Текст книги "Стойкий (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц)

Анна Брукс
«Стойкий»
Серия: Плезант-Валли (книга 3)

Перевод: Женя

Редактор: Lisyono4ek

Обложка: Таня Медведева

Оформление: Eva_Ber

Глава 1

Эрик

Я сижу на краю кровати в гостевой комнате моего лучшего друга, опустив голову, и жду, пока не услышу, как закрывается дверь его гаража. Мне больно открывать глаза, но я должен это сделать, чтобы встать. Голова раскалывается. Тело болит. В мыслях полный бардак. Но ясно одно – мне нужно уезжать.

Не уверен, сколько ещё я смогу продолжать делать это с самим собой. Но абсолютно уверен, что существует разрыв между реальностью и жалкой правдой. И после каждого запоя не могу решить, благодарен ли я или обижен на отсрочку.

Я укладываю все свои вещи в одну спортивную сумку, а затем легко допиваю водку, стоящую на комоде, прежде чем выйти на улицу, только чтобы вспомнить, что моей машины здесь нет. Ломая голову, я отталкиваю дымку прочь и пробираюсь сквозь грязь, чтобы понять, где оставил её прошлой ночью.

Отель.

Точно. Он всего в миле отсюда, так что пойду я пешком. Не заслуживаю того, чтобы вернуться в мой прекрасный дом и положить голову на удобную подушку. Я отказываю себе в таких маленьких удовольствиях, когда делаю это дерьмо с собой. Пьяный я – это не настоящий я, поэтому избегаю всего, что напоминает мне о том, кто я на самом деле или откуда пришёл.

У меня сейчас ужасное похмелье. Мое дыхание неестественно тяжелое, и пот стекает по спине, когда я волочу ноги по улице. Каждый сделанный шаг сотрясает мою голову, и тупой пульс в моём черепе усиливается до пульсирующего отбойного молотка.

Добравшись до парковки, я роюсь в сумке в поисках ключей и открываю багажник. Порывшись в коробках, вытаскиваю несколько новых комплектов одежды и меняю их в сумке на грязные. Затем хватаю коробку с бутылками ликёра, стекло позвякивает во время моего движения, и я направляюсь внутрь, чтобы зарегистрироваться.

– Эй, – ворчу я на цыпочку за стойкой.

Она отрывает голову от телефона и откашливается.

– Простите. Я… – я лёгкой улыбкой она делает ещё одну попытку. – Я могу вам помочь?

– Нужен номер.

– Хорошо. С одной двуспальной или двумя двуспальными кроватями?

– Плевать. Просто номер.

Она облизывает губы, и, хотя я могу сказать, что она молода – вероятно, ей чуть за двадцать, – не могу не думать, что она могла бы стать неплохим отвлечением. Она не так уж молода. Старше, чем прожила София. «Из-за тебя». Мой разум начинает наказывать меня, и потребность в большем отвлечении садится на моё плечо и постукивает по голове.

– Как долго пробудете у нас?

– Без понятия.

Мне просто нужно добраться до места, где я смогу утопить свои печали в темноте. Я некоторое время жил у своего приятеля Смита и его девушки Мелли. Первоначально просто собирался проваляться в отключке пару дней, что является моим обычным занятием – задохнуться от жалости к себе, а затем вернуться на работу и притворяться, – но, когда началось всё это дерьмо, я не уехал. Теперь всё улажено, поэтому самое время уезжать.

– Хорошо.

Она печатает на клавиатуре и нервно смотрит на меня. Её большие зелёные глаза и рыжие волосы внезапно сияют, когда на неё падает солнечный свет. Девушка снова прикусывает свои чёртовы губы.

– Сколько ключей вам нужно?

– Лишь один. Но если захочешь воспользоваться этим ртом, то можешь взять другой для себя и навестить меня позже.

В мире существует два типа женщин. Нет, не так. Их три. Первые – хорошие. Милые, заслуживающие достойного парня, который будет относиться к ним как к золоту. Однажды у меня такая была. Знаю, что никогда не встречу другую такую, не то чтобы я её заслуживаю, но такие девушки, как моя София, бывают раз в жизни, а её жизнь оказалась слишком коротка.

Поскольку ей нет замены, я соглашаюсь на один из двух других типов. Те, кто, либо принимают приглашение без сожалений, либо те, кто подобно цыпочке что передо мной, притворяются униженными или оскорблёнными, но в конечном итоге всё равно принимающие его. Им нужно чувствовать себя хозяевами положения и иметь преимущество. Мне плевать, с кем из них я закончу, лишь бы ночь закончилась моим членом в чём-то тёплом и влажном. Эти мероприятия забронированы для тех случаев, когда я не могу достичь того уровня забвения, достигаемого с алкоголем, который я вливаю в своё горло, чтобы забыть всё это.

– Прошу прощения? – она прижимает руку к груди и изумлённо смотрит на меня.

Читаю её имя на бейдже.

– Послушай, Шелли. У меня было дерьмовое утро. Я планирую провести сраный день, а потом хреновый вечер. Думаю, что мне будет хорошо одному. Но если ты захочешь присоединиться ко мне, это было бы фантастически. Если нет, пошли подругу. В любом случае мне всё равно. Но не притворяйся, что не смотришь на меня так, будто не хочешь, чтобы я перегнул тебя через этот стол и трахал до тех пор, пока ты не закричишь так громко, что это будет слышно на крыше. – Я закидываю сумку на плечо и борюсь с приступом тошноты от того, как легко эти слова срываются с моего языка. – Ключ, пожалуйста.

Она швыряет ключ в мою протянутую руку.

– Номер три двенадцать.

Не говоря больше ни слова, я хватаю свои шмотки и направляюсь к лифту. Пока жду, когда он откроется, я вижу, как она засовывает ключ в карман через отражающее стекло. Это зрелище должно было бы сделать меня счастливым, но это не так. На самом деле меня уже мало что радует. Даже не легкодоступная киска. Это было несколько месяцев назад, в результате чего мысль об ещё одном забывчивом трахе, ещё одной бесчувственной встрече заставляет мой желудок сжиматься. Гнилой алкоголь, циркулирующий в нём, тоже не помогает.

По дороге в свою комнату я лезу в коробку и достаю ещё одну бутылку «Абсолюта»; от него мне станет легче. Или не станет. Мне уже всё равно. Сегодня утром, перед тем как я покинул дом Смита, Мелли пришла проведать меня и застала в тот момент, когда я размышлял. Пока думал о том, что, чёрт возьми, собираюсь делать со своей жизнью. С ней случилось ужасное дерьмо, и, чтобы помочь ей, я сразу же превратился в человека, которым на самом деле являюсь. Я лишь хотел бы быть им всё время.

Было легко заявить ей о том, что я алкоголик, чтобы избавиться от неё. Смит и Мелли многого обо мне не знают, поэтому я держусь за этот фасад. Смит думает, что, когда исчезаю, я ухожу в запой, и, хотя порой это правда, чаще всего это не так.

Я действительно пытаюсь бороться с этим. Вчера пытался бороться с этим. Хоть и знаю, что сильнее, иногда чертовски легче быть слабым. И сейчас я не только слаб, я ещё и трус. В прошлом я ходил на пару собраний анонимных алкоголиков, но никогда не был особенно хорош в групповой обстановке, поэтому в итоге откланялся. Кроме того, я просто не общался ни с кем из людей там. Я не зависим от алкоголя; мне просто нравится, что он заставляет меня забывать, или, по крайней мере, раньше так было.

К тому времени, когда переступаю порог места, где проведу следующие пару дней или около того, я уже выпил залпом около четверти водки. Мне больше не нужен преследователь. Конечно, моё тело испытывает физиологический эффект от этого, но мысленно мог бы с таким же успехом пить воду. Воспоминания, её голос – они плывут сквозь алкоголь и в конечном итоге затягивают меня ещё глубже. Достаточно, чтобы я задыхался и обжигал лёгкие, но не настолько, чтобы полностью утопить меня.

Бросаю своё барахло на пол, а затем плюхаюсь на кровать. Со вздохом закрываю глаза, зная, что увижу только её. Я всегда вижу её. Софию. Единственного, бл*ть, человека в мире, который на самом деле любил меня после того, как узнал всю правду. Того, кто доверил мне заботиться о себе. Девушку, которая, как мне бы хотелось, забрала меня с собой. Женщину, которую я уничтожил.

Но до того, как погубил её, я любил Софию. Я всегда, бл*ть, буду любить её. Она была светом, сиявшим сквозь мою тьму. С самого первого момента, когда увидел её в четырнадцатилетнем возрасте, я знал, что в ней что-то есть.

– Что ты здесь делаешь?

Две пары одинаковых глаз смотрят на меня, когда я медленно иду к столу для пикника. Мальчик и девочка. На вид они того же возраста, что и я.

Мне нужно было сбежать, я бродил по окрестностям, но не ожидал найти парк, скрытый в лесистой местности. Хотелось побыть наедине с собой, потому что сейчас я правда не в настроении общаться с людьми. Только что вернулся с одного из дурацких сеансов терапии, на которые меня заставляет ходить бабушка.

Мне не нужно слушать, как какой-то психиатр говорит мне, что это не моя вина, когда я знаю, что это так. Его там не было. Он этого не видел. Он не всё слышал. Это была моя вина. Я облажался.

– Я живу с бабушкой и дедушкой дальше по улице. Переехал пару месяцев назад.

– Ну и что? – спрашивает мальчик.

– Не будь идиотом, Смит. – Девочка толкает его локтём и встаёт. – Я София.

– Эрик.

– Откуда ты приехал?

– Из Калифорнии.

– Почему ты здесь? – спрашивает Смит.

Нет смысла лгать. Это не значит, что весь мир не знает. Открываю рот, чтобы сказать им, но тут София улыбается мне. Она действительно хорошенькая… милая, нежная. И я вдруг не хочу, чтобы она знала правду. Не хочу, чтобы она знала, какой я тупой.

– Мои родители умерли.

Вот. Не ложь, но и не совсем правда. В городе Плезант-Вэлли, где живут мои бабушка и дедушка, вырос мой отец, так что многие люди слышали эту новость, хотя мы не жили здесь, когда это случилось.

– Сожалею, – говорит она, подходя ко мне.

– Извини, приятель, – говорит Смит.

Когда она подходит ближе, я отступаю, но она не останавливается, пока не оказывается прямо передо мной. Вдыхаю её аромат и решаю, что она пахнет вишней. Когда она обнимает меня, я замираю. Никто не прикасался ко мне с тех пор, как это случилось. Не ожидаю, что это так меня утешит. Мне хочется обнять её в ответ, но я держу руки по бокам.

Наконец она отстраняется и улыбается. Чёрт. Вблизи она ещё красивее; глаза у неё светло-карие, но волосы на несколько тонов темнее. У неё несколько веснушек на переносице, но это ничто по сравнению с тем, сколько их у меня. Но её улыбка. Вау.

Её пальцы переплетаются с моими, и она тянет меня вниз по грязной дорожке, пока мы не оказываемся рядом с её братом. Он смотрит на наши руки, затем бросает сердитый взгляд на меня. Вытаскиваю свою руку из её и делаю шаг в сторону. Он может быть того же размера, что и я, но я укладывал на лопатки парней больше его одной рукой. Последнее, что мне сейчас нужно, – это связываться с чрезмерно заботливым братом. Хотя вымещать на нём своё разочарование было бы забавно.

– Теперь, когда ты здесь, ты можешь потусоваться с нами. В этом районе живёт не так уж много детей нашего возраста, поэтому мы рады, что есть кто-то ещё. Не так ли, Смит? – она пинает его ботинок.

– Ага, – он поворачивается ко мне спиной и надевает наушники. – Мы не можем быть счастливее.

Позволяю воспоминаниям взять верх, потому что нет смысла сопротивляться им. Я оставил попытки бороться с ними, потому что, когда пытаюсь оттолкнуть их дальше, они всегда возвращаются намного сильнее. Наш первый поцелуй, наше первое занятие любовью, первый раз, когда я пробрался в её комнату и уснул с ней в её постели. Они заставляют меня улыбаться. Они напоминают мне о том, что у меня было, и являются единственными вещами, имеющими хоть какой-то смысл.

Но затем приходят тени. Они начинают медленно скользить по хорошему… светлому. Первый раз оказывается последним. Удовольствие становится болью. Воспоминания превращаются в кошмар. Наш последний разговор и то, как я на неё кричал. Как она плакала. И хотя знал, что не должен был этого делать, я позволил ей уйти от меня. Её лицо вспыхивает, как молния; быстро и ярко. Затем грянул гром; громкий и разрушительный.

Когда они сталкиваются, я больше не в силах этого выносить. Встаю и швыряю бутылку через всю комнату, оставшееся содержимое выплёскивается на ковёр, делая светлые тона темнее. Теперь всё потемнело. Ничего не помогает. Ничто этого не исправит. Ничто, бл*ть, не исправит меня.

Я закрываю защёлку на двери, чтобы никто не мог войти, а затем иду в ванную, где включаю душ. Поворачиваю регулятор на максимально холодный режим, затем раздеваюсь и забираюсь внутрь. Струи попадают на меня, с таким же успехом это могли быть бритвенные лезвия, но я принимаю их. Терплю. Ощущаю. Сначала мои губы начинают дрожать, а после к ним присоединяются и колени. Пытаюсь скрестить руки на груди, и мне хочется, чтобы инстинкт самозащиты исчез. Я заставляю свои руки оставаться по бокам, чтобы жало ударило меня прямо в грудь. Как раз туда, где больнее всего.

Когда мои ноги начинают подкашиваться, я соскальзываю вниз, пока не оказываюсь на полу душа. Моё тело трясётся так сильно, что голова постоянно бьётся о кафель. Когда чернота начинает затуманивать зрение, я протягиваю руку, чтобы выключить воду, хотя рука протестует. Кожа там как будто рвётся, но я знаю, что это не так. Кожа будет в порядке, и тело восстановится, но сердце уже разорвано так глубоко, что его невозможно восстановить. Никакое количество сшиваний не сможет собрать его воедино.

Мои пальцы пару раз скользят по ручке, прежде чем я, наконец, навсегда отключаю поток воды. Затем сворачиваюсь в позу эмбриона, как проклятый ребёнок, которым являюсь. Веки тяжелеют, и дрожь утихает слишком быстро. Звук поворачивающейся дверной ручки, а затем сопротивление от замка цепочки просачивается через ванную комнату. Бормочущие голоса – два из них, она привела подругу – следуют сразу за ними, затем дверь захлопывается.

Может быть, завтра. Может быть, завтра мне и захочется, но сейчас единственное, чего я хочу, – это закрыть глаза и уснуть, чёрт возьми, больше чем на час. Прошло семь грёбаных лет с тех пор, как я спал больше часа за раз. Я так чертовски устал.

Глава 2

Полли

Каждый раз, когда приходит почта, я съёживаюсь, потому что жду доставки уведомления о выселении. Я получила три уведомления; последнее было предупреждением о том, что, если не будут приняты меры по оплате, банк заберёт дом.

У меня недостаточно денег, чтобы заплатить по кредиту; чёрт возьми, мне едва хватает на бензин и продукты. Кабельное отключено, и я плачу абсолютный минимум за то, чтобы электричество и вода всё ещё поступали. Я экономила столько, сколько могла, получая свою жалкую зарплату и чаевые в закусочной. Однако за шесть месяцев я заработала почти тысячу долларов. Надеюсь, этого мне будет достаточно, чтобы найти достаточно дешёвое жилье для аренды. Я действительно не хочу снова жить в своей машине, и я отказываюсь ночевать на улицах. Я пообещала себе, что никогда не окажусь там, и мне удалось сдержать это обещание за двадцать восемь лет моей жизни.

Я осторожно провожу пальцем под печатью и вытаскиваю бумагу из конверта. Я вижу красную печать сквозь свёрнутую бумагу ещё до того, как открываю её. Тридцать дней. Бумага кажется тяжёлой в моих руках, но я разворачиваю её и просматриваю юридический текст. Однако на самом деле это не относится ко мне, поскольку дом зарегистрирован не на моё имя.

– Ладно. Ты готова к этому, Полли, – ободряюще говорю я себе, а затем прицепляю объявление на холодильник с помощью магнита. Один месяц. У меня есть один месяц, чтобы найти жильё. Я начну подыскивать варианты за работой сегодня; найти однокомнатную квартиру будет не так уж сложно. – Ты можешь это сделать. Ты справлялась раньше, справишься и сейчас.

Поскольку я готова приступить к своей смене, я выхожу и минут десять еду в закусочную, где работаю официанткой. Это маленькое семейное кафе, которое в точности соответствует названию: «Ланч-бокс». Еда здесь первоклассная, и я думаю, что это место так популярно из-за небольшого, но вкусного меню и удобных часов работы. Они открыты только с одиннадцати до трёх, так что мне не нужно быть там до половины одиннадцатого. Часы моей смены были идеальными, когда я жила с парнем, который оплачивал наше жильё, но теперь, когда он в тюрьме, одной мне приходится тяжело. Я хотела бы иметь возможность работать больше. Я знаю, что для этого мне придётся искать другую работу. Я просто откладывала это на потом.

Последние несколько лет были хорошими; мне не приходилось изматывать себя, работая так много, что я теряла сон и вес, как раньше. Но я делала это раньше и сделаю это снова. Я просто хотела бы, чтобы мне не приходилось этого делать. Я почувствовала вкус хорошей жизни – хотя некоторые могли бы возразить, что жизнь с человеком, который в итоге стал убийцей и сейчас сидит в тюрьме, – это не самая хорошая жизнь. Но это было лучше, чем всё, что я пробовала раньше. Он действительно был добр ко мне; у меня не было причин подозревать, что он ненормален.

Входная дверь звенит из-за колокольчика над ней, когда вхожу, и я слышу хихиканье. Дочь владельца, Рейн, выходит через кухонный проём со своим парнем Воном, владельцем тату-салона по соседству.

– Привет, Полли, – говорит она.

Вон кивает мне, направляясь к двери, в которую я только что вошла. Я иду в заднюю часть, чтобы повесить сумочку и избежать необходимости видеть или слушать, как они целуются. Они немного отвратительны. Для взрослой пары они ведут себя как подростки.

Очень горько, Полли?

Абсолютно последнее, что у меня на уме, – это мужчина. Мне не нужен кто-то, кто делал бы меня счастливой, и мне не нужен кто-то, кто заботился бы обо мне. Никогда больше. Честно говоря, я не против побыть одна. Я буду придерживаться идеи независимости, пока не умру.

Когда Рейн заходит на кухню, у неё мечтательное выражение лица, и только от этого зрелища я могу подавиться.

– Сегодня нет твоих предков? – спрашиваю я. Обычно её родители, владельцы этого кафе, приходят первыми и выполняют большую часть подготовительной работы.

– Нет. Они задержались в казино ещё на один день. Они вернутся завтра.

– Я могла бы сегодня прийти пораньше и помочь.

– Всё в порядке. Я сама справилась. Вон тоже помогал.

– Хорошо, – я повязываю фартук вокруг талии, – если тебе когда-нибудь понадобится помощь, просто позвони мне.

– Я так и сделаю. Спасибо, Полли.

Я выхожу вперёд, чтобы свернуть несколько столовых приборов и обдумать своё затруднительное положение. У меня нет мобильного телефона, так как же она вообще могла со мной связаться? Я никогда не нуждалась в нём раньше и не могу позволить себе купить его прямо сейчас. Дерьмо. Мне действительно нужно найти жильё, чтобы я могла хотя бы позвонить по стационарному телефону.

Один из постоянных клиентов приходит ровно в одиннадцать, и ещё до того, как он садится, я пишу его заказ на ежедневное специальное блюдо, жареный сыр и сливочно-томатный суп, затем подхожу к окну и отдаю Рейн, чтобы она могла его приготовить.

Когда её родителей здесь нет, это определённо более беспокойно, но мне это нравится, потому что это означает, что я остаюсь единственной официанткой, так что я получаю все чаевые.

День пролетает незаметно, и прежде чем вернуться домой, я заезжаю в магазин и покупаю газету. Люди все еще размещают объявления в газетах? Вероятно, мне следовало поискать другую работу несколько месяцев назад, но я медлила и отрицала это. Я отрицала многое… в основном то, как я позволила парню обмануть меня.

Никогда в своих самых смелых мечтах я не могла представить, каким испорченным окажется мужчина, с которым я жила, и это горькая пилюля, которую трудно проглотить… тем более, что он не первый мужчина, который воспользовался мной. Я познакомилась с Ричардом около четырёх лет назад, когда была на самом дне. Он нашёл меня рядом с мусорным баком, как кусок мусора. Я была за зданием, а он случайно шёл по переулку. Я уверена, что, если бы он не прошёл там тогда, я бы умерла.

Хотя в тот момент мне было всё равно в любом случае. Я была так взвинчена и испытывала такую сильную боль, что смерть была бы желанной. Воспоминания о том, что я чувствовала, всё ещё свежи, но, если бы вы приставили пистолет к моей голове и спросили меня, как я оказалась там, где была в тот день, я бы нажала на курок вместо ответа, потому что я ничего не помню. Я имею в виду, я знаю, кто накачал меня наркотиками, но я не знаю, как я дошла до того, что даже не могла поднять голову.

Что я действительно помню, так это боль, которую испытывало моё тело в последующие недели и месяцы. Боль, какой я никогда раньше в жизни не испытывала. Боль, которую я не думала, что смогу вынести. Ричард немедленно отвез меня в больницу, и когда я достаточно пришла в себя, я отчаянно боролась за то, чтобы выбраться оттуда. Я боролась с ним, и я боролась сама с собой. Я боролась с врачами, медсёстрами и терапевтами. Я хотела уйти, я хотела умереть. Какой смысл был в жизни, когда у меня не было ничего или никого, ради кого можно было бы жить?

Однако, оглядываясь назад, я не знала ничего другого. Я не знала, что он пытался сделать. У меня никогда не было никого, кто заботился бы обо мне настолько, чтобы помочь мне, а не мешать мне. Когда у вас буквально нет никого, кроме вас самих, вы очень быстро узнаёте, насколько жесток мир. Как холодны люди. И что независимо от того, как низко вы падаете, всегда есть другой уровень погружения.

Когда меня выгнали из приёмной семьи в восемнадцать лет, я сделала то, что должна была. Мне нужна была еда, а, чтобы добыть еду, мне нужны были деньги. Чтобы зарабатывать деньги, мне нужна была работа. Но кто возьмёт на работу девушку без опыта работы и без навыков? Никто. Я искала, я упрашивала, я требовала. И у меня наконец-то появился план.

Если бы я не боролась за себя, никто другой этого не сделал бы. Я отказалась становиться статистом. Я хотела лучшего. Я не хотела совершенства; я хотела только полунормального состояния. Безопасности. Стабильности. Я не думала, что просила слишком многого. И Ричард, он обеспечил всё это. Он был странным для многих людей, но мне было легко не замечать его настораживающего поведения, потому что для меня он был единственным человеком, который заботился обо мне. И это кое-что значило.

Всё, что я пытаюсь делать, – это жить день за днём без него. Сейчас я пытаюсь смириться со своей ситуацией. Надеясь на что-то… на что угодно, что поможет мне пройти через это.

30 дней спустя…

Окно со стороны водителя в дерьмовой машине, которую купил мне Ричард, опущено, хотя в воздухе прохладно. Я сижу через дорогу от своего дома – ну, того, что было моим домом, – когда куча людей входит и выходит из него. Одни несли мебель, другие – костюмы, некоторые – чистящие средства.

Вот оно. Меня официально выгнали. Заключительная глава об этом месте окончательно завершена. Я завожу громкий двигатель, поднимаю стекло и уезжаю. Мне посчастливилось снять супердешёвую квартиру над художественной студией в центре города. Арендная плата доступна по цене, так как она включает коммунальные услуги, а её близость к «Ланч-боксу» является бонусом. Это было настоящее чудо – найти её. Она маленькая – студия, – но она моя. У меня никогда не было ничего, что принадлежало бы только мне. Только моя.

Теперь пришло время пройти собеседование на другую работу, чтобы позволить себе свою квартиру плюс сэкономить деньги на будущее. Когда я подъезжаю к ночному клубу, я смотрю в зеркало заднего вида, понимая, что оно, вероятно, отвалится в любой день. Вместо того, чтобы наклонять его вниз, я подталкиваю себя вверх, чтобы избежать возможности того, что оно сломается. Интересно, заметит ли парень, с которым у меня собеседование, насколько пусты мои глаза? В последние несколько лет они действительно немного искрились, но теперь, когда я снова осталась одна, они стали… обречёнными. Интересно, заметит ли он, как мне на самом деле грустно?

Я улучаю мгновение, чтобы пожалеть себя, затем встряхиваю головой, мои светлые волосы свободно развеваются по плечам. Мои пальцы слегка дрожат, когда я вынимаю ключ из замка зажигания, но, когда я выхожу из машины и начинаю идти к двери, нервы проходят.

Чтобы получить эту работу, мне нужно быть уверенной в себе. Я должна показать им, что я могу это сделать. Что я могу с этим справиться. Мне нужна эта работа. Я не хочу уходить из закусочной, поэтому мне нужно что-нибудь вечером, и эта работа в клубе идеальна.

Тяжелая дверь заставляет мой бицепс напрячься, когда я открываю её. Прежде чем я полностью вхожу в здание, очень крупный, очень привлекательный и очень знакомый мужчина машет мне рукой.

– Святое дерьмо! Ты та самая Полли, которая придёт на собеседование?

– Да, это я. – Я улыбаюсь и подхожу ближе к Брэду. Раньше он был завсегдатаем нашей закусочной. Его партнёр и супруг Кеннеди – лучший друг Рейн.

– Я не сложил два и два вместе. – Он встаёт из кабинки, в которой сидит, и обнимает меня. – Ты хочешь чего-нибудь выпить?

– Нет, я в порядке. Спасибо тебе.

Он указывает на кабинку, которую только что освободил, и я сажусь напротив него.

– Ты только что сделала мой день намного проще.

Нечасто мне делают такой комплимент, поэтому, естественно, мои губы растягиваются в улыбке.

– О, да? Почему же?

– Я могу отменить все мои другие собеседования.

У меня отвисает челюсть, но я быстро закрываю её и сглатываю, боясь сказать что-нибудь глупое.

– Ты хочешь эту работу, верно?

– Да. Я знаю, я никогда раньше не работала официанткой в баре, но у Рейн…

– Я знаю тебя, Полли. Я знаю, что ты трудолюбивый работник, и ты дружелюбна и хорошо следишь за столиками. Рейн всегда говорит о том, как им повезло, что у них такой ответственный и надежный сотрудник. Это идеально. – Он качает головой и делает глоток воды. – Мне пришлось уволить одного сотрудника, который прикарманивал деньги примерно три месяца, прежде чем я понял это.

– О нет, мне очень жаль.

– Всё уже хорошо. Я просто зол на себя, что не заметил раньше.

Когда тобой пользуются, это действительно отстой. К сожалению, я знаю это по личному опыту.

– Я понимаю.

– В любом случае. – Он качает головой. – Позволь мне рассказать тебе о работе, хорошо?

– Конечно.

– Мне нужна официантка для коктейлей в мою VIP-секцию. Она открыта только по вечерам в пятницу и субботу, но, если ты хочешь взять больше смен, я могу это организовать. Было бы неплохо иметь кого-то ещё, кто мог бы заменить меня в баре, когда один из парней болен или в отпуске.

– О, ммм, я никогда раньше не была барменом. Я не знаю, будет ли от меня какой-нибудь толк.

Он отмахивается от меня.

– Мы тебя всему научим. Работа барменом это пока в перспективе. Я даже не знаю, будет ли достаточно одной тебя в VIP-зале. Возможно, мне придётся нанять кого-нибудь ещё. Но я уверен, что ты сможешь справиться с этим самостоятельно, по крайней мере, некоторое время, пока мы не разберёмся с этим.

Я смеюсь над его уверенностью во мне.

– Итак, когда ты хочешь начать? Мне не нужны твои рекомендации… чёрт. Ты уходишь из закусочной? Рейн убьёт меня, если я украду тебя.

– Нет! Я не собираюсь уходить. Мне просто нужно ещё больше часов, чем она может предложить, вот и всё. – Однажды мне пришла в голову мысль бросить работать в кафе, но потом я быстро отбросила её. Мне там очень нравится. Там такая хорошая атмосфера и лёгкая работа; Я чувствую, что большую часть времени провожу с друзьями. Это моё счастливое место. Кроме того, я никогда не знаю, кто войдёт, а поскольку там обедает много деловых людей, я могу встретить кого-нибудь полезного.

– Ладно, хорошо. Мне нужно, чтобы ты приходила около шести или семи, а затем оставалась до закрытия. Обычно мы не выходим отсюда раньше трёх. Если это слишком, я…

– Всё в порядке. Я могу это сделать. – Это большие чаевые, так что я бы никогда от них не отказалась.

– Да?

– Да, определённо.

– Идеально. Ты хочешь начать завтра?

Мои глаза расширяются, и я заикаюсь, не ожидая, что получу работу так быстро. Или вообще, честно говоря.

– Можно и на следующей неделе, – быстро добавляет он.

– Нет, я приду завтра. Я хочу. Я просто не ожидала этого.

– Отлично. Вот. – Он протягивает мне стопку бумаг. – Заполни это и принеси их с собой завтра.

Я беру бумаги и встаю, затем следую за ним к двери.

– О, я забыла спросить. Есть ли какой-нибудь дресс-код?

– Нет. Носи то, в чём ты чувствуешь себя комфортно. Единственное, о чём я прошу, – это чтобы ты не одевалась слишком вызывающе.

Я быстро мысленно оцениваю свою одежду, в основном джинсы и футболки, но также несколько симпатичных юбок, и киваю. Я справлюсь.

– Ладно. Увидимся завтра. И спасибо, Брэд.

Он толкает передо мной дверь, яркий свет заставляет нас обоих прищуриться.

– Увидимся завтра.

Я поворачиваю голову, чтобы взглянуть на него через плечо.

– Да, определённо. Спасибо тебе.

– Полли! – он резко зовёт меня по имени, но из-за этого и ослепляющего меня солнечного света я ничего не вижу. Я не вижу его. Я врезаюсь в незнакомого мужчину; хотя ствол дерева кажется более подходящим для описания того, что представляет собой этот парень. Твёрдый, широкий, высокий.

– Ух ты, – чужие большие руки обхватывают мои плечи, чтобы я не упала, что оказывается сложнее, так как от глубокого тембра его голоса у меня слабеют колени.

Я смотрю мимо мускулистой груди, облачённой в серую футболку, которая сильно обтягивает тело, прямо в глаза, от которых у меня перехватывает дыхание. Они прекрасны, и с этого ракурса я не могу сказать, зелёные они или карие, или, может быть, янтарные, как мёд. Когда этот взгляд скользит по моему лицу, меня окружает аура успокоения. Спокойный. Тёплый. Безопасно.

Его грудь поднимается и опускается напротив моей, а его руки обнимают меня. Безопасность, которую я чувствую в этот момент, отягощает мои веки, и я впитываю каждую секунду этого, пока солнце согревает меня.

– Ты в порядке, Полли? – слова Брэда приглушённо звучат в моей голове откуда-то сбоку, но, когда он повторяет моё имя и повышает голос, это отрывает меня от моего неловкого и неуместного положения. Горло незнакомого мужчины урчит, и эти сильные руки медленно опускаются, когда он отступает назад.

Я прочищаю горло.

– Да, я в порядке.

Брэд кивает мужчине, чьи пальцы скользят по моей пояснице, когда он заходит в бар. Как одно прикосновение может быть таким чертовски мощным? Я не могу не смотреть на него, на его мощные бёдра и уверенную походку. Чёрт. Я прикусываю губу, когда он исчезает внутри здания.

Что это было? Определённо кто-то… определённо что-то, что я никогда раньше не испытывала. Я так не реагирую на мужчин. Я никогда этого не делала. Я не уверена, что с этим делать, но смешок Брэда заставляет меня сосредоточиться на настоящем, а не на мужчине.

– Прости, – я забыла, что Брэд был здесь, и теперь мне ещё больше стыдно, что он видел, как я грезила наяву.

– Всё хорошо. Увидимся завтра, Полли.

Я наклоняю голову и бегу к своей машине. Он ждёт, пока я сяду и уеду, прежде чем начинает пятиться к бару. Я машу ему рукой, проезжая мимо, и улыбаюсь всю обратную дорогу до своей квартиры. Наконец-то у меня всё начало налаживаться.