Текст книги "Дар Солнца (СИ)"
Автор книги: Анна Шилай
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 17 страниц)
Короче – я соскучился по ней. Мне остро захотелось увидеть, как она улыбнется мне – если, конечно, узнает, в Ириной книжке написано, что у детей в этом возрасте мало что в памяти задерживается надолго – почувствовать её тельце в своих руках. Поэтому, высадив Дарину у её дома, поцеловав и пообещав позвонить, как освобожусь, я со всех колес рванул к Плисевичам, где сейчас была моя девочка.
И она меня не разочаровала. Стоило Алисе открыть, а Насте вынести Ариадну в прихожую, наши с ней глаза встретились, и я увидел на личике настоящую радость. Высокий чистый крик вырвался из её груди, ручки и ножки замельтешили в воздухе, и я, из последних сил сдерживая такой же радостный смех, бросился к ней.
– Это что, веснушки? – спросил я, осмотрев мордашку дочки. На носу что-то блестело золотистыми искорками.
– Где? – удивилась Алиса. – Это частички крема, глупый вы. Какие веснушки в два месяца?
– А вот под кофточку не заглядывай, – влезла Настя. – Мы с Алисой сделали ей пирсинг в пупке, ранка пока не зажила. Хотели набить татушку на попе, но застопорились в выборе, что именно – средний палец в кулаке или Веселого Роджера.
– Я за Роджера, – добавила няня, подмигнув моей сестре.
– Да иди вы, – улыбнулся я, обнимая дочь и понимая, что и не осознавал, КАК сильно я скучал по ним всем.
Назад вести Ариадну и её вещи Настя доверила нам с Алисой, оставшись с сыном дома. Я подарил племяннику одну из машинок, сестре – наручные часы на серебряном браслете, она такие обожает, – и, загрузив няню с дочкой в машину, спокойно порулил домой.
А вечером, когда я отчитался Даре, маме и Марго с известием, что все живы, в дверь позвонили. Ариадна как раз расположилась у меня на руках, получая свой ужин, поэтому недовольны были мы оба. Усадив ребёнка на сгиб локтя, я пошел открывать.
На пороге стоял Влад. Трезвый, опрятно выглядящий, он смотрел на меня насторожено, но без агрессии. Я так удивился ему, что даже не смог ничего произнести, чем он и воспользовался.
– Можно войти? – негромко спросил он. – Я просто хочу поговорить.
– Проходи, – кивнул я, посторонившись и пуская его в квартиру.
Он был здесь сотню раз, поэтому рассказывать ему, где разуваться, не нужно было.
– Я сейчас как раз кормил дочь, так что, если ты не против, поговорим на кухне, – сухо произнес я и, не дожидаясь ответа, направился туда.
Влад сел напротив меня и около минуты собирался с мыслями. Я не мешал, делая вид, что сосредоточен на бутылочке и чмокающей Ариадне.
– Не буду долго тянуть кота за интересное место, – наконец произнес мой приятель (?). – Я прошу у тебя прощения за ту пьяную выходку.
Я поднял голову, слушая его. Ставлю плюс балл за то, что признал и пришел извиняться – раньше бы он так никогда не сделал. Ну, в принципе, нам уже и не семнадцать лет.
– Тот день и ночь вообще были безумны, – продолжил он. – Нет, я не жалуюсь и не оправдываюсь, просто объясняю. Мы поссорились с Ирой, и это выбило меня из равновесия. На работе этот еб… – он покосился на девочку у меня на руках и, прокашлявшись, поправился, – идиотский Данила подлизал кому надо задницы, и прошел его проект, а мой оставили до лучших времен, я поссорился с администрацией и уволился к демонам. Я, кстати, напился уже после, поэтому не думай, что это из-за того, что я был в том виде на работе.
– Понял, – сказал я.
– Ну вот… Все навалилось разом – от Иры я съехал к родителям, а моя мамаша любит мозги пополоскать, сам знаешь. Да и у них тоже… Отец, чтоб его, нашел себе какую-то тёлку и подал на развод, мать с ним судится сейчас за каждую ложку. Я приехал к ним – а там просто ахтунг… Короче, все смешалось, работа стала последним пунктом, вот я и сорвался.
– Что значило, что из-за меня вы с Ириной расстались? – Я понимал всё, что он говорил, и вполне мог представить, какой раздрай творился в его душе, но повторения этой истории не хотелось, поэтому сейчас я решил выяснить все, что накопилось у него на меня.
– Да не виноват ты, – отмахнулся он. – Это я так… Бывало, что я в самом деле говорил, что я с тобой тусуюсь, когда проводил время с девочками, а сейчас она знает, что тебе не до пьянок со мной, поэтому её заинтересовал вопрос, где я был, а я не придумал отговорки. Короче – прости меня. И за мои слова о тебе, и за мои слова о твоей дочке.
Я посмотрел на личико Ариадны. Она выплюнула соску бутылочки и слушала нас, моргая своим длиннющими ресницами.
– Что скажешь, детка? – спросил я, поднимая её на уровень своих глаз, – простим этого оболтуса?
– Давай, Ариадна, – подключился Влад. – С меня большой медведь для тебя, только замолви за меня словечко.
К судьбе моего друга дочь осталась безучастна, но я и сам разобрался, что делать.
– Медведя ей уже подарили Марго и Тимка, так что придумай что-то другое. И – пьяный ко мне в плохом настроении не рыпайся, понятно?
– Твой хук справа мне это очень доступно объяснил, – усмехнулся Влад.
Я улыбнулся в ответ и почувствовал, как огромная тысячетонная гора упала с моих плеч – как оказалось, ссора с лучшим другом здорово омрачала жизнь, пусть я на это не обращал особого внимания. И как было кайфово снова с ним помириться!
– Кофе будешь? – спросил я, переложив Ариадну на другую сторону диванного уголка и поднимаясь. – Потому что лично я убил бы за него.
– Раз все так серьезно, то давай.
Когда я вновь сел, расставив чашки перед нами, я увидел, что Влад задумчиво рассматривает кроху, прикрывшую глазки и прибывающую в сладком мире сновидений.
– Ты только не набрасывайся на меня с расспросами, потому что я ничего тебе не скажу нового, но… – произнес он.
– Давай уже, – поторопил я друга.
– Она… что-то в ней и мне кажется знакомым.
Чашка застыла у самых моих губ.
– Поясни, – как можно более ровным голосом попросил я.
– Дочка у тебя, пусть и маленькая, но есть в ней какие-то черты… – Влад помедлил, подбирая слова. – Вот даже кудряшки – цвет довольно необычный. С нынешней модой красить волосы в самые разные оттенки блонда я все равно готов поспорить, что такие локоны я видел нечасто. А глаза… Сафа, блин…
– Знаю. Я тоже периодически зависаю, глядя на неё.
– Это да, но я не про это…
– Я понял. Да, мне цвет её глаз кажется дико знакомым.
Мы переглянулись.
– Значит, я тоже её знал. Ну, Солнечную, – констатировал Влад.
– Много у нас общих знакомых блондинок?
– Ну… будем честными – с большей частью своих любовниц ты познакомился при мне, поэтому…
– …нам это ничего не дает, – вздохнул я, сдуваясь. Шанс, что тайна Солнечной немного приоткроется, снова накрылся медным тазом.
Мы ещё немного помолчали, потягивая кофе.
– Что надумал с ней делать? – спросил Влад.
– С Ариадной? Как и собирался – отдам в хорошую семью.
Друг покивал, а потом вздохнул:
– Понимаю, что меньше всего ты ожидал услышать это от меня – но, может, не надо её никому отдавать?
Он был прав – вот кто-кто, а он был последним, кто сказал бы эту фразу…
– Влад, ау, ты точно тот Влад, с которым я знаком с детских сандалий?
– Я тот. И это я сказал то, что ты услышал.
– Серьезно? – мои брови приближались к линии волос.
– Вот смотри, – он поставил кружку на стол и растопырил пальцы, собираясь считать аргументы, – сегодня у нас второе июня, а ты ещё никому её не отдал, значит, не так всё было ужасно.
– Я просто привык, – оправдывался я.
– Дальше, – продолжил Влад, не слушая меня, – месяц назад ты кричал, что я испортил праздник твоей дочери. Ты так и сказал – "моя дочь". Ты уже не запинаясь произносишь эти слова.
– Потому что это так. Ни к чему отбрыкиваться от правды.
– Третье – смотря на тебя сегодняшнего, я открыто заявляю – ты лучше, чем тот, что обнаружил нежданный подарок на своем пороге. Ты спокойней, уравновешенней, солиднее даже.
– Ага, – хмыкнул я.
– Не смейся, Матвей, я серьезно. Она хорошо на тебя влияет.
– Прекрати, Влад. Правда, совсем не смешно. Я забочусь о ней до того момента, пока не найду достойных родителей, которые не заставят дух Солнечной, если она умерла, являться ко мне во снах с упреками, что я обрек нашего ребёнка на страдания.
Я по глазам видел, что Владу было что сказать и на это, но он благоразумно понял, что ничего не добьется. Я твердо решил – больше нет других вариантов.
– Мне нравится эта девочка, – сказал он, вновь взяв кружку.
– И мне она нравится. Поэтому я и хочу, чтобы её удочерили. Представь меня папашей, ну.
Влад покачал головой своим мыслям, и, к счастью, мы сменили тему.
О Дарине я не рассказал даже ему. Пока что она была моей сокровенной, очень волнующей тайной, которую я не хотел делить ни с кем. Она только моя. Только моя.
XVIII
До пятницы у меня были настолько загружены дни работой, что Мария Валентиновна трижды оставалась у меня ночевать, потому что я возвращался поздно и совершенно затраханный, простите за прямоту. Дочке я только показывался перед последним за день купанием, желал ей спокойной ночи и падал в постель, засыпая в полете. От няни я узнал, что Алиса договорилась со своей сестрой-врачом, и в свободные дни та приезжает сюда на осмотр Ариадны. Судя по справкам, малышка развивается стабильно и даже немного опережает норму, но это неплохо. Мария Валентиновна вздыхала, что надо бы девочку к детской поликлинике прикрепить, а то Алисина сестра, да ещё и с маленьким ребёнком – иногда Марина Розанова приезжала с сыном, а ему было всего три года – не накатается на другой конец города. Я был согласен с этим, но оформлять Ариадну здесь, потом откреплять, когда найдутся приемные родители… Слишком много мороки.
Из-за своей загруженности с этими самыми потенциальными будущими родителями приходилось встречаться в моем офисе. В конечном итоге я остановился на двух парах: тех, у которых была биологическая несовместимость, из-за которой они не могли иметь своих детей, и знакомых моего отца, у которых их ребёнок умер при рождении, и они хотели удочерить моего. Мама, правда, не советовала, исходя из своих знаний психологии, говоря, что они будут идентифицировать своего погибшего ребёнка с Ариадной, и это потом плохо обернется и для них, и для неё. Но мне было по-человечески их жаль, поэтому я дал шанс и им. После разговора с обеими парами я понял, что больше склоняюсь к первым, которые несовместимы. Вторая пара старалась казаться ответственной и понравиться мне, но я видел, что им надо сначала пережить горе, чтобы потом двигаться дальше. Когда муж вышел ответить на звонок, я разговорил женщину и она согласилась со мной, что рано они заговорили об удочерении. Она обещала сама довести это до супруга, и он ушли.
Таким образом, кандидаты остались одни. Вероника и Леонид Абраменко, обоим по двадцать шесть лет. Он работает в банке, она учитель химии в школе. Оказались очень дружелюбными, охотно и открыто отвечали на все вопросы. Согласны были не разрывать с нами контакты, чтобы я и мои родные могли видеться с Ариадной, когда нам этого захочется, и вообще, Вероника настаивала на моем присутствии в жизни дочери. Я кратко посвятил их в историю нашей жизни, умолчав лишь, что нашел я Ариадну на своем пороге – в той версии, которую я им изложил, её мне привез незнакомый человек и сразу же убрался, как только я взял корзину в руки. Абраменко согласились и на то, чтобы, если мать девочки появится, и ей сообщили о местонахождении её ребёнка.
Разумеется, речь о том, чтобы потом отменить удочерение в пользу воскресшей Солнечной, не шла, и я понимал их.
Влад повидался с Марго и Тимой, и друзья поддержали его во мнении, что я сам мог бы воспитывать свою дочь. Теперь мне приходилось отбиваться уже от трёх советчиков. Хорошо ещё, что к ним не присоединились мои родственники…
На субботу я назначил свидание будущих родителей с Аридной, чтобы они увиделись и поняли, кого планируют ввести в свою жизнь. На этой почве всю пятницу я был не в себе, переживал и нервничал. Президент, пару раз чудом избежав взрыва у себя в кабинете, по-доброму посоветовал мне уйти сегодня пораньше, если нет срочных дел, и отдохнуть, пока я не сделал то, о чем потом буду жалеть. Что именно он имел в виду – мои сотрудницы под руководством неуёмной Леры, донесли и до него подробности моей жизни и неожиданного отцовства – я не брался утверждать.
Таким образом, я приехал домой в пять часов, застав Марию Валентиновну и Ариадну на полпути на прогулку.
– О, Матвеюшка, может, ты сам пройдешься, а? Что-то мне нехорошо, я бы чая выпила и полежала, – попросила меня няня. Она выглядел бледной и почти не улыбалась. – Но если ты…
– Все в порядке, отдохните, разумеется, – кивнул я, поставив портфель в нижнее отделение коляски. – Я погуляю, это не проблема.
Во дворе нас уже знали. Я познакомился с двумя парами молодых родителей, которые давали мне некоторые практические советы на счет ухаживания за ребёнком, они каким-то волшебным образом всегда подгадывали, когда гулять с Ариадной выбирался и я, и кружили рядом. Вот и сейчас я увидел одну из них, мы помахали друг другу, но на сближение не пошли – видимо, ребята собирались уже уходить. Мужчина нес ребёнка на руках, периодически побрасывая его, отчего по улице разносился довольный детский смех.
"Мог бы и ты так – если бы не решил отдать дочь чужим людям", – влез вредный внутренний голос.
"Я это делаю для неё", – упрямо повторял я сам себе.
"Да ладно, не ври хоть сейчас. Ты это делаешь, потому что осёл. Упёрся рогами и не сдвинуться!"
Вместо ответа я развернул коляску в сторону парка и покатил туда. Ариадна спала на спинке, расставив ручки возле лица, и от её дыхания шевелился локон волос. Я аккуратно убрал его, чтобы он не мешал ей, и она привычным для нас жестом кошки потерлась о мою ладонь. Когда подрастет, неплохо бы завести этого зверька для неё.
"Ага, заведешь ты его! – вновь ожил мою собеседник под именем совесть. – Кошку, или собаку, или попугая, или кенгуру – что в голову взбредет – заведут для неё её родители, а ты будешь глушить тоску в рюмке виски и между ног красавиц".
Да, верно… Животных моя девочка будет гладить в другом доме, и фамилию будет носить не мою… Ариадна Абраменко… это даже не звучит! Ужасно, для неё нужна красивая фамилия, под стать ей самой!
""Сафировская" отлично подходит ей".
– Я отдам её, обо всем уже договорились! – твердо произнес я вслух, чтобы лучше слышать, и внутренний голос понял, что ему нужно заткнуться. Проходившая мимо старушка оглянулась на меня, словно я превратился в серийного маньяка и размахиваю ножом, и я направил коляску на другую дорожку, где не так многолюдно.
Мы погуляли ещё около часа, когда в портфеле ожил мой мобильник.
– Дарина, – прочитал я имя абонента.
Ариадна, словно услышав, открыла глаза и наморщилась, собираясь заплакать.
– Алло, – ответил я, свободной рукой потянувшись к её животику, чтобы пощекотать – она это любила.
– Привет. Ты уже не на работе? – голос Дары, как всегда, по телефону звучал совершенно не заинтересовано.
– Нет, свалил раньше. Гуляю с дочкой в парке. А ты что делаешь?
– Только что вернулась с утомительной тренировки, где мы учили новый танец в ботфортах для будущего турне. Дико хочу секса, причем…
– Так, стоп, не говори, потому что я в парке и не смогу скрывать стояк, который ты мне организуешь этими разговорами, – прервал я её.
– Может, тогда приедешь, я об этом позабочусь? – Вот теперь она замурлыкала, и я понял, что уже около минуты иду по направлению к дому. Температура тела увеличилась, подхлестывая меня – эту неделю я не виделся с Дариной и успел накопить энергии для такой ночи, которая ей будет сниться всю жизнь.
– Жди, – бросил я в трубку и завершил вызов.
Ариадна начала капризничать – ей явно не нравилась Дарина, но я утешал себя тем, что, если все пройдет гладко, скоро больше терпеть им друг друга не придется – и от этого я ускорил темп шагов. Мысленно я уже ехал к девушке, вдавливая педаль газа в пол.
– О, быстро вы, – улыбнулась Мария Валентиновна, когда мы с грохотом ввались в квартиру.
– А чего тянуть? Мария Валентиновна, мне нужно уехать… по делам… это на несколько часов, ладно? Никуда не выходите, покормите её, а я вернусь и доделаю всё остальное.
– Ну хорошо, – согласилась няня, вынимая девочку из коляски. – Но, Матвей, ты не задерживайся, хорошо? Я бы хотела поскорее домой поехать, там лекарства…
– Ага. – Честно – я даже не слышал, что говорила эта женщина, пока переодевался в своей комнате. – Весь мой дом в вашем распоряжении, ешьте, пейте, танцуйте, можете оккупировать мою коллекцию DVD.
Я, мысленно чертыхаясь, влез в туфли, брызнул на себя дорогой одеколон и склонился к низкой няне и Ариадне у неё на руках.
– Весело провести вечер, солнышко, – поцелуй в лобик – и папы растаял след.
И я не видел, как тревожно посмотрела мне в спину Мария Валентиновна.
Дара встретила меня ещё на пороге, сразу впившись в мои губы голодным поцелуем, а под рубашку нырнули её прохладные руки, посылая по телу заряды желания. Не разрывая поцелуй, я толкнул её в квартиру, ногой захлопнул дверь и прижал к стене, отчего её голова стукнулась, и это было бы больно, если бы эта девушка не любила ходить по грани между страстью и болью. Вместо возмущенного вскрика я услышал рык тигрицы, Дара, путаясь, кое-как расстегнула пуговицы и сорвала верхнюю одежду с меня, сразу же уткнувшись лицом в шею, и стала целовать всё ниже и ниже.
Измучился без секса тут, похоже, не я один.
Сердце Марии Валентиновны стучало всё сильнее, и женщина морщилась, ища в сумке пачку валидола. Кидала ведь утром… кажется. Ох, память дырявая…
На часах уже набежало девять часов, а Матвей всё не возвращался. Его, конечно, тоже можно понять, он молодой, красивый, ему нужно жизнь строить как можно прочнее сейчас… Но как же больно!..
Женщина взяла телефон и, найдя работодателя в списке контактов, набрала его. Гудки… пятый… седьмой…
Второй раз тоже ничего не дал. Мария Валентиновна отложила мобильный и пошла на кухню, чтобы заварить себе ещё чая. Он скоро приедет… обещал ведь. А Матвей мальчик хороший.
Горячие губы обласкали каждый сантиметр моего тела, я тяжело дышал, позволяя Дарине делать, что она хочет, но чувствовал, что долго я смиренным не буду. Пальцы зарылись в копну её волос, массируя голову, я стискивал зубы, подавляя нетерпеливый стон, а она дразнила, целуя живот, каждую секунду спускаясь ниже и легко порхая ладонями по внутренней стороне бедер.
Мне кажется, я слышал мелодию вызова моего телефона, но, Боже, рухни сейчас вся мировая экономика – даже это не отвлекло бы меня от того, что творила со мной эта ведьма…
– Давай теперь я вытру тебя, милая, – бормотала няня, заворачивая в полотенце агукающую Ариадну, а девочка, словно назло, ещё и ерзала, высовывая из кокона то ножку, то ручку и растопыривая пальчики.
Левая рука немного онемела, но без неё Мария Валентиновна не могла справиться, поэтому приходилось, превозмогая боль, пеленать подопечную, а потом, сжимая правой, левой придерживать её, неся в кроватку.
Было уже десять часов. Няня вновь набрала телефон Матвея, но он не ответил…
– Господи, помоги мне, – прошептала она, откидываясь на спинку кресла. Перед глазами бежали красные мушки, и страшно кружилась голова…
Я приходил в себя после просто нереально крышесносного минета, а Дара лежала на моей груди, щекоча ресницами. Я ощущал шевеление её губ, легкие поцелуи и пощипывания, но это уже не смогло заглушить нарастающий звонок телефона. Брюки лежали тут, рядом с кроватью, поэтому далеко за ними ползти не пришлось.
Четыре пропущенных от Марии Валентиновны.
– Черт, – прошептал я и нажал на вызов.
Ха, теперь она не отвечает… Обиделась, что ли?
– Кто это? – тихо спросила Дарина.
– Няня. Я обещал вернуться сегодня.
Она сжала меня в объятиях, оседлав мои бедра и касаясь грудью возбуждающего тела. Твою мать…
– А я? Я не собиралась отпускать тебя так быстро… Да и вообще до утра. – Она провела губами по шее.
– Дарин, я ведь… ох, черт… я обещал… – слова терялись, когда она вот так прикусывала кожу над яремной веной, а животом ложилась на встающую эрекцию. – Я вообще-то говорить пытаюсь…
– М? – Она подняла лицо, вглядываясь в мои глаза своими, а длинные пальчики скользнули вниз по животу к головке, рождая толпу мурашек. – Что ты хотел сказать?
В конце концов, Мария Валентиновна уже не раз оставалась ночевать у меня… утром заплачу ей двойной гонорар за ночную смену.
Дара выпрямилась и приподнялась, нависнув на полным готовности членом, не разрывая зрительного контакта. Она провела рукой по своей груди, задела ярко выделяющийся на фоне белой кожи сосок, и это стало последним пунктом, удерживающим меня. Я нажал на красную кнопку выключения телефона и отбросил айфон в сторону.
– Забудь, – рыкнул я, взял обеими руками за талию и резко опустил вниз.
Мария Валентиновна видела, что телефон звонит, встала, чтобы ответить – это ведь Матвей, он сейчас приедет – и её ноги подкосились. Сознание покинуло её ещё до того, как её голова коснулась пола.
Прошло минуты три тишины, угнетающей и давящей на уши… и по квартире разнесся тонкий жалобный плач Ариадны.
