Текст книги "Уготованная судьба (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 14 страниц)

Я перебрасываю свою сумку через плечо, и Смит протискивается вперёд, чтобы открыть для меня дверь гаража для входа в дом. Когда я захожу на кухню, то ожидаю увидеть Эрика, но его нигде нет. Мы ходим по дому, а Смит даже заглядывает в комнату Эрика.

– Он не говорил тебе, что куда-то собирается?

Смит достает свой телефон и прижимает его к уху. Через несколько секунд, он прячет его обратно в карман джинсов.

– Не отвечает. Вероятно, он только что вышел. Его вещи всё ещё здесь, так что он вернётся.

– Окей, – мы идём в спальню, где Смит снимает свою одежду. – Что ты хочешь съесть на ужин?

– Без разницы. Уже поздно, так что если что-то закажешь, то это будет здорово.

– Хорошо. Как насчет пиццы? В таком случае, если Эрик захочет поесть, у нас что-то останется для него.

– Конечно, – он бросает мне свой бумажник. – Воспользуйся моей кредиткой.

Я закатываю глаза, но всё равно беру. Мышь извивается вокруг моих лодыжек, когда я заказываю пиццу и готовлю ей еду. Пока жду Смита и доставку, я привожу в порядок гостиную. Эрик, должно быть, провел здесь некоторое время, потому что несколько пустых бутылок из-под воды и несколько обёрток засоряют помещение. Плюс, одеяла, которые я красиво сложила на спинке диване, скомканы.

Смит спускается как раз в тот момент, когда звонят в дверь. Он подписывает квитанцию, забирает еду, а потом приносит её мне.

– По-прежнему никаких вестей? – спрашиваю я.

– Нет. С ним всё будет хорошо.

– Кстати, что между вами происходит? Я почувствовала некоторое… напряжение этим утром.

– В самом деле? – он берёт кусок пиццы. – Никакого напряжения. Как продвигается работа над твоей книгой?

В очередной раз меняет тему. Я позволю ему это. Никоим образом я не заставлю кого-то говорить, когда они этого не хотят. Я была в аналогичной ситуации прежде, и это паршиво.

– Эм, да. Так. Об этом. Я больше не могу…

Входная дверь открывается с такой силой, что ударяется о стену. Смит вскакивает и ругается.

– Эрик, Иисус, чувак, – он бежит к нему, и я следую за ним. Закрываю дверь и отключаю сигнализацию, пока Смит помогает Эрику встать, обняв его за плечи. – Как ты сюда добрался?

– Меня подвезли… двое из них, – он смеётся, а затем рыгает.

– Ты должен прекратить это, приятель.

– Ого, здесь красотка, которая делает восхитительные маффины.

Его веки настолько тяжёлые, что я удивлена, как он вообще может меня видеть.

– Иди спать, засранец, – Смит практически тащит его вверх по лестнице.

Не уверена, стоит ли мне идти с ним, поэтому я просто возвращаюсь в гостиную и жду. Сверху доносится несколько громких стуков, я выключаю звук в телевизоре и прислушиваюсь. Не могу четко разобрать слова, но голос Смита сердит, а Эрик даже ничего не отвечает. Или даже если он это и делает, я не в состоянии услышать.

Когда тяжелая поступь спускается вниз по лестнице, я снова включаю громкость и пытаюсь притвориться, что не подслушивала. Смит не садится рядом со мной, а останавливается в конце дивана.

– С тобой всё будет хорошо, если я пойду спать?

– Конечно. Всё в порядке?

Беспокойство, которое я никогда не видела у него прежде, показывает, насколько мужчина сейчас напряжён. У Смита между бровями складки и сжата челюсть.

– Да. Просто устал.

– Хорошо. Я тоже могу пойти сейчас.

– Не нужно.

Я погружаюсь вглубь дивана, и он потирает затылок.

– Я просто хочу сказать, что в этом нет необходимости. Ты можешь посмотреть телевизор или что-то в этом роде. Не ложись спать рано из-за меня.

– О… ну, ладно.

– Окей. Спокойной ночи, – он поворачивается на пятках и уходит, даже не поцеловав меня на ночь.

Глава 17

Смит

Я чувствую, как Мелли заползает в постель через пару часов, и я притягиваю её ближе, поражаясь тому, как высвобождается столько напряжения от того, что я всего лишь обнимаю её. Эрик всегда слетает с катушек, потому что завтрашний день – годовщина их смерти. Мне это прекрасно известно, но вместо того, чтобы зацикливаться на завтрашнем дне, я притворяюсь, что его не существует. По крайней мере, такой вариант представляет собой разумный способ справиться с этим.

Она засыпает раньше меня. Проворочавшись некоторое время, я, наконец, засыпаю, только чтобы проснуться через несколько часов. Я вылезаю из кровати и натягиваю одеяло до подбородка Мелли, затем направляюсь в ванную. Обычно в этот день я занимался другими делами. Если не работой, то женщиной. Всем, чем угодно, лишь бы отвлечься.

Когда я возвращаюсь в спальню, Мелли проснулась и сидит на кровати.

– Всё в порядке?

Я могу просто смотреть на неё весь день. Никогда не узнаю, что же, чёрт возьми, я сделал, чтобы мне так повезло заполучить такого красивого человека – как изнутри, так и снаружи – который заботится обо мне.

– Нет. То есть да. Всё в порядке, – подхожу к ней и целую её в макушку. – Просто не мог уснуть. Возвращайся в постель.

– Думаю, тебе стоит ехать в дом без меня, – выпаливает она.

– Что? Почему?

Она тянет меня вниз, поэтому я сажусь на край кровати.

– Я люблю проводить с тобой время, но Смит… я не могу работать с таким количеством отвлекающих факторов. Последние несколько недель были сложными. Я немного отстаю от графика.

– Я не оставлю тебя одну.

– Да ладно тебе, не было ни одного появления уже почти месяц.

Я качаю головой.

– Это потому, что у них не было возможности добраться до тебя, Мелли. То, что они притаились, не значит, что они забыли.

– Я не хочу снова жить в страхе, – она понижает голос и играет с кончиками своих волос.

– Тебе не обязательно это делать. Моя задача – убедиться в этом. Вот почему ты приедешь через пару часов после того, как встанешь.

– Смит… нет. Я этого не сделаю.

Моя упрямая девушка испытывает моё терпение этим утром, а я уже на взводе, поэтому делаю глубокий вдох.

– Детка, я не собираюсь спорить с тобой по этому поводу.

– Эрик здесь, верно? Так что я не буду одна. У тебя есть сигнализация и оружие. Пожалуйста, – она дёргает меня за руку. – Я уже так отстаю в работе и… Боже, я так долго была в одиночестве. Не могу продолжать находиться среди всех этих людей, этих мужчин, весь день.

«Какого хрена?» Я знаю, что мои парни никогда бы и пальцем её не тронули.

– Кто-то сказал тебе что-то?

– Нет-нет, – упорно не соглашается она. – Но моё беспокойство начинает возвращаться, и мне просто необходимо немного пространства. Находиться рядом с ними и притворяться, что мне комфортно, сводит меня с ума.

Как я раньше этого не заметил? Я потратил столько времени, чтобы убедиться, что она в безопасности со мной, что ни разу не подумал о том, что она чувствует рядом с моими парнями.

– Почему ты раньше ничего не сказала?

– Потому что мне нравится быть с тобой. Ребята хорошо ко мне относятся. И я хотела попытаться быть нормальной хотя бы раз в моей взрослой жизни.

– Ты нормальная. Ни на секунду не задумывайся о том, что ты неправильная, только потому, что тебе нравится уединение, – должен ли я позволить ей? Имею в виду, я бы никогда не заставил Мелли сделать то, чего она бы не хотела, но сейчас я делаю только то, что лучше для моей девушки и её безопасности. Я хочу закончить с этим «виновником» радости, этим домом, чтобы она выставила его на продажу и покончила с этим. – Дай мне поговорить с Эриком, хорошо?

– Окей. Спасибо тебе, – Мелли зевает, пока я встаю, и она ложится и почти сразу засыпает.

Как только я тихонько выскальзываю из комнаты, то открываю дверь Эрика и нахожу его кровать пустой. Я обнаруживаю парня внизу с похмельем, пьющего томатный сок и явно сожалеющего о своём выборе прошлой ночью.

– Как себя чувствуешь? – острю я, когда похлопываю его по спине, направляясь к холодильнику.

– Как задница, – он прочищает горло. – Извини за прошлую ночь. Я просто вспомнил, какой сегодня день, и разозлился, когда, гуляя по дому, не увидел ни одной их гребаной фотографии, поэтому я ушел.

– У меня есть фотографии. Я просто не выставляю их.

– Почему? Они были твоей семьей, Смит.

– Я знаю это, но мне не нужны фотографии, чтобы вспоминать их. Каждую чёртову минуту, я вижу вещи, которые напоминают мне о них. Каждый грёбаный раз, когда смотрю в зеркало, вижу, как она смотрит на меня. Я больше не хочу вспоминать.

Он качает головой и ставит стакан чуть сильнее, чем нужно.

– Семь лет. Семь чертовых лет.

– Знаю, – я толкаю к нему пузырёк с аспирином. – Вот почему мне нужна услуга.

Поскольку я не собираюсь обсуждать то, что произошло много лет назад, я меняю тему и кратко излагаю ему то, что происходит с Мелли, до мельчайших деталей, которые слышал о Ричарде. К сожалению, это включает предоставление ему некоторых личных подробностей, которые, боюсь, расстроят её. Но чтобы Эрик осознал серьёзность ситуации, я принял это решение.

– Значит он где-то там. И этот ещё один грёбаный кусок дерьма? Какого хрена?

Взрывоопасная сторона Эрика, которую я давно не видел, появляется, и я не уверен, хорошо это или плохо для его здоровья.

– Ричарда всё ещё нет в городе, он в командировке. Или что, чёрт возьми, он там ещё делает. Вся информация, собранная о нём Джеральдом, указывает на очень нестабильного человека. В его досье не зафиксировано никаких насильственных действий, и его послужной список легален, поэтому он думает, что парень больше жутковатый и безобидный, нежели жестокий. Я же, в свою очередь, не согласен с Джеральдом. Мне кажется, Ричард – бомба замедленного действия. Я располагаю информацией о женщине, с которой он живёт. Она не его жена, а женщина, которую он спас на улице. Он предоставил ей дом и еду в обмен на то, что она играет роль домохозяйки. Странная договоренность, но нет признаков, указывающих, что он представляет для неё реальную физическую угрозу. Более тревожный фактор – Нормана нигде не могут найти. До сих пор.

– Что от меня требуется? И, бл*дь, мужик. Почему ты сразу мне не сказал?

Всё, что мне нужно сделать, это поднять брови, и он кивает в знак подтверждения.

– Точно. Я пьяница.

– Ты был на встречах в последнее время?

– Нет.

– Может, тебе стоит сходить. Я могу пойти с тобой, если хочешь.

– Спасибо, но это то, что я должен сделать самостоятельно, – он встаёт, и в очень необычном жесте притягивает меня в объятия, и похлопывает по спине. Я отвечаю взаимностью, потому что люблю этого тупого чувака, и мне жаль, что я не могу вернуть своего лучшего друга. – Делай то, что нужно. Я пригляжу за ней.

– Спасибо.

Он берёт воду из холодильника и уходит.

– Помнишь, где я храню своё оружие?

– Ага. Хотя оно не понадобится, – кивает он.

– До скорого. Я тебе позвоню.

Довольный, что Эрик проследит, чтобы никто не добрался до Мелли, я включаю сигнализацию и запираю за собой дверь, а затем отправляюсь в ее дом.

Мелли

Я с трудом дышу, когда просыпаюсь после кошмара. Не могу вспомнить, о чём он был, но то чувство страха ползёт по моему позвоночнику. Как миллион маленьких пауков, которых я не могу сбросить.

Мой телефон сообщает, что уже 9:50, и у меня два пропущенных сообщения. Одно от моего брата, в котором сказано, что он будет здесь через несколько дней. Я буду счастлива увидеть его снова, я так по нему соскучилась. Другое от Смита, он сообщает, что Эрик здесь, и мне строго приказано оставаться в доме. Я отправляю ему смайл в виде сердечка, и он незамедлительно отвечает и говорит, что дом одинок без меня.

Собравшись в ванной, я спускаюсь вниз, чтобы поесть и захватить свой ноутбук, прежде чем начать работу. Я должна закончить одну рукопись, а затем отредактировать фрагмент, который автор просто сбросил на меня в последнюю минуту.

Мышь ждёт меня внизу лестницы.

– Привет, малышка, – я поднимаю кошку, и она прижимается ко мне головой. – Ты голодна?

– Я уже накормил её.

Она шипит и выпрыгивает из моих рук, а затем выскакивает из комнаты.

– Какого чёрта?

Эрик смеётся.

– Извини, кажется, я напугал её, – он начинает говорить что-то другое, но дверной звонок прерывает его. – Оставайся здесь.

Решительный и хмурый взгляд сменяет его смех. Когда он добирается до двери, я слышу звуковой сигнал тревоги, затем обмен фразами, после чего дверь закрывается, и сигнализация снова включается.

– Кто-то превратился в большого болвана, – смеётся он.

Я, наконец, выдыхаю воздух, который задерживала, когда Эрик обходит угол с вазой, наполненной розами.

– Ой, – я срываю карточку, когда он проходит мимо меня.

«Скучаю по тебе».

Мои щёки болят от улыбки на лице. Когда я, наконец, отвожу взгляд от карточки, Эрик качает головой и подавляет смех.

– Мой братан превратился в киску.

– Вовсе нет. Это мило.

– Как скажешь. Пойду посмотрю ESPN (прим. ESPN – американский кабельный спортивный телеканал).

Я зарываюсь носом в красивый букет и наслаждаюсь свежими запахами. Я посылаю Смиту сообщение с сердечком и цветком. Он не отвечает сразу, поэтому я продолжаю поиски какой-нибудь еды. Поев, беру свой ноутбук со стола в углу, где он заряжается.

– Я поднимусь наверх на некоторое время.

Эрик наклоняется вперёд и салютует мне.

– Я буду здесь.

* * *

Я поражена объёмом работы, сделанным за сегодняшний день. Заходящее солнце предупреждает меня о том, что я не двигаюсь уже несколько часов. Моя спина и шея убивают меня, поэтому я заканчиваю главу, над которой работала, и спускаюсь вниз, чтобы поесть. Эрик уже достал коробку с остатками пиццы.

– Как раз вовремя, – бормочет он с набитым ртом.

– Похоже на то. Умираю с голоду.

– Могу себе представить. Ты была наверху весь день. Много работы?

Я откусываю кусочек пиццы и показываю пальцем на рот, давая понять, что не могу ему ответить.

– Извини, – говорит он. – Ненавижу, когда кто-то задаёт мне вопрос, когда я ем. Как в ресторанах, когда официантка спрашивает тебя, как дела, пока ты жуёшь.

Я проглатываю и смеюсь, едва не задыхаясь.

– Да. Это так раздражает.

Он протягивает мне бутылку воды, и я тут же залпом выпиваю половину.

– Я хотела сказать, вот, что случается, когда я вхожу в режим редактирования. Я как бы отправляюсь в другой мир, и прежде чем осознаю это, проходит не один час.

– Так бывает, когда я тренируюсь… вернее тренировался.

– Тренировался для чего?

– Для боёв.

– О, – я сажусь на табуретку и беру другой кусок. – Каких боёв?

– ММА (прим. смешанные боевые искусства – боевые искусства (часто неверно называемые «боями без правил»), представляющие собой сочетание множества техник, школ и направлений единоборств).

– Однако ты больше не дерёшься?

– Нет.

– Почему?

Он отворачивается от меня и сжимает челюсть.

– Прости. Это было грубо. Ты не обязан мне говорить.

– Нет, – он качает головой, – всё в порядке, – Эрик глубоко вздыхает и кивает сам себе. – Просто… я не могу продолжать без неё… без них. Хотел бы я быть похожим на Смита, но я просто не могу.

Когда он поднимает голову, и его взгляд устанавливает со мной зрительный контакт, я сажусь немного прямее.

– Мне очень жаль, Эрик. Я, правда, не хочу показаться бесчувственной, но о ком ты говоришь?

– Смит тебе не рассказал?

– Рассказал мне что?

– Мать твою! Дерьмо! Чёрт! – он проводит пальцами по волосам.

– В чём дело?

– Он будет в бешенстве.

– Эрик, о чём ты?

Он вытаскивает свой телефон и пролистывает что-то в течение минуты, а затем протягивает его мне. Я беру телефон и чуть ли не бросаю его, едва прочитав заголовок.

«Семья погибает в результате несчастного случая.

При неудачном стечении обстоятельств во время вчерашнего шторма семья была убита в своём доме. По оценкам, почти столетний гнилой дуб рухнул от порыва ветра и расколол дом пополам. Как сообщается, семья умерла мгновенно. Имена пока не разглашаются, ближайшие родственники уведомлены. Мы будем держать вас в курсе дальнейших подробностей по мере их появления».

– О, боже мой, – я закрываю рот рукой и роняю телефон Эрика. – О, боже мой!

Эрик склоняется над стойкой, одинокая слезинка скользит по его щеке.

– Она была единственной…

– Это была семья Смита? Почему он не…? Он никогда мне не рассказывал.

Всё начинает складываться – разговоры, которых он избегал, смена тем, которые он не так искусно проработал в наших беседах.

– Эта семья была всем; она была всем, что у меня было.

Я вижу, как взрослый мужчина съёживается. Он буквально падает на пол, и всё его тело сотрясается от каждого вздоха. Я приседаю рядом с ним и не могу справиться со слезами, которые катятся из моих глаз. Это заставляет меня вспомнить смерть моих собственных родителей и как Джей поднимал меня с пола, когда рассказал мне, что произошло.

Положив руку ему на спину, я пытаюсь подбодрить его, но знаю, что это ни хрена не значит. Через несколько долгих минут он встаёт и хватает бутылку из шкафчика. Я, наверное, должна сказать ему, остановиться, но он, по-видимому, всё ещё скорбит.

– Сегодня годовщина. Семь лет, – он делает глоток водки прямо из бутылки.

– Господи, – бормочу я. – Он ничего не сказал мне.

Прямо сейчас я тоже так зла на Смита. Я понимаю, что неприятно вспоминать такие вещи, но было бы неплохо, по крайней мере, бл*дь, знать, что вся его семья погибла в результате трагического несчастного случая. Это так много объясняет о человеке, которым он является, и я сразу понимаю его ещё больше.

– И не скажет. Ему нравится притворяться, что их не существует.

– Мне так жаль.

– Мне тоже.

Эрик несёт свою бутылку в гостиную, и мы садимся на противоположные концы дивана. Затянувшееся молчание более чем неудобно, поэтому я радушно принимаю отвлекающий фактор, когда он включает телевизор. Идёт дурацкий сериал, только никто из нас не смеётся. Я не обращаю на него внимания, но внезапно Эрик бросает бутылку через всю комнату.

Стекло разбивается, и он встаёт и бьёт в стену кулаком до тех пор, пока в ней не образуется дыра, а костяшки его пальцев покрываются кровью.

– Она была беременна.

Я прижимаю руку к быстро бьющемуся сердцу.

– Что?

– София. Она была беременна. Она сказала своей семье, что встречается с кем-то, но никогда не говорила с кем. Я продолжал таскать её вместе с собой, храня её маленькую грязную тайну, но потом она забеременела. Той ночью... Боже, той чертовой ночью! – он кричит. – Она должна была быть со мной!

– Эрик…

– Мы поругались. Она хотела рассказать всем, а мне хотелось повременить с этим. Она умоляла меня, но я был упрямым засранцем, который не был готов стать отцом и быть связанным, даже с ней. Годами она пыталась убедить меня, что нам суждено быть вместе, но я всегда водил её за нос. Я накричал на неё той ночью и выгнал из своей квартиры. Если бы не я, она бы не умерла!

Как можно быстрее я пытаюсь всё переварить.

– Смит знает?

– Бл*дь, нет. Он никогда бы не одобрил наши с ней отношения, тем более то, что она вынашивала моего ребёнка.

Сомневаюсь в этом.

– Тебе следует рассказать ему. Эрик, если бы он знал, возможно, он бы…

– Это ничего не изменит. Не вернёт их обратно. Это не вернёт назад её. Знание того, что прямо сейчас он мог бы быть дядей, причинит ему ещё больше боли. И что я мог бы предотвратить смерть его сестры.

Он снова съеживается, и я бросаюсь к нему. Обхватываю его руками и пытаюсь раскачать его большое тело взад и вперёд. Не могу представить, через что он проходит, как тяжело потерять не только свою семью, но и своего не рождённого ребёнка. Он плачет мне в плечо, а я глажу его по спине.

Он обнимает меня, а когда успокаивается, то освобождает меня из своих объятий.

– Спасибо, – шепчет он.

– Не за что.

Эрик встаёт, вытирает глаза и протягивает ко мне руки. Когда он поднимает меня, то делает это с большой силой, отчего я оказываюсь приклеенной к нему. В знак поддержки я обнимаю его ещё раз.

– Всё будет хорошо, – шепчу я. – Ты должен рассказать…

– Какого хрена? – грозный голос Смита становится громче, когда его шаги приближаются. – Отвали от неё!

Тело Эрика отрывается от меня, и меня пробивает дрожь от настроения, повисшего в воздухе. Смит создаёт препятствие моему взгляду, но его рука замахивается, и звук удара заставляет меня съёжиться.

Смит поворачивается и отчаянно исследует моё лицо.

– Мелли, посмотри на меня, детка.

– Я в порядке. Всё хорошо, не…

– Не могу поверить, что ты подумал, будто я сделаю это, – говорит Эрик, вытирая кровь с губы.

– Убирайся, Эрик.

– Смит, – умоляю я. Эрик не сделал ничего плохого. Это я обняла его. Он одинок и неимоверно расстроен; он просто искал утешения. Я никогда не видела, чтобы кто-то так мучился угрызениями совести.

– Вон, – кричит Смит, перед тем, как поворачивается и в буквальном смысле выбрасывает Эрика из гостиной. – Я, мать твою, доверял тебе!

Эрик лишь поднимает руки и качает головой.

– Да, я это вижу.

– Смит, – шепчу я, сглатывая слёзы. Я хочу рассказать ему, но не знаю, правильно ли это. Не понимаю, что, чёрт возьми, делать прямо сейчас. Это не моё дело, и Эрик ничего не говорит, очевидно, расстроенный тем фактом, что его лучший друг думает, что он делал что-то неподобающее по отношению ко мне.

– Чёртов пьяный кусок дерьма.

Он следует за Эриком, хватает его за рубашку и прижимает его к стене.

– Смит, прекрати.

– Убирайся, нахрен, из моего дома и никогда не возвращайся. Слышишь меня? – он отпускает его, и Эрик бросает на меня взгляд. – Не смотри на неё.

Движением, заставшим меня врасплох, Смит так сильно толкает Эрика, что тот падает на пол.

– Убирайся отсюда! – кричит Смит.

– Смит, может быть…

– Нет, Мелли. Никто не тронет тебя. Вообще. Даже он, – Смит качает головой и указывает на Эрика. – Я больше не хочу видеть твою жалкую задницу снова.

Голова Эрика всё это время опущена вниз, пока он не встаёт. Не могу держать язык за зубами. Вся эта ситуация ненормальна, неправильна. Я ценю, что Смит заступается за меня, и мне доставляет удовольствие знать, что он заботится обо мне так сильно, что бросается на мою защиту, не задумываясь, но ему нужно знать правду.

– Твоя сестра была беременна, – выпаливаю я, и они оба резко поворачивают свои головы на меня.

– Что ты только что сказала? – спрашивает Смит устрашающе спокойным тоном.

– Эрик рассказал мне, Смит. О твоей семье. Господи, мне так жаль. Жаль, что всё это не исходило от тебя, – я проглатываю ком, застрявший в горле, не уверена, я лишь подбросила ещё одно бревно в огонь или, наконец, залила костер водой. – Твоя сестра. Она была беременна от Эрика.

Глава 18

Смит

Я видел много фильмов, где все так чертовски удивляются, когда достигают сюжетного поворота. И всегда поражался их тупости, потому что это было так очевидно. Еще в начале фильма я догадывался, что произойдет.

Но эта новость настолько поражает меня. Мысль о них двоих ошеломляет. Я ни разу не видел их вместе. Даже не думал, что такой вариант возможен. Вероятно, я был слишком поглощён своим горем, чтобы заметить, как страдает Эрик. А может, он просто хорошо скрывал это. В любом случае, моё сердце останавливается на мгновение, и я чувствую, как мои ноги вот-вот подкосятся.

– Что?

Разъярённо проведя рукой по волосам, Эрик заикается, перед тем как непосредственно начинает говорить:

– Я-я был слишком напуган, чтобы сказать тебе, чувак. Знал, что ты всё равно не поймёшь этого, не поймёшь, что было между нами. Она хотела всем рассказать, а я был не готов. Мы… мы поссорились той ночью, – он зажмуривается. – Она оставила мою проклятую кровать, чтобы умереть в своей.

– Замолчи! – кричу я. – Заткнись!

– Это правда! – орёт он ещё громче, чем я.

– Ты врёшь! Она бы рассказала мне. Я бы знал. Я бы знал, если бы мой лучший друг трахал мою сестру.

– Это было нечто большее.

– Заткнись нахрен!

Очевидно признав поражение, Эрик вновь просит прощения.

– Прости нас. Нас обоих.

Его шаги затихают, когда он приближается к двери и отдаляется от меня. Я должен отпустить его и забыть, что он был частью моей жизни. Но чтоб меня… он мой лучший друг, и он был с моей сестрой. Она была беременна. Они лгали мне.

– Ты любил её?

Он останавливается, но не поворачивается.

– Любил. Очень сильно. И до сих пор люблю.

– На каком сроке она была?

– Восемь недель.

– Она была рада этому?

– Да, чувак, – он оборачивается и нерешительно подходит ближе. – Она уже выбрала имена.

– В самом деле? – я тру свои глаза ладонями. – Какие?

– Если бы был мальчик, она хотела, чтобы был Эрик Смит. А если бы девочка, то Либерти Смит.

Я смеюсь, но это больше похоже на истерический смех.

– Это ужасное имя.

– Знаю. Но ей оно нравилось.

Время – забавная штука. Кажется, что в данный момент оно стоит на месте… застывшее и мрачное. Но, так или иначе, оно мерцает, показывая мне вспышки света, такие яркие, что я ослеплён. Моя сестра была беременна. Она и мой лучший друг были... вместе. Я ломаю себе голову, пытаясь вспомнить, говорила ли она мне что-либо в последний раз, когда мы разговаривали. Это было так давно. Я работал в Чикаго и отсутствовал дома несколько месяцев. Мы разговаривали по телефону, но по её голосу не было похоже, что что-то не так.

Я знал, что она с кем-то встречается, но моя сестра никогда не приводила парней домой. Отец и я, как правило, прогоняли их, потому что никто не был достаточно хорош для неё. София была самой доброй и прекрасной душой, которую я когда-либо знал. Она любила животных и была волонтёром в доме престарелых. Её жизнь была невероятно коротка, и я постоянно страдаю от чувства вины за то, что выжил… несмотря на то, что меня вообще не было там, когда это случилось. Когда я испытывал счастье, её не было, и поэтому я этого не заслуживал и не заслуживаю. Я закрылся от вкушения радости.

– Мне нравится имя, – Мелли соединяет свою руку с моей. – Оно необычное, и мне кажется милым тот факт, что она хотела использовать твоё имя.

Эрик смеётся, а я обнимаю мою девушку, ту, которая, в конце концов, позволила мне стать счастливым вновь. Воспоминание или осознание возрастает, и всё встаёт на свои места, наконец, обретая смысл.

– Я думал, что простудился.

Помню, как пару раз меня рвало утром, я позвонил на работу и сказал, что болен. Мне позвонила София, и прежде чем я предоставил ей возможность выговориться, я скулил, думая, что умру. Она назвала меня большим ребёнком и сказала перезвонить и поговорить с ней в другой раз. Я не разговаривал с ней и не видел её до тех пор, пока три недели спустя не опознавал её тело. Эта вина будет вечно съедать меня… я никогда не перезванивал ей.

– Всякий раз, когда один из нас болел, другой тоже заболевал. Странности подобного рода случались. Думаю, это нормально для близнецов.

– Она была твоим близнецом?

Я смотрю вниз на удивлённое лицо Мелли.

– Да.

– У меня есть её фотография.

Эрик нерешительно подходит ближе, и Мелли отходит от меня, делая шаг ему навстречу.

Он достаёт бумажник, вытаскивает фотографию и передаёт ей.

– Ого, – она смотрит на меня и улыбается. – Она, типа, хорошенькая версия тебя.

Не могу поверить, что смеюсь в этот момент. Видишь? Счастлив.

– Мы слышали это много раз, пока росли.

– Помнишь, как однажды на Хэллоуин вы переоделись друг в друга? – спрашивает Эрик.

– Ага, – я тру синяк на обратной стороне плеча. – Я был так зол, что люди реально думали, будто я – это она.

– Они так сделали? – смеётся Мелли. – Сейчас мне бы хотелось увидеть это фото.

– У меня есть одно. Вообще-то, целый альбом, – я вхожу в гостиную и поднимаю верхнюю часть журнального столика

– Не знала, что он открывается.

Мелли садится на диван, а я достаю фотоальбом из тайника, затем сажусь рядом с ней.

Эрик держится в стороне, и я киваю на пустое место рядом со мной. Он колеблется.

– Не вынуждай причинять тебе боль снова.

Он закатывает глаза и садится, но держится подальше от меня. Мы оба знаем, что он позволил мне надрать ему задницу. Я определённо могу держать себя в руках, но он обладает природным талантом причинять кому-либо боль. Я переворачиваю первую страницу и съёживаюсь от наших детских фотографий, потому что, конечно же, мой маленький пенис висит.

– Оу.

Мелли наклоняется ближе, и я перелистываю страницы. Показывая ей эти фотографии, даёт мне, пожалуй, большее принятие, которое я испытывал с тех пор после их смерти. Разделив эту часть моей жизни с кем-то, кого я люблю так же сильно, если не больше, чем я любил свою семью, освобождает. Эрик смеётся и добавляет кое-что к тому, что я говорю об одной фотографии. Когда дохожу до фотки Хэллоуина, мы все смеёмся над ней.

– Эрик, это ты? – Мелли указывает на маленького мальчика, стоящего рядом с Софией.

– Ага, – он смеётся. – Это была идея Софии.

– Вообще-то это было потрясающе.

София сказала ему одеться как мой отец. Поэтому на нём была футболка с логотипом «Портер и сын», парик с проседью, пояс для инструментов, и моя мама нарисовала усы на его лице. Я подшучивал и называл его «папочкой» всю ночь.

Когда я продолжаю перелистывать страницы, то замечаю, что часто Эрик стоит рядом с Софией или смотрит на неё почти на всех фотографиях. Он и я были, нет, мы и есть лучшие друзья… и всё же он уделял всё внимание ей. Никогда не замечал этого раньше. Как я мог такое пропустить?

– Когда вы, ребята, начали, эм… встречаться?

– Мы встречались с тех пор, как нам исполнилось шестнадцать лет.

– Придурок, – я слегка подталкиваю его локтём. – Вы, ребята, должны были рассказать мне.

– Она хотела этого. Это то, мм… это то, из-за чего мы поссорились. Я знал, что она могла бы найти кого-то получше меня, и я просто… дерьмо, – он вытирает лицо своим плечом. – Я, бл*дь, так сильно скучаю по ней.

Это занимает всего секунду, первичное проявление страдания, чтобы я осознал, где он находился по жизни и как попал сюда. И всё становится на свои места.

– Я тоже, брат, – я кладу руку ему на плечо. – Я тоже.

* * *

Когда обнимаю Мелли и жду, пока она уснёт, я пытаюсь отключить свой мозг. Но сотня вопросов и тысячи потенциальных воспоминаний не перестают воспроизводиться на повторе. Например, как тогда, когда на компакт-диске возникала царапина. Песня проигрывалась туда-сюда. Повторяясь, заедая, дразня. Впрочем, что особенно важно, больше всего на свете я беспокоюсь о Мелли.

– Ты точно в порядке?

– Что ты имеешь в виду? – спрашивает она.

– Он был… он держал тебя в своих объятиях.

– Да, я в порядке. Это было просто объятие. Он рассказывал мне о ней и… Смит, боже мой, я никогда не видела, чтобы взрослый мужчина так мучился. Он рыдал на полу, и я была той, кто обняла его первой. Я не могла просто смотреть, как он расклеивается. Клянусь, это пустяк, и я в полном порядке.

Когда я вздыхаю с облегчением, её волосы колышутся.

– Окей. Но, пожалуйста, скажи мне… обещай, что скажешь, если тебе станет некомфортно или что-то ещё.

– Скажу. Обещаю.

– Спасибо, – я обнимаю её крепче и глубже погружаюсь в матрас.

– Почему ты не рассказал мне? – Мелли шепчет она так тихо, что я почти не слышу её.

Прижав губы к её уху, я говорю девушке единственную правду, которую знаю. Ложь, которую твердил себе в течение семи лет.

– Если я притворяюсь, что этого не было, если не говорю о них, тогда не так больно.