Текст книги "Мое табу (ЛП)"

Автор книги: Анита Сандей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 13 страниц)

Осев на сиденье, я облегченно киваю. За моей спиной – Люк.

– Он теперь возвращается на автобусе. Кроме вторников, когда у него тренировка. Но я могу и сам, так что ты не обязан.

– Когда дело касается помощи Джереми, – Люк заводит машину, – ни о каком «обязан» не может идти и речи, окей? Я сам так хочу.

Я смеюсь – на сей раз по-настоящему.

– Надеюсь, ты не передумаешь, когда начнешь учить моего сына водить! Потому что если этим займусь я, то меня точно хватит инфаркт.

 

Глава 8

Джереми

Стивен качает головой – в четвертый раз за день.

– Ох, как же ты мне будешь должен, – говорит он, но легкий блеск в его взгляде сообщает мне, что он типа как совершенно не против того, что мы собираемся провернуть.

Я открываю дверь в мамин дом. Она еще не пришла, но может появиться в любую минуту.

– Итак, – Стивен идет прямиком к холодильнику и достает пакет шоколадного молока, – мы просто подержимся за руки, да?

– Да. На диване. А когда мама зайдет, мы друг от друга отсядем, словно она нас застукала.

Стивен наливает себе и мне молока и двигает один стакан в мою сторону.

– Не лучше будет обняться?

Я прыскаю.

– Ну уж нет. – По щекам моего друга растекается легкий румянец. Ха. – Стивен, ты ничего не хочешь мне рассказать?

Румянец становится ярче и выдает его с головой.

– Серьезно? – говорю я. – Ты правда прешься по чувакам?

Он выпивает свое молоко. Потом ставит стакан в раковину и пожимает плечами.

– А тебе никогда не было любопытно?

– Мне? Нет. Но ты же не втюрился в меня?

Стивен закатывает глаза.

– Ты реально самовлюбленный козел.

Я ухмыляюсь.

– Но… в смысле, если б мне тоже нравились парни…?

Ему нужно, чтобы я что-то сказал. Я знаю Стивена всю свою жизнь и чувствую, когда ему некомфортно. Я делаю глоток молока.

– Слушай, мне по барабану, кого тебе хочется чпокать, – говорю я. – Главное, не западай на меня, хорошо? То, что мы собираемся сделать, это просто уловка.

– Иди в пень, – снова заулыбавшись, говорит он. – Я и без того ни за что на свете не западу на тебя. Я же видел твой член, и он крошечный.

– Сам иди, извращенец. И он вовсе не крошечный.

– Ну конечно.

– Ты просто хочешь, чтобы я показал тебе свои причиндалы, да?

Стивен смеется. А потом я вижу, как его мозг начинает соображать. Я почти наверняка знаю, что он скажет мне дальше.

– И не мечтай. – Я отхожу от кухонной стойки.

Его рот дергается в коварной усмешке, и он крадется вперед.

– Но ты же мне должен.

– Мой крошечный член вне игры. Так что… просто держи свой в штанах, по рукам?

Он хохочет.

– Да шучу я, мужик. Ну, кроме темы про крошечный.

В гостиной я падаю на диван. Стивен садится рядом. Берет меня за руку и слегка сжимает ее. Потом произносит серьезно:

– Спасибо, мужик. За то, что нормально воспринял.

Я не собираюсь тоже сжимать его руку, однако киваю.

– Меньше конкуренции за девчонок в следующие четыре года. Что тут может не нравиться?

Щелкает замок. Все. Мама дома. Я придвигаюсь поближе к Стивену. И внезапно задумываюсь, заметит ли мама вообще, что мы держимся за руки.

О черт.

– Ладно, хрен с ним, – шепчу я. – Поцелуй меня. Только без языка. Считай это оплатой.

Мамины шаги приближаются. Я нервно смотрю то на дверь в коридор, то на Стивена, надеясь, что, когда мы начнем целоваться, не скривлюсь и не выдам себя.

Но долго беспокоиться мне не приходится. Стивен хватает меня за футболку, впивается в мои губы и падает на подлокотник дивана, так что мы теперь лежим друг на друге.

Я не знаю, чего мне хочется больше – заорать на него или впечатлиться нашим с ним шоу.

Мамины шаги замедляются, и тогда я бормочу – тихо, но, надеюсь, все-таки слышно…

– Фак, мама пришла.

Мы поспешно отскакиваем друг от друга, но так, чтобы мама успела это увидеть. Потом я напускаю на себя беззаботность – словно ничего не случилось.

– Привет, мам, – говорю.

Она хмурит брови.

– Что это вы тут делаете?

Я небрежно пожимаю плечом.

– Да ничего.

– Я думала, на этой неделе ты остаешься у папы, нет?

– Да, мы просто зашли за нашим проектом, который я тут забыл.

Она смотрит на Стивена, потом на меня, и я чуть не прыскаю при виде удивления у нее на лице. Но смеяться нельзя, иначе она догадается, что дело нечисто.

Стивену, судя по его виду, сильно не по себе, и мне непонятно, то ли это игра, то ли ему и впрямь неудобно. А потом я замечаю у него в штанах выпуклость и то, как он ерзает, пытаясь прикрыться.

С одной стороны, это идеально. Теперь мама точно все поняла. Но с другой, мне немного жаль Стивена, потому что мама знает его с самого детства, и он типа как по-настоящему совершил перед ней каминг-аут.

Я хватаю его за руку и тащу за собой мимо мамы и в коридор.

– Все, мы пошли к папе, – говорю ей, но меня останавливает ее вопрос за спиной:

– А ваш проект? – Мамины приподнятые брови сообщают, что она знает: нет никакого проекта. Но она не знает, что так и задумано. И что в этом раунде я победил.

– О, – говорю я. – Точно. Стивен, постой на улице. Я сейчас.

Мне требуется всего минута на то, чтобы взбежать наверх, схватить что-то отдаленно похожее на проект и устремиться обратно. Я просачиваюсь на кухню, где стоит, прислонившись к столу, и ест банан моя мама.

– Пока, – говорю я. Машу ей и ухожу, надеясь, что теперь она успокоится.

И что, возможно, заодно прекратится и бананово-презервативная пытка.

 

Глава 9

Сэм

Я держу в руках коробочку с краской. Смотрю на нее, потом вытряхиваю содержимое в раковину. Перчатки, тюбик с краской, инструкция – все выглядит достаточно просто.

Я провожу ладонью по своим светло-каштановым волосам.

– Мы с вами временно попрощаемся, – говорю отражению в зеркале.

Натягиваю перчатки, беру тюбик…

И меня прерывает стук в дверь.

– Секунду! – Я роняю тюбик, натягиваю футболку и иду открывать. Поворачивая ручку двери, слышу шорох и понимаю, что забыл снял перчатки.

В коридор проникают утренние лучи. Они пахнут парфюмом и обрисовывают силуэт матери Джереми. Кэрол смотрит на мои руки и усмехается.

– Можно зайти?

– Джереми уже ушел в школу.

Она кивает и, цокая каблуками, проходит мимо меня в сторону кухни.

– Да, я знаю. Я специально подождала, когда он уйдет.

– Что-то случилось? – спрашиваю я, сразу забеспокоившись, потому что не могу припомнить ни единого случая, когда Кэрол приходила обсудить со мной Джереми, и при этом ее волновало, дома он или нет.

– Ничего страшного, совершенно, – произносит она, садясь на стул, где всегда сидит Джереми.

Я сажусь напротив нее. Она указывает на мои перчатки.

– Надеюсь, ты не собираешься красить волосы сам.

Я торопливо их стаскиваю.

– Лучше кого-нибудь попроси. Я как-то пробовала краситься самостоятельно и потом пару месяцев ходила пятнистой.

– Может, я и хочу стать пятнистым.

Она смеется.

– В какой цвет?

– В черный.

Она испускает стон.

– Смотри, чтобы Джереми не подцепил эту идею. Тебе разве не хватило черного в школе?

– Кэрол, зачем ты пришла? Я начинаю нервничать. У Джереми все хорошо?

Она смеется.

– Ну… да, все нормально.

– Тогда…

Она вздыхает – видимо, заметила мою озабоченность.

– Слушай, я просто увидела кое-что и подумала, что стоит тебе рассказать. Я хочу, чтобы ты был готов в случае, если в ближайшем будущем Джереми захочет с тобой поделиться.

– Готов к чему именно?

– К вероятности того, что наш сын… гей.

Я недоуменно чешу в затылке. Что за бессмыслицу она говорит?

– Гей?

– Вот потому-то я хотела поговорить с тобой. Наша реакция, Сэм, должна быть адекватной, а не такой, чтобы создалось впечатление, будто мы впервые услышали это слово. Мы должны показать Джереми, что поддерживаем его – на все сто процентов. Что мы любим его, как любили всегда.

– Кэрол, ну-ка отмотай немного назад. Джереми гей? Откуда ты…

– Я застукала его в обнимку со Стивеном на диване. Хотя вряд ли они поняли, что я их увидела. Их чуть ли не со скоростью света отбросило друг от друга.

Я не знаю, что на это ответить. В основном я… удивлен. Такой новости я ожидал меньше всего.

– И отучись разевать рот. Если ты встанешь с таким лицом перед Джереми, он не поймет, что ему думать. Он испугается, что ты не примешь его.

– Что? Естественно, я приму его! Он же мой сын. Я всегда буду любить его. – Я отодвигаю стул и ухожу к кухонной стойке. Слепо хватаю 2 чашки и бросаю в каждую по 4 чайных ложки растворимого кофе.

– Хорошо, – произносит Кэрол. – Я и не думала, что у тебя возникнут с этим проблемы. Просто хотела, чтобы ты был готов.

Я смотрю на порошок в чашках.

– Может, нам… не знаю, сказать ему что-нибудь?

Кэрол качает головой.

– Пусть сам выберет время, когда совершить каминг-аут.

Внезапно я вспоминаю свое беспокойство насчет вечеринки в честь окончания учебного года, на которую отпрашивался наш сын, и начинаю смеяться. Кэрол с любопытством глядит на меня, и тогда я пересказываю ей свои мысли.

– Видимо, о девочках нам теперь можно не беспокоиться.

Она смеется.

– Я думала, что испытаю бóльшее облегчение. Но теперь боюсь, что его начнут обижать. Наверное, нашим тревогам никогда не будет конца.

– Надеюсь, что будет.

– Сэм?

– Кэрол?

– Я хотела упомянуть еще кое-что. Я… в общем, я тебе пару раз немного рассказывала, но сейчас… – Она поднимает взгляд на меня. На ее лице сияет улыбка, в глазах пляшет свет. – Ты же знаешь, что я втихую встречаюсь с Грегом?

– С парнем с работы?

Она кивает.

– В общем, думаю, нашим отношениям недолго оставаться в секрете. Грег… он прямо сказал, что хочет совместного будущего со мной. Я готова рассказать о нем Джереми. И познакомить их.

– Значит, ты и впрямь переходишь на следующую ступень своей жизни. – Я касаюсь ее руки. – Счастье тебе идет, Кэрол. Ты его заслужила.

– Спасибо, солнце. – Она оглядывается на сад и пожимает мою ладонь. – И я уверена: тебя в этом мире тоже ждет свой замечательный человек.

Я вспоминаю о Ханне с работы. Она хорошая и нравится мне, но станет ли она этим самым замечательным человеком?

– Посмотрим. Когда ты расскажешь Джереми?

Кэрол закусывает губу.

– Не знаю. Но скоро.

***

Через 5 минут Кэрол уходит, и сразу после появляется Люк.

Еще слегка обалдевший от истории с Джереми, я затаскиваю Люка на кухню. Поднимаю вверх палец, прося его ничего пока что не говорить. Потом начинаю расхаживать перед ним из угла в угол. Меня распирает желание с кем-нибудь поделиться этим открытием. Мне нужно понять, почему я вдруг оказался выбит из колеи новостью о том, что мой сын – гей.

Я совсем не расстроен. Нет, внутри меня шевелится что-то другое.

Люк складывает руки и внимательно глядит на меня.

– Ты в порядке?

Я киваю.

– Да. В полном. Все хорошо.

– Оно и видно.

Я останавливаюсь и смеюсь. Потом, сделав вдох, чтобы успокоить себя, предлагаю ему выпить кофе.

Он отказывается.

– Сначала скажи, что с тобой. Это связано с Кэрол? Она кого-то встретила? Собирается замуж?

Я подхожу к нему и тоже прислоняюсь к кухонной стойке.

– Нет. Дело не в ней. – Я сглатываю и уголком глаза кошусь на него. – Есть вероятность, что Джереми нравятся мальчики. Кэрол только что рассказала, что он обнимался со Стивеном.

Люк замирает. И на секунду я задаюсь вопросом, не стоило ли промолчать.

– И что? – произносит он медленно. – Для тебя это проблема?

Пытаясь докопаться до причины болтанки у себя в животе, я бормочу:

– Нет. Думаю, нет. Просто… Не знаю. – Я тру лицо, потом издаю полусмешок. – Наверное, я не вполне понимаю… В смысле, я люблю его, и к кому бы его ни влекло, я совершенно не против. Просто я… – Что-то. Просто я что-то.

Люк медленно отталкивается от стойки и включает кофейник. Потом, стоя ко мне спиной, произносит:

– Кажется, я понимаю. Просто ты никогда не задумывался об этом, и оно кажется тебе… непривычным.

Я не уверен на все сто процентов, но он почти попал в точку.

– Может быть.

Я наблюдаю за тем, как Люк достает из шкафчика чашки. Его движения грациозны, и мне отчего-то нравится, что он ориентируется на моей кухне лучше меня самого. Я благодарен ему за спокойную реакцию на мою новость. И вообще благодарен за то, что могу ему доверять.

Мы такими вещами не занимаемся – согласно нашему негласному «братскому» кодексу, – но порой меня тянет обнять его и сказать, как много он для меня значит. Я, правда, всегда проговариваю эти слова в голове и надеюсь, что он как-нибудь сможет их ощутить.

– Как ты можешь оставаться настолько спокойным? Что, дети в школе иногда приходят поговорить с тобой о подобных вещах?

Люк оглядывается через плечо. Его голос кажется немного жестче обычного.

– Вроде того.

Он заканчивает готовить мой кофе – второй за 30 минут, – и мы переходим за стол. Заметив в стороне отброшенные перчатки, Люк поднимает одну.

– Зачем это?

Я выкладываю ему свои планы насчет волос, и лицо Люка светлеет.

– Мне нравятся твои волосы, – произносит он. – Но признаю: будет любопытно посмотреть, каким ты станешь брюнетом.

– Может, поможешь мне? – внезапно говорю я, подобрав вторую перчатку. – Будет забавно.

Он поднимает глаза на меня, и секунду покусывает губу, словно не знает, соглашаться ему или нет.

– Идем. – Я встаю и кивком зову его в ванную. – Потом будет, что вспомнить.

– Что ж, в таком случае…

За моей спиной раздается щелчок – Люк натягивает перчатку. В ванной я усмехаюсь его отражению в зеркале и подаю ему болтающуюся на пальце вторую.

Он ловит ее и надевает.

– Знаешь, если кому из нас и стоит покраситься, то это мне.

Я оборачиваюсь и смотрю на его волосы. Они темные и густые – если б такие волосы были у меня самого, я, может, и не решился бы на окрашивание.

– Не вздумай.

Он подходит поближе и притрагивается к виску.

– Вот. Видишь?

– Что?

– Пять седых волосинок.

Я присматриваюсь, но ничего такого не вижу.

– Тебе кажется.

– Даже если и так, они скоро появятся.

Ему всего 36!

– Перестань. Ты не настолько старый. – Сбросив футболку, я изучаю в зеркале свой живот. Но высматривать эффект от пробежек с гантелями пока слишком рано. Я по-прежнему чересчур худощавый. Стряхнув эту мысль, я снова смотрю на волосы Люка. – К тому же, – сообщаю ему, – тебе пойдет седина. Будешь выглядеть секси.

Люк хмурится и опускает взгляд на свои руки в перчатках.

– Ты так думаешь?

– Я думаю, что так подумают все. Ладно… как нам все это провернуть?

Я решаю вместо стула использовать унитаз. На мне только шорты, и его основание холодит мою кожу.

– Думаю, сделаем вот как: ты размажешь по моим волосам содержимое тюбика, потом мы полчаса подождем, а потом я все смою.

Люк берет тюбик, открывает его и собирается выдавить пасту, но я предостерегающе поднимаю палец.

– Ты бы снял сначала футболку. Не хочу, чтобы ее испортила краска.

Мгновение он колеблется. Сглатывает, на горле дергается кадык. Потом кладет тюбик на край раковины и медленно стягивает футболку.

На его животе проступают мягко очерченные мышцы, торс красиво сужается от широких плеч к талии.

– Хочу твое тело, – говорю я.

Люк издает придушенный звук, и я поднимаю взгляд на его краснеющее лицо.

– Ты в порядке?

– Ты хочешь мое тело? – повторяет он.

– Ага. Поверь, я над этим работаю.

Люк просто глядит на меня, его глаза темнеют в неярком свете.

Я щелкаю выключателем, до которого можно дотянуться, сидя на унитазе. Загорается свет.

– Как думаешь, сколько мне придется упражняться с гантелями, пока не появится пресс?

Внезапно тряхнув головой, он отворачивается и смотрит мне за плечо, в сторону приоткрытой створки окна. Ветерок шевелит его волосы, и его руки покрываются маленькими мурашками.

– Какое-то время, – произносит он и вновь откидывает крышечку тюбика. Потом резко улыбается мне. – Ладно, давай приступим. – Он выдавливает себе на пальцы чуть-чуть серой пасты. – Господи, ну и запах.

Я встаю, открываю окошко пошире и снова сажусь. Потом маню его к себе пальцем и говорю:

– Все, начинай. Смажь меня.

Он издает сдавленный смешок, который вызывает у меня желание спросить, все ли нормально, и подходит ко мне.

Но медлит, не решаясь опустить на мою голову руки, и я спрашиваю себя: может, он тоже осознает, что это будет нарушением нашего странного «братского» кодекса? Не подумайте, что мы вообще ни разу не притрагивались друг к другу – притрагивались, – но я могу пересчитать эти случаи на пальцах 2-х рук… и 1-й ноги. В общем, считанное количество раз.

Я повожу плечами, показывая, что ничего такого тут нет. Мне все равно.

У него вырывается какой-то клокочущий звук, а потом в мои волосы погружаются его пальцы.

От его первого прикосновения, когда он начинает втирать краску в корни, меня прошивает дрожь – и заметная, поскольку Люк спрашивает, не замерз ли я.

– Нет, – отвечаю. Потому что я не замерз. Просто люблю, когда кто-нибудь перебирает мне волосы и массирует скальп. Я давненько не ходил в парикмахерскую, но моим любимым моментом всегда было мытье головы.

Люк добавляет пасты, и его пальцы начинают мягко расчесывать мои волосы. Я издаю непроизвольный стон. На секунду было смущаюсь, но потом Люк снова делает то же движение, и мне становится наплевать, что я там бормочу. Все равно Люку тоже неважно. Он слышал и не такое. Как в тот раз, в парке, когда меня 3 раза укусила оса, и я всю дорогу до дома скулил.

– Так приятно, – говорю я. – Я сейчас усну. Или начну пускать слюни.

Он негромко смеется и, хотя я знаю, что паста закончилась, продолжает массировать мою голову.

– Смывать через полчаса, да?

– Угу-м… – отвечаю, пока он дразнит кончики моих волос.

– У тебя здесь есть какие-нибудь часы?

– Там на полке будильник, – говорю я и недовольно мычу, когда перестаю чувствовать прикосновения его рук.

Люк снимает липкие перчатки и бросает их в мусорную корзину. Потом находит будильник.

– Лучше не спрашивать, зачем ты держишь в ванной будильник?

Смеясь, я пожимаю плечами.

– Горячая вода стоит недешево. Мы с Джереми заводим его на пять минут, чтобы знать, сколько времени мы провели в душе, и когда пора выходить.

Люк изумленно моргает.

– На пять минут? И только?

Я вздыхаю, и Люк вполголоса чертыхается. Он моет руки, и вид у него огорченный.

– Иногда, – внезапно говорит он, глядя на меня в зеркале, – мне просто хочется, чтобы вы оба жили со мной. Ты экономил бы на арендной плате и уж точно мог бы подольше принимать душ. И тебе не пришлось бы так надрываться в кафе. Мне все равно, чем ты это оправдываешь, но работать по две смены и в выходные в недели, когда здесь нет Джереми… это слишком.

– Так оплачиваются счета, – откликаюсь я. – И спасибо за предложение, но такие соседи по дому, как мы, тебе не нужны. Мы занимаем чересчур много места. К тому же, – я вспоминаю его таинственную женщину из Окленда, – вряд ли это понравится твоей девушке.

Люк разворачивается и, нахмурившись, складывает руки на груди.

– Моей девушке?

Я опускаю взгляд на свои сложенные на коленях ладони. Вот и наступил момент, которого я боялся. Момент, когда Люк признается в том, что нашел в Окленде женщину. Я хотел как можно дольше избегать этой темы, но только что проговорился.

– Скоро ты куда-нибудь переедешь, обзаведешься семьей.

Мгновение Люк ничего на это не отвечает, и что у него в голове – не понять. Потом он подходит ко мне и садится на корточки, так что наши лица оказываются почти на одном уровне.

– Сэм, о чем, черт побери, ты болтаешь?

Внезапно я думаю, не ошибся ли с выводами, и где-то внутри меня начинает трепетать теплая струнка надежды. Я с облегчением выдыхаю.

– То есть ты не собираешься уезжать? Тогда о чем ты пытался мне рассказать?

Глядя на меня смеющимися глазами, он касается моего колена. Всего на секунду, потом убирает пальцы.

– Нет никакой девушки. И я никуда от тебя не уеду.

– О, слава тебе господи, – говорю я. Тянусь было к его руке, потому что хочу приложиться к ней головой, но вовремя вспоминаю, что у меня на волосах краска. – Выходит, я зря волновался.

– Ты волновался?

– С того самого дня, как ты приехал домой. Я решил… но, наверное, ты просто был рад, что вернулся?

Люк нервно смеется.

– Ты даже не представляешь.

Я заглядываю ему в глаза, пытаясь понять, почему он так нервничает.

– Тебе надо о чем-то мне рассказать, да?

– Откуда ты знаешь?

– Ниоткуда. Просто возникло такое предчувствие. Но теперь я уверен – что-то произошло.

Люк встает.

– Думаю, тебе пора смывать краску.

Я тоже встаю.

– Будильник скажет, когда будет пора. – Я подхожу на шаг ближе, и он быстро отводит взгляд в сторону. – Выкладывай.

– Хорошо. – Он сглатывает. Потом открывает рот, чтобы заговорить, но опять его закрывает. – Дело в том… – делает он вторую попытку, – помнишь, я сказал, что моя мама хочет с тобой познакомиться? И что, возможно, мы могли бы приехать на Рождество?

– Да, – отвечаю я медленно.

– На самом деле, я вроде как пообещал ей, что ты приедешь. Просто соскользнуло с языка, и теперь она строит планы.

О.

– Черт. Люк, я тоже очень хочу встретиться с ней, но вряд ли у меня получится взять выходные на Рождество.

Трезвонит будильник, и Люк быстро его выключает.

– Ну, для начала мне не стоило раздавать обещания. Ничего страшного. Я сам виноват.

Я дотягиваюсь до крана и включаю душ.

– Да, но я тоже хочу познакомиться с ней. Просто вчера, когда я заходил к Ханне, то заодно пообщался с боссом. Решил, знаешь, прощупать почву. Но он сразу сказал, что ждет не дождется, когда же вернется его лучший официант. Меня не было всего один день, а он уже жалеет, что дал мне такой длинный отпуск.

Подцепив большими пальцами шорты, я вместе с бельем стягиваю их вниз. Люк сразу же начинает отворачиваться и не останавливается, пока снова не оказывается повернут ко мне спиной.

– Извини, – говорю я, смеясь, и запрыгиваю под горячую воду. – Не собирался устраивать шоу… просто хочу побыстрее смыть краску, а то у меня уже голова начинает неметь. Я же планирую стать брюнетом, а не плешивым.

– Все… нормально.

Мне в рот попадает смешанная с краской вода, и я выплевываю ее.

– Ты там в порядке? – спрашивает Люк. Сквозь запотевшее стекло мне видно, как он садится на унитаз.

– Надеюсь, на вид эта краска не такая мерзкая, как на вкус. – Смывая ее, я массирую голову, но это и близко не так приятно, как получалось у Люка. – Слушай, насчет твоей мамы. – Я берусь за мочалку, решив заодно и помыться, раз уж я здесь. – А что, если… в смысле, может, мы поедем к ней раньше? Или… или – о – а почему бы ей не приехать сюда? Я еще не думал, как буду отмечать свои эпохальные 30. – На последних словах меня передергивает, и я тру себя мочалкой сильнее. – Но было бы здорово собраться в кругу семьи. Может, я и свою позову.

– Ты хочешь пригласить мою семью на свой день рождения?

Я отодвигаю створку и, капая на пол, высовываю из душа голову.

– Люк, ну конечно. Мне правда хочется познакомиться с твоими родными.

Нащупав позади кран, я выключаю воду.

– Можешь подать полотенце?

Люк снимает одно. Но прежде, чем отпустить его, спрашивает:

– Ты точно уверен?

– Конечно. – Я вытягиваю полотенце из его хватки, оборачиваю вокруг своей талии и выхожу.

– Что ж… да, это будет здорово. – Он подносит руку к моим волосам и ерошит их. – Думаю, мне потребуется какое-то время, чтобы привыкнуть.

Я сушу волосы феном, потом ставлю их торчком с помощью геля.

– Ну как? У меня безумный вид? – спрашиваю и, оглянувшись, вижу, что Люк, посмеиваясь, фотографирует меня телефоном.

– Безумный? – смеется он. – Через пару лет ты будешь стесняться показывать эти снимки. Джереми описается от смеха.

Я улыбаюсь. Потому что именно на такую реакцию я и рассчитываю.

Еще один пункт, который я могу вычеркнуть из своего списка вещей, которые нужно сделать до тридцати.

 

Глава 10

Люк

Противоречивое. Вот оно, идеальное слово для описания того, в каком душевном состоянии я нахожусь, прогуливаясь рядом с Джеком, пока тот дежурит во время обеда. Собственно, в этом состоянии я пребываю с тех пор, как побывал у Сэма сегодняшним утром.

Наверное, я не вполне понимаю… В смысле, я люблю его, и к кому бы его ни влекло, я совершенно не против, просто я…

Джек отходит прекратить потасовку, и я, проглотив вздох, останавливаюсь.

Да, Сэм воспринял новость нормально. Мне бы обрадоваться, но… его реакция оказалась не настолько теплой, как я ожидал. Впрочем, я и тогда расстроился бы, ведь это не Сэм совершил каминг-аут.

Ну почему это Джереми надо было понять про себя, что он гей?

Я засовываю кулаки поглубже в карманы, словно могу найти там спокойствие. Но там только бумажный листок. Сэмов список вещей, которые нужно сделать до тридцати.

Листок щекочет мне кожу, когда я вытягиваю руку обратно, и это ощущение похоже на то, что я испытал, когда запустил пальцы в волосы Сэма, и он издал стон. Вот только тогда оно отправилось прямиком ко мне в пах, и мне, чтобы удержаться от стояка, пришлось представлять всякие гадости.

У меня едва получилось. Я чуть не пропал, когда Сэм чуть не прижался ко мне головой. Мне захотелось обвить рукой его шею и притянуть к себе, с краской на волосах или нет, все равно.

Джек выговаривает что-то одному из старших ребят и отсылает его. Потом бросает взгляд на меня и, хмыкнув, закатывает глаза. Подойти ко мне он, однако, не успевает – ученица трогает его за руку и задает какой-то вопрос.

Оттуда, где я стою, мне не слышно, о чем они говорят, но хоть я и наблюдаю за ними, в моих мыслях как было, так и осталось то утро. Момент, когда Сэм назвал нас семьей. Его простые, приятные слова вновь и вновь всплывают у меня в голове. Они вызывают улыбку. И заставляют хмуриться. Мы семья. Вот уже целых семь лет. Просто живем в разных домах.

– Что с тобой? – Моей руки касается Джек.

– Ничего. – Но это неправда. Мысль о разных домах перебрасывает меня к другому воспоминанию. О том, как я сказал Сэму, что хотел бы, чтобы мы жили вместе, а он огорошил меня историей о моей тайной подружке.

Мне тогда захотелось заплакать и засмеяться – одновременно. Засмеяться от счастья, ведь Сэму совершенно не понравилась эта идея. И заплакать, потому что он видит во мне только близкого друга. И все. Соседи! Я-то думал, что практически признался ему в своих чувствах, но Сэм понял меня абсолютно неправильно.

– Мда. Если это называется «ничего», – хмыкает Джек и жестом зовет меня вглубь двора, где за кустами целуются и держатся за руки дети, – то я и знать не хочу, каким может быть «что-то».

Пару минут мы, гуляя, молчим. Позвякивание монеток у моего друга в кармане и голоса детей вдалеке создают приятный фоновый шум. Вдохнув запах свежескошенной травы, я кошусь на Джека, который, глядя вперед, терпеливо ждет, когда я заговорю.

Я замедляю шаг. Он тоже.

– Я не смог ему рассказать. – Джек кивает, показывая, что понимает, о чем я. Я не смог сказать своему соседу о том, что я гей. – Не знаю, почему. У меня была идеальная возможность.

Джек цепляется большими пальцами за карманы.

– Я знаю, почему ты не смог.

– Знаешь?

– Да. – Он делает паузу. Потом, коротко улыбнувшись мне, продолжает. – Ты испугался, что, признавшись, узнаешь о его чувствах наверняка, но они окажутся не такими, как у тебя, и тогда ты лишишься оснований надеяться.

Я позволяю словам осесть в голове. Увы, Джек попал в самую точку.

– Все именно так. Откуда ты знаешь?

Он пожимает плечом, и мне кажется, что ответа я не услышу. Джек делает движение, словно собираясь свернуть, но затем останавливается и переводит взгляд на меня.

– Потому что когда-то я тоже так думал.

Мы встречаемся взглядами, и я понимаю, что Джек имеет в виду себя и меня. Правда и льстит, и вызывает чувство неловкости, и я не знаю, что мне сказать. К счастью, отвечать не приходится. Джек отцепляет от кармана палец и шлепает меня по руке.

– Но я это пережил. И ты, если что, тоже переживешь.

***

В половине пятого я паркуюсь у школы Джереми. Поскольку у него футбольная тренировка, я решил немного понаблюдать за ним, а после поговорить с командой насчет игры в воскресенье.

Я поворачиваю к футбольному полю за школой. Там, сбившись в кучку, стоит вся команда, некоторые из ребят дают другим пять. Джереми говорит что-то одному из приятелей, а потом, рассмеявшись, поднимает бутылку с водой и выливает ее себе на лицо. Их тренер, показывая на ворота, болтает со Стивеном.

Я замедляю шаг. Под моими подошвами шуршит недавно скошенная трава, и когда я машу Джереми, меня пронзает ощущение дежа-вю. Я словно и не уезжал в Окленд, и сегодня словно один из тех дней, когда я приходил помочь парням на игре или на тренировке.

– Люк! – кричит Джереми. На его лице расцветает улыбка. Он машет мне, подзывая к себе и ребятам. – Ну что, получится у нас сыграть с «Восточными львами»?

Я склоняю голову.

– Воскресенье, двенадцать часов, вам подходит?

– Супер!

Саймон и Дэррил, защитники, довольно хрюкают и толкают друг дружку плечами.

– Мы их размажем.

Из ворот рядом с Джереми выкатывается мяч, и я цепляю его ногой и удерживаю на носке.

– Это просто товарищеская игра, – напоминаю я им.

– Да, мы знаем, – говорит Саймон. – Но у нас с ними спор.

Я подбрасываю мяч вверх, ловлю его и засовываю подмышку.

– Спор?

Тут к нам подходит и Стивен. Он забрасывает руку Джереми за плечо; кажется, хочет забросить вторую на Саймона, но, передумав, опускает ее. У них, похоже, целая политика насчет того, что можно и что нельзя в дружбе.

– Проигравшая команда платит за все, что победители съедят в пиццерии, – говорит Стивен.

– Ну и объедимся же мы за их счет, – вставляет Дэррил.

Джереми пожимает плечами.

– Думаю, у нас есть шанс победить. – Он оглядывается на цепочку, протянутую между школьными игровыми полями. – У меня есть номер их капитана, так что я передам им условия сделки.

Я киваю их тренеру и говорю парням:

– В полдень в Кресли. А теперь извините меня. – Пробравшись сквозь толпу, я пожимаю тренеру руку. Я знаю всех учителей Джереми, но его бывший тренер ушел примерно одновременно со мной.

Я представляюсь и рассказываю мистеру Чарльстону, с чем обычно здесь помогаю и что со следующего учебного года хотел бы снова начать.

– Еще я буду рад судить товарищеские матчи и игры на тренировках.

– Приму любую помощь, какую смогу получить. – Он смеется, потом отходит к конусам, которые они используют для упражнений. – Саймон! Не поможешь собрать все это и вместе с мячами отнести в раздевалку?

Я бросаю Саймону один из мячей. Однако Саймон, который смотрит на Стивена с Джереми, похоже, глубоко ушел в свои мысли, и мяч, стукнув его по груди, падает на газон. Очнувшись, Саймон торопливо подбирает его.

Тренер усмехается и, показав на Джереми, говорит:

– Ваш мальчик, да? Талантливый. Немного нахальничает на поле, но движется безупречно.

Я киваю, чувствуя, как в груди разливается гордость. Да, это мой мальчик.

– Он всегда был хорош на левом фланге и в центре.

Мистер Чарльстон кивает.

– Он здорово работает в паре со Стивеном. Они так чувствуют друг друга, что на поле уделывают всех подряд.

Я так широко улыбаюсь, что не могу даже ответить. Оглядываюсь на Джереми – он выделывает трюки с мячом, который я подарил ему незадолго до того, как уехал помогать маме.