Текст книги "Дары небес. Цена обещания (СИ)"

Автор книги: Анна Шведова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 12 страниц)

– Рана? – обернулась Элиза.

– Царапина, миледи, – склонил голову с заметной проплешиной человечек в зеленом, – милорд ее и не заметит!

– Однажды он проскакал полдня со сломанной рукой, – доверительно улыбаясь, придвинулся ближе к королевскому креслу третий, – Милорд вынослив как бык!

– Какая рана?

Недоумение на лицах.

– Элиза, что с тобой? – с раздражением фыркнул Эрвис, – Ты разве не знаешь? На дядю напали!

Дагул выехал рано поутру на верховую прогулку, как хором охотно сообщили Элизе придворные. Часа через два он вернулся, взбешенный и окровавленный, и прямо во дворе замка заявил, что на него напали люди Рагана. Это заявление слышали многие, в том числе и сам лорд Ласточка. Естественно, он все отрицал и сделал это в весьма оскорбительном тоне. Естественно, Дагул ему не поверил. Естественно, в присутствии всех он попытался влепить пощечину Нейлу Рагану, но то же самое получил в ответ.

– Это были твои люди? – шепотом спросил Эрвис, пока разгоряченные придворные обсуждали несносное поведение хозяина замка, – Ты с ума сошла? Нельзя сейчас! Он нам еще нужен! – и добавил, явно противореча сам себе, – Я же говорил, он изворотлив, как змея. Сколько их было? Трое? Пятеро? Надо было больше! Я же предупреждал! Если бить, то бить наверняка!

– Не мои, – задумчиво покачала головой Элиза. Дагул насолил многим, наверняка многие хотели бы его убить, но чтобы при этом подставить Нейла Рагана? Зачем? Или это был удар, направленный именно на лорда Ласточку? То, что нападением из засады сводить счеты сам Раган не станет, у Элизы не возникло даже тени сомнений. Значит, кто-то другой. Но кто?

Было тихо, неестественно тихо для такого количества людей, что собралось здесь. В длинном узком зале мебели не было, только в дальнем его конце стояла резная скамейка да гобелены сиротливо свисали со стен напротив окон. Пространство в центре было пустым, люди же молча стояли у стен. Лорды Альбатрос, Цапля и Ворон со своими свитами стояли под окнами, король, придворные и гвардейцы собрались на противоположной стороне под гобеленами. Никто не указывал никому, где стать, но каждый входящий сам для себя определял, какой стороне он принадлежит. Элиза на правах хозяйки заняла стратегически выгодную скамейку – та стояла ни на той, ни на другой стороне. А ровно посередине, у третьей стены.

В дверях справа от Элизы толпились и жались к стене дворовые – протискиваясь вперед, поднажимая, толкаясь, они пытались пройти вперед, но сдерживались крепкой рукой Лараса и воинов со знаком Ласточки на груди. Молча, если ругаясь, то тихо, словно боясь расплескать ненадежную тишину ожидания...

Хмурые лица, настороженные лица, злые глаза. В одних – откровенная ненависть, в других – неприязнь, в третьих – возбуждение и ожидание возмездия, заслуженного возмездия, Элизе интересно было видеть его на лицах людей Рагана...

Из противоположной двери показался Дагул. Он так и не переоделся и сделано это было, разумеется, не случайно. Под распахнутым темно-зеленым камзолом виднелась белая рубаха, на груди она была в крови. Своей ли? Кровь была и на щеке Дагула – небольшая царапина, полустертая, очевидно, небрежным жестом ладонью. Если дядя и был ранен, то непонятно куда. На его боеготовности ранение очевидно никак не отразилось – он криво улыбался, оглядывая собравшихся сверху вниз с чувством несомненного превосходства. Заметив Элизу, он приподнял меч, коснулся плоской стороной клинка своего лба, потом резко отвел его вправо и вниз.

Надо полагать салют, подумала Элиза, нервно улыбаясь. Насколько он силен? Насколько опытен? Он очень уверен в себе или это только бахвальство?

Тигр, нервно бьющий себя по бокам хвостом – вот кого напоминал Элизе матерый рыжеволосый Дагул. Он стоял на месте, но казалось, он мечется, точит когти, щерит зубы в ожидании неосторожной жертвы...

А вот и Раган. Стремительно вошел в зал – перед ним спешно расступались люди – и приблизился к центру. Сосредоточен и спокоен. Движения расслабленные, мягкие, взгляд отсутствующий.

– Милорды, правила требуют, чтобы стороны попытались решить свои разногласия мирным путем, – к ставшим напротив друг друга мужчинам медленно подошел крупный полный человек в неброском коричневом камзоле, расшитом золотыми шнурами. Элиза не знала ни его имени, ни сана, но за эти два дня сполна успела оценить его выдающиеся организаторские способности: он следил за порядком и соблюдением этикета, а также превосходно управлялся с королевскими слугами. В отличие от большинства иных королевских придворных он всегда был при деле, и в отличие от большинства иных королевских придворных не выглядел разряженным гусем. Его уважали, к его словам прислушивались, и сейчас он явно говорил не только от имени короны, но и от себя лично. Голос его звучал удрученно, – Я призываю вас к благоразумию, милорды.

– До первой крови, – глухо ответил на этот призыв Нейл Раган.

Дагул ухмыльнулся и подбоченился:

– Будь я вызывающей стороной, объявил бы бой до смерти. Боишься, родич?

– Нет. Не люблю бессмысленно убивать.

После чего Раган обнажил меч, отстегнул и небрежно отбросил в сторону ножны, салютнул и ровно произнес:

– Приступим.

– И часто ваш дядя совершает утренние прогулки?

Элиза вздрогнула и обернулась. Лорд Ворон смотрел мимо нее, на медленно кружащихся в попытке изучить противника Дагула и Рагана. Они не сделали пока еще ни одного стоящего выпада, слышалось только легкое шарканье подошв на каменном полу.

– Не знаю, – правдиво ответила Элиза, – У себя дома может и часто. Но здесь зачем? Интересно бы узнать, что на самом деле он делал в Сувильском ущелье или где там на него напали?

Она сказала, не слишком задумываясь над словами, поскольку вид обнаженных мечей неожиданно привел ее в ужас: она, человек цивилизованный и рафинированный, не привыкла иметь дело с холодным оружием, но только сейчас поняла, что меч – оружие в общем-то смертельное. И это длинное узкое лезвие, отсвечивающее холодным голубоватым светом, может войти в чужое тело как в масло, взрезать мышцы и жилы, выпустить кровь... Легко смотреть на подобное в экране телевизора, но наяву она не желала даже воображать то кровавое зрелище, которое может вот-вот произойти... Элизу передернуло и в желудке поселилась знакомая тошнота. Женщина уже не могла понять, что ли это токсикоз, а то ли мерзкое отвращение... Она нервно облизнула пересохшие губы.

Джеерт оторвался от зрелища изучающих друг друга дуэлянтов и внимательно посмотрел на Элизу.

– Мои люди побывали там и ничего не нашли, кроме нескольких капель крови. Никаких нападавших.

– Этому может быть несколько причин, – рассеянно проговорила Элиза, с напряжением ожидая, когда противники скрестят наконец мечи, – Во-первых, разбойники. Дагул действительно поехал на прогулку и на него напали случайно. Я слышала о разбойниках, на днях что-то говорили об убитых женщинах, – Элиза вдруг вспомнила, что ее недавно беспокоило в связи с этими убийствами: Мици. "Гадюка" говорил, что он остался улаживать дело, чтобы последнюю жертву нашел Майеш... Но зачем, зачем? Чтобы подставить Рагана?

Она запнулась, подняла голову и увидела заинтересованный взгляд лорда Джеерта.

– Во-вторых, он мог с кем-то встречаться и рассориться с ними. Они подрались, если были трупы, оставшиеся в живых их унесли. В-третьих, на него напали ваши люди, милорд.

– Мои?

– Не ваши именно, но люди Межевых лордов. Дагул, как я понимаю, многим насолил. Тому же лорду Орлу. Думаю, сегодня ночью тому не раз снилось, как он голыми руками сжимает горло Ор-Ваилана, – хихикнула Элиза, потом осеклась, вспомнив, где находится, и смущенно прикусила губу, – Лорд Орел мог пожелать... проучить лорда канцлера.

Лорд Ворон медленно кивнул, но губы его странно дрогнули.

– А Раган?

– Разве что кто-то за его спиной.

– Но не по его приказу?

– Приказу? – хмыкнула Элиза и покачала головой, – Да Раган свою честь на руках носит, чтобы та нечаянно не споткнулась. Вы же сами видите: он не способен ударить из-за угла. Безобразно, безнадежно честен.

Джеерт озадаченно нахмурился, но в этот момент звук удара, последовавший за ним звон и отвратительный скрежет металла о металл заставили Элизу вздрогнуть и охнуть. Она непроизвольно прикрыла ладонью рот, потом приказала себе успокоиться и не изображать чувствительную девицу, грохающуюся в обморок от проходящего рядом поезда. В конце концов, это не ее война. Если мужчинам здесь нравится дырявить друг друга острыми железками, это их право.

После нескольких стремительных ударов противники опять разошлись, поглядывая друг на друга куда более мрачно, чем раньше. Элиза перевела дух. Никто не ранен.

– С кем Ор-Ваилан мог встречаться в такой глуши? – произнес над ее головой лорд Ворон, о котором Элиза почти забыла.

– С кем? – сосредоточенно наморщила лоб женщина, – Ну, явно не из дворовых. В крепости Дагулу никто бы не помешал ни с кем встретиться. Нет, не знаю. Мои догадки мало что стоят. О, мама дорогая...

Дагул неожиданно перешел в наступление с энергией, от которой у Элизы прямо-таки перехватило дух. Голубовато посверкивающий клинок в его руках буквально запорхал, взрезая воздух со слышным всеми свистом. В толпе под гобеленами послышались одобрительные выкрики и громкое топание левой ногой – это, очевидно, заменяло здесь аплодисменты. Элиза же до боли стиснула руки и прикусила губу.

Нейл Раган, бледный, с угловатым аристократическим лицом, короткими черными волосами, по-юношески стройный и гибкий под напором крепкого, яростного, похожего на неудержимое закатное пламя зрелого мужчины казался совсем неопытным юнцом; его теснили, он отступал, отбиваясь с неистовством, однако безрезультатно. Клинки сталкивались со зловещим звоном и скрежетом часто, очень часто; Дагул не давал Рагану опомниться. Нейл, казалось, терял уверенность, его движения стали неловкими... Пальцы Элизы нервно сжали в комок расшитую золотом ткань роскошного платья.

– На чьей вы стороне, леди Элиза?

Она вздрогнула, подняла голову и несколько долгих секунд непонимающе глядела в светлые глаза своего неожиданного собеседника.

– Вы не поверите, милорд. На вашей.

Затем опомнилась и извиняющимся тоном добавила:

– Но будет лучше, если вы и вправду не поверите.

Беда была в том, что Джеерт ей нравился – как друг, как товарищ, как человек. Ей, а не настоящей Элизе, как она подозревала. Ворон не отличался мягкостью и сентиментальностью, он был человеком жестким и себе на уме. Но Элиза была уверена – люди, которые ему нравятся, могли рассчитывать на его верность и преданность до конца. Поэтому непроизвольно она желала его доброго отношения к себе и старалась расположить к себе, вот только надо ли это? Через десять дней все вернется на круги своя... Элиза станет прежней.

Рев десятков глоток заставил ее вздрогнуть, оглянуться и разочарованно вздохнуть: финал она пропустила. Все закончилось.

Раган вытер меч, сделал два шага в сторону, поднял ножны и отточенным движением вбросил в них клинок. Дагул стоял посреди зала, упав на одно колено, с силой прижимал ладонь к бедру и мрачно наблюдал, как она окрашивается кровью.

– Позер мой племянничек, – произнес над головой Элизы Джеерт. В голосе мужчины явственно слышалась незлобивая насмешка и гордость, – Любит разыграть противника.

– Вы знали, что он победит? Дагул считается первым мечом Эдифира.

– Миледи, Вам давно пора понять: здесь не Эдифир.

Пока Элиза раздумывала над его словами, Раган обвел глазами зал и, увидев Джеерта, двинулся было в его сторону. Но заметил Элизу рядом с ним и нерешительно замедлил шаг. Лорд Ворон сам подошел к нему, они развернулись и вместе вышли из зала, где только и началось неподдельное ликование.

– Вон отсюда! – рявкнул Дагул, отгоняя слуг. Лорд канцлер полулежал в кресле, вытянув раненую ногу и положив ее на небольшую деревянную скамеечку. На середине бедра богатая ткань штанов была взрезана и залита кровью. Ранение очевидно было болезненным и унизительным – Дагул избегал смотреть на ногу и хмурился. В правой руке канцлер сжимал кубок и Элизе не нужно было гадать, что там. Любой бы стал снимать стресс самым обычным способом – алкоголем.

– Пусть они осмотрят рану, – спокойно произнесла Элиза, делая знак испуганному королевскому лекарю, застывшему за ее спиной, и слугам, вооруженным миской с водой и тряпками.

Дагул ничего не сказал, но подойти позволил. Лекарь, очевидно не впервые сталкивающийся со вспыльчивым характером дяди короля, делал все быстро и молча, никак не комментируя произошедшее. Ножом он разрезал ткань, промыл рану, сшил ее края иглой, присыпал щепоткой какого-то белого порошка, который достал из одной из многочисленных коробочек. Ногу испуганная бледная девушка-служанка перевязала куском белого полотна.

Дагул вытерпел все без единого звука. Даже когда лекарь нещадно терзал его рану толстой ребристой иглой, от вида которой самой Элизе едва не стало плохо, он лишь напрягся и отхлебнул из кубка больше, чем раньше.

– Щенок у меня поплатится, – ни с того, ни с сего вдруг рявкнул канцлер.

От неожиданности вторая служанка выронила миску, та упала на пол, раскололась надвое и окатила стоявшего рядом лекаря окровавленной водой. Несколько капель попало и на канцлера, он ощерился и пнул девушку здоровой ногой.

– Вон! – в неконтролируемой ярости выплюнул он и вновь поднял ногу для удара, – Вон отсюда!

Лекарь посчитал свою миссию оконченной и дважды предупреждать себя не дал. Споро побросав свои инструменты, баночки и коробочки в небольшой сундучок, он выкатился из комнаты, как испуганный колобок. Девушки, оставив все как есть, бросив на пол окровавленные тряпки, куски белого полотна, осколки миски и полупустой кувшин с вином, опередили его, столкнувшись в дверях и всхлипывая.

Дагул наблюдал за произведенной суматохой с мрачным удовлетворением, потом протянул руку к Элизе. Она помедлила, но подошла. Он медленно коснулся ее пальцев, потом перехватил за запястье и неожиданно сильно рванул на себя. Элиза неловко упала, успев упереться свободной рукой о спинку кресла, но это ей мало помогло. Руки Дагула лихорадочно шарили по ее бедрам, путаясь в многочисленных складках юбки. Одежда мешала ему, движения стали быстрее и нервнее, он ухватился за ее обнаженную лодыжку и резко подвинул ладонь вверх по ноге, задирая юбку. Кровь ударила мужчине в голову, лицо его покраснело, дыхание участилось...

– Нет, – со злостью рявкнула Элиза и расчетливо нажала коленом на рану. Дагул взвыл, выгнулся дугой и разжал руки.

– С-сука! Ты что делаешь?

Женщина отбежала в сторону, поправила одежду и волосы и постаралась успокоиться.

– Раньше тебя это заводило, – голос Дагула был спокоен и бесцветен, зато верхняя губа его резко вздымалась и опадала как в оскале. Глаза сузились, ярость ушла внутрь и посверкивала холодным гневом, – В чем дело? Тебя как будто подменили.

– Нет, это тебя словно подменили, – взвизгнула Элиза. Она понимала, что говорит чушь, но лучше нападения тактики еще никто не придумал, – Кто на тебя напал? С кем ты встречался в Сувильском ущелье? Почему мне ничего не сказал?

Дагул откинулся назад, скривил губы в подобии улыбки и окатил женщину насмешливым взглядом.

– Я не мог этого сделать, любовь моя. Ты где-то шлялась всю ночь.

– Я замужняя женщина, дядя. Время от времени я бываю со своим мужем наедине.

Дагул расхохотался.

– Странно, что Раган этого не знал. Я видел, как он шел в твою спальню, милая.

Элизу это известие так поразило, что она опешила и недипломатично захлопала ресницами. Интересно, а что было бы, если бы они встретились ночью? О-о-о...

– Мы с ним разминулись, – спохватилась она, – встретились потом. Но это не важно. С кем ты встречался утром?

Дагул уселся поудобнее, бережно подвинул раненую ногу, поставил локти на подлокотники кресла, сложил пальцы домиком... Все это время он молчал, испытующе и внимательно глядя на стоящую перед ним женщину, отчего сама Элиза почувствовала холодок страха и неуверенности. Он не может ничего ей сделать, уверяла себя женщина. Или может?

– Ты думаешь, он защитит тебя? – негромко спросил Дагул, – Ты думаешь, ему есть дело до тебя? Он купил тебя, Элиза, как породистую лошадь для случки. Твое место в стойле, любовь моя, и всегда там будет – родишь ты ему наследника или нет. Ему безразлично, что с тобой. Он ведь забавляется на стороне, верно? А ты? Ты к такой жизни стремилась?

Элиза встрепенулась, подумав, что Дагул прямо-таки украл у похотливого Майеша слова из его позавчерашнего страстного монолога. Батюшки, неужели это было всего лишь позавчера?

– Почему же, – пожала она плечами и с чувством ответила, – Я думаю, что жизнь моя в ближайшее время сильно изменится.

Она не лгала. Чего-чего, а перемен в своей жизни ей не избежать. И Дагулу этого не изменить. Признаться, она была бы рада от него побыстрее избавиться. Неприятный все-таки тип. А вот реальной Элизе здесь не позавидуешь. Впрочем, она с ним наверняка умела обращаться. Они наверняка похожи как две створки одной тухлой раковины.

– А, так ты думаешь, что, став Мудрой, избавишься от меня? – дядя откинул голову назад и надменно рассмеялся. Темно-рыжие с проседью волосы его разметались по спинке кресла, крупный подбородок выпятился вперед, визуально став еще крупнее и массивнее. Глаза превратились в узкие щелочки, – Не надейся, любовь моя. Магия не всесильна. Кстати, у меня есть для тебя отличный поводок и только от тебя зависит, какой длины он будет. Ну? Иди ко мне!

Словно подзывая собачонку, он согнул окольцованную руку в приглашающе-хозяйском жесте, но тут дверь распахнулась и на ее пороге на мгновение замер Эрвис. На его пухлых губах еще блуждали остатки злой улыбки, однако выражение лица быстро сменилось на фальшиво-озабоченное, едва взгляд золотистых глаз переместился на перевязанную ногу.

– Доволен? – едко выдохнул Дагул, оглядывая короля презрительным взглядом.

Лицо у Эрвиса вытянулось, стало обиженно-злым, глаза заблестели.

– Ты бы тоже повеселился, увидев, что устроили эти варвары, – буркнул король, проходя внутрь комнаты, усаживаясь на скамью в эркере и аккуратно расправляя полы веселенького светло-сиреневого камзола. И когда успел переодеться? – Пляски! Скачут козлами под свои дудки! Они празднуют победу, Дагул! Победу! Будто войну выиграли! Радуются!

Рука канцлера резко дернулась, пошла в сторону и стремительным движением смела все, что было на столике, придвинутом к его креслу. О стену ударилась стеклянная бутыль с пахучей настойкой – жидкость отпечаталась на камне неопрятным темным пятном и струйками поползла вниз, осколки с жалобным звоном рассыпались рядом; взметнулась полоска белой ткани, забренчал на полу серебрянный кубок, полукругом разливая темно-красное вино...

– Выиграть одно сражение не значит выиграть всю войну, – спокойно, словно не было этой буйной вспышки гнева, произнес Дагул и оглянулся в поисках кувшина с вином.

– Скажи это им. Горцы уже готовы сорвать и растоптать королевского оленя.

– А вот это было бы хорошо. Это уже открытое неуважение к короне. У нас был бы прекрасный повод..., – и он замолк, нахмурив брови и явно задумавшись.

– Скажи, кто на тебя сегодня утром напал? Это были люди Ласточки? – небрежно спросил Эрвис, бросив на сестру быстрый взгляд.

– Нет, Альбатроса, – рассеянно ответил Дагул, все еще погруженный в свои раздумья, – Он оскорбился, что я мало ему предложил, и натравил на нас своих людей. Ничего, в следующий раз сговорчивее будет. Жаль, что сегодня он уже уехал.

Заметив две пары удивленных глаз, дядя снисходительно рассмеялся:

– Детишки! Я же говорил – нужно брать их по одному. Одного обесчестить, другого подкупить, третьего... Впрочем, всему свое время.

Добавлять он ничего не стал, Эрвис не расспрашивал его дальше, а Элиза решила, что рассказов о человеческой нечистоплотности с нее довольно.

– В Синганире нам больше делать нечего, – после паузы решительно сообщил Дагул, – Если только Элиза не попросит задержаться, – женщина опустила глаза и принялась внимательно изучать носки своих туфель, – Нет? Тогда завтра отправляемся назад.

– В Эберу?

– Пока да, а там посмотрим.

Солнце уже склонялось к западу, когда Синганир покинул лорд Ворон в сопровождении трех десятков своих воинов. Элиза как раз спускалась по галерее в крепостной стене к въездной башне, когда к воротам быстро приблизилась длинная кавалькада. Праздник окончился, воины опять были суровы и сдержаны и впереди их ждали будни. Элиза уже слегка получше представляла себе, кто есть кто в этом мире, и теперь с любопытством рассматривала тех, кто составлял свиту Межевого лорда. Его сопровождали гарды, личная охрана, гвардия – воины не просто лучшие, но и лично преданные протектору.

Тускло блестел металл на пластинах и скрепляющих кольцах нагрудников, лучи заходящего солнца сквозь прорехи в силуэте скал и замка играюще падали на искусную гравировку, покрывающую доспехи, на грудинной пластине сверкал выложенный серебром и эмалью знак птицы на фоне Башни. У людей милорда Джеерта это был распластавшийся в полете ворон. Тонкие полоски пушистого меха, закрутившиеся спиралью, свисали с наверший шлемов, змеились по спинам в такт лошадиному бегу и кончиками своими цепляли пряди длинных волос... Гарды выглядели впечатляюще.

Элиза заметила на себе взгляд лорда Джеерта, тот, лишь немного попридержав лошадь, неожиданно приложил правую руку к груди и склонил голову в быстром поклоне. Элиза улыбнулась. Лорд Ворон промчался мимо, больше не взглянув на нее. Что ж, она была рада и той крохе участия, которую он подарил. По правде говоря, это было единственное, что подарили в Синганире ей, лично ей, а не Элизе Ор-Ваилан, урожденной этого мира. Может, кто-то посчитал бы это пустяком, но она действительно была рада. Одиночество ведь бывает разное.

– Элиза!

Она вздрогнула. И как это у него получается произнести ее имя так, словно оно срывается с губ щелчком кнута?

Нейл Раган стоял на ступенях у парадного входа в замок, не делая никаких попыток приблизиться и мрачно взирая на нее сверху вниз. Где-то далеко за его спиной садилось солнце, но здесь от него остались только глубокие синие тени. Как глаза милорда-протектора Ласточкина Гнезда.

– Нам надо поговорить.

А эту фразу она заготовила для себя еще утром. Но потом решила, что разговор будет бесполезен. От неудовлетворенного приступа любопытства она не умрет, а лезть в чужие дрязги между мужем и женой не хотела. Пусть разбираются сами, когда вернется реальная Элиза. Однако отказываться от предложенного разговора не стала.

Он привел ее в парадный зал – то ли потому, что тот был недалеко от входа, то ли из приступа клаустрофобии: парадный зал был самым большим помещением в замке, разумеется, из тех, что видела Элиза. В зале убрали столы и стулья и о вчерашнем пиршестве ничто уже не напоминало. В пустом помещении шаги звучали гулко и зловеще. Солнечный свет, так щедро лившийся через окна днем, теперь едва освещал дальнюю стену. По углам лежали тени. Пахло цветами и мокрым камнем.

– До меня дошли слухи...

О, а какие слухи доходили до нее! Если учесть, что она практически ни с кем не общалась, так, перебросила словцо за слово, то какие кладези слухов остаются еще не вскрытыми... Интересно, разговор будет о Мици? О "дяде"? Или о продолжении рода?

– Вы действительно решили пройти ритуал посвящения в обители Нардуки?

Что ж, наверное и это важно. Но ей-то что скрывать?

– Да.

– Я запрещаю.

Не мудрено, что Элиза бунтовала. С таким выдающимся чутьем и тактом ему не расположить к себе и покорную корову.

– Ни вы, ни кто другой не может мне запрещать. Муж мой, – она вежливо склонила голову на бок, не скрывая опасный блеск глаз. Они по-идиотски стояли друг перед другом прямо посреди огромного зала. Он не предложил ей сесть, может потому, что здесь элементарные нормы приличия ее мира просто неизвестны, а может и потому, что садится было некуда и он намеренно привел ее сюда, чтобы диктовать свои условия. Сам Нейл Раган стоял, заложив руки за спину и придирчиво рассматривая носки своих сапог, но последние ее слова заставили его резко вздернуть подбородок кверху.

– Не могу, вы правы. Но... прошу. Я прошу вас не делать этого.

Слова явно давались ему с трудом, словно намертво застряли в глотке и проталкивались наружу палкой. Гордость. Это понятно. Но не извинительно.

– Я понимаю, – холодно и высокомерно продолжил он после паузы, не дождавшись отклика Элизы, – Вы не привыкли делать что-либо даром. Поэтому я предлагаю сделку...

– Боитесь лишиться жены? – Элиза неожиданно так оскорбилась, что не смогла дослушать до конца. Сделка? А шиш с маслом? Она даже забыла о том, что предложение адресовано не ей, а реальной Элизе, женщине совсем другого склада, характера и жизненных принципов. Ее мгновенно задело за живое это нелепое обвинение в корыстности, ибо она никогда не была ни жадиной, ни скрягой и легко уступала, если признавала чужие притязания обоснованными. А тут... "Вы не привыкли делать что-либо даром"... Он мог бы просто объяснить! По-человечески!

– И почему боитесь, позвольте спросить? Зачем вам Элиза Ор-Ваилан? Вы же не любите ее! Деньги? Наследник? Положение в обществе? Отношения с короной? Для вас действительно это важно?

– Не важно! – взъярился Раган, мгновенно потеряв свою лелеемую невозмутимость и выдержку, – И за жену я не держусь! Но вы можете – повторяю, можете – стать Мудрой! Этого я боюсь! Мудрые – белая кость Границы, ими держится Граница. Уберите Мудрых – Граница рухнет, никакие наши силы не смогут удержать ее. Каждая Мудрая – на вес золота, каждая Мудрая – это драгоценность. Мы не настолько богаты, чтобы разбрасываться своими сокровищами. А что можете предложить Границе вы, избалованная и амбициозная Элиза Ор-Ваилан, теперь носящая мое – мое! – имя и не сделавшая в своей жизни ничего ради других? Амбиции? Вечные склоки и претензии? Хаос?

Элиза почувствовала, как жаром наливаются ее щеки. Она набрала побольше воздуха в грудь... но заставила себя сдержаться. В конце концов, это не ее война. А в висках глухо стучала кровь, туманя рассудок.

– Выбор делаю не я. И не вы, – насколько возможно сухо и чопорно сказала она, лихорадочно остужая жар щек тыльной стороной ладони, – И даже не ваша Властительница. Боги не ошибаются, как сказала она вчера.

– Да, не ошибаются, – Нейл свирепо уставился на нее, – Но нам неизвестно, чего же они хотят от нас. Будущее делается здесь и сейчас.

– Властительница рассказала вам о пророчестве? Это вас испугало?

Он продолжал сверлил ее глазами и ответил на вопрос вопросом:

– А вас не испугало?

– Нет, – пожала она плечами, – Оно вероятно не больше, чем то, что выбор Нардуки падет на меня и я стану Мудрой.

– Так вы откажетесь?

Она подумала, что Властительница, похоже, играет в какую-то еще игру, раз втянула в нее и Рагана. Чего она добивается? Нынешняя Элиза тоже ее не устроила?

– Нет.

– Тогда и говорить больше не о чем.

Опять холод, опять стена отчуждения.

– Нет, есть о чем. Теперь я хочу задать вопрос, – Элиза порылась в складках своего платья и вытащила мятый листок бумаги с несколькими строчками написанного, – Вы не прочтете мне, что здесь написано?

– Откуда это у вас?

Таскать за собой книгу было бы глупо и неудобно, поэтому поутру Элиза попросила у служанок письменные принадлежности и просто прилежно скопировала на чистый лист бумаги весь текст, где была закладка, значок за значком. Эту бумажку она носила с собой сегодня весь день, но Властительница уехала рано, а случай спросить об этом Нейла выдался только сейчас.

Элиза придумала несколько объяснений, как к ней якобы попал этот текст, но увидев недовольное лицо Рагана, лгать не стала. Она просто проигнорировала его вопрос.

– Так вы мне скажете?

– Нет, – резко сказал он, запихивая листок бумаги себе за пазуху, – Будет лучше, если вы об этом забудете. Навсегда.

Я себе еще нарисую, мрачно сказала сама себе Элиза, провожая взглядом уходящего мужчину. И теперь уж точно постараюсь узнать, что это значит.

Но вечером, сидя за пиршественным столом и глядя на мрачного Нейла Рагана, погруженного в свои думы и настолько рассеянного, что забывающего даже цапаться с Дагулом, она решила, что чужих загадок с нее довольно. Еще до вечерней трапезы она переписала текст на новый лист бумаги, тщательно и внимательно, со значением выводя каждый значок-букву, но озарения, которого она на всякий случай ожидала, так и не случилось. Глупо, конечно, было ждать его, но, может быть, что она ищет смысл в том, где его нет? Зачем ей этот текст? Она здесь проездом. Туристка на отдыхе. С нее довольно и плотоядно-мрачных взглядов, бросаемых на нее «дядей». Она не могла дождаться утра, когда королевский кортеж наконец отправится в путь и она избавится от постоянной угрозы быть изнасилованной.

Оставалось пережить ночь. Элизу пугала встреча тет-а-тет с Дагулом Ор-Ваиланом, которого она успешно избегала весь день, а потому она заранее отделалась от хвоста в виде своих Псов и улизнула в одну из пустующих гостевых комнат с хорошим засовом на двери.

В эту ночь ей ничего не снилось.

Элиза настолько была счастлива видеть, как длинный помпезный кортеж из нескольких карет, десятков верховых и эскортирующих их бравых королевских стражей исчезает в узком горлышке ущелья, ведущего на восток, что не скупилась на улыбки даже тем, кто косился на нее с неприязнью. Она немало удивила и Рагана, заявив, что Синганир – прелестное местечко, и искренне пожелала ему всяческих благ и удачи: лорд-протектор Каменного Гнезда Ласточки отбывал на Границу сразу после отъезда именитых гостей. Она понимала, что больше никогда его не увидит, а потому не боялась показаться смешной, или нелепой, или глупой. В конце концов, какая разница?

О подарке она вспомнила не скоро, когда треволнения долгих проводов уже прошли и Элиза ощутила легкую грусть расставания. Подарок оставил Дагул. Прощаясь на виду у всего двора, он вежливо поцеловал ее в щечку и пожал обе руки. А когда канцлер отступил на шаг назад, в ее ладони остался маленький ребристый ключик с головкой в виде змеи, кусающей себя за хвост.

– Это подарок, – загадочно сказал Дагул на прощанье, – Он будет долго напоминать тебе обо мне, я уверен.

Об этом Элиза вспомнила только к вечеру. От чего этот ключ, дядя не сказал, но гадать и не пришлось, когда женщина вернулась в свою спальню.

На белом резном столике стояла шкатулка, точнее, сундучок – плотный, крепкий, обитый железом, больше практичный, чем красивый. Среди изысканных вещей Элизы он смотрелся грубо, словно гном среди эльфов, и сразу же бросался в глаза.

Очевидно, ценность внутри, а не снаружи, сказала сама себе Элиза, повернула ключик в предвкушении сюрприза, откинула крышку... и истерично закричала.