Текст книги "Званый ужин"

Автор книги: Анна Дэвис

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

– До смерти, – пробормотала Клэрри, разглядывая ботинки Пластилина. Красивые. Наверное, дорогие. Из итальянской кожи? Интересно, а ботинки живые? Они ведь, если подумать, сделаны из кожи коров, а коровы – живые… Да, но как же тогда быть с обувью из резины и всякой синтетики?

– Ты слышала, что полиция приезжала? – спросил Пластилин.

Клэрри качнула головой.

– Полицейские побывали у вас дома. Они… Они нашли Морриса.

Клэрри вздрогнула. Чужие люди в ее доме? Везде ходят, всюду заглядывают, бутерброды жуют рядом с телом ее мужа. Ему неприятно.

– Не надо мне было приезжать сюда, – сказала она наконец. – Надо было с ним остаться, чтобы он не ждал их там совсем один.

Пластилин с трудом опустился на корточки. Ботинки скрипнули, а сам он скривился от натуги.

– Послушай, детка, теперь это уже неважно. Понимаешь? Не имеет значения. Морриса нет. И… возможно, тебе и следовало позвонить в полицию, но теперь поздно говорить. Теперь все в надежных руках.

Клэрри сощурилась, вглядываясь в его усталое, добродушное лицо. Вообразила руки, гигантские руки. Они тянутся с небес к земле, подхватывают Клэрри, и Пластилина, и всех остальных и несут куда-то, несут.

– В чьих руках? – спросила она.

Пластилин вздохнул и сделал вид, что не услышал.

– Клэрри, постарайся запомнить, что я сейчас скажу. Это важно.

Смешной какой человек, подумала Клэрри. Думает, что его слова важны, а чужие можно пропускать мимо ушей.

Сунув руку за пазуху, Пластилин вытащил маленькую белую карточку и протянул Клэрри. Та взяла послушно, уставилась на золотое кружево буковок, из которых сложилось «Брайан Тэкстон».

– Пожалуйста, спрячь визитку куда-нибудь, где она не потеряется, – сказал он. – И если когда-нибудь попадешь в трудное положение…

– Трудное… – пробормотала Клэрри.

– Да-да. Словом, если возникнут проблемы или тебе будет плохо – пожалуйста, позвони мне. Я вроде как причастен…

Почему? – удивилась про себя Клэрри. Почему этот человек считает себя причастным к ее жизни? Она вот к его жизни нисколько не причастна.

– …и всегда готов прийти на помощь.

Улыбка Пластилина – печальная и бледная – сказала Клэрри, что он и вправду готов прийти на помощь. Почему? – вновь мелькнул в голове вопрос, но с ответом можно не торопиться. Сейчас нужно развеселить Пластилина. Клэрри улыбнулась.

– Завтра тебе придется поехать в Ньюкасл с Алексом и Тильдой. В полиции хотят с тобой поговорить, – продолжал Пластилин, с тревогой ожидая реакции Клэрри. – Это неприятно, ты должна быть готова. Боюсь, это будет очень тяжело для тебя. А ты, детка, не в том состоянии. Да и Алекс… На Алекса вообще надежды мало. Так что если тебе нужна будет там поддержка – позвони, ладно? Позвонишь?

Клэрри кивнула:

– Спасибо.

Пластилин снова улыбнулся, нежно, как ребенку, и легко сжал руку Клэрри.

– Я уезжаю, – сказал он. – Надо отвезти Кристину домой. – Он выпрямился с мучительной гримасой на лице, пожал плечами. – Что ж. До свидания?

– Да.

Клэрри проводила его взглядом и опустила глаза на карточку. Пластилин оказался из любителей изящной каллиграфии, чуждой Клэрри. У нее в глазах зарябило от золотых завитушек на мраморном фоне визитки.

Порыв ветра колыхнул листву вишни, и Клэрри вскинула голову, подставив лицо освежающей прохладе.

Вспорхнув с ее ладони, жесткий квадратик приземлился на соседней клумбе. Клэрри о нем и не вспомнила.

По Маршем-роуд от дома Стоунов двигались три машины. Два черных такси и шикарный спортивный «мерседес» цвета бирюзы. На светофоре одно такси свернуло вправо, другое влево, а «мерседес» покатил прямо.

– Надо было все-таки захватить Сола с собой, – сказала Хайди Стилбурн.

Клайв не ответил. Он вообще был необычно тих. С другой стороны, подумала Хайди, что можно сказать после кошмара этого вечера?

– Надо было настоять, чтобы он поехал с нами, – повторила она. – Сколько парню отшагать придется.

Клайв погладил лоб спящего сына.

– Он хотел пройтись. Ему есть о чем подумать.

– Вы хорошо поговорили? – помолчав, спросила Хайди.

Клайв уколол ее злым взглядом. Хайди пожалела о своем вопросе – Клайв был не в настроении развивать тему.

– Бедный Алекс, – сказал он.

– Ты дал ему денег? – против воли вырвалось у Хайди.

– Алексу?!

– Нет же! Солу.

– Тихо. Макса разбудишь.

– Не говори глупостей, в машине он спит как убитый. Помнишь, когда он только родился, мы среди ночи катались по городу, лишь бы он перестал кричать и уснул?

– Еще бы не помнить, – улыбнулся Клайв. – И почему-то всегда была моя очередь к нему вставать.

Такси с визгом завернуло за угол.

– Жалко мне эту идиотку, – сказала Хайди. – Сначала потеряла ребенка, а следом и мужа. Что с ней дальше будет?

– В психушку упекут.

– Клайв!

– Теперь куда, папаша? – бросил через плечо таксист. – По Грей-стрит или по Уитчем?

– Все равно, – ответил Клайв.

– Алексу придется опознать тело? – Хайди поежилась.

– Или Клэрри.

– Думаю, Алекс захочет сам… Ему даже полезно увидеть тело брата. Мне кажется, горе утихнет. Реальности нужно смотреть в лицо, а не прятаться от нее, верно?

Тормоза вновь лихо взвизгнули.

– Эй, полегче, – одернул шофера Клайв. – Ребенка везешь.

– Извини, папаша.

– Знаешь, я подумал над твоими словами. – Клайв искоса глянул на жену.

– Какими словами?

– Ну… насчет переезда.

– А-а! – Она небрежно махнула рукой. – Забудь. Ерунда все это. Я сама не знала, что говорила.

– А я как раз решил, что ты совершенно права.

Клайв ожил, вдохновленный. Куда только девались злобный настрой и обида. Хайди недоумевала, не в силах расшифровать неожиданную перемену.

– Может быть, нам именно это и нужно – уехать отсюда куда-нибудь очень далеко, где все новое, неизвестное. Сегодняшний вечер показал, в какой гребаной стране мы живем.

– Да, но… – Хайди замолчала. Что происходит? А как же ее бизнес и его работа? Как же дом, друзья? – Куда мы поедем? – наконец спросила она.

Глаза Клайва блестели.

– Я подумал… что скажешь насчет Австралии?

Голова спящей Кристины камнем давила на правое плечо Брайана. Плечо затекло, но Брайана это не раздражало. Кристина, если подумать, всегда была тяжкой ношей. Зато своей. Привычной. Без нее жизнь Брайана стала бы невыносимо легкой.

– Слегка перебрала, приятель? – поинтересовался таксист.

– Не волнуйтесь, ее не стошнит.

– Не-а, я не потому… Просто поболтать. Без обид, приятель. – Таксист, похоже, сам обиделся.

– Ничего, – миролюбиво ответил Брайан.

Водитель был примерно его возраста и комплекции – не из худых. Брайан заметил снимок привлекательной крашеной блондинки и двух мальчишек лет девяти-десяти. Близнецы?

– Это ваша жена с детьми?

– Ага, только фото старое. Шону четырнадцать, а Майку уж шестнадцать стукнет в апреле. Свои-то есть?

Кристина похрапывала у Брайана под ухом. Он шевельнул плечом в надежде, что жена затихнет, но она захрапела еще громче.

– Нет. Жена не может рожать.

– Жалко. – Таксист поймал взгляд Брайана в зеркальце заднего вида.

– Все в порядке. Было время, переживали, а потом смирились. Жизнь продолжается, верно?

– Это точно, приятель. Точнее не скажешь.

– Ужасный был вечер, – пожаловался Брайан. – Рассказал бы – не поверили.

– Так расскажи.

– Пожалуй, лучше не надо.

– Ладно.

– Следующий поворот направо, – сказал Брайан.

Кристина пробормотала что-то невнятное и вздохнула во сне.

– Не представляю, что бы я без тебя делал, – шепнул Брайан, опуская ладонь на щеку жены.

– Прочь с дороги, мудак! – прорычал Роджер Маршалл, яростно, но безрезультатно сигналя двухэтажному автобусу, который неспешно катил впереди «мерседеса».

– Что ты бесишься, радость моя? – спросила Джуди. – Мы ведь никуда не спешим.

– Я спешу, – бросил Роджер, не глядя на жену. – Домой. Спать.

– А какой толк орать на автобус, милый? Дом от этого ближе не станет.

Улучив момент, Роджер обогнал автобус и просвистел перекресток на красный свет.

– Я бы не возражала добраться до дома целой, милый, – проворковала Джуди. Роджер сжал пальцы на руле, но не произнес ни звука. – Она его убила, я точно знаю.

– Знаешь? И откуда ты знаешь? —Роджер проталкивал слова, будто давился ими.

– Это очевидно. Записку помнишь? «Люблю тебя в красном». Чушь собачья! Моррис такого не мог написать. Девчонка сдвинута на красном. Как пить дать зарезала его, чтобы полюбоваться на кровь. Может, даже пару набросков сделала, прежде чем сюда махнуть.

Джуди изучала ногти – не облупился ли лак? – и бросала фразы с таким небрежным хладнокровием, словно вела беседу о стоимости говядины.

– Ну а потом до нее дошло, она и сбежала в панике.

– Придержи язык. И не вздумай болтать с кем попало. – Быстрый взгляд Роджера обжег яростью. – Это не предмет для сплетен.

– Черт побери, если я с собственным мужем не могу поговорить, то с кем тогда? – Джуди хохотнула, но смех прозвучал натужно.

– Даже если дело совсем дрянь, капельку дерьма ты всегда сможешь добавить, верно? – Голос Роджера дрожал, да и сам он заметно дернулся, когда ладонь Джуди легла на его колено. – Ты ведь ни хрена не знаешь о Моррисе. А парень был не в ладу с головой, сколько я его знаю. Он сам убил себя. Давно носил в себе свою смерть.

– Вот так идея, – мурлыкнула Джуди. – По-твоему, самоубийство можно в себе носить, вроде лишней почки или желчного пузыря? – Она прыснула.

– Нашла над чем смеяться. – Роджер вдавил педаль тормоза в пол и чертыхнулся – светофор на очередном перекрестке вспыхнул красным.

– Смеяться можно над чем угодно, – усмехнулась Джуди.

Свет сменился на зеленый, Роджер дал по газам.

– О да, тебе ли не знать. Ты просто умираешь с хохоту. Особенно надо мной.

– Какой ты мужественный, когда злишься, милый.

Вмазать бы по этим искривленным в ухмылке губам – вот что будет мужественно… Роджер подавил порыв.

– Я видел, как ты подмигнула тому сопляку.

– Какому сопляку?

– Сама знаешь. Тому.Ты подмигнула.

– И не думала! – мастерски возмутилась Джуди. – А если бы и подмигнула? В чем преступление?

– Как ты можешь шантажировать друзей? Что ты за человек?

– Милый, ты говоришь ерунду.

– Я все знаю. Клайв разве что прямым текстом не сказал.

Обида Джуди выглядела вполне натурально:

– Выходит, для тебя его слово стоит больше моего? Я женатвоя, Роджер.

– Да. Жена. И да поможет мне Бог…

– Клайв Стилбурн меня не выносит, и тебе это известно. А вот знаешь ли ты, что он пытался затащить меня в постель?

Ей опять это удалось. В который раз. Злость покидала Роджера. Успокаиваясь, он прокручивал в мозгу последнюю реплику Джуди. Так хочется ей верить, но… Роджер сцепил зубы.

– Если не ошибаюсь, ты утверждала, что Клайв – любитель мальчиков?

– И девочек тоже. Клайв у нас сексуальный гигант – по крайней мере, он так утверждает. Ненасытный сексуальный аппетит. – Джуди улыбнулась.

– Ну а сопляк? Австралиец?

– Да ладно тебе, Роджер. Угомонись. Трахать нянек собственных детей – освященная веками традиция.

– А как насчет тебя? Ты тоже следуешь этой священной традиции?

Джуди игриво дернула мужа за ус.

– Хороший вопрос.

Алекс бесцельно слонялся по опустевшим комнатам своего дома. Ха! Егодома? Никогда этот дом не был его, и никогда не станет. Это дом Тильды. Коридор закончился, и Алекс двинулся вверх по лестнице, то и дело прикладываясь к бокалу. Виски, судя по всему, притупляет жалящую боль в душе. Или это защитная реакция и организм сам блокировал потоки боли, что грозили накрыть его с головой? Так или иначе, но сейчас Алекс не чувствовал ничего, кроме ужасающего оцепенения.

Что с собой делать? – вот вопрос. А что положено делать, теряя самых дорогих и близких? Облачиться в черное, запереться в комнате, погасить свет и оплакивать утрату? Деловито погрузиться в неожиданно возникшие проблемы и обдумать все, чем предстоит заняться в ближайшие дни? Позвонить родителям, вырвать их из сна и блаженного неведения?.. Сон… Провалиться в сон было бы лучше всего – но в такие минуты разве уснешь?

На первой лестничной площадке Алекс услышал, как открылась и захлопнулась задняя дверь и босые ноги прошлепали по каменным плитам кухни. Гости все разъехались… Клэрри! Он напрочь забыл о Клэрри. Все это время она была в саду, а теперь вернулась в дом. Его ищет? Нет, только не это. Видеть сейчас Клэрри выше его сил. Она наверняка захочет поговорить, ведь горе у них общее. Да разве он сможет смотреть на ее разбитое, распухшее лицо, слушать бессвязный лепет? Исключено. Шлепанье босых ног приближалось – Клэрри брела по коридору. Через пару секунд дойдет до лестницы, поднимет голову, увидит его у перил и уставится с выжидающим укором. Ангел смерти во плоти.

Нет.Алекс отступил в тень, поставил бокал на ступеньку, покрытую ковром, снял туфли и бесшумно преодолел два оставшихся пролета, касаясь ступеней ногами в такт тикающим напольным часам. Уже взявшись за дверную ручку спальни, он взмолился, чтобы Тильды там не было.Но в любом случае встретиться лицом к лицу с Тильдой легче, чем с Клэрри. Тильда – меньшее из двух зол.

– Что ты делаешь?

Тильда обернулась на его голос, но мгновенно пришла в себя и продолжила складывать вещи в небольшой чемодан.

– Я задал вопрос, Тильда.

– Собираюсь, дорогой. Мы ведь не знаем, надолго ли там задержимся, верно? – Она обошла кровать и захлопнула дверцу шкафа.

– Прекрати.

Тильда достала из выдвижного ящика стопку с бельем, пересчитала трусы, складывая их на кровать. Шелковые, хлопчатобумажные, кружевные. Большей частью белые. Цветное белье Тильда не любила, черное презирала, если только оно не требовалось под черное платье.

– Что? – Она выдвинула ящик с бельем Алекса. Мужские «боксеры» – все белые, все из хлопка, все куплены Тильдой.

– Прекрати складывать вещи. Мне надо подумать.

Алекс устало опустился в древнее зеленое кресло еще Тильдиной матери – когда дом перешел в ее руки, Тильда отказалась расстаться с этой рухлядью.

– Конечно, надо подумать. Поэтому я и собираюсь. Тебе не до сборов, но кто-то из нас должен этим заняться.

Семь пар женских трусов, семь пар мужских. Хватит на неделю. Не могут же их задержать в Ньюкасле дольше недели? Или могут? Сколько длятся все эти процедуры? Впрочем, если не хватит, белье всегда можно купить, урезонила себя Тильда.

– Прекрати! – заорал Алекс.

– Алекс.

Тильду напугала эта вспышка, но она заставила себя успокоиться. Алекс в шоке. Он не отвечает за свои слова.

– Прости, Алекс. Ты не в себе, я понимаю.

– Я в себе. —Алекс вскочил, вцепился в руку Тильды, до боли вонзил ногти ей в ладонь. – Что ты имеешь в виду? Почему я не в себе?! – Он смотрел на нее не мигая. Пальцы сдавливали ладонь Тильды все сильнее. – Я в себе, —повторил он.

– Но… я только хотела сказать…

– Ох, да что с тобой… – Алекс отбросил руку жены и сел на край кровати, спиной к Тильде.

Тильда прятала слезы, копаясь в ящике с носками.

– Я. Не. Хочу, – чеканя каждое слово, проговорил Алекс. – Я не хочу, чтобы ты ехала со мной.

– Что? – Черный носок упал на пол, но Тильда даже не нагнулась.

– Ты слышала.

– Я нашла телефон отеля «Стаффорд» – того, где мы останавливались, – оживленно начала Тильда, – когда Моррис с Клэрри… когда они… поженились.

Тильда замолчала, кусая губы. Алекс остался недвижим. И нем.

– А можно и другую гостиницу выбрать, – рискнула она продолжить. – Поспим немного, если получится, – и поедем, прямо с утра. Доберемся за каких-нибудь несколько часов. В воскресенье утром дороги не очень забиты. И Клэрри с нами, конечно.

В одной машине с Тильдой и Клэрри? Нестерпима даже мысль об этом. Да и до Ньюкасла за несколько часов не доберешься.

– Я не могу говорить об этом.

На большее его не хватило.

– Но, дорогой. Придется и подумать, и поговорить, даже если трудно.

– Ты в своей стихии, да? – Алекс был вне себя. Находиться в четырех стенах с Тильдой оказалось сложнее, чем он думал. И зачем он сбежал от Клэрри?

Тильда великодушно проигнорировала его выкрик.

– Ей все равно придется поехать. Вспомни, что сказала инспектор Дарнли. Кто-то из родственников должен… Кроме того, в полиции захотят поговорить с Клэрри.

– Заткнись, – безжизненно сказал Алекс. – И не приплетай Клэрри. Мне осточертели ваши дурацкие теории. Осточертело шушуканье за моей спиной. Мне все в этом доме осточертели. Включая тебя.

Тильда подняла носок. Рука ее дрожала.

– Итак… ты не хочешь, чтобы я ехала с тобой.

– Мать твою, дошло?!

Алекс хотел сбросить ботинки, вспомнил, что оставил их на лестнице, – и со стоном упал навзничь на кровать, накрыл глаза рукой.

– Не отталкивай меня, Алекс. Я с тобой. Я люблю тебя. – Слова удивили Тильду, сложившись сами собой. Зато такие, как надо.

Она достала из ящика второй носок, очень довольная собой.

Алекс скрипнул зубами.

Не отнимая руки от глаз, он уплыл в воспоминания о том дне, когда Хайди отказалась бросить ради него Клайва. Заново пережил горькую беспомощность. Вспомнил, как страдал, лежа на этой самой кровати в такой же позе – ладонью отгородившись от всего мира. Казалось, он превратился в тряпичную куклу – нет, в кучу прелых овощей. Руки – словно пара полусгнивших баклажанов, ни двинуть ими, ни вытереть мокрое лицо. Лежал неподвижно, заливая слезами волосы и подушку, думая о том, как рядом с Хайди на какой-то миг почувствовал себя… человеком, что ли. Достойной счастья личностью.Часы бежали, а он все лежал, вместе с комнатой погружаясь в темноту. Поздно вечером в спальню наконец поднялась Тильда – и завизжала при виде мужа. Решила, если верить ее словам, что он умер. А потом, разумеется, посыпались вопросы, на которые Алекс, разумеется, не ответил.

Дрожь не унималась. Память унесла Алекса еще дальше в прошлое, в тот день, когда он, тринадцатилетний, сидел на краю ванны и, не отводя глаз от своего отражения в зеркале, плашмя прижимал самый острый кухонный нож к запястью левой руки. Сначала совсем легко прижимал, потом чуть сильнее. Хотелось увидеть, как рассечется кожа, как появится кровь. Хлынет потоком или заструится тонкой струйкой? Алекс разжал пальцы правой руки. Запястье осталось нетронутым, нож стукнулся об пол. Алекс так и не достиг цели – понять, что чувствуешь, когда калечишь себя. Замечала ли когда-нибудь мама шрамы на руках старшего сына, когда Моррис надевал футболки с короткими рукавами? Задавался ли отец вопросом, откуда у старшего сына любовь ко всякому тряпью на запястьях?

Похоже, Алекс один видели знал.

– Ябоюсь! – вырвалось у Тильды.

– Чего? – глухо буркнул Алекс из-под руки.

– Ее.

Тильда отложила носок и пристроилась на кровати, опустив ладонь на ступню Алекса. Ступня дернулась. Тильда с обидой глянула на мужа.

– Знаешь ведь – я терпеть не могу, когда трогают ноги, – процедил он.

– Прости.

– Клэрри бояться не надо. – Алекс и сам это понял, лишь когда произнес вслух.

Клэрри вовсе не ангел смерти. Несчастная душа, и только. Женщина, потерявшая все, что ей было дорого. Страшного в ней – разве что следы ярости самого Алекса. Если он и должен кого бояться, так именно себя. Да еще, пожалуй, Джуди Маршалл, эту подлую дрянь, с языка которой сорвалось слово «убийство», – о да, Алекс все слышал!

– Джуди Маршалл – мерзавка, – глухо сказал он. – Она намерена вдолбить свои мерзкие мысли всем вокруг.

– Дорогой, зачем ты так?

– Пожалей Клэрри, если хочется, но не бойся ее. Она ничего страшного не сделала. Дурочка она, больше никто.

– И за это ты ее ударил? За то, что дурочка?

– Заткнись.

– Мы не знаем, что произошло на самом деле, – сказала Тильда, с трудом удерживаясь от желания сбросить руку Алекса и увидеть лицо мужа. – И не узнаем наверняка до окончания расследования.

– Расследования?

Алекс дернулся и сел на кровати.

– Конечно. Без расследования не обойдется.

– Боже. – Алекс рухнул обратно на подушки. – Это же… это частное дело. Клэрри его не убивала. Господи, пресса… шумиха… Господи.

Рука Тильды снова потянулась к его ступне.

– Вместе мы справимся.

– Нет. – Алекс отдернул ногу. – Оставь меня. Не терплю, когда меня трогают за ноги.

– Да ты, похоже, вообще не терпишь меня рядом.

– У меня умер брат.

«Дай ему время, – убеждала себя Тильда. – Не дави». Но ее уже несло:

– Я не о сегодняшнем вечере, Алекс. В последнее время ты вообще не терпишь, когда я к тебе прикасаюсь.

– Ради всего святого, только не сейчас, Тильда. – И Алекс опять отгородился от нее рукой.

Тильда поднялась и прошла в ванную, зло отшвырнув туфли в угол. Лампа над зеркалом залила мертвенным светом ее лицо, обезобразив сеткой морщин и неизвестно откуда взявшимися складками. Даже ее собственное лицо вступило против нее в сговор. Одну за другой вытащив шпильки из прически и оставив их на раковине, Тильда пригляделась к корням, отыскивая седые волосы – будто вшей искала.

– Ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасалась. Не хочешь брать меня с собой в Ньюкасл. И как, по-твоему, после этого я вписываюсь в твою жизнь? – Ее голос дрожал.

– Никак.

– Выходит, Клэрри ты берешь, а меня нет? Меня, свою жену?Ну а родители? Кто им сообщит?

– Сообщай, если хочешь.

Налакированные волосы кололи шею, как металлическая стружка. Голова чесалась невыносимо. Тильда провела ногтями по черепу. Стало только хуже, хоть волосы выдирай.

– Не хочу ругаться, Алекс, но это нечестно.

– Честно, нечестно. Что такое честно?

– Господи, почему? Почему ты так со мной? – Тильда выскочила из ванной.

– По-другому не выходит, – ответил Алекс. – Тебе бы хотелось, чтобы я рыдал у тебя на груди, твердил, что люблю тебя и все такое… а я не могу. Больше не могу.

– Ну а мне что теперь делать? – Тильда запрыгнула на кровать, оседлала его ноги и зашипела, не обращая внимания, что брызжет слюной ему в лицо.

– А что хочешь. Мне все равно, – вяло сказал Алекс.

Тильда с трудом перевалилась через мужа, вытянулась рядом, пристроив голову у него на груди. Он не оттолкнул ее и не притянул к себе. Под ухом Тильды мерно билось его сердце, в желудке булькал ужин. Организм гнал кровь, переваривал пищу, жил. С каким удовольствием Тильда влепила бы Алексу пощечину.

– Хочу заняться любовью, – прошептала она. – Хочу, чтобы ты любил меня.

Алекс молчал. В желудке булькнуло чуть громче – и только.

– Хочу, чтобы тылюбил меня. —Тильда подкрепила слова ударом кулака по его груди.

– Не могу.

Не могу —эхом отозвалось в мозгу Тильды. Она не только слышала эти слова – она их ощущала.

– То есть – не хочешь. Даже не попытаешься, верно?

– Не хочу.

Тильда плакала, роняя слезы на его рубашку.

– Я скорее умру, – добавил Алекс.

Голова Тильды давила на грудь, напоминая о той тяжести, что наполнила его, когда ему в последний раз удался секс с женой. Как же давно это было. «Удался»? Пожалуй, сильно сказано. На ужине у Стилбурнов они оба слишком много выпили, Тильда, помнится, весь вечер верещала и вообще вела себя как идиотка. Хохотала во все горло над пошлыми шуточками своего соседа, какого-то наглого карлика. Алекс же умирал от вожделения, вдыхая аромат волос Хайди, сидевшей по левую руку от него. Тогда еще, конечно, между ними ничего не было. Что это была за сладкая мука – находиться в паре дюймов от нее, но не сметь прикоснуться. Зато он отважился украдкой коситься в вырез ее блузки, давая волю фантазии.

Тильда продолжала хихикать, даже вернувшись домой. Игриво так, но нисколько не соблазнительно. Увивалась вокруг него, пока он, стащив одежду, искал и не мог найти – слишком надрался – пижаму. Может, она сама и спрятала, пока Алекс был в туалете? В конце концов он забрался в постель, потушил свет и хотел лишь одного – отключиться, но Тильда навалилась на него, извиваясь ящерицей, царапая, покусывая. И Алекс, к своему собственному смятению, возбудился так, что пришлось завершать дело внутри Тильды.

Где он чувствовал себя словно запертым в серванте: сыро, темно, толкаешь дверь, которая не желает открываться, ловишь ртом воздух, которого не хватает… До того гнусно, что Алекс не смог даже вообразить на месте жены Хайди. Так и елозил взад-вперед, будто пилой водил по куску твердой древесины, пока не выжал из себя жалкое подобие оргазма и не отвалился на спину – опустошенный, одинокий.

Воспоминание отозвалось дрожью в теле Алекса.

– Скорее умрешь, чем будешь любить меня?

Тильда, всхлипнув, отпрянула, сползла на пол и скорчилась у стены, поджав колени, уткнувшись лицом в ладони.

– Ты хоть понимаешь, что сказал? Большего оскорбления я от тебя не слышала.

– Да, – скучно согласился Алекс.

– И ты даже не извинишься? Не скажешь, что ляпнул, не подумав? Что во всем виноват этот ужасный вечер, случившееся… Не скажешь, что любишь меня, только не можешь сейчас показать свою любовь из-за… из-за импотенции? Не скажешь?

«Еще чуть-чуть – и примется на коленях умолять… Только этого не хватало», – подумал Алекс.

– Я не стану извиняться. Не скажу, что мне жаль, потому что это не так. Не скажу ничего из того, что тебе хочется услышать, потому что все это неправда. А лгать у меня нет сил.

Рот Тильды превратился в злобную щель, глаза высохли.

– Ах, вот как? Кое-что из моих слов все же правда, не так ли?

Он вздохнул:

– Ты об импотенции?

Тильда стиснула кулаки, не зная, похоже, что с ними делать.

– Алекс. Если ты не хочешь взглянуть в глаза своей проблеме, это не значит, что проблемы не существует.

– Проблемы нет. Я не импотент. Я только с тобойне могу.

Тильда не уловила и намека на злорадство в его голосе, но лучше ей от этого не стало. Скорее, наоборот. К тому же ей очень не нравилось нарастающее в душе чувство, что оба они – и Алекс, и она – теряют над собой контроль. Неужели он действительно произнес то, что произнес? Неужели она по собственной воле затеяла этот разговор?

– Со мной не можешь, – медленно повторила Тильда. – Выходит, я виновата? Я что-то не так сделала?

– Нет, – после паузы ответил Алекс. – Виноват я.

Тильда никогда не испытывала такой беспомощности. Догадка мелькнула внезапно – и догадка эта оказалась не из приятных.

– Ты не можешь со мной.Я не виновата. Виноват ты… У тебя кто-то есть!

Он не ответил. Зачем?

А не догадывалась ли она, не зналали об измене? Сейчас Тильда поняла, что знала. Не позволяласебе знать – но знала. Догадка хранилась где-то в глубине, как рождественский подарок, ждущий своего дня. И вот он наступил, этот день, и она держит пакет в руках и собирается развернуть, не сомневаясь, чтообнаружит внутри – уж очень узнаваемы очертания под оберткой.

– Кто она? – Миллионы раз миллионы обманутых жен с тем же отчаянием произносили эти слова. Тильде казалось, будто она слышит отзвуки их голосов.

– Какая разница.

– Разница есть. Для меня.

– Ты ее не знаешь.

Миллионы раз миллионы мужей-обманщиков точно так же лгали своим женам. Тильде казалось, будто она слышит отзвуки их голосов.

– Давно?

Алекс дернулся на кровати.

– Какая разница. Все кончено. Она замужем, и все кончено. Ты ее не знаешь.

– Я… – Тильда запнулась, прислушиваясь к своим ощущениям. – Я раздавлена.

– Я этого не хотел.

– Но сделал! – Боже, до чего он далек от нее. Тильде хотелось ударить его побольнее, чтобы страдал так, как заставил страдать ее. Если бы только это было в ее власти. – Я тоже тебе изменила.

Детские игры, поняла она, едва произнеся эти слова. Око за око. Зуб за зуб.

– Понравилось? – Глаза Алекса были закрыты, лицо бесстрастно.

Тильда молчала. И это все? Выходит, ему плевать? Они ведь не парочка школьниц, обменивающихся пикантными подробностями первых сексуальных опытов. Они супруги! Муж и жена.

– Я просто… – начала Тильда, облизнув пересохшие губы сухим языком, – хотела убежать от жизни. Я сделала это из-за… пустоты вокруг. Я хотела любить мужа, и чтобы он любил меня. Хотела ребенка, чтобы заботиться о нем и баловать. Я просто… хотела.И сейчас хочу… даже сейчас. А тот… случай? Я придумала себе мечту, как утешение, – и попыталась воплотить ее в жизнь. Да, сначала понравилось. Но потом стало еще хуже.

– Жаль.

Что-то изменилось в голосе мужа. Открыв глаза, Алекс смотрел на жену с… пониманием? Или с жалостью?

– У тебя было так же?

– Нет. Я любил ее. Любил и люблю. Но я ей не нужен.

– Сукин сын!

Тильда заметалась по комнате большой навозной мухой. Раскроить бы ему голову по примеру обезумевших от ярости жен в мелодрамах – сковородкой, кастрюлей, тарелкой – все равно чем, лишь бы с треском, кровью и болью. Именно так положено вести себя в подобные моменты, верно? Но она не станет ничего швырять. Она не из тех, кто портит вещи. Разве что… Она сунула руку в чемодан и вяло запустила трусами в лицо Алекса. До чего нелепый жест… Она застыла, бессильно уронив руки.

Алекс смахнул трусы с лица и встал с кровати.

– Ты куда? – выдохнула Тильда, когда он достал из шкафа пару кроссовок.

– В Ньюкасл. – Алекс нагнулся, чтобы завязать шнурки. Кроссовки выглядели дико в сочетании с вечерним костюмом и галстуком.

– Прямо сейчас?

– Да.

– Но ты не можешь… – Тильда привычно схватилась за горло.

– Извини. – Алекс шагнул из спальни, даже не оглянувшись на жену.

Она сбежала вслед за ним на второй этаж. Она цеплялась за его руку, но он лишь отмахивался, как от комара. Внезапно навалилась слабость, и Тильда, почти упав на перила, в бессилии следила, как он спускается по оставшемуся пролету.

Клэрри сидела на самой нижней ступеньке – банный халат исчез, она уже была в джинсах и свитере. Оглянувшись, криво улыбнулась Алексу разбитыми губами. (Какие у нее распухшие губы, жуть берет.) Поднялась, пропуская Алекса, и двинулась следом к входной двери.

– Ты не можешь вести машину – ты весь вечер пил! – хрипло и тонко прокричала сверху Тильда.

Алекс открыл дверь.

– Вы разобьетесь! – Тильда вонзила ногти в перила. – Или собьете кого-нибудь…

– Ничего, доедем. – Алекс придержал дверь для Клэрри.

– Когда ты вернешься?

Алекс не ответил. Он уже был на крыльце. В проеме двери Тильда увидела небо – розовое от занимающегося восхода.

– Позвонишь, когда доберетесь? Пожалуйста, Алекс!

Он все же оглянулся, пусть и на мгновение. Тильда не смогла прочесть, что написано у него на лице. Хотя, если подумать, она никогда не умела читать по его лицу.

Алекс молча кивнул и закрыл дверь.

Какой большой дом. Никогда прежде Тильда не замечала, до чего он большой, пропуская мимо ушей восторги гостей – «огромный», «громадный», – впервые увидевших ее жилье. Тильда опустилась на ступеньку и прислушалась. Тишина. Абсолютная. Словно не было никакого званого ужина, а маленькой Тильде, которой давно положено спать в своей постели, просто стало страшно одной в комнате, и она выскользнула на лестницу, чтобы поймать голоса родителей из гостиной. Минуты текли, и тишина постепенно наполнялась звуками: тикали часы на лестничной площадке, позвякивали подвески люстры, шумел бойлер, нагревая к утру воду, булькали батареи. Вот птица чирикнула, мотор на улице чихнул. Где-то скрипнула половица. Но громче всего – ее собственное дыхание. Такие обыденные, такие нормальныезвуки. Как они смеют – после всего, что случилось?