Текст книги "Дары небес. Цена обещания (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

Однако проблема была в том, что стоять на месте она просто уже не могла. Она бы сказала, что ситуация комична до невозможности, однако в тот момент ей было не до смеха.

– Я сейчас закричу, – в холодной ярости прошипела она и попыталась вырваться.

Он разнял руки, демонстративно поднял их над головой и отступил.

– Я никогда не причиню моей леди вреда..., – начал он торжественно и гордо, а она, неожиданно булькнув от смеха, согнулась и скрестила ноги в чисто женской позе.

Теперь у нее появилась еще одна цель – не рассмеяться. Она кусала губы, обхватила себя руками, старалась думать о чем-нибудь серьезном... Но стоило ей глянуть на потерянно застывшего Мици и его по-идиотски поднятые руки, как все ее усилия шли прахом.

– Мне надо..., – наконец выдавила она и, не сумев закончить фразу, выразительно посмотрела вниз.

Он ничего не сказал. Он просто шагнул вперед, подхватил ее на руки и прошел вниз по улице с десяток шагов. На них косились, но чаще всего поспешно отводили взгляд. И уж точно ни один из гуляющих не признался бы в том, что во все глаза смотрит, как Пес ногой открыл первую попавшуюся дверь и на руках внес миледи внутрь. Элиза лишь потом поняла, как все это выглядело со стороны. Но тогда ее заботила только одна-единственная проблема.

Войдя в чужой дом, оказавшийся пустым и тщательно прибранным, и пройдя сквозь него, Мици опустил свою ношу на крохотном заднем дворике и вышел. Дворик был чисто выметен, вдоль стен его стояли всякие хозяйственные инструменты, лежали мешки, куча хвороста. В конце виднелась ниша, полускрытая занавеской, но Элиза добежать до нее не успела. Фу-у... Здесь хотя бы не было людей...

Потом она была благодарна Мици за то, что он ни взглядом, ни словом не упомянул этот комичный эпизод, однако он и не думал веселиться. Миледи раздумала возвращаться на праздничный луг, решив обследовать – раз уж выдался случай – призамковое селение, Мици же следовал за ней молчаливой тенью. Как хорошо вышколенный слуга, мужчина шел ровно на шаг позади хозяйки, мрачный и хмурый, словно и нет его, а на любой вопрос сначала церемонно кланялся, потом сухо отвечал. Элизу совсем не печалила его отстраненность, совсем наоборот, поскольку она никак не могла придумать, что же делать с ним дальше. Она ведь не настоящая Элиза и распоряжаться чужими чувствами не желала. Но... "Ребенок Мици"?... Смешно сказать, однако ей в голову даже забредала шальная мысль, а не воспользоваться ли положением? Никаких чувств, один только секс? Красавчик-забияка наверняка не против в любое время и в любом месте... Она не воспринимала его по-настоящему. Он казался ей экзотическим довеском к ее фантастическому отпуску. Или отпускной фантазией? Хочешь – воспользуйся, не хочешь – да ну его на фиг... Никаких обязательств.

Впрочем, время еще будет. В Синганире ей еще предстоит пробыть несколько дней. Вот и будет занятие... Она лукаво потрепала итальянчика по щеке и побрела по улице дальше, с превеликим удовольствием распугивая местный люд.

Уже совсем стемнело, когда Межевые лорды и король уединились в одном из залов замка, о чем Элиза узнала совершенно случайно. За день она порядком устала: ее утомляла и царящая кругом суета, и собственная неприкаянность, и необходимость постоянно находиться начеку и напрягать мозги, дабы не сказать и не сделать что-нибудь несуразное. Она хотела отдохнуть где-нибудь в одиночестве, но для того пришлось бы остаться наедине с постоянно следующим за ней Мици или с кем-нибудь из других ее Псов – Йези или Урвином (теперь она уже знала их имена), а на еще один приватный разговор с Мици сил у нее уже не было. Она избегала и Эрвиса с его кисло-злым выражением лица, и Дагула, следящего за ней с настороженностью засевшего в зарослях охотника, и фальшиво-радостную Мирию... Пришлось едва ли не силой отбиваться от каких-то придворных фатов, которые знали ее еще принцессой и козыряли этим фактом, но необходимость изворачиваться и поддерживать пустой разговор едва не довела Элизу до бешенства. Их приторные комплименты и притворное сочувствие вызвали у нее головную боль и она совсем не жалела, что сказала какую-то обидную колкость и сбежала. Радовало хотя бы то, что женщин в королевской свите не было – Элиза не знала, о чем могла бы говорить с ними. Разве что о нарядах, но мода королевского двора ей категорически не нравилась.

В коридорах замка Элиза не раз сталкивалась с Межевыми лордами, они равнодушно улыбались хозяйке и опять погружались в свои беседы друг с другом – слуги почтительно и бережно обходили их заметные фигуры, как река мягко обтекает севшие на мель корабли... Наконец Элиза заметила Рагана и он показался ей едва ли не единственным знакомым человеком. Он прошел мимо нее решительным шагом, сопровождаемый хвостом из слуг, на лице его блуждала угасающая улыбка – остаток приятной встречи или хорошей шутки. Сама не понимая почему, Элиза пошла следом. В этой части крепости она еще не бывала и, пожалуй, заблудилась бы, пожелай найти это место самостоятельно. Коридоры здесь были еще уже и древнее, истоптаннее и запутаннее; потолки нависали мрачным камнем едва ли не над самой головой, а ведущие вниз каменные лестницы истерты в некоторых местах до пологости...

Раган раздавал последние распоряжения слугам, спокойно, четко и уверенно; он долго не замечал Элизу, а заметив – скользнул холодным взглядом с мимолетным удивлением и тут же отвернулся. Ее задело это. Она остановилась и огляделась.

Это был не слишком просторный, зато довольно гармонично украшенный зал, очевидно, вырезанный прямо в глубине скалы, ибо окон в нем не было. Потолок терялся где-то во тьме, но на высоте метров пяти над полом горизонтально шли толстые деревянные балки, у стен подпираемые балками под углом. По центру зала с балок свисали лампы, до их медных завитушек мог бы без труда дотянуться любой высокий мужчина.

Стены в зале лишь частично прикрывали гобелены, в просветах между затканной батальными сценами тканью на обозрение выставлялся непритязательный серо-желтый камень, обработанный тщательно, но без изысков. Скамьи и кресла из темно-красного, почти черного дерева, такой же длинный и узкий стол на резных ножках, комод в углу – вот и вся обстановка, однако Элиза, признаться, была очарована и предпочла бы подобное в своей собственной спальне. Она еще рассматривала затейливую, но не бросающуюся в глаза резьбу на кресле, когда в зал начали входить Межевые лорды, а затем и дядя с Эрвисом. Кое-кто бросал на нее несколько удивленные и вопросительные взгляды, однако она предпочла их не замечать. Слуги вышли вон, никто не посмел ее выгнать. И она осталась.

Элиза не хотела привлекать к себе излишнего внимания, а потому присела на резную скамью у правой от входа стены. Но оказалась не в одиночестве. Межевые лорды, Эрвис и Дагул сели за стол, двое гвардейцев встали сзади, однако на скамье рядом с миледи расположились еще один мужчина. Он хлопотливо раскладывал рядом с собой некие свитки и бумаги и виновато улыбался ей. По тому, сколько украшений и бантов было нашито на его неудобный и явно стесняющий движения сиреневый камзол, Элиза догадалась, что он из придворных, вероятно, довольно высокого чина.

– Мы пришли, лорд канцлер. Зачем вы позвали нас?

Слова были нейтральными, зато высокомерный тон сказанного не оставлял сомнений: произнесший эту фразу лорд Альбатрос не ждал от собрания никакой пользы и заявлял об этом. И его милостивое снисхождение к просьбе некоего канцлера, и укор в том, что недосуг, мол, мне в ваши детские игры играть, и явное игнорирование короля – за коротким вопросом Элиза услышала это и многое другое, что заставило ее по-новому глянуть на лорда Альбатроса, до сего момента державшегося в тени. Но потом направление ее мыслей изменилось, ибо она увидела побелевшее лицо Эрвиса и его тонкие худые пальцы, нервно сжимающие подлокотники кресла. Король восседал в торце стола, как и полагалось. За его спиной застыли два гвардейца с каменными лицами в темно-синих мундирах и серебряных кирасах, однако внушительности молодому человеку, восседавшему на кресле с высокой резной спинкой, это не добавляло, скорее наоборот: крепкие, рослые фигуры лишь подчеркивали юношескую щуплость Эрвиса. Не добавлял привлекательности королю и наряд. К вечеру его вырядили в парадный белый камзол, отделанный серебром и голубым бархатом, и рыжий бледный Эрвис казался в нем больным и изможденным. Или таким его делала ненависть к людям, сидящим в этом зале?

Интересно, пренебрежение к королю – явление общее или частное? Среди простого люда Элиза не заметила любви к королю, но и какого-либо непочтения ни к монарху, ни к его свите не было, однако Межевые лорды – не простой люд. Король – пустое место только для этих конкретных лордов-защитников или это было характерно для всех эдифирских королей и протекторов во все времена? Или еще точнее: король вообще или этот конкретный король, нервно сжимающий подлокотники резного кресла? Сварливое замечание лорда Альбатроса никого не удивило, выходит, оно в порядке вещей? Межевые лорды настолько сильны, что помыкают королями как мальчишками? Или потому и помыкают, что король мальчишка? Или...

– Благодарю за оказанную мне честь, – неожиданно произнес Дагул, а Элиза вздрогнула и потеряла нить своих запутанных рассуждений. До нее не сразу дошла связь между вопросом лорда Альбатроса и ответом дяди, но потом она заметила на его груди тяжелую темную цепь, оканчивающуюся неким медальоном величиной с ладонь. Если это не отличительный знак, то что? Днем этой побрякушки на Дагуле не было... Он – канцлер? Впрочем, чему удивляться? Удивляться стоило тому, что она не догадалась об этом сразу. Но на нее за этот безумный день и так свалилось слишком много информации.

Дядя меж тем повернул голову к Эрвису:

– Ваше величество, вы позволите мне начать?

Король медленно кивнул, его взгляд источал яд, однако никому не было до этого дела.

– Да, именем короля я собрал вас, благородные лорды-защитники, – Дагул небрежно крутил тяжелую печатку, надетую на средний палец левой руки, и взгляд его, казалось, намертво приклеился к этому незатейливому движению, – Мне не нужно представляться, вы давно знаете меня. Мой брат, покойный ныне король Калад, посчитал меня достойным быть его эмиссаром в Приграничье и я им был. Пять лет я был среди вас, ездил от Гнезда к Гнезду, выслушивал ваши жалобы, разделял ваши заботы... Я многому от вас научился, милорды. Я многое о вас знаю. Больше, чем вы думаете, лорд Ундрэ, благородный лорд-протектор Гнезда Альбатроса. Больше, чем бы вы хотели. Сегодня я просил вас придти, потому что хорошо знаю законы Эдифира и чту традиции приграничья. А эти традиции гласят: судить Межевого лорда могут только Межевые лорды.

Повисла пауза, в течение которой Дагул по-прежнему крутил свое кольцо. Тишину недоумения не нарушил никто.

– Я собираюсь обвинить в измене одного из вас, господа. А может, и не одного.

Кольцо словно случайно сорвалось с пальца и с глухим стуком покатилось по столу.

– Это чушь, – заявил лорд Ястреб, вскакивая с места так резко, что тяжелый деревянный стул с грохотом упал на пол, – Я не собираюсь выслушивать всякий бред только потому...

– И вы не желаете дослушать меня и узнать, кто из вас не просто намерен, но уже столковался с врагом? Вы не хотите узнать, кто ударит вам в спину? Сядьте, милорд Ястреб. Я не буду никого судить, это право я предоставлю вам самим. Но я намерен обвинять.

– А я хочу послушать, – грозно рыкнул лорд Орел, – Если вам есть, что рассказать, я готов слушать, милорд канцлер. У меня самого есть кое-какие подозрения, интересно узнать, совпадут ли они?

Дагул чуть склонил голову в знак согласия и хищно улыбнулся.

– Так я могу начать?

– Начинайте, – холодно разрешил лорд Ворон.

– Примерно полгода назад до нас стали доходить слухи из-за южных гор. Удивляться тут нечему, слухи всегда были, есть и будут. Половину из них можно сразу отбросить, как глупый вымысел, а в половине из второй половины стоит поискать чью-то провокацию. Но в оставшейся последней четверти всегда можно найти несколько крупиц правды. Полагаю, то, что на Юге появился новый вождь, нужно считать правдой, потому что известия об этом человеке... или не-человеке... поступают к нам из разных источников. Все они лгать не могут. Допустим, это правда. Нам известно об этом вожде не много. Называет себя Торгулом и провозглашает возрожденным Хироном, Темным Властелином.

– Да защитит нас Великая Дева, – себе под нос пробормотал лорд Ибис, однако в тишине небольшого зала его голос был отчетливо слышен.

– Защитит? – тут же обернулся Дагул, – Да, защитит, если мы докажем, что достойны защиты. Но достойны ли? Боги сейчас редко вмешиваются в дела людей, но они о нас не забыли. О Хироне мы на Севере не слышали давно, не одну сотню лет. Я не говорю о детских сказках, балладах менестрелей и бабкиных росказнях, это всего лишь глупые страхи черни. Я говорю о настоящем Хироне, боге-Охотнике, Коронованном Огнем и Кровью, Лишающем Жизни, Кровавом Убийце, Душегубе...

Рука лорда Ибиса дрогнула, губы сжались в твердую линию, узловатые, покрытые старческими пятнами пальцы коснулись лба, груди и ошейника. Этот жест повторил лорд Цапля, затем Альбатрос и Орел. Лорд Ласточка просто опустил взгляд и нахмурился, а лорд Ворон сощурился и обвел заинтересованным взглядом присутствующих... Элиза не поверила, что одно лишь упоминание какого-то Хирона способно было испугать этих людей. Скорее, это просто привычка, жест, отгоняющий злых духов, или что-то в этом роде. В ее мире плевали через левое плечо, стучали по дереву, скрещивали пальцы... Но ее мир – цивилизованный, он давно вырос из мифов, греческих героев и римских богов, как из детских штанишек, он вообще перестал верить в бога, посчитав себя взрослым. Глупый мир, несчастный мир... Элиза вдруг вспомнила испуг Ирби, когда та рассказывала о Темном Властелине, и ее явное нежелание назвать имя этого самого властелина, словно одним только упоминанием имени она призывала на себя зло... Да уж, суеверий, судя по всему, здесь хватает.

– Коронованный Огнем и Кровью Хирон побежден Великой Девой-Воительницей Авайей, как говорят нам предания, но когда-нибудь он возродится и соберет прежние силы. И восстанет он перед Авайей и ее народом, чтобы требовать мщения за свое унижение. И создаст он ужасных тварей, жестоких и бездушных, и станут они его армией. И перейдет рубеж эта великая армия...

– Хватит, лорд канцлер, мы знаем предания не хуже вас, – с неудовольствием перебил лорд Альбатрос, – Тысячу лет мы охраняем Границу и защищаем наши Гнезда именно потому, что знаем: возвращение Хирона неизбежно. Мы готовы к этому.

– Готовы? Хотелось бы верить, что вы говорите искренне, лорд Альбатрос.

– Кто дал вам право сомневаться в моем слове, Дагул Ор-Ваилан?

– Это право я взял сам, – ухмыльнулся канцлер, – Я не верю вам, господа. Вы или обманываете самих себя, или наивны как девица в брачную ночь. С кем вам приходится воевать сейчас? С человеческими отщепенцами всех мастей, мерзавцами, убийцами, насильниками, ворами, которые бежали от правосудия и пытаются укрыться в горах. Вы сами зовете их "поганцами". Вы знаете, кто они такие. Волки-одиночки или целые своры бандитов со своими вожаками. Но они не те, о ком говорят предания. Они еще не армия Темного Властелина. Они просто люди, малоорганизованное быдло, которое Юг посылает, чтобы проверить вашу боеспособность. А настоящая армия еще только формируется. Торгул не дурак, он прекрасно знает, что Граница не пропускает магических существ. А зачем они ему? Он наберет в свои войска всех тех, кого вы отвергли, многие тысячи поганцев, и бросит их на Границу. Вы устоите против армии отверженных, обиженных, ищущих расплаты? А если Граница рухнет, готовы ли вы выстоять против нелюдей?

– Готовы и будем! И не отступим! В этом наше предназначение, – с жаром вскочил лорд Ястреб, до сего момента сдерживаемый лордом Альбатросом, – Люди или нелюди, а мрут одинаково. Пусть только попробуют острия наших клинков, тогда и посмотрим, кто чего стоит...

– А вы, я погляжу, хорошо осведомлены о том, что происходит за Границей, милорд канцлер? – в свете масляных ламп короткие седоватые волосы лорда Ворона, Джеерта, казались бесцветными, а кожа его головы отливала розовым и серым. Тускло отражали оранжевые огни белая эмаль и серебро перегородок воротника-ошейника, мягко отливал шоколадом ворс элегантной меховой отделки туники. Но игра теплого цвета человека мягче не сделала. Глаза его казались острыми и холодными ледышками, лицо застыло в жесткой маске. Впервые увидев ошейники на лордах-протекторах, Элиза позабавилась: смешно, киношно, отдает дешевой драмой. Но на закованного в кандалы раба лорд Ворон как-то совсем не походил.

– О, я осведомлен не только об этом, – усмехнулся Дагул. Его длинные пальцы, казалось, жили собственной жизнью: то вертели кольцо, как белка барабан, то катали его по столу, то заставляли крутиться вокруг своей оси. Элиза как завороженная следила за этой игрой. И не одна она, – Я знаю много такого, что вы с удовольствием хотели бы скрыть.

– Лорд канцлер, прекращайте этот спектакль, – поморщился лорд Ворон, – Говорите, что вам надо. Вы хотите объявить, что нам предстоит жестокая война? Мы знаем об этом. Вы говорите, у нас не хватит сил воевать с магическими нелюдями? Да, мы не герои-Паладины, мы всего лишь их далекие потомки, и вы возможно правы – мы действительно не знаем, справимся ли. Но мы понимаем это, мы не слепы. Говорите, Граница падет? А откуда вам об этом известно?

На миг пальцы замерли, кольцо застыло стоящим на ободке. Потом с глухим стуком упало.

– Мне НЕ известно, милорд Ворон, – отбросив слегка насмешливый и глумливый тон, жестко проговорил Дагул, – Надеюсь, этого не случится никогда. Зато мне известно другое. Мне известно, что одному из вас Торгул предложил перейти на его сторону.

Молчание.

Элиза нервно поерзала на своем сидении, только сейчас обнаружив, что ей холодно. Каменные стены Камнеломки продрогли насквозь, неохотно принимая тепло летнего солнца, а в этом каменном мешке, находящемся где-то внутри горы и вовсе тепла не видали... Элиза зябко повела плечами и обхватила себя руками.

А сидевшие за столом по-прежнему молчали.

– В таком случае ваши сведения не полны, лорд канцлер, – наконец ровно произнес лорд Ворон, – Торгул предложил союз не одному из нас. Он предложил его каждому. Мы все получили его послания.

– Это измена! – неожиданно выкрикнул Эрвис, однако эффект от обвинения был подпорчен внезапно засипевшим голосом. Дагул резко обернулся, однако сам король уже порядком смутился, побагровел и откинулся на сидение, глядя на всех злыми глазами.

– Какая в том измена? – с легкой издевкой ответил на выпад лорд Ворон, – Виновато ли дерево, что его пометил приблудный пес? То, что мы получили послание, говорит лишь о том, что Торгул посчитал нас достойными противниками и решил переманить на свою сторону. Не более того.

– Выходит, о Торгуле вы знали? – Дагул резво развернулся к Джеерту.

– Разумеется, лорд канцлер. Долг обязывает нас знать о том, что замышляет враг. Мы осведомлены не только об этом. Мы знаем много такого, что вы с удовольствием хотели бы скрыть, – последнее предложение слово в слово повторило фразу самого Дагула, сказанную ранее, однако канцлер предпочел не заметить насмешки.

– Тогда вам должно быть известно, милорд Ворон, – дядя прямо-таки излучал дружелюбие, – что один из вас ответил согласием на послание Торгула. Я хотел бы понять...

– Что? – медведем взвыл лорд Орел, правой ручищей сминая стоявший перед ним серебряный кубок, словно тот был сделан из фольги, – Ответил? Да как ты смеешь, поганый слизняк, разряженный плоскарь...

– Вот, – ловким движением фокусника Дагул выхватил откуда-то из-за манжета левого рукава маленькую скрученную трубочку, швырнул ее на стол, одновременно вскакивая с места, – Поберегите брань для других, милорд! Я не скажу больше ни слова, пока не услышу ваши извинения!

Легкая бумажная трубочка прокатилась через стол чуть наискосок и уткнулась прямо в руки лорду Ибису, сидевшему слева от лорда Барнассы. Тот осторожно развернул скруток – Элизе, видевшей старика со спины, хорошо были видны узловатые пальцы, касавшиеся исписанной мелкими знаками бумаги. Однако зрение не позволило старику прочесть написанное: руки немного дрожали, он то подносил письмо к глазам, то отодвигался сам... Лорд Орел, не удержавшись, вырвал бумажку из рук соседа.

– "Я принимаю твое предложение, союзник", – лорд Барнасса громко читал и столь же громко сопровождал чтение презрительным фырканьем, – "Дай мне проход и ты получишь все, что пожелаешь. В нужный момент ты уведешь войска с Межи и я тебя не трону. Но предупреждаю: не пытайся меня обмануть. Межа не преграда для моих воинов, я достану тебя даже далеко на Севере. Торгул".

– Это подделка! – в ярости затряс головой лорд Ястреб и его каштановая шевелюра из коротких, свитых колечками прядей взметнулась облачком, – Это мерзкая подделка, чтобы обвинить одного из нас!

– С чего вы взяли, канцлер, что эта писулька писалась для одного из нас? Здесь же не написано, кто "союзник". Может, это вы сами? – с демонстративным пренебрежением лорд Орел отбросил послание в сторону, однако его воинственный пыл ощутимо угас. Элиза видела Барнассу со спины, однако не могла не заметить, как опустились его могучие плечи.

– Я жду извинений, – холодно заметил лорд канцлер, чинно усаживаясь за стол.

– Я не верю, что Межевой лорд, кем бы он ни был, мог предать, – негромко, но твердо и величественно произнес лорд Ибис, оглядывая протекторов в поиске поддержки, – Такое просто невозможно. Граница в нашей крови, она впитывается с молоком матери. У потомков Паладинов не может быть другой цели в жизни, как защищать ее. Чтобы предать, нужно быть чужим этой земле и своей крови.

– Это подделка! – опять закричал лорд Ястреб, вскакивая со стула. Невысокий, крепенький, излишне порывистый и энергичный, он скорее напоминал петуха, чем благородного пернатого хищника. Но петуха задиристого и очевидно глупого.

– Это не подделка, – заметил лорд Ласточка, внимательно разглядывая свиток, – если не подделка то, что получил каждый из нас. Послание подписано той же рукой. Мы все видел этот знак Торгула, каждый может сличить с тем, что имеет сам. Не подделка, но не исключаю, что фальшивка. Торгул мог намеренно подсунуть нам это письмо. Откуда оно у вас? – спросил он, обращаясь к канцлеру.

– Я умолчу об этом, – вольготно развалившийся на стуле Дагул чувствовал себя хозяином положения и давал понять это остальным, – Человек, передавший мне это послание, опасается за свою жизнь. Но это не фальшивка, уверяю вас.

– Точно фальшивка, – переглянувшись с Раганом, убежденно кивнул лорд Ворон.

Канцлер задумчиво пожевал губами, выпятив вперед свой и так не маленький подбородок.

– Что ж, – наконец с ворчанием сказал он, – Скажу начистоту: источник мне неизвестен. Мой человек подстрелил почтового сокола в районе Вардорского кряжа.

– И что же делал ваш человек в районе Вардорского кряжа? – вкрадчиво поинтересовался лорд Ворон.

– Именно поэтому я и не хотел раскрывать свой источник, – глумливо улыбнулся Дагул, – Я следил за лордом Ибисом и его Гнездом.

Старик удивленно встрепенулся.

– Следили за мной? Но зачем?

– Чтобы узнать, как часто вы принимаете гонцов с Юга.

– Милорд, вы меня оскорбляете, – в голосе старика зазвенела сталь, сам он выпрямился и стал похож на сухую жердь. Или всклокоченную метлу, если уж быть точнее, – Я не заслужил таких обвинений и ручаюсь за каждого своего человека.

– Да, я слышал. Вы говорили о том, что Граница у вас в крови, так ведь? Я вам верю, милорд. Хочу только задать один маленький вопрос. Где ваш единственный сын и наследник, лорд Ибис?

Старик откинулся назад и несколько долгих секунд не мог вымолвить ни слова.

– Это... грязно... Не то, что вы подумали... Я не буду оправдываться...

– Лорд Кшарбон, – возвысил голос канцлер, – давно ли вы видели своего сына, которого на южном склоне Вардорского кряжа знают как Лу-Удачу?

– Разбойник? – недоуменно выпрямился лорд Альбатрос и ноздри на его крупном породистом носу затрепетали.

– Нет, милорд, – весело ответил Дагул, – Не просто разбойник, а главарь большой шайки. Обычно промышляет у равнины Дис, на юго-востоке владений лорда Ибиса, легко переходит Границу туда и обратно, возит контрабанду. Королем за его голову назначена неплохая награда. Только очень немногие знают, чей он сын.

Эрвис при упоминании своего титула нервно сглотнул, но ничего не сказал.

– У меня больше нет сына, – тускло произнес лорд Ибис, опустив голову.

– Разрешите вам не поверить! Время от времени шайку Лу-Удачи видят совсем рядом с Гнездом Ибиса. Выходит, Граница не у всех вас в крови?

– Это не значит, что я с ним встречаюсь! Я уже давно не видел Лукку!

– Поэтому вы продались Торгулу? Сын угрожает вам? Или Торгул угрожает прибрать Лукку к рукам? Я не могу поверить, что такой честный и доблестный человек, как вы, лорд Ибис, способен сознательно предать, но разве предательство бывает только сознательное? А из жалости? А спасая того, кого любишь?

– Хватит, Дагул, – тихим, звенящим от ярости голосом встрял Нейл Раган, – это переходит всякие границы!

– О, лорд Ласточка! – резко развернулся канцлер, – Тебе я тоже задам вопрос. По-родственному. Убийство женщин-путешественниц – твоих рук дело?

– Разумеется, нет. Но причем здесь это? – скривился Раган.

– Я тоже думал, что не при чем. Пять женщин за последние две недели. Спросите, откуда мне это известно? По странному стечению обстоятельств, эти женщины были эдифирками и ехали в Вышемир, на поклонение в святое место – вот почему Эбера так беспокоится о них. Все они были подданными короля Эдифира. А теперь скажи мне, милорд Ласточка, так ли безопасны дороги в твоих владениях? Пять загубленных душ, не считая тех, кто их охранял в пути, – и все аккурат севернее Гнезда Ласточки. Зверские убийства, жестокие и странные. Словно зверь их растерзал. Не правда ли, лорд Цапля? Говорят, последнюю жертву нашли вы?

– Это так, – медленно кивнул Майеш, не отрывая испытующего взгляда от канцлера.

– Вас не удивили эти убийства?

Лорд Цапля пожал плечами:

– Нет. Я, видите ли, немало насмотрелся похожего. Поганцы у Границы частенько балуют. То руки поотрезают, то ноги, то кишки выпустят, а то и кожу живьем сдерут. Звери, они разные бывают, а двуногие страшнее всего.

– А, – обрадовано вскричал Дагул, – так поганцы подобное вытворяют? Но откуда поганцы в Дол-Синганире, Вы задавались этим вопросом?

– Нет здесь поганцев, – сквозь зубы процедил Раган, – нет и никогда не будет.

– А может, ты сам их пропустил через Границу? Заключил союз с Торгулом, а теперь вынужден подкармивать свежим мясцом его адептов?

Элиза едва успела уследить это молниеносное движение – а Нейл Раган уже перегнулся и вцепился Дагулу в глотку. И не рявкни сидевший между ними Джеерт, да не схвати в стальные клещи руки лорда Ласточки, быть бы лорду канцлеру покойником. Или хотя бы инвалидом. Однако ж не судьба.

– Хватит, – еще раз прикрикнул лорд Ворон, отбрасывая Рагана обратно на его стул, – Мы не малые дети. Голословные обвинения никому не нужны. Так предателя мы не найдем. Да и сомневаюсь, ищем ли, – добавил куда тише.

– А я и не собирался... голословно, – прохрипел Дагул, потирая горло и сверкая налитыми кровью глазами, – ты, родич, за это мне ответишь.

– В любой момент, – холодно ответил лорд Ласточка.

– Выясняйте свои разногласия в другом месте и в другое время! – прикрикнул лорд Ворон, – А вам, лорд канцлер, если нечего больше сказать...

– Отчего ж нечего, – громко перебил Дагул. Он больше не насмешничал и не глумился. Он был откровенно зол. У него нервно подергивалась щека и похож он был на вздыбившего шерсть кота, – Я ведь и документики приберег к этому случаю.

И призывно махнул рукой. Человечек рядом с Элизой неожиданно засуетился и завозился над книгой, затянутой в красочный кожаный переплет. Щелкнула филигранная застежка сбоку и на руки королевскому сановнику тихо сползла пачка толстых, будто навощеных бумажек.

– Эээ, милорды, вот... извольте... насчет Лукки Кшарбона... Свидетельство почтенного купца...

Элиза сидела, краем лопатки прислонившись к ледяной стене, обхватив себя руками и стараясь не дрожать от холода. Придворный человечек с радостью демонстрировал результаты своих изысканий, потрясал бумажками, бегал вокруг стола, желая угодить всем и каждому...

Она предпочитала ничего этого не слышать. Она не любила дрязги, не любила склоки. Ее сердило, когда другие выволакивали на свет божий грязное белье, да еще и потрясали им перед носом. Ей было неприятно, когда других провоцировали сорваться, показать самые худшие свои качества, сказать лишнее и ненужное... Понимают ли протекторы, что делает Дагул? Осознают ли, что его провозглашаемое раз за разом желание выяснить правду на самом деле имеет целью вбить клин между всеми ними? Элиза здесь была чужой, она не знала и не понимала местных порядков, не знала здешнего кодекса чести. То, что с ее точки зрения казалось сущим пустяком, неожиданно приводило лордов в ярость, а то, что она порой сочла бы для себя оскорблением, протекторы принимали как само собой разумеющееся. Да, она была чужой. Но дурой не была.

Дагул умел использовать ситуацию, хотя в этом спектакле явно чувствовалась домашняя заготовка. Для битья он выбрал только двух протекторов, если не считать короткой стычки с Нейлом Раганом, и это было умно: прочим лордам оставалось только вставать на ту или иную сторону и гадать, дойдет ли очередь до них самих – наверняка у каждого найдется, что скрывать. Канцлер умело добил Кшарбона и со знанием дела обрушился на Барнассу, обнародовав неизвестный доселе факт организованного лордом Орлом канала контрабанды кое-каких запрещенных специй с Юга. О том, что с Югом можно торговать даже при наличии Границы, некоторых присутствующих возмутило (лорда Ястреба, разумеется), но Элиза, пристально наблюдавшая за лицами, заметила тень беспокойства в облике лорда Альбатроса. Контрабанда, судя по всему, была незаконным, но вовсе не невероятным промыслом, и лорд Ундрэ тоже ее не избегал. Знают ли об этом остальные? Знают, но скрывают? Похоже, не все ладно в датском королевстве.

Барнасса защищался как лев, но чем больше он кипятился, тем подозрительнее и бессвязнее становились его доводы. Особенно после сделанного канцлером предположения о том, что контрабанда и пиратство – лишь прикрытие для союза лорда Орла с Торгулом.