Текст книги "Дары небес. Цена обещания (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 12 страниц)

Можно также подорвать Стену – тем самым магическая граница не уничтожится, однако достаточно и того, что разрушатся укрепления порубежников. Приграничье с его знаменитой сталью и многотысячными армиями, наученными сражаться с притязаниями таких, как он, совсем не прельщало Торгула, его интерес лежал на юге, в процветающей Талебасте, некогда отвернувшейся от него. Но таково было условие Аската, а приказов этого существа Торгул не рискнул бы ослушаться.

Таким и будет этот поход. Сначала Стена и Север, лежащий за ней. Потом – Юг, Талебаста, месть. Он не боялся нехватки сил и средств. Пока за его спиной стоит Аскат, то и другое найдется. Сейчас военный лагерь, расположенный в долине ниже озера, насчитывал с чуть более пяти тысяч человек сомнительных воинских умений – перебежчиков с северной стороны, бродяг с юга, наемников, вчерашних разбойников, беглых рабов. Сброд не самый качественный, к тому же малоорганизованный, но Торгул умел с ним обращаться. Поднатаскать полувояк можно и нужно, ведь в походе за Стену будет важным не столько качество, сколько количество. Разумеется, пять-шесть тысяч – это очень недостаточно, но Повелитель обещал, что в ближайшие полгода в эти края прибудет много, очень много народу...

Торгул предпочитал обещаниям верить.

Элиза. Дол-Синганир.

Элиза заблудилась. Она бродила по Синганиру, разглядывала убранство, любовалась разнообразными местными светильниками – в них не горел огонь, как можно было предположить. Свет – и довольно яркий бело-голубоватый свет – давал некий полупрозрачный камень, в самых разных вариациях оправленный серебром. Здесь были длинные гирлянды колокольчиков с крохотными светящимися шариками внутри, и огромные серебряные птицы, каждое перо которых украшалось тонким каменным цилиндром, и большие ажурные шары, усеянные камнями покрупнее. Элиза даже не подозревала, что ночью здесь куда интереснее, чем днем. Не везде, правда. Так она и заблудилась, но поняла это, лишь когда в очередной раз оказалась в тупике, заканчивающимся одинокой дверью. За дверью покрывалась пылью пустая комната, и Элизе явно не стоило пачкать здесь ноги. Она вернулась к очередной развилке, где горел светильник-шар, повернула в следующий освещенный коридор и опять оказалась в незнакомом месте. Гости, прибывшие на встречу короля Эдифира и Межевых лордов, еще не разъехались, для их удобства в замке расставили множество светильников так, чтобы им, гостям, не приходилось искать путь в свои комнаты; кроме того, там-сям у лестниц и дверей дежурили слуги... Но то ведь для гостей, а не для хозяев. Глупо спрашивать слугу, как хозяйке пройти в собственную спальню. По крайней мере Элиза пока не настолько устала и отчаялась, чтобы задавать такие вопросы. Да и упрямства ей было не занимать – неужели она не сможет сама, без подсказок, найти дорогу?

Один раз она услышала голоса и пошла на них, но открыв дверь, обнаружила себя на пороге просторного низкого зала – по одну сторону тянулись длинные обеденные столы с лавками, по другую – столы поменьше, тюки, составленные друг на дружку бочки, вязанки хвороста, корзины с углем, кучи неочищенных овощей. Над всем этим витал сытный дух жареного мяса и хлеба. Это помещение явно предназначалось для слуг, их и сейчас было здесь достаточно, несмотря на то, что трапеза, очевидно, закончилась, и женщины споро убирали посуду и объедки со стола. На появившуюся в дверном проеме хозяйку обратили внимание лишь единицы, ну да она задерживаться не стала и постаралась уйти быстрее, чем ее присутствие заметили все остальные.

В конце концов не в лесу ведь. Надо просто немного соображения и упорства... О, а вот этот коридор кажется смутно знакомым...

– Мы не обвиняем Вас, Нейл.

Неожиданно прозвучавшие слова заставили Элизу замереть, а потом осторожно подойти к приоткрытой двери. Голубоватый свет от лампы, стоявшей у входа с той стороны, загораживала чья-то спина, но женщине и не нужно было смотреть, чтобы узнать этот сочный голос с ленцой. Голос милорда Альбатроса.

– Нет, именно обвиняете, – раздраженно ответил Раган, – Я не привык уклоняться от неприятных разговоров. Или я должен трусливо замалчивать проблему, как вы?

– Как мы? – немедленно взвился лорд Ястреб, что было уже привычно и предсказуемо. Похоже, Альбатрос специально держит его под рукой для таких вот дурацких выпадов.

– Не стоит бросаться словами, лорд Ласточка, – с достоинством охладил пыл соседа Альбатрос, – Ваша сговорчивость позволила Ор-Ваиланам считать, что нами можно вертеть, как им вздумается. Честь Межевых лордов, наша общая честь подвергнута сомнению. Отказавшись от этой неуместной встречи, вы проявили бы твердость Межевого лорда и доказали бы, что не подвержены чужому влиянию. Мы бы сами выбрали место и время для подобного разговора и результат был бы другим. Вы поступили не как лорд-протектор, а как муж Элизы Ор-Ваилан. Похоже, вы еще слишком молоды, чтобы понять разницу.

– Зато я хорошо понимаю разницу между честью и властью, – сухо бросил Раган, – Элиза здесь не при чем. Вы переоцениваете ее влияние на меня.

– Это вы недооцениваете, Нейл. Хотите подтверждение? Как назвать ваше решение перенести это заседание Совета протекторов из Гнезда в ваше светское имение – в Камнеломку? Ведь стол, за которым мы обычно восседаем, не единственный атрибут нашего единства и силы, лорд Ласточка. Есть еще Гнездо. Есть знак и алтарь. Есть честь и гордость. Породнившись с Ор-Ваиланами, вы утратили целостность. Хотите вы того или нет, теперь вы вынуждены лавировать между нами и интересами королевской короны и уступать ей. Понимаете ли вы сами, к чему это приведет дальше?

– Граница и ее интересы для меня превыше всего, милорды. Я верен родовой клятве и никогда ее не нарушу. Честь Межевого лорда для меня священна и я буду делать все для ее защиты. Кровь Паладинов в моих жилах – мое знамя, с которым я иду в бой. В бой, а не на игру. Я не собираюсь играть ни в чьи политические игры. На любой стороне.

– Мой молодой друг, – от снисходительности в голосе Альбатроса Элиза поморщилась, каково же было Рагану? – Вы уже в них играете и играли одним своим рождением с титулом наследника Гнезда Ласточки. Отбросьте иллюзию своей непричастности. Для вас и для каждого из нас быть в стороне невозможно. Все зависит лишь от того, с кем вы в союзе. Сейчас вы способствуете власти короны, а значит выступаете против Межевых лордов. Неужели вы не видите, что вас используют?

– Я не способствую ничьей власти. И вы не хуже меня знаете, почему я женился на Элизе Ор-Ваилан, – уже не сдерживая злости, ответил Раган, – Десять лет назад, когда к власти пришел Калад, вы не возражали против союза с новым королем – потому что он был слишком силен и представлял угрозу для протекторов. Не так ли? Власть захватил король, въехавший в Эберу на щитах своих северных наемников-варваров, для которых Межевые лорды – пустой звук. Неприрученный король, посмевший диктовать вам свои условия. Разве тогда вы не испугались? Это перечеркнуло все наши прежние отношения с Эдифиром, ведь король больше не склонялся перед нами. Все договоры разорваны. Я помню отца в те дни. А если вы скажете, что только он один был встревожен и озабочен – я вам не поверю! Вы все решили, что единственным выходом будет мирно договориться с новым монархом. Или и от этого вы тоже будете отпираться? От вашего имени, от имени Межевых лордов мой отец заключил с Каладом договор. Калад отступил от Границы и прав Межевых лордов, но потребовал союза кровного, и я был обручен с Элизой. Неужели все эти годы вы считали отца предателем?

– Вы могли отказаться от брака после смерти вашего отца. И тем более – после гибели Калада.

– Мог, – сухо ответил Раган, – Но не стал. Я дал слово отцу. Или должен был поступиться честью и нарушить его? Вы считаете мое слово таким легковесным?

И едко добавил после короткой паузы:

– К тому же сейчас союз с короной нам нужен не меньше, чем прежде. Ведь с Дагулом Ор-Ваиланом договориться сложнее, чем с прямолинейным и грубым Каладом? Дагулу нужен иллюминит и сифийская сталь, а нам позарез нужно эдифирское серебро, потому что без него мы не сможем получать из иллюминита свет, и в сезон Ночных Ветров все Приграничье погрузится во тьму. Так нам не нужен союз? Мы уже готовы воевать с Эдифиром и его вассалами?

– Полагаю, мы еще можем поставить Ор-Ваиланов на место, – недовольно заметил Альбатрос, то ли не расслышавший, то ли не захотевший расслышать сарказм в голосе Ласточки, – Хотя инициативу упустили...

О чем дальше говорил лорд Ундрэ, Элизе расслышать не удалось. Где-то за ее спиной послышались быстрые шаги и она сочла за благо спрятаться за угол. Может, в подслушивании ее никто бы и не обвинил, но уж как-то очень некрасиво это выходило.

Однако когда она вышла из своего укрытия, человек уже вошел в комнату, где разговаривали Межевые лорды, и плотно прикрыл за собой дверь.

Ну и не больно-то надо.

Зато теперь она поняла, где находится. Из этого зала путь шел на внешнюю галерею, оттуда на лестницу, еще один узкий зал, коридор, лестница, коридор... А вот и знакомые места.

Из дверей в ее покои кто-то выходил. Горевшая рядом со входом сетчатая лампа осветила черно-кровавый, расшитый золотом камзол, отливающие красным волосы, черную бороду с белым клинышком в уголке губ...

– Где ваша хозяйка? – рассерженно рявкнул Дагул Ор-Ваилан, оглядываясь по сторонам. За его спиной мелькнули две фигуры, в которых Элиза без труда узнала Псов.

Элиза не стала дожидаться ответа служанок, испуганными мышками жавшихся у стены. Осторожно пятясь назад во тьму, она отступила на лестницу и бесшумно сбежала вниз.

Встречаться с дядей Элизе хотелось мало, а уж наедине да в собственной спальне – и того меньше: воображение давало слишком мало вариантов развития дальнейших событий. Она побрела назад, нашла знакомую галерею с фонтаном посредине и уселась на скамейку, где днем разговаривала сначала с Дагулом, потом с Мирией, а потом и с самой Властительницей. "Отпуск" начинал отдавать неприятным душком и мало пользы было в том, чтобы убеждать себя в обратном.

Вернуться в свою комнату означало в самом лучшем случае выдержать трудный разговор с Дагулом, а она уже основательно устала изворачиваться и городить всякую чушь, большей частью не понимая тонкостей местных обычаев и порядков. Да и собственно говоря, зачем ей вообще эти сложности с Дагулом, о котором через три недели она преспокойно забудет?

Но не вернуться в свою спальню – означало искать себе ночлег где-нибудь в другом месте. В конце концов, мало ли пустых комнат в этом замке?

Элиза умылась в фонтане, вытерлась шелковым рукавом, слегка поцарапав щеку колючей золотой вышивкой, подхватила стоявшую на постаменте одинокую лампу и отправилась бродить по пустынным, темным коридорам. И как можно жить без электричества?

Несколько раз ей попадались то слуги, то гости, и эти встречи немного развлекли Элизу: многие гости из свит Межевых лордов были навеселе и искали приключений, но узнав хозяйку дома, со смущением извинялись и ретировались. Однако потом она случайно натолкнулась на своих Псов – Йези и Урвина, и ей стало не до смеха. Она едва успела скрыться от них до того, как ее успели заметить, но их озабоченный вид ей не понравился. Наверняка искали ее, Элизу, и то, что Псы работают на дядю, теперь сомнений у нее не вызывало. Исключением, возможно, был Мици и его, кстати, она сейчас не прочь бы встретить, однако не встретила... "Горилла" с "гадюкой" доверия ей не внушали с самого начала, но теперь Элиза испугалась их по-настоящему и решила проблему старым испытанным способом – бегством. Правда, она с трудом ориентировалась в незнакомых для нее стенах и потому избегала столкновений с преследователями только чудом. Однажды она прошла очень близко от белобрысого Йези; стоило только "гадюке" повернуть голову чуть влево, он увидел бы ее. Элизе пришлось потушить лампу, но уж лучше остаться совсем без света, чем попасться на глаза Псам. Она отступила назад в тень, рукой нащупала какую-то нишу, оказавшуюся дверью, юркнула внутрь, осторожно прикрыла за собой дверь и затаилась.

Только потом, когда снаружи стихли шаги, она осмотрелась. Это была небольшая длинная каморка, метра четыре на три. Неоспоримым достоинством ее было длинное узкое оконце, через которое лился лунный свет. Свет был довольно скуден, но благодаря ему Элиза различила сложенные прямо слева от входа стопки одеял или чего-то подобного.

Стены в каморке были не каменные, но покрытые тусклыми серебряными панелями. Там, куда падал свет, можно было различить искусную чеканку: вот сотни людей в молитвенном экстазе лежат ниц перед огромной женской фигурой, длинные волосы которой окружают ее подобно солнечным лучам или нимбу; вот мужчина, безвольно раскинув руки, падает с колесницы, над которой в небе парит вооруженная мечом женщина... В дальней стене в нише стояла белокаменная статуя в человеческий рост высотой, она изображала женщину, закутанную в плащ с капюшоном, из-под которой едва ли можно было рассмотреть черты лица. На шее статуи лежала свежая цветочная гирлянда, ее широкие витки спускались почти до колен...

Еще перед нишей стоял белый каменный куб в метр высотой и с надписями по бокам, две широкие серебряные вазы, металлический прут или жезл длиной метра в полтора с колпачком сверху – для тушения свеч, надо полагать... Элиза тут же приспособила жезл к двери, подперев им ручку, разложила на полу белые одеяла (оказавшиеся шерстяными плащами-накидками) поудобнее и со спокойной совестью улеглась спать. То, что попала она, похоже, в какое-то святилище (куб здорово смахивал на алтарь – там были разложены какие-то предметы, а по углам стояли незажженные свечи) или молельню, Элизу совершенно не обеспокоило.

...Она поскользнулась на широкой и длинной лестнице, такой длинной, что ее конец едва виднелся в полумраке вверху. Там, наверху, в двух массивных чашах по обе стороны двери плескался огонь, и ей нужно было туда. Ярость и пожирающая нутро ненависть гнали ее туда. Боль и разрывающая на части потребность успеть, опередить, не дать свершиться непоправимому – гнали ее наверх. Она восстановила равновесие и сделала шаг вперед. Она не должна останавливаться, иначе будет поздно... Там, наверху, в беде был тот, кто ей дороже собственной жизни, намного дороже... Быстрее... Поднялась еще на одну ступеньку, привычно перехватила скользкую от крови рукоятку короткого кривого меча и с широким разворотом всадила лезвие в брюхо... нет, человеком это не было. Даже если убрать серые кожистые крылья и лишнюю пару рук, существо напоминало скорее худющую макаку ростом с человека; из-под серой шерсти под углом выпирали ребра, а ноги заканчивались птичьими лапами... Ей некогда было рассматривать – из-за рухнувшего вниз под ее ноги тела уже с визгом и воплями прыгал другой нетопырь, и крылья его остервенело бились о красные каменные ступени, а острые мелкие зубы клацали у самого ее лица... С коротким рыком она подалась назад и меч в ее руках был столь же привычен, как... как... Некогда! Некогда отвлекаться на всякую чушь! Они уже близко! До Врат осталось совсем немного! Нелюдское тело свалилось под ноги неопрятной кучей, а рядом уже мелькнул следующий силуэт... нет, не такой... Она лишь мимолетно вздрогнула, готовясь отразить очередной удар, но с облегчением поняла – рядом появился «свой», не враг, и могла больше не думать об опасности справа... Помощь – это хорошо. Помощь – это.... Ааах! Впереди что-то взорвалось, фейерверком брызнули в стороны осколки; огненный шар сорвался и покатился вниз... Мужчина, что сражался рядом, предупреждающе крикнул, а потом просто рванул ее на себя, прикрывая собой... Нет, не мужчина. Похож, но не человек. И все же соратник, тот, кому она без сомнений доверит прикрывать собственную спину. Она не видела его лица, зато видела, как горят его длинные черные волосы... Она кричала, и рвалась, и вырывалась из удерживающих ее рук, и вывернулась... Каменный осколок с размаху вошел ей в живот чуть пониже грудины... Она судорожно согнулась, раскрывая рот и не в силах ни сделать вдох, ни произнести ни звука... Боль, чудовищная боль... и кровь на пальцах...

Элиза вскочила, жадно глотая воздух и всхлипывая. Сон был настолько реален, что в первые секунды она никак не могла сообразить, где находится. Потом с ужасом вспомнила, что с похожим сном началось ее перемещение сюда, в тело Элизы Раган.

– Только не это, туда я не хочу, – прошептала она, но звук собственного хриплого голоса скорее испугал, чем приободрил ее.

Картины только что виденного сна были настолько реалистичны, насколько вообще реальна реальность. Элиза чувствовала каждое свое движение, каждый взмах мечом или шаг по залитой кровью лестнице, чувствовала боль и ярость, ощущала титаническое напряжение мышц, слышала вопли крылатых зубастых макак и шипение огня, катящегося сверху. И неожиданное облегчение от присутствия союзника, лицо которого она так и не рассмотрела, и режущий страх от того, что он уязвлен огнем, и сосущая боль то того, что где-то наверху погибает некто, кто дороже самой ее жизни... Все это было совершенно реально! Она не смотрела на все это со стороны, она полноправно участвовала в этом!

– Я не хочу туда. Только не туда, – твердо повторила Элиза, дрожа всем телом и чувствуя, как стекает пот от виска по щеке. Сон, дурной сон и не больше, повторяла она про себя, стараясь не думать, что такой же сон однажды привел ее сюда.

Лицо она небрежно вытерла рукавом, выбрав кусочек ткани без золотого шитья – это простое занятие потребовало сосредоточения и успокоения. А потом случилось странное.

Контуры стоявшей в каморке статуи вдруг подернулись и раздвоились, а еще через мгновение нечто решительно шагнуло из ниши на алтарный куб. Призрак? Реальное существо? Фигура женская, лицо... довольно смутное или стертое, словно его не долепили.

Элиза замерла, раскрыв рот. Какой-нибудь хренотени она подспудно ожидала все эти дни, чудес, с учетом того, что мир-таки допускает наличие магии, ей явно не хватало, но реальные призраки в запертом пространстве посреди ночи однозначно не приветствовались.

Но ожившая статуя совсем не собиралась здороваться. В какой-то момент она резко увеличилась в размерах, достигнув затылком потолка, нависла над Элизой змеей с распахнутым капюшоном... Только это своевременное сходство, как потом думала женщина, и спасло ее. Навалилась непонятная сонливая тяжесть, но Элиза рванула в сторону – хотя куда можно бежать в комнатушке в несколько квадратных метров? Присела, перекатилась по полу, с трудом превозмогая давящее бессилие... Смешно, да? Словно визуализация какого-нибудь рядового боевика. Но интуиция не подвела. Призрак пикировал сверху, именно в то место, где она только что стояла. Застыл на несколько мгновений в явном удивлении. Развернулся, явив Элизе смутное пятно лица. Бежать было некуда, женщина это знала. Дверь далеко, за спиной – стена с тяжелой серебряной чеканкой, рядом алтарь с рассыпавшимися лепестками цветов.

Призрак опять вперил в нее тяжелый взгляд, и снова Элиза почувствовала, как неуклонно отключается и теряет сознание... В последний момент, перед тем как упасть, она пошатнулась, упала на алтарь и сползла по нему вниз, а призрак с размаху влетел в стену. Прикосновение неожиданно вызвало разряд молнии, несильный, синеватый, сопровождаемый треском и появлением слабого, однако вполне различимого запаха озона. Элиза очнулась и обернулась – призрак, глядя на руку словно завороженный, висел перед серебряным панно. Молния белесой змейкой охватила его запястье и поползла вверх; женская фигура вдруг стала покрываться трещинами, сквозь которые рвался тусклый свет. Вслед за этим фигура взорвалась во вспышке молнии и исчезла.

А Элиза стояла ни жива и не мертва; сердце глухо и часто колотилось, кровь шумела в ушах, мешая вслушиваться в неожиданную тишину. От испуга руки ее дрожали. Видение испугало и озадачило. Но оно пропало и больше не появлялось; некоторое время спустя Элиза осмелела настолько, что подошла к нише со статуей. При слабом свете занимающейся зари стало очевидно, что изваяние расколото напополам, цветы скукожились и обуглились, да еще на белом полированном камне алтаря обнаружились следы чего-то инородного – может, пепла, может, праха.

Затем Элиза рискнула коснуться стенной панели, нейтрализовавшей призрак. Вычеканенная в серебре картина изображала женскую фигуру с поднятыми в благословляющем жесте руками, внизу под ней копошились фигурки крохотные и невыразительные, безликие, явно мало интересовавшие резчика, ибо инструмент только слегка обозначил контуры. Зато женщина несомненно стоила мастеру многих часов работы. Каждая складка ее развевающегося одеяния, каждый локон волос, расположенных над головой в виде солнечных лучей, каждый пальчик на ее руках и даже что-то вроде двойного нимба вокруг тела были вырисованы в мельчайших деталях.

Элиза ощупала панели сверху донизу – и неожиданно нашла скрытый механизм. Что-то, какой-то жест или прикосновение его активировали. Панель разошлась в стороны и явила тайник. Там лежала книга, тяжелый том, упакованный в резной деревянный переплет и покрытый слежавшейся пылью. Посреди страниц лежала закладка из маленького тонкого золотого ножичка.

Ей не было никакого дела до этой книги и ее содержимого. И все же...

Впервые поняв, что разговаривать на языке аборигенов можно безо всяких проблем, больше к этой теме она не возвращалась – не до того было. Но речь была не единственной вещью, доставшейся ей от реальной Элизы. Иногда ей казалось, что чужая память с трудом, но пробивается наружу – и тогда она словно бы узнавала и облик долины, и цепь гор, и лица, и тогда рука совершенно машинально поправляла волосы чужим жестом... Но стоило только сосредоточиться на этом, как ощущение чужого навыка исчезало, и она опять становилась сама собой... если так можно было сказать применительно к чужому телу.

С книгой было то же – она казалась странно знакомой, как по содержанию, так и по ощущениям от прикосновения. Это та Элиза, прежняя, спрятала фолиант здесь; она пронесла его в молельню тайно, чтобы ни одна душа не догадалась об этом, особенно Раган... Нынешняя Элиза даже не представляла, чем книга ценна. Не желая задерживаться в святилище ни минутой больше, она сунула фолиант под мышку и покинула испугавшее ее место. А найдя тихую скамейку в одном из пустых двориков (прислуга с рассветом вовсю шумела, но гостевые покои Камнеломки оставались пустынными и тихими, как склеп), решительно раскрыла книгу, искренне ожидая, что сработают некие механизмы чужой памяти... Но значки – буквы, руны или иероглифы – никаких ассоциаций в ее разуме не вызвали. Важно, это очень важно, говорила она себе, но не знала почему. Призрак, святилище, книга – все так-то связано, о чем знала или догадывалась настоящая хозяйка Камнеломки. Но не временная. Ломая голову и так, и эдак, и не находя приемлемого ответа, незаметно для себя Элиза уснула.

Она проснулась от того, что солнечный луч нагло светил в левый глаз. На щеке отпечатался контур ножичка, ладони чесались от вековой пыли, губы обметало нечто горькое... С книгой под мышкой Элиза вышла из дворика, мечтая прежде всего умыться. Но скоро ее окликнули.

– Ты заставила меня беспокоиться, госпожа.

Мици. У него, похоже, была бессонная ночь.

Элиза улыбнулась. Он осторожно протянул руку и, помедлив, коснулся ее щеки тыльной стороной ладони. Жест был нежным.

– Меня ищут?

– Не знаю. Дагул приказал перевернуть замок вверх дном. Я его не видел, но Йези говорил, он взбешен. Что это?

Элиза задумчиво посмотрела на книгу, торчавшую из-под мышки.

– Не знаю. Нашла в тайнике. У меня было видение. На меня напал призрак.

Мици нахмурился.

– В святилище?

Она раскрыла книгу:

– Можешь прочесть?

Он покачал головой, не отрывая испытующего взгляда от Элизы.

– Похоже на язык Паладинов. Я видел однажды в храме Стакотлофа – там есть надпись на стене из похожих знаков. Но я не знаю язык Паладинов.

– А кто знает?

– Жрицы из Вышемирской обители. Или твой муж.

Элиза кивнула, захлопнула книгу, сунула ее под мышку и направилась дальше.

– Ты так спокойна, – донеслось до нее.

– А почему я не должна быть спокойна?

Девять дней, всего девять дней – и к лешему все призраки!

– Говорят, Авайя-Дева не являлась людям сотни лет, Нардуки-Старуху, кроме ее жриц, не видел никто. Говорят, боги о нас забыли, дела смертных больше не интересуют их. В людях почти не осталось крови Паладинов, а только им, кроме жриц, могут являться боги. Но когда они сходят на землю, то выбирают себе смертных, чтобы говорить их устами. Когда Великие появляются среди обычных людей, значит, скоро случится что-то страшное.

– Ты думаешь, Авайя выбрала меня? Не очень-то она и старалась, – легкомысленно дернула плечом женщина, – Собственную статую расколотила.

– Статую? – в непритворном ужасе ахнул Мици, – Что ты наделала, госпожа моя?

– Да ничего.

– Нет, Элиза, – мужчина неожиданно оказался рядом, схватил ее за плечи и стиснул руками так, что она вскрикнула от боли, – Нет! Не будь так дерзка! Боги не любят дерзких! Сделай так, как она велела!

– Да ничего она не велела! Отпусти меня!

– Когда боги не любят нас, это плохо. Но когда любят – это еще хуже. Лучше бы они забыли о нас!

– Чего ты так боишься? – возмутилась Элиза, вырываясь.

– Чего боишься? – с горечью повторил Мици и отступил назад, – Когда боги чего-то от тебя хотят – это честь, но очень часто с этой честью они забирают и твою жизнь. Избранники богов долго не живут, Элиза.

– Надеюсь, дней десять у меня все же есть? – озадаченно пробормотала Элиза и решительно направилась вперед.

Она прекрасно выспалась после возвращения в свою спальню. Служанок удалось разговорить без труда – Дагула они боялись даже больше, чем саму Элизу, а потому наперебой рассказывали, как ярился милорд канцлер и как бегали на цыпочках Псы. Элизу это позабавило. Быстрее бы он уехал.

Она хотела поспать часок, но когда проснулась – было за полдень. Часть гостей уже разъехалась, и среди них – Властительница со своими дамами. А значит, и Нейл Раган.

Элиза немного расстроилась: хотелось увидеть его на прощанье. Из разговоров она уже знала, что лорд-протектор Гнезда Ласточки большую часть времени проводит именно там, в Гнезде, посещая родовое имение Синганир в лучшем случае на пару дней в месяц, а в последнее время и того реже. А это означало, что Элиза больше никогда его не увидит. Не то, чтобы она испытывала к нему какие-то чувства, да и он не был слишком расположен к ней, но этот мир, Камнеломка, эти горы и долина в ее душе оказались тесно связаны с этим мужчиной. Впрочем, она спокойно проживет и без него. Хорошо бы разузнать, что за книгу она нашла. Но и это не задача первостепенной важности. Обойдемся.

Элиза вышла на террасу, облокотилась на перила. Вдали, у дальних холмов по дороге медленно ползла кавалькада – десятка два всадников окружили две крытые повозки, охраняя их. Небось, Властительница домой отчалила...

– Миледи, – Ванита жалась у стены и не решалась поднять взгляд, – Его величество король ожидает Вас.

Элиза с сожалением оторвалась от вглядывания в искорки света, поблескивающие на латах далеких всадников – единственно оставшегося свидетельства удаляющейся кавалькады, и молча последовала за служанкой.

За дверью к ней пристроился эскорт – Йези и Урвин, опять Йези и Урвин! Псы были молчаливы и бесстрастны, однако Элиза чувствовала необъяснимую угрозу даже спиной. Мици был другим, не таким, как они. В том, что Мици не ангел, она не сомневалась – наверняка рука его не дрогнет убить человека и не просто в бою, а по слову хозяина, но Элизу он защищал и прикрывал, она чувствовала его искреннюю заботу. Любила ли настоящая Элиза Мици или просто играла с ним от нечего делать? Вот он явно был к ней неравнодушен и готов ради нее на многое... "Гадюка" и "горилла" если и демонстрировали личную преданность, то не ей. "Псы", как теперь знала Элиза, были телохранителями всей королевской семьи, но главой семьи сейчас был отнюдь не король.

Эрвис невнятно буркнул "наконец-то" и повернулся с приподнятыми в разные стороны руками. Слуги сноровисто одели на его пальцы кольца, подправили кружевные манжеты, белую ленту, перетягивающую наискосок грудь, аккуратно одернули голубой камзол и со знанием дела переложили на плечах завитые темно-рыжие локоны. За туалетом короля молча и настороженно наблюдала свита. В воздухе витало какое-то напряжение, отзвук скандала, отблеск шока, Элиза почувствовала это. Но причины были ей неизвестны. Она медленно подошла, Эрвис раздраженно рявкнул слугам "вон" и плюхнулся в кресло, укрытое для монаршего зада роскошной полосатой шкурой тигра.

– Мы выигрываем в любом случае, – заговорщически сообщил он, наклонившись вперед, к Элизе, чтобы остальным их разговор слышен не был, – Лучше бы они поубивали друг друга, но я на это не надеюсь.

Король был возбужден сверх меры; крылья его тонкого носа трепетали, губы дергались, взгляд перебегал с предмета на предмет. Пальцы вцепились в пятнистый мех, потом отпустили его.

– Кто? – тупо спросила Элиза.

– Хорошо хоть мегера уехала, – словно не расслышав вопроса, продолжал шептать Эрвис, – Она могла бы отговорить Рагана.

– От чего? – похолодела Элиза, начинавшая подозревать кое-что дурное. Мегера – надо полагать Властительница, и Нейл не уехал с нею, а значит...

– От поединка, – в злости прошипел Эрвис, – Они дерутся через час.

– С кем? – упавшим голосом спросила сестра, скорее для подтверждения своих догадок.

– С дядей!

"Ты мне за это ответишь, родич", сказал вчера Дагул. "В любой момент" – ответил Нейл Раган.

В любой момент. Он даже отложил свой отъезд. Экие они щепетильные в вопросах чести...

– Против Рагана не имею ничего против, он не такой набитый дурак, как остальные. Но ты его всегда ненавидела, а я хочу, чтобы ты была счастлива, – милостиво разрешил король и мрачно добавил, – Но сейчас лучше помолись Лунной Деве, чтобы победил Раган.

– Помолюсь, – пробормотала Элиза, – А он может?

– Не знаю... Нет! – Эрвис с злостью скомкал шкуру на подлокотнике кресла, – Наш дядя – лучший мечник Эдифира!

Крик этот, мало походящий на восторженный, но нервный и горячий, немедленно подхватила свита.

– Ваше величество, не нужно беспокоиться! Ваш дядя победит! – льстиво улыбнулся невысокий франт в розовых бантах.

– Да, да, у милорда Дагула твердая рука и острый глаз! – мгновенно поддакнул такой же невысокий и округлый, но уже в тошнотворно-зеленом, – Незначительная рана ему не помеха!