Текст книги "Джейн Элиот (СИ)"
Автор книги: Анна Валентинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)
– Она не снимается, – понимая, как это нелепо звучит, она продолжила: – это подарок одного человека и он сам надел ее, а потом я не смогла снять...
Барон ласково погладил кожу под цепочкой, внимательно разглядывая ее:
– И этот человек из семьи Каменных герцогов?
Джейн вскинулась как от удара.
– Как вы догадались?
– Ты, можешь обращаться ко мне на ты, уже близок тот час, когда мы с тобой поженимся.
– Как ты догадался? – повторила свой вопрос Джейн.
– У магических семей есть свои, особенные виды украшений, которые могут носить только они. И на тебе оно могло оказаться только в чрезвычайной ситуации. Я не знаком с Каменным герцогом...
– Что с ним? – перебила его в нетерпении Джейн, – он здоров?
Может быть, он заболел, поэтому не смог отыскать ее? – внезапно подумалось ей, и она не смогла сдержать нескромного вопроса.
– Последний раз, когда я о нем слышал, он был в полном порядке, – сказал он уклончиво, вспоминая страшные новости полугодовой давности.
Полгода назад, через неделю после побега Джейн
Глейд Джонатан Уорд герцог Голладжер Каменный был не просто зол – он был в бешенстве! Неделя прошла после побега Джейн из его личной темницы, а девушка еще не была найдена. Она все правильно рассчитала, хотя когда и как она это успела сделать – не понятно, Глейд очутился в городе, где она бросила его экипаж и лошадей, только сутки спустя, и за это время в разные стороны уехало примерно дюжина почтовых дилижансов с пассажирами. И в каждом из них могла быть Джейн Элиот, бедная гувернантка, своей красотой пробудившая в нем страсть. По всем возможным городам были разосланы его люди, с приказом разыскать девушку, а он, ожидая результатов, ходил как зверь из угла в угол.
Едва он представлял, как найдет Джейн, как воображение ему подсовывало картины, после которых он не мог спать. Он привяжет эту дикую девчонку к кровати и будет делать все, что посчитает нужным! Сначала он попробует мягкость ее губ, потом пройдется по всему телу, сминая ее округлую нежную грудь и целуя ее и кусая. Дождется ее еле слышного стона и возвратится к губам, чтобы сполна насладится победой. А потом резко раздвинет ее ноги и...
На этом моменте его возбуждение зашкаливало, и он в бешенстве переворачивал подушки и сбрасывал их на пол. Напряжение нарастало, и вся обслуга в замке предпочитала прятаться подальше от его случайного гнева.
Когда в замок заявилась родня его жены – делегация Золотых герцогов, его первой реакцией было прогнать всех взашей и только присутствие первого советника короля удержало его от неблагоразумного поступка. Как и год назад, от него потребовали развестись с безумной женой и начать подыскивать себе новую пару – будущую мать очередного Каменного герцога.
Он в очередной раз отказался. Статус женатого человека был во многом удобен для него. Не нужно было подыскивать жену и бывать на невыносимо скучных балах высшей знати, выслушивать глупый щебет молоденьких дебютанток, изображать восторг идиота при знакомстве. Да и любовниц можно было заводить без опаски, что они захотят стать его женой. Нет, статус женатого решительно устраивал его, и он не собирался его менять даже вопреки воле короля.
Но в этот раз все пошло иначе. Вместе с Золотой семьей приехала сестра его величества королевы – несносная и развратная принцесса Изабелла Кастильерос– Винчигуэрра, не забывшая порку, и, по всей видимости, вернувшаяся за новой порцией наказания.
Чашу его терпения переполнила сцена в его собственной спальне, куда она проникла неведомыми путями. Когда он, взбешенный от очередного отрицательного ответа в поисках Джейн, отказался от ужина и решил лечь спать пораньше, на его кровати уже лежала обнаженная Изабелла, на который не было ничего, кроме красных кружевных подвязок и золотого шнура от балдахина.
– Продолжим с того места, где закончили в первый раз? – игриво спросила она, протягивая руки вместе, безмолвно умоляя ее связать.
Самым простым было для Глейда как следует наказать эту избалованную потаскуху, а потом переспать с ней, сбросив, таким образом, возбуждение, копившееся в нем все это время. Он привычными движениями связал ее и от души выпорол все той же веревкой от балдахина. А когда задыхающаяся от страсти девушка, извиваясь всем телом, прильнула к нему, он завернул ее в покрывало и вынес в коридор. Той же ночью в башне с заколоченными окнами, где содержалась его жена, вспыхнул пожар. Разбуженный дикими воплями охраны и слуг, он прибежал в башне в числе первых, и краем глаза заметив неподвижно стоящих родственничков из Золотой семьи, не раздумывая, ринулся внутрь.
Кем бы ни была его жена – преступницей, или действительно безумной, она не заслуживала подобной смерти в пылающем аду. Однако в комнате, где должна была находится она, без сознания лежала другая женщина – Изабелла. Времени для раздумий не было, и он, проклиная женское коварство и любопытство, вытащил ее на свежий воздух, а когда вернулся за женой – сгоревшие перекрытия башни рухнули прямо на него.
Барон вспомнил всю эту историю, наделавшую много шума, и вынудившую поволноваться даже короля, но рассказывать ее своей будущей жене не собирался.
Полгода герцог был между жизнью и смертью и только усилиями всех пяти магов королевства, включая самого короля, он смог поправиться. Но если Джейн ничего не слышала об этом, рассказывать все ужасы, произошедшие в Каменном замке полгода назад, он не собирался.
– Он жив и здоров, дорогая, – он бережно поцеловал руку невесты в кружевной перчатке, – и я надеюсь, что это был наш последний разговор о нем. Через несколько минут ты станешь баронессой Саунпорт, женой Джека-Филлипа-Чарльза Саунпорта, и прежняя Джейн Элиот исчезнет.
– Я надеюсь. – еле слышно отозвалась Джейн. Ей было не по себе. Совсем скоро она станет замужней дамой, а там за стеной ее выхода ожидают тетушка с семейством и подруги, не говоря уже о счастливом хоре из тетушек попечительского совета, и ее уже трясло от волнений и переживаний.
– Не волнуйся, мы переживем это вместе.
Барон подал руку своей невесте, и она грациозно поднялась, идя навстречу своей судьбе с поднятой головой.
В церкви на широких темных скамьях расположился весь цвет Саутфорда. Счастливая тетя Джейн с двумя детьми и мужем не могла сдержать слез и только кивнула племяннице. Насупленный Крайтон смотрел в сторону, а его сияющая жена подмигнула Джейн и глазами показала на маленький подарок в своих руках.
Когда они с бароном предстали перед священником, тем самым, кого первого встретила Джейн по приезду в город, тяжелый комок сдавил ее горло. А при словах «если есть человек, который против свадьбы пусть скажет об этом, или замолчит навсегда» волосы на затылке зашевелились от ужаса. Ей вдруг показалось, что вот-вот распахнется дверь и разъяренный герцог ворвется в церковь и заявит на нее свои права. Первыми, конечно, упадут в обморок тетушки из церковного хора, подумалось ей. Но время шло, никто не отзывался, и церемония бракосочетания пошла своим чередом, пока не завершилась традиционным поцелуем уже мужа и жены.
Счастливых новобрачных поздравили все родные и знакомые, а празднование с чинными пожеланиями счастья и любви закончилось поздно. Уже ночью горничная помогла снять Джейн свадебное платье и надеть домашнее, из мягкого нежного шелка цвета морской волны, а ожерелье стал расстегивать уже ее муж, успевший сменить официальный фрак на короткий халат из шианьского шелка и мягкие домашние брюки.
– Устала? – он пристально смотрел в зеркало на отражение Джейн.
Он был так счастлив, что, наконец, это нереально красивое создание появилось в его доме и его спальне. Его Джейн. Только его.
– О чем ты сейчас думаешь? – он положил руки на ее плечи, ласково поглаживая их пальцами.
Джейн рассеянно положила свои руки сверху его и задумалась.
– Я чувствую себя очень странно. Став замужней леди я не изменилась, мысли, ощущения, поступки – все осталось прежним. И это так странно. – она подняла голову и посмотрела на мужа. Муж... Само слово было новым и необычным. Любовницей она была, хотя и недолго, а женой... Какой она будет женой?
– Все будет в порядке; – сказал этот странный седой человек и поцеловал ее руки. – Пойдем спать.
Дом, в котором стала жить Джейн, был старомодным и консервативным. Здесь не было даже намека на роскошь герцогских покоев – дубовые панели стен, темно– алые шторы на окнах, однотонные атласные покрывала на кроватях и раздельные спальни. Разумеется, как и принято у аристократов, хотя, помнится, герцог не придерживался такой привычки. Джейн укоряла себя за постоянные воспоминания о нем, но ничего не могла с собой поделать. Общаясь с бароном, купаясь в его любви и обожании, она одновременно к месту и ни к месту вспоминала своего первого мужчину. Ее обнимал барон – она вспоминала жаркие объятья герцога, горничная подавала полотенца, когда она выходила из ванны, а Джейн краснела, думая об обнаженном и мокром теле любовника, которое она намыливала перед побегом.
Если бы не эти мысли, ее жизнь была бы сказкой. С утра она учила детей в школе, а к обеду уже была дома и с удовольствием сидела с мужем за большим столом, неторопливо обсуждала местные новости, делилась успехами учениц, и смеялась над его точными, порой беспощадными характеристиками знакомых персонажей.
После обеда барон обычно спал, причем, с каждым днем все больше и больше, а иногда засыпал посреди вечера, когда они оба читали книги в уютных креслах перед камином. И хотя барон уверял, что чувствует себя хорошо, его лечащий врач сознался Джейн, что даже такие сильные эмоции как любовь и желание могут ухудшить состояние здоровья барона и желательно беречь его от сильных волнений.
Джейн привязалась к мужу и не хотела быть причиной его прогрессирующей болезни, поэтому, когда он заговорил о переезде в поместье, чтобы теплое время года можно было гулять на свежем воздухе, она согласилась и оставила работу, хотя еще полгода назад радовалась своей самостоятельности и независимости.
Новую учительницу для школы нашли удивительно быстро, и они незамедлительно переехали в загородный дом барона. День начинался и заканчивался с долгой прогулки по старому парку, а после обеда, когда барон спал, Джейн могла изучать все книги, собранные в библиотеке несколькими поколениями семьи мужа.
На исходе весны они побывали у нотариуса, и смущенная Джейн узнала, что в случае смерти мужа станет обладательницей немалой суммы, которая обеспечит ее существование до конца жизни, а в случае ее нового замужества перейдет ее детям. Она расплакалась на глазах сухопарого и пожилого юриста и попросила мужа отменить завещание.
– А как же твой сын? Разве не он должен быть наследником всего твоего состояния. Он и так не приехал на свадьбу, а теперь возненавидит меня еще больше.
– Не беспокойся за него, – барон взял ее руку и ласково погладил, – ему как единственному сыну достанется вся моя собственность и доход от арендуемых земель, а также немаленький дом в столице. Я просто хочу, чтобы ты ни в чем не нуждалась и после моей смерти.
– Разве есть необходимость говорить об этом? – не успокаивалась Джейн, – мне не нравятся такие разговоры.
Барон коротко кивнул нотариусу, прощаясь, и они вышли на крыльцо дома. Весна была разлита в воздухе Саутфорда, ароматы цветущих яблонь кружили голову, и рассуждать о смерти не хотелось, но ее муж продолжил:
– Ты сделала меня счастливейшим из смертных одним своим присутствием подле меня. Неужели я не могу отплатить тебе добром за такое счастье?
Джейн смутилась и покрепче подхватила мужа под руку:
– Позови своего сына к нам в гости. Я хочу познакомиться с ним. – она на все была готова, лишь бы барон не испытывал трудностей из-за нее.
глава 5. часть 3
– Это будет не просто. – барон взял ее под руку и медленно пошел, опираясь на трость. – у нас сложные отношения с тех пор, как умерла его мать.
– Он воспринял в штыки нашу с тобой свадьбу и считает что я пытаюсь затмить образ его матери в твоем сердце? – Джейн с трудом подобрала слова для этой неожиданной ситуации со своим новообретенным пасынком.
– Я сам виноват Слишком горевал после смерти жены, и не обращал внимание на его страдания. А потом и вовсе отдал его в военную школу.
– Так он у тебя офицер?
– Капитан кавалерии пятого королевского полка его величества! – с гордостью провозгласил сияющий отец.
– Тогда он не сможет приехать к нам этим летом, – задумалась Джейн. – Не так просто получить отпуск у военного начальства.
Барон согласно покивал и махнул рукой. Но Джейн не успокоилась и, разузнав адрес, написала длинное и подробное письмо, особенно упирая на болезнь мужа. Однако ответа не последовало, к ее великому сожалению. Она не хотела стать яблоком раздора между сыном и отцом и старалась сгладить эту ситуацию. А барон ни словом, ни взглядом не укорил молодую жену.
Однажды летним теплым вечером она не выдержала и после вечернего туалета не ушла, как обычно в свою спальню, а подсела к мужу на кровать.
– Мне очень жаль, что из-за меня твой сын не хочет тебя навестить. Боюсь, когда он узнает о завещании, его мнение обо мне изменится в худшую сторону. Пожалуйста, измени его.
– У тебя слишком доброе сердце, дорогая. – барон ласково погладил ее за плечо, перебирая дорогое кружево ночной сорочки. – Любая другая девушка воспользовалась бы отчаянной последней любовью немолодого и больного аристократа и выжала бы все до последней капли.
– Что мне сделать – придушить тебя во сне подушкой? – пошутила сквозь слезы Джейн.
Барон стал серьезным и смяв кружево, стянул его с плеча девушки.
– Разденься для меня, Джейн.
Она подняла удивленные глаза, но ослушаться не посмела, слишком велико было ее уважение и доверие к человеку, который всячески оберегал и лелеял ее покой. Она неловкими пальцами развязала завязка ночной сорочки и сняла ее, все также глядя на мужа.
Тот, не спускал с нее глаз, и когда сорочка была снята – закрыл их на мгновение, как будто ослепленный блеском ее наготы.
– Ты прекрасна как богиня! – прошептал он благоговейно, осторожно и бережно лаская пальцами ее обнаженные плечи, грудь, живот, возращаясь к впадинкам над ключицами. – Ты поцелуешь меня?
Джейн поняла все правильно и поцеловала мужа как любящая супруга – горячо и страстно, впервые за год готовая разделить с мужчиной не только стол, но и постель. Однако барон не зашел так далеко. Тяжело дыша, он закончил ее ласкать и отдыхал, восстанавливая дыхание и потирая грудь.
– Болит? – испуганно спросила Джейн, – может нам не стоило...
– Нет, душа моя, я хочу насладиться всем, что подарил мне господь на исходе лет А подарил он мне – тебя. И умереть от наслаждения юной прелестной женой – самая лучшая смерть, какая может быть на свете.
– Не говори глупостей. – Джейн, не смущаясь своей наготы, перевернулась на живот и замурлыкала: – можешь погладить мне спинку.
Барон улыбнулся и нежно провел пальцами по спине.
– Выполнишь мою просьбу?
– Все, что захочешь! – Джейн повернулась набок и накинула легкое покрывало на ноги.
– Я хочу, чтобы нарисовали твой портрет.
– Я согласна, – моментально ответила Джейн, немного удивленная такой просьбой.
– Портрет обнаженной натуры, – уточнил барон и она покраснела.
– Это обязательно?
– Нет, это всего лишь моя просьба.
Джейн виновато посмотрела на мужа и смущенно проговорила:
– Ты же знаешь, что я не могу тебе отказать
– Я так и знал! – торжественно провозгласил барон, – ты не смогла отказать тяжелобольному мужу в его просьбе!
В поместье был приглашен художник, вопреки опасениям Джейн, оказавшимся солидным пузатым дядечкой с меланхоличными манерами. Он рисовал Джейн в зимнем саду, лежащей на кушетке и слегка прикрытой прозрачной кисеей. Барон сидел неподалеку и наблюдал за каждым движением кисти, находя в этом истинное удовольствие эстета. Его молодая жена, казалось, купалась в плену солнечных лучей, и кожа ее была золотистой и гладкой, а взгляд таил негу и страсть.
Готовый портрет повесили в спальне барона, и Джейн, которая решила спать с ним в одной кровати, засыпала с видом на саму себя, что было поначалу непривычным и неудобным. Просыпаясь несколько раз за ночь, чтобы выслушать прерывистое дыхание барона, она неизменно смотрела на эту картину и не верила, что прекрасная обнаженная девушка на ней – это она.
К сожалению, умиротворение семейной жизни быстро закончилось – во время одной из долгих прогулок по парку, они попали под дождь, и барон простудился и слег в постель, чтобы уже не встать. С каждым днем он угасал, мужественно терпя многочисленные примочки и лекарства, которыми пичкала его безутешная жена. Личный врач барона, каждый день приезжал и выслушивал сердце и легкие, удрученно качая головой и скрывая глаза от Джейн.
– Дорогой, прости, это я виновата в том, что мы попали под дождь, – плакала Джейн в один из страшных вечеров, когда доктор, в ответ на молчаливый вопрос остался в поместье. – Я должна была предвидеть, подготовиться...
Барон с трудом поднял руку и остановил бессвязный поток рыданий.
– Я бесконечно благодарен тебе за этот подаренный год, моя дорогая, – с трудом прошептал он. – встретив тебя, я стал счастливейшим из смертных и покидаю этот мир с легкой душой и сердцем. Пожалуйста, позаботься о моем сыне и не носи траура, я не выношу черных тряпок. Клянешься?
Джейн, не сдерживая рыданий, кивнула и села рядом с мужем, держа его за руку. Тот закрыл глаза и с блаженной улыбкой уснул. А через несколько часов все было кончено.
На следующий день она сидела как оглушенная, не могла ни есть, ни говорить и покорно позволяла управляющему имением хлопотать о достойных похоронах, отпевании и извещении всех родственников и знакомых о кончине барона. Она и сама не понимала, что с ней и почему она так горюет. Она же выходила замуж по расчету, и в этом не стоило себя обманывать. Так что же происходит? Неужели она привязалась к мужу и помимо уважения, начала испытывать глубокую симпатию к этому удивительно сильному и волевому человеку, который на закате своих дней одарил ее своей нежностью и любовью.
Как только она это поняла, слезы, которые все это время копились внутри, вырвались наружу и ее рыдания были больше похожи на истерику. Она потеряла единственного человека, кроме ее тети, которому ничего не было нужно от нее, и не успела, не смогла выразить ему свою признательность. Она ощущала свою вину и от этого слезы были еще горше.
Когда началось отпевание, она не нашла ничего более разумного, чем проводить мужа в последний путь красивой и достойной арией, которую чаще всего ей приходилось петь в монастыре, и после прослушивания которой, богатые прихожане не скупились на пожертвования. Она только молилась, чтобы ей хватило сил достойно проводить мужа в последний путь.
Она пела и вспоминала взгляд мужа, его лицо, руки, ласковые объятья и поцелуи, и ее звонкий голос наполнялся благодарностью и нежностью, всей невысказанной любовью к, ставшему почти родным, мужу.
Когда она закончила петь, почти все в церкви плакали. Неподвижно сидел только один незнакомый молодой человек в военной форме, и Джейн запоздало догадалась, что это, скорее всего, был сын ее мужа, пасынок и наследник, следующий барон Саунпорт.
На кладбище около церкви было тепло и тихо, и Джейн подумала, что барон был бы доволен – на его похоронах его самые дорогие люди – жена и сын. Когда все ушли, и они остались вдвоем, она подняла вуаль и подошла к пасынку.
– Я сожалею, что наша женитьба так не понравилась вам, что вы не смогли навестить отца в течение этого полугода. – начала она вежливо и тихо, но осеклась
– молодой наследник смотрел на нее со смесью изумления и ненависти, и она не могла разобрать, чего было больше.
– Я предполагал, что вы необычная девушка. Молоденькая незнатная и небогатая учительница окрутила богатого и больного аристократа – классический мезальянс. Но увидев и услышав вас вблизи я, кажется, начал понимать отца. Мало кто может устоять перед такой красотой и обаянием. Мой отец не устоял.
– Не поймите меня не правильно... – снова робко начала она.
– Я уже понял, все, что надо! – отрезал офицер и, повернувшись к ней спиной, ушел, четко чеканя шаг.
Всю ночь она проплакала, сжимая в руках халат мужа, а утром в поместье приехал нотариус, чтобы огласить завещание барона. Джейн оделась строго и старалась много не говорить, заранее зная, какую реакцию вызовет последняя воля мужа у его сына.
Однако даже она не ожидала того, что муж сумел изменить то завещание, которое было составлено при ней. По новым условиям ей также полагалась пожизненная рента, солидный банковский счет и дом в столице Брейтана – Мидлбрайте , но при этом барон оставлял щедрое содержание школе для девочек Саутфорда, при условии, если Джейн не будет носить траур, переедет немедленно в столицу и будет посещать все официальные мероприятия, устраиваемые тамошней аристократией. А наблюдать за исполнением условий завещания должен был ее пасынок. На длинном списке балов и приемов Джейн отключилась в смятении и растерянности.
Она и Мидлбрайт? Она и сын мужа, который даже старше ее? Как это состыкуется вместе и чего добивался барон такими условиями завещания? Ей не нужны балы и приемы, она хочет поплакать в тиши поместья мужа, прощаться с ним, носить цветы на его могилу и вспоминать о нем.
– Может быть, я могу содержать школу из своих средств, которые завещал мне муж? – робко спросила она, не обращая внимания на удивленный и насмешливый взгляд пасынка.
– К сожалению, пункты завещания достаточно четкие и не оставляют простора для иных толкований. – нотариус посмотрел на них поверх очков, – Только при выполнений вышеназванных условий школа получит содержание, а вы – возможность участвовать в попечительском совете.
Джейн виновато подумала, что барон успел хорошо ее изучить, раз так ловко составил свою последнюю волю. Ее мечта иметь собственную школу-пансион для девочек могла осуществиться благодаря его деньгам. И ради этого она вытерпит сколько угодно балов и приемов, и даже холодность его сына не остановит ее.
Она смело посмотрела на молодого барона и удивилась, встретив его внимательный и настороженный взгляд. Протестов ни с той, ни с другой стороны не прозвучало, и нотариус с удовлетворением подумал, что проблем с исполнением последней воли барона не возникнет.
Вечером, на исходе летнего дня Джейн осторожно спустилась в гостиную, чтобы поговорить с пасынком, однако, увидев его сидящем в задумчивости у разожженного камина, притихла и села в кресло рядом. При свете пламени она разглядывала молодого офицера и удивлялась его непохожести на отца. При светлых, пшеничного цвета волосах, он имел темные брови и ресницы, прямой нос и тонкие губы, которые говорили об упрямом нраве их владельца.
– Как ты очаровала моего отца? – внезапно спросил он. – Вот также сидела и смотрела на него своими прекрасными голубыми глазами в простеньком платье, которое оставляет простор воображению и просто зовет сорвать эти покровы показной скромности и простоты?
Последнюю фразу он выкрикнул ей в лицо, пытаясь за ненавистью к мачехе скрыть свою растерянность и боль. И Джейн поняла это. Она молча взяла его за руку, и крепко сжав, ответила:
– Прости меня, пожалуйста. Я не хотела выходить замуж за твоего отца и не думала, что это так больно ранит тебя.
– Мне наплевать на твое замужество и что к тебе испытывал отец! Я не желаю быть твоей нянькой, чтобы ты могла потом учить грязных и вечно голодных детей рабочих и прислуги!
Джейн потрясенно молчала, слушая этот монолог страсти и боли, но следующие слова удивили и испугали ее.
– И я не желаю становиться жертвой твоих чар, как это сделал отец. Ты не дождешься такого от меня.
Выкрикнув это, он рывком поднял ее с кресла и вплотную прижал к своему телу. Джейн почувствовала напряжение сильного мужского тела и слабый запах виски. Молодой наследник был пьян и, похоже, не отдавал себе отчета в своих действиях. Он все плотнее прижимал ее к себе, буквально расплющивая ее тело под весом своего – горячего и безудержного.
Джейн сдавленно пискнула и попыталась его оттолкнуть, но все было тщетно, затуманенный спиртным мужчина не воспринимал ее движений, а напротив, еще больше распалялся.
– Не двигайся, иначе мне придется поцеловать тебя, мамочка! – издевательски процедил он. – Всего лишь родственный поцелуй любящего сына, ты же так хотела воссоединения всей семьи.
От этих слов сопротивляться захотелось еще больше, но Джейн послушно затихла в его руках, буквально всей кожей ощущая грубую поверхность его мундира и боясь спровоцировать агрессию, или еще, что похуже. Наследник медленно, как будто любуясь, убрал непослушные прядки волос с ее лба, коснулся кончиком пальца мокрых от слез щек, дрожащих губ.
– Такая прекрасная, чарующая, страстная внутри и холодная снаружи. Как статуя. Сначала пленила отца, а потом – погубила его. – он промолчал, раздираемый невидимыми демонами, рвущимися наружу, – Я думал, что буду ненавидеть тебя, что смогу тебя ненавидеть...
В возникшей паузе было слышно, как трещат поленья в камине и ее сердце бьется испуганной птицей.
– Убирайся! – Он оттолкнул ее так, что Джейн почти упала на ковер, чудом устояв на ногах.
Она поспешила выйти из комнаты, хотя обида душила, и хотелось завыть от безысходности. За что он так с ней? В чем она провинилась? Он получил почти все деньги и те права, которые должны были отойти к нему по наследству. Может он разозлился из-за той роли, которую ему уготовил отец? Но и в этом она не виновата, и такая двусмысленная ситуация ей тоже не нравилась. Что же делать?
Глава 6. часть 1
Всю ночь она промаялась, невидяще глядя на черный силуэт картины, занавешенный покрывалом. На ней она была счастлива и любима, а муж был еще жив... А теперь она опять осталась одна.
Утром ей так не хотелось идти к столу, зная, что там будет пасынок, что она максимально тянула время, выбирая наряд и делая прическу, и спустилась к завтраку поздно. Однако молодой барон все еще сидел за столом, бледный, в мундире, застегнутом на все пуговицы, и еда его оставалась нетронутой.
Джейн почти не слышно подошла к столу, села краешек стула, и упорно смотрела в окно, пока лакей накрывал завтрак. Когда в столовой остались только они вдвоем, повисла тяжелая пауза, вязким комом сгущая воздух между ними.
Барон первым нарушил тишину:
– Я приношу вам свои извинения за вчерашний вечер. Я сказал и сделал много такого, что не должен был говорить и делать. Я не должен был обвинять вас в смерти своего отца – он болел уже давно и знал это, а меня рядом с ним не было. Вполне возможно, что ваша женитьба была необходима ему. Я не выполнил свой сыновний долг, но предпочел обвинить в этом вас.
Пораженная Джейн попыталась возразить, но ей не дали.
– Не знаю, зачем отец затеял весь это спектакль с проживанием в Мидлбрайте и выходом в свет, но я слишком уважаю его, чтобы ослушаться. Мы поедем, как только сможем.
– Но это, наверное, причинит вам большие неудобства, у вас же есть определенные обязательства по службе! – выдавила из себя ничего не понимающая Джейн. Такие резкие перепады настроения – гнев вчера вечером и извинения утром были ей непривычны и вызывали скорее подозрение, чем доверие.
– Я не буду надоедать вам с утра до вечера, в последней воле отца указаны конкретные шаги, которые мы должны предпринять вместе. Нам остается четко выполнить их в течение определенного времени и задача будет решена.
Такой четкий и категоричный алгоритм действий, хотя и произнесенный деловым сухим тоном, убедил ее больше. Действительно, почему бы не следовать строго букве завещания, выполнить все необходимое и освободиться, наконец, от требований других людей и зажить спокойной свободной жизнью!
Эти перспективы и согласие пасынка так ее воодушевили, что она смогла, наконец, приняться за еду и даже осмелилась задать вопрос, который так и рвался наружу:
– Почему ваше мнение так изменилось?
– Я нашел бумаги отца и письмо, адресованное мне. Там написаны достаточно откровенные вещи, которые целиком убедили меня в вашей невиновности.
Молодой барон внимательно смотрел на вдову своего отца и не смог отвести взгляд. Взволнованная и бледная, она сидела, выпрямившись, с достоинством принимая все его слова, какими бы горькими они не были. Золотистые волосы были убраны в строгий пучок на затылке, но непослушные выбившиеся прядки волос сделали эту прическу легкомысленной и милой. Голубые глаза в ореоле черных пушистых ресниц смотрели доверчиво и открыто, несмотря на его ужасное поведение вчера. Барон смотрел на нее и тонул, тонул в этих глазах, осознавая, что его отношение к собственной мачехе уже никогда не будет прежним. И этот факт он был не готов принять. Не сейчас. Не сегодня.
Хватит жертвы его отца, который любил свою молодую жену так искренне и так нежно, что даже проблески этой страсти, изложенные на бумаге, заставили трепетать его сердце. Он и не подозревал, что его суровый и нелюдимый отец способен испытывать такие чувства. А сможет ли он, его сын и наследник, устоять перед ними?
Сборы были недолгими. В течение недели барон принимал дела по управлению поместьем, объезжал арендаторов, оформлял документы и решал кучу других необходимы и насущных дел. Зато у Джейн все валилось из рук. Она вдруг осознала, что скоро уедет на неопределенный срок и вряд вернется обратно в поместье, где провела самый спокойный период своей жизни, в котором не было горечи разочарований и борьбы за существование, а было только ощущение счастья и умиротворения.
Они прибыли в Мидлбрайт в начале осени и Джейн была покорена и очарована столицей. Широкие улицы города вмещали в себя всю многоголосую и многолюдную суету, поглощали ее и делали почти незаметной. Слишком большие здания, непривычные для девушки, выросшей в одноэтажном Бельчестере, благодаря своей монументальной архитектуре казались основательными и незыблемыми. Джейн благоговейно смотрела в окошко кареты и не верила, что она, безродная дочка бедной четы священников будет жить в этом городе, а может быть, даже увидит самого короля!
Дом семьи Саунпортов был небольшой, но очень уютный – двухэтажный, на тихой улочке, в тени больших деревьев он был очарователен. Комнаты, отведенные Джейн, были обставлены консервативно и по мужски, но она надеялась со временем это исправить, уже предвкушая хозяйственные хлопоты по смене обстановки. Но к разочарованию, почти все ее время уходило на обновление гардероба. Барон убедил ее, что одежда полугодовой давности уже вышла из моды и нужно полностью обновить ее.
Она с трудом настояла на том, чтобы сшить только вечерние и бальные платья, а домашний гардероб оставить без изменений – кто ее увидит в доме, кроме собственного пасынка? Но вечерние наряды, задуманные модной и популярной портнихой, были так сложны в кройке и шитье, что требовали бесконечных примерок и подгонок. Атлас, парча, шелк, кружево и ленты на отделку – разнообразие цветов и материалов поражало ее провинциальную неискушенность. Когда она заикнулась о деньгах, барон сухо уведомил ее, что заплатит из своих средств, в соответствие с волей отца.
