Текст книги "Ключи и тени (СИ)"
Автор книги: Анна Бахтиярова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 18 страниц)
Перепалку пришлось прекратить – к неудовольствию обеих участниц. Едва за Вейдой закрылась дверь, неразлучные подружки Яра Маркес и Молли Раис дружно хихикали. Их прозвали сиамскими близнецами. Черноволосые, темноглазые, смуглые – они везде ходили парой и мысли умудрялись излагать вдвоем: одна начинала фразу, вторая заканчивала.
– Вейда права… – протянула Яра, расплываясь в лисьей улыбке.
– Насчет твоего интеллекта, – продолжила Молли, глядя с фальшивой жалостью.
Дебра сжала зубы. Две зануды не отстанут, пока не выскажутся до конца. Оставалось надеяться, что это не затянется.
– Не понимаешь? – Яра показательно возвела глаза к потолку. Вздохнула и покосилась на подругу, взвешивая: сказать самой или уступить сомнительное право Молли. – Вейда влюблена в твоего парня. А ты не можешь додуматься куриным мозгом.
– В кого?
– Рид, ты безнадежна, – театрально покачала головой Молли.
– А-а-а, вы про Дилана, – сообразила Дебра.
Приготовилась протестующе замотать головой, но передумала. Твердя одноклассникам об отсутствии романтики, они с другом сильнее подогревали к себе интерес, поэтому предпочитали игнорировать ехидные замечания. По крайней мере, Дилан. У подруги получалось через раз. И вообще…
Стоп! Вейда влюблена в Дилана?! Как это?!
Вейда, конечно, всегда крутилась рядом. Но разве причина тому – не желание поддеть неразлучных друзей? С другой стороны, к Дилану противная девчонка никогда не цеплялась, ехидные замечания отпускала исключительно в адрес Дебры.
– Дилан и Вейда, – она усмехнулась. – Это смешно. Вейда, правда, думает, что у нее есть шанс? Кто-нибудь способен представить их вместе?
Дебра осеклась. Негодная память услужливо подсказала ответ. Вчерашнее видение! Дилан и Вейда говорили очень странные… нет, крайне опасные и неправильные вещи. Но в глазах светилась неподдельная нежность. Общая картинка получилась ложной, однако чувства влюбленных не назовешь фальшивкой.
Одноклассницы, перешептываясь, наблюдали, как изумление на лице Дебры сменяет напряженная задумчивость, а затем и гнев. Она не замечала насмешливых взглядов. Мысли мельтешили с бешеной скоростью, не успевали оформиться, уступая место следующим. Вчера Дебра видела Дилана, целующимся с мерзкой девчонкой. Та выглядела иначе. Красивой и стройной. Разве не такой представляла бы себя рядом с парнем мечты Вейда? Именно такой!
А другие видения? Рассказ Донни – об отце и гонках? У них замечательная семья. Но вдруг в глубине души отец жалеет, что отказался любимого хобби? Не поставь жена условие, может, он и сейчас завоевывал бы призы и купался в обожании поклонников? Или поклонниц – молоденьких и длинноногих. Однажды мальчишки следили за астронавтами. Космос под запретом, разговоры о нем не приветствуются. Но вокруг нашлось бы немало людей, мечтающих понаблюдать за настоящими покорителями далеких звезд. Одним глазком, разумеется. Пока никто не видит.
Вдруг видения – чьи-то материализовавшиеся мысли? А они – Донни, Генри и Дебра – телепаты? Что, если существуют люди, способные, как приемники, улавливать чужие тайные желания и превращать их в зрительные образы? Но как тогда быть с видением на озере? О тете Боба Ралли? Кто-то представлял, как кассиршу сбивает машина?
Стоп! Десять раз стоп! Дебра сердито вырвала сознание из круговорота предположений и вернулась в реальность. Бред, бред, бред! Нет никаких телепатов, и никто не планировал переезжать на красной машине невинную женщину!
– Дебра Рид! – угрожающе рыкнул динамик.
Шаркая ногами, Дебра подошла к кабинету. Сегодня он напомнил чудище, одну за другой поглощающее трясущихся жертв. Пожилая школьная докторша холодно кивнула на стул, резким движением убрала с лица седую прядь. Молоденькая медсестра, уткнувшаяся в компьютер, не потрудилась обернуться. Зато лысеющий доктор – коллега Делинды из больницы, подбадривающе улыбнулся. «Жертв» всегда встречали три человека: две сотрудницы школы и специалист из больницы. Особой нужды в нем не испытывали, но, раз по регламенту наблюдателю полагалось присутствовать, его обязательно присылали.
Тест-пластина поджидала на столе. Дебра знала нехитрую процедуру «от» и «до». Не дожидаясь приглашения, положила левую ладонь на панель. Едва коснулась холодной поверхности, сердце сжалось от дурного предчувствия. Будто когти ворона вонзились глубже. Странно Дебра всегда волновалась во время проверки, но настоящий ужас испытала впервые. Прежде не верила всерьез, что далекая Хайди доберется до их захолустья.
Пластина зажужжала, как майский жук. На верхней части квадратного монитора появилась надпись: «Тестируемый опознан». Ниже зажглась новая строчка: «Рид Дебра. Сектор № 29. г. Брилада. Школа № 3. Класс № 10/1». Игла кольнула указательный палец, чтобы получить каплю крови. Через полторы минуты, показавшиеся вечностью, на панели загорелась лампочка. Зеленая, что свидетельствовало об отрицательном результате теста.
Но тревога не отступила. Колотящееся сердце кричало, что вздыхать с облегчением рано.
* * *
В классную комнату Дебра вернулась в прескверном настроении. К раздражению из-за перепалки с Вейдой и разговора с сиамскими близнецами, прибавилось неприятное покалывание в груди – тревожное, настойчивое и злое. Хотелось взять что-нибудь (да хоть школьный стул) и швырнуть об стену. Но это не принесло бы и минутной разрядки, а вызвало новую порцию гнева. На себя. За несдержанность.
Одноклассницы, прошедшие тест, покинули школу. С вещами. Формально требовалось оставаться в здании, пока проверку не пройдет последний ученик. Но в хорошую погоду старшеклассники игнорировали скучное правило. Дожидались на прилегающей к школе территории. Чаще всего, у озера. Темно-серая вода с болотным отливом от водорослей, растущих на илистом дне, положительных эмоций приносила мало. Но под крышей было еще тоскливее – из-за унылых коричневых стен. Считалось, убогая простота должна настраивать детей на серьезный лад, однако она лишь угнетала. Дебра не раз ловила себя на мысли, что классы давят, желая стереть её с лица земли.
Сборы соответствовали настроению. Тетрадки с учебниками безжалостно запихивались в рюкзак, словно их единственное предназначение – превратиться в макулатуру. Следом со стуком полетели ручки и карандаши. Пальцы коснулись застёжки, но дальше вышел казус: рюкзак завалился на бок и неуклюже приземлился у ног.
– Всё в порядке? – вежливо осведомился мелодичный девичий голос, пока Дебра на четвереньках собирала выкатившиеся письменные принадлежности.
– Разумеется, – проворчала она, встретившись с бледно-голубыми, почти прозрачными глазами одной из одноклассниц – ИнгрИд Торренс.
Они проучились вместе почти десять лет, но общались редко. В классе Ингрид считали странной. Виной тому был ее отсутствующий взгляд, словно она находилась где-то далеко, и стойкое нежелание поддерживать отношения с окружающими. Не помогала даже презентабельная внешность – тонкая талия, бледная кожа и грива белокурых, мягких, как пух, волос.
Ингрид была стабильным середнячком: вперед не рвалась, с заданиями справлялась на твердую четверку. На переменах садилась рисовать. Задумчиво водила карандашом по бумаге, создавая один пейзаж за другим. Девчонки хихикали, мол, Торренс способна ладить только с деревьями и цветами. Но Ингрид игнорировала ехидные замечания. Постепенно у всех, кроме Вейды, пропало желание ее дразнить.
Дебра спрятала неловкость за «светской» беседой, которой предстояло стать рекордно-короткой. Не терпелось выбраться на свежий воздух – подышать, успокоиться. Забыться…
– Целый месяц спокойной жизни, – непослушный рюкзак, наконец, удобно расположился на худом плече.
– Если не считать выпускные экзамены, – заметила Ингрид почти равнодушно.
Дебра натянуто хмыкнула и, считая долг вежливости выполненным, направилась к выходу.
– Я хочу тебя нарисовать, – раздалось в спину непривычно требовательно.
Неужели, это произнесла девушка, безразличная ко всему на свете?
– Если ты не против, – поспешила добавила она. – Можно начать прямо сейчас.
– Разве ты не пейзажи рисуешь? – вопрос не отличался тактичностью, но, растерявшись, Дебра не придумала ничего иного.
– Не только, – Ингрид не обиделась. – Пейзажи я рисую в школе. Здесь не с кого писать портреты. Все заурядные. Одно большое стадо. Злое стадо. Но это не их вина.
Дебра вернула тяжелый рюкзак на парту.
– Чем же я удостоилась чести? – она пристально посмотрела в глаза Ингрид. Сейчас взгляд одноклассницы не казался отсутствующим. – Я – добрая? – с губ сорвался натянутый смешок. Ингрид очень верно подметила то, о чем Дебра знала всегда, но намеренно не замечала.
– Ты другая. В тебе есть сила. Сила и надрыв. Странное сочетание, но важное.
Ответ вызвал новую порцию злости.
– Извини, в другой раз.
– Куда тебе торопиться? – Ингрид принялась рыться в широкой сумке из плотной темно-синей ткани в поисках альбома. – Домой нас пока не отпустят. Дилан на тесте. Вряд ли тебя радует перспектива ждать на улице в компании Вейды. Если, конечно, не планируешь продолжить ссору – на радость зрителям.
Дебра закусила губу. Аргументы в яблочко. Она слишком устала для соревнований в красноречии, а Вейда не отцепится. Через пять минут Дебра сидела за партой, распустив вьющиеся волосы. Карандаш Ингрид вдохновенно бегал по альбомному листу. Касался бумаги то нежно, поглаживая, то безжалостно давил, жаждал проткнуть насквозь.
– Ты раньше не боялась тестов, а сегодня переживала. Почему? – Ингрид переводила взгляд с позирующей одноклассницы на набросок.
– Мне не нужно сидеть молча? В смысле, не шевелиться, чтобы ты могла меня нарисовать?
– Не обязательно. Мне важнее уловить эмоции, черты лица я и так передам, – художница продолжала сосредоточенно наносить на бумагу штрих за штрихом. – Так что случилось?
– Какая разница? Лучше скажи, почему одноклассники – злое стадо?
Дебра думала, Ингрид стушуется и промолчит, но её не встревожила провокация.
– Из-за мира, в котором мы живём. Люди стараются не выделяться, но ненавидят рамки, в которые их загнали, – Ингрид, нахмурив брови, растерла пальцем глубокие линии на листе. – Так устроен человек. Ему нужна свобода. Или её иллюзия. Но сейчас нет и этого.
Дебра ответила не сразу. Пыталась подобрать слова. Правильные и уместные.
– Ты говоришь очень…
– Опасные вещи? – подсказала Ингрид с задором. – Не важно. Скоро всё изменится – так или иначе. Ты сама это чувствуешь. Потому нервничаешь.
– Я не…
Память нарисовала ворона и уродливые следы от когтей на журналах.
– Не гони предчувствия, – проговорила художница сурово. – Если слушать, подскажут выход. Знаю-знаю, звучит бредово. Далия постоянно твердит, что я произвожу впечатление сумасшедшей. Она хорошая, но, как и все вокруг, ограниченная.
– Кто такая Далия?
– Моя тётя. Вдова моего дяди Арэна. Ты ее знаешь.
Дебра осеклась, поняв всеобщую ошибку. В классе считали, Ингрид живёт с матерью – полной улыбчивой женщиной возраста Делинды. На родительские собрания она всегда приходила, перевязывая черные с проседью волосы красной лентой.
– Хочешь спросить, где мои родители? – подсказала художница. – Папа умер. Давно. Я его не помню. А мама… Она живет в другом месте. Далеко. Мне нельзя с ней. Пока нельзя.
Дебра отвернулась, не зная, что сказать. Тут любые слова неуместны.
Продолжить странный разговор не пришлось. В полупустой школе завыла сирена, как раненный зверь, оповещающий округу о скором конце. Из динамиков, развешенных в здании и на пришкольной территории, раздался голос директрисы, в котором явственно зазвучала паника.
– Всем ученикам немедленно вернуться в здание! Повторяю! Всем немедленно вернуться в классные комнаты!
– Что-то случилось. Плохое, – Ингрид отложила рисунок.
Дебра не удержалась, посмотрела на него. Лицо получилось похожим, но эмоции были чужими. С листа взглянула решительная, уверенная в себе незнакомка. С блеском в глазах, больше присущим девушке из многолетних снов, нежели ей самой.
– Мне нужно найти Дилана, – прошептала Дебра плохо слушающимися губами. Но не поиски друга гнали к выходу, а желание сбежать от неоконченного портрета.
В дверях она столкнулась Идой Бригс и не сразу узнала одноклассницу – русые волосы в беспорядке свисали на заплаканное лицо, тонкие губы дрожали.
– Что случилось?
– Он-н-ни… он-н-ни… – Ида всхлипывала и заикалась.
– Что?! – Дебра схватила ее за плечи и с силой встряхнула.
– Он-н-ни н-н-нашли Хайди… Д-Д-два с-с-случая… Уууууу н-н-нас в классе…
– У кого? – с нажимом спросила вскочившая Ингрид.
Ида могла ничего не говорить. Ответ был очевиден.
– У Д-д-донни и Г-г-генри….
Дебра закрыла глаза, провела рукой по взмокшему лбу. Треклятый ворон таки предрек беду. Сейчас она не гнала предчувствия. Они говорили… Нет, кричали, что привычный мир рухнул. Разбился на миллион осколков. Упомянутые Ингрид перемены грозили уничтожить на своем пути всё и всех.
Глава 3. Кто контролирует сны?
Окраина Каста-Беллы
Комнату с массивным письменным столом и старинным камином в полстены поглотил полумрак, хотя световой день не закончился. Солнцу оставалось еще часа два гулять по ясному небу. Однако плотные темные шторы полностью закрывали окно, не давая шанса ни единому лучику.
Им здесь не место. Здесь жили сумерки. Или ночь.
Сюда не доносился ни единый звук с улицы. Дом стоял в стороне от другого жилья. Но не это оберегало его от шума. И не стены или стекла. А кое-что гораздо сильнее и надежнее. Опаснее. Единственным, что нарушало потустороннюю тишину были стук маятника и размеренное дыхание. Любой человек, случайно оказавшийся в комнате, испугался бы последнего звука насмерть.
В дыхании не было ничего зловещего. Просто неожиданный посетитель мог бы поклясться, что в темном помещении никого нет. Только мебель да книги в шкафах. И сильно б ошибся. Тьму трудно разглядеть, если она скрывается во мраке.
Телефонный звонок пронесся по комнате, как пулеметные залпы. С кресла в дальнем – самом темном углу – поднялась тень. Подплыла (или так просто могло казаться из-за темных длинных одежд?) к столу.
– Слушаю, – произнес хриплый женский голос. Потусторонний. Или, скорее, мертвый.
– У нас подозрительный случай. Ситуация точь-в-точь, как ты предсказывала, – проговорил другой голос. Тоже женский. Но живой. Звонкий и властный. – В 28-м секторе. Город Брилада.
– Что требуется от меня?
– Начинать свою чертову работу! – вспылили на том конце. – За тебя ее никто не сделает. В Бриладу отправлены наши люди. Ты получишь всю информацию. Начинай проверку. По…. э-э-э… своим особым «каналам». Найти этого треклятого ребенка. Или подростка. Или кто он там. Я должна добраться до него раньше, чем он до медальона. Или хочешь, чтобы вместо него я стерла с лица земли тебя?
Женщина в черном с трудом подавила гнев.
– Еду, – проговорила она сухо и положила трубку.
Сделала это абсолютно спокойно, а потом позволила эмоциям, как демонам, вырваться на свободу. Ударила кулаками по столу. В ответ на камине позади в дребезги разбились две статуэтки. Мелкие осколки разлетелись по всей комнате, словно острые иглы чужой ярости.
– Да что она о себе возомнила? Посредственная, глупая…
Женщина оборвала себя на полуслове и криво усмехнулась, поворачиваясь к боковой стене.
– Выходи. Я знаю, что ты здесь.
Новая тень отделилась от книжного шкафа. Но не такая, как первая. Иная. Она не выглядела осязаемой. Висела в воздухе, как сгусток темной энергии.
– Значит, началось? – констатировал еще один голос. Мужской.
– Похоже на то.
– Еще не поздно отступить.
– С какой стати? – лица женщины невозможно было разглядеть в темноте мрачной комнаты, но она точно усмехалась.
– Этому миру всё равно не выжить. Так пусть ОНО возьмет своё. ОНО уже настигает тех, кто…. – он запнулся. – Тех, кто всё переиграл.
Она ответила не сразу. Будто снова взвешивала все «за» и «против». Но то была иллюзия. Хозяйка дома на отшибе всё решила очень давно.
– Если ты сомневаешься, зачем вызвался в помощники? Почему возвращаешься сюда из раза в раз?
Теперь помолчал он, подбирая слова.
– Я не отказываюсь от обещания. И сделаю всё, что потребуется. Но прошли годы. Я хочу быть уверен, что тебя не гложут сомнения. Одно дело – решение, принятое на эмоциях, другое – оно же после многих лет ожиданий и раздумий.
– Для меня ничего не изменилось, – ответила женщина строго. И не покривила душой. При условии, что та у нее была. – А теперь возвращайся в тело. Ты и так слишком часто покидаешь его не по делу. А мне предстоит работа. Пора познакомиться с избранником нашей обожаемой безделушки.
– Зря ты так о медальоне, – попенял темный сгусток. – Он не любит сарказм. Как и ОНО…
– Проклятье! – выругалась хозяйка дома. – ОНО – это прожорливое животное, не щадящее ничего и никого, может не беспокоиться. Я не перехожу ему дорогу. У нас одна конечная цель. Пусть сжирает этот мир. Но на моих условиях.
Сгусток не посмел спорить, уловив в интонации… нет, не угрозу. Былую мощь. Растворился, не оставив ни следа. Женщина даже не посмотрела в ту сторону, где он висел. Взяла со стола черную маску и, прежде чем покинуть дом, спрятала лицо.
* * *
Брилада
Дебра сидела на полу, обхватив горячую голову ладонями. Виски кололо тонкой иглой боли. Сначала от криков, слёз и проклятий. Теперь от звенящей тишины, насквозь пропитанной страхом. Здесь – в стерильной комнате без окон – она казалась особенно давящей. Дебра никогда не видела столько испуганных людей, как за последние сутки. На бумаге все, включая врачей и чиновников, знали, как себя вести в случае обнаружения Хайди. Но на деле все либо суетились, либо впадали в ступор. В память врезалось лицо директрисы без единой кровинки. Ученикам явился призрак из фильма ужасов. С ошалевшими глазами на мертвом лице-маске.
Ситуацию взяли под контроль стражи. Не местные – простые офицеры, призванные обеспечивать порядок в общественных местах, а обученные профессионалы, стянутые из соседних крупных городов. Район оцепили, выставили вооруженные кордоны, словно началась война. Школу закрыли на карантин, выпускной класс перевезли в ближайшую больницу, где ребят заперли в палате на подземном этаже, превратив ее во временный изолятор. Не хватало Донни с Генри, о судьбе которых одноклассники ничего не знали. С пациентами никто не общался, опасаясь распространения недуга. Еду в палату завозила радиоуправляемая машина.
Первый день прошел бурно. Слёзы и ругань сменяли уверения, что через несколько часов заточение закончится. Осознание масштабов катастрофы пришло после бессонной ночи, показавшейся вечностью. Полчаса назад школьники окончательно впали в уныние. На стене ожило радио и объявило, что завтра приедут врачи из столичного Центра Хайди. Им предстояло решить судьбу пациентов. Как же жутко это звучало! Будто они преступники, ждущие приговора от беспощадных, равнодушных судей.
Нарушить гнетущие молчание решился Боб Ралли. Но не сказал ничего нового.
– Нас скоро выпустят. Мы же прошли тест.
– Это не значит, что мы не заразились! – Ида Бригс швырнула в парня скомканный бумажный платок. – Подумаешь, лампочка зеленая! Откуда тебе знать, что она через неделю не станет красной?!
– Нас могут продержать здесь месяц, – принялся объяснять Дилан, стараясь предать голосу оптимизм. Все взгляды приковались к нему. Ребята вспомнили, что он – сын врача. Да, доктор Эймс имел дело с мертвыми «пациентами», однако был главным экспертом в своей области, а, значит, в медицине точно разбирался. – У всех лампочка была зеленая. Но мы общались с Донни и Генри, а значит, риск заражения есть. Доктора подождут тридцать дней, чтобы сделать повторный тест. На ранней стадии определить Хайди невозможно.
– Если кто-то болен, за месяц заразятся остальные, – мрачно подметил рыжий Эйдан Хейз. Из-за грубоватого баса создавалось впечатление, что он всегда ворчит.
– Почему же нас вместе закрыли? – оглушительно взвизгнула Вейда и ринулась к запертой двери. – Выпустите! Вы слышите?! Я хочу отсюда выйти!
– Лучше вместе, чем поодиночке, – прошептала Мери Франк, кутаясь в клетчатый плед. – Я бы одна с ума сошла.
– Я тоже, – Яра Маркес подвинулась ближе к «сиамскому близнецу» Молли.
– Прекрати! – прикрикнул Боб на Вейду, но та не услышала, продолжила молотить мощными кулаками по металлической двери. В такт сердцам одноклассников.
Дебра обвела палату усталым взглядом. Все напуганы. За себя и родных. Однако менее злыми страх их не сделал. Сколько яда успели выплеснуть на двух заболевших мальчишек! Будто они нарочно подхватили смертельный недуг! Дебра не раз возвращалась в мыслях к Донни и Генри. Где они сейчас? Что с ними делают? И, главное, как мальчишки заразились Хайди в городе, в котором никто никогда не болел? Здесь было над чем подумать, и Дебра с радостью обсудила бы ситуацию с Диланом, но в присутствии еще пятнадцати человек это было невозможно.
По дороге в больницу они с другом едва успели обменяться парой фраз.
– Не понимаю, – шепнул тогда Дилан. – Сначала видения, теперь Хайди. Может дурацкий туман – новый симптом болезни? Не зря же парнями в Каста-Белле интересовались.
Вспоминала Дебра и мать с отцом. Интересно, думают ли они о ней? Волнуются ли хоть немного? Их троих нельзя было назвать нормальной семьей, но сейчас Дебра с радостью оказалась бы рядом с родителями. Пускай ворчат, лишь бы все остались живы и здоровы.
* * *
На следующий день «сбылось» желание Вейды: пациентов выпустили из изолятора. Но лишь для того, чтобы запереть в одиночные палаты. Так решили столичные доктора. В новой «темнице» Дебру встретили узкая кровать и тумбочка. Ни телевизора, ни книг, ни журналов. Не было и окна, способного подарить клочок живого неба. В общем изоляторе развлечений тоже не предлагалось, но пленники хотя бы общались.
До позднего вечера Дебра пролежала в постели – лицом к стене, запрещая себе поддаваться панике. Вспоминала всё, что знала о Хайди из еженедельной программы на ТВ, призванной успокоить население. Врачи приходили в студию и делились последними успехами в борьбе с недугом. Напоминали, что за последние пять лет от Хайди не умер ни один житель планеты. Докторам удавалось вовремя выявлять болезнь и сохранять пациентам жизни.
Дебра представила самую частую гостью программу – Присциллу Грей, советницу верховного правителя Абрахама Уинфри по вопросам здравоохранения. Один вид холеной блондинки в строгих костюмах внушал оптимизм. Красивое лицо не покидала улыбка. Глубоко посаженные голубые глаза заглядывали в душу каждому зрителю – успокаивали, убеждали, что всё под контролем.
Однако сегодня Дебра не спешила верить советнице. Вспоминала репортажи из больниц, где лечились, а, по сути, жили подконтрольные – люди, не погибшие от Хайди, но навсегда оставшиеся пораженными тяжелым недугом. На камеру они заверяли, что счастливы, ведь им подарили второй шанс. Но разве они выглядели довольными? Нет. Это Дебра поняла очень ясно. Подконтрольные произносили заученные фразы, в которые не верили. Это была не жизнь, а пародия. Больница превратилась в тюрьму. Ни семьи рядом. Ни глотка свежего воздуха. Лишь стены, замки и враньё…
…В сон Дебра провалилась, едва в палате погас свет. В странный, но яркий и впервые за долгое время управляемый. Обошлось без белой комнаты, закручивающейся в спирали тягучей дымки и тяжелого медальона с голубым камнем. Объявилась лишь привычная сероглазая спутница. Сидела на берегу школьного озера, где Донни и Генри угораздило собрать одноклассников на мистическое «шоу».
Водная гладь выглядела на удивление спокойной, чего в реальном мире за ней не водилось из-за множества ледяных ключей. Походила на зеркало, отражая клочья серых облаков. Небольшую рябь создавали жёлтые листья, плывущие в никуда. Пахло дождем, но озноба Дебра не чувствовала, сырая погода и мрачное небо были антуражем. Она смело шагнула к таинственной девушке из многолетних кошмаров и устроилась рядом.
– Почему ты мне снишься?
– Забавно. Тот же вопрос я хотела задать тебе, – девушка задумчиво наклонила голову. Длинная челка закрывала лоб и падала на глаза. – Кто ты?
– Человек, – пробормотала Дебра, растерявшись. Слишком требовательным тоном задали вопрос. Как приказ большого начальника.
– О! – губы спутницы скривила снисходительная усмешка, в голосе зазвучал неприкрытый сарказм. – Это многое объясняет! А живешь ты, наверняка, на Земле?
– В Бриладе.
– Это деревня такая?
– Город. Небольшой. В 29-м секторе, – Дебра почти не обиделась. Брилада ничем не славилась и не упоминалась в школьных учебниках или туристических брошюрах. – А ты где живёшь?
– В Каста-Белле.
– В мировой столице?! – в голосе невольно прозвучало восхищение.
– Это самый обычный город, – повела плечами собеседница с деланным равнодушием, но реакция ей польстила.
– Говорят, у вас там всё грандиозно. Хотя вы гораздо ближе к Хайди.
– Хайди? Это человек?
– Ты не знаешь, – Дебра нахмурилась. – Значит, ненастоящая.
– Еще чего! – возмутилась та. Брови сошлись в одну линию, как у строгой учительницы. – Это ты – плод моего воображения. Сон, который я вижу с детства.
– Нет, это ты – сон! А я на самом деле!
– Бред, бред, – девушка запустила пальцы в каштановые волосы. – Кстати, куда сегодня делся твой медальон?
– Не знаю, – проворчала Дебра, чувствуя себя неуютно. Собеседница оказалась нахалкой, выказывающей превосходство.
– А кто тот тип, что нас пытается убить?
По спине промчалась стайка мурашек. Дебра предпочитала думать, что противник на них нападает, а вовсе не стремится лишить жизни.
– Ой!
На «сцене» без предупреждения сменились декорации. Озеро с облаками в нём и над ним качнулось, замерцало, потеряв чёткость, и провалилось под землю. Уступило место бесконечной белой комнате. Будто сложился и разложился веер с новой картинкой. Только две девушки остались сидеть на месте. Дебра не могла объяснить, почему решила, что это место – комната. Здесь не доводилось видеть ни стен, ни потолка. Знание впечатали в мозг.
– Зараза! – выругалась она, обнаружив в ладони медальон. Треклятое украшение радостно играло оттенками синего и фиолетового.
– Это ты сделала? – рассердилась спутница.
– Нет. Я думала – ты.
– Вы обе – глупые девчонки! – ударил по ушам знакомый зловещий голос, искусственно усиленный в разы.
– Попробуй его рассмотреть!
– Не могу! – Дебру захлестнуло отчаянье. – Я это не контролирую!
– НЕ КОНТРОЛИРУЮ! – крикнула она наяву, садясь на кровати. В отдельном изоляторе.
* * *
Дебре понадобилось минут пятнадцать, чтобы унять обезумевшие сердце. Сидела в темноте, прижавшись спиной к стене и притянув к подбородку колени. Потом снова легла, сунув ладони под подушку. Одеяло сбросила на пол. Тело пылало огнём, будто температура подскочила за сорок градусов.
Зато голова оставалась ясной.
Сон получился, как никогда, реальным. Физические ощущения притупились, но картинка была чёткой. Дебра контролировала всё, что делала и говорила. Не считая последних мгновений. Вторая девушка тоже. Они впервые общались от своего лица, а не исполняли, как марионетки, прихоть медальона, но говорили не о том. Следовало о многом расспросить, а удалось лишь выяснить, что подруга по несчастью живет в мировой столице и ничего не слышала о Хайди. Дебра почти поверила, что та существует. Но почему-то притворяется неосведомленной о болезни, разрушавшей мир.
Уснуть больше не удалось. Когда в изоляторе зажегся свет, голова раскалывалась от боли. Чудилось, вены взорвутся, и кровь брызнет фонтаном, унося в небытие страхи и вопросы без ответов. Не увенчались успехом попытки поспать днем. Сон не шёл, и Дебра ходила туда-сюда по комнатке, чтобы устать. Пять шагов в длину, два с половиной в ширину. Не бог весть что, но сойдет. Неровная трещинка на резиновом полу, словно шрам на коже. Еще одна, напоминающая кривую усмешку. Наверняка, так выглядит рот злодея из сна. А вот изогнутая линия, будто удивленно приподнятая бровь столичной нахалки.
Часов в изоляторе не было, и пленница не знала, сколько времени продлилась «пешая прогулка». Индикатором усталости послужила боль в ногах. Заныли икры, затем и лодыжки, отзываясь навязчивым покалываем при каждом шаге. Но Дебра терпела, пока не свело левую ногу – от щиколотки до бедра. Присела на край кровати и растерла конечность. Раздражение вновь накрыло горячей волной. Очень некстати. Злость – точно не помощник для сна.
Но спать не пришлось. На стене ожил динамик, напугав до дрожи. Металлический голос зазвучал равнодушно, но жестко:
– Дебра Рид, вас ждет для беседы профессор Картер из Центра Хайди. Когда откроется дверь, идите направо до конца коридора – в кабинет номер восемь. Советуем не делать глупостей, если не хотите неприятностей для себя и близких.
Дебра гневно сжала зубы. Она и без указаний не собиралась делать глупости. Отлично понимала серьезность ситуации. Не ребенок, который с воплем «мама!» бросится бежать, не разбирая дороги. Перспектива общения с неизвестным профессором не вдохновляла. Наверняка, задаст кучу медицинских вопросов, ответы на которые есть в карте. Станет важничать, как докторша из школы.
Отведенную для беседы комнату разделили прозрачной стеной от пола до потолка, чтобы избежать заражения. Вплотную к перегородке поставили столы. По ту сторону ждал упомянутый профессор Картер. Он потряс Дебру. В ее представлении доктор не имел права оставаться безучастным к беде пациентов. Сидящий напротив лысеющий врач не походил на живое существо. Лицо каменное, равнодушное. Он приехал в Бриладу не помогать, а констатировать факт недуга. Или смерти.
Дебра осторожно присела на жесткий стул, опасаясь сделать лишнее движение. Но профессор не торопился заговаривать. Что-то аккуратно вписывал в толстый блокнот. Губы сильнее сжимались. Если доктор хотел напугать пациентку, то легко справился с задачей. Дебра почувствовала себя призраком. Словно заболела Хайди, умерла и теперь бродила по больнице, отчаянно привлекая к себе внимания. Но ее никто не видел. Она превратилась в тень.
Врач нарушил молчание, когда Дебра почти поверила в безумную фантазию.
– Отвечайте на вопросы честно и не перебивайте, – приказал Картер низким стальным голосом, не отрывая взгляда от записей. – За любую ложь вас накажут. Речь не о школьных штрафах или общественных работах. Надеюсь, вы понимаете плачевность своего положения лучше, чем некоторые одноклассники.
Доктор, наконец, посмотрел на Дебру. Она едва удержалась, чтобы не юркнуть под стол.
– Вы поняли меня, юная леди?
– Да, – ответила она хрипло.
Ох, лучше бы и дальше сидела в отдельном изоляторе.
– Расскажите, что произошло на озере.
– На озере? Разве мы в изоляторе не из-за Хайди? – слова вырвались прежде, чем Дебра вспомнила наставления.
