Текст книги "Сыны Несчастья"

Автор книги: Анн Бренон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

– А я, я могу работать! – заявил Арнот. – У меня нет крестов.

Бернат стиснул зубы, а потом сказал, что несмотря на кресты, он все–таки восстановит свою жизнь. В Монтайю или другом месте. Но больше никогда он не будет преступать закон. Отец молчал. Он смотрел куда–то вдаль, и, казалось, его взгляд был обращен сквозь нас. Потом он сказал, что если Богу так будет угодно, то его сын Раймонд тоже вернется из Каркассона, и тогда у них будет три или четыре пары рук, которые смогут помочь им выкарабкаться из всего этого. И с этими словами он прижал к себе малыша Арнота.

С тяжелым сердцем я заставил себя улыбнуться, и сказал, что Арнот скоро станет хорошим пастухом и сможет купить себе ягненка или даже двух. Потом протянул отцу кошель, приготовленный для него.

– Каждый год, по окончании летнего сезона, я буду искать возможность возвращаться в Монтайю, тем или иным путем. Я тебе обещаю. Я буду приносить деньги. Кое–что у меня еще осталось в Планезес, и, кроме того, каждый год я зарабатываю больше, чем мне нужно, с моим образом жизни пастуха. Вскоре у меня снова будет собственная отара. Не бесокойся ни о чем, отец.

Когда я обнял братьев, отец вышел проводить меня в темноте, и мы шли с ним вдоль мертвой окраины деревни. Не сговариваясь, мы обошли зияющую дыру на месте нашего дома. Он шел медленно, словно сгорбленный и усталый старик, которым он и стал, но его шаг был все еще тверд. Мы уселись передохнуть перед входом в ущелье Пишака, под ясенем, глядя на узкий серп луны. Я сказал ему, что не отважусь идти битым трактом, разве что ночью, и чаще всего буду использовать пастушьи тропки. А он ответил, что ему еще о многом надо со мной поговорить. Мой отец Раймонд Маури, бывший ткач Монтайю, плечи которого сгорбились не столько от возраста, сколько от тяжести Несчастья, продолжавшего смотреть ему в лицо.

– Наша мать… – прошептал он.

И он объяснил мне, что она не смогла так ловко, как он, уклоняться от искусных расспросов инквизитора. Она слишком много говорила, сама себе противоречила и плакала, иногда не могла выбраться из болота перекресных допросов. Он же пытался все больше молчать, отвечать осторожно, отвлекать внимание от главного. Вот почему его осудили на общий Мур, а ее – на очень тесный. И он вскоре вышел с крестами, а она постепенно умирала от холода и голода в своей камере.

– Как и многие другие, – добавил он резко, – без благословения и утешения. Такая хорошая верующая, как она…

И тогда он попросил меня беречь себя, извлечь из этого хороший урок. Делать всё, чтобы избегать Инквизиции.

– Сынок, по ту сторону гор ты сможешь жить спокойнее. Не чувствуй себя обязанным возвращаться ко мне каждый год. Это слишком опасно для тебя. Дождемся, пока Несчастье уйдет куда–нибудь. Кто знает?

Он рассказал мне о своем брате и сестрах, более молодых, ловких и сильных, чем он. Его брат Пейре Маури, мой дядя из Жебец, мои тетки Гильельма и Мерсенда Маури, которые вышли замуж за братьев Марти из Монтайю. Они все ушли, вместе с сыновьями, дочерьми и родичами. Не стали дожидаться своих приговоров. В разгар зимы они перешли перевалы. Как и многие другие, они бежали по ту сторону Пиренеев. И не вернулись больше. Наверное, они поселились на землях королевства Арагон.

– Ты должен разыскать их, сынок. И ты их встретишь, я уверен, ты их встретишь.

И тогда я сказал отцу, что по другую сторону Пиренеев все земли – и те, что принадлежат королю Арагона, или королю Майорки, как и земли, принадлежащие королю Франции, находятся во власти Церкви Римской. Церкви, которая сдирает шкуру. Король, графы, сеньоры, консулы, горожане и крестьяне – все они римские христиане, которые ходят к мессе и едят облатки. Однако эти солнечные королевства не так давно были отвоеваны у сарацин, и этих побежденных сарацин никто там не преследует. Они там многочисленны, и в деревнях их живет еще больше, чем в городах. Многие мои товарищи–пастухи на зимовьях – это сарацины, мудехары, как они себя называют. Этим сарацинам, так же, как и евреям, в городах Юга позволительно свободно молиться в собственных храмах, которые называются мечетами или синагогами, хотя они совсем не христиане. Сарацинские мудехары молятся пророку по имени Мухаммед, не говоря уже о евреях, предки которых преследовали и убили Господа Нашего Иисуса Христа в Иерусалиме.

– Почему, отец? Почему по другую сторону Пирнеев христианские короли дают свободно жить и молиться сарацинам и евреям, а на землях короля Франции и в графстве Фуа Инквизиция сжигает добрых людей – хотя они добрые христиане – преследует верующих, разрушает дома и выкапывает трупы? Почему так, отец? Ты знаешь, почему?

Эта проблема мучила меня издавна. С тех пор, как я услышал во Фликсе или Тортозе сарацинскую песню. Почему сарацинам можно, евреям можно, а нам нельзя? И если даже мой отец не знает ответа, то никто его не знает. Но ему чаще, чем мне, доводилось слышать проповеди добрых людей, и, когда, наконец, он ответил, мне показалось, что я слышу голос Мессера Пейре из Акса:

– Потому что для Римской Церкви, Церкви мира сего и его князя, мы представляем наибольшую опасность. Потому что мы – истинные христиане, истинные апостолы Господа Нашего. И если бы нам дали возможность свободно проповедовать в храмах, то люди предпочли бы нашу веру их вере. Ибо мы не проповедуем и не делаем ничего, кроме правды, о которой написано в Евангелии…

Тогда я обнял своего отца, слонился перед ним и попросил его благословения. И я сказал ему, что останусь верным. Что я уже пообещал это однажды в память Жаума из Акса, юного святого. Что всю свою жизнь я буду искать благословения и утешения добрых людей. Что я никогда не предам веру своего отца.

И я пошел своей дорогой в ночь, которая была мне близкой подругой, и которая защищала меня. Я шел на юг, к высокой стене Пиренеев, чтобы пройти перевал и устремиться дальше. Уже в этом году отары из Сердани и Сьерра де Кади будут зимовать в долине Эбре, между Фликсом и Тортозой. И там я встречу своих товарищей–пастухов, гасконцев и каталонцев, арагонцев и серданьцев, сарацин и окситанцев. Я встречу изгнанников из Монтайю и графства Фуа. Сыновей Несчастья. Моего брата Жоана. Молодого пастуха Гийома Маурса. Братьев Изаура из Ларната, братьев Марти из Жюнак. Моих дядьев, теток и кузенов.

В сарацинских городах я встречу их, знакомых и незнакомых друзей, добрых верующих, мужчин и женщин. И, возможно, я еще встречу доброго человека.

Отец Небесный, веди меня.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

«Я всегда испытывал глубокую нежность к своим братьям, особенно тем, которых Господь соизволил призвать проповедовать Евангелие… И особенно острой и отчаянной делалась моя любовь к проповедникам, когда я видел их в руках врагов. Как разрывалось сердце, и каким невыносимым испытанием каждый раз было для меня узнать эту зловещую новость! И в них я видел все несчастья, которым подвержена Церковь, и все жестокости, которые обрушиваются на ее голову»

Жак Бонбонно. Камизар и проповедник в Пустыне. Мемуары. Около 1730 года.

Когда я сейчас пытаюсь писать послесловие к Сынам Несчастья, как недавно писала к Нераскаявшейся, то всегда задаю себе один и тот же вопрос: что же на самом деле у меня получилось? Историческая книга или роман? Но на самом деле этот вопрос лишний: мы просто вместе с вами встретились с Пейре Маури, и этого достаточно.

История его сестры Гильельмы, героини Нераскаявшейся, без сомнения, является в большей степени реконструкцией в виде романа, чем история славного пастуха. Жизнь Пейре Маури описана здесь, хотя и не без некоторых погрешностей, с определенной степенью точности, и в том, что касается хронологии событий, фактов, жестов и слов – это просто жизнь Пейре Маури.

Жизнь, которая, во всяком случае, была в два раза длиннее, чем у Гильельмы – вот почему мне понадобилось два тома, чтобы завершить ее описание. Пейре Маури, в отличие от своей юной сестры, достиг возраста, который он называл «зрелым», или (и это, как мне кажется, больше соответствует истине), «расцвета сил»: в 1324 году, когда инквизитор Жак Фурнье выносит ему приговор, великому пастуху исполняется около сорока лет. Об этой жизни мы знаем очень многое, и изобилие подробностей иногда порождает впечатление (впрочем, ложное), что мы знаем о нем всё. И если исторически Гильельма Маури известна только по нескольким косвенным упоминаниям, в основном взятым из показаний ее брата Пейре в реестре Инквизиции Памье, то можно сказать, что сам Пейре Маури говорит с нами непосредственно – чаще всего от первого лица – и много.

Собственно, жизнь Пейре Маури хронологически изложена – можно даже сказать, рассказана – непосредственно и с подробностями, с отступлениями, вызывающими интерес сами по себе, в длинном показании, которое он дает весной 1324 года перед Жаком Фурнье, инквизитором Памье. К тому же его показания можно поправить и дополнить другой информацией и другими подробностями, почерпнутыми из показаний достаточно большого количества свидетелей из близкого окружения Пейре: его брата Жоана Маури, его товарищей–пастухов Гийома Маурса или Гийома Бэйля, его соседей из Арка – Себелии Пейре или Гийома Эсканье, и даже из отчета шпиона и агента Арнота Бэйля – Сикре.

Однако, ничто не выглядит таким простым, каким кажется на первый взгляд. В откровенном рассказе о своей жизни, который Пейре Маури сам преподносит Жаку Фурнье, большое количество эпизодов остаются не совсем понятны современному читателю – потому что у него нет ключей от этого рассказа. Как подать эти, иногда странные жесты, эти не совсем связные слова, и всё остальное, что Пейре рассказывает инквизатору о своей жизни – в том числе недомолвки и ложь – не пытаясь придать этому смысл? Кроме того, задачу еще усложняет то, что между разными показаниями тоже существуют противоречия и нестыковки. Показания Пейре Маури, Себелии Пейре или Гийома Эсканье часто представляют одни и те же события, но при этом их версии расходятся. Если большое количество фактов в них совпадает, то их почти невозможно расставить в хронологическом порядке (в каком году происходило то или иное?) или даже в относительном порядке (что после чего происходило?). Для этого можно было бы воспользоваться, например, логикой перемещения добрых людей; когда каждый из них, а иногда и по двое, осуществляли свои миссии, переходя из Сабартес в Тулузен, из Разес в Лаурагэ. Фактически, если мы будем придерживаться хронологии, изложенной самим Пейре Маури, то ей абсолютно невозможно следовать в логическом порядке: годы и события у него переплетаются и вытесняют одно другое, как перепутанные лианы девственного леса. Потому нельзя рационально восстановить события, не дополняя его показания не менее подробными показаниями других свидетелей.

Точно так же мы видим противоречия и между разными показаниями. Например, очень хорошо чувствуется взаимный антагонизм и антипатия между молодым пастухом и женой его хозяина, скотовода Раймонда Пейре – Сабартес. Дама Себелия обвинила Пейре перед инквизитором, дойдя даже до заявления, что именно он толкнул ее мужа на скользкую дорожку ереси. Она представила его, как некоего катарского ханжу, сурового и любящего осыпать верующих – особенно женщин – злобными упреками; как человека, вечно лезущего повсюду со своими добрыми людьми. Из показаний же самого Пейре, из его способа выражаться, мы, наоборот, видим человека интеллигентного, тонкого и открытого, с прекрасными человеческими качествами.

Нас не должно удивлять, что иногда мы ловим его «на месте преступления» – на прямой лжи инквизитору. Конечно же, я не говорю это для того, чтобы его порицать! Например, когда он говорит, что встречал доброго человека Пейре Отье один–единственный раз. Что после врезавшейся в его память проповеди, благодаря которой Старший сделал его добрым верующим, он никогда больше его не видел. А ведь на протяжении своего очень длинного рассказа Пейре сам себя дополняет и сам себе противоречит, вспоминая также и другие разговоры, которые он вел с добрым человеком – и это говорит нам о том, что не все в его портрете, нарисованном Себелией Пейре, было плодом воображения. Вся его жизнь свидетельствует о том, что он был большим другом добрых людей и, конечно же, находился в их обществе чаще, чем говорил об этом. Само собой, он пытается говорить о добрых людях как можно меньше. Но когда он вынужден это делать, когда должен отвечать на точно поставленные вопросы, он никогда не пытается ни карикатуризировать их, ни обвинять, ни очернять – чтобы заслужить себе снисхождение. Наоборот. Перед инквизитором он всегда изображает их уважаемыми и человечными. Достойными веры, которой он был предан, и, которой, скорее всего, так и остался предан в глубине души.

И сам он, свидетельствуя перед Жаком Фурнье, до конца оставался упрямцем, mordicus, так и не сознавшись, например, в том, что был замешан в помощи беглецам из Мура Каркассона в апреле 1309 года, помогая им уйти в Руссильон через брод на реке Агли. Он держался этого, несмотря на абсолютную неправдоподобность этой гипотезы, потому что беглецы были его ближайшими друзьями, и несмотря на странное совпадение, что они прошли через брод в Расигуэрес в двух шагах от того места, где находился пастух, и не вступили с ним в контакт. Впрочем, о том, что произошло на самом деле, мы тоже знаем из рассказа самого Пейре, через некоторое время поведавшего эту историю своему хорошему товарищу Гийому Маурсу, которому он доверял и не имел никаких оснований лгать. Как он накормил беглецов и помог им. Как он затем избежал правосудия архиепископа Нарбоннского, благодаря солидарности своих друзей из Планезес. Здесь мы обнаруживаем еще один ключ, дающий ответ на вопрос, почему он лжет инквизитору, и открывающий для нас саму суть личности Пейре Маури. Он лжет не для того, чтобы оправдать самого себя. Ему нечего было терять, поскольку в вопросе о поддержке и защите еретиков он и так влип по уши. Просто он не хотел, чтобы его друзей обвинили в лжесвидетельстве: всех этих людей из Планезес, начиная с бальи, которые отважились защищать его и свидетельствовать за него, и которые сильно рисковали, если бы из–за этой истории они предстали перед судом.

Ни в Нераскаявшейся, ни в этом романе, я не претендую на то, чтобы реконструировать и описать настоящую психологическую картину внутренней жизни пастуха в изгнании, во всей ее сложности. Ни Пейре, ни Гильельма, – и никто из их друзей и товарищей не являются персонажами: они были и остаются личностями. И дело здесь не только в менталитете средневекового человека, особенно еретика, который всегда останется для нас загадочным, просто мне кажется, особенно в этом случае, что всякая интерпретация движущих сил жизни героев в терминах современной психологии является обеднением и карикатурой.

Согласно любимому изречению его друзей – добрых людей – дерево познается по плодам. И мы видим Пейре Маури в его универсуме, как человека с сильным характером, хорошего человека. Физически сильного, молодого и крепкого. Влюбчивого в годы юности, и в то же время целомудренного, насколько у него это получалось. Работящего. Не лишенного интеллектуального интереса. Рационального и набожного. Прямого и настойчивого. Мужественного. Простой рассказ о событиях его жизни очень ясно показывает нам, какими были его человеческий выбор, его увлечения, привязанности и антипатии. Это был выбор, антипатии и увлечения пастуха Пейре Маури. Достаточно посмотреть ему в лицо, чтобы увидеть картину того реального и безжалостного мира, в котором складывалась и проходила его жизнь. В мире, где под ударами несправедливой власти он за несолько лет по–настоящему утратил самых близких друзей, очаг, родителей, братьев и сестер – и даже христианскую надежду на Спасение – всё, что он любил, всё, во что он верил.

Вот почему я поместила в качестве эпиграфа к эпилогу и этому послесловию две цитаты, принадлежащие Жаку Бонбонно, севеннскому протестанту начала XVIII века, который вместе со своими братьями стал жертвой подобных религиозных преследований, и судьба которого была очень похожей на судьбу Пейре и его братьев, только через четыре с лишним сотни лет. Это не потому, что История повторяется. Если бы так было, она уже не была бы Историей. Но это потому, что История религиозных преследований в западноевропейском христианстве – это длинный и очень грязный поток, бесконечно источающий слезы и кровь, которые всегда остаются слезами и кровью. Жак, как и Пейре, пережил страх травли, горе и скорбь из–за поимки тех, кого он любил, ужас из–за их смерти на костре, на колесе или на виселице. И если этот севеннский протестант сумел продержаться, так это из–за силы любви в нем – которую тоже можно назвать верой. И он попытался выразить это осторожными и стыдливыми словами. Словами, принадлежавшими уже эпохе Просвещения, и звучащими для нашего современного уха ближе и свободнее, чем слова средневекового пиренейского верующего.

Но я не могу не признать сильных чувств, овладевающих мною, когда я думаю о том, что и Пейре, и он тоже, говорит с нами из глубины стольких столетий, несмотря на эту вредоносную ширму, поставленную между ним и нами враждебным присутствием инквизитора. Когда я думаю обо всем том, что было ему близко, что он сохранил для себя то, чего никто не мог у него отнять, о той частичке света, которая была у него перед глазами и давала ему силу следовать свим путем.

О его звезде.

Вивье, 19 мая 2002 года

Я хочу просто поблагодарить всех тех, кто вложил свою лепту и оживил своим дыханием эту книгу. Большинство из них я уже упоминала в заключении к роману Нераскаявшаяся. И все они еще больше помогали мне братской поддержкой, присутствием, всем, чем могли, все то время, пока я писала Сыны Несчастья. Спасибо Кристин, Жану – Луи и другому Жану – Луи. Спасибо Жану Дювернуа и Эммануэлю Ле Рой Лядюри. Спасибо всем друзьям, которых я встретила на своем пути, всем друзьям Гильельмы. И наконец, спасибо тем, кто сегодня есть в Монтайю.

ИСТОЧНИКИ ЭТОЙ КНИГИ

Документы

Жоффре д’Абли, инквизитор Каркассона. Фрагменты допросов жителей графства Фуа.

Geoffre d’Ablis, inqiusiteur de Carcassone. Fragment d’enquête en comté de Foix (1308). Ed. Annette Palés – Gobilliard. CNRS, 1984.

Бернард Ги, инквизитор Тулузы. Реестр приговоров.

Bernard Gui, inqiusiteur deToulouse. Registre de sentences (1308–1323). Ed. Philippe a Limborch, Historia Inquisitionis, Amsterdam, 1692.

Бернард Ги. Учебник инквизитора

Bernard Gui Practica Inquisitionis/ Le manuel de l’ inqiusiteur. Ed. partielle Georges Mollat, Champion, 1927

Жак Фурнье, епископ и инквизитор Памье. Реестры показаний и допросов.

Jacques Fournier, evêque et inqiusiteur de Pamiers. Enquêtes 1318–1324. Edition (Privat 1965) et tradution (Mouton, Paris‑La Haye, 1977) par Jean Duvernoy, 3 volumes.

Приговоры Жана де Бюн, Жана дю Пра, Анри де Шамайо и Жака Фурнье.

Sentences de Jean de Beaune, Jean du Prat, Henri de Chamayou et Jacques Fournier, 1323–1329. Registre de l’Inquisition de Carcassone. Paris, BnF, Manuscrits, Fonds Doat, N 27–28.

Процесс Бернарда Делисье. Перевод, аннотации и комментарии Жана Дювернуа.

Le proces de Bernard Delicieux (1319). Toulouse, Le Peregrinateur editeur, 2001.

Трактаты и ритуалы катаров.

Traites et rituelles cathares. Traduction dans: Rene Nelli, Ecritures cathares. L’ensemble des textes cathares traduits et annotes. Nouvelle ed. actalisee et argymentee par Anne Brenon. Paris. Le Rocher, 1995.

Некоторые книги.

Anne Brenon. Les Femmes cathares. Paris, Perrin, 1992.

Veronique Crapella. Des cathares a Arques. Nimes, Lacour, 1999.

Jean Duvernoy. L’Histoire des cathares. Toulouse, Privat, 1979.

Jean Duvernoy. «Pierre Auiter», dans Cahiers d’Etudes cathares, 2 serie, N 47, automne 1970, p. 9–49.

Emmanuel Le Roy Ladurie. Montaillou, village occitan. Paris, Gallimard, 1975.

Emmanuel Le Roy Ladurie (sous la direction de). Autour de Montaillou, un village occitan. Actes de colloque international de Montaillou, août 2000. L’Hydre Editions, 2001.

Я хочу высказать здесь дружескую благодарность Веронике Крапелла, которая, будучи студенткой университета Монпелье им. Поля Валерии в 1990‑х гг., посвятила свою дипломную работу, руководителем которой были Жан – Луп Аббэ и я, маленькой общине эмигрантов из Сабартес в Арке в 1300–1305 гг., основывыаясь на реестре Инквизиции Жака Фурнье. Это прекрасное и солидное исследование, сделанное со знанием дела и с душой, было закончено в 1996 году; в 1999 году оно было опубликовано и получило премию Лакур – Олле Книжного Салона Мирпуа. И потому мне сегодня очень приятно использовать и цитировать работу Вероники.

ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ ХРОНИКИ ЖИЗНИ ПЕЙРЕ МАУРИ

Около 1284	Рождение в Монтайю Пейре Маури
Около 1288	Рождение Гильельмы Маури
1295–1296	Уход в Ломбардию братьев Отье, нотариусов из Акса
Около 1299	Рождение Жоана Маури
Рождество 1299	Возвращение из Италии добрых людей Пейре и Гийома Отье с их первыми товарищами
	Пейре Маури, в возрасте приблизительно 18 лет, нанимается пастухом в Арке к Раймонду Молену, а потом к Раймонду Пейре. Он влюбляется в Бернаду д’Эсквина. Затем входит в круг верующих и часто встречается с добрыми людьми. Завязывает отношения с братьями Белибастами из Кубьер.
1301	Жоффре д’Абли становится инквизитором Каркассона (и графства Фуа)
	Добрые христиане Фелип де Талайрак и Ода Буррель, называемая Жаметтой, возвращаются из Италии и поселяются в Тулузе
	Смерть Жаметты
	Гийом Белибаст убивает пастуха из Виллеруж – Терменез. Он бежит в подполье к катарам. Облава Инквизиции в Лаурагэ (Верден – Лаурагэ) и Тулузен (Борн, Тулуза…). Инквизиторская зачистка Разес. Арест Белибастов в Кубьер. Мартин и Монтолива Франсес бегут из Лиму в Тулузен, Гийом Пейре – Кавалье арестован. Конец «Каркассонского безумия». Бернат Делисье арестован.
	Арест в Лиму добрых людей Жаума и Андрю. Паника среди катарских верующих в Арке, которые отправляются в Лион, чтобы покаяться перед папским исповедником. Пейре Маури пасет их отары. Бегство добрых людей из Мура Каркассона.
1302	Возвращение кающихся. Пейре Маури выгоняют из Арка. Вместе с братом Гийомом он возвращается в Монтайю и проводит там Рождество. Бернат Белибаст становится беглецом.
	Пейре Маури нанимается пастухом к Бертомью Буррелю из Акса, и отправляется, чтобы догнать его отару, на зимние пастбища в Тортозу.
1302–1303	Гильельма Маури становится женой Бертрана Пикье, бондаря из Ларок д’Ольме
	Пейре Маури, вернувшись в Акс, отправляется на ярмарку в Ларок д’Ольме. Он встречается со своей сестрой Гильельмой, которую избивает ее муж. Он встречает Фелипа де Талайрака и Берната Белибаста. Они обсуждают план похищения Гильельмы.
1305	Пейре забирает свою сестру Гильельму из Ларок д’Ольме и приводит ее в Рабастен, к Бернату и Гийому Белибастам.
1305	Пейре, уволенный Бертомью Буррелем, нанимается к Гийому и Пейре Андрю, из Планезес в Фенуийидес.
	Бернард Ги становится инквизитором Тулузы. Начало его полицейских операций.
	Первая облава в Монтайю. Андрю из Праде и Гийом Отье бегут, переодетые дровосеками.
	Первые допросы Жоффре д’Абли жителей графства Фуа (сохранились фрагменты показаний). Себелия Бэйль, из Акса, сожжена в Каркассоне как упорствующая в ереси.
	Жаум Отье сожжен в Каркассоне. Гийом Белибаст и Фелип де Талайрак, пойманные Инквизицией, бегут из Мура Каркассона. Они добираются до Руссильона через брод Расигуэрес, а потом до графства Ампуриас (Тороэла де Монгри). Бернат Белибаст с ними.
	Против Пейре Маури возбуждено дело в Сен – Поль–де–Фенуийет по обвинению в том, что он принимал беглецов и помогал им. После пребывания под стражей в Кастельну, его отпускают, поскольку люди из Планезес свидетельствуют в его пользу.
Сентябрь 1305	Фелип де Талайрак оставляет Ампуриас и добирается до Сабартес, где остается всё лето 1309 г. Под конец лета он переходит в Тулузен.
	Пейре Отье пойман при попытке бежать из Бёпуэ в Ломани. Гильельма Маури арестована в Сен – Жан Л’Эрм по ордеру Бернарда Ги. Затем ее переводят в Каркассон.
	«Зачистка», организованная Жоффре д’Абли в Праде и Монтайю. Раймонд и Азалаис Маури арестованы, а также их сыновья Гийом, Раймонд и Бернат. Их имущество попадает под секвестр, а дом разрушен.
	Уничтожение Церкви Пейре Отье. Добрые люди Арнот Марти, Амиель де Перль, Андрю де Праде и Гийом Отье пойманы и сожжены. Фелип из Кустауссы пойман в марте 1310 г. Санс Меркадье покончил с собой. Раймонд Фабре отрекся. Только Пейре Санс и его ученик Пейре Фильс остаются на свободе
Декабрь 1305	Пейре Маури – пастух у Эн Констанс, в Расигуэрес.
	Приговор Пейре Отье, подписанный Бернардом Ги и Жоффре д’Абли. Он сожжен на следующий день в Тулузе с 17 верующими, вновь впавшими в ересь.
	Раймонд Маури, отец Пейре, получает свой приговор от Жоффре д’Абли, скорее всего, в то же время, как и остальные члены его семьи. Он осужден на Мур, имущество конфисковано. Дети, Жоан и Арнот, оставшись одни, уходят из Монтайю в Керигут. Арнот находит брата Пейре. Жоан нанимается пастухом в Капсир.
Январь 1306	Пейре и Арнот Маури работают пастухами у Раймонда Борсера в Пючсерда.
	Бернат Белибаст умирает в больнице Пючсерда после встречи с Пейре Маури.
Зима 1305–1306 (?)	Арнота Белибаста сжигают как вновь впавшего в ересь. Азалаис, Гийом и Гильельма Маури умирают в Муре Каркассона. Раймонд Маури выходит из тюрьмы с крестами и возвращается в Монтайю.
16 июня 1306	Пейре Маури нанимается пастухом к Бертомью Компаньо, из Бага. Жоан остается в Пючсерда. Арнот возвращается в Монтайю.
21–24 июня 1306
июль 1306
1307
Май (или сентябрь) 1308
1308
Март 1309
Апрель 1309
Июнь 1309
Конец августа 1309
8 сентября 1309
Конец 1309 – начало 1310
Конец 1309–1310
1310, 9 апреля (Пасха)
24 июня 1310
Сентябрь 1310–1311 (или Пасха 1312)
1311, июль–август
Перед 1312 (?)
Сентябрь 1311 (или Пасха 1312)

ГЕРОИ ЭТОЙ КНИГИ

– Абли (Жоффре д’). Доминиканец монастыря в Шартре, инквизитор Каркассона с 1302 по 1316 гг., назначенный, чтобы привести дела в порядок. От него остался только фрагмент допросов 1308 года жителей графства Фуа.

– Айю (Бернард д’). Последний владетель земли д’Айю, муж Эксклармонды де Фуа. Сожжен Инквизицией в Перпиньяне в 1258 году.

– Альсен (Жаум д’). Лейтенант графского кастеляна в Монтайю в 1310 г.

– Амиель из Перль. См. Отерив (Амиель д’)

– Андрю из Праде. См. Тавернье (Андрю).

– Андрю (Пейре и Гийом). Братья, скотоводы в Планезес, в Фенуийидес (Восточные Пиренеи). Пейре Маури работал на них с 1307 по 1309 гг.

– Байярт (Гийом). Графский кастелян в Тарасконе (Арьеж) в первые годы 14 века. Из семьи верующих, за которую тоже взялась Инквизиция.

– Баралье (Раймонд). Пастух родом из Жебец, ныне исчезнувшего прихода, возле Мериаль (Од).

– Белибаст (Арнот). Сын Гийома Эн Белибаста из Кубьер (Од). Осужден на смерть за ересь до 1312 г.

– Белибаст (Бернат). Сын Гийома Эн Белибаста из Кубьер (Од). Агент еретиков, близкий к Фелипу де Талайраку. Беглец из–за ереси с 1305 г. С июня 1306 г. живет в Рабастен с Гильельмой Маури и своим братом Гийомом Белибастом. Беженец в Торроэлья де Монгри (Испания) со своим братом Гийомом и Фелипом де Талайраком. Умер в Пючсерда летом 1311 г.

– Белибаст (Гийом). Называемый Эн Белибаст. Глава семьи верующих из Кубьер (Од), возможно, сын Раймонда Белибаста, упоминаемого вместе с другими в 1260 г. Владелец больших стад овец. Известны как минимум его шестеро сыновей, дочь На Кавалья, две невестки и двое внуков. Всё его имущество конфисковано Инквизицией. Умер в Муре Каркассона.

– Белибаст (Гийом). Сын Гийома Эн Белибаста из Кубьер (Од). Женившись и став отцом семейства, он убил пастуха перед 1305 г. Добрый человек с 1307 или 1308 г. бежал за Пиренеи в 1309 г. Последний известный добрый человек. Был казнен на костре в 1321 г. в Виллеруж – Терменез (Од) по приказу архиепископа Нарбонны, его светского властителя.

– Белибаст (Раймонд). Сын Гийома Эн Белибаста из Кубьер (Од).

– Белибаст (Эстелла). Жена Раймонда.

– Белибаст (Х). Урожденная Дежан. Из Кубьер. Жена Гийома Белибаста, доброго человека, и мать их сына.

– Белот (Арнот). Из Монтайю, один из сыновей Гильельмы Белот. Женат на Раймонде Арзелье. Арестован во время «зачистки» 1309 г. Еще был жив в Муре Каркассона в 1312 г.

– Белот (Гийом). Добрый верующий из Монтайю, один из сыновей Гильельмы. Умер в Муре Каркассона.

– Белот (Гильельма). Добрая верующая из Монтайю, возможно, вдова. Мать Арнота, Берната, Гийома и Раймонда Белотов. Бернат и Гийом умерли в Муре Каркассона.

– Бенет (Гайларда). См. Отье (Гайларда).

– Бенет (Гийом–старший). Глава семьи верующих из Монтайю, скорее всего, брат Гайларды Отье. Умер около 1308 г., получив утешение из рук своего шурина, доброго человека Гийома Отье.

– Бенет (Гийом). Верующий из Монтайю, сын Гийома–старшего и Гильельмы Бенет. Арестован Инквизицией во время зачистки 1308 г.

– Бенет (Гильельма). Верующая из Монтайю, жена Гийома–старшего и мать многочисленных сыновей, в том числе Берната, Гийома, Жоана и Раймонда. Допрошена Жаком Фурнье в мае 1321 г. Была осуждена на очень тесный (strictissime) Мур 2 августа, где, скорее всего, и умерла.

– Бенет (Жоан). Верующий из Монтайю, сын Гийома–старшего и Гильельмы Бенет.

– Бернье (Пейре). Родом из Верден – Лаурагэ (Од), сын Берната и Гильельмы Бернье. Агент еретиков и проводник в Италию. Дважды бежал из тюрем Инквизиции. В третий раз арестован и сожжен Бернардом Ги как вновь впавший в ересь 25 мая 1309 г.

– Бернье (Сердана). Дочь Гийома Форе, называемого Бакалар, родом из Верден – Лаурагэ (Од). Жена Пейре Бернье, под именем Эксклармонды, была в Тулузе спутницей доброй женщины Жаметты. Поймана в апреле 1309 г. и осуждена на вечное заточение в Муре Бернардом Ги в апреле 1310 г.

– Бломак (Жерот де). Заместитель инквизитора Каркассона Жоффре д'Абли и приор монастыря доминиканцев в Каркассоне. В 1309 г. – приор монастыря в Монтобане.

– Борсер (Раймонд). Скотовод из Пючсерда, у которого работали Пейре Маури и его младший брат Арнот в 1311 г.

– Ботоль (Гийом). Возможно, родом из Сабартес, муж Маркезы Эсканье, у которой поселился в Арке в 1300 г.

– Ботоль (Маркеза). Урожденная Эсканье, родом из Соржеат, дочь Гайларды и сестра Гийома Эсканье. Уехала вместе с кающимися из Арка осенью 1305 г. Инквизитор Каркассона вернул ей ее имущество.

– Буррель (Беренгария). Дочь Бертомью Бурреля из Акса. В 1312 г. она находится среди узников Мура в Каркассоне.

– Буррель (Бертомью). Из Акса. Владелец овец и скотовод, который нанимал Пейре Маури в 1306 г.

– Буррель (Ода). Родом из Лиму (Од). Решилась на путешествие в Италию, чтобы получить крещение и посвящение. Вернулась в Тулузу с Фелипом де Талайраком и Серданой Форе. Жила как добрая женщина на улице Этуаль в Тулузе с 1302 г. под именем Жакобы (Жаметты). Умерла в 1305 г. Эксгумирована и сожжена по приговору Бернарда Ги 25 мая 1309 г.