Текст книги "Стойкий (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

– Что они сделали с тобой?

– Они сломали мне руку, затем привязали меня к стулу и избили пистолетом до потери сознания. Я очнулся связанным и с кляпом во рту в соседней комнате. Однако я всё ещё мог видеть. Я мог видеть всё это. Слышать всё это. Я слышал, как она испустила последний вздох, и я слышал, как мой отец извинялся за то, что подвёл её… что я не смог защитить её. Что их сын недостаточно силён, – прерывистое дыхание срывается с моих губ, и я вытираю слёзы с глаз. – А потом я увидел, как он притянул её к себе… в свои объятия. Его руки были такими твёрдыми, когда он приставил пистолет к собственной голове и нажал на курок.

Она ахает от моего признания и пытается притянуть меня ближе к себе. В моём почти кататоническом состоянии я могу распознать, что она ранена, поэтому я не двигаюсь (прим. Кататонический – напряжённый ступор).

– Поэтому, когда я встретил Софию несколько месяцев спустя, и она сказала, что хочет, чтобы я был её парнем, я сказал ей «нет». Я продолжал говорить «нет», даже когда она умоляла. Я был недостаточно хорош для неё. Я был неудачником. Даже мой отец так сказал. Я подвёл своих родителей, и я подвёл бы и её тоже… И, конечно же, я подвёл. Она не слушала меня; она заставила меня полюбить её. Она, чёрт возьми, заставила меня, хотя я этого и не хотел. И она любила меня, даже когда я оттолкнул её. Я изо всех сил старался заставить её понять, что она может добиться большего. Мы поссорились из-за её беременности, и она, наконец, поняла, каким куском дерьма я был, и ушла. Она умерла в ту же ночь, потому что я не пошёл за ней. Я, бл*ть, сказал ей, что в конце концов подведу её, и это стоило ей и нашему ребёнку жизни. Это моя грёбаная вина. Всё это! Это всё моя грёбаная вина!

– Эрик, остановись. Остановись. Это не твоя вина.

– Так и есть. – Я, наконец, делаю вдох и встаю, расхаживая рядом с кроватью. Уперев руки в бока, я останавливаюсь и смотрю в окно. – Годами, Полли, годами мы с Софи то мирились, то ссорились. Ходили вокруг. Она не хотела скрывать наши отношения, но я был непреклонен. Я просто подумал, что в конце концов ей надоест, что я её отталкиваю, или она найдёт кого-нибудь получше, потому что она заслуживала лучшего. Хотя какой-то чёртовой больной части меня нравилось, что она принадлежит только мне. Мне нравилось, что она была тайной и что никто больше не знал о нас. Это дало мне возможность сосредоточиться на чём-то другом. Какое-то время я знал, что она беременна, и пытался примириться… Клянусь Христом, я пытался. Но в ту ночь… в последнюю ночь, когда я видел её, в последнюю ночь, когда она была жива, я накричал на неё. Она умерла; вся семья Смита погибла в результате несчастного случая той ночью.

– Скоро живот будет заметен, Эрик.

Я встаю с дивана и иду за ещё одним пивом.

Она захлопывает дверцу холодильника и встаёт перед ним. Даже разозлённая, она чертовски сексуальна.

– Пиво не даст тебе ответов.

– Господи, Софи. Я не ищу пива, чтобы получить ответы. Я хочу пить. – Она не двигается, поэтому я резко поворачиваюсь и возвращаюсь к дивану с пустыми руками.

Она садится рядом со мной и поджимает ноги под себя.

– Пора, большой парень.

– Я не готов.

– Я тоже не готова. Но мы есть друг у друга, верно? Это всё, что нам нужно.

Мои локти покоятся на бёдрах, и я обхватываю голову руками.

– Они будут в бешенстве. Смит надерёт мне задницу.

– Нет, он этого не сделает.

– Да, детка, он так и сделает. Я недостаточно хорош для тебя…

– Может, ты заткнёшься со своим мученическим дерьмом? – огрызается она на меня. – Ты ведешь себя так, как будто предполагалось, что ты сможешь отбиться от трёх взрослых мужиков с оружием, когда тебе было четырнадцать лет. Я понимаю, что это было трагично, но ты ничего не мог поделать. Боже, Эрик. Я так сильно люблю тебя, так сильно, и я хочу, чтобы мы двигались вперёд в нашей совместной жизни. Но я не могу продолжать это делать. Боже мой! – Диван скрипит, когда она встаёт. – Мы говорим об этом уже много лет. Я больше не могу…

Я прерываю её прежде, чем она успевает закончить предложение.

– Хорошо. Наверное, было бы лучше, если бы ты просто ушла, потому что тебе не следовало начинать отношения со мной. – Наконец, подняв голову, я вижу боль на её лице.

– Не стоило начинать?

– Нам не стоит больше быть вместе.

Моя девочка, моя сильная девочка, вытирает слезу, а затем расправляет плечи, глядя на меня.

– Я не собиралась говорить, что больше не могу быть вместе. Я собиралась сказать, что не могу дождаться, когда ты увидишь, что ты идеально подходишь мне именно такой, какой ты есть.

Бл*ть.

– Это я, не так ли? – шепчет она и прикрывает рот.

– Что? – Я встаю и делаю шаг ближе к ней, но она отступает. – Соф…

– Ты используешь это как оправдание. Ты используешь случившееся как оправдание, потому что на самом деле ты меня не любишь. Ты не хочешь этого со мной. – Её руки защищающе прикрывают живот. – Мы тебе не нужны.

– Нет. Боже, нет. Я хочу тебя. Вы оба мне нужны. Я думал, что в конце концов ты уйдёшь от меня и…

– Значит, все те разы, когда ты обещал, что мы расскажем всем, были ложью? Ты был кем? Водишь меня за нос, пока тебе не подвернётся кто-нибудь получше?

– Не для меня. Для тебя!

– Ты невероятен. Я не могу… Я даже не знаю, что тебе сказать.

– Мне жаль, Софи. С появлением ребёнка всё изменилось. Я работаю над тем, чтобы измениться. Я обещаю, что буду стараться быть лучше для тебя. Я действительно люблю тебя, но я недостаточно хорош для тебя. – Она качает головой и тянется за ключами.

– Не уходи, – шепчу я. Всё время я хотел оттолкнуть её, и когда она действительно собирается это сделать, я сдаюсь. Я хочу, чтобы она осталась. Я всегда хотел, чтобы она осталась. – Не бросай меня

– Я не могу поверить, что ты никогда не относился ко мне серьёзно. К нам.

– Я относился. Так и есть.

– Ты только что сказал, что хочешь, чтобы я ушла от тебя…

– Для твоего же блага, София! Но это не значит, что я тебя не хочу.

– Заткнись, заткнись, заткнись! – Она кричит на меня, и я делаю шаг назад. – Я отдала тебе всё, а ты даже не можешь быть честным со мной.

– Я был.

– Нет, ты этого не делал. – Её голос всё ещё повышен.

– Я, чёрт возьми, люблю тебя! – кричу я в ответ. – Я пытался этого не чувствовать, но ничего не могу с собой поделать. Я пытаюсь сказать себе то же, что и ты, но я не могу…

– Ты не сделаешь этого! Ты не будешь ставить себе в заслугу, потому что думаешь, что не заслуживаешь этого. Я пыталась, Эрик, я годами пыталась заставить тебя увидеть, но с меня хватит. Я больше не могу этого делать.

Я делаю вдох и зажимаю переносицу.

– Я люблю тебя, Софи. Так сильно.

– Тогда веди себя соответственно. – Она открывает дверь и делает шаг наружу, затем останавливается спиной ко мне. – Я действительно люблю тебя, но, возможно, ты прав. Может быть, я действительно заслуживаю лучшего.

Глава 12

Полли

Он моргает, и слёзы текут так сильно, что я боюсь, что из его глаз потечёт кровь, как из открытой раны. Последними словами, которые он слышал от людей, которых любил, были слова о том, что он не справился.

– Иди сюда.

Его длинные ноги одним движением подводят его к краю кровати, и он садится. Я сажусь на колени и обнимаю его сзади, преодолевая боль в боку. Я кладу подбородок ему на плечо, и его руки поднимаются к груди, чтобы накрыть мои.

– Спасибо, что рассказал мне.

– Она была единственной, кто знал.

– Знал что?

– Что на самом деле произошло со мной тогда. Вся эта история не стала достоянием общественности. Ммм, мою маму звали Мэй Андерсон.

– Кинозвезда?

– Да. – Он поднимает мои руки к губам и целует, затем разводит их в стороны, прежде чем повернуться. Я сажусь, и он поворачивается ко мне лицом. – Мой отец был боксёром, ставшим телохранителем. Они полюбили друг друга и поженились. Поскольку я всё ещё был несовершеннолетним, средствам массовой информации не разрешалось сообщать о моих травмах, но они были больше сосредоточены на истории моих родителей. Они назвали это реальной голливудской версией «Ромео и Джульетты».

– Эрик… – Что я вообще могу сказать?

– Мои родители постарались, защищая меня от средств массовой информации и поддерживая мою нормальную жизнь. Для меня они были просто мамой и папой, понимаешь? Родители моей матери, мои бабушка и дедушка, оба уже умерли, поэтому я приехал сюда, чтобы жить с родителями моего отца. Думаю, на какое-то время я оцепенел, но София подтолкнула меня, и в конце концов я рассказал ей подробности примерно через год после того, как вернулся сюда. Смит даже не знает всего. Не многие люди знают.

– И она всё ещё хотела быть с тобой.

Его голова опускается.

– Да.

– И я всё ещё хочу быть с тобой. – Он безмолвно качает головой в знак протеста.

– А ты хочешь быть со мной? – спрашиваю я.

– Да, детка. – Наконец, глядя прямо на меня, он повторяет. – Я хочу быть с тобой. И если бы я остался, этого бы не случилось.

– Ты не можешь винить себя.

– Тем не менее, это правда. – Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но он перебивает меня. – Я использую это. Я использую тот факт, что я был слабаком, чтобы, наконец, двигаться дальше.

– Ты не был слабаком. Всё это делает тебя сильнее, ты уже стал сильнее, потому что рассказал мне об этом. Это поможет нам, Эрик. Это поможет нам обоим излечиться от нашего прошлого и двигаться дальше. Вместе.

– Я просто, я не…

– Поцелуй меня, – требую я.

Он наклоняется ко мне, нежно берёт моё лицо в ладони и скользит губами по моим.

– Мы не должны быть вместе. – Его большой палец проводит по моей здоровой щеке, а затем по нижней губе. – Но мы идеально подходим друг другу. И я не могу дождаться, чтобы доказать тебе это. Потому что, хотя я и недостаточно хорош, я знаю, что ни один другой ублюдок на свете тоже не хорош для тебя. Никто не заботится о тебе больше, чем я. – Он снова целует меня, и как раз в тот момент, когда кончик его языка ласкает мои губы, раздаётся стук в дверь.

– Мисс Мэдисон?

Входит мужчина в брюках цвета хаки, чёрной рубашке-поло и со значком на шее.

– Я детектив Мэнор. Ничего, если я задам вам пару вопросов?

– Конечно. – Я поворачиваюсь к нему лицом, и Эрик садится рядом со мной, обнимая меня одной рукой в знак поддержки и утешения.

– Вы можете рассказать мне, что произошло сегодня вечером?

– Я шла к наружной двери своего дома, когда какой-то парень начал просить денег. Я проигнорировала его, и ему, очевидно, это не понравилось, потому что он начал кричать, а потом толкнул меня.

– Вы знаете его имя?

– Нет. Но я и раньше видела, как он околачивался около моего дома, но на самом деле я его не знаю.

– Вы помните какие-нибудь подробности? Во что он был одет, какие-нибудь шрамы, татуировки?

– Он был в том же самом, в чём я видела его раньше. Грязные джинсы, несколько слоёв курток, свитеров и старые потрёпанные чёрные ботинки. Я не заметила никаких видимых татуировок.

– Сэр. – Детектив обращает своё внимание на Эрика. – Могу я узнать ваше имя и фамилию?

– Эрик Андерсон.

Мужчина вскидывает голову и секунду изучает Эрика, прежде чем записывает его имя.

– Вы что-нибудь видели?

– Не так уж много. Он убежал, как только я туда добрался. – Вены на его шее пульсируют. – Надо было, бл*ть, пойти за ним.

Детектив на мгновение сосредотачивается на Эрике.

– Нет, лучше не надо. Мы поймаем его, и он будет наказан. Юридически.

Эрику не слишком нравится подтекст, и он открывает рот, чтобы возразить, но я хватаю его за бедро.

– Я рада, что ты этого не сделал; ты был нужен мне.

Он наклоняется и проводит подушечкой большого пальца по моей скуле.

– Ладно. – Детектив Мэнор достаёт визитку и протягивает её мне. – Если вы вспомните что-нибудь ещё или увидите, что он околачивается поблизости, пожалуйста, позвоните мне. Я свяжусь с вами в течение следующих нескольких дней после того, как поговорю с владельцем здания, чтобы узнать, сможем ли мы получить какие-либо записи с камер наблюдения.

– Хорошо, спасибо.

Он выходит, и в палату заходит медсестра. Эрик встаёт с кровати и, извинившись, выходит из комнаты. После того, как мои жизненно важные показатели измерены, я закрываю глаза, пока не слышу тяжёлые шаги Эрика. Он убирает прядь волос с моего лица, и я улыбаюсь ему, прежде чем открыть глаза.

– Привет. Куда ты ходил?

– Привет. – Его пальцы снова скользят по моей скуле, прежде чем он убирает руку. – Только что позвонил Брэду и ввёл его в курс дела. Он собирается позвонить Рейн. Пока ты спишь, я пойду соберу кое-какие твои вещи, чтобы ты перенесла их потом ко мне домой. Есть ли что-то конкретное, что стоит взять?

Я чувствую, что должна немного протестовать, но это даже не стоит затраченных усилий. Я хочу быть с ним.

– У меня не так много вещей. – Это утверждение более верно, чем я хотела бы признаться себе, не говоря уже о том, чтобы произнести вслух.

– Хорошо. – Он наклоняется и целует меня в макушку. – Я вернусь через несколько часов.

– Хорошо.

***

– Я могу идти сама, Эрик. – Я пыхчу ему в грудь, пока он несёт меня вверх по лестнице.

– Знаю, но я хочу нести тебя, хорошо? – спрашивает он, но на самом деле это не вопрос. – Тебе нужно как можно больше отдыхать, и чем меньше ты будешь задевать свои рёбра, тем быстрее они заживут.

Зная, что я не выиграю этот спор, я прижимаюсь к нему ближе и впитываю свежий запах его одеколона. Он делал так последние пару дней, пока мы были у него дома. Когда мы ехали сюда из больницы, парень сообщил мне, что с этого момента я буду спать в его постели каждую ночь.

Когда мы добираемся до ванной комнаты, он проходит и сажает меня на край ванны. Я занимаюсь делами и ухожу, чтобы обнаружить, что покрывала на его кровати уже откинуты. Эрик держит меня за руку, когда я сажусь, и помогает мне снять рубашку через голову. Стоя на коленях, он снимает с меня обувь и носки, а после того, как я ложусь, снимает с меня леггинсы. Я остаюсь отдыхать в нижнем белье и майке.

Я слежу за ним, когда он идёт в ванную. Когда Эрик закрывает дверь, всё ещё видна небольшая щель, поэтому я выворачиваю шею, чтобы лучше видеть. Мужчина тянется за шею и стаскивает футболку, и когда он поворачивается, чтобы бросить её в корзину (серьёзно, он бросает свою одежду в корзину), он ловит мой взгляд.

Ничуть не смутившись, он идёт в туалет и поднимает сиденье. Я смеюсь, поворачивая голову, и через несколько минут Эрик выходит из ванной и садится рядом со мной. С нежностью, о которой я и не подозревала, он придвигается ко мне поближе. Его кончики пальцев скользят по моей коже, и когда парень добирается до моего живота прямо под низом моей майки, я хихикаю.

Эрик приподнимает ткань и запечатлевает поцелуй прямо рядом с моим пупком, затем откидывается назад и подпирает голову одной рукой.

– Ты великолепна, Полли. Ты это понимаешь?

Смущённая, я увожу тему подальше от себя.

– Твоя мама была великолепна.

Его лицо загорается.

– Да, была.

– Расскажи мне о ней.

– Она была потрясающей. В конце дня или, когда она возвращалась домой из поездки, она всегда уделяла мне своё безраздельное внимание. Ну, – он усмехается, – то есть, когда мой отец не отвлекал её. – Его пальцы перестают двигаться, и он перекатывается на спину. – Я всегда думал, что это так отвратительно, как сильно они были увлечены друг другом, но теперь я знаю, почему мой отец был таким с ней.

– Почему?

– Потому что я чувствую это с тобой. Потребность защищать, любить, обладать. Чувство, что, если я не прикоснусь к тебе, кто-нибудь заберёт тебя у меня. Желание быть внутри тебя каждую минуту дня, даже когда я сплю. Я сдерживаю ярость, чтобы убить ублюдка, который поднял на тебя руку. Я боюсь, что однажды ты проснёшься и поймёшь, что зря согласилась на такой кусок дерьма, как я. И я чувствую себя самым счастливым человеком в мире, когда ты улыбаешься мне

– Я чувствую то же самое, понимаешь?

– Это хорошо, детка, потому что я никогда и близко не подходил к тому, чтобы чувствовать то, что я делаю для тебя. – Он смотрит на синяк на моём лице. – Во мне накопилось много обиды и гнева, но я никогда раньше не думал о том, чтобы лишить кого-то жизни, и я клянусь, если я доберусь до этого ублюдка, я не думаю, что смогу остановиться, пока он не перестанет дышать.

– Это действительно мило и в то же время немного страшно, что ты хочешь кого-то убить.

– Кого-то, кто причинил боль моей женщине. Кого-то, кто пнул её так сильно, что сломал ребро. Кого-то, кто оставил синяки на её прекрасном лице и пустил ей кровь. Да, у меня не было бы проблем с тем, чтобы покончить с чьей-то жизнью.

С каждым произнесённым им словом его голос становится жёстче, и мой страх подскакивает на ступеньку выше.

– Может быть, нам не стоит это обсуждать.

Морщинки пролегают между его бровями, и он наклоняет голову.

– Ты боишься меня? – мужчина не даёт мне ответить. – Я бы никогда, никогда не причинил тебе вреда, Полли. Ты должна это знать.

– Я знаю, – быстро заверяю я его. – Я действительно знаю это. Но это не меняет того факта, что слышать, как ты так непреклонно говоришь об убийстве, немного страшно.

– Ты спрашивала о моей маме и о том, какой она была. Что ж, как бы сильно я её ни любил и какой бы совершенной она ни была, я был ближе к своему отцу. Я хотел быть им, когда вырасту. В моих глазах он был на ступеньку выше супергероя. Однако трудно помнить его только таким, потому что иногда я думаю, что он самый большой трус из-за того, что покончил с собой. Но он, чёрт возьми, любил мою мать. Он жил, чтобы сделать её счастливой и защитить её. Я видел, как он расправлялся с мужчинами, которые пытались преследовать её, и слышал угрозы, которые он им обещал. Он никогда никуда не ходил, не прикасаясь к ней, и когда она работала, его глаза были прикованы к ней.

– Я понимаю это, но она была знаменитостью.

Его щетина звучит как наждачная бумага, когда он трёт подбородок.

– Не имеет значения. Она была женой моего отца. Он любил её за то, кем она была, а не за её выбор профессии. Но я знаю, что, как бы он ни был зол, он никогда бы не причинил ей вреда. Точно так же, как я бы никогда не причинил тебе боль.

– Я знаю. – Я зеваю и пытаюсь скрыть это, но он видит и тянется, чтобы выключить лампу, прежде чем пристроиться рядом со мной. – Спокойной ночи, детка.

Это последние слова, которые я слышу, пока не засыпаю.

***

Я подскакиваю на кровати и делаю такой глубокий вдох, что мне кажется, что мои лёгкие вот-вот взорвутся, а потом морщусь от боли в боку.

– Чёрт, Поллс, ты в порядке?

– Да. – Я практически задыхаюсь. – Мне приснился плохой сон. Мне никогда не снятся плохие сны.

Рука Эрика ласкает мою спину, и я прихожу в себя, когда он передаёт мне свою силу.

– О чём был этот сон?

– Это сбивало с толку. Я не помню подробностей. Но я бежала и упала на парковке, и это то, что разбудило меня.

По мере того, как моё дыхание замедляется, его ускоряется.

– Чёрт возьми.

– Всё в порядке, – уверяю я мужчину, затем целую в щёку. – Давай спать.

Он поддерживает мою спину, когда я ложусь, а затем устраивается ещё ближе, чем раньше. Губы Эрика щекочут мою шею, и после последнего поцелуя он кладёт голову на подушку рядом со мной. Он сразу засыпает, а я всю ночь смотрю в потолок. Теперь, полностью проснувшись, я борюсь со своими демонами и пытаюсь держать их подальше.

Утро наступает слишком быстро… или недостаточно быстро, в зависимости от того, с какой стороны вы хотите на это посмотреть. Я пытаюсь выскользнуть из-под руки Эрика, но парень такой чертовски большой, что едва сдвинулся с места. Когда он трётся своим утренним стояком о моё бедро, мой живот мгновенно трепещет.

– Доброе утро, детка.

Я бы ответила ему, но его пальцы кружатся вокруг моей груди, его большой палец касается затвердевшего соска. Очень нежно он прокладывает дорожку вниз по передней части моей майки к подолу, а затем скользит рукой под ткань.

Мои бёдра изгибаются, когда он продолжает двигаться на юг. Так легко, что я едва чувствую это, он проводит своими ловкими пальцами между моих ног, дразня меня через материал трусиков. Он скользит кончиком указательного пальца снова и снова, слегка надавливая, а затем убирая его.

– Боже, Эрик, – стону я и пытаюсь прижаться к его руке.

– Тсс. Дай мне немного поиграть. – Он передвигается к краю кровати и вместо того, чтобы раздвинуть мои ноги, сводит их вместе и садится на них верхом. Не говоря больше ни слова, он возвращается к тому, что делал, и, чёрт возьми, я чуть не взрываюсь от первого прикосновения. Левая сторона его губ приподнимается в ухмылке, и он наблюдает, как его палец рисует мучительные круги.

Другой рукой он дразнит меня выше талии, пощипывая и лаская мои соски. Давление моих бёдер, сведённых вместе, сводит меня с ума. Я чувствую влагу между ног, пропитывающую мои трусики. Я пытаюсь добиться от него большего, но он такой чертовски сильный, что я едва могу пошевелиться.

Я протестующе вскрикиваю, но Эрик щиплет меня за сосок, напоминая мне, что он ещё здесь. Он наклоняется надо мной ещё дальше, затем открывает ящик в тумбочке.

Когда парень щелчком открывает нож, я вскрикиваю. Я знаю, что он не причинил бы мне вреда, но я всё ещё чувствую небольшой трепет. Когда он возвращается в прежнее положение, он убирает пальцы с моей груди и заменяет их своим ртом. У меня вырывается мяуканье, когда Эрик смачивает материал, а затем дует на него.

– Господи, Эрик.

Он садится обратно и приподнимает мои стринги спереди. Разрезав их пополам ножом, он обнажает мой пульсирующий клитор.

– Это то, что я хотел увидеть, – бормочет он себе под нос. Движением запястья он вставляет лезвие обратно в нож, затем бросает его на пол. До сих пор удерживая мою нижнюю половину неподвижной, он скользит пальцем между моими складочками и собирает там немного влаги, прежде чем распределить её по моему клитору.

– Чёрт возьми, это хорошо. – Я падаю обратно на кровать, и по мере того, как давление усиливается, напряжение, которым он дразнил меня последние двадцать пять минут, наконец, взрывается, когда Эрик зажимает мой клитор и скользит в меня только кончиком пальца.

– Чёрт, ты такая горячая, когда кончаешь. – Он отрывается от меня и раздвигает мои ноги, избавляя меня от обрывка ткани, а затем вводит два пальца внутрь, пока я прихожу в себя от этого оргазма. – Дай мне ещё один. – Он накрывает меня своим ртом, и это почти слишком интенсивно. Я отталкиваю его голову, и он поднимает глаза. – Слишком много?

– Да, чёрт. – Я закрываю глаза рукой, поэтому не вижу этого, когда он убирает свою руку и заменяет её своим языком. – О, Боже мой. – Я сажусь, чтобы посмотреть, потому что это так чертовски сексуально. Боли в моём боку не существует, когда его рот на мне – вот так.

Держа мою задницу в своих руках, он поднимает меня и держит мои складочки открытыми, пока трахает меня своим языком.

– Я хочу, чтобы ты кончила мне в рот, детка. Хочу попробовать это на вкус, пока мой язык внутри твоей прелестной киски.

Я не думаю, что полностью оправилась от первого оргазма, который он мне подарил, поэтому, когда он снова ныряет и творит свою магию, я рада услужить. Он стонет громче, чем я, и прижимается ко мне ртом так сильно, что я боюсь, что он не сможет дышать. Он, наконец, отодвигается, чтобы глотнуть воздуха, и когда он это делает, его губы блестят от моих соков.

Мои глаза расширяются от этого зрелища, и я не знаю, сексуально это или смущает. Он облизывает их, и я решаю, что это сексуально.

– Что, чёрт возьми, это было? – спрашиваю я, моё тело дрожит.

– Вот так я хочу просыпаться каждое утро.

Он обхватывает ладонями свой член, красная головка торчит из-за пояса его боксёрских трусов. Я делаю движение в его сторону.

– Иди сюда.

– Нет. У тебя ещё болят ребра. Я пока не буду тебя трахать.

– Позволь мне…

– Позволить тебе что?

Он собирается заставить меня сказать это.

– Полизать… тебе.

– Дать тебе полизать меня? – Он неторопливо подходит и, делая это, скользит большим пальцем между моих складочек, а затем прижимает его к моему рту. – Эту часть? – Он медленно толкает его внутрь, и когда я слизываю с него свои соки, в моём животе снова разгорается огонь. Это как песня оргазмов, которая не заканчивается. Я качаю головой и протягиваю руку, чтобы провести пальцами по его члену. Он сжимает мою руку. – Эту? Ты хочешь, чтобы мой член был у тебя во рту, Полли?

С хлопком он вытаскивает большой палец, и я киваю. Я собираюсь сесть, но парень цокает на меня.

– Поверни голову, детка, и открой рот для меня. – Я делаю именно это, и Эрик просовывает кончик члена мне в рот. Затем он вынимает его и возвращает немного глубже. Он делает это снова и снова, пока я не начинаю давиться. Он скользит назад, а затем по-настоящему трахает мой рот, зная, как много я могу вынести.

Я потираю бёдра друг о друга, и он слегка шлёпает меня по киске. Я стону с полным ртом.

– Если тебе было недостаточно, я дам тебе больше. Просто держи рот открытым.

Боже, мне нравится, какой он властный и возбуждённый. Я раздвигаю для него ноги, умоляя о большем. Мужчина прижимает подушечку ладони к моему холмику и дразнит мой вход кончиками пальцев, потирая сильнее и быстрее, пока он трахает мой рот таким же образом.

Я стону рядом с ним, и он внезапно вырывается.

– Высунь свой язык, детка. – Ещё один оргазм прокатывается по мне, когда он кончает на мой язык, половина его спермы капает на пол, другую половину я быстро глотаю из положения, в котором нахожусь. Я хватаю его за запястье и зажимаю бёдрами его руку, не сдерживая дрожи, прокатывающуюся по мне, чувствуя оргазм слишком ярко.

Эрик падает на колени, и я, наконец, отпускаю мёртвую хватку на его руке. После того, как мы переводим дыхание, он наклоняется и целует меня, прежде чем исчезнуть в ванной. Мгновение спустя он возвращается с влажным полотенцем. Пока он моет меня, я задыхаюсь. То, что он заставляет меня чувствовать, как физически, так и эмоционально, и стрессы последних нескольких дней, наконец, выходят на поверхность. Я пыталась избежать этого и просто притвориться, что этого не было, но я больше не могу.

Когда он слышит, как я хнычу, он роняет полотенце.

– Что не так? Я причинил тебе боль?

– Нет. Я просто… просто взволнована.

Я перекатываюсь к нему, когда он ложиться рядом со мной, будь проклято больное ребро, и позволяю Эрику обнять меня. Мне нужно его утешение прямо сейчас, и когда я слушаю, как он обещает мне то, о чём я никогда не думала, что это возможно для такой девушки, как я, я верю ему.

***

– Это он. – Я киваю на мужчину через стекло и поворачиваюсь к детективу Мэнору.

– Вы уверены? Вы сказали в своём заявлении, что было темно.

– Я уверена. Возможно, было темно, но я узнала его. – Проклятое узнавание – это то, что уже трижды вызывало у меня кошмар. Надеюсь, когда его посадят, я успокоюсь.

– Хорошо.

Рука Эрика обнимает меня крепче, и он выводит меня из комнаты.

– Так что дальше? – спрашиваю я детектива Мэнора, когда мы идём по коридору.

– Я собираюсь попросить вас подписать заявление, прежде чем вы уйдёте, и тогда всё закончится. Учитывая другие обвинения, по которым мы его обвиняем, я не верю, что вам придётся давать показания. Но если это изменится, я буду на связи.

Мы следуем за ним в его кабинет и сидим, пока он что-то печатает. Рука Эрика на моём плече защищает и заставляет меня чувствовать себя в безопасности, даже несмотря на то, что я нахожусь в полицейском участке. Прошло всего полторы недели с тех пор, как я выписалась из больницы, но кажется, что это было вчера. Благодаря видеонаблюдению они выяснили, что на самом деле это был тот самый человек, который уже некоторое время ошивался в центре города, совершая другие преступления. Им было нетрудно найти его у реки. Дело должно быть довольно простым.

После подписания документов мы с Эриком выходим к его машине, где он отвозит нас обратно к себе домой. Я иду прямо в спальню, где переодеваюсь из своих уггов в пару более удобных ботинок.

– Что ты делаешь? – спрашивает он меня.

– Готовлюсь к работе.

– Ты не пойдёшь на работу.

Я заканчиваю завязывать шнурки на ботинке и встаю. Конечно, когда я это делаю, я слишком быстро выпрямляюсь, и больное ребро напоминает о себе яркой вспышкой боли. Безуспешно, я скрываю вздрагивание.

– Вот именно, детка.

– Эрик. Я в порядке. Прошло уже полторы недели.

Он нежно кладёт руки мне на плечи и сгибает колени, чтобы быть на одном уровне со мной.

– Я знаю, ты к этому не привыкла, но, когда мы договорились о «нас», это означало, что ты согласилась позволить мне присматривать за тобой.

– Ты можешь присматривать за мной, не указывая мне, что делать.

Он не сводит с меня глаз.

– Как ты собираешься нести поднос?

– Я разберусь с этим.

– Нет, ты этого не сделаешь. Доктор сказал, что это займёт минимум три недели. Прошло вдвое меньше. Просто отдохни ещё неделю или около того, и тогда ты будешь как новенькая, хорошо?

Стыдно в этом признаваться, но в глубине души я хочу с ним согласиться, но обстоятельства не позволяют.

– У меня есть план оплаты ремонта моей машины, и я уже отстаю. Мне нужны деньги. Моя арендная плата должна быть выплачена через полторы недели, и мой счёт за электричество лежит на кухонном столе и ждёт оплаты.

– О, милая. – Он подводит меня к краю кровати, где мы садимся. – Думаю, я не совсем ясно выразился, и за это я прошу прощения. Но когда я сказал, что позабочусь о тебе, это означало и финансово тоже.

Моя гордость подкрадывается, но прежде чем она полностью окутывает моё тело, он прикладывает палец к моему рту.

– Я не говорю, что ты инвалид или что ты не способна сама позаботиться о себе. Я хочу сказать, что тебе больше не нужно беспокоиться о таких вещах. У меня более чем достаточно денег, чтобы нам хватило на всю жизнь. – Он потирает большим и указательным пальцами подбородок, размышляя о чём-то. – Ты хочешь вернуться в свою квартиру?

– Что ты имеешь в виду?

– Я хочу жить с тобой. Я бы очень хотел, чтобы ты осталась здесь со мной, но я пойму, если ты захочешь сохранить своё личное пространство. Конечно, ты никогда не будешь спать там одна, но, если ты захочешь оставить ту квартиру себе, я пойму. Но я бы действительно предпочёл, чтобы ты просто жила здесь со мной.

С одной стороны, я хочу сказать «да». С другой стороны, я должна вернуться, чтобы заявить о себе как о независимом человеке, но это было бы ложью. Но это не только потому, что я не хочу быть одна; это потому, что я хочу быть с ним. Теперь я знаю, на что я способна. Я знаю, что могу сама себя прокормить. Что ещё я должна доказать?

Когда я кладу голову ему на плечо, он обнимает меня за спину, чтобы я могла сильнее прижаться к нему.

– Я действительно не знаю.

– Где ты хочешь быть?

– С тобой.

– Хорошо. – Он целует меня в макушку. – Я тоже этого хочу.