Текст книги "Анжелика в России"
Автор книги: Анн-Мари Нуво
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)
– Что делать? Нет никого… – бормотал граф, сопровождавший Анжелику.
– Но почему? Налет? Их поубивали? – спросила Анжелика.
– Не похоже. Все на месте, крови нет, разрушений тоже никаких… Впрочем, после всех этих дел я ничему не удивлюсь, – вздохнул граф.
Жаннетта с подсвечником в руках встретила хозяйку в коридоре:
– Я думаю, что эта комната подойдет вам, сударыня…
Первое, что бросалось в глаза, когда Анжелика и помешкавший у порога граф вошли в комнату, было обилие больших и маленьких портретов, собранных в довольно небольшом помещении, обставленном удобной мягкой мебелью с кушеткой и ночным столиком.
– Хозяин так любил свою коллекцию, что устроил здесь спальню, – усмехнулся граф.
На стенах висели огромные, во весь рост, портреты рыцарей и вельмож, меж ними примостились портреты небольшие и совсем маленькие. Все это располагалось в каком-то своеобразном порядке, логика которого сначала ускользала от Анжелики. Граф подошел к портретам вплотную и читал надписи на некоторых, сделанных на латыни.
– О, да здесь вся местная знать, – сказал он. – Полуботок… Как же! У них тут дворец неподалеку на реке Стрижень… A-а! Вон в чем дело! Посмотрите, маркиза, это же генеалогическое древо!
– Вот этот угол… – указала Анжелика. – Что-то в нем…
– А здесь, если я не ошибаюсь, должен быть сам хозяин, – воскликнул граф, подходя к месту, вызвавшему беспокойство у Анжелики. – Где же он? Это кто? А это?
– Посмотрите, – указала Анжелика. – У этого портрета вместо глаз – отверстия… Какой жуткий взгляд…
– Вы знаете? А это, пожалуй, и есть наш…
Крик и конский визг во дворе прервали их разговор. Граф подошел к окну и выглянул:
– Что там? – выкрикнул он, пытаясь распахнуть окно. – Нет, не поддается… Я сейчас, маркиза…
Граф шагнул к двери. Анжелика вдруг почувствовала смутный страх:
– Постойте, я иду с вами, – сказал она графу. – Жаннетта, милочка, я не смогу уснуть под взглядами такого количества мужчин, хотя это и портреты. Найдите что-нибудь еще…
Граф вырвал из рук ждавшего их в коридоре Яцека факел и быстро пошел вниз по лестнице. При поворотах тени бежали от него, и казалось, что кто-то прячется, отступает за углы. Анжелика сбежала вслед за графом.
– Ну? Что у вас за гвалт?
– Не знаем, пане, – оправдывались слуги. – Копи как взбесились.
Лошади, храпя и прижав уши, сбились в кучу. По напряженным телам их пробегала дрожь. Анжелика обратила внимание на Мигулина: казак, кусая губы, озирался, в руках его наготове было ружье.
– Что это может быть? – спросила у него Анжелика.
– Испугались чего-то… – отвел взгляд казак.
Анжелика отошла от него, поняв, что Мигулин сам в растерянности.
– Мы отвлеклись от главного, – заговорил граф. – Мы так и не знаем, где хозяин…
– Хозяин может быть на раде или в Чернигове, нас предупреждали, – хмуро ответил казак.
– Но почему тогда никого нет и все открыто? – вскричал граф. – Этот чертов сотник богат, как Крез. Кто-то ж должен за всем этим смотреть, или нет?
– Может быть, на них напали и они сбежали? – высказала предположение Анжелика.
– Ну, знаете ли… – фыркнул граф. – Если б местные напали!..
– Все стекла целы, – вздохнул Мигулин. – Какое уж тут нападение!
– А может быть, они просто прячутся, – догадалась Анжелика. – Вспомните, граф! Тот портрет с дырками вместо зрачков… Ведь за ним должно быть пустое пространство!
– Черт! Ведь верно! Гей, хлопцы, больше огня! Все за мной! – командовал граф.
– С вашего позволения я останусь с лошадьми, – крикнул им вслед Мигулин.
Шумной толпой поднялись они опять в комнату-галерею.
– Больше света, – приказал граф, подходя к портрету, вызвавшему такой интерес, и хватаясь за раму.
– О, боже! – вскрикнула Анжелика.
– Что такое? – вздрогнув, спросил граф.
– Он… моргнул…
– Моргнул?!
В следующее мгновение граф вырвал шпагу и с размаху вонзил ее в портрет. Лезвие со свистом ушло в холст по самую рукоясь.
– Значит там кто-то есть! За нами следят! – кричал граф, полосуя портрет крест-накрест.
Анжелике показалось, что сквозь свист шпаги и треск разрубаемого холста пробились какие-то еще звуки: не то стук, не то щелчок. Граф ухватился за свесившийся край холста и рванул на себя…
За холстом на некоторой высоте от пола открылась небольшая камера, темнела железная дверь.
– Литвин… – указал граф.
Огромный волосатый литвин впрыгнул в обнаруженное пространство и с размаху ударил, плечом в дверь. Дверь загудела, но не поддалась.
– За мной, – закричал граф, бросаясь к двери. – В следующую комнату…
Через минуту он вернулся багровый от гнева. Ход к камере за портретом шел из другого крыла строения.
– Я перерою здесь все, – пригрозил граф. – Здесь, судя по всему, целая система ходов, но я ухвачу их, поймаю за хвост.
– В моем отеле в Париже тоже был тайник, – вспомнила Анжелика. – В колодце.
– В колодце!.. Ну конечно же, в колодце! За мной!
И вновь вся толпа повалила во двор.
– Литвин, к вороту! – командовал граф. – Северин, лезь в колодец!
Северин, примявшись, вскочил на сруб и ухватился за цепь. В руку ему дали факел.
– Литвин, опускай…
Северин под мерный скрип ворота скрылся в колодце. Все столпились и заглядывали вниз. Лишь Мигулин стоял у лошадей, все еще не успокоившихся, и поигрывал ружьем.
– Есть… дыра… – донеслось снизу.
– Вытаскивай его, – сказал граф литвину. – Я сам спущусь.
Северина вытащили. Бросив азартный взгляд на Анжелику, граф Раницкий ухватился за цепь.
– Пан, возьмите меня, – попросил его седой Яцек. – Литвин и двоих выдержит…
– Хорошо. Следом за мной спустишься ты. Адью, маркиза, – помахал граф перчаткой Анжелике.
Яцек дождался какого-то знака от спустившегося в колодец хозяина и скользнул по колодезной цепи вниз. В это время вновь всхрапнули и волной сбились в кучу лошади. Они косились все в сторону замка, глаза их в свете факелов отсвечивали красным. Несколько раз всхрапывали они и сбивались, всякий раз меняя направление. Создавалось впечатление, что двор окружает какая-то невидимая сила, либо кто-то крадется под стеной замка по аллее меж двумя рядами подстриженных кустов.
Мигулин взял у одного из слуг факел, передал его выбравшемуся из колодца Северину и что-то тихо объяснил, затем, выждав, когда в очередной раз прянули кони, неслышными прыжками бросился в просвет меж кустами. Северин метнул факел так, чтоб тот упал на расстоянии от казака и осветил аллею. Анжелика видела, как Мигулин влетел в просвет меж рядами кустов и вскинул ружье; подождал и опустил…
– Да что ж такое?… – бормотал он, возвращаясь.
И вновь шарахнулись кони…
– Маркиза, хотите посмотреть жилище местного колдуна? – крикнул снизу граф. – Спускайтесь к нам!
Анжелика, не успевшая переодеть мужской костюм, взялась за колодезную цепь, повисла, стала ловить ногами качающуюся бадью. Литвин стал осторожно опускать ее в темноту.
– Стой… – твердая рука графа подхватила ее и подтянула к слабо светящемуся лазу в боковой стенке колодца.
Лаз был широк, Анжелика с ее невысоким ростом могла стоять в нем, слегка пригибаясь. Осторожно ступая по выложенному плашками полу, граф увлек ее к смутно видневшемуся впереди повороту. За поворотом лаз расширялся, за полузадернутой занавеской угадывалась обычная комната.
– Посмотрите, как живет местный колдун, – усмехаясь, отодвинул занавеску граф. Яцек отошел, давая дорогу, и еще выше поднял факел, освещая довольно просторное помещение.
Посреди тускло освещенной факелом комнаты было земельное возвышение вроде ложи, на нем, покрытом темным панбархатом, стояла небольшая конторка, сплошь уставленная книгами. Книги в черных, тисненных серебром обкладках стояли еще на нескольких полках. Граф прошелся вдоль полок и провел пальцем по корешкам.
– О, здесь бывают чаще, чем в доме. Пыли нет.
Внимание Анжелики привлекла верхняя из книг, лежавших на конторке. Серебряный замочек скреплял бронзовые застежки, рядом лежал серебряный ключ в форме теософского креста. Анжелика потрогала книгу и даже приподняла ее. Книга оказалась чересчур тяжелой.
– С удовольствием почитал бы, – вздохнул граф. – Времени нет. Впрочем, здесь довольно убого…
– Можем мы по книгам выяснить, чем здесь занимаются? – спросила Анжелика, опуская тяжелую книгу на место.
– Можем. Но долго возиться, – легкомысленно ответил граф. – Да и зачем?
– Это помогло бы нам открыть тайну этого замка…
– Вы собираетесь остаться здесь надолго, мадам?
Граф был прав. Вместо желанной цели она достигла какого-то вертепа. Тайники за картинами, кабинеты в колодцах… Кто-то прячется и следит.
– Я хотела бы подняться, граф, – сказала Анжелика.
Граф подержал цепь, пока Анжелика устраивалась на бадье, и приказал литвину крутить ворот.
Ночь нависла над замком. Тихо и пасмурно было. Закрыв луну, нависали тучи.
– Что делать будем? – спросил Мигулин. – Место какое-то… Не нравится мне тут.
– Сюда нас прислал боярин Матвеев, – сказала Анжелика. – Я думаю, нам надо подождать. Хотя бы до утра…
Она хотела все обдумать без спешки. Лабиринт поисков завел ее в тупик. В который уже раз. Царский любимец Матвеев направил их в этот замок, чтобы хозяин замка по своим каналам переправил ее, Анжелику, в Турцию. В замке, без сомнения, кто-то есть. Этот «кто-то» следит за ними и не показывается. Боится?.. Тогда надо дать ему время привыкнуть. И ни в коем случае нельзя его ловить, как это делает граф Раницкий.
Жаннетта нашла неплохую, удобную комнату на первом этаже. Мигулин, как и обычно, расположился в коридоре у дверей; он сел, прислонясь спиной к стене, и положил ружье на колени.
– Я тоже буду спать у вашего порога, – объявил граф.
Он велел всем слугам запереться о лошадьми в конюшне и спать по очереди, с собой взял лишь верного Яцека.
Тускло горела свеча на столе. Жаннетта приготовила постель для Анжелики, а сама уже ровно дышала в уголке – сон сморил бедную девушку. Было тепло, даже душно. Анжелика хотела раскрыть ставни и пустить в комнату немного свежего воздуха, но окна, предварительно проверенные Мигулиным, оказались закрытыми намертво.
Раздевшись, Анжелика хотела уже задуть свечу, но сон не шел. В голову невольно лезли тревожные мысли, расчеты возможных действий, если хозяин замка все же не появится. Как долго придется ждать его появления? Кто он? Кто следит за ними?
Несколько раз бились в конюшне лошади, но вскоре все опять стихало. Неестественно тихо было в замке и вокруг замка. Все это время, время путешествия по весеннему лесу, Анжелика слышала ночами пенье соловья. Сейчас же тишина замка напоминала ей тишину склепа. Черным провалом казалось висевшее на стене зеркало.
Усталость заставила веки сомкнуться, но Анжелика усилием воли открыла глаза. Зудящая тревога наполнила сознание. Что-то мешало, что-то давило на нее. Против желания, как под гипнозом, она повернулась к окну… Через поблескивающее стекло на нее в упор смотрели желтые глаза зверя, дьявольской усмешкой щерилась клыкастая пасть…
В следующее мгновение Анжелика оглохла от собственного крика. Еще миг – и треск распахнутой двери, пронзивший комнату грохот выстрела и звон бьющегося и сыплящегося стекла слились в один чудовищный звук…
Она пришла в себя стоящей у стены с кулачками, прижатыми к груди. Комнату заволокло пороховым дымом. Мигулин и граф что-то кричали у разбитого окна, потом окончательно выломали раму и выпрыгнули наружу. Бледная Жаннетта, зажав уши руками и широко раскрыв рот, смотрела из угла на Анжелику, глаза служанки готовы были вылезти из орбит.
– Факелы! Дайте факелы! Больше огня! – неслось со двора.
Повсюду хлопали двери, доносился топот ног и громкие крики. Мигулин и граф искали что-то под окном и звякали там битым стеклом.
– Вот… посмотрите… свежий след…
– Да какой же он свежий!..
Тихо, по-детски заплакала, заскулила Жаннетта.
– Я боюсь, мадам, – причитала она. – Я хочу домой… Зачем только я вызвалась ехать с вами!
– Помолчите, милочка! – прикрикнула на нее Анжелика. – Вас здесь еще не слышали. Держите себя в руках…
Она стыдилась собственной слабости, собственного крика, поэтому излишне сурово упрекала Жаннетту.
Граф и Мигулин, сопровождаемые толпой графских слуг, без стука, распахнув двери, вошли в комнату.
– Как это выглядело, сударыня? – спросил граф.
Как это выглядело? Анжелика вспомнила королевскую охоту, своего второго мужа, маркиза дю Плесси.
– Да, я уже видела… Это… Это было очень похоже на волка, – не очень уверенно ответила Анжелика, немного смущаясь и ожидая насмешек.
– Чертов сотник! Развел живность, прямо в замке волки бегают, – чертыхнулся граф. – Что же он, опыты на них ставит?
– Дождемся сотника и спросим, – вздохнула Анжелика.
– Не будет никакого сотника, – подумав, решительно сказал Мигулин. – Это он и есть. Оборотень…
– Что он говорит? – спросила Анжелика у графа. – Я не совсем ясно поняла.
– О-о! – развел руками и подкатил глаза граф. – Впрочем, все может быть…
– Чем быстрее мы отсюда уедем, тем лучше, – настаивал казак. – И гнездышко это надо бы спалить.
– А если это не сотник, а просто какой-нибудь ручной волк? – возразил граф. – Приедет хозяин… Да, хороши мы будем. Он нас потом всю жизнь будет по судам таскать за поджог. Россия – не Польша, здесь любят судиться.
– О чем вы говорите? – снова вмешалась Анжелика. – Я не могу понять…
– Этот господин… казак… ну, в общем, ваш наемник говорит, что это не простой волк, а хозяин замка, превратившийся в волка, – по-французски объяснил граф.
– О, господи! – воскликнула Анжелика. – У него есть основания так говорить?
– О, да! Он так уверен, что даже хочет спалить весь замок.
– А если это ошибка?
Граф безмолвно развел руками.
– Надо уезжать, – повторил Мигулин. – Чем быстрее, тем лучше.
Анжелика поняла, что он настаивает на отъезде.
– Я согласна, – сказала она. – Все равно мне не удастся уснуть. Но как же быть с хозяином?
– Делайте, что хотите! – всплеснул руками граф. – У меня голова кругом идет.
– Запрягать! – приказала Анжелика.
Слуги вывели храпящих, беспокойно переступающих лошадей.
– Больше света! – командовал граф. – Да, неплохо было бы, конечно, устроить здесь на прощание фейерверк, – признался он Анжелике. – Но если этот волк не оборотень, а так… случайно забежал…
– Но ведь за нами всю ночь кто-то следит. Вспомните портрет, – напомнила Анжелика.
– Да, принесите-ка его сюда, – приказал граф слугам. – Я так и не рассмотрел его.
Яцек и Северин сбегали наверх и принесли раму со свисавшими лоскутами холста. Ее поставили вертикально. Отблески огня факелов мелькнули в отверстиях на месте зрачков, и показалось, что косо разрезанный портрет подмигнул кроваво-красными глазами всем присутствующим. Граф приподнял свисающие куски холста, попытался восстановить изображение.
– Да, любопытный образ, – пробормотал он. – Запомните его, если встретим…
– Не встретим, – уверенно сказал Мигулин. – Подальше отсюда! С нечистой силой только в сказках хорошо встречаться.
Двое слуг с факелами в руках поскакали впереди кареты. Глухо загудели под колесами доски перекидного моста. Лошади рванули и летели, как будто гналась за ними нечистая сила.
Глава 9
Остаток ночи путники провели в Чернигове. Утром, когда все ночные страхи рассеиваются, Анжелика предложила еще раз съездить в замок. Поехали граф и Мигулин, но скоро вернулись. Замок, как и ночью, был пуст, безмолвен, ничего они там не нашли, никого не дождались.
Три дня, больше, чем где бы то ни было, прождала Анжелика в городе неподалеку от замка. Ответ всегда был один и тот же.
– Я не могу больше ждать, – сказала она Мигулину. – Мне надо в Турцию. Твой сеньор, боярин Матвеев, приказал тебе доставить меня туда, куда я скажу. Мы едем в Турцию.
Мигулин отнесся к ее словам, как к должному. Он спокойно выслушал и сказал:
– Дело хозяйское. Как поедем?
Граф, присутствовавший при разговоре в качестве переводчика, вмешался:
– Зачем ехать в Турцию? Турки уже на Украине. Их войска, насколько мне известно, перешли Днестр. И сам султан при войске.
– Не думаю, чтоб при турецком войске был наш посол, маркиз Нуантель. Мне надо передать ему рекомендательное письмо, чтоб он помог мне найти моего мужа, – отозвалась Анжелика.
– Так или иначе, путь в Турцию лежит через Украину. Этой благословенной страны вам не миновать.
– Это так? – обратилась Анжелика к Мигулину.
Тот безразлично пожал плечами, показывая, что ему все равно, как ехать.
– В Турцию лучше ехать через Украину и Бессарабию. Там, правда, тоже встречаются гайдуки, но их единицы, может быть – сотни. Но у остальных – татар, черкесов грабежи и разбои явление настолько естественное, что ими занимается весь народ без исключения, – уговаривал граф.
– Да, веселенький выбор, – улыбнулась Анжелика. – Все страны, окружающие Турцию, или воюют, или профессионально занимаются грабежом и разбоем. А как, по-вашему, нам лучше ехать? – снова обратилась она к казаку.
– Наше дело маленькое, – уклонился тот от ответа. – Как скажешь, так и поедем.
– Через Украину ближе, – продолжал граф. – Отсюда всего полтораста верст до Киева, а там – Белая Церковь, Винница или Умань, а там уже турки.
«Когда-то этот молодой человек мечтал, чтоб я поехала в Китай, чтоб была возможность подольше меня сопровождать. Странно», – подумала Анжелика. Она колебалась, с надеждой поглядывая на Мигулина, графу с его горячностью она не доверяла.
– А что за война сейчас идет на Украине?
– Да как обычно: поляки, татары, казаки… Там всю жизнь такая война идет… – отозвался Мигулин.
Наконец, решение было принято: Анжелика решила пробираться в Турцию через Украину и Бессарабию. Предприятие, мягко говоря, – рискованное. За Днепром настоящая война вспыхнула с новой силой. Год назад украинский гетман Дорошенко вместе с крымскими татарами напал на коронные войска в Умани, но неудачно. Поляки отбились и даже перешли в наступление. Но все с тревогой поглядывали за Днестр, где сосредоточилась огромная турецкая армия, гроза всей Европы. Оттуда ждали удара. Султан медлил, сначала он был занят войной с венецианцами и отвоевал у них Кандию, потом отдыхал после ратных трудов, проводил время в гареме и на охоте, но мудрый диван все это время следил за событиями в мире, выбирал, куда послать войска, какой совет дать великому султану. Армия, собранная на Дунае, съела все запасы и разорила местное население. Воинов надо было кормить, а издержки на их содержание покрыть за счет добычи и грабежа. Весной, пока наши путники пробирались беспредельными русскими лесами, огромное турецкое войско двинулось за Днестр. Неповоротливая трехсоттысячная громада передвигалась медленно, и первыми, далеко оторвавшись от главных сил, через Днестр в Подолию хлынули татары, легкая конница. На берегах Южного Буга татар встретили поляки Лужецкого и верные королю казаки полковника Ханенко. Шесть тысяч против сорока. Невзирая на свою малочисленность, поляки и казаки опрокинули и потоптали татар, загнали их в реку, и Лужецкий хотел гнать их еще дальше, за Буг и за Днестр. Более осторожный Ханенко не советовал переходить реку, но Лужецкий, окрыленный успехом, ничего не хотел слушать. Войско разделилось. Ханенко за Буг не пошел, а Лужецкому сказал очень хитро: «Я останусь здесь. Если ты победишь, будешь иметь свидетеля своего славного подвига, а если дело не пойдет на лад, я разделю с тобой твой жребий». Поляки погнали лошадей в воду, а казаки стали спешно окружать свой лагерь обозом. На другом берегу Буга солдаты Лужецкого встретили оправившуюся и жаждавшую мести орду и не смогли устоять – кони измучились на перепрыве и порох подмок. Торжествующие татары загнали отряд Лужецкого обратно в Буг и бросились за ним следом. Разгромленный и потерявший людей Лужецкий спасся в казачьем таборе. Едва остатки польского отряда заскочили в казачий лагерь, налетели татары. Отстреливаясь во все стороны, огромный «гуляй-город» двинулся назад. Татары провожали окутанный дымом обоз до Ладыжина и даже осадили этот городишко, но были отбиты и рассеялись по всей Украине, грабя и убивая. Меж тем основное турецкое войско только-только начало переправу через Днестр. Вот в эту кровавую кашу и лезли Анжелика и ее спутники, надеясь быстрее добраться до Турции.
От Чернигова до Днепра тянулась спокойная еще Малороссия, за Днепром бурлила, горела и обливалась кровью Украина. Решено было ехать на Киев, а там, разобравшись в обстановке, выбрать путь наиболее безопасный.
Путники торопились. Малороссийский пейзаж, прекрасный в начале лета, почти не привлекал их внимания. Живописные холмы и рощи, безмятежно спящие озера и тучные поля не могли рассеять чувства беспокойства, которое беспрестанно преследовало их после оставления Черной Кручи и Чернигова. Кони пугались и беспокоились ночами, как и в замке. Все время хмурился Мигулин. Теперь он уже не ехал возле правой дверцы кареты, а постоянно отставал, оглядывался, поперек седла у него лежало заряженное ружье.
Анжелика и граф начали посмеиваться над слишком уж осторожным казаком. Но однажды случай показал им правоту Мигулина. Как-то в дороге, проезжая мимо большой и богатой деревни, Крис попросил Анжелику разрешить заехать в кузницу и поправить расшатавшееся колесо. Потратив несколько часов, выбрались на прежнюю дорогу. Местность была ровной и пустынной, за несколько верст ни кустика, лишь начало длинного и глубоко оврага пересекало дорогу. Не доезжая мостков, лошади встали, как вкопанные, храпели и не шли дальше. Граф по-рыцарски беспечно выехал вперед и дал своему вороному шпоры. Конь упрямился, но все же пошел, шел обреченно, как на смерть. Подлетел к мосткам и вдруг дал свечку. Граф, не удержавшись, соскользнул с седла. Слуги бросились наперерез шарахнувшемуся коню.
– Вижу!.. Вон он!.. – закричал граф, вскакивая на ноги и указывая куда-то в овраг.
К мосткам подскакал Мигулин, тоже заглянул вниз.
– Что там у вас такое? – спросила Анжелика, выбираясь из кареты.
– Опять волк, сударыня, – раскланялся граф. – Настоящее волчье царство. Интересно, чем мы им так понравились?
– Это все тот же, – уверенно сказал Мигулин. – А чем мы ему понравились, чего ему от нас надо – это, действительно, интересно.
– От нас или от кого-то из нас? – задумчиво спросил граф.
– А это мы проверим.
До этого момента казак всемерно уклонялся от схватки, но враг наседал, и он смело пошел навстречу неизвестности и опасности. Весь следующий день он внимательно рассматривал дорогу и окружающую местность, как будто выбирал место для сражения. Ехали без привалов.
– Не надо останавливаться, – сказал Мигулин, когда Анжелика хотела отдохнуть.
Казалось, он хотел оторваться и убедиться, что противник сзади, а не впереди и не сбоку. Но вот, миновав долину, на холме казак приотстал от общего кортежа, спрятался за кустами и стал наблюдать за оставшейся позади дорогой. Потом он вскочил верхом, пустился во весь дух, догнал карету и, втискиваясь своим золотисто-рыжим конем между дверкой кареты и вороным графа, подтвердил:
– Он идет за нами.
– Занятно! – воскликнул граф. – И что же будем делать?
– Ветер с севера, это нам на руку, – сказал Мигулин. – Как только дорога будет раздваиваться, нам надо будет разделиться. Вы со слугами поедете по одной дороге, карета – по другой. Я останусь на развилке и постараюсь увидеть, за кем он пойдет. По выстрелу, граф, вам надлежит свернуть и без дороги скакать к карете. Ее нельзя оставлять без охраны и защиты…
– Что вы затеяли? – спросила из кареты Анжелика, которая ничего не поняла из торопливой речи казака.
– Месье считает, что нас преследует тот самый волк, что напугал вас в замке, – объяснил граф.
– Он уже говорил это. Что еще?
– Он предлагает разделиться и посмотреть, по чьему следу пойдет этот волк.
– Какая разница?
– Н-ну… если это перевоплощенный пан Борковский… – граф прыснул, представив что-то, – то нам нелишне было бы знать его намерения. Итак, мы разделимся, но не бойтесь: с вами остаются Крис и Майгонис, они вооружены. И я по первому же знаку прискачу к вам. Прилечу на крыльях любви.
– Вы нашли не совсем удачное время для шуток, – ответила Анжелика.
За холмом дорога раздвоилась. Одна исчезала в лесу, другая огибала его, и видно было, как она бесцветной полоской перетекала через зеленую макушку далекого взгорка.
– Граф, в лес придется ехать вам, – сказал Мигулин. – Я хочу, чтобы карета все время была на виду. Особо не торопитесь. Если увидите влево какую-нибудь просеку или прогалину, задержитесь возле нее, чтоб в случае нужды скакать к карете.
Граф подчинялся с неохотой, как бы говоря: «Воля ваша…» Призывно взмахнув рукой, он, сопровождаемый слугами, поскакал в лес.
Карета свернула влево. Мигулин какое-то время скакал возле нее, затем резко свернул в лощинку на опушке, оставил там коня, поднялся на край и из-за редкой поросли стал наблюдать за развилкой.
Время шло. Зверю пора было появиться. Мигулин, подавшись вперед, всматривался до боли в глазах. Волк, как из-под земли, выскочил прямо возле развилки. Он обошел стороной вершину холма, где должен был показаться по расчетам казака. И Мигулин, увидев его гораздо ближе, чем предполагал, почувствовал, как внутри что-то сжалось от неожиданности.
На развилке зверь помедлил. Он не нюхал землю, не метался туда и обратно по одному, а затем по другому следу, как это делают охотничьи собаки. Казалось, что он думал.
Мигулин, затаив дыхание, следил за ним, не поднимая ружья, чтоб случайный луч не отразился от чищенного металла. Обычно перед походом казаки опускали оружие в рассол, чтоб не блестело, но Мигулин, уезжая с посольством в Москву, и сам принарядился и оружие начистил. Но ничего, пусть только приблизится, Мигулин встанет и ударит навскидку… На чистой, ровной дороге зверь никуда не денется…
Казалось, волк выбрал. Он сделал несколько шагов по следам кареты, но замер все еще вне досягаемости выстрела. Мигулин напрягся. Ему чудилось, что волк смотрит прямо на него, что они встретились взглядами.
Оскалясь, как в усмешке, зверь отошел и сел на задние ноги. Мигулин, понял, что начинается игра «у кого нервы крепче», зверь знает о засаде. Мигулин, напрягшись, ждал и волк ждал. Волк потягивался, тряс головой, ероша загривок, зевал. «Издевается…» – подумал казак. Конечно, это был оборотень, а не обычный зверь. «А перекрещу-ка я его…». Зверь, будто играя, прилегая и подпрыгивая, пробежался по полю и вдруг метнулся в придорожные кусты.
Мигулин выстрелил наудачу, спрыгнул в лощину прямо в седло прянувшему коню и пустился, выбивая пыль, но дороге за каретой. Из леса показался скачущий наперерез граф, а за ним – кавалькада слуг.
– Ну? Что? – спросила Анжелика, когда они догнали ее.
– Хитер… нечистый дух… – покачал головой Мигулин. – Ему нужны вы или что-то в карете.
– И этому вы вскружили голову, – подмигнул граф Анжелике.
– Что вы себе позволяете, сударь?
– Извините, маркиза! Но по-моему, лучше считать, что в тебя влюблены, чем бояться, что тебя хотят убить…
– Но почему я?.. – спросила Анжелика, в тревоге оглядываясь на лес.
– Он мог идти и по моему следу, – успокоил ее Мигулин. – Ведь сначала я поехал по дороге вместе с вами. Завтра мы проверим: за мной или за каретой пойдет зверь. Хорошо ли вы стреляете, граф?
– Да уж не промажу!
На ночь путники остановились на отдаленном хуторе, притаившемся в низинке над озером. Багровая луна выползла из-за холма и низко нависала, давила на хуторок. Все невольно разговаривали вполголоса. Опять храпели и пугались кони. Местные жители, пустившие путников на ночлег, испуганно забились в пристройку, как будто те привезли с собой беду.
Новое испытание свалилось на всех ночью: всех разбудил странный вой, низкий и хриплый. Он больше напоминал рев племенного быка, чем вой волка. Бывает, что племенной бык ревет высоко и сипло, будто через силу, этот же звук при всем прочем тянулся бесконечно и с переливами. Иногда он срывался на хриплый кашель, иногда переходил на прерывистый визг, как будто девчата балуются где-то в хороводе.
– Ох, расходилась нечистая сила… – пробормотал Мигулин.
Стены беленой хатки глушили звуки, но Анжелика все равно хорошо различала их. Луна поднялась высоко в небо, свет ее был мертвенно бледен, отчего лицо перепуганной Жаннетты напоминало Анжелике маску покойницы. Сердце колотилось. Звуки доносились из-за гряды холмов южнее хутора – зверь обогнал путников и выл где-то впереди, словно хотел преградить им дорогу. Придавленно молчал хутор. А вой взлетал выше, выше, казалось, что сквозь него просачивается смех, плач, какие-то вздохи…
Утром хозяева отказались от денег за постой и с нетерпением ждали отъезда постояльцев. Перепуганные дети жались к матери, та беспрестанно осеняла себя крестом. Прощаясь, Мигулин развел руками, как бы говоря жителям: «Ничего не поделаешь. Вы уж извините…».
Он выехал со двора первым с ружьем наготове, будто зверь и при свете дня мог броситься на них из-за холмов.
Весь день Мигулин и граф высматривали зверя и искали возможность повторить вчерашний опыт – проверить, за кем пойдет зверь.
– Вон он, – наконец сказал Мигулин. – Теперь ждем первую развилку.
Никто, кроме него, не увидел волка, но все поверили и напряглись, готовые ко всему.
– Без нужды не стреляйте, – объяснял графу Мигулин, – нам надо лишь выяснить его намерения. Берегите патроны. Впрочем, он вас и не подпустит близко…
Граф слушал его плохо, все время смотрел на Анжелику. Мигулин настоял, чтобы она ехала в карете. Профиль ее появлялся и исчезал за легкой кружевной занавеской. Граф, как завороженный, смотрел на ее лицо, шею, приоткрывавшуюся линию плеча.
Она вскинула голову, словно проснулась, и повернулась к окошку:
– Что с вами?
– Я всего лишь задумался, мадам, – с грустной улыбкой ответил граф.
– О чем же?
– О чем? О том, что женщина, красивее которой нет на свете, мчится куда-то… сама не знает, куда…, а мужчины помогают ей, они рискуют своей жизнью, но помогают этой женщине как можно скорее упасть в объятия ее мужа, их счастливого соперника. Какая-то игра в поддавки.
– Я не участвую в такой игре, – ответила Анжелика. – И не просила вас в ней участвовать…
Как только они заговорили, Мигулин, приотстав, безнадежно покачал головой и больше с графом не заговаривал.
Но вот за покрытым редким кустарником холмом они увидели далекую развилку, и Мигулин, оживившись, догнал графа.
– Развилка, – указал он.
И граф, и Анжелика с досадой, как показалось казаку, прервали свой разговор.
– Что вы опять затеяли? – спросила Анжелика.
– Дорога раздваивается, – напомнил Мигулин.
– Мы еще раз попытаемся подловить пана сотника, – объяснил Анжелике граф. – Надо же наказать его за ночной концерт. Полное отсутствие слуха и – такая навязчивость!..
Поле за развилкой было ровным и голым, что лишало возможности устроить засаду возле одной из дорог.
