Текст книги "Анжелика в России"
Автор книги: Анн-Мари Нуво
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 23 страниц)
Annotation
Перед вами – новый роман знаменитого сериала о похождениях прекрасной Анжелики. Невероятные приключения, интриги, всепоглощающая страсть на фоне интереснейших страниц российской истории не оставят равнодушными поклонников блистательной героини.
Анн-Мари Нуво
Глава 1
Глава 2
Глава 3
Глава 4
Глава 5
Глава 6
Глава 7
Глава 8
Глава 9
Глава 10
Глава 11
Глава 12
Глава 13
Глава 14
Глава 15
Глава 16
Глава 17
Глава 18
Глава 19
Глава 20
Глава 21
Глава 22
Глава 23
Анн-Мари Нуво
Анжелика в России
«…САМАЯ ПОТРЯСАЮЩАЯ МИСТИФИКАЦИЯ СО ВРЕМЕНИ «СКАРЛЕТТ» А. РИПЛИ. РОМАН НАСТОЛЬКО ИЗЯЩНО СТИЛИЗОВАН И БЕЗУСЛОВНО ТАЛАНТЛИВ, ЧТО СОМНЕНИЯ В ЕГО ПРИНАДЛЕЖНОСТИ ПЕРУ ВЕЛИКИХ РОМАНИСТОВ КАЖУТСЯ БЕЗОСНОВАТЕЛЬНЫМИ ПОСЛЕ ПЕРВЫХ ЖЕ СТРАНИЦ…» «МАРСЕЛЬ ТРИБЮН»
…à S. avec espoir
et amour…
Глава 1
– Скажите мне, мой верный де Помпон, скажите мне, вашему королю, так же откровенно, как если б вы были на исповеди…
– О, сир! Разумеется, – пробормотал министр иностранных дел, несколько озадаченный подобным приемом.
Около трех часов пополудни король Людовик XIV обычно совещался с министрами. На этот раз перед тем, как отправиться переодеваться для вечернего приема, он принял министра иностранных дел маркиза де Помпона. Но первый вопрос, заданный королем министру, касался отнюдь не внешней политики.
– Скажите же мне, маркиз, вы должны знать, вы человек светский… Этот… этот несносный господин де Монтеспан… Он все еще считает меня виновником всех своих бед? Все еще обвиняет?..
Маркиз де Помпон, будучи действительно человеком светским, героем салонов, пригорюнившись, покивал головой, хотя и давился от смеха.
– Но ведь я распорядился выпустить его из Бастилии!..
– Увы, ваше величество! Люди так мало ценят доброту…
Маркиз де Монтеспан, муж королевской фаворитки, был человеком знатным, но небогатым, последнее время он не вылезал из долгов, тем не менее он не пожелал уступать свою законную супругу его величеству королю ни за какие подачки, ни за какие титулы. Напрасно обласканная королем маркиза умоляла мужа покинуть Версаль и не мешать ее счастью. Де Монтеспан оскорбился, он устраивал королю Людовику сцены ревности, открыто жаловался на короля придворным, вламывался в комнаты жены в самые неподходящие минуты и даже грозился забрать детей, прижитых ветреной супругой от короля, но по закону принадлежавших законному мужу, маркизу де Монтеспан. Рогатого маркиза упрятали в Бастилию. Но история вышла слишком скандальной, и ревнивца выпустили из тюрьмы, принудив убраться в свое поместье, расположенное неподалеку от франко-испанской границы.
– Я потому это спрашиваю, любезный де Помпон, что люди из вашего ведомства перехватили письмо этого безумца к ее величеству, нашей супруге, отправленное с испанской границы…
– Буду откровенен, ваше величество, – решительно сказал де Помпон. – Далеко не все люди из окружения вашего величества так преданы вашему величеству, как привыкли об этом говорить…
– Я знаю это, господин министр, – вздохнул король. – Я прошел хорошую жизненную школу, поверьте… Итак, я вас слушаю. Этот господин де Монтеспан… Он…
– О, сир! Приехав к себе в поместье, он устроил похороны собственной жены…
– Черт возьми! Но ведь Франсуаза жива! – воскликнул король. – Она здесь!
– И тем не менее маркиз де Монтеспан устроил похороны собственной жены, – повторил министр иностранных дел. – Он собрал родных, друзей, слуг, всех, кто хотел и мог собраться, и объявил им, что мадам де Монтеспан скончалась. На следующий день во дворе замка устроили траурное шествие. Несколько человек несли гроб, обтянутый черной материей…
– Надеюсь, пустой?
– Пустой, ваше величество. За гробом шли маркиз и двое его детей. Церковные служки несли свечи, пели. Не знаю уж, как он их подкупил… Когда подошли к часовне, маркиз приказал раскрыть двери настежь и восклицал: «Мои рога слишком велики, чтобы пройти с ними через узкий проход»…
– Жалкий шут! – вырвалось у короля.
– Безусловно, сир! Гроб опустили в землю, закопали, а на надгробном камне высекли имя… э-э… маркизы де Монтеспан.
– Это сумасшедший, способный на экстравагантные выходки, – сухо сказал король. – Я не хотел бы видеть его в Париже, тем более здесь. Мною будут даны соответствующие распоряжения полиции, а вы проконтролируйте это по вашим каналам.
– Слушаюсь, сир!
– А теперь вернемся к нашей внешней политике.
Весна была ранней. Король, обожавший свежий воздух, велел распахнуть все окна во дворце. По залам гуляли сквозняки. Тяжелые бархатные портьеры шевелились, как будто за ними кто-то прятался. И это, действительно, было так: невысокий, бледнолицый человек, скромно одетый и весь какой-то блеклый и незаметный, внимательно прислушивался к разговору короля с министром иностранных дел, прячась за портьерой, отгораживающей светлый, продуваемый весенними ветерками зал от ниши, за которой высокие, резные, двустворчатые двери вели в один из боковых полутемных коридоров. Иногда портьера медленно, словно нехотя, подавалась под давлением свежего воздуха, и тогда в узкий просвет неприметному человечку были видны стоявшие у раскрытого окна король и министр. Коричневый костюм короля на фоне окна казался черным. Гордый профиль в последнее время, после того, как королю вырвали несколько верхних зубов, приобрел хищное выражение: верхняя губа казалась старчески мягкой, а нос загибался к острому подбородку.
– Швеция по-прежнему верна союзу с вашим величеством, – доносилось от окна. – Бранденбург, как и прежде, нуждается в постоянной подпитке деньгами… Все по-прежнему. Я ничего не сообщаю вашему величеству о проектах священной войны, ваше величество знает, что она перестала быть модной со времен Людовика Святого.
– Кто же на сей раз зовет нас в поход на неверных?
– Россия, ваше величество.
– Россия?
– Да, сир. Сама идея звучит бредово, но причины, ее породившие, заслуживают внимания вашего величества.
Министр замолчал, человечек за портьерой напряг слух.
– Я вас внимательно слушаю, любезный де. Помпон.
– Турки постоянно грозят Польше, ваше величество. Этой весной Магомет IV собрал огромное войско на Дунае. Судя по всему, войны не миновать. Русские, которые долгое время воевали с Польшей из-за польской провинции Украины, теперь встревожились – провинция эта может оказаться под властью турецкого султана, и с ней придется распрощаться навсегда. Отсюда русские мечты о крестовом походе всей Европы против турок. Меня в этой ситуации беспокоит совсем иное.
– Кажется, я начинаю понимать вас, де Помпон…
– Именно так, ваше величество. Швеция, Польша, Венгрия и Турция – естественные союзники вашего величества. Турки и венгры – враги императора Леопольда. Война между Турцией и Польшей развязывает руки австрийцам, император Леопольд получит возможность обратить свои взоры на запад, и это как раз в тот момент, когда войска вашего величества готовы вступить в Голландию…
– М-да… – король жестом остановил де Помпона и задумался, он хмурился, сердито поглядывая в окно, словно весенние краски версальского сада раздражали его.
– Вы знаете, де Помпон, Турция не должна воевать с Польшей, – сказал он наконец. – И было бы гораздо лучше, если б это огромное войско на Дунае двинулось… ну, скажем… на Вену… Вы должны сделать все, что только возможно. Немедленно предупредите нашего нового посла в Турции, Нуантеля, он молод, горяч, увлекается археологическими раскопками, это не самые лучшие качества, так что пошлите ему самые подробные инструкции. Сколько вам понадобится времени?
Де Помпон развел руками:
– Это может занять один месяц, сир, а может занять и все пять. Море не безопасно. Пираты, начиная с наших доморощенных изменников и кончая неким Рескатором, свирепствуют. Позволю себе напомнить вашему величеству историю нашей очаровательной маркизы дю Плесси…
– Да-да. И что же? – перебил его король.
– Придется посылать из Тулона несколько военных кораблей. Нуантеля, если ваше величество изволит помнить, везли в Турцию под охраной четырех кораблей, а сейчас еще опаснее.
– И тем не менее поторопитесь. Такова моя воля, – пристукнул тростью король.
– Слушаюсь, ваше величество, – согнулся в поклоне министр иностранных дел.
Король прошелся от окна к окну, лицо его было задумчиво. Казалось, что министр напомнил ему о чем-то очень важном, но мысль ускользнула от него. Министр провожал его взглядом.
– Вы что-то говорили о маркизе дю Плесси, – вспомнил король, и де Помпон внезапно, словно озаренный, воскликнул:
– Ах, ваше величество! Вы подсказали мне поистине счастливую идею!
– Да? И что же это за идея? – остановился удивленный криком министра король.
– Маркиза дю Плесси, вот человек, который нам сейчас нужен…
– Маркиза дю Плесси? – король был несколько озадачен. – Эта женщина нарушила мое распоряжение и, обуянная странной идеей, бросилась на поиски своего первого мужа, ныне… м-м… покойного. И сама судьба воздала ей по заслугам. Она еле жива и навлекла на себя наше недовольство. Я подумываю, стоит ли пускать ее в Париж.
– Воля вашего величества – закон, – вновь поклонился де Помпон. – Но я осмелюсь напомнить вашему величеству, она блестяще провела дело с посланником персидского шаха…
– Уж не рекомендуете ли вы мне сделать ее послом в Турции? – усмехнулся король.
– Вовсе нет, ваше величество. Речь идет всего лишь о доставке инструкций Нуантелю. Мы, разумеется, вышлем специального гонца, дадим ему корабли, соответствующий эскорт. Но… в море небезопасно, и мы подкрепим наше предприятие: пустим вслед за нашим посланцем маркизу дю Плесси с такими же инструкциями, но не через владения императора и не по морю, а… скажем… через Швецию, Польшу или Россию. Она нарушила распоряжения вашего величества, пусть искупит свой проступок. Эта бойкая и нахальная женщина проберется в ад, не то что в Турцию.
– Это опасно.
– Она преодолевала гораздо большее, сир. Поистине, это не женщина, а сам сатана.
Король вновь задумался. За окнами шуршали под ветерком молодые деревца версальского сада, и человечку за портьерой казалось, что король что-то шепчет своему министру. Но нет: король поднял голову и посмотрел де Помпону в глаза:
– Скажите, де Помпон, эта мысль действительно пришла вам в голову только что? Не раньше?
Де Помпон изобразил на лице изумление.
– Я потому это спрашиваю, любезный де Помпон, что некоторые из наших придворных увлечены вздорной идеей вершить свои личные делишки через женщин, отмеченных нашим вниманием, – продолжал король. – Если бы они только знали, как мало значат для меня женщины! Франция – вот о чем я не устаю думать и заботиться.
– Вне всякого сомнения, сир, – пробормотал де Помпон.
– И сейчас, я чувствую, опять что-то затевается. Что? – резко обернулся король к де Помпону, тот даже попятился и отрицательно замотал головой.
Несколько минут король молча прохаживался, постукивая тростью по зеркально сверкающим полам, министр следовал за ним.
– Маркиза дю Плесси, без сомнения, очень своеобразная женщина, – вздохнув, сказал король. – Она именно такая, как вы ее описали. И все же – прелесть, что за женщина! В вашем предложении я нахожу много интересного. Поговорите с ней, Я не хочу с ней встречаться, своим непослушанием она доставила мне несколько горьких минут, и я еще не простил ее. Итак, поговорите с ней. Пусть едет. Но!.. Но я хочу, чтобы она вернулась живой. Живой, де Помпон, и здоровой! Вы ей дадите провожатого, который будет ее негласно опекать и оберегать от случайностей. Негласно, де Помпон! Я не хочу, чтобы во время поездки она закрутила еще один роман на потеху всем европейским дворам. Почему бы вам не послать… Черт, забыл его имя…
В этот миг человечку за портьерой показалось, что по коридору к двери приближаются чьи-то шаги. Он отскочил в темный угол и вжался в стену. Четкий, слаженный шаг трех-четырех человек прогрохотал по коридору мимо двери и стих: очередной караул шел куда-то на смену. Выждав еще немного, человечек опять прокрался к портьере.
– Да, я представлял этого человека вашему величеству, – голос министра звучал гораздо менее радостно. – Служба вашему величеству – большая честь для него, но, сир, предприятие опасно… В случае чего…
– В любом случае этот юный повеса не потеря для Франции и не приобретение для Господа Бога, – холодно перебил де Помпона король.
«О ком же они говорят?» – пытался понять человек за портьерой.
– Но, сир, этот молодой человек…
– Да, мне что-то говорили о ваших с ним… э-э… увлечениях, – насмешливо сказал Людовик.
– Клевета, ваше величество! – горячо воскликнул министр иностранных дел.
– Я так и подумал. И здесь, любезный де Помпон, мы убьем сразу двух зайцев: посылая этого молодого человека в столь ответственную и дальнюю командировку, вы рассеете все слухи и сплетни относительно вашей с ним связи…
– Но, сир! Никакой связи нет! – умоляюще воскликнул де Помпон.
– …А если он и вправду склонен… так сказать… то это придаст нам больше уверенности относительно маркизы дю Плесси, не станет же он ее соблазнять… Это вторая гарантия. Дипломатическое поручение так дипломатическое поручение, а не очередная любовная интрига. Вы со мной согласны, господин министр?
Де Помпон молча поклонился.
– Какие инструкции вы пошлете Нуантелю в Турцию? – ровным, спокойным голосом произнес король, возвращаясь к вершению судеб Франции и всего мира.
– Я обдумываю это, сир. И даже когда обдумаю, не рискну произнести их вслух. Иногда даже камни подслушивают, – произнес де Помпон и подозрительно покосился на колеблющиеся портьеры.
Человечек отклонился, неслышно удалился к двери и выскользнул в темный коридор.
* * *
В тот же вечер у старого каменного дома в одном из парижских предместий остановился наемный экипаж. Пассажир, прикрываясь плащом, отсчитал равнодушному возчику несколько мелких монет и отошел в тень под каменную стену. Только когда экипаж, стуча колесами, скрылся в переулке, закутанный в плащ человек прошел вдоль стены, завернул в узкий и темный дворик, пересек его и несколько раз с перерывами стукнул в зарешеченное окошко. Приоткрылась занавеска, прибывшего внимательно рассмотрели и дали какой-то знак. Невдалеке тихо скрипнула, приоткрываясь, тяжелая дверь.
Каменные ступени вели вниз, в полуподвальное помещение, которое было неожиданно уютным. Полумрак, слабое пламя нескольких свечей, блеск начищенных подсвечников, колеблющиеся отсветы каминного огня на начищенном полу, тяжелые пушистые ковры на стенах – все это создавало ощущение мягкости, надежности и чистоты. Несколько человек, судя по одежде – торговцев, сидели в углу за невысоким столиком, уставленном кубками с вином и закусками.
– А вот и наш друг! – воскликнул один из них, когда гость, продолжая кутаться в плащ, спустился в комнату. – Мое почтение, сударь! Как здоровье его величества, короля Людовика?
Остальные, сидевшие за столом, лишь молча посмотрели на вошедшего. Тот, видимо, никому не доверявший, склонился к уху приветствовавшего его господина, плотного седоватого голландского купца, и что-то прошептал.
– О! – седые брови голландца поползли вверх. – Одну минуту, господа. Я оставлю вас не надолго…
Он поднялся и жестом пригласил гостя следовать за ним. Минут десять они о чем-то оживленно шептались в дальнем углу, потом голландец передал гостю увесистый кошелек и проводил, отстранив слугу, вверх по лестнице.
– Что-то новое? – спросили от стола, когда голландец, в задумчивости потиравший руки, спустился обратно. – Новые налоги? Новые тарифы?
– Может быть, таки новая война?
– Да, господа, – задумчиво сказал голландец. – Войска его величества короля Франции готовы вступить в Голландию. Министр де Помпон начал какую-то интригу с турками, чтобы отвлечь силы императора Леопольда и тем самым развязать себе руки против нас.
– Что за интрига?
– Если б мы знали! Этот де Помпон с его извращенным вкусом способен на многое. Известно лишь, что французскому послу в Турции посланы или будут посланы секретные инструкции. Одни обычным путем, другие для большей надежности – с частным лицом.
– И что же это за инструкции? – забеспокоился кто-то у стола.
– Обычное дело, – один из присутствующих, одеждой и манерами скорее воин, нежели купец, заговорил с заметным немецким акцентом. – Что могут придумать французы? Подтолкнуть султана на новый поход против императора, уговорить его поддержать венгерского разбойника Имре Тёкёли… Ничего нового.
– И все-таки нам лучше знать детали!..
– Да, конечно. А кто это частное лицо, которое везет копию инструкций?
– Какая-то маркиза дю Плесси… – ответил голландец.
– Как?! Маркиза дю Плесси?! Я имел с ней дела! – вскричал самый беспокойный из сидевших у стола. – Она умная женщина. Я не верю, неужели она бросит все и полезет во внешнюю политику! Это невозможно! Вас обманули! Вы за напрасно отдали ваши деньги!
– Я никогда не отдаю деньги напрасно, – поджимая губы, ответил голландец. – Сведения самые достоверные.
Человек, говорящий с немецким акцентом, расхохотался:
– Черт! С этими французами просто невозможно иметь дело. Из всего устраивают водевиль. Эта маркиза… или графиня… кто-то распустил недавно слух, что ее первый муж жив, и она его ищет… своими похождениями набила оскомину всему свету. Она не побывала разве что в Китае. И что теперь? Турция?…
– Она поедет через Швецию, Польшу или Россию, – уточнил голландский купец.
– Час от часу не легче! Я посоветовал бы господину де Помпону писать романы, а не политикой заниматься, у него, видимо, чересчур богатое воображение…
И все-таки мы должны принять меры, – сказал еще один присутствующий в комнате, до сего времени молчавший.
Глава 2
Первой, кому Анжелика нанесла визит, вернувшись в Париж, была Нинон де Ланкло. Неясное отношение короля, отсутствие ясного разрешения и не менее ясного запрета на въезд в Париж создавали трудности для света в отношении к маркизе дю Плесси. Нинон же, хотя и знала весь свет, жила как бы вне этикета.
– Морской воздух пошел тебе на пользу, дорогая, – были первые слова известной куртизанки, когда Анжелика заявилась к ней в квартал дю Маре. – Загар идет тебе. Ну, как там в Африке?
Они расплакались, обняв друг друга.
– Увы, я так и не нашла Жоффрея, – пожаловалась Анжелика подруге. – Одни его видели, другие утверждают, что он казнен где-то в Лаванте, но после чудесного избавления от костра я не верю, что его вообще можно казнить.
– И правильно делаешь, друг мой, – ответила Нинон. – Надолго ты в Париж?
– Мне нужно время, чтобы привести в порядок свои дела, они немного запутались во время моего отсутствия.
– Ну, садись же, рассказывай, – приглашала хозяйка. – Эти кремовые тона так идут к твоему загару! Что с тобой случилось? Где ты побывала?
– О, всего не перескажешь! Но главное, я опять в Париже. После того, что я пережила, это кажется сном. Лучше уж ты скажи мне, что нового. Король сердит на меня. Видимо, я долго еще не смогу появляться при дворе…
– Все это козни глупой интриганки де Монтеспан, – уверенно сказала Нинон.
– Да, я знаю…
– Но чем больше она будет нашептывать о тебе королю, тем сильнее он захочет тебя увидеть. Такова жизнь. Если у мужчины много любовниц, дольше всех он помнит ту, с которой ни разу не переспал. К тому же она скоро надоест королю из-за своего взбалмошного характера. А ее муж, по-моему, уже застращал его величество Людовика.
– Маркиз де Монтеспан очень видный мужчина, – припомнила Анжелика. – Помню, он дрался на дуэли с бароном де Лозен…
– Из-за вас? – оживилась Нинон.
– Нет, просто случайная ссора…
– Он очень несчастен. Его выслали, а до этого держали в Бастилии. По-моему, ему наплевать на эту дурочку Атенаис, свою беспутную супругу, но задета его честь…
– А что же Атенаис де Монтеспан?
– Она в фаворе. Она совсем оттерла хромоножку Лавальер и, более того, заставляет короля издеваться над бывшей возлюбленной. Вы, наверное, слышали эту историю: его величество, отправляясь вечером к мадам де Монтеспан, зашел к несчастной Лавальер и бросил ей своего спаниеля со словами: «Держите, мадам, вот ваша компания! Этого вам достаточно».
– Да, в этом весь король, – задумчиво сказала Анжелика. – Если б я ему наскучила, он вел бы себя так же. Ужасно… – она передернула плечами.
– Сейчас Лавальер ведет переговоры с настоятельницей монастыря кармелиток, хочет постричься в монахини. Но в святую обитель принимают только девушек, а отнюдь не женщин со скандальной репутацией, – продолжала Нинон. – И все же, я думаю, король замолвит свое слово и наша хромоножка переселится на бульвар Сен-Жак, в монашескую келью. Что касается мадам де Монтеспан, она в своем тщеславии давно вышла за рамки всех приличий. В Версале ей отвели двадцать комнат. У ее величества Марии Терезии, как вы помните, комнат десять, и это вместе с комнатами для придворных. Она запрещает дамам сидеть в своем присутствии на стульях, можно только на табуретах. Смешно, но это так. Она захотела иметь свои корабли, их немедленно построили и вооружили за государственный счет. Последовала новая блажь: она решила разводить в саду и даже в комнатах… Кого б вы думали? Медведей! И их развели. Да-да. И в саду, и в комнатах. Но невоспитанные звери ободрали все обои на стенах…
Перебивая подругу, Анжелика весело рассмеялась.
– Вы напрасно смеетесь, милочка, – похлопала ее «веером по руке Нинон, но и сама не могла удержаться от смеха. – На Новый год она проиграла более шестисот тысяч ливров, и король немедленно оплатил ее проигрыш из казны. Теперь она занята строительством. В Кланьи, недалеко от Версаля, ей построили дом, но она сказала, что такое помещение подходит скорее для девочки из оперы, и отказалась принять этот подарок его величества. Чего ж вы думаете? Дом сломали, и теперь по плану Мансара там строится настоящий дворец. На это дело уже ухлопали более двух миллионов ливров. Сам Кольбер обращается к ней, желая услышать, что и как перестроить в Версале. Такова воля короля.
– Кольбер? Выходит, она и впрямь могущественна, – проговорила Анжелика.
– О, да! Ее боятся. Она капризна, язвительна. Что бы развлечь и заинтересовать короля, она не щадит никого. В ней есть обаяние, этакая простота. Ей ничего не стоит запрячь шестерку мышей в игрушечную карету, или она начинает возиться с козами на своей ферме и перецеловывает всех козлят. Его величество в восторге от прелестной пастушки! Но она лишена подлинного остроумия. Ее стихия – дворцовые интриги, политика ей недоступна. Из государственных людей на нее всерьез ставит лишь наш военный министр Лувуа, этот краснорожий мужлан.
– На кого же ставят наши государственные мужи?
– Ты не поверишь!
– И все же…
– Ты, возможно, будешь смеяться, но это мадам Скаррон.
– О, матерь Божья! Мадам Скаррон?!
– Да, это она. Недаром говорится: «Если женщина хочет потерять мужа, она знакомит его с подругой». Мадам Монтеспан взяла нашу скромницу Скаррон воспитывать своих детей, прижитых от короля, и поселила ее на улице Вожирар. И король бывает там, часто видится с мадам Скаррон, беседует и уезжает неизменно в хорошем настроении. Скромность и набожность этой женщины – такой контраст с жизнью Версаля! Монтеспан дает состояния, звания, титулы, разоряет, изгоняет, отправляет на эшафот, но дни ее сочтены. Весь этот шум, капризы, раздражительность начинают надоедать королю. Сейчас она затеяла бракоразводный процесс Король пока поддерживает это начинание, развод в какой-то мере избавит его от ревности несчастного маркиза де Монтеспан, а этот человек способен на все, даже на публичные оскорбления. Но сама мадам де Монтеспан возлагает на процесс несколько иные надежды.
– Не хочет ли она стать королевой Франции? – рассмеялась Анжелика.
– У нее достанет глупости, – улыбнулась обворожительная Нинон. – Но при первом же намеке король освободится от этой вздорной и глупой гусыни.
– А пока государственные мужи стараются заручиться расположением новой возможной фаворитки, – закончила Анжелика мысль подруги. – И кто же делает ставку на скромницу Скаррон?
– Многие, Кольбер в том числе.
– Да, это серьезно.
– Это серьезнее, чем вам кажется, моя дорогая, – грустно покачала головой де Ланкло. – Игра началась. Вино налито, и его выпьют. Таким образом, ваше появление в Париже и внимание к вам со стороны короля одинаково нежелательно для обеих группировок. Они рассчитали многое, почти все, и тут появляетесь вы собственной персоной. Это меня беспокоит. Если мадам де Монтеспан вас определенно не любит, вам надо доказать свой нейтралитет хотя бы клану, поставившему на мадам Скаррон…
– Ты так считаешь?…
– К несчастью… Иначе можно попасть меж двух жерновов.
– Мадам Скаррон все еще бывает у тебя? – подумав, спросила Анжелика.
– Теперь очень редко, – грустно ответила известная куртизанка.
На следующий день Анжелика отправилась с визитом на улицу Вожирар. Обстановка в доме, где воспитывались дети короля, отличалась изысканностью и простотой. Вышколенные лакеи застыли изваяниями. Об Анжелике доложили. Госпожа Скаррон, одетая со вкусом, но не по возрасту скромно, немедленно приняла ее. Она стояла у изящного бюро, на котором лежало недоконченное письмо.
– Я так рада видеть вас, милая маркиза, – улыбнулась мадам Скаррон. – Вы одна из немногих женщин, чье общество доставляет мне истинное наслаждение.
– Не отвлекла ли я вас от каких-либо важных дел? – забеспокоилась Анжелика.
– Я пишу его величеству отчет о жизни детей. Для меня, действительно, нет ничего важнее, – скромно сказала воспитательница королевских отпрысков. – Но я уже заканчиваю. Надеюсь, у вас есть несколько минут?
– О, разумеется! Прошу вас не отвлекаться. Ах, как я вас понимаю, дорогая мадам Скаррон! Интересы короля – прежде всего. Это девиз лучших людей Франции, – горячо поддержала ее Анжелика.
– Да-да, – мадам Скаррон вновь обратилась к письму, но предварительно бросив на Анжелику недоверчивый взгляд, говоривший: «А не издеваетесь ли вы надо мной, милочка?» Глаза гостьи блестели от неподдельного восторга, и госпожа Скаррон успокоилась.
Пока хозяйка писала, Анжелика рассматривала ее, как будто видела в первый раз. Привлекательная шатенка с черными глазами, цвет лица матовый, после пышной блондинки Монтеспан короля должно было тянуть на эту «индианку» хотя бы ради разнообразия. Не первой молодости, старше Анжелики на два года, но выглядит прекрасно. Скромна. А скромность привлекает, если она не мрачна и если она – скромность, а не ханжество. В том, что мадам Скаррон отнюдь не ханжа, Анжелика была уверена. В замке известного Луи де Вилларсо есть портрет обнаженной мадам Скаррон, написанный лично владельцем замка. Роман длился несколько лет. Да и само знакомство Скаррон с Нинон де Ланкло о многом говорит.
– Ну, вот и все, – удовлетворенно сказала мадам Скаррон, от письма она отрывалась, как от пресытившегося любовника.
Звук колокольчика вызвал лакея, одетого так, как обычно одевались лакеи самого короля. Мадам Скаррон протянула запечатанный конверт, который был почтительно принят на специальный серебряный поднос. Лакей с поклоном удалился.
– Не сомневаюсь, что его величество с интересом и удовольствием читает письма, написанные вами, – сказала Анжелика. – Ваш язык, ваш стиль всегда привлекали меня простотой и ясностью изложения, чувствуется школа вашего покойного мужа, господина Скаррона. О, это был талантливый поэт!
– Мой бедный Поль прожил свой ад на земле, – госпожа Скаррон вытерла покатившуюся по щеке слезинку. – Боже, как он мучился! Болезнь буквально искарежила его. Руки двигались с трудом, писать он мог только с помощью специального приспособления. А какие боли он испытывал ночами! Даже опиум не помогал ему. Каких усилий стоило ему сдерживать крики. И так целых восемь лет… Нередко целыми ночами сидела я около мужа… Вы знаете, я предпочла замужество монастырю, и это, видимо, стало испытанием, ниспосланным свыше…
Женщины некоторое время молчали. Действительно, бедняжке Скаррон пришлось нелегко с ее талантливым мужем, которого паралич искривил, будто в насмешку, и сделал похожим на букву «зет».
– И все же Поль был счастлив со мной, – прошептала мадам Скаррон, вытирая вторую слезу. – Он восхищался мной, он искренне любил меня…
– Я думаю, сейчас он счастлив видеть оттуда, что его жена заняла достойное место в обществе, – попыталась утешить хозяйку Анжелика. – Ваше нынешнее положение в свете…
– Ах, не говорите мне о свете! – перебила ее Скаррон. – Этот свет! Я вижу там самые различные страсти, измены, низость, безмерные амбиции, с одной стороны, с другой – страшную зависть людей, у которых бешенство в сердце и которые думают только о том, чтобы уничтожить всех.
– Поверьте, я все это испытала на себе, – откликнулась Анжелика. – Я полностью согласна с вами. Но тем не менее другого общества у нас нет. Именно такие люди окружают его величество. Мы не можем не общаться с ними.
– Это меня и убивает, – вздохнула мадам Скаррон. – Женщины нашего времени для меня непереносимы. Их одежда – нескромна, их табак, их вино, их грубость, их леность – все это я не могу переносить. Мой бедный муж, вся моя прошлая жизнь – это совсем иной мир, где ценились совсем иные вещи. Доброта, милосердие – эти понятия были центром, на котором должна была строиться жизнь.
«Этим она его и возьмет», – подумала Анжелика, ясно осознавая, что с годами короля все больше потянет к женщинам скромным, не грубым и не ленивым. Кажется, уже потянуло.
– Но все эти грустные вещи с лихвой компенсируются возможностью быть полезной его величеству, – будто опомнившись, сказала мадам Скаррон. – Давайте вернемся к вам, к вашим делам. Вы устроили побег, чтобы найти своего покойного мужа… Ах, простите! Что я говорю? Стало известно, что ваш супруг жив, и вы устроили этот побег. Ужасно романтично! Вы нашли его?
– Нет. Я много испытала, но так и не нашла его.
– Да-да, я помню. Кто-то из людей де Помпона говорил мне, что его где-то видели…
– Видели?! – вскрикнула Анжелика, вся собираясь в комок, как для броска.
– Да, – нерешительно проговорила мадам Скаррон. – Но вовсе не на Средиземном море. Я как раз подумала: «Бедняжка дю Плесси ищет не там, где надо…»
– Кто же видел и где? – в нетерпении заметалась в кресле Анжелика.
Мадам Скаррон с испугом наблюдала за ее возбуждением:
– Право, не помню… Может быть, вам спросить у самого де Помпона? Он бывает у меня по четвергам, как раз завтра… Заходите по-свойски, милая маркиза, я буду рада вас видеть, – проговорила в некоторой растерянности мадам Скаррон.
Ждать до завтра? Нет, Анжелика не хотела ждать. Прямо сейчас отправиться к самому Помпону, министру иностранных дел? Она уже планировала свои действия, свои вопросы, как она вытянет из Помпона всю правду, но опомнилась: ее просто не примут, не пропустят, а будет упорствовать – арестуют или вышвырнут на улицу с позором. Она в опале. Король не хочет ее видеть. Впрочем, как знать!.. Допустили же ее встретиться с мадам Скаррон.
