Текст книги "Уготованная судьба (ЛП)"

Автор книги: Анна Брукс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 14 страниц)

Поднявшись наверх, я хватаю спортивную сумку и складываю в неё вещи для себя, не забывая упаковать дополнительное оружие. Затем беру чемодан Мелли и бросаю в него кое-какую одежду и её штучки для душа с цветочным ароматом. Пока делаю это, я звоню Нейту и назначаю его ответственным за остальной ремонт. Мне плевать, что будет со всем остальным, я просто хочу, чтобы он сделал это сам. Потом я звоню Джеральду и сообщаю ему последние новости и чем занимаюсь. Он собирается попросить кого-нибудь приехать и отследить IP-адрес по этим письмам. В последнюю очередь я звоню Джею, но тот не отвечает. Он слетит с катушек, когда узнает, что происходит, но незнание того, где она, убьёт его. Поэтому я оставляю короткое сообщение ему на голосовую почту, хотя я и сказал Эрику, что не собираюсь ему рассказывать.

– Можешь остаться здесь и присмотреть за домом и кошкой? – спрашиваю я Эрика, когда возвращаюсь вниз.

– Конечно.

– Он может занервничать и появиться здесь. Будь осторожен.

– Если этот ублюдок такой умный, каким ты его, похоже, считаешь, ему не составит труда найти коттедж под именем твоего отца.

– Знаю. Но я подготовился.

Я загружаю свой грузовик, а потом иду к Мелли.

– Эй, соня.

Я массирую ей руку и жду, пока она проснётся.

Мелли широко открывает глаза и садится.

– Что случилось?

– Ничего. Я хочу увезти тебя отсюда.

– А? – она трёт глаза и почесывает голову Мыши.

– Давай выберемся отсюда на несколько дней.

– Куда же мы поедем?

– У моей семьи есть коттедж на севере. Он в трёх часах езды отсюда.

Мелли сглатывает и с минуту оглядывает комнату, прежде чем глаза девушки снова останавливаются на мне.

– Нет.

– Почему?

– Я хочу вернуться домой.

Уже и без того разъярённая кровь, текущая по моим венам, несётся ещё быстрее.

– О чём ты вообще говоришь?

Это и есть её дом. Со мной.

– Я просто хочу вернуться домой. Хочу к своему брату, – слёзы капают из её глаз, и Мелли не утруждает себя, чтобы их стереть. – Прости.

– Хорошо, – я встаю и протягиваю свою руку, чтобы Мелли взяла её. – Давай возьмём все для Мыши и отправимся в путь.

Эрик, должно быть, слышал, потому что, когда я прохожу мимо него, он пожимает плечами.

– Какого хрена?

– Что я должен был сказать? Отказать ей?

– Я услышал тебя. Мужик, – он качает головой, – прости, чувак.

Я беру лежак Мыши и заполняю одну коробку оставшимися ее вещами, бросая всё в грузовик. Эрик встречается со мной в дверном проёме с кое-какой кошачьей едой.

– Положу это в машину.

– Спасибо.

Проходя мимо него, я застаю Мелли на том же месте, где она и была раньше.

– Готова?

– Да, – она встаёт и несёт Мышь с собой через кухню.

Эрик входит в дверь в тот момент, когда девушка собирается её открыть. Мелли подпрыгивает на четыре фута и вскрикивает так громко, что Мышь выпрыгивает из её рук и убегает.

– Мышь, нет.

Мелли пускается за ней и спотыкается, когда бежит по лестнице.

Я спешу к середине лестницы и поднимаю её. У Мелли на лбу приличный синяк, а также небольшой порез, и кровь смешивается с её слезами.

– Я не могу этого сделать, – она делает слабый вдох и вытирает лицо. – Я просто хочу вернуться домой.

Всякий раз, когда она произносит эти слова, они режут меня на куски.

– Знаю. Я отвезу тебя туда, но сначала приведём в порядок твоё милое личико, а затем поедем, хорошо?

– Окей.

Мелли позволяет мне отнести её в ванную и посадить на столешницу.

Я протягиваю девушке салфетку, и она вытирает глаза. Я тем временем вытягиваю аптечку из-под раковины. Прижимая ватный диск ко лбу Мелли, накладываю немного мази и пластырь. Мелли наклоняется вперёд, кладёт голову мне на грудь и обхватывает меня руками. Дарить ей утешение и знать, что она уходит, – это убивает меня, но я держу её так крепко, как только могу, запоминая, таким образом, как она ощущается против меня.

– Прости, – шепчет она.

– Не нужно извиняться.

Она отстраняется и направляется вниз, по пути забирая Мышь с кровати. Эрик обнимает Мелли на кухне, а когда мы садимся в грузовик и выезжаем, она включает радио и смотрит в окно. Мышь мяукает в переноске, пристёгнутой к заднему сиденью, но спустя минуту прекращает и засыпает.

Я не отрываю глаз от дороги и продолжаю проверять, что у меня за спиной, чтобы убедиться, что за нами не следят. Отодвинув в сторону свои эмоции, я концентрируюсь на том, что мне нужно делать, и просто еду.

Мы всего около часа в пути, когда Мелли, наконец, произносит:

– Мне нужно в туалет.

– Хорошо.

– Смит?

– Да?

Её рука сжимает моё бедро, и прохлада её кожи просачиваются сквозь ткань.

– Ты злишься на меня?

– Нет.

– Смит? – вздыхает она. – Прости меня.

– Перестань извиняться, – я подъезжаю к заправке в маленьком городке с одним светофором и паркуюсь рядом с бензоколонкой. – Хочешь, я провожу тебя туда?

Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Мелли, и она раздражённо моргает сквозь слёзы.

– Нет, – огрызается она. – Я сделаю это сама.

Её дерзкая задница выпрыгивает из грузовика и мчится через стоянку. Я догоняю Мелли и хватаю за руку. Девушка пытается оттолкнуть меня, но это только заставляет меня притянуть её ближе.

– Остановись.

– Отпусти меня!

– Мелли, успокойся.

– Здесь какая-то проблема?

Бородатый мужчина идёт в нашу сторону и по пути выплевывает чёрную нитку.

– Нет, ничего, – я игнорирую его и сосредотачиваюсь на моей девушке, потому что она – именно такая, моя девочка. Моя, чтобы заботиться о ней, моя, чтобы любить, и моя, чтобы защищать. – Я пойду с тобой, хорошо?

Она качает головой и всхлипывает.

– Всякое случается, и мне страшно и хочется сбежать с тобой, но я хочу остаться и вернуться домой. Мне надоело плакать. Но главное, больше всего на свете, я не хочу, чтобы ты был зол на меня. Я также не могу допустить, чтобы ты злился на себя.

Её слова наскакивают друг на друга, и я притягиваю Мелли ещё ближе, чтобы показать, что не сержусь на неё.

– Это не так, детка. Я злюсь на ситуацию и на то, что должен потерять тебя, но я понимаю…

– Лучше отпусти её, парень.

Сегодня не лучший день для того, чтобы лезть ко мне.

– Послушайте, – сейчас он находится справа от меня, поэтому я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. – Я не причиняю ей боль. Можете оставить нас. Сейчас же.

– Думаю, леди сама может за себя ответить, – он скрещивает мускулистые руки над своим пивным животом и кивает на Мелли.

– Он, э-э… – Мелли заикается, явно испытывая дискомфорт от пристального взгляда этого мужчины. – Он не причиняет мне вреда. У нас всё в порядке.

Я не в том настроении, чтобы разбираться с этим ублюдком прямо сейчас. Я молча провожаю Мелли внутрь, а когда она выходит из уборной, веду её обратно к грузовику и помогаю забраться в него, не заправляясь. Будет еще одна заправка где-нибудь дальше по шоссе. Когда возвращаюсь на дорогу, то вынимаю телефон из заднего кармана и бросаю его на приборную панель. Мелли снова извиняется.

– Почему ты продолжаешь говорить это? Я же сказал, все хорошо.

– Потому что ты лжёшь. Я знаю тебя, Смит. Возможно, ты не осознаешь, что я это делаю, но это так.

Я сжимаю руки на руле.

– Я чертовски зол, понятно? Я в ярости оттого, что ты меня бросаешь. Но я люблю тебя так сильно, что если отпустить тебя – это то, что тебе нужно, я сделаю это.

– Я хочу, чтобы ты остался со мной, но не могу просить тебя изменить свою жизнь, пока его не поймают.

Всё, что произошло сегодня, было похоже на ураган, и я вращаюсь в круговороте так быстро, что даже не знаю, как выбраться на поверхность.

– Если бы это было тем, чего ты хотела, я бы сделал это.

– Я не знаю, как поступить правильно.

Я протягиваю руку и беру её ладонь в свою. Чёрт, не знаю, что сказать ей сейчас. Её решения должны быть её, а не теми, которые, по её мнению, сделают меня счастливым.

– Больше всего на свете я хочу, чтобы ты была счастлива и чувствовала себя в безопасности. Это то, о чём тебе стоит беспокоиться прямо сейчас, идёт?

– Просто я так напугана и не хочу, чтобы ты пострадал и…

– Вот, что тебя беспокоит? Я? Мелли, это последнее, о чём ты должна думать.

– Однако, это не так. Я не хочу терять тебя. Если из-за меня с тобой что-то случится. Если он доберётся до тебя первым, не знаю, чтобы я делала. Я уже потеряла…

Она замолкает, когда позади нас завывает сирена.

– Чёрт.

– Что происходит? Ты превысил скорость?

– Нет. Проклятие.

Я хлопаю рукой по рулю и останавливаюсь. В таком маленьком городке я точно знаю, почему меня останавливают. Я совершенно не знаком с этим городом, и мне пи*дец как страшно, что она останется одна.

Опустив стекло вниз, я жду, когда подойдет офицер, и, посмотрев в зеркало, вижу, что он уже вытащил свой пистолет. Бл*дь.

– Сэр, мне нужно, чтобы вы вышли из автомобиля.

– Могу я спросить, в чем дело, офицер?

– Поступила жалоба на ссору в «Мобил» вниз по улице (прим. «Мобил» – международная нефтяная компания, имеющая бензоколонки во многих странах, в том числе в США). Свидетели говорят, что вы угрожали этой женщине и жестоко обращались с ней.

– Это не так. Он…

– Тсс, – я качаю головой в ответ Мелли.

– Сэр, выйдите из машины.

Взявшись пальцами за дверную ручку, я поворачиваюсь к ней.

– Позвони Эрику и скажи ему, где ты. Можешь вернуться ко мне домой, хорошо? Введи адрес в GPS и развернись. Не останавливайся нигде, просто езжай прямо туда; здесь достаточно бензина. Эрик может встретить тебя на полпути.

Её губы дрожат, и я никогда не видел ни у кого таких больших глаз. Боже, бл*дь, чёрт возьми!

– Сейчас же, сэр.

– Дайте мне чёртову минуту. Детка, ответь мне, пожалуйста.

– Да. Я смогу.

– Я знаю, что сможешь. Ты сильная, Мелли. Ты можешь сделать это.

– Сэр.

Голос офицера становится громче, и я открываю дверь.

Не глядя на него и всё еще пытаясь убедить её, что всё будет хорошо, я выхожу и держу руки поднятыми. Он вжимает мне в шею приклад пистолета и обхватывает наручниками запястье, а затем дёргает эту руку вниз. Это не по протоколу, что за херня?

Я собираюсь что-то сказать, когда он крепит другую часть наручников к металлическому кольцу в кузове грузовика.

– Какого хрена?

Он отступает назад и снимает свою шляпу, а затем очки-авиаторы. Мелли кричит, и тот качает головой на неё. Когда он поворачивает голову, и я вижу шрам в виде молнии на его шее, это, бл*дь, врезается в меня, как гребаный товарный поезд. Дерьмо!

– Тсс, – брюзжит он ей.

– Ты больной ублюдок!

Я натягиваю наручники и срываю кожу, но ничего не происходит. Какой же я дебил! Чёрт подери!

– Пойдем со мной, Меллисент, и я не убью его, – его пистолет всё ещё наставлен на меня.

– Не вздумай этого делать, Мелли.

– Что ты будешь делать, Меллисент? Уедешь и потащишь его за собой? – злой смех вырывается из него. – Нет, ты поедешь со мной, как хорошая девочка.

У меня такое чувство, что рука сейчас отвалится, но я продолжаю тянуть. Никогда не перестану бороться за Мелли. Либо я сломаю себе руку, либо металл на грузовике, в конце концов, ослабнет, верно? Между наблюдением за тем, что он делает, и присмотром за девушкой, я вижу, как она тянется к бардачку, где у меня есть пистолет, и я мысленно улыбаюсь тому, насколько она умна.

– Дотянешься туда, и я пристрелю его. Клянусь! – кричит он на неё, вынуждая плакать сильнее, когда Мелли робко подносит палец к кнопке, чтобы открыть его.

– Возьми пистолет, детка. Снеси его грёбаную башку.

Только я произношу это, как жар пули пронзает мою ногу. Мгновение я вижу лишь темноту от боли. Мое тело под тяжестью веса падает на землю, но рука, прикованная наручниками, выступает в роли бумеранга и дергает меня обратно.

Мелли вскрикивает, а Норман смеётся.

– Я говорил тебе, что сделаю это. Вылезай из машины и следуй за мной, малышка. Мне нужно знать, что ты хочешь быть со мной так же сильно, как я хочу быть с тобой, но ты должна быть той, кто придёт ко мне в этот раз. Выживет ли он – зависит только от тебя.

Я моргаю, когда мир возвращается в фокус как раз вовремя, чтобы увидеть, как Мелли поднимает руку, чтобы показать, что уступает. Я продолжаю натягивать наручники, и грузовик очень сильно трясётся.

– Нет!

Она скользит по водительскому сидению, и первой появляется её ступня, затем ноги и, наконец, её красное заплаканное лицо и слезящиеся глаза.

– Нет, детка. Не надо. Пожалуйста, Боже, не делай того.

Боль в руке ничто в сравнении с моим бедром, в котором красуется гребаная дыра с кровью, вытекающей рекой, но я буду бороться за Мелли, пока не умру, поэтому продолжаю использовать любую оставшуюся у меня силу.

Как только девушка ступает на землю, он хватает её и прижимает спиной к своей груди. Мелли зажмуривается, и Норман кладет руку ей на живот. По её лицу безмолвно текут слёзы. Когда мужчина опускает руку ниже и кладет её на промежность джинсов, колени девушки подгибаются, и он смеётся, когда тянет её вверх одной рукой.

– Ты стоишь того, чтобы ждать.

– Не смей её трогать! Убери от неё свои поганые руки больной ублюдок! – я кричу, дергаюсь и делаю всё, что могу. При движении кровь вытекает из моей ноги сильнее, и я чувствую головокружение. – Я убью тебя! – рычу я на него.

Мелли открывает глаза и смотрит на меня, когда мужчина тянет её прочь.

– Мелли!

– Мне очень жаль, – шепчет она. Боже, я едва слышу её, она такая тихая. – Прости, – произносит Мелли одними губами, прямо перед тем, как он толкает её на заднее сиденье полицейской машины.

Глава 21

Мелли

Если бы я строила догадки, то сказала бы, что мы провели в этой машине пять минут, хотя, кажется, будто пять часов. Мы на парковке за заброшенным зданием. Единственная вещь в поле зрения – фургон.

– Пора уходить, сладкие щечки.

Норман открывает дверь полицейской машины, и я бью ногами. Он забрал меня от Смита, но теперь моя очередь сражаться. Что бы ни случилось, я сделала всё возможное, чтобы увести Нормана от него. Смит не виноват в том, что эта кошмарная часть моей жизни вернулась, чтобы отомстить.

Случались ужасные вещи – человек на крыльце, цветы, фотографии, – но я не хотела верить, что воспоминания и страхи, скрываемые в глубине моего мозга, были правдой. Что кошмары могут стать реальностью.

Это мой единственный шанс. Как только он отвезёт меня в другое место, я там умру. Я не могу позволить ему увезти меня. Не буду. Мне нужно вернуться к Смиту. Необходимо убедиться, что он в порядке. Его подстрелили из-за меня.

– Оставь меня в покое! – кричу я и не перестаю пинаться, когда Норман садится в машину.

– Живее, живее. Ты же знаешь, я не хочу причинять тебе боль.

«Боже, эти слова».

Он хватает меня за лодыжки и тащит, но я хватаюсь за ремень безопасности и тяну его. Норман дёргает меня сильнее, отчего кончики моих пальцев соскальзывают с нейлона, когда он волочёт меня к себе. Я приближаюсь к двери, поэтому предпринимаю последнюю попытку и цепляюсь за ручку обеими руками.

– Я сказал, что не хочу причинять тебе боль!

Затем пульсирующая боль поражает моё бедро в том месте, где он пинает меня. Одна рука отпускает ручку, и я отчаянно пытаюсь возобновить хватку. Нога мужчины бьёт мои ноги, и когда думаю, что хуже быть уже не может, он делает это только сильнее.

Я больше не могу держаться, хотя знаю, что это смертный приговор, когда отпускаю пальцы. Мои ногти ломаются, и я слышу щелчок в своём правом колене. Он отпускает мои ноги, и они шлёпаются о бетон. Я настолько глупа, чтобы думать, что победила его, но когда поворачиваюсь, чтобы увидеть, что он делает, то встречаюсь с его кулаком.

* * *

Моя голова пульсирует, а ноги так сильно болят, что я едва могу ими двигать. Пытаюсь согнуть их, а когда, наконец, выпрямляю, мышцы горят. Я поднимаю руки, чтобы размяться, и они трутся о мягкий материал. Прищуриваю глаза, и меня поражает искаженная версия моего ожившего кошмара. Я сижу и охватываю взглядом каждый угол моей старой комнаты. Моя старая спальня. Каждая деталь, каждая фотография, даже грязная одежда, которую я бросила на пол той ночью,… Норман как будто сфотографировал то место и воспроизвёл его во всех деталях.

За исключением решётки на окне, обивки на стенах и замков на двери, которые предполагают, что это все-таки не моя детская комната. Я оказалась запертой внутри ужасной истории, там, где по иронии судьбы всё началось.

Как только желчь поднимается из желудка и обжигает мое горло, дверь открывается. Норман стоит там с сервировочным столиком.

– Доброе утро. Хорошо спала?

– Иди к чёрту.

– О, нет. Такой хорошенькой девушке, как ты, не стоит так выражаться.

– Пошел. Ты.

Я вскакиваю с кровати, но вынуждена схватиться за стену, чтобы не упасть. Я сгибаю одну ногу и привстаю на носочек, чтобы предотвратить стреляющую боль.

Норман быстро ставит поднос к стене и бежит ко мне. Я уворачиваюсь от его попытки схватить меня своими грязными руками, но он выставляет ногу, и я падаю лицом вниз. И без того травмированный лоб бьётся о пол, и я хнычу, когда моя голова гудит. Это занимает какое-то время, но я кричу.

Он ворчит, закрывает дверь пинком и подходит ко мне, склоняясь.

– Кричи сколько угодно, теперь тебя никто не услышит.

Я поворачиваю голову и кричу прямо ему в ухо, пытаясь ударить его.

– Проклятье, Меллисент! – он поднимает меня, а я борюсь, но моя сила уменьшается по мере исхода этой ужасной ситуации. – Смотри, до чего ты меня довела.

Когда он толкает меня на кровать, я извиваюсь, чтобы выбраться, и один из его длинных ногтей царапает меня. Он облизывает грязный палец и тянется к моему лицу.

– Не прикасайся ко мне!

Я бью мужчину по рукам и поднимаю свою здоровую ногу, чтобы ударить его, но он садится на меня сверху и щиплет мои щёки пальцами.

– Мне нужно привести тебя в порядок. Лежи спокойно.

Его мокрый палец вытирает мне лицо, и когда он его убирает, я вижу свою кровь на его пальце прямо перед тем, как Норман вновь засовывает его в рот и сосёт, как ребёнок.

Учитывая то, что он отвлёкся, и поскольку голова уже не убивает меня, я делаю ею мах вперёд и раздвигаю ноги, чтобы сбросить его с себя. Головой я попадаю ему в нос, и он слетает с кровати. Мои мышцы пульсируют, а сердце не справляется с тем, насколько быстро кровь течет по венам, но сейчас или никогда. Я добираюсь до двери, открываю её рывком, бегу через кухню и обнаруживаю выход. Быстро насчитываю на двери не меньше четырёх замков, отступая в шоке, пока буквально не сталкиваюсь с Норманом.

Он закрывает мне лицо вонючей тряпкой, и прежде чем успеваю отбиться от него, я падаю на пол.

* * *

Если ориентироваться на свет, проникающий снаружи, то прошло три дня и три ночи. Я не получаю никакого ответа, когда стучу по стенам и кричу во всё горло. Я сижу в этой комнате на кровати, не уверенная, что эта комната выглядит именно так, как мы оставили ее, когда Джей избавился от квартиры, и смотрю на дверь в поражении. Я не ела и не пила ничего, кроме бутылки воды, которую Норман швырнул в меня вчера, и куска хлеба, сунутого им под дверь позавчера.

Стараюсь не заострять внимание на мыслях о Смите, брате или Мыше. Только так можно сбежать. Но я слаба, измотана, голодна, напугана и так чертовски опечалена, что едва могу держать глаза открытыми.

Норман стал тем, кем всегда хотел быть. Кем-то, кто нужен мне. Он играет с моим разумом и заставляет поверить, что нужен мне, чтобы выжить. Поэтому, когда снаружи комнаты раздастся звон ключей и повернется ручка, он будет ожидать, что я буду рада его видеть. Я должна подыграть ему.

– Привет, – говорю я, прежде чем он полностью появляется в поле моего зрения.

Мгновенный шок на его лице – бонус для меня, потому что он этого не ожидал.

– Привет.

– Я очень голодна. Могу я попросить что-нибудь поесть? И немного воды?

Он заходит в новой одежде – брюках цвета хаки и белом свитере. Я инстинктивно вздрагиваю, когда Норман касается моего лица.

– Я не причиню тебе вреда. Я не хочу этого.

Лжец.

– Знаю.

– Хорошо, – указательным пальцем мужчина убирает прядь моих волос с лица. – Такое красивое личико. Мне ненавистно, что на нём есть отметина.

Я не психолог, но уверена, что у меня окажется больше шансов выбраться отсюда, если буду играть на его слабостях. Так как физически я не способна бороться с ним, мне необходимо использовать интеллектуальное преимущество.

– Прости, что вынудила тебя сделать это со мной.

– Да. Конечно, – он нежно гладит меня по щеке. – Не хочешь немного супа?

– Спасибо.

– Окей. Я скоро вернусь.

Он улыбается мне и встает, я тоже посылаю ему ответную улыбку, хотя моя, как мне кажется, выглядит отвратительно, но он принимает её и уходит. Дверь всё ещё открыта, но теперь, зная, что путь моего побега под замком, я должна найти другой способ. Окно или пожарная лестница, или что-то ещё.

С той малой силой, что у меня осталась, я поднимаюсь на ноги и сгибаю больное колено. Стоя в арке моей двери, я зову его по имени.

– Да, дорогая?

Я вздрагиваю от того, как естественно он это произносит.

– Можно мне поесть за столом?

– Конечно. Присоединяйся ко мне.

Прежде чем сесть, я пытаюсь выяснить, есть ли хоть что-то, что угодно, что поможет мне, но терплю неудачу. Я захожу на кухню и держусь за спинку стула.

– Я собираюсь воспользоваться уборной, если ты не против.

– Поторопись. Иначе твой ужин остынет.

– Хорошо.

– Я бы сказал тебе, где она, но уверен, ты помнишь, не так ли?

– Да.

Я пытаюсь закрыть за собой дверь, но когда дотягиваюсь до ручки, не обнаруживаю ничего, кроме шарниров. Ублюдок. Когда я сажусь на унитаз, Норман подходит и встаёт напротив меня в коридоре.

– Тебе что-нибудь нужно? – спрашиваю я.

– Нет. Просто жду тебя.

– Я сейчас подойду.

Заставлять слова выходить чуточку приятными – это пытка.

– Я подожду.

Чёрт с ним. Мне три дня приходилось писать в угол, три дня. Не думаю, что его наблюдение за тем, как я писаю, так или иначе, унизительно, поэтому у меня получается. Я заканчиваю и мою руки, затем Норман берёт меня за руку, и мы идём на кухню, где он отодвигает для меня стул.

Ненавижу признавать, что суп из банки на вкус как пятизвездочная еда, но я ем его так быстро, как позволяет моё тело. Норман протягивает мне бутылку воды, и я пью её, зная, что если выпью слишком быстро, меня вырвет. Плюс ко всему, чем быстрее я закончу, тем скорее он продолжит то, что запланировал.

Смит

Пульсирующая боль в моей ноге тупая по сравнению с болью в груди. Прошло три дня с тех пор, как Мелли уехала с этим психом. Три дня я думал о том, какой я, бл*дь, никчёмный. Всякий раз, закрывая глаза, я проигрываю весь инцидент снова и снова и хочу пустить пулю в другую свою ногу за то, что был таким идиотом.

Наконец, примерно через двадцать минут, с шоссе съехала машина и остановилась, чтобы помочь мне. Я даже не смог остановить кровопотерю, и к тому времени, как приехали парамедики, потерял сознание. Следующее, что помню, я очнулся в больничной палате. Они вытащили пулю из моей ноги и зашили меня. К счастью, у меня нет никаких серьёзных повреждений.

Я позвонил Джею, как только смог, и воевал с врачами и медсёстрами, желая выбраться из больницы, чтобы я мог найти свою девочку. Приехала полиция, и поскольку Норман выстрелил и чуть не убил офицера, чью полицейскую машину он угнал, они понимают, насколько это серьёзно, и работают без остановки с Джеем и мной, чтобы найти доказательства.

Джей на удивление спокоен, но я знаю его лучше и жду, когда тот взорвётся. Жду, когда он выбьет из меня дерьмо за то, что я позволил этому случиться. Говорить ему, что её похитили у меня на глазах и я ничего не смог с этим поделать, – это самое унизительное, что я когда-либо чувствовал в своей жизни. Не считая того момента, когда это произошло на самом деле, конечно. Ничто никогда не позволит мне простить себя за то, что позволил этому случиться.

Мы в гостиничном номере, и напряжение душит меня меньше, чем я заслуживаю, но пока я не найду Мелли, у меня будут проблемы с дыханием. Приехал Эрик и забрал Мышь домой, а я улизнул на минуту и позвонил Дирту с новостями и просьбой помочь мне найти Мелли.

– Боже-бл*дь-мать твою! – Джей дубасит стену и бьётся об неё головой. – Как они могут просто, бл*дь, исчезнуть?

Он не спал, наверное, неделю. Приехал сюда бодрым с другого своего дела и прямиком в эту чёрную дыру.

Мне нечего добавить к сказанному. Если я позволю себе думать о том, что похититель может с ней сделать, или о страданиях, которые она испытывает,… я не могу это себе позволить, потому что полностью потеряю концентрацию. Я должен вернуть Мелли и вложить каждую унцию энергии в это усилие. Поисковые собаки ничего не нашли. В новостях не обнаружилось никаких подсказок. Здесь пусто. Она, на хрен, пропала. Но я не собираюсь сдаваться. Никогда.

Глава 22

Мелли

Следующим утром, когда мы заканчиваем завтракать, я чувствую себя намного лучше, чем вчера. Я спала целых три часа подряд, и моё тело впитывает питательные вещества из еды, которую я ем. После вчерашнего, мы сидели на диване и смотрели фильмы. Вернее он смотрел их, а я блокировала их, чтобы попытаться придумать план. Норман заставил меня лежать, положив голову ему на колени, и всё время играл с моими волосами. Его пальцы время от времени скользили по моему телу, моей заднице, и каждый раз, когда он это делал, я зажимала рот.

Не знаю, что Норман будет делать и когда начнётся эскалация, но я готовлюсь к убийству (прим. эскалация – это развитие конфликта, который прогрессирует во времени; обострение противоборства, при котором последующие разрушительные воздействия оппонентов друг на друга интенсивнее, чем предыдущие). Полагаю, что это будет легко. Когда мне снились кошмары, и я проклинала Нормана за то, что он сделал меня такой, какой я была, я представляла себе, как убью его. Не трудно было вообразить, как я стою над его телом и наблюдаю за тем, как в нём угасает жизнь, но находясь так близко с ним… это страшнее, чем я думала. Он живой человек. Явно душевнобольной человек.

Нет. Я не должна так думать. Если я не убью его, тогда он убьёт меня. Мне необходимо держать это в качестве главной мысли в своей голове. Поэтому я делаю вдох через нос и продолжаю разрабатывать план. Честно говоря, он чертовски глуп, потому что позволяет мне есть, используя столовое серебро, и даёт мне энергию. Я просто жду подходящего времени. И подходящий момент настает.

Когда мужчина встаёт, чтобы положить посуду в раковину, я хватаю тарелку и прячу вилку за резинку трусов на бедре, как только он поворачивается ко мне спиной.

– Я могу помыть посуду.

– Спасибо, Меллисент. Очень мило с твоей стороны. Видишь, это всё, чего я когда-либо хотел.

Норман останавливается прямо передо мной, улыбается, а затем бьёт меня по лицу.

Я не вижу, что происходит, поэтому спотыкаюсь, но падаю на пол только тогда, когда он пинает меня в живот. Я кричу от мучительной боли в грудной клетке, но Норман снова бьёт меня ногой.

– Думаешь, я глуп? Что я не увижу, что ты делаешь? Я всё вижу! Я не настолько тупой!

– Нет… я… – я качаю головой и отбегаю так далеко от него, как только могу, но натыкаюсь на стену и мне больше некуда идти.

– Лгунья! – кричит он и хватает меня за волосы. – Почему ты продолжаешь испытывать меня? Я лишь хочу, чтобы мы были счастливы вместе. Это всё, чего я когда-либо хотел.

У меня всё ещё есть моё оружие, поэтому я тянусь к нему, но Норман борется со мной и, в конце концов, вырывает нержавеющую сталь из моей хватки и швыряет её через комнату.

Обе его руки теперь в моих волосах, и он тянет меня вниз по коридору. На мгновение мужчина останавливается, чтобы вытащить что-то металлическое из шкафа, а затем продолжает тащить меня. Я хватаю его за запястье и пытаюсь поцарапать, но это не срабатывает, поэтому я просто держусь и молюсь, чтобы Норман не вырвал мне все волосы. Он швыряет меня на кровать и достаёт пару наручников из кармана. Он прикрепляет один к металлической раме кровати, а другой к моему запястью, и это у него получается, несмотря на все мои попытки отбиться от него.

Он уходит, не сказав ни слова, и сквозь свои крики и плач, я слышу, как он смеётся, закрывая дверь.

Проклятье, я идиотка. Мне следовало подождать. Надо было позволить ему доверять мне больше, прежде чем попытаться его убить.

Я сижу до тех пор, пока это позволяет моё тело, прежде чем голова клонится вперёд. Мозг умоляет меня оставаться в сознании, но ноющие кости и мышцы протестуют. Глубокий и нежелательный страх затыкает за пояс боль и смятение; я умру здесь, а я ведь никогда не говорила Смиту, что люблю его.

* * *

Каким-то образом я вернулась к Смиту на старом шоссе. Сижу посреди улицы, прикованная наручниками к кровати и смотрю, как кровь вытекает из его ноги. Его обычно загорелая кожа бледнеет, и я тянусь к нему, но не могу прикоснуться. Он продолжает бороться с наручниками, но они не поддаются. Наконец, он сдаётся, когда его тело обмякает.

Мое зрение затуманивается, когда я пытаюсь сказать ему, как сильно его люблю, но у меня что-то во рту… тряпка или что-то вроде того. Внезапно передо мной Норман, и он смеётся. Я разрываю этот материал во рту, но не могу его вытащить. Он просто запихивает его мне в глотку, и я затыкаюсь, задыхаясь. Борьба, чтобы дышать, сражение за жизнь.

– Мелли. Просыпайся, – голос пробуждает меня от ужасного сна, который мне снился. Сон стал этакой уловкой-22 (прим. Уловка-22 (англ. Catch-22) – ситуация, возникающая в результате логического парадокса между взаимоисключающими правилами и процедурами). Каждый раз, закрывая глаза, я сталкиваюсь с прошлым и настоящим. Что случилось, что могло случиться.

– Меллисент, я здесь.

Меня трясут, и я медленно открываю глаза.

Когда лицо Ричарда – это единственное, что вижу перед собой, я открываю рот, чтобы закричать, но он кладёт на него руку и велит мне молчать.

– Тсс. Тсс. Я собираюсь вытащить тебя отсюда, – в другой руке он держит ключ. – Я здесь. Я спас тебя.

Что за любвеобильный ад здесь творится?

– Ты хочешь уйти и поехать домой со мной?

– Я хочу выбраться отсюда, да.

Он наклоняет голову, и его глаза мечутся по комнате, перед тем как вновь фокусируются на мне.

– Хочешь пойти со мной домой?

Я отчаянно киваю и позволяю ему отстегнуть наручники от запястья. Я скажу всё, что угодно, лишь бы выбраться отсюда. Я разминаю суставы круговыми движениями и встаю, как могу, но Ричард хватает меня. Меня больше должно заботить то, почему он здесь, но если он мой способ сбежать, я воспользуюсь этим и сбегу с Ричардом.

– Что происходит?

– Тсс, – он прикладывает палец к губам. – Потом объясню. Следуй за мной. Я здесь, чтобы спасти тебя.

Я так отчаянно хочу выбраться отсюда, что делаю, что он говорит, затыкаюсь и иду за ним. Когда мы выходим в коридор, я чувствую резкий металлический запах. Он доносится из кухни впереди, поэтому, когда я поскальзываюсь на чём-то, то смотрю вниз и вижу малиновую лужу у своих ног, я скольжу ещё сильнее от того, что пытаюсь выбраться из неё.