Текст книги "Развод. Не простить измену (СИ)"

Автор книги: Анна Томченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава 18

Меня стала бить крупная дрожь, и я захлёбывалась слезами, выла как раненое животное. Медсестра напугалась и постаралась прижать меня к кушетке.

Моя девочка. Моя маленькая девочка.

– Тише, тише… – шептала женщина, склонившись надо мной. – Говори где болит. Сейчас врач придёт. Ты знаешь какая она у нас? Ууух!

Я обмякла на кушетке, повернув голову на бок. По вискам стекали слёзы.

– Меня толкнули… – хрипло призналась я. – Любовница мужа меня толкнула с лесницы. И низ живота резко заболел…

В смотровую влетела женщина в годах с осветленными волосами и очками на кончике носа.

– Что тут? Выкидыш? Мамочка успокойтесь, – сказала она, уже обращаясь ко мне. Холодные руки коснулись внутренней стороны бёдер, загремело «зеркало». – Тише, тише. Я только посмотрю. Тянет?

Я судорожно кивнула, не могла произнести и звука. Медсестра склонилась надо мной ещё раз и осмотрела отёкший локоть.

– Тут ещё и перелом закрытый скорее всего…

Акушер-гинеколог кивнула. Убрала «зеркало».

– Так, давай я пропальпирую, а ты скажешь где больно…

Я кивнула.

Все те же холодные руки прошлись по низу живота. Спустились к лобку и я даже сказать ничего не успела, как новый спазм боли скрутил, и я дернула ногами.

– Где, мать вашу, моя жена?! Я вас всех нахрен засужу! – орал в коридоре Антон. Дверь чуть не слетела с петель, когда супруг дёрнул ее на себя и влетел в кабинет в верхней одежде и с перепуганным выражением на лице. – Аня!

Его голос прошёлся мне по нервам, и я чуть было не стала матом его крыть, но медсестра меня опередила, заслонив собой.

– Выйдите немедленно! Здесь осмотр проходит. У нас выкидыш, а вы врываетесь…

Антон выронил из рук папку с документами и растерянно посмотрел на меня.

– Аня… – тихо прошептал он, а медсестра быстро его подхватила под локоть и стала тащить в сторону двери. – Ань…

Что он дальше хотел сказать, я уже не слышала, потому что дверь разделила нас.

Гинеколог подняла на меня глаза и тихо сказала:

– Плод в порядке…

Повисла пауза, во время которой мы с врачом внимательно смотрели друг на друга. Я с мольбой во взгляде , она – с сомнением.

– Я не буду никому давать ложную информацию… – сказала женщина и потянулась за датчиком узи. – Это подсудное дело, а муж у вас…

– Не говорите ему вообще ничего… – взмолилась я. – Прошу вас. С ребёнком он меня никогда не отпустит. У него любовница и ребёнок с ней. Он его отобрать решил и если он узнает, что я беременна…

– Он и так об этом узнает через пару месяцев… – хмуро заметила врач. – И вот… на сохранение надо лечь. На недельку. И седативнве прокапать. Жуткий гипертонус матки. А это уже угроза выкидыша. До падения были боли?

Я туго сглотнула, не понимая как мне быть, но все же ответила:

– Меня тошнит по утрам и вечерам и последние несколько дней, да, тянуло. Как будто перед месячными.

– Ну вот… – протянула врач. – Сейчас никаких интриг…

– Вы можете ему хотя ты не говорить? Я сама подпишу все бумаги, а по закону вы не можете ничего сообщать родственникам без моего согласия, – не помню где я это вычитала. По-моему у матери в справочнике судебной медицины.

– Это в психиатрии… – вернула меня с небес на землю врач. – Но я промолчу. А вы останетесь в стационаре. Сами объясняйте.

Я кивнула.

Меня перевели в палату где поставили капельницу и где было ещё три женщины. Одна беременная на позднем сроке, другая взрослая, не знаю с чем лежала, и третья совсем подросток, но это визуально. Наверно лет восемнадцать было.

Я лежала и смотрела в потолок, не прекращая молиться.

Бог отвёл от меня беду. Я ещё не могла поверить в это. Низ живота пульсировал, и я старалась успокоиться, но разговоры…

– А я перед тем как лечь на сохранение… – говорила беременная. – Своему налепила котлет и свекрови позвонила, чтобы она ему кушать готовила…

– Ну это ты молодец… – сказала самая старшая. – Это правильно, а то пока ты тут с пузом, он там кого-нибудь найдёт… И это ты выйдешь из больницы, не отказывай ему в постеле, а то точно уйдёт!

– Да врач же запретил! – возмутилась беременная.

– Ну а ты через «запретил», а то мужик такая сволочь, что точно уйдёт…

Я лежала и понимала, что нафиг такой мужик не сдался, который после угрозы выкидыша ещё членом своим толкаться будет. И пусть бы вообще не возвращался от любовницы при таком раскладе.

В дверь даже не постучали. Ее с ноги открыли.

На пороге стоял разъяренный Антон.

Глава 19

Я отвернулась к стене, неуклюже укладывая покалеченную руку с растяжением. Мне повезло. Так врач сказала, когда диагностировала не перелом. Но локоть все равно ныл, как будто приложилась обо что-то железное.

Говорить с Антоном не хотелось. Особенно в ключе того, что могла услышать либо оскорбления, либо угрозы. Но на самом деле я просто считала, что не получится у меня достаточно хорошо соврать. Что как только он спросит про беременность, я все выдам как на духу, потому что ложь вообще не мое.

Я зажмурила глаза, представляя, что все это сон, и Антон сейчас исчезнет из дверного проёма, но не тут то было. Антон шагнул в палату и приблизился к моей койке . Соседки благоговейно замерли: Антон умел и любил производить впечатление, такой властный босс.

– Анют… – присел он на корточки возле моей кровати. Его рука потянулась ко мне, пальцы дотронулись до волос. – Анют… Девочка моя нежная…

Слёзы почему-то против воли все равно потекли из глаз. У Антона в глазах разливалось отчаяние и впервые за все время нашего знакомство полное отсутствие представления как быть дальше…

– Радость моя, господи, какой я придурок, какая же я мразь… Анют, солнце мое… – Антон не прекращал касаться моих волос. Его губы подрагивали. А я просто обнимала себя одной рукой, лежа на боку. – Господи, если бы я знал, Анечка…

– Его нет… – тихо, сдавленно сказала я. И слёзы хлынули водопадом. Я просто на секунду представила, что все настолько плохо, что я не врала Антону, а в реальности могла потерять свою девочку.

От звуков моего голоса Антон как будто потерял равновесие. Его качнуло вперёд и он упал на колени. Склонился надо мной. Уткнулся лбом мне в плечо.

– Анют… я не знал… я не думал… – хрипло, больно звучал голос Антона.

– Она меня толкнула… она приехала ко мне, когда я была в центре. Сдавала документы. Она сказала, что ты ее изнасиловал… – я старалась говорить между вздохами, чтобы не получилось, что я просто торопилась все вывалить на Антона скопом. Нет. Я хотела, чтобы он каждое мое слово осознал.

Вся палата подозрительно притихла. Самая старшая кивнула беременной на дверь, и только скрип пружин наябедничал, что мы остались с Антоном почти одни.

– Она сказала ,что ты ее в первый раз…

– Нет! – рыкнул Антон и вскинул на меня глаза, в которых блестели…

Нет. У такого человека как Антон нет ничего святого. Даже если я на лице его увижу слёзы, я все равно не поверю.

– Я ей тоже так сказала… – меня саму душили рыдания, но я либо сейчас создам непоправимую в своей жестокости ситуацию, либо Антон меня продавит. – Но она меня не слышала. Но я же тебя знаю…

Мои губы затряслись. Я понимала что, то что я сейчас собиралась сделать совсем ужасно, но если я продолжу и дальше смотреть, как Алла с Антоном меня доводят, то никогда не смогу родить свою девочку, а поэтому…

– А потом, Антош… – я вдохнула поглубже… – Антош, она меня толкнула. Я пыталась уцепиться за руку, но она… И там ведь камеры. Антош, а ты как узнал где я?

Мне реально было непонятно, как он быстро так среагировал. Не следил же кто-то из его людей за мной, верно?

– Мне из администрации центра позвонили. Сами в панике, и я уже узнал куда тебя повезли… Анют... я не думал… я не представлял, что мы беременны…

Я поглубже вздохнула и всхлипнула.

Нет, Антон. Беременна лишь я. А ты своё право быть отцом моей девочки потерял. И вообще…

– Я так хотела, – я вцепилась рукой в рубашку мужа. – Я только на днях узнала и сегодня уже потеряла… Антон, что мне делать? Что делать?

Я боялась, что муж попросит мою карточку или попрется к главврачу, где и может раскрыться моя ложь. Но иначе я не могла поступить. Если Антон будет знать о ребёнке, ни о каком разводе и речи быть не может. Ребёнок для него всего лишь манипуляция. Объект манипуляции, как он сейчас использовал Дениса, а я на месте Аллы оказаться не хотела.

– Анют… – Антон упирался лбом мне в плечо и тяжело дышал. – Анечка, все образуется. Это больно. Это очень больно. Это нереально вынести. Я не знаю сам. Но мы справимся. Анют, прошу тебя не руби все. Дай мне попробовать все исправить? Анют, я тебя умоляю…

Я прикрыла глаза не в силах настолько откровенно лгать. Но потом я вспомнила про свою девочку и про то, что едва ее не потеряла.

Нет. Никто не посмеет больше со мной играть. И Антон первый узнает, как это когда женщина борется за своего ребёнка.

– Антош, а мне что делать? Мне на Аллу заявление надо написать? – я всхлипывала и прижимала к себе ладонь мужа.

Черт.

В таком состоянии, такой Антон был для меня настолько близким, что я не понимала, где я врала, а где говорила правду.

– Антош… я же знаешь как ей верила. А она на нашей свадьбе была в персиковом платье… – мой голос сорвался, и я притянула себе к щеке ладонь мужа, потерлась о неё. – Она поэтому была в персиковом? Потому что уже тогда тебя любила?

Антон поморщился и отвёл глаза. Он ничего не хотел говорить только потянул тихо:

– Аня, я сам займусь камерами и заявлением, а ты поправляйся. Надо тебя перевести в платную палату, организовать лучшего врача. Сейчас я встречусь с главврачом…

Мое сердце забилось часто и я только и могла, что прижимать к себе ладонь мужа, с ужасом понимая, что я балансировала со своей ложью над пропастью.

Глава 20

– Я всего лишь удостоверюсь, что тебе не навредят и этот выкидыш не станет проблемой для дальнейших беременностей, – тихо прошептал Антон, и его пальцы прошлись мне ещё раз по волосам. Вот упёртый.

– Я не хочу другого врача, мне эта женщина понравилась. Я не хочу в отдельную палату…

– Анечка, это не прихоть. Я должен быть уверен, что у тебя высококлассные специалисты, и ты в спокойствии, а не среди… – Антон обвел палату тяжёлым взглядом и процедил сквозь зубы: – Вот этого вот всего…

– Нет! – холодно сказала я, и на глаза набежали слёзы. – Антон, нет. Я не хочу быть одна. Я не хочу оставаться наедине со своими страхами. Антон это страшно, это больно, почему со мной такое случилось…

Я утёрла нос запястьем и ощутила как новый слёзный поток сорвался с глаз. Антон не любил такого, он не знал как нормально реагировать на женские слёзы.

– Ань, успокойся. Сейчас я сначала уточню по поводу встречи и только потом…

Потом так и не наступило. Я вертелась в общении с Антоном всю неделю. Выкручивалась. А потом у него случилось что-то на работе и он немного ослабил свою бдительность.

На восьмые сутки меня с набором рецептов выписали из больницы. Антону я соврала что меня отпустят только на следующее утро.

Мне нужна была эта заминка в виде нескольких часов. Иначе я бы просто не уложилась в тайминг всего мероприятия. На руке у меня был тонкий фиксирующий рукав, у него даже было какой-то название, но я не запомнила, все время переживая из-за малышки и из-за того, что мне поставили гипертонус и все же назначили гормональные препараты.

Время было начало первого, когда я аккуратно перебирая кроссовками по припорошенной снегом дорожке вышла из больницы. Я старалась предугадать, где лед и где не стоило проходить, чтобы не упасть и не повторить страшное.

Такси ждало меня возле ворот больничного парка. Сегодня я решила не тряслись по автобусам, тем более была в достаточно тонкой обуви и ноги могли замёрзнуть в любой момент, а мне только этого не хватало для полного счастья.

По пути до съёмной квартиры я заехала в аптеку и пекарню. Купила все по рецептам и большой здоровый круассан, потому что желудок сосал и требовал хоть какой-нибудь еды.

Съёмная квартира встретила меня прохладой, потому что уходя из неё, я не закрыла вентиляцию на окнах. Черт. Я разулась и прошлепала в тапочках к окнам. Потом включила чайник, нагрела, искупалась, а то за время с больнице только пару раз удалось нормально в душ сходить, а если учесть, что левую руку в локте я разогнуть пока не могла…

В общем купалась я тоже феерично. А выйдя из душа и просушив свой ортез, поправила его и пошла утолять голод.

В первую очередь информационный, потому что лёжа в больнице под пристальным оком мужа, который словно забил на работу и чуть ли не трижды в день ко мне мотался, я не могла найти все, что нужно было.

Сразу же я набрала брата и узнала, что они уже улетели из России. Я пожелала Лиле скорейшего выздоровления и не стала задерживать Стаса, промолчала про больницу и прочее, не до меня сейчас ему. Не надо было дёргать лишний раз.

Вторым важным делом нужно было понять, кто такой этот загадочный инвестор, перед которым Антон готов как цирковая собака танцевать на задних лапах.

Я вбила в поиске все инвестиционные компании. Но владельцем ни одной у нас в городе не был Виктор Баженов. Я пошла длинным путём и поискала «бизнесмен Виктор Баженов».

Таких маминых бизнесменов нашлось три десятка хлюпиков с зализанными челками. Я нашла это в инете,, а потом вспомнила про соцсеть, что у нас запрещена и пошла проверять в ней. Конечно, мне сразу выдали накаченных красавчиков. Я сомневалась, что вон тот с масляной грудью занимался большими инвестициями, поэтому закрыла вкладку и случайно наткнулась на обычный аккаунт обычного мужчины, только стильного.

Вот брюнет в свободной рубашке за штурвалом лодки, вот он возле барной стойки, вот он за столиком в ресторане. Я посмотрела один десяток фоток и заметила, что геолокация стояла почти везде одна и та же. Пафосный ресторан с очень неоднозначной репутацией. Я посмотрела ещё раз на брюнета и печально выдохнув набрала брата.

– Стас, а что ты знаешь про Виктора Баженова? – тихо спросила я.

Брат молчал и только его дыхание раздавалось в мобильном.

– Зачем он тебе? – коротко спросил брат, и я поняла, что он точно много чего знал про этого инвестора.

– Это инвестор.

Я не стала раскрывать весь свой план до конца, но дождалась когда Стас устало выдохнул и пообещал:

– Я все соберу и позже пришлю на почту.

Я кивнула и дёрнула свою сумку, которую хотела перебрать после больницы. У меня там только каких анализов не завалялось. Я разбирала бумаги нервными пальцами, потому что то, что я запланировала не только поставит точку между мной и Антоном, но и возможно навсегда разорвёт наши отношения. Даже тот факт, что ребенок Антона никак не поправит ситуацию.

Мне было дико страшно и я понимала последствия, но никак иначе я не могла уйти от мужа. Антон не тот человек, который согласится на полумеры.

Когда я убрала часть анализов в записную книжку, где хранила самое важное, мой телефон пискнул входящим сообщением на почту. Отлично. Сейчас попью чай и заодно почитаю про инвестора.

Я подхватила мобильный, торопясь быстрее открыть сообщение от брата, но мне на глаза в ворохе бумаг попался незнакомый конверт. Он отличался по цвету, не белая бумага, а молочная. Я вытянула его за уголок и вспомнила, что Алла мне его запихала под куртку. Только вот что внутри? Почему ей так важно было передать мне его? Что она опять задумала?

Кухонным ножом я вспорола бумагу и на столешницу выпала глянцевая черно-белая фотка.

Да быть такого не может!

Глава 21

Я стояла и смотрела на выпавший из конверта снимок и не могла поверить в этот бред.

Такого не могло быть. Антон просто выходил какой-то трахаль-террорист, не иначе. Как он мог умудриться обрюхатить и меня, и Аллу за такой короткий промежуток времени?

На столе лежал снимок узи. Я знала, что примерно с десятой или двенадцатой недели можно было уже нормально рассмотреть эмбрион. И вот рассматривала.

Почему-то неправильные слёзы навернулись на глаза. Это какой-то сюр. Мой муж сделал двоих детей моей подруге. То есть не бывает же такого, чтобы он ни сном ни духом про беременность. Он же наверно как-то в этом участвовал. Не могла я представить картину, где Алла из презерватива выуживала сперму и потом…

Бред чистой воды.

И зачем Алла всунула мне снимок своего узи? Что она хотела этим сказать? Типо, Ань посмотри на все это, посмотри, что мне Антон нужнее, я от него второй раз беременна. А ведь моего ребёнка эта стерва не пожалела. Даже если на секунду представить, что Алла была бы в курсе моей беременности, она все равно бы толкнула меня с лестницы, уже борясь за счастье своего малыша.

Интересно, а Антон то вообще в курсе? Или ещё не знает о таких чудесных новостях?

Я села за стол, зарылась лицом в ладони и медленно стала дышать. Меня трясло от осознания в каком дерьме я все время находилась. Как я рядом с этим жила и как потворствовала всему. А мама ведь не просто так всегда недолюбливала Аллу. Не открыто, но так… Всегда с неприязнью относилась, как относилась бы к нежеланному родственнику, с которым, увы, должна общаться. И стасу Алла никогда не нравилась. Одно время, нам тогда по семнадцать было, а Стасу уже больше двадцати, Алка задалась идеей окрутить его, типа он такой весь клёвый, и зачетный, и перспективный.

Сейчас у меня в памяти всплывали бигуди, которые Алла накручивала на влажные волосы и спала на них. И вот красная помада, которая давно кончилась во флакончике, оставалось на дне, и Алла выковыривала ее оттуда ватной палочкой и красила губы, которые из-за цвета становились непропорционально большими. Она ещё приговаривала:

– Вот выйду замуж за Стаса и станем одной большой семьей…

Стас был категорически против, потому что он уже тогда был с Лизой и однажды сказал мне:

– Если твоя Алка ещё раз начнёт крутить жопой возле меня, я ее с лестницы спущу…

Собственно я это и передала Алле, и попытки окрутить брата прекратились. И мне бы дуре уже тогда задуматься над поведением подруги, но в семнадцать лет это кажется сначала логичным, а позднее начинаешь понимать, что люди неидеальны.

Чай остыл и я почти залпом осушила кружку, забыв про круассан.

В информации, которую прислал брат, было мало чего интересного. Я только поняла, что Виктор Баженов достаточно скрытная фигура и по тем активам, о которых было известно, выходило, что он очень состоятельный мужчина.

Я спросила у брата как можно с ним встретиться или найти его контакты, и Стас тут же мне отправил номер мобильного.

Я пометалась по квартире в приступе паники. Я не знала, что говорить Баженову. Что как маленькой пропищать: «Дяденька не давайте денежек моему мудиле мужу?» или что?

Ещё час я потратила на составление речи. Вышло криво и косо, а тем временем на улице стали проявляться сумерки. Антон беспрестанно мне написывал, и если сначала я откликалась малозначительными фразами, то чем дальше, тем тяжелее становилось врать. Значит времени в обрез.

Я, набрав полную грудь воздуха, рискнула и набрала Баженова. Мне не отвечали, но я упорно набирала раз за разом абонента. На пятый раз трубку подняли и строгий голос спросил:

– По какому вопросу? – немного хрипловатые ноты бархатного баритона звучали чарующе, и я растерявшись, промямлила:

– Виктор, добрый день. Это Аня жена Антона… – и замолчала. Виктор тоже молчал, а потом в мобильном раздались гудки.

Я почесала нос и снова набрала номер. Не было ответа. Три раза подряд.

На четвёртый тот же, уже недовольный, голос уведомил:

– Я не раздаю милостыню и не покупаю провальные стартапы…

– Виктор, но мне… – затараторила я.

– А ещё меня не перебивают, девочка. Запомни это и прекрати звонить.

Снова гудки.

Я вот даже не поняла за кого меня принял Виктор, но звонки Антона становились все чаще, и он мог нагрянуть сюда, поэтому я рискнула и, найдя в информации, которую мне отправил Стас, один из адресов ресторанов собственником, которого был Баженов, вызвала такси.

Уже подъезжая к дорогому заведению с чёрной глянцевой отделкой снаружи, звонки Антона меня окончательно допекли, и я скинула фотку узи Аллы с припиской: «Одна лишила ребёнка другую, хотя сама беременна. Как думаешь я могу с тобой говорить?».

На это Антон ничего не ответил, и я, выйдя из такси, под пронизывающим ветром добежала до входа. Сдала вещи в гардероб, и когда хостес хотела меня проводить к столику, я сказала:

– У меня встреча с Виктором Баженовым.

Миловидная хрупкая блондинка с третьим размером груди и очень соблазнительным декольте вскинула бровь, намекая, что такие как я, с синяками под глазами, пушистыми светлыми волосами, собранными в пучок на затылке и в сером объемном длинном свитере с широким воротом-стойкой, не приходят на встречи к таким людям как Виктор. Но я сдвинула брови и подняла подбородок, намереваясь стоять до конца.

Девушка хмыкнула и провела меня на второй этаж. Мы прошли мимо главного зала со столиками и сценой у стены, потом по кованным ступеням наверх, мимо индивидуальных залов и ещё дальше, где за глянцевыми стенами располагался, как я поняла, административный корпус.

Мужчина на входе подозрительно осмотрел меня на предмет, ну наверно, какой-нибудь глупости типа ножика или пневматики. Как я подозревала, такие люди, как Виктор без охраны не обходились.

Меня пропустили.

Женщина в годах, но с идеальной прической и с карминовыми губами осмотрела меня с головы до ног и обидно бросила:

– В официантки принимает администратор…

– Нет, – поспешила я. – У меня личная встреча…

Женщина закатила глаза, но кивнула на кожаный диванчик в углу. Через пару минут в приемную зашла брюнетка с длинным хвостом и, кивнув женщине, не спрашивая, открыла тяжёлую дверь кабинета начальства. Из тонкой щели между косяком и полотном раздались приглушённые голоса. Я всем своим видом старалась не выдать любопытства, но все равно навострила уши, хотя сердце грозило убежать куда-то вниз, в пятки, наверно. Ушибленный локоть стал противно ныть, то ли реагируя на мои нервы, то ли от того, что я в такси неправильно вывернула руку.

В любом случае то, что я психовала и боялась, было понятно с первого взгляда.

Суровый холодный голос, который прозвучал из-за двери заставил напрячься.

– Я тебе мало плачу?

Другой, женский, голос звучал писком, и я не могла разобрать, что такого ответили на этот вопрос.

– И ты решила обобрать моих клиентов?

Снова холодный как северная стужа голос, который у меня вызывал иррациональную панику, а потом звучный шлепок, как будто кто-то хлопнул в ладоши. Дверь открылась, словно ее толкнули ногой, и брюнетка с хвостом вылетела, никому ничего не сказав. Я медленно подняла взгляд на вышедшего из кабинета мужчину и потеряла голос.