Текст книги "Эхо поющих песков (СИ)"

Автор книги: Анна Шульгина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Глава 20

Почему-то слез не было. Ей хотелось заплакать, может, тогда этот обжигающе-ледяной комок в груди лопнул бы, и стало если не легче, то хотя бы получилось нормально вдохнуть, но плотно зажмуренные глаза оставались сухими.

Резко заныли сорванные ногти, которыми Тамила впилась в подол своего платья, будто в попытке разорвать душащую ткань, пульс в ушах гремел так, словно в голове вот-вот что-то разорвется, и дальше будет только темнота. И на несколько мгновений она малодушно этой темноты возжелала. Там не будет этой выворачивающей наизнанку боли, настолько всеобъемлющей, что застилала всякие другие чувства. Разве что оставался терпковатый привкус яда на губах, и от этого становилось только больнее.

Только когда кто-то больно схватил за плечи, королева поняла, что грохот этот был не от её пульса, а от выбитой двери. Она, криво повисшая на одной петле, чуть покачивалась за плечом Итара. Тамила заметила и это, и то, как пульсирует жилка на виске мужа. Его тревожные глаза и выделяющиеся под кожей напряженные желваки. Он что-то говорил, Тамила слышала слова, но не понимала ни единого. Только вяло попыталась отмахнуться, чувствуя, как жесткие пальцы всё больнее впиваются в тело.

На пару мгновений он отпустил её, но в покое не оставил. Ледяная вода, которой муж окатил королеву из кувшина, заставила вздрогнуть и будто проснуться. Она отдернулась, чувствуя, как мокрый холод пропитывает платье и стекает по волосам, слишком ошарашенная тем, что ему вообще пришло в голову поступить подобным образом, чтобы попытаться закрыться руками. Потому новая порция влаги, выплеснутая прямо в лицо, окончательно привела в себя. Резко вернулся и слух, и понимание его речи, и иррациональная злость на всех, и на него в первую очередь.

– Если не выпьете сами, волью насильно.

Она попыталась брезгливо отодвинуть протягиваемую чашу, источающую резкий запах, но только охнула, когда Итар, рывком развернув её, прижал спиной к своей груди и нажал какую-то точку под ухом, отчего губы разомкнулись сами собой.

– Не на…

Выдавленные сиплым от крика голосом слова потонули в хлынувшей в рот гадкой жидкости, от вкуса которой хотелось передернуться всем телом. Она бы так и сделала, если бы супруг не держал настолько плотно, что не было шанса даже просто отвернуть голову, и ей пришлось пить, чтобы не захлебнуться. С каждым глотком горло всё сильнее сводило спазмом, и нарастала дурнота.

А потом она корчилась над тазиком для умывания, пока отвар рвотного корня не истощил последние силы. У Тамилы даже не было возможности потребовать от мужа покинуть её в такой неловкий момент, да он, похоже, и не согласился бы. Придерживал голову и отбрасывал за спину её растрепавшиеся волосы, чтобы не лезли в лицо. А потом, когда Тамила смогла отдышаться и прекратила сжиматься от мучительных спазмов, помог сесть на скамеечку у стены, к которой она с удовольствием прижалась, находя неподвижную опору во всё ещё вращающемся мире. Стоило признать, что его способ приведения в осмысленное состояние был действенным.

Королева вздрогнула, когда кто-то осторожно коснулся её пальцев, и медленно подняла голову, всё ещё опасаясь совершать резкие движения.

Перед ней стояла Мати, вглядываясь в лицо госпожи. В её темных, как обсидиан, глазах не было ни страха, ни обвинения. Только искренняя тревога, от которой на душе стало ещё хуже.

«Позвольте помочь».

Горничная мягко, будто ребенка, взяла Тамилу за руку и, когда она подчинилась, отвела к ванне. Та была наполнена странного сероватого цвета водой, вглядевшись в которую, королева оглянулась на служанку.

«Приказ короля».

Тамила безучастно смотрела перед собой, пока Мати снимала с неё испачканное платье и помогала опуститься в горячую воду. Обхватив притянутые к груди колени, королева, не поворачивая головы к суетившейся с её волосами служанке, прошептала:

– Если когда-нибудь, даже из самых благих побуждений, решишь меня предать… – горло снова перехватило, и Тамила крепко зажмурилась, сжав зубы так, что те заныли. – Лучше уходи прямо сейчас.

Мати перестала вынимать заколки из прически и передвинулась ближе, встав на колени так, чтобы королева могла её видеть. Темные пальчики запорхали, касаясь то губ, то лица, изгибаясь быстро и проворно:

«Не прогоняйте, госпожа. Я буду вечно верна вам. Принять смерть из ваших рук будет честью».

– Не болтай дурного. В глупой смерти от яда нет никакой чести.

Она закрыла глаза, не желая видеть ответа служанки, и откинулась на подголовник, чувствуя, как переброшенные на грудь волосы намокают и тяжелеют. Исходящий от воды едва ощутимый запах раздражал обоняние, но Тамила не спешила покидать её. И чтобы растворенная в воде черная глина смыла с кожи последние испарения яда, и потому что здесь её вряд ли кто-то потревожит.

Тамила слышала, что убийцы нередко видят своих жертв, стоит только опустить веки. Но к ней приходила только темнота, она пыталась вызвать из памяти лица леди Митры и Солы, но те расплывались и искажались.

– Помоги ей одеться и иди.

От слов, произнесенных голосом мужа совсем рядом, королева дернулась и резко открыла глаза, будто проснувшись. На мгновение возникло желание прикрыться руками, но Тамила подавила его. К тому же супруг стоял, отвернувшись, будто щадя её и без того истерзанные нервы. А потом и вовсе покинул купальню.

Мати быстро вытерла госпожу, промокнув волосы полотенцем, и застегнула пуговки на ночной сорочке.

В опочивальне его не было, а выходить из комнаты королеве не хотелось, потому, жестом отпустив служанку, Тамила скользнула на кровать, зябко кутаясь в простыни. Несмотря на духоту, её знобило, а голова казалась пустой и звонкой. Сорванное горло саднило, как и растравленные водой с глиной ожоги, уже поджившие, но всё ещё болезненные.

Он пришел спустя несколько минут, и Тамила постаралась притихнуть и даже дышать не так часто, ожидая упреков, но… Итар молчал. Он тихо прошел к кровати, устроившись на самом краю, чтобы даже случайно не коснуться жены. Молчание сгущалось, словно наползавшая на город ночь, становясь всё мучительнее, и Тамила не выдержала первой.

– Около пятисот лет назад Гаретом правил один король. – Она говорила тихо, будто самой себе, зная, что он её хорошо слышит. – У него был единственный сын, отрада очей и надежда на то, что государство останется в надежных руках. Но сын устал ждать, когда отец освободит трон, и решил устроить мятеж. Переворот не состоялся, заговорщиков схватили, но король не смог казнить собственное дитя. Тогда он призвал в свидетели Богиню, попросив покарать и его самого, раз не смог воспитать сына достойным мужчиной и наследником. Он разделил с ним чашу, наполненную вытяжкой сока из редчайшего растения пустыни. Сок этот убивает быстро и безболезненно, но от него нет противоядия. Богиня услышала просьбу короля и рассудила, что сердцем он простил своего ребенка, потому оставила в живых безутешного отца. Сына же, предавшего своего родителя, не пощадила. Так появилась казнь «Последняя милость королей», но прибегали к ней всего четырежды. Сегодня была пятая.

Она не оглядывалась, так и оставшись в своем коконе, дающим иллюзию тепла и хоть какой-то безопасности.

Он довольно долго молчал, прежде чем всё же заговорить:

– Я слышал об этой традиции, но не знал, что она ещё применяется. Вы были настолько уверены в том, что Она снизойдет и до вас? Я ведь просил не подвергать себя опасности.

– Я была уверена в тех крохах яда, которые принимала в младенчестве. Всем отпрыскам королей вне зависимости от пола и близости к престолу с первых дней жизни дают крошечные дозы, и теперь он безвреден для меня. Видимо, на милость божества предки надеялись меньше, чем на собственную предусмотрительность. – Она горько усмехнулась, произнося это святотатство.

– И всё же я настоятельно не рекомендую повторять такое впредь.

Тамила зажмурилась, ещё теснее сжимаясь под одеялом:

– У меня не осталось тех, ради кого я пойду на это. Вы правитель, потому неподсудны. Дядя… – она осеклась, судорожно втянув воздух через сомкнутые зубы.

– Он ведь знал о том, что на вас яд не подействует?

– Да.

Знал он и о том, что Тамила, не задумываясь, сделает почти всё, чтобы спасти нянюшку. Почти. Как оказалось, на второй чаше весов было то, ради чего королева казнит близкого человека сама. И прощать за это она никого не станет.

Самое страшное, что она понимала, почему он это делает, отчасти даже разделяла его сомнения, но и мириться с тем, через что дядя Видар приговорил названную мать, Тамила не собиралась. Пусть не сейчас, но когда-нибудь он за это ответит.

Итар пересел ближе, и она застыла, почувствовав чуть шершавую ткань повязки на его руке своей щекой:

– Я разочарован не тем, что вы принимали этот отвар. Вы имели право сомневаться и опасаться беременности. Но мне казалось, что мы начали доверять друг другу, потому я вспылил. – Тамила молча кивнула. – Даже если бы я захотел придумать самое изощренное наказание для вас, страшнее и тяжелее того, через что вы прошли сегодня, не найти.

Она всхлипнула сухо, без слез, сжимая веки так крепко, что глаза прострелило болью. И тоже передвинулась к нему, прижавшись лбом к прохладной ткани рубашки. Ей отчаянно не хотелось помнить о достойном принятии любого наказания и просто о том, что муж должен видеть её исключительно в хорошем расположении духа. Ведь именно это твердила ей няня… Хотя, после того, что было в купальне, это почти невозможно.

– Леди Митра не сама пришла к Совету. Кто-то убедил её, что только он сможет повлиять на вас.

Задумавшаяся королева не сразу поняла, о чем он говорит, а когда смысл слов сложился в картинку, резко вскинула голову, вглядываясь в глаза мужа.

– Почему вы так решили?

– Потому что мой осведомитель при Совете убежден – кто-то уверил вашу няню, что вы нуждаетесь в спасении. Со старшим советником у неё были непростые отношения, леди не доверяла ему, потому не обратилась бы. Насколько знаю, со слугами она тоже не фамильярничала, да и признание из Солы вытащили уже после того, как были озвучены подозрения в применении ментальных чар.

– Ваш шпион это военачальник?

– Конечно нет. Но раскрыть вам его личность я не могу.

Тамила села перед супругом и медленно покачала головой. Она и не подумала бы просить о подобном, и дело не в отсутствии доверия. Чем меньше тех, кто знает о таком, тем лучше, в этом она убедилась на собственном опыте.

– Кому могло быть выгодно признание нашего брака недействительным?

– Я едва ли найду тех, кому это было бы не выгодно. По разным причинам.

Он потер лицо ладонями, а Тамила обратила внимание, что повязки промокли. Ларец с лекарскими принадлежностями стоял у самой кровати, ей даже не пришлось вставать с неё.

Она даже не подумала, что муж может отказать в её желании помочь, уже привычным движением положив его руку на свои колени и начиная разматывать повязку.

– Кто, кроме вас и служанки, знал о флаконе? Ведь не просто так привели допрашивать именно её, не тронув вторую, – он так же с привычной отрешенностью и терпением наблюдал, как тонкие пальцы жены бережно смазывают грубые багровые рубцы резко пахнущей мазью. Основные раны затянулись, и теперь Итар мог без особых проблем сгибать пальцы, но прежней ловкости в движениях всё же не было, как и предупреждала супруга.

– Вторая моя служанка немая. Мне подарили её с уже вырезанным языком. Чары же истины действуют только на произнесенные слова, но не на жесты. Они не могли её допросить.

Её руки дрогнули, и узел затянулся слишком плотно, но извиниться за непреднамеренную боль Тамила не успела, муж перехватил её ладони, но поднять голову не принудил.

– Вашей вины в том, что произошло, нет. Если бы не получилось с этим обвинением, придумали бы другое. Я понимаю и разделяю ваше горе, но мы не можем объявить траур. И дать вам оплакать их я тоже не имею права, Совет разъяснил мне этот момент после вашего ухода. – Произнесено это было так, что королева невольно вскинулась, чтобы посмотреть на мужа – если завтра окажется, что советники в полном составе случайно оступились на лестнице и массово переломали шеи, она вряд ли так сильно удивится. – Вы дали им почетную и безболезненную смерть, пощадили родных, не возлагайте на себя всю тяжесть произошедшего, они были обречены с того момента, когда доверились Совету.

– Зачем вы делаете это? Ведь я виновата перед вами и признаю это.

– Вы виноваты в недостаточном доверии мне. Но я и сам принимал тот же отвар, не ставя вас в известность. У каждого из нас были свои причины молчать. Мы оба за это поплатились, и всё же ваша плата несоизмеримо больше. Я не хочу, чтобы вы терзали себя чувством вины, она бывает чудовищно разрушительной. Нам же сейчас нужны будут все силы, чтобы выстоять в войне.

Правда, желание поддержать и даже доля лести переплелись в его словах так тесно, что, даже зная о них, Тамила кивнула:

– Я помогу вам в любом случае, но всё же кое о чем попрошу. – Он вопросительно вскинул бровь, готовясь выслушать просьбу. – Когда станет известно, кто убедил леди Митру открыться Совету, я хочу, чтобы отдали его мне.

Её голос всё ещё звучал тихо, чуть хрипловато и почти нежно, но король сразу понял, о чем она говорит. И, к удивлению, Тамилы, нахмурился, качнув головой.

– Я понимаю, что вы хотите отомстить, но, вместе с тем, знаю – легче вам от этого не станет. Потому не буду ни обещать, ни отказывать сразу, давайте вернемся к этому разговору, когда отыщем предателя.

Тамила сомневалась, что даже за сотню лет желание восстановить справедливость станет меньше, и всё же согласилась. Он не отказал, она же не обещала, что передумает.

И послушно подвинулась ближе, когда муж приглашающе поднял руку, чтобы ей было удобнее спать. Это было так странно – они так же ложатся спать, так же говорят перед сном, будто не было пережитого ужаса и судилища. Будто те, чьи тела на заре предадут огню, живы и здоровы. Неправильно и несправедливо, что жизнь продолжается без них ровно так же, как ещё вчера. Всего и разницы, что ледяная дыра в груди, которая ещё долго не сомкнется и не оттает, но кто поверит, что под маской королевы скрываются настоящие чувства. То, что она никому не дозволяла видеть, и чему свидетелем стал он.

Мысли были тяжелыми и горькими, потому и сон не шел. Тамила понимала, что жажда мести плохой советчик, и всё же не могла не стремиться утолить её. Пусть и знала, что их этим не вернуть. Да и станет ли её боль от этого меньше, тоже большой вопрос…

Потому и старательно изображала сон, лежа в темноте и касаясь щекой его плеча. И точно так же знала, что Итар тоже не спит. Не по дыханию – то было ровным и неторопливым, как, впрочем, и её собственное, просто чувствовала. А может, подспудно ожидала и боялась, что, стоит ей уснуть, он уйдет. Тамила давно не боялась темноты и ночных кошмаров, слишком хорошо знакомая с кошмарами наяву, которые куда как страшнее, но сегодня ей отчаянно хотелось ощущать рядом живое тепло.

– Спи, я останусь с тобой.

Тамила вздрогнула, тут же выдав своё бодрствование. Как он понял, что этого она и боится? Спрашивать вслух она не стала, посчитав, что это неуместно, но постепенно успокоилась, чувствуя, как тяжелеют веки.

Она не боялась осуждения или презрения фрейлин, более того, с какой-то болезненной страстью ждала чего-то подобного. Чтобы убедиться в неправильности произошедшего, в том, что придворным не наплевать на ушедших, но получила только во сто крат усилившееся раболепие. Если раньше королева была важной, но все же привычной декорацией дворца, то теперь её одобрения искали и желали. Видимо, разошедшиеся среди знати слухи столь леденили души, что многие решили ещё раз подчеркнуть свою верность короне.

Отсутствие траура по молочной матери правительницы тоже о многом сказало заинтересованным, и сплетники рисковали заработать себе трудовую мозоль, строя предположения о такой немилости. О том, что имело место предательство, Совет решил не распространяться. Вот если бы подозрения подтвердились, и появилась возможность прижать королевскую чету, тогда слухи об этом мгновенно облетели бы столицу. А так получается, что короля с супругой оболгали те, кто клялся в вечной верности. Прискорбно, но если о каждом подобном случае извещать народ, население взбунтуется уже через полгода, требуя перебить всех, кто окружает правителей. Во избежание, так сказать.

Совет, как ни странно, выжил. Видимо, у короля Итара оказалась железная сила воли и неистощимое терпение. Но испытывать его на прочность советники больше не решались, потому, несмотря на некоторую нервозность подготовки визита правителя соседней державы, двор в целом производил впечатление спокойствия и размеренности бытия. С Тамилой никто не заводил разговор о казненных, их имена вообще никем не упоминались, но боязливое любопытство во взглядах оставляло почти ощутимый липкий след на коже.

Отношения с мужем остались вполне теплыми и дружественными, но… За прошедшие девять дней он ни разу не пришел на её ложе. Поначалу, когда Тамила вечером не могла уснуть, давясь воздухом в попытках сдержать сухие рыдания, супруг садился рядом, молча гладил по голове и укачивал, как ребенка, но ничего более интимного себе не позволял. Потом и вовсе ограничивался лишь пожеланием спокойной ночи и целомудренным поцелуем в лоб. Тамиле было нелегко признаться в этом даже самой себе, но ей не хватало и его объятий, и их разговоров, и звука его сонного дыхания в темноте. Но заговаривать об этом с мужем она не решалась, не разобравшись прежде с собственными мыслями и желаниями. Да и время было совершенно неподходящим, королева знала, что не увеселения и придворные красавицы виной тому, что её супруг приходит в свои покои поздно и совершенно измотанным.

Фрейлины же так старались проявить любовь и внимание к госпоже, но добились лишь усиления головной боли, отчего королева пребывала в дурном расположении духа, чем только сильнее тревожила дам и побуждала к новым свершениям в деле проявления верноподданических чувств. Поняв, что этот порочный круг придется как-то разрывать, Тамила пожелала переговорить с управляющим, чем вряд ли порадовала последнего. Столь частые встречи были не совсем привычным делом, потому на фоне последних событий заставляли почтенного лорда нервничать и отчаянно потеть. Даже заверения королевы, что у неё нет ни претензий, ни личных рекомендаций, слабо утешали.

– Я всецело доверяю вашему опыту, и лишь обязанности хозяйки дворца вынуждают проявлять любопытство, – Тамила прошла к столу, на который слуги с величайшим почтением возложили расходные книги. Обложки из темной тисненной кожи скрывали толстые недра, наполненные мелкими записями.

– Разумеется, ваше величество, – грузный господин склонился с удивительным проворством, никак не ожидаемый от человека столь внушительной комплекции. – Желаете, чтобы я привел пояснения?

– Нет, что вы. – В знак высочайшего благоволения королева дозволила ему поцеловать свою руку. – Я понимаю, сколько у вас забот, потому не могу позволить и дальше отнимать ваше драгоценное время.

Судя по взгляду, распорядителю больше хотелось бы остаться с госпожой, чтобы первым понять, если она останется чем-то недовольна, но игнорировать высказанный практически прямым текстом приказ, не мог.

– Если в том будет необходимость, вы можете вызвать меня в любую минуту, я буду счастлив разъяснить вам непонятные моменты.

Заверив, что так и сделает – и точно зная, что делать этого не станет, – Тамила одарила подданного ещё одной ласковой улыбкой, отчего того слегка перекосило, и тихо облегченно выдохнула, оставшись в одиночестве.

Как и советовал супруг, запираться в покоях она не стала, понимая, что не имеет на это права. Придворные должны видеть королеву привычно спокойной и, желательно, деятельной, чтобы не возникало ненужных сомнений и домыслов. Тем паче, что причин для них было великое множество, ни к чему давать повод выдумывать совсем уж небылицы. Потому между праздными развлечениями с фрейлинами и корпением над бумагами она без колебаний выбрала второе.

Кабинет, смежный с опочивальней, она давно превратила в личную лабораторию, потому для создания впечатления размеренной деятельности на благо государства он не подходил. Сопровождать супруга Тамила тоже не стала, опасаясь тем самым создать впечатление, что не доверяет мужу или – что гораздо хуже, – боится оставаться без его прямой поддержки.

Ещё в те времена, когда Тамилу обучали премудростям разных наук, для юной госпожи был выделен специальный кабинет в административной части дворца, которым она продолжала пользоваться и теперь. Он находился в некотором отдалении от того, который нынче занял Итар, и это даже к лучшему.

Королева прошлась по песочного цвета ковру, будто заново знакомясь с помещением. Чуть более темные, почти медового цвета панели с резным орнаментом закрывали стены от пола до потолка. Одним из преимуществ было то, что из кабинета вело сразу два тайных хода, о чем Тамила узнала ещё в детстве. Но злоупотреблять возможностью сбежать от учителей никогда не стремилась. И потому, что была прилежной девочкой, довольно жадной к знаниям, и от понимания, что внезапные исчезновения юной королевы не пройдут незаметно, потому тайна этой комнаты очень быстро перестанет быть таковой.

Окна выходили на мощеный серым камнем двор, где как раз проходила ежедневная церемония развода караулов. Церемония красивая, но успевшая приесться, потому Тамила устроилась за массивным столом темного дерева, не без усилия открывая первую из книг. Распорядитель зря считал, что королева уже больше трех лет их не видела – доступ в хранилище у неё тоже был, потому время от времени она просматривала документацию.

И всё же согласование визита короля Сафара всего за месяц это небывалое событие. В этом она убедилась окончательно, когда сегодня изъявила желание в компании свиты прогуляться по дворцу. Царившее там оживление и даже некоторая суматоха были нормальным состоянием, учитывая важность предстоящего события, но… Если бы визит этот был настолько неожиданным для распорядителя, как для неё самой, вместо суматохи была бы плохо скрываемая паника.

Дело не в достаточном количестве припасов или спальных принадлежностей, как раз этого в кладовых было предостаточно, но в мерах безопасности. Перепроверка всех чар и защитных плетений от общей защиты дворца до тончайших магических вуалей, защищающих предметы искусства от действий неумелой горничной. Инспекция всех возможностей физического проникновения во дворец. Перепроверки источников воды… И даже не страх за жизнь и здоровье королевской четы был тому причиной, а снижение даже малейшей вероятности, что вред будет нанесен высочайшему гостю. Пока Сафар будет в Гарете, с него не должен упасть даже волос. Потому что нет более верного способа объявить войну, чем подвергнуть опасности Его королевское величество.

Масса с виду мелких, но важнейших процедур, предшествующих такому визиту, которые сейчас не проводились. Вдруг оказалось, что большая часть подобных проверок проводилась буквально в течение последних месяцев, потому требовалось лишь убедиться, что за это время в системе безопасности дворца не появилось новых лазеек.

Единственным разумным предположением было то, что Совет действительно готовился к встрече правителя, но не Сафара, а конунга. Того, кто по мнению царедворцев должен был стать мужем Тамилы. О северянах и их обычаях она знала куда меньше, чем следовало бы, но более точных данных добыть было неоткуда, и это раздражало. Врага нужно знать не только в лицо, но и разбираться в его традициях.

Зато королева была прекрасно осведомлена об Орисе и принятых там обычаях, потому начала быстро перелистывать страницы, внимательно просматривая каждую. Потребовать определенную книгу она не могла, чтобы не вызвать подозрений, потому пришлось довольствоваться главной, которая объединяла все хозяйственные записи, что существенно затрудняло поиски. К тому же она не совсем представляла, за какой период придется пересматривать расходники.

Дважды заглядывал распорядитель, чем заслужил несколько недовольный взгляд повелительницы, потому в третий раз досаждать вниманием не рискнул. Разве что прислал слугу с чаем и сладостями, за которые Тамила велела передать ему благодарность, но к принесенному не притронулась. Более того, голосом, в котором усталость тесно переплелись с раздражением, попросила впредь без веления самой королевы в кабинет не входить. Судя по скорости, с которой исчез слуга, едва не прищемивший себя дверью, среди обслуги слухи о произошедшем ходили ничуть не менее ужасные, чем среди фрейлин.

Искомое она нашла уже ближе к вечеру, когда глаза едва не слезились от мелких убористых записей, а спина начала болеть от длительной неподвижности. Тамила ощутила одновременно удовлетворение и разочарование. Ей не показалось, и Совет встречу с Сафаром планировал много раньше, чем о том сообщили ей. Значит, они действительно предали свою королеву.

Насколько она знала распорядок дня мужа, сейчас Итар должен работать в своем кабинете, но открыто бежать к нему будет слишком подозрительно. Потому Тамила, неслышно подойдя к двери и прислушавшись, выяснила, что в коридоре её терпеливо ожидают личные стражники и кто-то ещё. Кто именно, она не разобрала, но голос показался ей не знаком. Выяснять, кому захотелось погулять возле кабинета королевы, Тамила не стала, лишь аккуратно, стараясь не выдать себя малейшим шумом, заперла дверь и, прихватив уже поднадоевшую книгу, шагнула к одной из стен. Выстроив в нужной комбинации определенные кусочки вензелей на панелях, королева легко толкнула теплое дерево, открывая переход.

К кабинету Итара тоже вел один из коридоров, но сворачивать в него Тамила не стала – его невозможно открыть снаружи, только из самой комнаты. Эта мера предосторожности была оправданна, мало радости в том, чтобы рабочий кабинет короля мог оказаться доступен посторонним. Зато в одно из соседних помещений, где обычно проводил время секретарь монарха, выход был. Насколько она знала, сейчас его занимал лорд Эйдал, оставалось надеяться, что он сначала убедится, что внеплановый визит ему нанесла королева, а не злоумышленник, прежде, чем бросит какое-нибудь смертоносное заклинание. Впрочем, радости от летящего кинжала не намного больше, но от него всё же легче увернуться.

Это и продемонстрировала Тамила, мгновенно отпрянув и с легким недоверием глядя на вибрирующее от силы броска лезвие, вонзившееся в пяди от её лица. Испугаться она не успела, зато этот пробел восполнил маг, когда понял, кого только что едва не убил. Он так резко вскочил из-за стола, что часть бумаг разлетелась по полу, смешавшись и перепутавшись.

На фоне темного камзола его лицо казалось совсем белым, и Тамила слегка забеспокоилась, решая, не пора ли бежать за нюхательной солью. Но обошлось.

– Ваше величество… Я же мог вас убить!

– Это было бы весьма прискорбно. – Тяжелая книга оттягивала руки, потому стоять в проеме тайного хода и дальше королева не стала, делая шаг в комнату. – К нашему общему счастью, колдуете вы несколько лучше, чем бросаете холодное оружие. Его величество здесь?

Судя по взгляду, лорду Эйдалу было, что сказать на это замечание, но чародей явным усилием воли сдержался.

– Да, он работает в своем кабинете. И всё же я бы нижайше просил впредь приходить более привычным способом, – поняв, что в адрес королевы это прозвучало несколько неучтиво, маг тут же добавил. – Мы не знаем, кому ещё известны все ходы, и вы подвергаете себя опасности, передвигаясь по дворцу таким образом.

– Поверьте, если бы я ввались к вам в сопровождении двух стражников, эффект был бы ещё более потрясающим. Но я понимаю вашу тревогу, потому постараюсь давать знать о своем приближении заранее.

Лорд только качнул головой, понимая, что упрямства королеве не занимать, а читать лекцию о необходимых мерах безопасности ему не положено. Но в памяти сделал зарубку поговорить об этом с венценосным братом, уж его-то она должна послушаться.

– Прошу вас, – коротко стукнув, маг распахнул дверь. – Ваше величество, к вам супруга.

Король оторвался от бумаг, которые как раз просматривал, и кивнул, отпуская чародея. Заговорил же, только когда они с Тамилой остались наедине:

– Вы выглядите встревоженно, что-то случилось?

– И да, и нет, – она, пройдя через весь кабинет, с усилием опустила огромный том на стол. Прибор для письма, звякнув, подпрыгнул и едва не перевернулся. Но залить чернилами документы не успел, перехваченный рукой короля. – Скажите, вам не кажется, что усилия по подготовке дворца к встрече короля Сафара несколько… – Когда Тамила чуть замешкалась, чтобы подобрать самое верное определение, король его тут же подсказал:

– … формальны?

– Именно.

– Да, но это не должно вас волновать, мои люди сами всё перепроверят так, чтобы это не бросалось в глаза.

Он встал, предлагая Тамиле сесть на его место, но та, нетерпеливо мотнув головой, отказалась:

– Я уверена, что вы приложите все силы, чтобы обеспечить безопасность, но сейчас имею в виду несколько иное. Меня не покидает ощущение, что вся эта показная суета имеет целью успокоить нас, не дав заподозрить, что встреча эта была назначена много раньше. Посмотрите.

Королева, открыв книгу, начала быстро перелистывать, пока не нашла нужную запись. Увидев, куда упирается её пальчик, Итар чуть приподнял брови в удивлении:

– Чем вас удивляет заказ сайташа? Блюда весьма специфическое, редко кому нравится, но это традиция… – Он тут же оборвал сам себя буквально на полуслове, уже более внимательно вглядываясь в строчки. – Вы ведь не переносите его, не так ли?

– Совершенно верно.

О том, что королева Гарета не просто не любит сыровяленое конское мясо, а физически не переносит даже его запах, Итар знал ещё в бытность советником короля Ориса. И если бы не тот факт, что мерзко пахнущее блюдо, слишком жесткое, чтобы прожевать, и слишком жилистое, чтобы отрезать, вообще мало кто любит, это стало бы ещё одним поводом потешаться над изнеженной принцесской, возомнившей себя равной правителю-мужчине.

– Более того, я приказала, чтобы этой гадости вообще не было во дворце. Но традиция наших народов, идущая ещё с тех времен, когда мы были едины, предполагает, что оно обязательно должно быть подано при встрече правителей.

Много веков назад из-за землетрясения старая столица единого государства, ныне разрушенная до основания, оказалась на несколько месяцев отрезана от остального мира. Горная гряда выросла буквально за несколько минут там, где пролегала дорога к Расхи, расположенной в паре часов езды. С другой же стороны разверзлась пропасть такой ширины и глубины, что преодолеть её не представлялось возможным. Маги через порталы вывели в безопасное место королевскую семью и придворных, но сделать то же с многими тысячами столичных горожан были не в силах. Как не могли и переносить продовольствие извне – чем больше вес того, что берешь с собой, тем менее точна была телепортация.