Текст книги "Званый ужин"
Автор книги: Анна Дэвис
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Все в порядке, спасибо.
– Может быть, минеральной воды или лимонада? Говорят, хорошо для желудка. Или какое-нибудь лекарство? Я поищу в аптечке…
– Нет, спасибо, – повторил Брайан.
– Ладно… А может, Кристине лучше прилечь? Она бы вздремнула, а вы присоединились к нам за десертом…
Ее прервал жуткий рвотный звук.
– Если позволите… мы тут… Все в порядке, правда, Крисси?
Вместо ответа – еще один рвотный залп.
Сердца ходили ходуном на тяжелом подносе. Полин внесла десерт в столовую и принялась со стуком ставить тарелки на стол перед гостями. На удивление угрюмая особа, отметила про себя Хайди, однако для Клайва у нее улыбка нашлась, да и десерт перед ним не грохнула об стол, как перед остальными. Хайди постаралась вытряхнуть подозрения из головы – наверняка эта паранойя рождена чувством собственной вины за недавнюю сцену в кабинете.
– А девочка гораздо любопытнее, чем кажется на первый взгляд, – сказал Клайв, едва за Полин закрылась дверь. Безжалостно разворотив сердце, он отправил в рот полную ложку. – М-м-м… Объедение!
– Неужели? – с каменным лицом отозвалась Хайди.
– Биографию Лоуренса она знает назубок. – Клайв зачерпнул вторую ложку.
– Восторг! – прокомментировала Джуди тоном, далеким от восторженного. – Спасибо, что предупредил. – Она насмешливо повела бровью. – Боже меня упаси завести с ней беседу о литературе.
– Они так и не сказали, когда их ждать? – в который раз спросил Алекс.
– Нет. Ее все еще выворачивает. А меня, признаться, выворачивает от них обоих. – Тильда машинально набила рот десертным гарниром и скривилась от резкой пряности мяты и горько-сладкой апельсиновой цедры.
– Дорогая… – Роджер смиренно посмотрел на Джуди. – Страшно хочется выпить. Может, вернемся домой на такси, а машину я заберу утром?
Джуди шумно вздохнула.
– А может,потерпишь, милый? Ты ведь знаешь, как я ненавижутакси! В салоне вечно воняет какой-нибудь дрянью вроде пихтового освежителя воздуха, или у таксиста изо рта несет, или он без умолку языком чешет об иммиграции и шлюхах. И вообще, если ты сейчас начнешь пить, то целый вечер трезвости насмарку. – Она отковырнула микроскопический кусочек желе.
– Что ж, раз ты так считаешь, – мрачно пробормотал Роджер и уставился в тарелку, чтобы не видеть, как жена отмечает победу основательным глотком из бокала.
– То есть… не от них выворачивает, – запоздало исправилась Тильда, – а от всей этой ситуации. Надеюсь, ей станет лучше. Не очень-то приятно, наверное…
– Хватит! – Алекс не собирался так орать, само получилось. Рассеянно пройдясь пятерней по волосам, он добавил с натужным спокойствием: – Поговорили, и будет. Предлагаю забыть.
– И правильно. – У Хайди был удивленный вид, словно она не узнала собственный голос. Все это время она усердно отводила глаза от Алекса.
– Простите! – Тильда уронила ложку в центр десерта, медузой расползшегося по тарелке. – Между прочим, вы все трепались тут о них не меньше моего, но ни один из вас не ухлопал полтора дня на подготовку к ужину, который провалился. Обидно.
– Но, милая моя, он вовсе не провалился. – Джуди придвинулась к Тильде и подпустила сочувствия в голос. – Конец чуточку скомкан – только и всего.
Клайв спрятал ухмылку за салфеткой или действительно вытирал губы?
– Больше ни слова об этом. – Алекс на правах хозяина поставил в разговоре точку. – Сделаем вид, что Тэкстоны не существуют, а мы мирно ужинаем в дружеской компании. Не так уж это и сложно, учитывая, что среди нас есть настоящие асы по части притворства.
Алекс надеялся, что Хайди оскорблена. Он и рассчитывал ее оскорбить.
Оскорбилась Тильда:
– И что это означает?
– Ничего. Извини, – смешался Алекс. В попытке задобрить жену он набил рот желе и мужественно улыбнулся, чувствуя, как холодная слизь обволакивает пищевод. Алекс не любил сладкое.
– А что же с нашей крошкой? – Клайв кивнул на третье пустующее за столом кресло. – Где Клэрри?
– Представления не имею, – рассеянно отмахнулся Алекс и вдруг уловил исходящий от него откровенный запах секса и женщины. Что, если кто-нибудь заметит? Счастье еще, что Тильда далеко сидит – у нее обостренный нюх.
– Но тебя ведь бог знает сколько не было! – возмутилась Тильда. – Да и Хайди искала. Не дворец же у нас, чтобы вот так в нем исчезнуть.
– Могу лишь предположить, – буркнул Алекс, – что Клэрри не хочет, чтобы ее нашли.
– То есть… прячетсяот нас? – весело уточнил Роджер.
– Похоже на то. – Алекс заставил себя проглотить еще одну ложку.
– Обрадовал, – процедила Тильда.
– Откровенно говоря, я ее не виню, – вновь подала голос Хайди.
Клэрри как-то рассказала Моррису об одной своей детской шалости. (Точнее, рассказывала она неоднократно, но Моррис по доброте душевной каждый раз делал вид, будто слышит впервые.) Когда Клэрри было четыре, она несколько дней в неделю проводила в соседнем детском садике, под присмотром миссис Гринэлг, мощной особы с волосами цвета ржавчины и пристрастием к платьям-балахонам и ярко-синим теням. Клэрри нравилось ходить в садик – рисовать, бегать по лужайке, возводить стены из больших, как настоящие, пластмассовых кирпичей. А миссис Кинг в эти дни могла вздохнуть свободно: не сказать чтобы Клэрри была таким уж проблемным ребенком, но хлопот доставляла и времени отнимала прилично. А времени миссис Кинг, как женщине занятой, всегда не хватало.
Однако же воспитательницей мать Клэрри была далеко не так довольна, как садиком. Нет, она не подвергала сомнению компетентность миссис Гринэлг – просто считала, что та ноет и плачется по пустякам.
– Можно вас на одно словечко? – мямлила в конце дня миссис Гринэлг, прежде чем мать могла забрать Клэрри домой.
И «словечко» это никогда не проливалось бальзамом на сердце матери – никогда миссис Гринэлг не отдавала должное очарованию и уму ее прелестной крошки, не хвалила вежливость Клэрри и ее хорошее поведение.
– Не хотелось бы вас волновать, – смятенным шепотом начинала воспитательница, – но ваша Клэрри меня немножечко тревожит. – И пускалась в нудное описание какой-нибудь ерунды: – У нее очень странная привычка подолгу глядеть на людей… Не следует ли вам проверить ее зрение?
Миссис Кинг кипела от злости, выслушивая намеки на свое халатное отношение к здоровью дочери, после чего цедила сквозь зубы:
– Уверяю вас, миссис Гринэлг, с глазами у Клэрри все в порядке. Она открывает мир, только и всего. Пытается увидеть его по-своему.
– Не хотелось бы вас волновать, но… – звучало в следующий раз, – ваша Клэрри очень мало играет с другими детьми. Похоже, она немножечко отстает в умении общаться.
– Еще чего! – заявляла миссис Кинг, застегивая пальтишко Клэрри. – Не смейте называть мою дочь отсталой. Она единственный ребенок, не привыкший к обществу других детей! Клэрри независима и сдержанна, а эти качества нечасто встретишь в малышах, как по-вашему? Я бы на вашем месте их поощряла!
– Вы женщина занятая, – пыхтела миссис Гринэлг на другой день, нагоняя Клэрри с матерью у самого выхода. – Не хотелось бы отнимать у вас время, но я тут на досуге размышляла над проблемами Клэрри с общением… Не следует ли вам проверить ее слух?Такого рода изъяны часто остаются незамеченными годами!
– Миссис Гринэлг, я понимаю, что вы желаете только добра, – не выдержала наконец мать Клэрри. – И тем не менее – пожалуйста, оставьте свои тревоги при себе. Клэрри не отсталая, не убогая и не калека. Со слухом у нее тоже все в порядке. Вам не приходило в голову, что она не играет с детьми потому, что ей с ними просто-напросто скучно? —И миссис Кинг, за ручку со своей безупречной девочкой, удалилась, оставив потерявшую дар речи миссис Гринэлг хватать ртом воздух.
После этого случая воспитательница оставила Клэрри в покое. Подействовала и беседа миссис Кинг с дочерью.
– Клэрри, детка, – сказала мать, – постарайся все же побольше играть с другими детьми. Миссис Гринэлг хочется, чтобы ты с ними подружилась, – ну так и подружись, а то мамочка до смерти устала слушать ее нытье.
Клэрри послушалась – и, как ни странно, полюбила садик еще больше. Даже начала рассказывать о новых друзьях – большей частью о Доминике Льюисе, который был как две капли воды похож на мальчика с рекламы шоколадных батончиков «Милки-Бар».
Однако несколько месяцев спустя миссис Гринэлг, бледная и измотанная, вновь отозвала мать Клэрри «на одно словечко».
– Что на этот раз? – вопросила миссис Кинг. – Побыстрее, прошу вас, – у меня полно дел.
Бледные щеки воспитательницы на глазах багровели.
– С вашей дочерью нужно что-то делать, миссис Кинг. Я не потерплю подобного поведения в своей группе!
Миссис Кинг с трудом сдержала смех:
– И что же она натворила?
– Все дети постоянно мочатся в штанишки. Каждый день! Вот уже целую неделю!
– И при чем тут Клэрри? – У миссис Кинг зародилась мысль, что воспитательница окончательно чокнулась.
– А вы спросите у нее… У нееспросите! – Миссис Гринэлг зловеще сузила глаза.
В какой-то момент, подтирая очередную лужу, миссис Гринэлг сообразила, что странная эпидемия не затронула одну лишь Клэрри. Допрос нескольких оскандалившихся воспитанников обнаружил еще один факт: помимо Клэрри, все малыши боялись заходить в туалет, к которому давным-давно привыкли. Дальнейшее расследование выявило истинную причину детских неприятностей: Клэрри застращала всю группу «призраком», который «засел в туалете и съест любого, кто туда зайдет». В садике воцарился массовый ужас, а миссис Гринэлг начала ступать в лужи, а то и во что посерьезнее.
– По крайней мере, теперь мы убедились, что с общением у нее все в порядке. Так ведь, миссис Гринэлг? – хмыкнула миссис Кинг и повела дочь в кафе-мороженое «Луиджи».
По-прежнему в белом банном халате, но еще более всклокоченная, Клэрри рассматривала общество за столом. Ее появление явно всех удивило.
– Где ты была? – первой опомнилась Тильда. – Мы уж решили, что ты сбежала.
– И я, и Хайди искали тебя по всему дому, – добавил Алекс.
– Простите. – Клэрри прошлепала к столу и остановилась перед ним, уронив голову, сцепив руки за спиной, как школьница в кабинете директора.
– Ну и гдеже ты была? – настаивала Тильда.
– В шкафу.
– В шкафу? – изумился Алекс.
Сидящие за столом переглянулись. Глянец давился смехом.
– Выходит, ты пряталась? – уточнил Вояка. – А мы-то волновались.
– Нет… Я не хотела прятаться… Но пришлось.
– В шкафу? – ошарашенно повторил Алекс. – В каком шкафу?
– В твоем кабинете. – Клэрри отважно встретила его взгляд.
Алекс судорожно сглотнул, с пухлых щечек Сетки – Клэрри заметила! – схлынул румянец. Когда к Алексу вернулся дар речи, голос его звучал сдавленно, он заметно заикался.
– И… д-дол… д-долго ты там… там была?
– Очень долго. – Клэрри не отвела взгляд.
– Успокойся, дорогой. – Тильда приняла страх Алекса за гнев. И пристыдила невестку: – Клэрри, тебе не следовало соваться в кабинет Алекса. Даже ятуда без него не захожу. А что ты там, собственно, делала?
– Может, оставим девочку в покое? – Сетка наконец пришла в себя.
– Нет уж. Я хочу знать, что она там делала! – Тильда повернулась к Клэрри: – Ну?
От Клэрри не укрылся приниженный вид Алекса. Умоляю,говорили его глаза. Заклинаю…Клэрри ощутила свою власть над ним. Как этой властью распорядиться – вот вопрос. Ее губы уже шевелились, а она еще не знала, что скажет.
– Фотографии смотрела. Старые снимки Алекса и Морриса. Детские.
Плечи Алекса облегченно поникли, он промокнул салфеткой лоб. Сетка тоже схватилась за салфетку – стереть кровь с искусанных губ. Клэрри отметила секретность двойного страдания – ни Тильда, ни другие гости не были посвящены в тайну Алекса и Сетки. Отметила она и снисходительные улыбки пожилой пары на семейном портрете – улыбки, смягчившие жесткие черты.
– Да, но… зачем ты полезла в шкаф? – продолжала допытываться Тильда.
В страхе, что меч все еще занесен над их головами, Алекс с Сеткой вновь замерли.
– Неважно, – сказала Клэрри. – Все это неважно.
Под обстрелом шести пар глаз она протиснулась между столом и креслом, села и отпихнула от себя тарелку с трясущимся сердцем.
– Чтоне важно? Ты о чем, Клэрри? – встряла Круэлла.
– Господи, да оставь ты ее в покое, – сказал Алекс. – Нам и без этих расспросов есть о чем поговорить.
– Все это неважно, – повторила Клэрри. – Важно другое. За стенами этой комнаты. В ином мире.
– Другое – что? – крикнула Тильда.
Глянец подтянул к себе отвергнутый Клэрри десерт и принялся уминать его жадными, быстрыми глотками.
– Ничего, – опередил невестку Алекс. – Признайся, Клэрри, что болтаешь всякую ерунду, чтобы привлечь внимание?
– Клайв, нам, пожалуй, пора, – неожиданно объявила Сетка. – Я волнуюсь за Макса. У него днем была температура.
– Когда это? – удивился Глянец, не прекращая поглощать десерт. – По-моему, он был совершенно здоров.
– Мне надо вам что-то рассказать. – Клэрри взглянула на Алекса. – Я для этого и приехала сегодня. Что-то вам рассказать.
– Но ты говорила, что приехала навестить нас, – возмутилась Тильда. – Что все это значит?
– Я приехала навестить вас, чтобы рассказать, – безжизненно произнесла Клэрри и снова замолчала.
– Клэрри! – Тильда теряла терпение.
– Ах, какая мы гениальная актриса! – проворковала Круэлла. – Ну, довольно. Пауза выдержана, напряжение достигнуто, можно приступать.
– Очень важно определить нужный момент, – сказала Клэрри. – Чтобы тебя слушали.
Все, как по команде, заерзали в креслах, устраиваясь поудобнее. Похоже, представление начинается. Ни один из них не имел ни малейшего понятия о планах Клэрри, но чего бы ни ждал от нее каждый, своей первой фразой она изумила всех.
– Вчера Моррис попросил меня сходить в видеопрокат за кассетами для него. Тем, кто его хорошо знает, это может показаться странным…
– Боже правый – видеопрокат! Не просто странно – это шокирует! – Глянец хохотнул и подавился, заплевав все вокруг.
Игнорируя недоуменные и насмешливые взгляды, Клэрри продолжала:
– До прошлого года Моррис отказывался покупать телевизор, но потом передумал и даже полюбил всякие викторины и американские ток-шоу вроде шоу Донахью или Опры. А полгода назад он решил купить видео. Я не расстроилась, что Моррис наконец принял современную технику, – наоборот, обрадовалась. Я очень люблю кино. Меня только удивляло, что Моррис стал настоящим фанатиком, ведь раньше он говорил, что часами пялиться в телевизор – значит добровольно портить если не мозги, то глаза. С другой стороны, за последние два года Моррис очень изменился. Мы оба изменились.
– Святые слова, – хмыкнула Тильда. – Как ни приедете, так все более сдвинутые.
– А на прошлой неделе Моррис заболел. Тяжелый грипп. По-моему, он так сильно никогда не болел. В первые дни вообще с постели не вставал – бредил, метался, потел, что-то бормотал и все такое. Вчера ему стало гораздо лучше. Температура упала, его уже не трясло. Вроде бы слабость осталась, а в остальном – он сказал, что в порядке. Он устроился на диване, набрал платков побольше и захотел посмотреть видео.
– Прости, что прерываю, – сказал Алекс, – но куда ты клонишь?
Остальные молчали, явно онемев от изумления: ни одному прежде не доводилось слышать от Клэрри больше пяти слов кряду.
– Моррис составил список, – продолжала она, и не подумав ответить на вопрос Алекса. – Список фильмов, которые ему хотелось посмотреть. Он собирался пролежать в постели еще пару дней, и поэтому список получился очень длинный и какой-то странный. «Караваджо», «Шпион, который меня любил» – это про Джеймса Бонда, «Трамвай «Желание»», «Доктор Живаго», «Крестный отец 2» и «Стар Трек 2, Гнев Хана». Ах да, и еще, конечно, «Волшебник страны Оз».
– Весьма причудливый выбор, – согласилась Круэлла.
– Моррис сказал, что хочет именно эти фильмы – и никакие другие. Утверждал, что я найду их без проблем – он видел их в ближайшем прокате. Я взяла список и пошла за кассетами. До видеотеки пешком идти пятнадцать минут. Можно взять кассеты напрокат и в газетном киоске на углу улицы, но спрашивать там не имело смысла. Выбор маленький. Какие-нибудь хиты из новых, мягкое порно, но уж никак не фильмы из списка Морриса. Но видеотека в нашем районе очень хорошая, она входит в самую крупную сеть страны. Там тоже много полок с новинками, но в глубине есть и отдельные полки с «комедиями», «иностранными фильмами», «детскими» или «мелодрамами». «Караваджо» я нашла в секции «искусство», а «Волшебника страны Оз» – в детской секции. Выбор классики оказался очень большим – я нашла и «Трамвай «Желание»», и вторую часть «Крестного отца». Но это все. Спросила у парня про другие кассеты, а он ответил, что «Доктора Живаго» уже взяли (он сам удивился), фильмы про Джеймса Бонда они больше не держат, потому что их без конца крутят по телевизору, а «Стар Трек» никогда и не держали…
Глянец звучно зевнул, Вояка демонстративно посмотрел на часы, но сбить Клэрри им не удалось. Непривычно сосредоточенная, она обвела взглядом слушателей. Тильда устало смотрела в тарелку. На лице Алекса читалось что-то среднее между недоверчивостью и презрением.
– Тот парень предложил мне попытать счастья в другой видеотеке – «Киномании». Сказал, что ее хозяин – сам киноман, поэтому и выбор там шире. К сожалению, она от нас далеко, в двух милях. Я объяснила, что меня больной муж ждет дома, и парень посоветовал доехать на автобусе. Очень внимательный человек, честное слово. Я решила, что подожду автобус десять минут, не больше, а если не придет – вернусь домой.
Алекс с каждой секундой раздражался все сильнее.
– Занимательная история, Клэрри, весьма занимательная, но вряд ли нам…
Как ни странно, на сторону Клэрри встала Круэлла:
– Пусть закончит, Алекс!
Он пожал плечами, буркнул что-то невнятное и затих.
– Автобус пришел через семь минут, так что я поехала в «Киноманию». Эта видеотека действительно больше, и выбор лучше. Целая секция посвящена Бонду. «Шпион, который меня любил» нашелся сразу – правда, одна девушка пыталась убедить меня взять фильм с Шоном Коннери в роли Бонда, а не с Роджером Муром. «Гнев Хана» оказался в секции под названием «Последние рубежи». А вот «Доктора Живаго» не было, хотя я довольно долго искала. Женщина за стойкой объяснила, что хозяин магазина очень привередлив в своих вкусах, и поскольку терпеть не может Дэвида Линна, то и не держит у себя. А персонал это не волновало, просто потому, что эти фильмы никто и не спрашивает. Я поинтересовалась, где можно все-таки найти «Доктора Живаго», и она посоветовала заглянуть в отдел видеофильмов местной библиотеки. Если уж там нет, то, скорее всего, вообще нигде нет.
– Клэрри, милочка, – отрывисто бросила Тильда, – тебе никто никогда не говорил, что хороший рассказчик должен знать, что оставить от истории, а что выбросить?
– Терпение, Тильда! – укорила ее Круэлла. – Мне вот, например, крайне любопытно. Все равно что лекцию по психологии послушать или что-нибудь в этом роде. Продолжай, Клэрри.
– Еще сорок пять минут ушло на то, чтобы добраться до библиотеки. Пришлось сначала вернуться к первому видеопрокату, а потом еще четверть часа идти пешком. Я шла и думала: «Зачем я это делаю?» Это совсем не похоже на меня – бегать по всему городу, обыскивать видеотеки в поисках каких-то кассет… А главное, это совсем не похоже на Морриса – сочинить целый список и заставить меня все их найти. Очень не похоже… Я начала размышлять о том, как сильно мы с ним изменились с нашей первой встречи. Очень сильно. Передо мной будто вся наша совместная жизнь прошла… В основном я видела хорошее: колледж искусств, открытие первой галереи, как мы ее вместе строили… и первые статьи в прессе, и первые серьезные художники, которые стали появляться в галерее, потому что о нас заговорили. А потом мне вспомнилось плохое: крах галереи, наше решение уехать в Италию на пару лет, несчастье с Индиго… и возвращение в Англию, и попытки все начать сначала… и новая галерея… Знаете, такой, как первая, она не стала.
– Минутку! – успел вставить Алекс. – Что за «несчастье с Индиго»? Ты о чем это?
Клэрри уставилась на него.
– Ах да. Ну конечно. Вы ведь ничего не знаете. Индиго – это наша дочь. Она умерла.
– Какая дочь?! Что за чушь ты несешь?! – Алекс собрался вскочить, но ладонь Сетки удержала его на месте.
– Не может… быть, – выдавила Тильда, одной рукой судорожно, до белых пятен на костяшках, вцепившись в край стола. Другая рука привычно легла на треугольный шрам.
– Клэрри, милая, придется объяснить, – подсказала Круэлла.
– Да. Все произошло в Италии. Поэтому вы и не знали… Вы помните, как мы решили покончить с прошлым. Моррис был совершенно вне себя из-за краха галереи. Вряд ли хоть кто-нибудь из родственников вспомнил о нас за те два года, что мы провели в Италии, – мы всегда считались со странностями. Паршивыми овцами.
– В самом деле, вы исчезли на целых два года. Мы слышали, что вы в Италии… – Тильда обвела взглядом стол.
– В Италии у нас и появился ребенок.
Тильда ахнула. Ладонь Сетки незаметно легла на руку Алекса.
– Девочка. Очень красивая. Я хотела назвать ее Ред, потому что очень люблю красный цвет, но Моррис настаивал на Индиго. Мне Индиго тоже понравилось, вот она и стала Индиго. А вообще оказалось, что имя и не важно вовсе. Она умерла через три месяца. Внезапная смерть во сне. С грудничками бывает.
– Ох, Клэрри, Клэрри! – всхлипнула Тильда. – Почему ты не рассказала? Подумать только – держать такое горе в себе! Я помогла бы… как-нибудь. Мы помогли бы друг другу…
– Не надо, Тильда, – оборвала ее Круэлла. – Пожалуйста, Клэрри, продолжай.
– Вообще-то об Индиго я уже все рассказала. Больше нечего. Ее ведь очень быстро не стало. Но это из-за Индиго мы вернулись в Англию и занялись новой галереей.
– Но Моррис – мой брат!Родной брат! Я его знаю – он бы обязательно мне рассказал. – Алекса зримо трясло, и пальцы Сетки сошлись вокруг его руки.
– Вы ничего не знаете ни о Моррисе, ни обо мне! – Настал черед Клэрри злиться. – Вы не давали себе труда поинтересоваться – ни один из вас! Оба слишком собой заняты, своими проблемами. Да и остальные ничем не лучше. Я все о вас знаю. Все знаю – о каждом из вас!
Часы остановились, подумала Тильда. Все кончено. Теперь уже никогда не рассветет, ночь застыла. И мы застыли вместе с ней – не двинуться, не вырваться. Ноги окаменели, руки не в силах пошевелиться. Слух отказывает – не слышу ни машин, ни птиц. Хочу уснуть, но не могу закрыть глаза. Больно.
А Клэрри продолжала:
– Когда я нашла библиотеку, я еще думала о нашей с Моррисом жизни, о том, как мы изменились, – и мне захотелось просто сунуть пакет с кассетами в первую попавшуюся урну. Но потом я решила, что это глупо и бессмысленно и что раз уж я сюда забралась, то почему бы хотя бы не спросить о «Докторе Живаго». И знаете что? Кассета с «Доктором Живаго» у них нашлась! В секции «эпопеи». Но я не была записана в библиотеку, а это, оказывается, очень долгая процедура. Пришлось всякие бланки заполнять, документы показывать и все такое, но в конце концов я отправилась домой с той кассетой, которую просил Моррис, – со всеми кассетами из его списка. По-моему, я была очень довольна собой…
– Сколько можно! – крикнул Алекс. – Я не желаю больше слышать об этих долбаных кассетах. – Казалось, еще чуть-чуть – и он набросится на Клэрри с кулаками.
– А пока я шла домой, я все и поняла. Странно только, почему я не поняла этого раньше. – Клэрри загадочно помолчала. – По правде говоря, я догадалась, только когда открывала дверь ключом. Послать меня со списком за кассетами – совершенноне похоже на Морриса. Как бы сильно он ни изменился, это на него совершенно не похоже. Понимаете, он если смотрел, то все подряд. Ему наплевать, что я принесу из видеотеки.
Алекс застонал.
– Боже, да всем наплевать, что ты принесла из видеотеки.
– Думаю, где-то в глубине души я догадалась давно. Я ведь знала, как он подавлен, знала, что с каждым днем он все больше отчаивается. Собственно, потому я и бегала по городу в поисках кассет – мне хотелось хоть чем-нибудьему помочь. А когда открывала дверь, я уже знала наверняка. Я знала, что он сочинил весь этот список, чтобы я потратила много времени на поиски. Он подстроил, чтобы меня из дому отослать, понимаете? Чтобы ему хватило времени.
– Хватило времени – на что, Клэрри? – мягко подтолкнула Круэлла.
– Хватило времени, да… На то, чтобы набрать полную ванну, вскрыть вены и умереть. – Клэрри беспомощно пожала плечами, с печальной улыбкой глядя на Алекса.
В голове Клэрри грохотало. Она не слышала ничего, не чувствовала ничего, почти ничего не видела. Она вжалась в спинку кресла, опрокинулась и падала, падала, цепляясь за скатерть – и не могла ухватиться. Она возглавила свое войско из вилок-ложек, стекла, фарфора и подсвечников – все они последовали за ней, как верные солдаты за своим командиром, и вместе с ней рухнули на пол, зазвенели, покатились, остановились. Они замерли вместе с ней, раненые, окровавленные; кое-кто из них оказался прямо на ней – ложки и останки бокалов усыпали живот, ошметки желе облепили уши и волосы, а сверху распласталась громадная скатерть в сладких и винных пятнах, прикрыв ее ноги, стиснувшие сиденье кресла, теперь уже трехногого.
Клэрри схватилась рукой за подбородок – там, где до сих пор жгло от кулака Алекса, – пытаясь вернуть на место куда-то съехавшую челюсть. Целы ли зубы? Вряд ли. Щека онемела, а во рту все вдруг стало огромным. Что-то сочилось из уголка рта – слюна или кровь? Неужели челюсть сломана? Клэрри попробовала улыбнуться.
– Ой, – сказала она.
– Держите его!
– Прекрати…
– Господи.
– Алекс, милый…
– Какого черта…
– Роджер, да сделай же что-нибудь!
– Да-да, вот так. Посадите его.
– Воротник! Расстегни воротник.
– Какого черта…
– Кулаком. Одно дело – пощечина…
– Ш-ш-ш. Дайте ему воды.
– Он в шоке.
– Тильда! Что ты сидишь, иди сюда!
– Какого черта…
– Тильда, подружка, поднимайся же, иди к нему.
– Курить хочу.
– Джентльмен не должен…
– Ш-ш-ш.
– В жизни ничего подобного не видел.
– А она? Что с ней?
– Пусть катится в…
– Алекс, дорогой, как ты?
– Идиотский вопрос.
– Дайте ему отойти.
– Может, на воздух вывести?
– Что я сделал, черт возьми?
– Господи! – Недоверие, отвращение и вселенская усталость отразились на лице Брайана Тэкстона – места в складках кожи хватило всем трем чувствам, в то время как лицо Кристины превратилось в маску ужаса.
– Брайан… кажется, я сейчас упаду в обморок.
– Не упадешь. Хватит с меня твоего говна на один вечер. – Он стряхнул ее руку и шагнул к столу, хрустя осколками стекла. – Бойня, – буркнул он, взглянув на лежащую навзничь с задранными ногами Клэрри. – Бардак, – добавил при взгляде на пустоглазую, оцепеневшую Тильду, так и не покинувшую своего места. – Боже, – ахнул он, переведя взгляд на Алекса, окруженного гостями. Словно его зациклило на букве «б».
– Кофе? – поинтересовалась в приоткрывшуюся дверь голова Полин.
