Текст книги "Мелкие случаи из личной жизни (СИ)"
Автор книги: Анна Стриковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)
По плану Святослава Тане предстояло изображать частичную идиотку. То есть очень умную в том, что касалось самой аферы, и полную дуру, искренне верящую в то, что сынуля хозяина не сам придумал эту мерзость, а его, невинного козленочка, втравил нехороший товарищ.
Ну, в общем, если учесть, как она оценивает умственные способности собственного генерального директора, убедительно изобразить это будет нетрудно. Главное – искренне верить, что дурак самостоятельно не мог разработать даже такой кретинский план. И не забыть, папе не надо говорить, что его сыночек – верх тупизма. Он просто очень наивный. Ха-ха-ха.
Увидев стоящего с табличкой референта, Таня поняла, что идея Святослава должна сработать. Наверняка референт хорошо знает шефа, и этот план они обсудили во всех подробностях. Главное теперь – не растерять запала, встретиться с этим самым Генриховичем как можно быстрее.
Референт отвез Таню в гостиницу и по дороге обрисовал ситуацию. Льву Генриховичу доложено, свободного времени у него нет, но он согласился выслушать Татьяну за обедом. Вот сейчас приедем в гостиницу, приведете себя в порядок – и к шефу. Обедает он тут же, в ресторане при гостинице, и она вместе с ним. Гарантировать успех Олег не может, но надеется, что Тане хватит ума не разозлить великого человека. Тот, если не злой, то вменяемый, и даже очень. Если Таня, глядя на Олега, боится, что у шефа нетрадиционная сексуальная ориентация, то пусть успокоится. Ориентация у него самая что ни на есть традиционная. Наоборот, тут у нее, как у красивой женщины, есть все преимущества. По крайней мере, доброжелательное внимание в начале разговора ей обеспечено. А там как дело пойдет.
Гостиница оказалась небольшой, но шикарной. Красивое здание, выстроенное в хорошем классическом стиле, внутри поражало очаровательно-игривым убранством в духе Louis XV. Номер, в который поместили Татьяну, походил на изящную шкатулочку, серебряную бонбоньерку XVIII века. Такую Татьяна как-то видела в музее. Общий фон розово-сиреневый, белая с позолотой мебель, в декоре ни одной прямой линии. То, что кровать представляла собой правильный прямоугольник, казалось вопиющим нарушение гармонии. Гладкая прическа Татьяны и ее строгий костюм настолько выбивались из стиля, что хотелось тут же сменить их на что-то более подходящее. На пудреный парик маркизы и платье с буфами, рюшами и лентами, например. Но Таня ничего менять не стала, просто поправила волосы и сделала макияж поярче, рассудив, что на таком фоне не стоит выглядеть слишком бледно, потеряться можно.
Обеденный зал ресторана был оформлен в том же духе, но с другим колористическим решением. Медные и золотистые тона занавесей и обивки и в пасмурный день наводили бы на мысли о солнце и хорошей погоде, а сейчас, напоенные светом, льющимся из окон, создавали удивительную атмосферу радостного покоя и комфорта.
Народа в зале было немного. Татьяна сразу увидела устроившегося за столиком у окна Льва Генриховича и направилась прямо к нему.
Великий начальник приветствовал свою сотрудницу так, как будто не она напросилась к нему на прием по срочному делу, а он пригласил ее на свидание. Встал, приветствуя, дождался, когда она усядется, и лишь тогда сел снова. Сделал комплимент ее цветущему виду и элегантности. Предложил помочь разобраться с меню. Отмел ее попытку начать разговор сразу, до еды. И всю дорогу улыбался.
Таня не помнила его таким. До сих пор при встречах с ней Лев Генрихович бывал не то, что груб, но откровенно нелюбезен. Садился, оставляя ее стоять, разговаривал резко, отрывисто, никогда не смотрел не то, что в глаза – в лицо. Даже когда обращался к ней на совещаниях, взгляд устремлял на точку, находящуюся в полуметре над ее головой. Всегда показывал, что она – это так, полумера, эрзац, то, что он только терпит в ожидании настоящей достойной кандидатуры на ее место. И при этом регулярно повышал, чего Таня никак не могла понять.
Ладно, если сегодня он решил играть по другим правилам, значит, принимаем эту игру. Она не стала напоминать, что прекрасно знает немецкий. Заулыбалась в ответ и предложила Льву Генриховичу самому ей что-нибудь заказать. Что-нибудь легкое. От вина отказалась.
Куда уж тут наедаться и напиваться, предстоит серьезный разговор. Вот если все пройдет успешно, то вечером можно будет оторваться: наесться вкусностей и винца выпить.
Босс пожал плечами, подозвал официанта и что-то ему сказал. Таня глазом не успела моргнуть, как перед ней уже стоял салат.
Еда оказалась выше всяких похвал. Под внимательным взглядом своего работодателя Татьяна чувствовала себя неуютно. Но сказывалась многолетняя муштровка Полины Константиновны: поведение ее было безупречно. Оставив попытки начать серьезный разговор, Таня полностью отдалась процессу поглощения пищи. Он сам заговорит, когда придет время.
Расчет оказался верным. Не так уж долго босс смог держать паузу. Он начал разговор не дожидаясь десерта. Начало беседы оказалось неожиданным. Таня успела проглотить последний кусочек жареного мяса, чему была очень рада. Не хватало еще подавиться в самый ответственный момент.
Ну, рассказывайте, что там учудил Ваш генеральный директор? – в голосе Льва Генриховича слышался непонятно к чему относящийся сарказм.
Лев Генрихович, я хочу, чтобы Вы посмотрели эти бумаги, – твердо сказала Татьяна.
Ага, говорить не хотите. Правильно. Знаете, Танечка... Можно, я так Вас буду называть?
Как угодно, Лев Генрихович.
Хоть горшком назови, только в печь не сажай? И это правильно. Смотрю я тут на Вас, и думаю...Я Вас недооценивал... Когда Сан Саныч мне Вас со всех сторон подсовывал, я все подвох искал. А теперь вижу – прав был старый лис. Вы умная и ответственная. Ну, умных еще найти можно. Вы смелая и решительная. Такие тоже есть. А вот чтобы все вместе... А еще есть в Вас этакая хорошая безбашенность. Зачем Вы сюда прилетели? Вену посмотреть захотелось?
Как Вы сказали? – Таня собрала в кулак всю волю, в результате ей удалось не измениться в лице и сохранить на губах вежливую полуулыбку.
Ведь это абсолютно не Ваше дело. Это стасикова забота, и Ольги Васильевны. Что, думаете, откуда я все знаю? Да Вы еще в самолет не сели, а я уже все знал. Олег Стасика сдал. Любовь любовью, а в таком деле всяк за свою шкуру трясется. Я Стасу позвонил, и он мне все рассказал.
Рассказал? – Танины глаза широко распахнулись, но это было не удивление, а что-то другое, чему сама Таня не подобрала бы названия.
А что ему оставалось делать? Так что не надо ничего говорить, давайте сюда все бумаги. Завтра сюда прилетит Геннадий. Не бойтесь, в это время Вы будете уже на пути в Москву. Пусть думает, что мне документы Стасик Ди-эйч-элом переслал. Ну так вот. Я снова повторяю свой вопрос: зачем Вы в это ввязались? Зачем прилетели в Вену?
К этому моменту Татьяна сумела полностью овладеть собой. Она ненавидела действовать, не имея точного плана, спонтанность не была ее сильной стороной, но сейчас приходилось действовать именно так. И очень быстро соображать. Сейчас начать излагать основные положения меморандума, составленного Кореньковым, значит выставить себя полной дурой, пешкой в чужих руках. Этого нельзя допустить. Так, сделаем глубокий вдох, продолжительный выдох, и вперед! Сначала общий треп, а там что-нибудь придумается.
Лев Генрихович, – Татьяна произнесла это очень серьезным, почти торжественным тоном, – Не так давно Вы сделали меня исполнительным директором нашего холдинга. Я несу ответственность за все, что там происходит. И мне не могут быть безразличны аферы, которые затеваются за моей спиной, от кого бы это ни исходило. Ольга Васильевна получила распоряжение, которое сочла для себя неприемлемым. Она обратилась к своему непосредственному начальнику, господину Коренькову. Тот тоже не решился взять на себя ответственность и обратился ко мне. Я в этой ситуации крайняя, мне ответственность перелагать не на кого. Я обращаюсь к Вам, как к владельцу и единственному человеку, который может своей волей разрешить ситуацию. Все строго по субординации.
Танечка, милая, Ольга Васильевна могла бы напрямую мне позвонить.
Не могла бы, Лев Генрихович, и Вы прекрасно это знаете. Она боится Вас до полного умопомрачения. Но при этом она великолепный специалист.
Стасик мог сам мне позвонить, и мы решили бы это дело по телефону. Правда, я бы очень разозлился. Скорее всего, Стасику бы пришлось в результате искать работу. И он подставил мне Вас.
Если бы я считала, что мне нечего Вам сказать, кроме того, что придумал Святослав Вадимович, я бы сюда не прилетела и заставила бы его самого разбираться с Вами и Геннадием Львовичем, – сказала Татьяна в запальчивости. Сказала, и похолодела. Все пока правильно, но что говорить дальше совершенно непонятно. Но надо.
Очень интересно! Что же Вы, Танечка, хотите мне сказать такого, чего не сказал мне Станислав Вадимович? – босс сверлил Таню взглядом.
Она храбро, не отводя взора, глянула ему прямо в глаза. В этот миг пришло озарение. Таня еще раз глубоко вдохнула, как перед прыжком в воду, резко выдохнула, и начала:
Давайте разберемся. Геннадий Львович вместе со своим приятелем господином..., – Татьяна сунула нос в бумаги, – Пухаловым, разработали схему увода денег из компании. Схему очень глупую, но криминальную. Если бы Ольга Васильевна не подняла тревогу, а подмахнула платежные документы, через пару-тройку месяцев к нам нагрянули бы маски-шоу. А еще через полгода и Ольга Васильевна, и Ваша покорная слуга сидели бы в Бутырках, а Вам, чтобы откупить от этой участи сына, пришлось бы попрощаться с холдингом. Вы не обижайтесь, но Геннадий Львович сам придумать эту схему не мог. Вот здесь, – она потрясла пачкой бумаг, – есть некоторые данные на господина Пухалова. Судя по всему, он не семи пядей во лбу. Прогоревший владелец палатки. Значит, и он не мог быть автором этого дивного плана. У меня возникают несколько вопросов. Первый: кто автор? Второй: как этому автору удалось подсунуть эту идею Вашему сыну? И третий: Кто заказчик? Проще говоря, кому выгодно? Схема, кстати, гениальная. Если бы во главе холдинга стоял простой наемный менеджер, затеваться не имело бы смысла. Наемный работник никогда не решился бы навлечь на себя Ваш гнев. Затея не сработала бы на самом раннем этапе. Даже если бы сработала...
Вы хотите сказать, мой сын такой идиот, что не смог бы придумать даже такого кретинского плана?
Я хочу сказать, Вашему сыну было все равно, насколько этот план кретинский. Он был уверен, что в любом случае Вы его прикроете чего бы Вам это ни стоило. Но, боюсь, придумал он это не сам. И хорошо бы узнать, откуда у все этой истории ноги растут. Думаю Вашей службе безопасности это под силу.
Да, Татьяна Павловна, Вы действительно очень умная женщина. Я понял все, что Вы сказали и постараюсь разобраться. Давайте сюда Ваши бумаги, я передам их в службу безопасности.
У босса погасли глаза, ссутулились плечи... Сейчас перед Татьяной сидел пожилой и очень усталый человек.
Таня, Вы курите?, – Татьяна пожала плечами, – Нет? Я уже лет пятнадцать, как бросил. Но сейчас бы закурил с удовольствием.
Может, лучше выпить? – Татьяна с сочувствием смотрела на этого человека, вдруг обнажившего перед ней свою слабость.
Хорошая идея. Только составьте мне компанию, – он неопределенно махнул рукой и тут же как из под земли, возник официант, – Коньяка и кофе обоим, мороженое даме.
Видно, Льва Генриховича тут хорошо знали, потому что коньяк был доставлен в графинчике. После двух рюмок он приободрился и снова начал сверлить Татьяну взглядом.
Вы хотите меня о чем-то спросить? – осведомилась она.
Да. Это правда, что Вы были женой некоего Туманского?
Таня не ожидала такого вопроса и в первую минуту смутилась. Но быстро пришла в себя. Естественно, он все о ней знает. Служба безопасности наверняка еще утром положила ему на стол полное досье.
Была, Лев Генрихович.
У Вас другая фамилия. А правда ли, что Вы забрали ребенка и бежали от него чуть ли не в чем мать родила?
И это правда. Почти. У меня были деньги, иначе бы мне это не удалось. А Вы знакомы с Туманским?
К моему великому сожалению, да. В нашем кругу все его знают. А может так быть, что он захотел прибрать мой бизнес к рукам?
Таня пожала плечами.
Может. Вы и сами знаете ответ. Вполне возможно, что на другом конце той ниточки, которая сегодня Вам попала в руки, находится именно он.
Что ж, тогда наши дела незавидны. У Туманского бульдожья хватка. А может так быть, что он обратил внимание на мой холдинг оттого, что Вы здесь работаете?
К сожалению, и это возможно.
Может, мне стоит Вас уволить? Чтобы он от меня отцепился?
Татьяна глубоко вздохнула и покачала головой.
Уже поздно. Первое побуждение могло быть связано со мной. А потом идея уже начинает жить самостоятельно. Если Евгений заинтересовался Вашим холдингом, значит, у него есть какие-то планы. Бизнес-планы. Мое увольнение ничего не изменит.
Вот и я так думаю. Я Вас не уволю. Если это действительно рука Туманского, Вы мне еще понадобитесь. Так что ешьте мороженое, Таня. А потом идите, погуляйте. Вы никогда не были в Вене? Прелестный город. Очаровательный. И ложитесь спать пораньше: в шесть утра за Вами придет машина. А мне нужно побыть одному.
Таня лихорадочно запихнула в себя несколько ложек мороженого, допила коньяк из своей рюмки, наскоро раскланялась и ушла в свой номер. Там разделась и рухнула на постель. Она чувствовала себя как выжатый лимон. Да, она справилась. Но какой ценой! Теперь ей самой было ясно, что ситуация гораздо хуже, чем она предполагала.
Татьяна провалялась в постели целый час. Спать не получалось, но и встать сил не было. Через час раздался телефонный звонок. Олег осведомился, все ли у нее в порядке и можно ли ему зайти. Она разрешила и лихорадочно стала потрошить наспех собранную дома сумку. Все равно надо одеться и пойти погулять, но не в офисном же костюме?!
Таня едва успела натянуть джинсы и свитер, как Олег уже стучался в дверь. С порога он начал благодарить ее, одновременно протягивая большой желтый конверт.
Татьяна, спасибо Вам большое. Вы разрулили ситуацию гораздо лучше, чем можно было мечтать. Я, честно говоря, не надеялся, что все обойдется. Сейчас я был у шефа, он дал мне множество поручений, из которых ясно: кризис перешел в другую плоскость. Никакие оргвыводы нам не грозят. Ни Вам, ни мне, ни Святославу.
Слава Богу. А что в конверте?
Во-первых, доверенность. Вы теперь можете подписывать контракты и финансовые документы, – Татьяна не нашлась, что сказать и только волосами тряхнула, – И деньги. Немного.
Таня подумала, что в этой ситуации деньги брать не стоит, но едва открыла рот, как Олег ее остановил.
И не вздумайте отказываться. Это бонус. Вы заслужили. Шеф решил, что Вам нужно прийти в себя. А для женщин в таких случаях лучшее средство – шопинг. Я Вам советую, не сидите в номере, погуляйте, купите себе что-нибудь, посидите в кафе. Вена в этом смысле один из самых прелестных городов в мире. Оттягивает.
Спасибо за совет. Обязательно им воспользуюсь.
Да, забыл сказать. Ноутбук у Вас с собой... Здесь, в гостинице, бесплатный вай-фай. Если надо, можете связаться с домом или на работу позвонить, как угодно. Утром за Вами приедет наш водитель и отвезет в аэропорт. Платить ни за что не надо, все оплачено. Святославу привет.
Олег просочился в дверь и растворился в полумраке коридора.
Таня задумалась. Действительно, надо позвонить домой, но стоит ли делать это сейчас? Скоро начнет темнеть, ноябрьские дни коротки. Раз уж так все случилось, дурой надо быть, чтобы не погулять по Вене. Правда, вставал вопрос: как одеться. Ее пальто совсем не подходило к джинсам. Но гулять в офисном костюме... Фиг с ним, сейчас тепло, можно пройтись и просто в свитере.
На улице была благодать. Заканчивался тихий теплый день, и солнце золотом заливало фасады домов. Таня взяла план города на стойке в отеле, а развернула его уже на улице. Отель оказался в самом центре Вены, до всего самого интересного было рукой подать. На музеи времени не было, Таня решила просто погулять. Фотоаппарата она не взяла, ну ничего, поснимает на телефон.
Вена и впрямь «оттягивала». Погуляв с полчаса она почти забыла, из-за чего здесь оказалась. На душе стало легко и радостно. Эти чувства, легкость и радость, казалось, разлиты в этом городе повсюду. У него было свое неповторимое лицо и яркий противоречивый характер. Немецкая основательность в сочетании с итальянским легкомыслием и склонностью к украшательству делали австрийскую столицу волшебной.
Через час солнце стало садиться, а у Татьяны устали ноги. Ее элегантные ботильоны не годились для долгих прогулок. Значит, пришло время шопинга. Ей повезло. На первом же перекрестке Тане попался магазин, где она купила удобные полуспортивные ботинки и красивую ветровку на мягкой флисовой подкладке. Прикинув, что в Москве за них пришлось бы выложить вдвое больше, она купила такую же и сыну.
В конверте от босса было пятьсот евро. Начав их тратить, Таня уже не могла остановиться. Накупила сувениров, каких-то брелочков, магнитиков, шарфиков, кошелечков... Пойдут на подарки сослуживцам. Бабушке купила блузку и конфеты, Лине – элегантный платок на шею, заодно и себе два. Не удержалась, в парфюмерном магазине и сама отоварилась, и для Сергея приобрела мужской парфюм, хотя ему уже были куплены перчатки. По ходу дела два раза заходила в кафе, где пила кофе по-венски, заедая его воздушными меренгами. В десятом часу она ввалилась в холл отеля, увешанная пакетами. Денег оставалось только на то, чтобы дать гостиничной обслуге на чай, да и то в обрез.
В вестибюле на низком кресле сидел Олег. Видимо, ждал ее, так как тут же вскочил и бросился к ней.
Татьяна, Вы уже ужинали?
Нет, а что?
Тогда идите скорее в ресторан, Лев Генрихович Вас ждет.
Только покупки положу и переоденусь.
Блин, только расслабилась, и на тебе! Тане совсем не улыбалась перспектива провести этот вечер с боссом. Может, утром все-таки она была права и он ее клеит? Тогда как его отшить? Так, чтобы не получилось хуже? Не идти нельзя.
Она поднялась в номер, надела все тот же костюм, но от блузки отказалась, вместо нее повязала на шею новый, только что купленный платочек. Волосы расчесала и оставила распущенными. Ну, хоть какие-то изменения. Выглядеть слишком официально в ресторане вечером – это почти неприлично. Надо бы еще домой позвонить. Ничего, после ужина самое время. Толик как раз будет за компьютером.
У входа в ресторан ее снова перехватил Олег.
Татьяна, умоляю Вас, будьте осторожны, шеф сейчас под газом, мало ли что придет ему в голову.
Успокойтесь, Олег, Я справлюсь, – Таня фамильярно хлопнула референта по плечу и прошла в зал.
Босс сидел за тем же столиком на том же самом месте. Можно было подумать, что он с утра так отсюда и не вставал. Но рубашка на нем была свежая, это Таня сразу отметила. Значит, по крайней мере поднимался в номер переодеться. Выглядел босс значительно лучше, чем в конце их предыдущей встречи, но до «хорошо» было далеко. Издалека бросалось в глаза, что он пьян. Татьяна не привыкла общаться с людьми пьющими. Ни ее отец, ни муж не пили, по крайней мере пьяными она их не видела. Поэтому как себя держать не знала. Единственным выходом представлялось вести себя так, как будто все нормально. Она улыбнулась, подошла и села напротив.
Вы меня звали, Лев Генрихович?
Не звал, а приглашал. Я тебе форель заказал. Вкусная. Ты рыбу ешь?
Ем. Спасибо.
Вино пей. Местное, белое. Хорошее, между прочим. Я его тебе специально под рыбу. А я, с твоего позволения, еще коньячка.
Может, не надо, Лев Генрихович?
Надо, девочка. Ты сама виновата. Вообще-то я напиваюсь очень редко. А сегодня напьюсь. Вернее, уже напился, но могу добавить. Я этого гаденыша сделал генеральным директором. И ведь знал, что он не только ничтожество, а еще и идиот. Но ради матери... Ради матери его. Виноват я очень перед ней, вот сына и тяну за уши. А куда такого тянуть? Он сам кого хочешь в болото утянет. Вот почему так? У меня же еще дочери есть. Одна в Канаде, другая в Германии. Умницы, красавицы... Такие, как ты. Любой из них бизнес доверить – и спи спокойно.
Так почему же Вы им не доверили?
Не хотят!!! Ни одна, ни другая. Старшая в Канаде подтвердила свой врачебный диплом, теперь гинекологом работает. Бизнес ей даром не нужен, вот как! Даже денег от меня брать не хочет, мол, мы сами хорошо зарабатываем. А младшенькая, дай ей Бог счастья и удачи, в Дюссельдорфе в оркестре на флейте играет. Муж у нее немец. Дубина! Преподает в тамошнем университете какую-то гребаную философию.
Эти тоже денег не берут?
Эти берут. В гости приехать не хотят, детей не рожают, живут, видишь ли, для себя. Она у меня самая умненькая была. В школе отличница по всем предметам. Угораздило же ее на флейте... Бабка их с панталыку сбила. Теща моя в театре Станиславского и этого, как его, Немировича, пела. А тесть – хирург известный. Ну вот и пошли по стопам предков. А у меня все технари не из первых. Скукота, по ихнему. Вот ты где училась?
В МАИ.
Ну и молодец. Инженерное образование еще никому не повредило. Директором стала, хотя мы с тобой самолеты не строим. Женить бы на тебе моего Генку. Я тебе, как члену семьи, дела бы доверил. Большие. Ты в курсе, у меня не один этот рекламный холдинг, есть дела и помасштабнее.
Таня съежилась, не зная, как реагировать. Продолжала молча сидеть, не меняя выражения лица.
Только зачем тебе этот мудак? Правильно, низачем. Никому этот придурок не нужен, кроме отца. А мне он только сердце в клочья рвет. И получается: дела мои большие, денег хоть жопой ешь, а смысла в этом ни на грош. Да что ты так сидишь? Ты форельку-то давай...
Тарелка с жареной форелью давно стояла перед Татьяной, но она не решалась прервать монолог начальника таким прозаическим действием, как еда. Но тут она кивнула, налила себе бокал вина, оказавшегося превосходным, и приступила к трапезе. Оказалось, она проголодалась, и теперь с удовольствием набросилась на рыбку, не забывая каждые пару минут поднимать глаза на продолжающего разглагольствовать Льва Генриховича. Весь этот треп не имел смысла, ясно было, что человек просто спускает пар. Тяжело ему далось сознание, что сын захотел его так глупо и подло подставить. Ладно, главное, чтобы разрядился, а то кондратий хватит, и что тогда?
В результате ей пришлось сидеть в ресторане чуть не до двух часов ночи, поддакивая, переспрашивая и кивая головой. Удалось добиться того, что Лев Генрихович умерил возлияния и перекинулся на еду. Уходить он явно не собирался, хотя даже от вышколенной ресторанной обслуги, при всей их любезности, начали распространяться флюиды недовольства. Наконец Тане удалось оторвать его от стола и довести до номера. Она страшно боялась, что придется загружать босса в номер, и при этом может сложиться очень неприятная ситуация. Но на этаже у дверей караулил верный Олег, и Татьяна сдала ему шефа с рук на руки.
Несмотря на все треволнения этого дня, заснула она мгновенно. И почти сразу ее разбудил телефонный звонок. Оказалось, уже шесть часов, пора ехать в аэропорт.
Быстро покидав вещи в сумку, Татьяна спустилась, и через полчаса уже регистрировалась у стойки. В самолете она вспомнила, что не позвонила ни домой, ни Сергею.
Накануне она успела кинуть ему смску «уезжаю на сутки, буду завтра вечером». Достаточно ли этого? Вдруг он обидится? Если бы с ней так поступил мужчина, она бы расстроилась, но не обиделась. Но большинство знакомых женщин сочли бы своим долгом выразить недовольство. Не зря же с детства она ото всех слышала, что у нее мужской характер. Но если у нее мужской, у мужчины, у Сергея, может быть женский? Характеры у людей могут быть самые разные У Тани совсем не было опыта в таких делах, замужество не в счет. Может, Сережа проявит понимание, не станет дуться.
А вот Толик точно обидится. Когда Таня заезжала за вещами, Толика дома не было. Бабушке она только успела сказать, что срочно вылетает в командировку на сутки, пообещала вечером позвонить, схватила сумку и была такова. Наверняка ребенок весь вечер ждал, а она с этим Генриховичем, как дура, в ресторане зависала. С другой стороны, в два часа ночи сын уже спит. Сегодня придется весь вечер посвятить ему. Сережа как-нибудь перебьется, пусть его греет мысль, что у них впереди целый месяц вместе.
В Шереметьево ее ждала машина. После минутного колебания Таня велела ехать домой. Бессонная ночь не прошла даром: сейчас она почти ничего не соображала. Сил оставалось только на то, чтобы добраться до постели и рухнуть.
ДорОгой набрала номер Марины, спросила, нет ли чего срочного. Та обещала скинуть ей на почту письма, требующие срочного ответа. Но их немного, всего два. А остальное ждет до завтра. Вот и хорошо.
Дома Таню встретила Полина Константиновна, выражение лица которой не предвещало ничего хорошего. Толик, естественно, был в школе. По лицу бабушки было видно, что она собирается жаловаться. Таня чмокнула старуху в щеку, зашептала: «Бабулечка, не сейчас. Умираю спать хочу. Я недолго, часа два-три, и все. Потом мне все расскажешь». Юркнула в свою комнату и рухнула на диван не раздеваясь. Сон навалился моментально. Минут через сорок она очнулась, поснимала с себя, что смогла, завернулась в халат, укрылась пледом, и снова улеглась. Таня опасалась, что теперь не уснет, но не тут то было. Заснула, как провалилась. Проснулась оттого, что сын заглядывал в комнату и при этом скрипел дверью. Вообще-то эта дверь не имела привычки скрипеть, но парень как-то ухитрялся. Это был верный способ разбудить мать, сделав вид, что так вышло нечаянно.
Мам, ты приехала?
Можно подумать, сам не видишь, – буркнула Татьяна спросонок.
А ты где была? Бабушка не сказала.
Бабушка сама не знала. В Вене я была.
В той, которая столица Австрии? – Толик проявил осведомленность, – Ух ты! Здорово! А почему ты сразу вернулась?
Мне пришлось поехать срочно на сутки. По работе. Ты понимаешь, я туда не развлекаться ездила.
Ну, хоть немного город посмотрела? А фотки? Сделала? А мне что привезла?
Привезла, не переживай, – конечно, к этому вопросу он и вел разговор, но начать сразу с подарков считал некрасивым, – Иди, вон, видишь, сумка новая стоит. Открывай и распаковывай. Я кое-что купила. Тебе ветровку, и мне такую же. Тебе еще шапку и шарф. Остальное – по мелочи.
Мам, а сумку? Сумку кому?
Хочешь сумку? Для чего она тебе?
Ты не понимаешь, она такая... Суперская!!! С такой ходить очень круто. Я ее буду в школу носить, мой рюкзак все равно по швам разъезжается.
Хотя Таня купила сумку себе, сыну отказать не смогла.
Да забирай. Кстати, мне никто не звонил?
Лина звонила, спрашивала, почему у тебя телефон не отвечает. Я ей сказал, что ты в командировке. Звонила девушка из турагентства, сказала, все готово, можно подъехать и документы забрать. Еще папа звонил.
Понимает, что этому звонку мать не обрадуется. Поэтому и назвал в конце, как бы между прочим. Интересно, что Туманскому понадобилось. Они впрямь как черт, не успеешь помянуть, тут же появляется.
Что он хотел?
Спрашивал, пойду ли я с ним в цирк в это воскресенье.
А ты?
Я ответил: спрошу у мамы. Папа просил ему позвонить, если ты разрешишь. Он обещал перезвонить завтра вечером. Вот я тебя спрашиваю: мне можно пойти с папой в цирк в воскресенье?
Ты хочешь? – взгляд мальчишки говорил точно: он не просто хочет, он жаждет пойти с папой в цирк, – Раз хочешь, и в школе все нормально, иди. Можно, – Таня посмотрела на сына и, как будто читая мысли, добавила, – Он тебя после цирка поведет в кафе, это тоже можно, только мороженым не обожрись, я тебя знаю. Будет подарки покупать, и это разрешаю. Главное – вернись домой до десяти. Ладно, до половины одиннадцатого. В понедельник в школу.
Толик высоко подпрыгнул, что должно было выражать дикий восторг, и скрылся с глаз. На кухню отправился, сейчас его бабушка кормить будет. Таня поняла, что тоже голодна. Встала, но прежде чем идти обедать, позвонила. Сначала Сереже, потом Лине.
Сергей получил смску, но ничего не понял. В редакции командировки были все больше местные, его в них почти никогда не отправляли. Он не мог себе представить, что должно произойти, чтобы так сорваться и уехать неизвестно куда. В конце концов, Таня работает не в МЧС. Примерно это он ей и сказал, когда она позвонила. Татьяна разозлилась. И так ей за эти сутки все нервы выдернули, а тут еще Сергей выдуривается. Но, как опытный специалист по работе с клиентами, она не дала себе воли, хотя хотелось заорать и послать дурака куда подальше.
Сереж, подумай, что ты мне сейчас сказал. И перезвони, когда сообразишь, что чушь молол. Буду ждать звонка.
Она повесила трубку, не давая ему шанса ответить. Пусть и впрямь подумает, прежде чем глупости говорить. Нашел время. Сегодня, между прочим, уже пятница. Завтра суббота. Его мама наконец-то уезжает, наступает свобода. О чем он себе думает?
Лина звонку обрадовалась. Она хотела встретиться в ближайшие дни. Таня подумала и предложила утро воскресенья. В субботу придется заниматься домашними делами, вечер она проведет с Сергеем, если он, конечно, одумается, а вот в воскресенье с утра Толик уедет с отцом в цирк, и она свободна. Встретятся с Линой, поговорят, все обсудят. А после обеда – опять с Сергеем.
Когда Таня вышла на кухню, Толик уже съел суп и принялся за куриную ногу. Бабушка сидела молча, она даже не попыталась налить суп любимой внучке. Значит, сейчас начнется...
Татьяна быстро наполнила свою тарелку и села за стол, приговаривая: «Ох. Какая же я голодная... как все вкусно пахнет....»
Помогло ей это как мертвому банки. Не успела она проглотить первую ложку, как бабушка открыла артподготовку.
И куда же это ты так внезапно отъехала? Я просто в шоке: влетела, вещи в сумку побросала, я в командировку, скоро, улетаю, на один день, завтра буду, и вылетела, как на помеле. Куда, зачем? Понятно, старой бабке ничего и знать не нужно, старуха обойдется. А подумать о том, что я волнуюсь, что нервничаю, что у меня от таких... поворотов... сердце заходится?
Таня, не прекращая поглощать пищу, пожестикулировала ложкой. Мол, такие уж были обстоятельства. Дай доесть, и все узнаешь.
Но сыну могла бы позвонить? Хотя бы ему?
Бабушка. если могла бы, позвонила. Дай, я доем, и все тебе расскажу, – на минуту оторвалась от тарелки Татьяна. Ага, сейчас. Бабке можно выдать только причесанную версию событий. Иначе будет это перетирать каждый день по десять раз, вгрызаясь в печень. Не хватало с ней свою работу обсуждать. Пусть лучше «Эхо Москвы» слушает и власти ругает. Тут с ней можно спокойно соглашаться, поддакивать, не задумываясь, а главное, не вкладывая никаких эмоций. За годы, прошедшие с развала Советского Союза, у Полины Константиновны не раз менялись политические воззрения, иричем зачастую на диаметрально-противоположные. Сохранялась только органически свойственная ей агрессивность. Сейчас она стояла на агрессивно-либеральных позициях. Не сахар, но гораздо более приемлемый вариант, чем агрессивно-коммунистические.
