Текст книги "Эхо поющих песков (СИ)"
Автор книги: Анна Шульгина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 24 страниц)
– Не реви, – спекшиеся до кровавой корки губы с трудом разомкнулись, голос был слаб и едва слышен, но сами слова произвели ошеломляющее впечатление – Сола мгновенно прекратила орошать слезами и без того мокрый компресс и схватив руку Тамилы, бросилась покрывать её поцелуями, едва слышно шепча:
– Слава Богине, вы очнулись!
От этих её движений зашевелилась вся кровать, отчего Тамила чуть поморщилась, когда накатила дурнота. Но дальше она не зашла, наоборот, будто прохладной волной омыло, отчего получилось вдохнуть полной грудью. И тут же замереть от понимания, что медальона на шее нет. Она не чувствовала его, пока носила, сроднившись с защитным артефактом, потому теперь, когда привычная тяжесть дианта не качнулась, мягко перекатываясь по коже, ощутила себя будто обнаженной. Обнаженной и… живой.
Осознание того, что смертельного украшения больше нет на теле, пришло не сразу. Наверное, этому мешала ужасная слабость и боль при малейшем движении, и всё же понимание, что двухлетний кошмар закончился, был не столько пьянящим, сколько пугающим. Тамила приняла мысль о скорой собственной смерти, хотела столько успеть до того момента, как силы полностью оставят, что теперь не могла полностью осознать, что всего этого не будет. Во всяком случае, так скоро, как это предрекали.
Ей показалось, что опустила веки лишь на мгновение, но, когда вновь открыла глаза, на месте Солы сидела уже леди Митра. Такая же заплаканная, но тщательно запудренная, отчего опухшие щелочки глаз терялись на фоне изобилия щек. Мати тоже пропала, да и свет, падающий от окна, приобрел розоватый оттенок. Значит, уже закат.
Няня молчала, трясущимися руками гладя расплескавшиеся по подушке черные волосы воспитанницы. Только дышала тяжело, с присвистом, будто силясь сдержать слезы.
– Всё будет хорошо.
Голос Тамилы теперь звучал тоже чуть иначе, громче и более твердо, разве что боль в шее никуда не делась. Она то накатывала, то отступала, не давая возможности притерпеться к себе.
– Покарай Богиня того, кто сделал это с вами! – Шипящий шепот, сопровожденный таким яростным взглядом, какого королева не ожидала видеть у своей кормилицы, был едва слышен. Но в нём плескалась неприкрытая ненависть.
– Уверена, так оно и будет. Сколько дней прошло?
– Вы лежали в лихорадке три дня, сегодня четвертый, – леди Митра нетерпеливым движением смахнула все-таки сорвавшуюся с ресниц слезу. – Бедная моя девочка…
– Со мной теперь будет всё хорошо, – Тамиле хватило сил лишь на то, чтобы погладить няню по пальцам, лежащим совсем рядом с её щекой. – Королю сообщили, что я пришла в себя?
Леди поджала губы и отрывисто кивнула:
– Да, он сказал, что зайдет к вам. Всё это время лорд Эйдал с лордом Кайтом по очереди сидели под дверью вашей опочивальни. Неслыханная дерзость!
Губы королевы изогнула легкая улыбка.
Что бы ни произошло, на первом месте у почтенной леди Митры внешние приличия. Она происходила из не особо знатного рода, но мать Тамилы росла под присмотром и заботой тогда ещё маленькой девочки, мать которой удостоили чести стать няней крошечной аристократки самых чистых кровей. Так они сдружились с будущей женой короля Алека. К тому времени, как родилась Тамила, леди Митра родила своего третьего сына. Увы, ребенок не выжил, потому новорожденной девочке достались не только молоко и забота, но и искренняя, порой на грани безрассудства, любовь кормилицы.
– Таков приказ их господина.
Она хотела пожать плечами, но лишь вздрогнула от нового всплеска огненного всполоха в горле. Занятая тем, чтобы неодобрительно нахмуриться, леди Митра этого, к счастью, не заметила. В последнее время она видела всё хуже, хотя и убеждала, что зрение её столь же остро, как в юности.
Она уже собиралась что-то сказать, когда дверь распахнулась, и на пороге появился Его Величество король Итар. Он выглядел осунувшимся и будто чуть постаревшим, хотя Тамила и не смогла бы сказать, почему ей так показалось. Наверное, слишком усталым был взгляд и глубокими заломы у губ.
– Оставьте нас.
На леди Митру он и не посмотрел, но тихого распоряжения было достаточно, чтобы пожилая дама, оглянувшись на королеву и уловив её легкий кивок, направилась к выходу.
Они молчали, пока король не сел рядом с женой так, чтобы ей не приходилось поворачивать голову. Глаза у него были не только уставшими, но и с четко выделявшейся сеткой красных сосудов, будто он не спал несколько дней.
– Как вы себя чувствуете?
Она же, вместо того, чтобы ответить, задала свой вопрос:
– Как вы его сняли?
– Разорвал цепь.
Тамила коснулась руками собственной шеи, чувствуя под пальцами шершавую ткань, закрывающую ожоги.
– Покажите ладони.
Король устало качнул головой, но даже не сделал попытки выполнить её приказ:
– С ними всё в порядке, не тревожьтесь.
– Вы лжете.
Она попыталась приподняться, чтобы сесть и на равных смотреть в лицо супругу, но сил на это не хватило. Потому едва не упала, вовремя подхваченная под спину уверенной рукой. И не успел Итар подложить подушку так, чтобы королева могла сидеть ровнее, как она перехватила его запястье. Всю кисть до середины пальцев закрывала белая повязка, от которой исходил едва ощутимый травяной запах.
– Магические ожоги заживают долго и болезненно, – снять повязку она не попыталась, лишь бережно провела большим пальцем по тыльной стороне.
– Я знаю.
И снова молчание, теперь уже разделенное на двоих. Руку свою он не забрал, и Тамила неосознанным жестом чуть поглаживала его пальцы, размышляя, как можно быстрее излечить эти раны. В том, что они там страшные, королева не сомневалась. Если уж её, законную хозяйку, медальон так обжог, то с тем, кто на него покусился, и вовсе не церемонился. Уже одно то, что муж остался жив, большая удача.
– Я приготовлю мазь, которая снимет боль и ускорит заживление.
– Вы сделаете это не раньше, чем выздоровеете. До этого я запрещаю вам заниматься каким-либо лекарскими экспериментами, – Итар всё же забрал руку, напоследок чуть сжав пальцы Тамилы. А потом нагнулся, коснувшись губами её лба. Они показались непривычно холодными. – У вас снова жар. Я пришлю служанок.
– Постойте, я хотела спросить о дяде… – В ушах зашумело, да и веки вдруг налились неподъемной тяжестью так быстро, что сомнений не осталось – он использовал какой-то амулет. Сил на то, чтобы рассердиться, как, впрочем, и на что-то иное, у Тамилы уже не осталось.
– Он нашелся и в порядке. И мы обязательно обо всем поговорим, но сейчас спите.
Глава 17
В отличие от Тамилы, дядя выглядел вполне бодрым и энергичным. Разве что только не помнил ничего из тех восьми дней, которые где-то пропадал. То, что это не притворство, подтвердили и принц Эйдал, и лорд Кайт. При этом они с таким хищным азартом посматривали на советника, что королева всерьез беспокоилась за его здоровье. Похоже, наличие рядом примерно равного по силам конкурента подстегивало обоих магов, обостряя дух соперничества. Это даже к лучшему, но всё же отдавать Видара Ассандера на ментальное препарирование Тамила не была готова. И дядю жалко, и кто его знает, что они там прочтут, широта познаний пожилого советника может быть не только захватывающей, но и избыточной.
Она увидела его через два дня после того, как пришла в себя. Служанкам пришлось немало потрудиться, чтобы придать королеве если не здоровый, но хотя бы уверенно живой вид. От тех же неугомонных чародеев она узнала, что пережила сильнейшее магическое и нервное истощение, которое можно было бы восполнить привычным способом, но такое вливание энергии не очень хорошо скажется на лечении ожогов. И лучше уж королеве провести несколько дней в покоях, набираясь сил естественным образом, нежели на всю жизнь остаться изуродованной страшными шрамами. Свою шею она в зеркале видела, потому безропотно согласилась на временный постельный режим. Толстые рубцы темно-бордового цвета пересекали не только заднюю поверхность шеи, но и горло, образуя отвратительного вида ошейник в палец толщиной. Тамила никогда не была помешана на своей красоте, но от увиденного вздрогнула. Как и от того, насколько бледная кожа обтянула скулы, подчеркивая синяки под глазами.
Дядя видел её и в более плачевном состоянии, ведь именно он не отходил от постели племянницы после отравления, но всё равно, войдя в гостиную королевы, замер на пороге, с долей ужаса глядя на Тамилу. И это после того, как служанки постарались на славу, запудривая тени под глазами и оживляя лицо подобием румянца. Шею же полностью закрывал глухой ворот строгого платья.
– Мне сообщили, что вам не здоровится, – поприветствовав, он всё же прошел в покои и приблизился к королеве. В подобных случаях племянница всегда вставала, выказывая советнику уважение, но теперь осталась полулежать на кушетке, хотя руку для поцелуя подала. Подниматься же на ноги не рискнула, слишком шатало от слабости.
– Благодарю, дядя, мне уже намного лучше. Наверное, это от переживаний из-за вашего таинственного исчезновения, – она смягчила слова легкой улыбкой и подала знак Мати. Та быстро, но без излишней суеты поставила перед советником чашу с бодрящим настоем, от которого терпко пахло мятой. Дядя с улыбкой принюхался к аромату, но пробовать не спешил. Как не притронулся и к засахаренным фруктам, предложенным всё той же молчаливой служанкой. Он вообще никогда ничего не ел и не пил в покоях племянницы. То ли считал это неприличным, то ли слишком хорошо помнил похвалы в её сторону от нанятого мастера ядоварения.
– Увы, я и сам бы рад вспомнить, но не могу, – густые брови, выглядящие удивительно темными на фоне совершенно седой головы, почти сошлись над переносицей. – Надеюсь только, что из моей головы стерли лишь воспоминания этих дней, не узнав ничего лишнего.
Тамила внимательно рассматривала дядю, медленно кивая в такт его словам. То, о чем говорил советник, упоминалось больше в сказках, нежели в реально существующих магических трудах. Человеческий разум слишком сложная и тонкая материя, потому технологии насильственного извлечения памяти так, чтобы это не повредило подопытному, известно не было. Это не оставленный без присмотра документ, метод счесть знания того, кто не желает открывать тайны прошлого, ещё не придуман. Разве что старые добрые пытки, но никаких следов физических и магических истязаний на нём не было. Другое дело, когда человек сам открывает возможность увидеть свои воспоминания, и то, по слухам, которые мало кто решался проверить, процедура, пусть и не несла угрозы, все же была довольно болезненной. Складывалось впечатление, что советника просто хотели убрать из дворца. Но кто и зачем, выяснить пока не удалось.
Пока весь город праздновал коронацию Его Величества Итара Первого, сам король планомерно и без спешки прибирал к рукам власть. И, казалось бы, именно ему выгодно отсутствие советника Видара, но в этом вопросе Тамила не видела причины не верить мужу, потому тоже терялась в догадках.
Как и обещал министр Хетт, армия спокойно перешла под уверенное управление нового короля, несмотря на гулявшие по столице шепотки, что это всё коварные происки старого правителя Ориса. Мол, не получилось взять соседа измором и отравлением королевы, значит, проще посадить на трон своего человека. Подобному не особо верили, но тех, кто упорствовал в донесении такой правды до жителей, быстро и без шума убрали с улиц, и теперь с ними разбиралось соответствующее ведомство.
Мужа Тамила почти не видела. Он продолжал приходить к ней каждую ночь, пусть теперь и не претендовал на ласки, едва не замертво падая на кровать рядом с женой. Благо, размеры постели позволили бы разместить в ней ещё троих так, чтобы спать, не касаясь друг друга. Иногда королеве казалось, что, если он припозднится на несколько минут, уснет стоя. У неё скопилось множество вопросов к супругу, да и любопытство, обостренное временным бессилием, терзало всё сильнее, но ни единым словом их не выражала. Усталость с виду всегда энергичного и спокойного короля, которую он позволял видеть лишь самым близким, остужала эту жажду не хуже ледяной воды. Тамила была уверена, что, пожелай она услышать ответы, Итар их не скроет. Даже подробно всё объяснит. Но предпочитала потерпеть, нежели отнимать те немногие минуты сна, что у него были. В конце концов, если бы случилось что-то неожиданное или же получилось раскрыть заговорщиков, король точно нашел бы время рассказать об этом. А если молчит, значит, новостей пока нет.
Хотя, не совсем верно, новости были.
Их было великое множество, например, почти уничтоженные следы северян в одном из дальних селений на западе Гарета, там, где пригодная для жизни земля узкой косой втиснулась между границей песков и каменистой пустошью морского побережья. Увы, выяснить у местных жителей подробности не получилось – селение, ранее насчитывавшее несколько сотен рыбаков, было совершенно безлюдно. Судя по тому, что в огромном костре нашлись обгоревшие человеческие останки, о мирном переселении речи не шло. Король сразу же приказал усилить патрули и проверить все, даже самые маленькие селения западного побережья, но результатов пока не было.
Наследный принц Сафар сократил срок официального траура по умершему отцу и взошел на престол. Король Гарета его с этим поздравил и даже выразил надежду на дальнейшее взаимовыгодное сотрудничество, но ответа пока не поступало. Зато посол Ориса настойчиво заговорил о крайне желательной встрече двух монархов, подчеркивая не только эту желательность, но и то, что общая родина королей должна стать основой для дальнейших взаимоотношений. Поскольку Сафар знал не только об общей родине, но и об общей крови, видимо, речь посол сочинял сам, не советуясь с монархом, слишком уж болезненно для короля Ориса она звучала.
Лорд Кайт принес клятву крови, что ничего не знал о чарах на медальоне, принц Эйдал, пусть и без особой радости, подтвердил, что маг не солгал, потому личному чародею королевы не отказали в доступе к повелительнице. Магистр Дарий же, получив заверения от ученика, что роль проводника силы для больной правительницы с успехом взял на себя принц Эйдал, подозрительно быстро покорился воле короля, чем только усилил подозрения. Наказав лорду Кайту следить, чтобы молодой чародей не загубил Тамилу, он удалился во владения ковена, перестав показываться при дворе.
Общалась со своим личным магом Тамила теперь исключительно в присутствии мужа или его брата. Возможно, на роль дуэний подошли бы фрейлины, если бы королева не распорядилась пока не допускать их в покои, предпочитая обойтись помощью служанок и леди Митры, которым строжайше запретили распространяться о самочувствии королевы. Да, плохо себя чувствует, но скоро поправится, больше им было знать ни к чему.
Несмотря на близость к Тамиле во время нападения, ни одному из магов не удалось отследить, куда шел энергетический поток. Королева их за это не винила, поскольку прекрасно понимала, что времени было только на что-то одно – спасать её или же заниматься выкладками по теории магии. И всё же жаль, что не получилось понять, куда сливалось столько силы, если просто в накопители, одно дело, но если их использовали для питания других чар, то совсем другое. Увы, узнать это не представлялось возможным.
Временно освобожденные от работ фрейлины сосредоточились на охоте на короля, чем не столько его позабавили, сколько раздосадовали. Это Тамила узнала не от мужа, а от Солы, бывшей в курсе всех дворцовых сплетен. Впрочем, о реакции супруга она скорее догадалась, после произошедшего служанка ещё более уверилась в том, что новый король есть зло во плоти, потому, выказывая положенное уважение, шарахалась от повелителя пуще прежнего. Тамила подумывала о том, чтобы повторить разговор, случившийся ещё в храме, но не стала. Вряд ли получится переубедить горничную, да и невелика беда, видела она господина редко, а вот Мати относилась к мужу госпожи с удивительным спокойствием и покорностью. Хотя, именно так она реагировала практически на всех придворных.
Дядя, ещё раз пожелав скорейшего выздоровления и посоветовав не тянуть с появлением на публике, удалился, чего задумавшаяся королева почти не заметила.
Её тревожило желание короля Сафара как можно скорее встретиться с венценосным братом. Если подумать, это разумно, да и стоит сразу попытаться разрешить возникшее недоразумение. Если так можно назвать попытку физического устранения. И всё же ей чудилось в этом нечто странное. Гарет и Орис были не только давними друзьями и соперниками. По сути, особой альтернативы друг другу у них просто нет – ближайшими соседями были северяне, но близких отношений с ними не получилось. Слишком разное мировоззрение и верования. Для бывшего единого народа северяне виделись варварами, поклоняющимися кровавому богу, у которого не было храмов и служителей. Разве что шаманы, которые, как подозревала Тамила, были магами. Жестокий народ, чьи законы казались бесчеловечными. Возможно, жизнь в суровом краю, где лето довольно быстротечно, а зимы настолько длинны и холодны, что скудная земля едва-едва успевает отдать один урожай, сделала их таковыми. Ещё три года назад Гарет довольно активно торговал с северным народом. Меха и соленая рыба, прекрасно выделанная кожа, потрясающей красоты камни, будто вобравшие в сердцевину солнечный свет, украшения из резной кости столь тонкой и сложной работы, что их страшно было брать в руки. У Тамилы было несколько костяных гребней, доставшихся от матери, они чуть пожелтели от времени, но были выполнены настолько искусно, что завораживали не хуже самых дорогих камней.
Постепенно узкие корабли северян всё реже стали приходить в порты. Поначалу это мало кого взволновало – возможно, зима выдалась слишком суровой, и не осталось излишков для продажи. Или же Орис предложил лучшую цену, переманив их в свои города.
Последний корабль пришел больше года назад. Другие соседи, мореходы с далеких островов Закатного моря, до чьих земель в хорошую пору плыть не меньше полутора оборотов луны, по секрету говорили, что на море не спокойно. Но не шторма тому виной, а рыскающие банды северян. Не один корабль бесследно пропал посреди обычно спокойных вод, не оставив даже намека на случившуюся беду. Увы, маги были бессильны – силовые линии над морем очень быстро рассеивались, так что ни перенестись, ни как-то иначе отследить, что происходит вдали от родных берегов, они не могли. Как не могли и знать, что происходит на родине варваров, огромном острове, окруженном россыпью мелких архипелагов, с северной оконечности переходившего в сплошной ледяной панцирь, не таявший даже в самый разгар лета. Один из предков Тамилы пытался наладить дипломатические отношения с воинственным соседом, но не преуспел – два корабля, отправленные к северянам с богатыми дарами, без следа сгинули где-то у берегов северных островов. А через два года орда варваров выдвинулась на юг, встретив там сопротивление объединенных сил Гарета и Ориса.
Остается лишь надеяться на то, что король Сафар не хуже её самой знает историю и наслышан о годах, предшествующих великой битве. Потому что события приобретали пугающее сходство с теми далекими временами.
Всё это способствовало тому, что даже во сне Итар не выглядел спокойным и умиротворенным. Вот и сейчас супруг, лежащий на расстоянии вытянутой руки, хмурился и едва не стискивал зубы. Видимо, сон не был ни добрым, ни спокойным. Тамила перевела взгляд на его ладони, перечеркнутые плотным слоем бинтов. Он так и не показал, что стало с ними, но королева догадывалась, что ничего хорошего. Её шее досталось не так сильно, и то жжение и отек порой не давали нормально шевелиться, и это при том, что она могла сидеть в собственных покоях, не тревожа раны. Потому даже представлять не хотелось, что чувствовал муж, час за часом вынужденный игнорировать боль от ожогов. Более того, не подавать виду, что его это как-то тревожит. Тамила была уверена, что никакие средства, притупляющие боль, он не использует – любое из них, даже самое слабое, уменьшает концентрацию внимания, и король на такое не пойдет.
Светильник у двери, лишь немного разгоняющий темноту, позволил бесшумно пройти к туалетному столику за ларцом с лекарствами. Поднимая его, Тамила наткнулась взглядом на флакон со средством от беременности. Пока она была в беспамятстве, не принимала его, но, едва придя в себя, вновь каждое утро добавляла каплю в питье. Она и сама не могла ответить, зачем это делает. Теперь, когда тень смерти отступила, беременность не станет причиной её гибели, и всё же мысль о скором материнстве Тамила от себя гнала. Хотя и понимала, что рождение наследника не только положит конец любым попыткам несогласных с нынешней политикой обернуть нестабильность трона в свою пользу, но и укрепит их брак. Да и было в этом что-то бесчестное, ведь она клялась быть верной и преданной женой, но скрывала своё нежелание и страх материнства, которое когда-то убило её собственную мать.
Резко отвернувшись от притягивавшего взгляд флакона, Тамила направилась к кровати. Толстый ковер практически заглушал звук шагов босых ног, да и на постель она постаралась сесть, как можно аккуратнее, чтобы не потревожить спящего. Хотя и понимала, что в самое ближайшее время его придется разбудить, в памяти был свеж момент их первой встречи, когда за долю мгновения лезвие кинжала оказалось у её лица. Вряд ли даже при самой сильной усталости Итар пропустит момент, когда она попытается обнажить его ладони, предварительно срезав повязки.
Судя по запаху от бинтов, лорд Эйдал использовал стандартную мазь для лечения ожогов, которая была неплоха, но всё же по эффективности не могла сравниться с той, над которой королева проработала несколько дней, нарушив запрет супруга сразу, как только сумела подняться с постели. Пришлось привлечь к её созданию и собственного мага, который под внимательным взглядом коллеги часами по капле вливал силу в то, что Тамила перетирала, смешивала, заставляла вскипеть и тут же остужала. Такая работа изматывала много больше, нежели использования сильнейших заклятий, ведь приходилось поддерживать пусть тонкий, но ровный и устойчивый поток, прерваться же означало необходимость начинать всё с начала.
Пусть Тамила не способна ни творить чары, ни видеть их, зато использовать чужие таланты на собственное благо умеет в совершенстве. Одна беда – в разы усилив заживляющие свойства мази, Тамила не смогла ничего придумать с её долговечностью, эффект длился всего сутки, по истечению которых она становилась не более, чем бесполезной маслянистой субстанцией. И если для этого ей придется довести до магического истощения и лорда Кайта, и принца Эйдала, так тому и быть.
Коснуться рук мужа она не успела, стоило попытаться мягко взять его за запястье, как собственная кисть оказалась в плотном захвате его пальцев.
– Я едва снова не уснул, дожидаясь, когда вы попытаетесь пустить в ход нож. – Глаз он при этом не открыл, но стиснутые во сне добела губы расслабились, даже появился намек на легкую улыбку. – Неужели я настолько успел вам надоесть?
– Не говорите глупостей, – Тамила едва слышно перевела дух. Хотя и знала, что супруг спит очень чутко, но всё же испугалась. – Я хочу обработать ваши руки.
– Нет.
Некоторое время она ожидала ответа, но поняла, что объяснять свой отказ король не собирается.
– Если вы сомневаетесь в моих умениях…
– Я в них ничуть не сомневаюсь, более того, уверен, что вы прекрасный целитель.
Он, всё так же не открывая глаз, поднес в лицу её руку и поцеловал сжатые им пальцы.
– Тогда почему не хотите принять мою помощь? – Тамила и сама нахмурилась, пытаясь понять, к чему подобная скрытность.
– Я не хочу, чтобы вы видели мои руки. Принц Эйдал менее умел в искусстве врачевания, чем вы, но и этого будет достаточно.
– Чушь! – Королева позволила себе не только чуть повысить голос, но и с долей презрения фыркнуть, что всегда порицалось нормами приличия. Воспитанная знатная леди должна выражать чувства исключительно взглядом, не опускаясь до поведения кошки. – Возможно, принц Эйдал исключительно предан вам и желает только добра, но он не лекарь. Чем дольше не заживают ожоги, тем менее чувствительны становятся ладони. Я знаю, что вы прекрасный воин, но, отвергая мою помощь, вы осознанно идете на риск потерять прежнюю ловкость в обращении с оружием. Приведите хотя бы один веский довод, чтобы отказать мне в праве позаботиться о ваших ранах.
Теперь он посмотрел на Тамилу. В полумраке его глаза показались неожиданно темными, а сам взгляд был тяжел настолько, что появилось искушение опустить веки. Противостоять ему было неимоверно трудно, и всё же она справилась.
– Я не умею принимать благодарность от тех, кто мне близок. И терпеть не могу, когда меня жалеют.
Говоря это, он не отвел всё такого же тяжелого, почти невыносимого взгляда, под которым Тамила так и не смогла найти сколько-нибудь правильных слов. Она действительно благодарна мужу за то, что он не побоялся боли и вероятной смерти, спасая её. За это она навсегда останется перед ним в неоплатном долгу. И так же, как он не умел принимать благодарность, она не знала, как её выразить. Словами? Каких слов будет достаточно, чтобы объяснить, что он сделал то, на что вряд ли решился бы кто-то другой. Даже тот же дядя, связанный с королевой не только семейными узами, но и единой кровной магией.
И сегодня, усилием воли подавляя дрожь слабости, заставляла себя не отвлекаться от создания лекарства. Не потому что чувствовала себя обязанной, нет. У короля достаточно власти и золота, чтобы купить услуги лучшего лекаря. Потому что не представляла, как иначе показать, насколько его поступок тронул её.
Пусть смерть королевы столь скоро после свадьбы повлекла бы уйму слухов, один страшнее и абсурднее другого, но вряд ли нашелся бы хоть один, что открыто поставил бы Итару это в вину. Слишком давно гуляли слухи о слабом здоровье королевы, а тот, кого принял венец правителей, выше любых досужих сплетен. Да, некоторое время посудачили бы, качая головами и украдкой перемывая косточки усопшей правительнице, кивая на женскую глупость – это же надо, сама отдала власть тому, кто её потом удавил тайком! Но ни бунта, ни просто открытого обвинения в убийстве жены королю не предъявили бы. Возможно, в мирное тучное время это и произошло бы, и то не обязательно, но на пороге объявления войны, право слово, это такая мелочь…
– Я могу одним движением содрать присохшие повязки, это будет достаточным проявлением безжалостности? – Так и не сумев подобрать нужных слов, Тамила решила облечь их в шутку. Похоже, шутка была дурного толка, если муж даже не попытался улыбнуться хотя бы из вежливости. – Вы клялись защищать и оберегать меня, так имейте мужество признать, что, потеряв способность виртуозно владеть мечом, вы тем самым подвергаете опасности мою жизнь.
Вот теперь он рассмеялся. Наверное, над тем, как Тамила рассерженно сузила глаза, пытаясь донести до мужа абсурдность его поведения.
– Так меня ещё никто не уговаривал, – отсмеявшись, он бросил ещё один взгляд на жену. – Если я увижу слезы в ваших глазах, пеняйте на себя.
Снять повязки он ей не позволил, самостоятельно разрезав бинты. Делать это ему было неудобно, но Тамила даже не подумала бросаться на помощь. Пусть опыт обращения с мужем у неё пока крайне скуден, зато примеров того, как излишнее рвение только вредит, она видела массу.
Когда последний виток повязки упал с его руки, королева лишь усилием воли сдержалась от вскрика. Кожи на его ладонях не было. Равно как и плоти. Месиво из обожженных тканей, в некоторых местах проплавленных едва не до костей, лишь ближе ко вторым фалангам пальцев появлялся намек на кожу, но она была в ужасном состоянии. Тамила не представляла, как вообще можно терпеть боль от таких ран, не говоря уже о том, чтобы днями напролет заниматься делами, требующими не только времени, но и полной сосредоточенности. Слез у неё не было, наверное, больше от шока, нежели от предупреждения мужа, зато появилась легкая тошнота от одного вида его ран.
Королева видела многое, она долгие годы, начиная с самых нежных лет, присутствовала на публичных казнях, являя собой образец приверженности традициям. Они гласили, что Богиня смотрит глазами королей, но говорит устами жриц, которые слишком далеки от ежедневной суеты, чтобы верно оценивать всё, что происходит в мире, отгороженном стенами храмов. Тамила видела многое из того, на что не следует смотреть вообще, не говоря уже о том, чтобы делать это в пятилетнем возрасте. И если поначалу девочку приходилось приводить туда, предварительно опоив успокаивающими зельями, то постепенно она научилась смотреть и не видеть. Не акцентировать внимание, пропуская происходящее мимо разума.
Теперь же, глядя на руки собственного мужа, даже в такой ситуации пытавшегося оградить её от этого кошмара, не могла воспринимать его, как ещё одно пострадавшее тело.
– Если вы собираетесь потерять сознание, я отодвинусь, чтобы вы удачнее упали.
Его спокойный голос помог не только отодвинуть на дальний план дурноту, но и дать себе мысленную оплеуху. Это ему больно, а она предается воспоминаниям, которые нынче совершенно не к месту.
– Вы можете сжать пальцы?
Она не поднимала глаз, чтобы случайно не выдать своих эмоций, потому сосредоточилась на том, чем и следовало заняться.
– Да, но с трудом. К тому же тогда снова потечет кровь, мы запачкаем вашу сорочку.
Поначалу Тамиле показалось, что она ослышалась. Даже забыла о собственном решении смотреть только на его ладони и в изумлении взглянула на мужа. Тот, несмотря на насмешливый тон, наблюдал за ней пристально и чрезвычайно серьезно.
– Думаю, это меньшая из возможных неприятностей. – Тамила села удобнее, расположившись так, чтобы без помех уложить его руки на свои колени. – Сначала мне нужно очистить раны, вам придется потерпеть.
Он действительно всё вытерпел. И размачивание кровавых корок, мешавших добраться до самых глубоких ран, и саму мазь, которая сначала принесла блаженный холод, а потом начала жечь. Впрочем, длилось это недолго, вскоре жжение сменилось почти нестерпимым зудом.
– Это скоро пройдет, – Тамила крепко держала его за руки, не давая даже пошевелить пальцами, не говоря уже о том, чтобы коснуться покрытых мазью ожогов. – Убрать следы полностью не в моих силах, но постепенно исцелить вас я смогу.
Они сидели на постели, склонившись друг к другу, растрепавшаяся коса Тамилы лезла ей в лицо, и королева совершенно не королевским движением головы откинула её за спину, сорочка на которой была влажной. В спальне было не жарко, но от усилий сделать всё правильно, не причинив супругу излишних страданий, кожа покрылась испариной. Итару, судя по блестевшим на лбу капелькам пота, тоже было весьма не холодно. И хотя Тамила за годы медленной агонии знала о боли если не всё, то очень многое, представлять, что он ощущал во время лечения, ей было страшно.
