Текст книги "Двойники (СИ)"

Автор книги: Андрей Звягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Ян сел и осмотрелся. За трибуной, размахивая руками, выступал какой-то мужчина, но он стоял далеко, и расслышать его было сложно. Справа от Яна, в нескольких шагах, согнувшись и не поднимая глаз, сидел пожилой интеллигентный клерк в очках. Когда Ян пришёл, он боязливо оглянулся, но потом снова понуро опустил голову.

Через полчаса одного докладчика сменил другой. Слов было не разобрать, но Ян и не прислушивался. Со вчерашнего вечера он ощущал себя разбитым и опустошённым, а теперь ещё и эти странные суды. Вопросы юриспруденции любопытны, но обязанность выслушивать лекции не может понравиться. Мысли о пропаже Адама, ранее постоянно занимавшие его, немного притихли. Думать об этом не хотелось, и он чувствовал отголоски вины, доносившиеся даже сквозь усталость.

Чтобы отвлечься, он вновь взглянул по сторонам. Самым удивительным в помещении была его вытянутая форма и нависшие над сценой балконы со зрителями. Некоторые из них располагались очень высоко, в сгустившейся наверху темноте.

Вдруг Ян опять встретил взгляд своего соседа, по-прежнему робкий и испуганный. Наверное, у него какие-то неприятности, подумал Ян и решил с ним поговорить.

– Не знаете, почему заседание проходит в столь необычном зале? – шёпотом спросил Ян.

Мужчина вздрогнул, будто не ожидал, что к нему обратятся.

– Вы – новичок, – ответил он.

– В общем-то, да, – признался Ян. – Хотя я уже побывал на нескольких судах.

– Тогда вам известно, что помещение напоминает рассматриваемое дело. Большое дело – большой зал, незначительное – маленький. Но не только размеры, и форма в каком-то смысле должна быть похожа! Поэтому и...– он грустно махнул на вереницу балконов.

– Вот как, – сказал Ян. – А ещё любопытно, будет ли приговор. Суд без приговоров пугает даже сильнее.

Чиновник потёр лоб и произнёс:

– Пожалуй, я с вами не соглашусь. При других обстоятельствах мысль кажется интересной, но, к сожалению, не сейчас. Здесь, видите ли, судят меня.

– Вас?

– Да. Вы удивлены, почему я, будучи подсудимым, не в клетке? Но все понимают, что я никуда не денусь. Это и я знаю. Куда бежать? Где края Министерства? Полагаете, вы не внутри него? Многие здания связаны, например, системой подземных ходов и могут считаться единым целым. Убежишь на край света, спрячешься в маленькой комнатке в забытой гостинице, но и там под кроватью отыщется запылённая печатная машинка, а в шкафу предназначенные для тебя документы.

Ян задумался.

– А какое преступление вы совершили?

– Вообще-то я не совершал никаких преступлений. Разве я похож на преступника?

– Нет, не похожи, – согласился Ян. – Значит, вас ошибочно в чём-то обвинили?

– Меня никто не обвинял.

– Тогда вы не должны здесь быть!

Мужчина обхватил себя за плечи, будто ему стало холодно.

– Нет. Должен.

– Извините, – сказал Ян, – но я вас не понимаю. Я очень хочу помочь, но не знаю, как это сделать.

Собеседник тоскливо посмотрел на сцену.

– Я забыл представиться. Меня зовут Михаил, я работаю в отделе учёта документов. Мой кабинет на пятнадцатом этаже, в конце коридора. Он маленький, потолки низкие, но я привык. Напротив меня сидел Филипп, ему столько же лет, сколько мне, у него тоже давно появились седые волосы. В незапамятные времена он, как и я, неизвестно откуда пришёл в Министерство, в отдел учёта. Также как я. Жена у него умерла, также... а впрочем, к чему это рассказывать, если несколько лет назад его перевели в другое место.

Он помолчал и продолжил.

– Однажды почему-то ко мне явились из отдела проверок. Легко понять, что они идут к тебе по коридору – лампочки начинают мерцать, зеркала трескаются, надписи на стенах проступают. Я едва успел погасить лампу, как они уже были тут. Я всегда выключаю свет, когда приходят эти существа. В темноте не так страшно. Ты же их не видишь! Разум, конечно, рисует жуткие картины, но это лучше, чем смотреть на них воочию. Говорят, воображение способно выдумать куда более страшное, чем есть в действительности, но на отдел проверок данное правило не распространяется. Здесь реальность даст фору самым извращённым фантазиям. Зачем они приходили, неизвестно. Постояли, покривлялись и ушли. Они частенько так себя ведут, наверное, для поддержания дисциплины. Кстати, очень действует. Я подумал, что всё закончилось, и вдруг – повестка! В ней предписывалось некоему Аркадию, которого я и знать не знаю, прийти в суд из-за его опоздания на работу. Предписывалось ему, но прибыл документ-то мне! В мой кабинет! Я пошёл к заместителю начальника и спросил совета. Он перепугался не меньше меня, сказал, чтобы я явился в суд, а тот разберётся. Я так и поступил.

Он минуту молчал.

– Я потерял счёт заседаниям. Я по-прежнему здесь, в непонятной роли обвиняемого. Мне страшно.

– Напрасно вы так боитесь, – попытался успокоить его Ян. – В худшем случае выпишут штраф. Вы никого не убили, а всего лишь немного опоздали.

Михаил грустно улыбнулся.

– Наказание – нечто большее, чем оно выглядит.

– А вы не пробовали сообщить суду, что вы – другой человек?

– Нет. Как-то неудобно, – произнёс Михаил и поправил очки. – Очень надеюсь, что меня об этом спросят, но пока почему-то не спрашивают. И потом, не будет ли хуже? В конце концов, я не против того, чтобы несправедливо пострадать за справедливость, это судьба всех интеллигентных людей, но вопрос в том, насколько! Всё хорошо в разумных пределах. Чересчур страдать не хочется. Значение страдания в том, что оно помогает избежать большего страдания, а смысл большего в избегании ещё большего, но почему нельзя осуществить это за один раз и разорвать цепочку? Эх, не к добру меня так часто вызывали сюда, и всё ближе и ближе к сцене.

Он вздохнул.

– И даже если я попытаюсь объяснить, что изменится? Скажут, мол, согласно инструкции такой-то сходства достаточно. Повестки-то куда приходят? Надо быть реалистом. Возможно, это некий новый вид преступления. Преступления, которого не совершал, но за которое должен понести наказание. Справедливое наказание.

– Вы противоречите логике, – возразил Ян.

– Логика, как и реальность, вещь согласованная. Согласованная, утверждённая и прописанная в инструкциях. Никаких противоречий. Я сталкивался с этим каждый день и ни о чём не думал. Но дальше, однако, сомнения зародились. Коснувшись тебя, закон приобретает иные очертания. Удивительно. Говорят, мол, если что-то не имеет смысла и причиняет боль, стоит предположить, что мы просто чего-то не знаем, и это происходит только затем, чтобы принести нам счастье. Предполагать можно что угодно, а из-за своих выдуманных частей вещи и поступки меняются. Плохое становится хорошим, а хорошее – дурным и запретным... но у меня не очень выходит. Возникает много вопросов, и безосновательные ответы их не устраивают. Может, за это меня и судят? Уж лучше за это, ведь иначе – совсем кошмар.

– У меня есть идея, – сказал Ян. – Я пройду за трибуну и скажу, что вы другой человек.

Михаил содрогнулся и замахал руками.

– Прошу вас, нет! Это опасно! Суд сам разберётся! Надо верить! Кому верить, если не суду? Мне теперь кажется, что я действительно похож на Аркадия. Посмотрите, ведь и вправду похож?!

– Как можно знать, когда его никто не видел? Перестаньте бояться. Я коротко выступлю, и всё будет хорошо. Если ничего не предпринимать, то неизвестно, куда это выльется.

Ян встал, и немного наклонившись, чтобы не привлекать взглядов, подошёл к одному из судей, молодому парню с равнодушным лицом.

– Я хочу выступить, – сказал Ян. – У меня есть важные замечания. Когда это сделать?

– Да идите хоть сейчас, мне-то что. Я здесь также как вы, по повестке, – ответил тот, и вдруг встрепенулся. – Кстати, вы сегодня тоже судья. Один из многих. Хаха! Не досталось мантии? Может быть, их часто разворовывают. Не возвращают на склад после заседаний и потом используют для ролевых игр. Очень удобно! И не спрашивайте меня, что делать. Думайте сами. Взрослый человек. Детей судьями не назначают, если, конечно, они не чьи-то родственники. Судья принимает решения исходя из закона и своего внутреннего ощущения, точнее, голоса. Несомненно, надо прислушиваться не к голосу совести, а к тем странным голосам, которые постоянно смеются и ругаются у нас в головах. Опытные судьи так и поступают, посмотрите судебную практику.

Ян захотел что-то спросить, но докладчик закончил речь, покинул сцену, и Ян поспешил занять его место.

Подойдя к трибуне, он обнаружил внизу открытую тумбочку со шляпой и знакомую радостную голову, но притворился, что ничего не заметил. Когда же его настойчиво стали дёргать за штанину, он ногой захлопнул дверцу, после чего из подполья донёсся звук падения, что-то ойкнуло, подпрыгнуло и покатилось.

– Обращаю особое внимание суда, – веско проговорил Ян, – на то, что человек, который сидит в зале как обвиняемый, совершенно другой, не тот, кто причастен к тяжкому преступлению. Из уважения к суду он согласился лишь ненадолго его подменить. Временно исполнить обязанности подсудимого. Вероятно, он не похож на него и внешне. А если и похож, то это поверхностное сходство, которого недостаточно даже для суда столь высокого уровня.

Произнеся речь, Ян ушёл, не посмотрев на реакцию зала, и встретил белое от ужаса лицо Михаила.

– Что вы натворили, – прошептал он. – Что я вам плохого сделал? Вы несколько минут назад впервые меня увидели, и так со мной поступили.

Потом Михаил широко улыбнулся и погрозил Яну пальцем. Его руки задрожали, на губах выступила пена, лицо превратилось в кривую гримасу.

– Я понял. Я нашёл истину. Всё несложно. Мы неправильно понимаем суд. Мы думаем, что наказание назначают за преступление. Нет, конечно, так тоже иногда случается. Но мы забыли, что суд – это механизм, и, как и все механизмы, если он перестанет работать, не будет никого судить, то начнёт простаивать, заржавеет и сломается. Иначе говоря, суд – не "за что", он – "зачем", и ему безразлично, что произошло, кто подсудимый, и преступник ли он. Все листы бумаги одинаковы, и текст на них неважен. Тщательное разбирательство станет причиной перебоев, откладывания заседаний и тому подобного. А машине необходимо работать плавно, без рывков, в одном ритме. Суд – часть Министерства, и для их существования как раз и происходят судебные процессы. Без еды им не обойтись! Физиология легко объясняет большинство великих целей. Гражданин обязан прилагать усилия к тому, чтобы всё прошло гладко, хорошо и внимание суда не рассеивалось по мелочам. Тот, кого приносят в жертву, должен чувствовать гордость! Эта роль тяжелее других, кого угодно на неё не подберёшь! Понятия "зла" и "несправедливости" примитивны. Тебе всего лишь подыскали место в мире согласно своим желаниям, и желания эти очень просты. И есть тот, кто имеет на это право! Абсолютная власть не зло, а уже нечто иное! Если вам что-то не нравится, можете уходить, хотя уйти вам никто не даст!

Он почти кричал. Ян оглянулся и увидел, что на них почему-то не обращают внимания, будто они отделены от всех стеклянной перегородкой.

– Вы сошли с ума, – сказал Ян. – Напрасно я решил выступить, это вас слишком напугало.

– Нет! Если кто и помешался, то не я! Вы догадываетесь, что я говорю правду, не хотите её признавать, но вам предстоит в ней убедиться. Мой час настал, но мне не о чем жалеть. Я прожил счастливую жизнь, и благодарен Министерству за то, что оно для меня сделало и скоро ещё сделает. Суду тоже большое спасибо. За что, пока не знаю, но обязательно придумаю. Хотя времени осталось мало.

Он указал пальцем на Яна.

– Министерство всматривается в тебя – как человек смотрит в темноту. Ты нарушил спокойствие и заставил себя бояться. Тебе пойдут навстречу. Насколько смогут, конечно. Разным логикам сложно постигнуть друг друга. Ты найдёшь то, что ищешь, но оно ли это?

Его лицо совсем исказилось.

– Кто пойдёт мне навстречу?

Но Михаил не ответил, он с блаженной улыбкой уставился взглядом в далёкий потолок и что-то шептал.

Ян спустился в зрительный зал и вышел.

3.40.

На следующее утро он отыскал кабинет Михаила, постучал, но никто не отозвался. Ян надавил ручку замка, но дверь была заперта, от неё сквозило пустотой и безнадёжностью, будто она никогда не открывалась.

3.41.

Вечером Ян уходил с работы последним. Когда он шёл через турникет, сторож, старый клерк с чёрными от бессонницы пятнами под глазами уже почти замкнул входную дверь. Увидев Яна, он засуетился, торопливо повернул назад ключ и наклонил голову, будто сделал что-то неправильно, но верил, что его простят. Ян прошёл немного по мостовой и оглянулся.

Министерство возвышалось в вечерних сумерках, как скала. Немыслимо представить, что здание могли построить люди. Наверное, оно им приснилось, и сон был настолько тяжёл и мрачен, что попробовать сбежать из него и пробудиться оказалось слишком страшно. Но зачем я здесь, подумал Ян, в чужих снах?

И тут, словно в ответ, где-то наверху зазвенело, стекло в окне разбилось, и наружу вылетели белые листы бумаги. Они рассыпались в воздухе, разлетелись и исчезли.

Больше ничего не происходило, и Ян медленно побрёл к метро.

– Возвращение

4.1.

На другое утро он почувствовал странное беспокойство, и его причина оставалась неясной. День выглядел таким же сырым и тусклым, также подъехал поезд и отвёз на работу. Ян взял на проходной ключ и поднялся в свой кабинет.

Но что-то было не так.

Ян проверил почту, но писем не нашёл. Выключил и снова включил лампу. Вышел в коридор и побродил в сумраке несколько минут. Тревога не покидала, и он решил ещё раз зайти к Адаму.

4.2.

Открыв дверь, он увидел всё тех же сотрудников, занятых привычной работой, однако за столом Адама сидел мужчина, которого Ян никогда раньше не встречал. Высокий, худой, черноволосый, по меньшей мере, лет на десять моложе Адама, с настороженными чертами лица и необычной вертлявостью в движениях, он что-то быстро и деловито выстукивал на печатной машинке. Другие чиновники не обращали на него никакого внимания.

Ян подошёл к одному из них. С ним он уже разговаривал, пытаясь узнать судьбу Адама.

– Простите, – осторожно сказал Ян, – а кто сидит там? – он кивнул на стол. – Я не помню его в вашем отделе.

Клерк недоумённо взмахнул руками.

– Ну как же, – ответил он. – Это Адам. Я полагал, вы знакомы.

– Кто? – Ян подумал, что ослышался.

– Адам. Его зовут Адам.

– У него такое же имя, как у человека, который раньше был здесь?

Собеседник удивился ещё сильнее.

– Адам у нас очень давно. Даже и не знаю, сколько лет. Он наш старый сотрудник, и мне неизвестно, кто был до него... Ах да, вспомнил, однажды он рассказывал, что когда-то работал за другим столом, в паре метров отсюда.

Ян стиснул зубы.

– Значит, это Адам?

– Да, Адам. А почему вы сомневаетесь? Извините, но вы странно себя ведёте, – взволнованно заметил чиновник.

Он обернулся к проходившим мимо людям.

– Скажите, – произнёс он, – кто сидит на том стуле?

Те пожали плечами.

– Адам. Кто же ещё? Сколько лет он здесь!

– А другого Адама у вас случайно не было, – тихо спросил Ян, чувствуя, как кровь застучала в висках.

– Другого? Нет. А чем вас этот не устраивает? – ответил один из клерков и засмеялся. – Мы его очень ценим! Отдел регистрации нельзя представить без Адама, он работает тут дольше всех, ни у кого нет такого опыта и знаний. Однажды он ненадолго задержался, ушёл в архив и исчез – потом выяснилось, что его завалило бумагами – и пока он не отыскался, мы места себе не могли найти, так переживали, боялись чего-то ужасного. Но кто-то его спас, то есть вы, и мы за это чрезвычайно благодарны!

– А не вы ли несколько дней назад говорили, что он пропал? А затем утверждали, будто никакого Адама никогда и не существовало?!

– Боюсь, я уже и не помню, – сообщил чиновник и оглянулся в поисках поддержки на остальных. Те согласно закивали, подтверждая, что он действительно не может вспомнить те далёкие события.

– Если я такое и говорил, то, выходит, был неправ. Надо уметь признавать свои промахи. Не делает ошибок лишь тот, кто ничего не делает, если конечно не считать бездействие формой деятельности. А после тщательного изучения проблемы станет ясно, что и ошибки-то нет. Вчера человека никогда не было, а сегодня всегда был. С кем не бывает! И вообще непонятно, почему вы тратите на это время, когда в мире есть ещё столько прекрасного.

При этих словах клерк неестественно, но очень весело улыбнулся и шагнул к Яну. Другие последовали его примеру, и скоро Ян очутился в пугающем окружении натянутых на лицо радостных улыбок.

Он с ненавистью махнул рукой, и люди отпрыгнули, не сводя с него осторожных глаз и не переставая счастливо улыбаться неподвижными лицами.

– Отойдите от меня, – прошипел Ян.

Чиновники ещё какое-то время молча постояли, потом избавились от улыбок и разошлись.

Адам (точнее, тот, кто сидел на его месте) в разговоре с Яном участия не принимал и, судя по всему, совершенно не замечал происходящего. Нахмурив брови, он сосредоточенно печатал на машинке.

Ян подошёл ближе и остановился рядом со столом. Не увидеть его было сложно, но мужчине некоторое время это удавалось.

И вдруг он поднял голову, заметил Яна, и его лицо тоже озарила улыбка, но в отличие от улыбок других она выглядела яркой и искренней. Кабинет сразу будто посветлел.

– Ян, – воскликнул он, – друг мой, как я рад! Только подумал, не зайти ли, не проведать, как вы там. Решил, что сейчас закончу работу и непременно приду в гости! Но вы меня опередили! – человек задорно рассмеялся.

– Кто вы, – произнёс Ян.

Мужчина ошеломлённо застыл. Счастье на его лице начало соединяться с растерянностью, подобно тому, как в пробирке медленно смешиваются две разноцветные жидкости.

– Как кто? Мой друг, что с вами? Неужели вы меня не узнаёте? Я Адам, помните, ну, тот, кого вы спасли из бумажной лавины? Потом мы вместе пили пиво здесь неподалёку! Что случилось, на вас просто лица нет!

– Встаньте, пожалуйста, – угрюмо попросил Ян.

Человек вытаращил глаза, отодвинул стул и выпрямился. Он оказался ненамного, но выше Яна. Постояв какое-то время, он всплеснул руками и вопросительно посмотрел на него, не понимая, чего тот хочет.

– Вы даже выше меня ростом, – сказал Ян.

Незнакомец изумлённо открыл рот.

– И что с того?!

– Адам едва доставал мне до плеча, – со злостью проговорил Ян.

Мужчина с облегчением выдохнул.

– Как вы меня напугали! Я не знал, что и думать! Столько внимания мелочам!

– Это не мелочь, – сказал Ян. – Вы другой человек, выдающий себя за Адама. Не понимаю, зачем. И предположить не могу. Скажите, где настоящий Адам? И кто вы на самом деле?

– К чему эта категоричность, – воздев руки, жалобно ответил мужчина. – По-вашему либо белое, либо чёрное, и никаких полутонов. Бессмысленный максимализм! Реальный мир куда сложнее! Если у вас есть смутные подозрения, то давайте откровенно поговорим и вместе придём если не к истине, то к разумному компромиссу, который должен всех устроить. Мы же образованные люди! Лучше вспомните, как мы сидели в кафе и разговаривали о Министерстве! Там ещё музыкальный автомат играл. Монотонно, грустно, безнадёжно, но очень трогательно и оптимистично! Разве бывает что-то выше дружбы?!

Последнюю фразу он сказал довольно громко, словно обращаясь к залу. Чиновники её услышали, на секунду подняли глаза и закивали, соглашаясь с тем, что выше нет ничего, и потом также одновременно вернулись к работе.

– О чём вы говорите? – закричал Ян. – Дружба с кем? Если это шутка, то неудачная! Я требую объяснить, где Адам и кто вы такой!

Мужчина насупился от обиды.

– Мы, конечно, старые друзья, но я не позволю разговаривать со мной таким тоном. Я всегда к вам хорошо относился, и не понимаю, чем заслужил подобное обращение. Ваши упрёки крайне неприятны, и у меня нет никакого желания оправдываться за то, в чём я не виноват. Если я не соответствую вашим представлениям обо мне, то ничего с этим не могу поделать. Вы предъявляете к окружающим слишком высокие требования! А сейчас, с вашего позволения, я продолжу работать.

Он отвернулся, демонстративно пододвинул печатную машинку, и с оскорблённым видом застучал по клавишам. Ян постоял ещё и вышел в коридор.

4.3.

– Нет, это я так не оставлю, – сказал Ян. Разъярённый, он почти час ходил по кабинету вперёд – назад. На столе лежало несколько документов, но к ним он и не собирался притрагиваться.

– Немыслимо. Даже не знаю, что сказать.

– Может, я забыл внешность Адама? Тогда как объяснить слова чиновников? Куда-то пропал, потом выяснилось, что его никогда не существовало, а затем, когда он всё же объявился, им стал другой? Я ничего не упустил?

– И главное – зачем? Неужели кто-то всерьёз предполагает, что я с этим соглашусь? Однако если предполагает не кто-то, а "что-то"... нет, это слишком простое объяснение.

– А может, я неправ? Адам помолодел лет на десять и вырос на полметра, какие пустяки! Люди меняются со временем! Странно, что ещё никто это не сказал.

– Интересно, они действительно верят в то, что говорят, или участвуют в розыгрыше? А вдруг просто боятся? Или сразу и первое, и второе, и третье? Тогда в какой пропорции? А если одно включает в себя другое?

Через несколько минут он решил зайти к начальнику отдела Адама, точнее, заместителю начальника. Тот работал неподалёку, проходя мимо Ян несколько раз наблюдал, как от него выходили люди с документами в руках.

– Если он не захочет со мной разговаривать, – вслух подумал Ян, вспомнив поведение начальника с переменчивым лицом, – я всё равно заставлю его отвечать на вопросы.

4.4.

Дверь, как и подобает двери влиятельного чиновника, выглядела огромной и тяжёлой. Медная табличка блестела далеко над полом и свысока указывала должность.

Ян постучал, и не услышав ответа, потянул за ручку.

Кабинет был очень тёмный, лампа не горела, лишь приоткрытые шторы немного пропускали свет с улицы.

За столом неподвижно сидел крупный лысый мужчина. Откинув голову, он надменно смотрел на Яна и молчал, наверное, ожидая объяснений причины его внезапного прихода.

Ян смутился, и от волнения мысли потекли сбивчиво.

– Здравствуйте, меня зовут Ян. Я хочу спросить, известно ли вам о событиях в отделе. Понимаю, какая у вас высокая должность, но вам следует знать, что один из ваших подчинённых исчез, а вместо него возник кто-то другой. Думаю, это важно. Надо как-то отреагировать, например, провести служебную проверку по факту подмены сотрудника.

Человек молчал. В его силуэте проглядывало нечто зловещее.

– Вы молчите, поскольку чувствуете мою правоту. Конечно, вы не хотите ничего исправлять, боясь привлечь внимание. Вам выгодно замалчивать проблему, надеясь, что всё разрешится само собой. Не разрешится! Мне кажется, что происходят пропажи людей в Министерстве, и причём недопустимо часто. С этим нужно бороться, ведь замена их другими, пусть даже под прошлыми именами, в лучшем случае полумера. Вы можете заявить, мол, Министерство даст новых чиновников взамен утраченных, но я уверен, что необходимо обойтись без этого. Кто знает, как далеко зайдёт процесс, и не затронет ли он и руководство! А вдруг однажды, увидев себя в зеркале, убедитесь, что вы это не вы? Или полагаете, что отыскали оригинальный способ уйти от угрозы? Нашли подземный ход, ведущий с шахматной доски?

Чиновник по-прежнему молчал и не двигался. Ян совсем растерялся. Он был готов к любому ответу, к словам, что он не должен лезть не в своё дело, что никто никуда не пропадал, что мы разберёмся и нельзя так разговаривать с начальством, к другим обычным в таких случаях фразам, но не к тишине.

И почему он не шевелится?

Ян шагнул ближе, вплотную к столу. Ничего не произошло. Всё тот же неподвижный взгляд и тишина. Даже с улицы не слышалось ни звука. Ян почувствовал, как его охватывает дрожь.

В сумраке он увидел выключатель настольной лампы. Выбора не оставалось, и Ян, ещё раз посмотрев на мрачный силуэт, нажал кнопку. Судя по толстому слою пыли, её не включали очень давно, но прозвучал щелчок и кабинет озарился пронзительным и полным теней светом.

4.5.

За столом находился манекен. Похожий на человека, с тяжёлым властным взглядом, в дорогом костюме, но всё же – манекен.

Ян в ужасе отскочил, потом справился с нервами и подошёл ближе, не веря своим глазам. Он ясно видел, как сюда только что заходили сотрудники с бумагами на подпись, и тут же, как ни в чём не бывало, шли назад!

Неужели с ним поступили как с Адамом? Но тому повезло больше, его заменили кем-то живым.

Яну вдруг захотелось дотронуться до манекена. Он протянул руку и ощутил, с каким усилием она движется. Перед ним был хоть и манекен, но манекен начальника! Однако он прикоснулся к безволосому целлулоидному черепу и почувствовал сокрытый внутри холод.

Яну стало неловко за то, что стоял здесь и робея объяснял цель визита. Раздосадованный, он шлёпнул куклу ладонью по макушке, отчего голова слетела и как бильярдный шар со стуком запрыгала по полу. Ян перепугался, спешно её поймал и приладил на место. Получилось хорошо, догадаться о том, что она валялась под столом не смог бы никто, к чиновнику вернулся прежний подобающий должности солидный облик.

Ян подумал о том, что делать дальше. Осмотревшись, он ничего любопытного не заметил. Обычный кабинет, с чёрной лакированной мебелью и аккуратно разложенными стопками документов.

Неожиданно он увидел на одном листе какое-то расплывчатое пятно и понял, что оно напоминает высохшую кровь. И на других документах те же пятна. Очень похоже на кровь, просочившуюся сквозь несколько слоёв бумаги.

Здесь произошло убийство? Чиновнику размозжили череп тупым предметом и, пытаясь замести следы, подменили манекеном? Тогда надо что-то срочно предпринимать. Но не обвинят ли в преступлении его? Может, оставить всё как есть и уйти? Нет, так нельзя.

Ян выскочил в коридор и добежал до отдела регистрации.

– С вашим руководителем случилась беда!

Все мгновенно притихли. Ян заметил, что человека, выдававшего себя за Адама, в кабинете сейчас нет.

– Неужели? – осторожно поинтересовался какой-то клерк. – Что произошло?

Ян решил не тратить время на объяснения и махнул рукой.

– Идите за мной.

Он вышел в коридор и оглянулся. Люди гурьбой высыпали за дверь и, стараясь держаться в отдалении, с молчаливой настороженностью следовали за ним.

4.6.

Ян прошёл за стол и остановился возле продолжавшего хмуро смотреть вперёд манекена. Спустя секунду десятка три сотрудников, нагнув головы, тихо проникли внутрь и почтительно выстроились перед начальником. Лампа мерцала и тени подрагивали, словно их отбрасывали не фигуры людей, а охваченные страхом души.

– Вот, – сказал Ян.

Впереди стоял полный мужчина в очках и с серьёзным лицом. Он, наверное, выразил общую точку зрения, ответив:

– А что, собственно, произошло?

– Перед вами манекен! – изумлённо воскликнул Ян.

– Но случилось-то что?– возразил клерк. – Вы оторвали всех от работы, чтобы нам показать нашего руководителя? Мы его и так видим каждый день. Носим, знаете ли, бумаги на подпись.

– Это шутка? – рассердился Ян. – Вы говорили, что любите своего начальника.

– Да. Любим. Со всеми достоинствами и недостатками, которых у него кстати нет.

– Нет недостатков, – уточнил он. – Мы от него не слышали ничего плохого, он никогда на нас не кричал, кому ещё так повезло!

– Вы не замечаете, что любимого начальника подменили?!

Все переглянулись.

– Это ещё надо доказать. Может, никто никого не подменял. Откуда вы знаете!

– Но вы-то как раз и знаете! Пусть я его сегодня увидел впервые в жизни, однако из отдела заходят сюда каждый день и могут понять, где человек, а где манекен!

– Мы, в отличие от некоторых, работаем, а не пялимся по сторонам! – воскликнул мужчина, – личная жизнь руководителя нас не интересует, кто он, это его дело. Он выполняет свою работу, а остальное неважно. Спрашивать, не манекен ли вы? В ответ он в лучшем случае промолчит. Он и сейчас молчит. Да и в чём вообще проблема? Люди и манекены достаточно похожи. Вы что, манекенов никогда не видели? Про людей мы и не говорим.

– Видел, – признался Ян. – Но они занимались другим, более лёгким трудом. Как они могут подписывать документы?

– Согласно инструкции, заместитель начальника может как поставить роспись, так и не делать этого. Суть не меняется, работа выполнена.

– Вы, – продолжил чиновник, – просто завидуете ему. Он многого достиг, занимает высокий пост и руководит большим коллективом уже столько лет. Вместо того, чтобы переосмыслить свою жизнь, задать себе неприятные вопросы, понять, что делаете не так, вы тратите силы на поиск недостатков других. Да, обвинение посторонних людей или ещё кого-то в собственных промахах позволяет чувствовать себя лучше, но жизнь в социуме накладывает ограничения.

– Многого достиг, говорите. Ну хорошо, тогда попробуем нечто совсем другое, – угрюмо произнёс Ян, снял с манекена голову и положил на стол.

– Что теперь скажете?

Толпа ахнула и зашепталась. Голова надменно смотрела вперёд. Мужчина нахмурился.

– Оставьте свои балаганные проделки. Это глупо. Вы разговариваете с образованными людьми, а не с клерками третьего класса, поэтому не сводите дискуссию к метафизике. Аргументация подобного рода говорит скорее о вас, чем о нашем руководителе. Вы – сомнительная личность, ничего не пытаетесь предложить, а лишь несёте хаос и разрушение.

– Зависть – причина вашей агрессии, – изрекал чиновник. – Вы эгоистичны и не умеете радоваться за других. Между тем, возможность гордиться начальником – одна из основных человеческих потребностей. Надо уметь подчиняться, это целая наука. Смирение и покорность движут цивилизацию вперёд! С точки зрения формальной логики униженность перед достаточно большим начальником не является таковой, а даже наоборот, возвышает, и это подтверждено практикой. Для подчинённого престиж начальника – его личный престиж! Кто мы в сравнении с ним? Неужели мы допускаем, что прочитав несколько книг о логике, станем способными распознавать истину своим непослушным умом? Как можно дерзать подчиняться Министерству, когда не научился подчиняться даже маленькому начальнику? Мы что, считаем себя лучше Министерства, рассуждая о недостатках заместителей начальников отделов? Если их назначили, они умнее других, ну или вроде того. Разве подчинённый может требовать ответа у руководителя? Мы, если на то пошло, обязаны отдавать ему всё, и благодарно довольствоваться тем, что он нам даст от своей милости. Хотите сказать, это несправедливо? Но если назвать несправедливость традицией, она сразу перестанет быть несправедливостью. Вся власть от начальника! Хороший начальник не тот, который должен народу, а тот, которому должен народ. Нам давно везёт с начальниками! Если ты не инфантилен, то непременно мечтаешь слушаться кого-то строгого и харизматичного, кто будет решать за тебя все твои проблемы, требуя в качестве платы сущие пустяки. Именно в беспрекословном служении руководству и кроется тайна величия Министерства. Покорность – часть нашей великой культуры, или даже не часть!