Текст книги "Жертва (СИ)"

Автор книги: Анна Алмазная

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 32 страниц)

Жертва

Пролог

Да провались все пропадом!

Ночь серела перед рассветом, Виссавия отсыпалась после долгих и утомительных празднеств, Рэн этой ночью даже не думал ложиться. Сидел на широком подоконнике, полной грудью вдыхал запах мокрой от росы травы и ждал... богиня, как же долго он ждал... и как же ненавидел, оказывается, ждать!

Шелестели за окном яблони, играл с ветвями легкий ветерок, одна за другой гасли на чистом небе звезды. Впервые за долгое время Рэн встречал рассвет как благословение. День это суета, слепящий свет, жизнь. Ночь – любимая сестра смерти. Он, слуга смерти, не любил жизнь, не любил ее шум и спешку, надоедливую суету... но сегодня ночь тянулась и тянулась, а вождь все не звал. И даже любимые книги не давали забыться: Рэн не мог сосредоточиться. Не мог уйти в покой, даруемый магией, не мог прикоснуться к благословенной силе Айдэ...

Сегодня он думал только о наследнике, спавшем сейчас в замке Арама. О человеке, чьего правдивого облика Рэн никогда не видел, но чья аура впилась в память подобно надписи, выбитой на надгробье. Наследник нес на себе печать знакомства с Айдэ... более близкого, чем даже Рэн, хранитель смерти.

– Не нравится мне это, – прошептал он. – Не нравится, потому что...

...такая близость к смерти может свести с ума. А еще одного сумасшедшего вождя Виссавия не вынесет.

Небо закрыла легкая туча, застучал по листьям крупный дождь, и вмиг обострился, ударил в нос запах цветущей под окном сирени.

– Рэн! – тихо позвал вождь, и Рэн встрепенулся, вмиг смахивая охватившую его дрему. Соскользнул с подоконника, вошел в только созданный для него переход и оказался, как и ожидалось, в замке Арама.

Рассветный замок утопал в тишине, переплетении глубоких теней, тонких арок и в цветочном аромате. Он казался пустым после вчерашней толпы кассийских придворных. Рэн взял с накрытого богато стола гроздь винограда, повертел ее неуверенно в пальцах – и как кассийцы могут это есть – и положил на место, услышав за спиной:

– Рэн!

– Да, мой вождь.

Рэн поклонился Элизару и выпрямился, подчинившись тихому приказу. Белые, выделявшиеся в полумраке одежды вождя легкой дымкой струились до самого пола. Темные, длинные волосы переплетала белоснежная, шитая серебром лента. В глазах полыхал серебристый огонь магии, и по всему замку шел аромат зимней свежести. Вождь волновался... и его волнение Рэн чувствовал всей кожей, впитывал в себя как губка. Перед глазами на миг поплыло, дождь за окном усилился. Забарабанили по стеклу, побежали вниз крупные капли, и по полу поплыли водяные тени.

– Мой вождь, – выдохнул Рэн, борясь с внезапной слабостью. – Я здесь, мой вождь. Ты только прикажи... я все сделаю...

– Я знаю, Рэн. Знаю... – слабо улыбнулся вождь, положив тонкую руку на плечо Рэна. – Но это моя битва, самая сложная битва в моей жизни, и сражаться мне придется самому... От тебя я жду другого... Следуй за мной.

Рэн подчинился, до конца не понимая, чего от него хотят. Вождь не объяснял, Рэн не спрашивал. Там, за темнотой перехода, были просторные покои, погруженные в полумрак. Рванулся к ним, на миг замер, увидев вождя, маг, и этого мига хватило, чтобы Рэн одним всплеском магии заставил стражника погрузиться в тяжелый сон... Поймал, прежде чем бесчувственное тело упало на пол, усадил на скамье и поспешил за вождем, уже проходящим через узкую дверь...

Спальня. Все тот же полный живых теней полумрак. Все так же льющий ливень за окном, огромная кровать под балдахином с белеющими, смятыми простынями. А на кровати...

Рэн сглотнул и только сейчас заметил в спальне брата. Удивленный и слегка испуганный, Деран поклонился вождю, бросил на Рэна настороженный взгляд и облизал пересохшие губы.

Пугаться было чего: проснувшийся наследник медленно бледнел, глаза его расширились от ужаса, на лбу выступила испарина. Потянуло от вождя угрозой, пробило изморозью до самых костей, а на улице расшумелся нежданный и нежеланный гость: ветер. На кого так бурно отзывалась Виссавия, на вождя или его наследника, было сейчас не так и важно.

Наследник пришел в себя быстро, пожалуй, слишком быстро. Медленно, с достоинством встал с кровати, поклонился вождю и посмотрел уже не затравленно, как миг назад, а вопросительно и удивленно. Притворялся неплохо, Рэн бы поверил, но неповторимая аура не давала обмануться: это был наследник. Это был он, и Рэн точно не ошибался! Да и настоящий Арман сейчас выходил из спальни Рины, и не смотрел никогда так... режа душу острым, как заточенная сталь, взглядом.

Такого так просто не сломаешь. Наследник явно свободолюбив и горд до безумия, вождю с ним придется несладко. Впрочем, может ли быть слабым вождь Виссавии? Может ли быть слабым кто-то, помеченный печатью Айдэ?

– Чему обязан столь позднему визиту? – холодно спросил наследник. – Вам не стоило являться в мои покои непрошенным гостем, достаточно было позвать. Тогда я бы предстал перед вами в подобающем виде, а не как сейчас...

– Думаешь, мне важен твой вид, наследник? – тихо спросил вождь. – Неподобающе это отказываться от долга из-за глупого каприза.

– Я никогда не отказывался от своего долга. И почему вы меня называете наследником? Я глава северного рода Кассии и уже давно ничей не наследник.

Богиня, зря он так. Заплескался в черных глазах Элизара гнев, и за наследника стало страшно. Вождь привык к послушанию, наследник же упрям и неразумен, и не понимает, что даже его распирающая щиты силы теперь не поможет.

Сомнений, что это не Арман, оставалось все меньше: Арман не обладал такой силой. Арман не был магическим огнем, скрытым за умело поставленными щитами. Арман не смотрел бы прямо в глаза вождю, как равному. Никто бы не осмелился, кроме равного. И уверенность этого незнакомца в своем праве ошеломляла и пугала.

Наверное, Элизар тоже это понимал и не спешил ломать гордость неразумного. Выразительные глаза его зажглись стальным блеском, губы вытянулись в знакомую, игривую улыбку, и Рэн выдохнул с облегчением: Элизар явно относился к наследнику, как и к любому виссавийскому ослушнику, а с ослушниками, которых среди магов всегда хватало, вождь умел обходиться с самого детства. Умел сделать так, чтобы те не заплатили за свою глупость смертью.

Вождь шагнул вперед, и пальцы его впились в шею изумленного наследника. Одно движение, и неразумный оказался вжатым в стену, беспомощный и вновь испуганный. Он попытался вырваться, схватил руку вождя, раздирая ее в кровь ногтями, и глаза его вспыхнули ярким светом. Сила его, все более ощутимая, начала давить в щиты, полилась по полу синим туманом, бередя душу пряным запахом. Еще немного и выплеснется волной, разнесет всю спальню в клочья, но вождь тихо прошептал:

– Даже не думай. Меня ты не ранишь, а вот твою красавицу никто защищать не будет... и если твоя магия вырвется наружу?

Нечестно, наверное. Наследника жаль. Вспыхнул серебром взгляд Элизара, и морозный запах смешался с пряным, а туман на полу стал стремительно белеть, сверкать чистотой. Душа запела, оглушила тоской, отзываясь на знакомую с детства силу, вздохнул судорожно за спиной брат. Наследник сглотнул, в глазах его промелькнуло что-то, похожее на детское удивление, упали безвольно вдоль тела руки, на лице застыла маска безразличия. Он сдался... но страшной была эта сдача, слишком близкой к отчаянию.

– Вот и молодец... – сказал вождь, наклоняясь к наследнику. – Твоя душа все еще бунтует, но твое тело подчиняется мне... ты же знаешь? Правда? Чувствуешь...

– Подло... – прохрипел наследник. – То, что ты делаешь, подло...

И Рэн бы с ним согласился... только вот выхода у вождя не было. Наследник должен был остаться в Виссавии, он не мог уйти завтра в Кассию... облако над его головой слишком густое, а опасность слишком ощутимая. Если они не вмешаются, наследник вскоре умрет. Потому не вмешиваться они не могут.

– Я всего лишь возвращаю моей стране то, что ее, – резко ответил Элизар, еще более сжимая пальцы. – А теперь, малыш, позови хариба Армана. Позови, будь хорошим мальчиком.

Просит, не приказывает, мягко и аккуратно. Просьбе, даже если это просьба вождя, можно отказать. Наследник, видимо, и собирался. Лицо его напряглось, меж бровями пролегла глубокая морщина. Он явно хотел что-то сказать, но губы его лишь беспомощно шевелились, не испуская ни слова.

– Позови, – уговаривал Элизар. – Если ты прикажешь ему прийти, он придет... а мои... наши люди могут его и помять. Позови же. Обещаю, никто не причинит ему вреда. Ты же веришь мне, малыш?

Не верил, но все же подчинился. Глаза его вновь вспыхнули синим, полетел в полумрак зов, и Рэн плавно развернулся: дверь за его спиной бесшумно отворилась и внутрь скользнула фигура, завернутая в плащ. Рэн не церемонясь врезал слуге по шее ребром ладони и, только когда Нар упал к его ногам, понял, что натворил. Взревела за окном буря, зажглись синим огнем глаза наследника, вновь застелился по полу туман, и в спальне стало нечем дышать. Рэн, не в силах стоять, упал на колени, не понимая: чем он разозлил наследника? Да он бы никогда не посмел...

– Ты обещал, – с явным трудом выдохнул наследник, глядя вождю в глаза. – Обещал!

– Мы не убиваем, помни, – холодно ответил вождь. – Он жив, успокойся!

– Лишь даете умереть! – выкрикнул наследник и вновь рванулся в руках вождя. – Не прощу! Не прощу вам смерти Нара, помни!

Заполыхали серебром глаза Элизара, покрылся испариной его лоб, а губы скривились, выдавая напряжение. Наследник заметно побледнел, аура силы его ослабла, и дышать в спальне стало гораздо легче.

– Я не дам ему умереть, – сказал вождь. – Ты успокоишься, наконец?

Наследник захрипел, явно теряя сознание, и вновь дернулся, когда вождь влил в него свою силу.

– Прими настоящий облик, – прошипел Элизар. – Немедленно!

Едва живой, дрожащий от напряжения, наследник подчинился. Чужая личина сползала с него, как рисунок мелом с мокнущего под дождем камня. Потемнели до черноты и слегка завились недавно светлые волосы, покрылась легким загаром белоснежная кожа. Округлилось лицо, опухли губы, затуманились уже не голубые, а почти черные глаза. Фигура наследника вдруг будто истощилась, стала более изящной, гибкой, почти хрупкой, поразив аристократической красотой. И Рэн вдруг понял, что слухи-то были правдивыми...

– Милостивая богиня! – выдохнул Деран. – Он так похож на вождя...

Как его сын. Как истинный потомок вождей Виссавии... как... но думать об этом совсем не хотелось.

– Так-то лучше, – уже почти мягко улыбнулся Элизар. – Спи.

Уже свободный, наследник в бессилье сполз по стенке и сел у ног вождя на полу, опустив голову. Алели на его шее синяки, черные волосы упали ему на грудь, закрывая лицо, и Рэн медленно поднялся, еще не веря, что все, произошедшее в этой комнате, – правда.

– Арам!

– Да, вождь! – откликнулся за спиной Рэна невозмутимый советник.

– Перенесешь наследника в свои покои, там его никто не потревожит. Ни моя жена, ни моя сестра не должны его видеть.

– Поставить возле него охрану?

– Бесполезно. Никто в твои покои не зайдет без твоего ведома, а без меня вы его не удержите. Да и спать он будет до тех пор, пока я сам его не разбужу. А ты...

Вождь повернулся к Дерану и ошарашил неожиданным:

– Пойдешь вместо него в Кассию. Никто не должен догадаться, что наследник остался в Виссавии.

– Да, вождь! – поклонился Деран, заметно смутившись. Рэн же... Рэн не понимал, это он должен был...

– Рэн поедет с тобой вместо Нара, – продолжил невозмутимо вождь. – Для него я тоже сделал браслет. Только помните... силы браслета хватит лишь на пару дней.

– Почему? Я должен быть слугой? – выдохнул Рэн, не понимая. Это он должен был заменить наследника! Это он должен быть арханом! Но вождь оборвал все возражения одним взглядом и сказал:

– Хариб не слуга. Он подчиняется только своему архану, он незаметен и может выходить когда захочет и куда захочет. Разве не этого ты хотел? Разве не это развяжет тебе руки и даст свободу действий? Или тебе покрасоваться только надо было? Тогда я могу изменить свое решение...

– Прости, мой вождь, прости мою глупость, – выдохнул Рэн, понимая, что Элизар прав. Видит милостивая богиня, прав, а он со своей гордостью...

– Арам поможет тебе выйти на наемников, – сказал Элизар, подавая Рэну увесистый мешочек. – На золото не скупись, не хватит этого, пришлю еще. Ты должен все узнать о наследнике и его связях с Арманом и наследном принцем, все, что удастся найти. Ты запомнишь каждое слово и доложишь мне.

– Да, мой вождь, – выдохнул Рэн, низко поклонившись. – Позволено ли мне спросить?

– Позволяю.

– Почему я?

«Потому что Арам нужен мне здесь, – перешел на мысленный диалог Элизар. – И я думаю, что ты быстрее найдешь дорожку к сердцу наследника, чем я и Арам. Вы чем-то похожи, Рэн».

Рэн нервно вздохнул, не осмеливаясь больше спрашивать. Он опустил взгляд, уставился в белый с розоватыми прожилками мрамор пола, слушал шум дождя за окном и молчал... не зная, что сказать... да и как...

«Ты должен знать как можно больше о вожде, которому ты будешь служить».

– Мой вождь...

«И ты жалеешь меня, Рэн? – усмехнулся Элизар. – Хранитель смерти, ты не видишь очевидного? Они могут обманываться, но ты... ты – нет».

– Понимаю... – выдохнул Рэн. – Но могу ли я смириться...

– Можешь, – ответил вслух вождь, похлопав Рэна по плечу. – Должен. Я знаю, что взваливаю на твои плечи тяжелую ношу, Рэн, но я уверен, что ты ее унесешь. Ради него унесешь.

– Да, мой вождь...

Ради наследника Рэн сделает все, что угодно. Ради человека, который чужого хариба защищал с большей яростью, чем самого себя.

1. Рэми. Узник

Хариб только закончил облачение Мираниса, и принц натянуто улыбнулся, в последний раз окинув взглядом опустевшие покои:

– Мой принц, – позвал Арман. – Нам пора, мой принц.

– Думаешь, мне надо было бы оставить Рэми здесь?

– Мой брат сам выбирает свою судьбу, мой принц, – без колебаний ответил Арман. – И свой долг…

– Долг? – тихо переспросил Миранис. – Ты ведь понимаешь, что когда мы выйдем из Виссавии, твоим долгом будет защищать не меня, не Рэми, а наследника? Готов ли ты к этому, Арман?

Арман лишь улыбнулся и теперь, в облике Рэми, стал таким похожим на своего брата, что Миранис вздрогнул:

– Помни, что это не только твой наследник, Мир. Это сын моего лучшего друга и мой племянник. Конечно, я готов его защищать. Всегда был готов. Его и его мать. Ты во мне сомневаешься?

Нет… в Армане Миранис никогда не сомневался.

***

Виссавия прощалась с гостями ярким солнышком, безоблачным небом и неожиданно теплой улыбкой вождя. Дул легкий ветерок, несмело касался белоснежных одежд Элизара и его молодой жены, а Миранис вдруг понимал, что не очень-то и хочет домой. В неизвестность… но и прятаться больше, наверное, смысла нет.

Магнолии роняли на дорожки крупные лепестки, изящный, белоснежный замок взлетал в небо колонами и частыми изрезами высоких окон, и солнечный свет озарял каждую деталь в этом идеальном мире… и не находил тут и следа грязи. И эта изящная красота раздражала как никогда раньше, будто высвечивала темноту собственной души. Как… рядом с Рэми… все же Рэми истинный виссавиец.

Все так же улыбаясь, Элизар сердечно обнял кассийского принца, прошептал на ухо:

– Мне очень жаль, Миранис.

– Жаль, – тихо ответил принц. – Но не настолько, чтобы нам помочь…

– Это не в моих силах, – мягко парировал Элизар, выпуская Мираниса из объятий.

Миранис лишь пожал плечами: что дает ему это сочувствие? Минутное успокоение? Сатисфакцию, ведь он увозит из гордой Виссавии наследника? Если бы.

Он шагнул вперед, протянул руки Калинке и улыбнулся, увидев в ее глазах слезы. Глупая сестренка… дорвалась все же до своего счастья, так чего же плачешь? Выйти замуж за того, кого любишь, такая редкость в их кругах…

– Только не вздумай плакать, душа моя, – усмехнулся принц, сжав ее в объятиях. Наверное, в последний раз. – Теперь твой дом здесь.

– Мы всегда рады тебя видеть, – сказал вождь, хотя и он, и Миранис, знали, что это неправда.

Красивый набор слов для свиты, для дипломатов. Потому что люди людьми, а соседним странам ссориться не с руки, хотя временами так хотелось… так хотелось бросить лицемерно улыбающемуся Элизару в лицо, что его наследник все равно предпочитает Кассию, не Виссавию… дурак потому что. Дурак, который идет умирать со своим принцем. И от этого дыхание перехватывало и сердце сжималось. И как же хотелось уже не обвинить Элизара, попросить оставить Рэми здесь. Хоть немного побороться за своего наследника… но виссавийцы так легко забыли о его существовании. Так легко отпускают, что даже страшно…

Он в последний раз посмотрел на Калинку, на мгновение вдруг захотев, чтобы на ее месте была Лия. В безопасности, в уверенности в завтрашнем дне, в окружении правильных и верных виссавийцев, счастливой. Но, увы… пора прощаться с чужой сказкой и возвращаться в их жесткий и беспощадный мир. Впрочем, добрее ли виссавийцы? Можно ли быть добрыми, когда защищаешь покой собственного мира от чужих стран и их хлопот? Нельзя, увы…

Миранис кивнул в последний раз вождю и направился к арке приготовленного для него перехода.

***

Солнце лило слишком ярко, будто навязчиво, переливался коричневым туман в созданной для гостей арке перехода, и уже не первая бессонная ночь отзывалась во всем теле легкой усталостью. Едва сдерживающий зевок Элизар не мог дождаться, пока незваные гости покинут клан. Потом можно будет отдохнуть и с новыми силами заняться наиболее важным: наследником.

Миранис и его телохранители покинули Виссавию первыми. Целитель судеб, в последние дни не отходящий от своего принца ни на шаг, даже не оглянулся на прощание. Лишь поклонился вождю, его молодой жене, и молча направился к светившейся ровным светом арке перехода. Спокойный и сдержанный, по виду и не скажешь, что совсем недавно он побывал за гранью, и не раз. И что спас вождя Виссавии. Только Элизар не мог отпустить его так просто:

– Мой архан, – остановил телохранителя возле самой арки перехода Арам. – Это вам благодарственный подарок от вождя.

Магия арки оставляла на лице Рэми световые разводы. Целитель судеб взял поданный ему резной ларец, чуть улыбнулся и вновь поклонился вождю, и посмотрел так, что от этого взгляда стало на миг не по себе. Будто хотел о чем-то попросить, но не осмеливался. И вот уже он вновь развернулся, исчез в тумане магии, и дышать стало вмиг легче. Пропало ощущение, что что-то вождь сделал не так, что поблагодарил своего спасителя недостаточно.

– Над наследным принцем Кассии висит тень близкой смерти, – вспомнил он так некстати слова Рэна. – Уйдет за грань он, уйдут за грань и все его телохранители.

И целитель судеб тоже. Увы.

– Можем ли мы им помочь?

– Ты же знаешь, что нет, – ответил хранитель смерти. – Мне очень жаль, мой вождь.

Элизар же смотрел на хранителя смерти и удивлялся: Рэн казался холодным и бесчувственным, а тайное желание своего вождя угадал. Никто из виссавийцев – ни Арам, ни советники, ни хранители вести, ни даже целители душ – не понял тайного желания их вождя. Рэн – понял. Тогда Элизар и решил отправить хранителя смерти в Кассию. Именно его, а не хранителей вести или кого-то из советников. Потому что знал: если Рэн сможет каким-то образом помочь Миранису и его телохранителям, он им поможет. Непослушный и свободолюбивый, Рэн всегда делал лишь то, что считал нужным, и этим кого-то сильно напоминал. Может, умершего племянника? Нериана… Давняя боль и огромная тяжесть на совести.

После разговора с Рэном Элизар долго сомневался, сказать ли Миранису правду, пока вдруг не понял – Миранис знает. И болит душа у наследного принца не за себя, а за его телохранителей.

Элизар эту боль понимал и радовался, что вождь Виссавии уходит один: сложно смириться с ранней смертью, но еще сложнее сознавать, что за грань ты заберешь и лучших друзей.

Телохранители были близкими друзьями наследного принца, ближе, чем братья. Что же… друзья это тоже подарок богов. У Элизара их не было. Были подчиненные, советники, были послушные воле виссавийцы, но друзья? Те, что могли в лицо сказать неприятную правду? Одернуть, когда это было необходимо? Только брат, старшие сестры, но все они уже ждали за гранью.

Может, там за гранью, Элизар встретит и Мираниса, и его целителя судеб. Своего спасителя. Чуть позднее, когда перестанет чудить и смирится со своим долгом наследник.

А пока гости уходили из Виссавии. Взметнулись облачка пыли под босыми ногами. Отразили солнечный свет серебряные браслеты, послышалась негромкая музыка. Стройные тела танцовщиц приковывали взгляды арханов, их изящные движения ласкали взоры девушек из бывшей свиты Калинки, и один за другим исчезали гости в арке перехода.

Прошли мимо Деран с Рэном, и на губах Элизара вспыхнула невольная улыбка: он не ошибся в выборе. Внимательный целитель отлично играл архана, его наряд был идеален до последней черточки, а сам он преисполнен гордости, столь отличающей от других золотоволосого оборотня.

Взъерошил ветерок ветви магнолий, раскрыл полы белоснежного плаща Армана, на лице сестры на миг промелькнула боль.

«Если хочешь, я тебя отпущу», – мысленно сказал Элизар.

«Он все равно любит… не меня, – ответила Рина. – Нет смысла… неволить…»

Зашло на миг за тучку солнце, и сестра горестно выдохнула, когда Арман-Деран скрылся в переходе. Показалось на миг, что сейчас она не выдержит, расплачется, прямо перед кассийцами, и Элизар, продолжая улыбаться уходящим гостям, ласково сжал ее ладонь. Сестра вздрогнула, но руки не вырвала, улыбнулась слабо и ответила вдруг на пожатие.

В их семье больно уж любят этих светловолосых оборотней. Вот и Астрид вышла за такого. И чем это закончилось? Слава Виссавии, Рина все же иная. Она не стремится в Кассию, не хочет уходить из клана, бороться за своего красавчика. А ведь любит. А ведь если бы только захотела...

Элизар не смог бы ее остановить. Силой бы не захотел, по-доброму – она бы не послушалась. Рина ведь его, сказать по правде, даже ненавидит. Собственного брата. Но стоит ли удивляться? Гордые женщины Виссавии, тем более из рода вождя, не терпят плетки.

«И у меня нет времени, чтобы ее убедить... Целитель судеб меня изменил...»

Изменил ли?

Или просто позволил на время прийти в себя?

Элизар не знал и вздохнул с облегчением, когда в арке исчез последний из гостей. Все вернулось на круги своя. После недолго отдыха он вошел в затемненную спальню, где на широком ложе, под легким, расшитым серебром балдахином мирно спал наследник.

– Как ты и приказывал, вождь, – доложил Арам. – Никто не входил в мои покои. Никто не знает, что он остался в Виссавии.

Вождь не слушал, ведь сейчас это неважно. Наследник здесь, кассийцы ушли из клана и теперь им никто не помешает. Он опустился на край ложа и пригляделся к мирно спавшему пленнику. Наследника переодели в виссавийские одежды, и в медово-вечернем свете, в легкой белоснежной тунике он казался молодым, почти беспомощным. Темные волосы его рассыпались по подушке, пухлые губы слегка приоткрылись, открывая ровный ряд белоснежных зубов, а на большом пальце правой руки поблескивало узнаваемое до боли колечко.

– Вот что ты искал в покоях моего племянника, – задумчиво сказал вождь, снимая кольцо. – Теперь тебе это не нужно… никогда не было нужным.

Он провел рукой над лицом спящего, коснулся тонко расшитого ворота туники, и, положив руку на грудь наследника, мягко повел ладонь вверх. Наследник застонал во сне, его кассийская сила, отдаленно знакомая, устремилась к ладони, легким потоком полилась по кровати, на пол, к узким и высоким дверям, и показалось вдруг, что ударили в стены замка огромные крылья.

– Мой вождь! – позвал встревоженно Арам, но Элизар едва его слышал: опустошить наследника оказалось не так и легко, сила его была ошеломляющей, а еще более ошеломляющим было его… слепое доверие.

– Хэрэле… – прошептал наследник, и Элизар вздрогнул, подумав, что ослышался: так обращались в Виссавии дети к своим старшим родственникам. Но у Элизара не было родственников в Кассии… не было никого, о ком бы он не знал: никто бы не позволил кому-то кровей виссавийских вождей жить в безызвестности в чужой стране… разве что… Мысль пришла и ушла, растворившись в магическом мареве, наследник застонал вдруг, выскользнула из-под его ресниц, потекла по щеке слеза, легким шорохом проскользнул по спальне стон:

– Прекрати! – и вождь убрал ладонь с груди наследника.

И сразу же исчез, будто и не было его, туман кассийской магии, окутало наследника белоснежное сияние, и в спальне запахло уже не кассийской, виссавийской силой… Богиня, они не ошиблись… не могли ошибиться… Виссавия его признала. Виссавия наполняла его магией, белоснежной, магией вождя, с любовью убрала синяки на его шее, ласково, как мать, пригладила волосы… и вновь исчезла, оставив в груди чувство опустошенности…

– Ты истинный вождь нашего клана, – прошептал Элизар. Вождь, принадлежащий чужим богам. На чьих запястьях волновались теперь, гневались и полыхали светом синие татуировки, которых никто в Виссавии, даже хранители знаний и дара, прочитать не мог.

Наследник кассиец. Высокорожденный, архан. Судя по всему, высший маг, что в Кассии редкость… на вес золота. Потому-то и не хотел он смириться так просто, потому-то был так горд: знал себе цену.

А ведь и в самом деле похож на Элизара... не только внешне. И думает так же, и раздражается из-за того же. Только моложе и упрямее. Когда-то он тоже был таким. Когда-то его это погубило...

– Пусть проспит до ночи, – сказал Элизар. – Отдохнет как следует, будет гораздо сговорчивее. Теперь нам некуда спешить. Присмотри за ним, Арам.

– Да, мой вождь.

– Прикажи Рэну найти кого-то, кто сможет прочитать его татуировки.

– Ты хочешь пригласить в клан чужака?

– Почему бы и нет… только позднее. Через пару дней. Может, до этого он сам все расскажет.

Уходя, Элизар успел заметить растерянность в глазах Арама, и улыбнулся по себя… Богиня не теряет времени. Богиня заражает своих людей любовью к новому вождю, как заражала раньше любовью к роду Элизара. Жаль, конечно, что на трон Виссавии не взойдет потомок Элизара или хотя бы кто-то его крови… но… боги все решили иначе. И, сказать по правде, Элизар испортил все сам.

***

– Открой глаза, мальчик мой…

Не спит? Он не мог не спать… он плыл по теплым волнам покоя, в белоснежном тумане, и вслушивался в ласковые нотки голоса… он знал и не знал этот голос. Он помнил и этот тон, и ощущение щемящего душу счастья, потому что рядом был он… но…

– Ну же… открой глаза.

Может, он не спит… может, он спал до сих пор… и ему все приснилось? И что он уже взрослый, и что он потерял и вновь обрел брата, и что он стал телохранителем наследного принца Кассии? Все приснилось… и ему вновь пять. И он снова в Виссавии, в своей комнате. Вдыхает влетающий через окна запах, купается в прохладе летнего утра и вслушивается в родной до боли голос.

– Хэрэле…

Слово застыло на губах, запястье обожгли огнем магические татуировки, и Рэми вдруг понял, что нет… он не спит. И ему ничего не приснилось.

– Я же знаю, что ты проснулся… Ты проспал слишком долго, больше суток…

Рэми медленно открыл глаза. Нежной дымкой стекала на пол ткань балдахина, чуть волновалась под легкой лаской ветерка. В открытые окна влетала приторная сладость цветущих акаций и горечь мокрой от росы листвы. И подобно жрущему сухую траву пламени разрасталась в груди тревога. Рэми понял вдруг, где он, как сюда попал и, рывком сев на кровати, посмотрел на невозмутимого Элизара.

Отдохнувший и спокойный, дядя вздохнул и поднялся с края ложа, на котором сидел все это время.

– Вот и проснулся, – горько улыбнулся он. – Не смотри на меня так, наследник. Ты не оставил мне выбора.

Рэми вскочил с ложа и хотел потребовать вернуть его в Кассию, к Миранису, но вместо звуков горло выдало предательское сипение. Ловя ртом воздух, как рыба выброшенная на берег, Рэми схватился за разрывавшее болью горло, и захрипел, пытаясь выдавить хотя бы слово. Тщетно! Боги, тщетно! Он не мог говорить! И собственная беспомощность выжрала душу до дна. Он должен быть рядом с принцем, должен быть!

– Бесполезно, – холодно заметил вождь. – Ты опять скажешь какую-то глупость, не так ли, мой мальчик? И потому я запретил тебе говорить.

Глупость? Вот они, виссавийцы! Знают, как правильно. И если ты считаешь иначе, то это ничего иного, как «глупость»! Рэми не мог остаться в Виссавии, не имел права, но вождь не спрашивал! Даже объясниться не позволил! Дядя, почему?

– Я дам тебе подумать, – тихо сказал вождь. – Когда ты перестанешь смотреть на меня как на врага, мы обязательно поговорим.

Как будто он нуждается в голосе! Он, высший маг! И Рэми застыл, посмотрев на свои руки: все еще волновались на запястьях татуировки и струилось меж пальцев, ласкало кожу белоснежное пламя… белоснежное… Рэми покачнулся ошеломленно, вновь опустился на ложе, и умоляюще посмотрел на вождя, пытаясь достучаться до него своим даром… тщетно. Элизар не хотел его слышать.

– Ты не можешь ни с кем говорить. Пока я вождь Виссавии, даже твой дар подчиняется мне.

Почему? Почему, Эл? Почему ты не хочешь услышать? Чем ты лучше Мираниса? Только Мир понял, изменился, а ты… ты тоже стремишься неволить? Времени на эти игры не осталось! Нет этого времени, почему ты не понимаешь?

– Ты свободен и можешь делать все, что тебе угодно, – сказал вождь, разворачиваясь к двери. – Не пытайся говорить с виссавийцами, своими попытками ты их погубишь: им запрещено к тебе приближаться. Единственный, с кем ты можешь хоть как-то общаться – я.

Поняв, что сейчас дядя уйдет и он потеряет шанс хоть что-то объяснить, Рэми бросился к письменному столу и начертал на листке бумаги: «Отпусти меня к Миранису, я его телохранитель! Если Миранис умрет, я умру вместе с ним!» Он хотел многое сказать… сказать, что дядя его погубит, что дядя не понимает… он сказал бы, но вождь не слушал. Письмо он взял, но даже не посмотрел на написанное. Вздохнул едва слышно, и бумага вспыхнула в его пальцах белым пламенем и пеплом осыпалась на пол.

– Ты не образумился, мой мальчик, – мягко сказал Элизар. – По глазам вижу. Хочешь меня убедить, чтобы я тебя отпустил, но этого не будет. Когда ты смиришься, когда сам захочешь остаться в Виссавии, мы поговорим. А пока будет лучше, если ты помолчишь. Я не хочу тебя слушать.

«Но я не могу!»

– Ну-ну, не смотри на меня так, – усмехнулся Элизар. – Не трать силы понапрасну, не надо.

Рэми сжал ладони в кулаки с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить. Он не может остаться в Виссавии, не может! Почему Элизар не хочет этого понять?

– Ты голоден? – вновь улыбнулся вождь и протянул Рэми чашу. – Выпей это.