возникло бы, – пожимает плечами Игнатьев.
– Ну да, а если б я не родилась, то вообще ничего плохого бы и не случилось, так?! – злобно пыхчу.
Нет, это ж надо! Ага, парочка, как же! Да я скорее придушу этого наглого, высокомерного…
– Хорошо, не накосячила, я перегнул, – идёт на попятный хирург. – Но согласись, справиться с проблемой ты не можешь, так?
Закусываю щёку изнутри, чтобы не ляпнуть что-нибудь. Он прав. Не могу.
– Зато я могу. И готов тебе помочь. К какому выводу это нас приводит?
Хмуро смотрю на мужчину. Его вывод мне очень… просто очень не понравится, я уверена.
– А вывод простой: ты должна во всём слушаться меня.
__
* пенэктомия – ампутация полового члена
Глава 6
Молчу. Перевариваю… выводы. Чёрт бы его побрал! Расслабилась и забыла, как же он меня всегда раздражал своей самоуверенностью.
К тому же я понимаю, что он отчасти прав. И от этого ещё хуже.
Наконец после продолжительной паузы спрашиваю:
– Что ты имеешь в виду?
– Только то, что сказал, – пожимает плечами Игнатьев. – Ты переезжаешь ко мне, работаешь со мной, слушаешься меня и ведёшь себя паинькой.
Сжимаю зубы до скрежета. Подношу к губам чашку, лишь бы не сделать что-нибудь – например, вылить остатки чая на хирурга. А затем поднимаю на него глаза.
Этот засранец… веселится, глядя на меня!
– Что смешного?! – рявкаю, не сдержавшись.
– Так забавно наблюдать, как ты пытаешься совместить разум с эмоциями, – он складывает руки на груди, а потом цитирует: – «Я оставляю вас себе! Уйдите! Истекая кровью, честь борется с моей любовью…»
– «…а вы мешаете борьбе!» – хмуро договариваю за него. – Я тоже читала «Собаку на сене».
– Вот поэтому я тебя и выбрал, ягнёночек, – Игнатьев отбирает у меня пустую чашку, наливает мне ещё чай. – Где ещё я найду ассистентку, которая будет так легко подхватывать мои цитаты и так мило беситься от моего чувства юмора.
– Твоё чувство юмора меня в могилу сведёт, – вздыхаю, потому что понимаю – выбора он мне не оставил.
Но кое за что я всё-таки поборюсь.
– Игнатьев, у меня будет несколько условий, – задумчиво кручу чашку в руках.
– Я бы удивился, если бы их не было, – кивает Даниил. – Давай, порази меня.
– Во-первых, я останусь на скорой, – говорю, глядя ему прямо в глаза.
– Сдурела? – ровно спрашивает хирург. – И каким образом ты планируешь это совмещать?
– Насколько я понимаю, трудоустроиться к вам в госпиталь не так уж просто, – пожимаю плечами. – Военные, объект хоть и не режимный, но…
– Не настолько сложно, как ты думаешь, – Игнатьев качает головой.
– Всё равно, – упрямо поджимаю губы. – Я и так оказываюсь почти полностью от тебя зависима – это раз, и два – я не хочу подводить людей, которые, ни словом не возразив, помогли мне, когда эта помощь нужна была больше всего!
В глубине его взгляда что-то мелькает, но выражение лица не меняется.
– Допустим, – медленно говорит хирург. – Что ты предлагаешь?
– Я остаюсь в скорой на стандартной ставке – у меня мои законные восемь суток в месяц. К тебе я устраиваюсь на полставки хирургом-ординатором. И попрошу тебя… об одолжении, – выдавливаю из себя, потому что просить его мне ни о чём не хочется. – По возможности вызывать меня на случаи, которые подходят в рамках темы моей диссертации.
– Хорошо, это мы обговорим, – Даниил хмурится, запускает руку в волосы. – Агния, ты понимаешь, что свихнёшься самое большее через полгода при таком режиме?
– Не свихнусь, – снова откидываюсь назад, слегка ёрзаю, устраиваясь удобнее. – Не свихнулась же за последние несколько лет работы практически без выходных и праздников.
Хирург кидает на меня скептический взгляд, но не возражает.
– Ладно, что ещё?
– Ещё? – задумываюсь. – Ещё мы с тобой обговариваем правила совместного проживания. Меньше всего я хочу по утрам сталкиваться, например, с твоими бабами или спотыкаться о раскиданные тобой трусы и носки.
– Трусы и носки я не разбрасываю, – хмыкает хирург, – а что касается баб… Полагаешь, мне больше бабу привести некуда, кроме как в квартиру, где ты будешь сидеть? Да у меня же при виде только одной твоей неодобрительной мордашки либидо скончается в муках.
– Со своим либидо сам договаривайся, – отмахиваюсь от него. – Но учти, Игнатьев, одно поползновение в мою сторону – и проблемы с ним у тебя будут механического характера!
– Уже боюсь, – продолжает веселиться Даниил. – Знаешь, что я заметил?
– Не знаю и знать не хочу, – бурчу недовольно, но он не обращает на мои слова ни малейшего внимания.
– Ты как-то чересчур зациклена на мысли, что я сплю и вижу, как бы с тобой переспать. О, отличный каламбур получился! – хирург вдруг стремительно меняет позу, слегка наваливаясь на меня, и я испуганно упираюсь руками ему в грудь. – Так вот, ягнёночек, – его голос меняется, начиная звучать глубже и с какой-то волнующей хрипотцой, – три обвинения с твоей стороны в том, что я хочу затащить тебя в постель – и я тебя туда затащу, понятно? Нельзя же разочаровывать даму!
– С чего ты взял, что в постели ты меня не разочаруешь? – что-то у меня голос тоже слегка хрипнет.
– О-о-о, ягнёночек, можешь мне поверить – не разочарую, – он спускается ниже, не прикасаясь ко мне, но я чувствую дыхание на обнажённой шее и невольно покрываюсь мурашками. – Но если хочешь, это станет условием спора – с меня обязательный оргазм.
– Да какого…
– Хорошо, два оргазма, – его рука поддерживает меня под спину, не давая отстраняться. – Поверь мне, ягнёночек, это не составит для меня ни малейшего труда…
Я начинаю задыхаться, потому что его губы всё-таки добираются до нежной чувствительной кожи за ухом, и от лёгкого касания меня встряхивает, словно от удара током.
– Ты только за сегодняшний вечер обвинила меня дважды, – раздаётся негромкое. – Так уж и быть, засчитаю это за один раз.
Не успеваю ни возмутиться, ни сделать что-то – уж не знаю, что именно – как мужчина выпрямляется сам и возвращает в вертикальное положение меня.
– Так что, ягнёночек, держи свой язычок за зубами, а не то он очень быстро окажется у меня во рту! – резюмирует этот гад.
У него даже дыхание не сбилось! А вот у меня щёки горят, да и вообще всё лицо полыхает! Сволочь!
– Чтоб ты сдох, Игнатьев! – злая на весь белый свет, соскакиваю с дивана, но меня тут же снова возвращают обратно. – Пусти сейчас же!
– Мы ещё не обсудили правила совместного проживания, – хмыкает хирург.
– Отправляйся в преисподнюю со своими правилами! – выпаливаю и складываю руки на груди.
Понимаю, что веду себя глупо и по-детски, но ничего не могу поделать. Только у него получается настолько выводить меня из себя.
– Туда я ещё успею, милая, – он качает головой. – Ладно. Давай так. Я сейчас отвожу тебя… где ты там живёшь?
– У подруги, – выдавливаю, потому что он ждёт ответа.
– Отлично, к подруге, – довольно кивает мужчина. – Ты выспишься, отдохнёшь, переваришь наш с тобой разговор, а завтра вечером я за тобой заеду. На месте всё и обсудим.
– Завтра у меня суточная смена, – цежу сквозь зубы.
– Хорошо, – покладисто соглашается Даниил. – Заберу тебя после суточной смены.
Очень хочется возразить ему что-нибудь, сказать очередную гадость, но я сжимаю губы поплотнее. Хватит, навыступалась уже. Так, молча, мы и доезжаем до Сашкиного дома. Хорошо, что вечером пробки уже рассосались. Интересно, где он-то живёт, а ещё – как я буду добираться от него на работу? Надеюсь, есть какой-то общественный транспорт. Права у меня есть, но автомобиля нет, да опыт вождения совсем небольшой – Игорь всегда так трясся над своей машиной, что не давал мне садиться за руль.
Я настолько вымоталась за сегодняшний день и так погружаюсь в собственные мысли, что гляжу прямо перед собой и не сразу замечаю, как Игнатьев тормозит возле нужного подъезда, глушит мотор, поворачивается в мою сторону.
– Агния, – зовёт негромко, и только тогда я вздрагиваю.
– Что?
– Мы приехали.
– Да? – рассеянно смотрю в окно и спохватываюсь. – Да, конечно.
Торопливо открываю дверь и выхожу из машины.
Хирург выходит тоже, но сцену прощания я устраивать не собираюсь, только торможу, чтобы найти в сумочке ключ-таблетку от подъезда.
– До встречи, ягнёночек, – раздаётся за моей спиной. – Я заберу тебя после смены. Будет лучше, если к тому времени ты соберёшь свои вещи.
Оборачиваюсь, чтобы что-нибудь съязвить, но натыкаюсь взглядом на мужчину и останавливаюсь. Как-то странно он выглядит. Стоит, руки в карманах, но явно сжаты в кулаки.
Помедлив, киваю, не говоря ни слова, и почти бегу к подъезду. Оказавшись на втором этаже, вижу через запылённое подъездное окно, как он садится в машину и уезжает – и только тогда выдыхаю.
На что я подписалась?!
Этот же вопрос задаёт мне и Сашка, которая слушает меня, раскрыв рот.
– Гань, да ты реально сдурела?! – подруга эмоционально всплёскивает руками и не может усидеть на месте. – Это ж… это ж…
– Это жопа, да, – соглашаюсь уныло, и Саша прыскает.
– Не, я не это имела в виду. Слушай, а может, он в тебя влюблён?! – она даже подскакивает с дивана в комнате, где мы решили попить вечером чай.
Я аж давлюсь напитком от такой перспективы.
– Не выдумывай, – качаю головой. – Влюблён, как же. Он ещё в меде так мне нервы трепал. Ты же помнишь, я тебе про спор рассказывала? Как он планировал затащить меня в постель. Если б я тогда случайно не услышала разговор с его дружками…
– Ну вот, всё же сходится! – Сашка плюхается обратно на диван рядом со мной. – Он все эти годы тебя любил, а теперь решил…
– Стоп, Саш! – качаю головой. – Если он что и решил, то максимум – со мной переспать. Так сказать, реабилитироваться за прошлый неудавшийся раз. Но такого удовольствия я ему не доставлю.
– Не уверена. Зачем-то ему всё это надо, – скептически смотрит на меня подруга. – Только ради призрачной перспективы секса и того, чтобы получить тебя в ассистентки? Нет, я, конечно, понимаю, что ты очень талантливый хирург, но тебе не кажется, что всё это слишком? Жить у него, он тебе поможет с защитой… Кстати, а вам за это ничего не будет? Насколько это вообще этично, чтобы научный руководитель вот так…
– Не знаю, – тяну растерянно. – Как-то я об этом не подумала.
– Вот и подумай! – назидательно грозит мне пальцем Сашка.
Киваю, но решаю отложить раздумья на потом. Надо выспаться перед сменой.
Что решение было правильным, понимаю, когда прихожу утром на подстанцию.
– Агния Станиславна, я тебя сегодня в реанимационную бригаду ставлю! – сообщает мне Владислав.
– Но… – теряюсь, потому что не ожидала.
– Ну некому больше, – разводит руками старший. – Хоть одна ремка должна ездить в городе! А у меня десяток фельдшеров, и ни одного с сертификатом. Выручай, Агния!
– Ладно, – киваю, деваться-то некуда.
– Отлично! Давай тогда, шагай, укладку проверь. И зайди распишись за наркоту.
Киваю и иду получать ампулы морфина – это дело строго подотчётное, за разбитую не дай бог ампулу столько объяснительных писать придётся, что проклянёшь всё на свете. А если нецелевое использование – там вообще распнут вплоть до уголовки.
В пару мне ставят опытного фельдшера, с которым мы уже пересекались на станции, но вместе ещё ни разу не работали. Больше всего меня радует, что это крепкий мужчина – я со своим «бараньим» весом всегда с трудом справляюсь с транспортировкой пациентов. Ловлю себя на мысли, что Игнатьев наверняка посмеялся бы моей формулировке – я же «ягнёночек» – и тут же чуть не ругаюсь вслух. Всего за несколько дней чёртов хирург уже и в голову мне забрался!
Первый же вызов – реанимационную бригаду вызывают «на себя». То есть обычной бригаде потребовалась помощь реанимации. Врубаем маячки и несёмся – на переезде столкнулись два автомобиля и фура. Увозим тяжёлого пациента с шоком третьей степени и большой кровопотерей. В итоге мы с напарником в мыле и в крови по самые уши, а уж про машину и говорить нечего.
На подстанции удаётся найти сменную форму, так что переодеваемся и вперёд – дальше работать. Вот стараюсь я не зацикливаться на приметах, но как быть, если они всё время срабатывают? После первого «кровавого» вызова идёт следующий, за ним ещё один. К вечеру я уже с трудом переставляю ноги, а ведь ещё вся ночь впереди!
Но дальше всё затихает. Несколько часов мне удаётся даже поспать в ординаторской на подстанции. И только под самое утро в конце смены нам поступает вызов – парализовало, угроза жизни. Прыгаем в машину и мчимся на адрес, где нас встречает дочь и проводит к своему отцу – военному в отставке.
– Рассказывайте, что случилось? – сажусь рядом с пациентом.
– Да вот, спина у меня болела, доктор, – стонет он, – ну день, другой, неделю примерно. В ногу немного отдавало.
– Так, – записываю себе симптомы. – А дальше что?
– Так ногу парализовало сегодня, встать я не смог, – жалуется мужчина. – Вся левая сторона как отнялась! Инсульт у меня, не иначе! И болит! Всё болит!
– Да что вы спрашиваете?! – возмущается дочь, стоящая тут же. – Скорее его надо в инсультное отделение! Что за врачи пошли, вы что, не знаете, что в таком состоянии нужно как можно быстрее действовать?!
– У вас не инсульт, – говорю спокойно пациенту, проводя осмотр. – При инсульте, который сопровождается параличом, болей быть не может. Разве что голова будет болеть. Вам нужно не в неврологию, а в нейрохирургию, у вас люмбаго. То, что в народе называют – прострел. И ишиас – именно из-за него нога онемела.
– Да я жаловаться на вас буду! – дочь уже не просто возмущается, а почти визжит.
– Жалуйтесь, – говорю устало. – Это ничего не изменит.
– Подожди, дочка, – мужчина смотрит на меня внимательно. – Вы уверены?
– Да, – киваю ему.
– Папа, что ты её слушаешь! Посмотри, она же хорошо если медицинское училище закончила, да и то на тройки одни, поди! – разоряется девушка.
– Я позвоню старшему врачу, может быть, он вас переубедит, – достаю телефон, сил на ругань у меня нет.
– Не надо, – пациент качает головой. – Поехали, куда вы там сказали. В нейрохирургию? В госпиталь тогда везите. Я хоть и в отставке, но мне туда положено.
Чуть не застонав, соображаю, что очередная встреча с Игнатьевым у меня не за горами. Похоже, все дороги ведут туда. И смена, как назло, заканчивается. Просто так он мне уехать точно не даст.
