Текст книги "Правильное решение (СИ)"

Автор книги: Анна Назаренко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

Оби-Ван будет защищать лично ее. Самые могущественные рыцари Ордена будут присутствовать на чрезвычайной сессии, чтобы обеспечить безопасность сенаторов Делегации, и в первую очередь – тех, кто войдет в руководство Альянса. Кто сможет причинить им вред, если Великая Сила на их стороне?

По крайней мере, так говорил магистр Винду. А у Падме не было ни малейших оснований не сомневаться в его суждениях.

– Госпожа, если позволите... – Тайфо галантно предложил ей руку, но Падме остановила его непривычно жестким взглядом.

– Благодарю, капитан Тайфо, но я в состоянии самостоятельно дойти до машины.

Навязчивая забота начальника охраны уже начинала ее тяготить. Падме не желала обижать его пренебрежением, но существовала граница, нарушать которую позволялось лишь самым близким людям. И Тайфо в их число не входил.

Она не видела, как он неодобрительно покачал головой. Не видела, как заиграли желваки на его лице, когда он бросил взгляд на спидер, дожидавшийся их на парковке. А чуть раньше – не обратила внимания на его непривычно нервное поведение и подозрительно частые переговоры по комлинку.

Падме никогда не разбиралась в тонкостях работы собственной охраны. И доверяла ей безоговорочно. Именно поэтому она не насторожилась, когда Тайфо сам открыл перед ней дверцу спидера – хотя это всегда входило в обязанности шофера. Именно поэтому не стала присматриваться к лицу телохранителя, сидевшего на переднем сидении.

Мысленно она была уже в зале Сената, обличая Палпатина и его приспешников в преступлениях против Республики и бесчисленных разумных существ, живущих вне ее границ. Порой шальные мысли уносили ее на несколько часов вперед, к сумасшедшему бегству под прикрытием сепаратистской орбитальной бомбардировки, и тогда ее сердце замирало от ужаса и болезненного предвкушения.

"Мы переживем это, маленький, – мысленно повторяла Падме, поглаживая беспокойно вздрагивающий живот. – Мы справимся. Папа и его друзья не допустят иного".

* * *

Собственный кабинет в здании Сената казался Мон тюрьмой. Комфортабельной и укомплектованной расторопной обслугой – как и полагалось узилищу приговоренной к казни высокородной дамы. У ее дверей по-прежнему стояли чандриллианские гвардейцы, но напоминали они последних защитников осажденной крепости, обреченной на скорое падение: жалкая горстка людей, окруженных врагами – безликими, с ног до головы закованными в доспехи Стражами Сената и людьми Арманда Айсарда. Те не носили шлемов, но Мон с трудом отличила бы лицо одного службиста от другого, настолько схожи они были. Равнодушные. Неприметные. Внимательные. Холодные.

Новое лицо Республики – одно на миллионы. Мон содрогалась при мысли о том, как стремительно государство, тысячелетиями воплощавшее собой свободный альянс миров и систем, облачилось в серый мундир вместо золотых сенаторских одежд.

Здесь уже нечему хранить верность. Кем бы ни заклеймили бы ее приспешники Палпатина после сегодняшнего, себя Мон изменницей не чувствовала.

Зато она чувствовала себя очень уязвимой. Чтобы избавиться от изматывающего страха, она раз за разом перечитывала текст речи перед Сенатом. Прокручивала в голове план побега. И – молилась. Сама не знала до сегодняшнего дня, что ее память по-прежнему хранила слова древних псалмов, обращенных к древним чандриллианским богам.

Оно и к лучшему. Сейчас ей пригодится любая помощь, пусть даже самая иллюзорная.

Штат помощниц и секретарш напуганной стайкой жался поближе к начальнице, боясь лишний раз выйти в коридор, под пристальные взгляды тюремщиков. Каждая из этих женщин и девушек смотрела на Мон как на спасительницу и защитницу, мудрую, сильную и всегда готовую указать верный путь. Она улыбалась, заверяла, что все будет хорошо, ласково касалась их рук, холодных от ужаса. И, конечно, лгала. Врать ей было не в новинку, а уж вселять чувство ложной надежды сенатор Мотма умела, как никто другой.

Во всех, кроме себя самой.

Она в тысячный раз за утро поправила безупречную прическу. Бросила взгляд на рыцаря-джедая, что неприметной тенью стоял у входа в кабинет и, похоже, медитировал.

"Хватит ли его сил, чтобы защитить меня?"

Мон предпочитала не задумываться об этом. И срочный звонок Бейла, пусть не предвещавший ничего хорошего, восприняла едва ли не с радостью: любая катастрофа сейчас показалась бы ей лучшей альтернативой этому мучительному ожиданию.

– Мон, у меня плохие новости.

Женщина едва сдержала нервный смешок. Иных новостей она и не ждала.

– Догадываюсь, Бейл. Что случилось на этот раз?

Альдераанец мешкал – всего несколько секунд, но для Мон они показались часами. Она почти была готова закричать на союзника: каждый его шумный вздох бил по напряженным нервам.

– Набу, – выдохнул Бейл наконец. Чандриллианка могла легко представить, как он озирается по сторонам, остерегаясь лишних ушей и любопытных глаз. – Они прислали нового сенатора. Он сейчас в кабинете Падме, прибыл меньше часа назад.

Мон похолодела. Пальцы крепко стиснули корпус комлинка.

– Проклятье, – выдохнула она едва слышно. – Бейл, ты в этом уверен?

– Я говорил с ним только что. Он уверяет, что Падме была временно отстранена от своих обязанностей из-за ее... состояния. У него на руках верительные грамоты, подписанные Апалайной и министром Бибблом. Может быть, подделка, но проверить нет никакой возможности.

Мон снова выругалась – уже куда крепче, прикрыв динамик комлинка ладонью.

Не был этот новый сенатор самозванцем. Их попросту предали. Правительство Набу продало лидеров оппозиции Палпатину, а очаровательная кукольная королева поставила свою изящную роспись на акте купли-продажи.

Ей следовало бы уже привыкнуть к такому, право слово.

– А что с Падме? Ты связывался с ней?

– Не смог: комлинк не отвечает. Я передал информацию магистру Винду, он обещал отправить нескольких джедаев к ее апартаментам.

Бейл старался казаться спокойным, и ему это даже почти удавалось. Вот только Мон знала его слишком хорошо, чтобы не расслышать напряжения в этом ровном, сильном голосе. Сенаторов от Набу и Альдераана связывали нити куда более крепкие, чем дружба, взаимное уважение и схожесть политических интересов.

"Этот рыцарь нужен мне на Корусканте, присмиревший и послушный военной хунте. Если сейчас он выкинет какую-нибудь глупость и погубит всю легенду..."

– Бейл, я благодарна тебе за предупреждение. Но прошу тебя...

– Мон, я не намерен лезть ни в какие авантюры. Даже ради Падме. Я прекрасно помню свою роль. И знаю, что стоит на кону.

Чандриллианка понимала, каких усилий ему стоило произнести это. Бейл был кем угодно, но не подлецом или трусом. Бросая на произвол судьбы боевого товарища и любимую – пусть и безответно – женщину, он наверняка чувствовал себя именно так.

– Они не тронут ее, Бейл. Не посмеют. Репутация Падме безупречна, ее любят и уважают и в Сенате, и в народе. Мы найдем способ связаться с ней, когда все закончится.

Белая ложь, шитая белыми нитками. Даже более наивный человек, чем Бейл, вряд ли поверил бы в нее. Но Мон должна была сказать хоть что-то.

Из динамика послышался тяжелый вздох.

– Разумеется. Береги себя, Мон, – сухо отозвался Бейл и оборвал связь.

Он прекрасно знал, что после сегодняшнего до Падме никому уже не будет дела. Но был слишком разумен, чтобы кого-то в этом винить.

Отложив комлинк в сторону, Мон какое-то время бездумно смотрела в окно, чувствуя, как паника медленно, но верно стискивает горло и вонзается в сердце ледяными иголками.

Только что Альянс лишился Набу с ее плазмой. Всего сектора Хоммел – идеального плацдарма для операций в Центральных мирах. Падме с ее пробивной харизмой и репутацией героини-страдалицы, пацифистки и защитницы обездоленных. Пусть Мон была невысокого мнения о политической хватке подруги и ее способности к рациональному мышлению, но во всей Делегации не сыскалось бы человека, которому галактика верила бы больше, чем Падме Амидале.

Один сокрушительный удар за другим, а ведь чрезвычайная сессия еще даже не началась.

Мон с трудом удалось совладать с дрожью. Уверенной, твердой рукой она набрала сообщение для союзников. Раз им придется вычеркнуть Падме и Набу из числа союзников, члены Комитета должны знать об этом заблаговременно.

Оставшиеся же полчаса она посвятит речи. Дополнит ее, добавит ярких красок и выразительных акцентов.

Их шоу не должно остаться без примадонны... и гвоздя программы.

Мон не смогла удержаться от прикосновения к карману, скрытому в складках платья. Тонкий корпус инфочипа легко прощупывался сквозь ткань.

Отсутствие Падме никоим образом не помешает ей предоставить на суд общественности документы, подтверждающие связь Палпатина с Хего Дамаском – серым кардиналом Межгалактического банковского клана, некогда державшим в кулаке весь его директорат. Погибшим при странных обстоятельствах в ночь перед инаугурацией Палпатина. Не помешает оно и Чи Иквей, занимавшей место главы Комитета по контролю над вооружениями, опубликовать данные о триллионных кредитах, выданных МБК крупнейшим военным компаниям Республики за год до избрания Палпатина на пост канцлера.

"Деньги муунов – фундамент, на котором выросла военная машина Сидиуса. На их деньги он развернул свою избирательную кампанию, на их деньги купил верность одних сподвижников и выдвинул на ключевые посты других... Триллионы кредитов, которые так и не были возвращены. Труп влиятельного финансиста, приведшего его к власти. Тонны грязи, от которой ему было бы нипочем не отмыться еще какой-то год назад. Если бы мы только знали об этом, когда правда еще могла что-то изменить... если бы мы только связались с сепаратистами чуть раньше".

Несмотря на страх и досаду, Мон все же смогла улыбнуться.

Она не спасет Республику сегодня. Но уйти, громко хлопнув дверью, сумеет.

* * *

Здание Сената стремительно приближалось. Его гладкий купол горел в лучах солнца так, что резало глаза. Мимо проносились кортежи других сенаторов и высокопоставленных чиновников; юрко сновали патрульные машины. Впереди маячил внушительный полицейский кордон. Огромные бронированные скиммеры щерились бортовыми пушками; на площади перед главным входом было не продохнуть от клонов, сотрудников полиции и ССБ.

Глядя на это, Падме чувствовала себя все хуже и хуже. К горлу подступила тошнота, и женщина велела открыть окно – глотнуть воздуха, которого вдруг стало ужасно не хватать в салоне спидера. В какой-то момент у нее потемнело в глазах, и Падме с ужасом подумала, что теряет сознание. Впервые за долгое время она по-настоящему была рада заботливым рукам Тайфо, подхватившим ее и удобно устроившим поближе к открытому окну.

– С вами все в порядке, госпожа?

Она тепло улыбнулась и слегка сжала его ладонь в своей. Дурнота понемногу отступала. Глубоко дыша, Падме откинулась на спинку сиденья и попыталась собраться с силами. Совсем скоро они будут на месте. А ей нужна всего пара минут, чтобы прийти в себя. Она уже почти в порядке... эта проклятая слабость сейчас пройдет. Все в порядке. Все...

– Тайфо? – слабо выдохнула она, глянув в окно. Отступивший было страх впился в нее с новой силой. – Почему мы не заходим на посадку?

Здание Сената проплывало по правому борту, стремительно отдаляясь. Спидер набирал высоту и наращивал скорость. Остался позади кордон, скрылись из виду посадочные площадки и многоуровневые парковки для личного транспорта сенаторов и их штата.

– Вы не поедете на эту сессию Сената, госпожа.

Падме обернулась к начальнику охраны, не веря своим ушам.

– Что? – глупо переспросила она, не сумев скрыть растерянности. – Капитан, позвольте вам напомнить...

– Это приказ ее величества, госпожа Амидала. Королева Апалайна считает, что в вашем положении вас нельзя допускать до исполнения обязанностей сенатора. И я в этом с ней полностью солидарен.

Он смотрел на нее, как на капризничающего ребенка. Попытался положить ей руку на плечо, но Падме сердито оттолкнула его ладонь.

– Ложь! – взвилась она. Ужас и злость охватили ее с головой: Апалайна не могла отдать такой приказ, у них ведь все было обговорено! Это все происки врагов, и Тайфо, ее верный Тайфо оказался их пособником! Падме с трудом смогла совладать с собой, чтобы не сорваться на истеричный крик:

– О подобном решении меня обязаны были известить. Я свяжусь с ее величеством из своего офиса и уточню, имело ли оно место. А теперь я приказываю немедленно лечь на обратный курс и доставить меня в Сенат! Господин Дерро, полагаю, вы меня слышали.

Шофер обернулся, и Падме едва не вскрикнула: подтвердились худшие ее опасения. Смуглый, в форменной фуражке, коротко стриженный, этот человек походил на Дерро... но не был им.

– Стэла Дерро здесь нет, госпожа Амидала. Разрешите представиться: капитан Бреттон, Сенатская служба безопасности.

Внутри все похолодело. Окаменев, Падме беспомощно переводила взгляд с Тайфо на службиста, не в силах выдавить из себя ни слова.

"Вот и все, – билось в голове. – Вот и все".

– Эти люди не причинят вам вреда, миледи, – мягко произнес Тайфо, касаясь ее плеча. – Они действуют по согласованию с правительством Набу и личной договоренности с ее величеством. Их задача – обеспечить вашу безопасность. Так же, как и моя.

Падме ничего не ответила. Сжав губы, она неотрывно смотрела, как Сенат скрывается за поворотом аэротрассы. Спидер встроился в плотный поток машин уровнем ниже, и с каждой секундой все больше расстояние отделяло Падме от места, где вершилась судьба галактики.

"По личной договоренности с ее величеством... это ложь. Набу никогда не поддержит военную диктатуру. Апалайна никогда не поступила бы так со мной и своим народом. Один звонок ей, и..."

И ничего не изменится. Она все равно останется в руках людей Айсарда и собственного телохранителя, предавшего ее. Даже если ложь раскроется, она будет бессильна что-либо сделать.

– Вы понимаете, что погубили меня, капитан? – спросила она тихо, стараясь, чтобы ее голос не дрожал – от гнева ли, от ужаса, Падме сама не была уверена. – Я состою в ведущей оппозиционной коалиции, и если...

– В первую очередь вы – героиня Набу, – резко оборвал ее Тайфо. – И женщина в деликатном положении. Я должен защищать вас, госпожа Амидала. Даже если для этого придется ненадолго ограничить вашу свободу.

– Так я арестована, господа? – вскинулась Падме.

Мужчина на водительском месте от души рассмеялся:

– Поверьте, госпожа, арест выглядит не так. Благодарите судьбу, вашу королеву и директора Айсарда за то, что сегодня вам не доведется почувствовать разницу.

* * *

Если весь мир – театр, то Сенат в нем – самый настоящий цирк. Разве что смех здешние сценки обычно вызывают невеселый, все больше сквозь слезы: словно постановщик с дурным чувством юмора раз за разом собирает в своих представлениях самые омерзительные пороки разумных. Глупость, трусость, злоба, а превыше всего – алчность. Если бы Роланд не потерял веру в галактическое сообщество и демократические ценности задолго до того, как стал вхож в зал Сената, то неизбежно утратил бы остаток иллюзий после первого же дела, положенного под сукно или, напротив, с помпой обнародованного за скромное вознаграждение и под ненавязчивым давлением.

Ему до смерти надоело быть клоуном в этом театре абсурда. Может, ну его к черту? Уйдет после сегодняшнего бардака на пенсию, а Департамент юстиции передаст кому-нибудь из молодых да жадных до власти. Пусть кто другой копается в грязном белье сильных мира сего, грызется с Айсардом (вот уж у кого дурной энергии хоть отбавляй: этот до глубокой старости будет держаться за свой пост и уйдет с него не иначе как вперед ногами) и пытается встроиться в новую, толком не отлаженную государственную машину Палпатиновской диктатуры. А старый Роланд Артемиус будет попивать вино на родном Альдераане, возиться с внучками (сколько лет уж их не видел!) и смотреть на все это безумие со стороны.

Перспектива казалась заманчивой. Но прежде чем думать о заслуженном отдыхе, Роланду предстояло сыграть свою последнюю, самую громкую роль.

С чувством глубочайшего омерзения он вернулся с солнечной веранды своего загородного дома близ Альдеры, куда унесли его несвоевременные мысли, в шумный зал Сената. Посмотрел на бумаги, разложенные перед собой, и неодобрительно покачал головой.

Что и говорить, ему было жаль старую добрую Республику. Много грязи в ней было, не без того, много дряни и изъянов, но эта система работала. Хорошо ли, плохо ли, но справлялась с тем, чтобы держать галактику в относительном порядке... до того, как Палпатин полностью перестроил ее под свои представления об идеальном государстве. Уже в год его избрания Роланд распознал в новом канцлере человека глубоко идейного, решительного и опасного, который прячется за маской слабой компромиссной фигуры лишь до тех пор, пока не отрастит зубы. Распознал – и был полон решимости остановить, пока тот не утопил галактику в крови в угоду своим идеям.

Не остановил. Не сумел. А теперь все, что ему оставалось – не позволить другим фанатикам и авантюристам окончательно разодрать Республику в клочья.

В галактику должен вернуться порядок. И теперь не столь уж важно, какой именно.

Под сводами зала грянул гимн Республики. Всколыхнулось живое море – тысячи сенаторов поднялись со своих мест в лицемерном, продиктованном церемониалом почтении. Неторопливо и величественно занял свое привычное место на канцлерской трибуне спикер Амедда, звучно ударил посохом об пол, едва стихли последние ноты гимна.

– Прошу внимания! – прогремел, вторя затихающему эху оркестра, его голос. – От имени Галактической Республики и верховного канцлера я объявляю восемьсот двадцать третью чрезвычайную сессию Галактического Сената открытой!

Звенящая тишина заполняла паузы между словами. Сенат застыл в ожидании, затаил дыхание. Медленно, словно продираясь сквозь что-то вязкое, утекали последние секунды Республики.

Странно, но Роланд не чувствовал ничего, кроме усталости. Скорее бы уже этот фарс закончился, унеся с собой лихие времена игры без правил.

* * *

-...Принимая во внимание сложность и беспрецедентность ситуации, решение о дальнейшей судьбе верховного канцлера Палпатина и Ордена джедаев не может быть вынесено иным путем, кроме как большинством голосов Сената, гласа народов Республики. Но прежде чем перейти к дебатам, согласно устоявшемуся порядку мы обращаемся к представителям закона и сил государственной безопасности, дабы узнать, имеются ли у них комментарии касательно повестки дня или состава участников заседания. Слово предоставляется Арманду Айсарду, главе Сенатской службы безопасности!

Платформа ССБ отделилась от своего места и неспешно поплыла к центру зала. Мейс проследил за ней хмурым взглядом, вспоминая те недалекие времена, когда органы госбезопасности, подотчетные канцлеру, были в Сенате не более чем наблюдателями. Сторожевые псы, безмолвные и бесправные перед сенатскими комитетами, Департаментом юстиции и Орденом джедаев... Палпатин первым из республиканских правителей додумался спустить их с цепи. Превратил в опору своей власти, наделил ресурсами и беспредельными полномочиями, использовав войну в качестве оправдания и предлога.

Еще один шаг на пути к владычеству Темной стороны. Шаг, к которому Орден в свое время отнесся благожелательно и с пониманием. Джедаи не меньше других желали защитить Республику от угрозы распада – за что и поплатились. За что поплатилась, в конечном итоге, сама Республика.

Он почти не вслушивался в пафосную и напыщенную речь Айсарда о тяжелейших в истории Республики временах и врагах, терзающих ее границы и подтачивающих изнутри. И без того ясны все его обвинения и доводы. Куда больше Мейса волновало расположение сенатских гвардейцев и спецназа ССБ.

"Расставлены грамотно. Снайперы на удачных позициях, гвардейцы блокируют коридоры и основные входы и выходы. Одно упущение – рассредоточены. Сконцентрировавшись на захвате и обороне защите северо-восточного и южного служебных коридоров, рыцари смогут обеспечить сенаторам надежные пути к отступлению. Войска Департамента свяжут боем подкрепления. Если все пройдет без неожиданностей, отделаемся минимальными потерями".

– ...Действиям Ордена джедаев нет и не может быть оправданий, – голос Айсарда, многократно усиленный динамиками, было просто невозможно игнорировать. – Не санкционированный Сенатом, противоречащий статьям пятой, восьмой и девятой Основного закона Республики, арест демократически избранного верховного канцлера является преступлением как против личности, так и против конституционного строя. Возьму на себя смелость напомнить досточтимому собранию, что согласно поправке к Основному закону под номером 3679, Орден джедаев был лишен судебных полномочий и права на арест подозреваемого в обход предусмотренных законодательством процедур, а потому...

– Возражаю!

Зал встрепенулся: тысячи голов одновременно повернулись, чтобы взглянуть на того, кто осмелился перечить одному из влиятельнейших людей Республики, не дожидаясь ни окончания его речи, ни разрешения спикера.

К канцлерской трибуне стремительно приближалась платформа Кореллианского сектора. Гарм Бел Иблис возвышался на ней, как гордый капитан на мостике терпящего бедствие корабля.

– Осмелюсь напомнить вам, господин Айсард, что виновность или невиновность канцлера Палпатина устанавливаете не вы, а Сенат, – прогремел кореллианец, когда его платформа остановилась всего в нескольких метрах от платформы оппонента. – И, учитывая всю неопределенность ситуации, ссылаться на инициированные им поправки к Основному Закону как минимум некорректно!

Зал заинтригованно молчал. Даже Амедда, вознамерившийся было призвать наглеца к порядку, отчего-то передумал вмешиваться.

– Тысячелетиями, – продолжал Иблис, – джедаи хранили мир в Республике. Тысячелетиями Орден, и никто иной, стоял на страже демократии и нашего конституционного строя, никогда не пытаясь изменить его себе в угоду. Ни разу за всю историю Республики джедаи не использовали свои полномочия ради своекорыстных интересов – напротив, каждый, кто посягал на Республику, рано или поздно представал перед справедливым судом Высшего Совета. Так не кажется ли странным достопочтенному собранию, что именно при Палпатине, канцлере, обладающем широчайшими полномочиями со времен печально известной Сареш, Орден был лишен своей извечной роли арбитра и беспристрастного судьи? Заменен централизованной системой военных трибуналов, о беспристрастности которых уже ходят невеселые анекдоты, и спецслужб, подчиняющихся непосредственно приказам верховного канцлера?

Голос Иблиса становился мощнее и увереннее с каждым словом. Под конец речи он гремел подобно грозовым раскатам, заставляя прислушиваться, задумываться... соглашаться. Мейс явственно чувствовал, как наряду с гневом, насмешками и презрением в зале вспыхивают осторожные искорки замешательства, одобрения, а где и пламя уверенной, всесторонней поддержки.

– Орден джедаев выполнял свой долг, как делал это с незапамятных времен. И если магистры Высшего Совета указывают на канцлера, фактически ликвидировавшего институты демократического правления, как на последователя одной из опаснейших сект, известных галактике, не нам, слепым к Силе, судить их! И уж тем более, – Иблис зло оскалился, – не тем, кто обязан его диктатуре властью и богатством!

Зал взорвался безумнейшей какофонией: возмущенные возгласы перемежались с одобрительными, аплодисменты – с презрительным свистом. На губы Мейса легла тень улыбки: кореллианский сенатор умел бить по больному. Не по чувству справедливости, не по верности традициям и демократии, но по страху и ненависти.

Сенат боялся и ненавидел ССБ. Сенат желал прежней власти, пусть и страшился восстать против Палпатина. Быть может, эта чрезвычайная сессия принесет больше дивидендов, чем Мейс полагал вначале.

Айсард спокойно дождался, пока шум поутихнет. Даже лениво поаплодировал, отдавая дань неписаному протоколу.

– Любопытная речь, сенатор Иблис, – он растянул губы в улыбке, сделавшей бы честь крайт-дракону. – Человек, склонный к поспешным выводам, мог бы предположить, что вы желаете вернуть Республику к временам теократической диктатуры, когда Орден имел право назначать и смещать канцлеров по своему усмотрению и даже выдвигать своих магистров на этот пост. Благо, те времена ушли навеки... о чем, полагаю, весьма сожалеет магистр Винду, если судить по этим словам.

Айсард кивнул адъютанту, занимавшему место помощника сенатора, и тот поспешно защелкал клавишами. Под потолком мгновенно развернулся огромный голографический экран, на котором шла запись недавнего выпуска новостей. Того, где Мейс давал официальный комментарий по поводу ареста Палпатина.

"Арест верховного канцлера был вынужденной мерой. В любое другое время Орден обратился бы за санкцией к Сенату, вне всяких сомнений. Но, к сожалению, сейчас мы не можем сейчас полагаться на властные органы Республики с прежней уверенностью: влияние Дарта Сидиуса проникло слишком глубоко. В условиях, когда лорд ситхов столько лет занимал пост главы государства, Орден вынужден взять на себя бремя ответственности за судьбу Республики, как это не раз бывало в прежние времена".

Мейса передернуло – словно пощечину получил, унизительную и отрезвляющую одновременно. Собственная ошибка, допущенная в тот день, открылась ему вместе с колючим страхом и вспышками гнева, охватившими трибуны как искорки зарождающегося пожара.

Палпатин со своими бойцовыми псами был не единственной силой, которой страшились сенаторы.

– Полагаю, комментарии излишни, – констатировал Айсард. – Посоветую лишь каждому из присутствующих задуматься над одним вопросом: когда настанет ваш черед? Как мы все слышали, институты Республики не заслуживают доверия Ордена. Сенат не заслуживает доверия Ордена. Как скоро Орден джедаев, оставшись безнаказанным, возьмется за очищение Республики от зла, посеянного ситхом? И кто остановит его, если Сенат сам же позволит джедаям возвыситься над законом?

Этот мерзавец уверенно возвращал себе контроль над толпой. Сенаторы, прежде колебавшиеся, теперь щетинились агрессией, и лишь кое-где Мейс мог уловить сомнения или несогласие.

Ситуацию требовалось срочно переломить. Мастер-джедай потянулся к панели управления, но лишь затем, чтобы обнаружить ее деактивированной.

– Амедда, – прошипел он сквозь зубы, словно фамилия спикера была грязнейшим из ругательств.

Прихвостень Палпатина, которому дано право решать, кому из присутствующих в зале Сената давать слово, сейчас был не менее опасен, чем Айсард или адмирал, командовавший секторальным корускантским флотом.

– Но я позволил себе увлечься, за что приношу извинения, – директор коротко склонил голову. Но во властном голосе не было ни тени раскаяния или смущения. – Как многим здесь известно, на троих сенаторах лежит подозрение в государственной измене. Госпожа Мон Мотма, а также господа Фэнг Зарр и Гарм Бел Иблис были уличены в получении крупных денежных переводов от Межгалактического банковского клана. От лица Сенатской службы безопасности я настаиваю на лишении означенных сенаторов права голоса и сенаторской неприкосновенности до тех пор, пока следствие не установит степень их вины.

Выдержав паузу, он с достоинством поклонился и направил платформу к своей ложе под неумолчный шум голосов.

Сенат был в замешательстве. Сенат был напуган и метался меж двух огней. Сенат с жадностью поглощал глазами Бел Иблиса, не успевшего убраться подальше от всеобщего внимания, и Роланда Артемиуса, приглашенного говорить следующим.

Каждый здесь понимал: если глава Департамента юстиции присоединится к обвинению, выдвинутому руководителем ССБ, то Мотму, Иблиса и Зарра не спасет ничто. По трижды проклятым поправкам к конституции, единодушное мнение этих двух ведомств перекрывало любое решение Сената, если оно касалось уголовного преследования его членов.

Но каждый знал, что Айсард и Артемиус не договорятся никогда. Эти двое ненавидели друг друга естественной ненавистью хищников, делящих охотничьи угодья. Потому Сенат застыл в ожидании шоу. Даже сейчас, когда на кону стояла судьба галактики, этих стервятников волновали скандалы и беды коллег.

Мейс редко бывал на заседаниях Сената. Уже и отвык от того, насколько они омерзительны.

Старик, укутанный в парадное белое одеяние, величаво поклонился. Обвел взглядом зал, чуть задержавшись на лицах троих союзников – благо, их ложи располагались рядом.

– Приветствую досточтимое собрание от лица Департамента юстиции. По прискорбному поводу состоялось сегодняшнее заседание, и не меньшего сожаления достоин факт, что я вынужден подтвердить возбуждение уголовного дела против троих сенаторов, которых ценил и уважал как преданных слуг Республики и своих народов.

По трибунам пронесся потрясенный вздох. Мейс же ощутил, как в груди поднимается волна гнева. По-настоящему темного и разрушительного – такого он не испытывал уже давно, и полагал, что не испытает больше никогда.

Сколько уж раз говорил себе, что зарекаться – гиблое дело, обреченное на провал. Тьма в его душе радостно отзывалась на любую схватку, любое несчастье или разочарование. И особенно сильно – на предательство.

Многое накопилось за эти дни. За годы войны – еще больше. Артемиус не был причиной тому, что самоконтроль и принципы магистра-джедая пали под напором ярости – лишь последней каплей.

Артемиус, взявшийся было перечислять улики против мятежных сенаторов, вдруг зашелся кашлем и мелко затрясся. Беспомощно схватившись за горло, завалился на бок, душераздирающе хрипя в микрофон.

Мейс Винду же решительно направил ожившую (блокировка сохранялась не более пяти минут) платформу к канцлерской ложе, не замечая ни потрясенных взглядов, ни шокированных возгласов.

В тот момент магистру было решительно все равно, на какой стороне Силы он находится. За сегодня он наслушался достаточно лжи и клеветы. И больше терпеть их не намеревался.

* * *

«Действуйте».

Энакин смотрел в экран комлинка пустым взглядом. Сжимал и разжимал пальцы, то стискивая приборчик едва ли не до хруста, то почти позволяя ему скатиться с ладони.

Ответ Айсарда пришел практически мгновенно, лаконичный и нейтральный до предела. Приказ немедленно освободить опаснейшего человека в галактике и убить каждого, кто попытается этому помешать, господин директор по-военному кратко уместил в одно слово.

Оно и правильно. Что тут теперь обсуждать...

Голова была тяжелой, будто с похмелья, когда Энакин двинулся дальше по коридору. Тело одеревенело, и каждый шаг давался тяжело, как если бы идти приходилось сквозь толщу воды.

Мыслей не было. Эмоций – тоже. Энакин просто знал, что идет убивать – любого, кто встанет на пути. Мужчин, женщин, юнцов-падаванов, которых и джедаями-то назвать язык не поворачивался.