Текст книги "Двойники (СИ)"

Автор книги: Андрей Звягин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 15 страниц)

Но удивиться столь необычной планировке Ян не успел. Он удивился другому.

Если не смотреть на несуществующую стену, то кабинет выглядел ничем не примечательно. Шкафы, полки, стол посередине, лампа, печатная машинка, повсюду бумаги, обломки мебели и другой хлам.

За столом сидел человек. Огромный и толстый. Бочкообразное туловище расплывалось на стуле, лицо заросло щетиной, нестриженные всклоченные волосы торчали в разные стороны. Он печатал документ, медленно и неуклюже нажимая указательным пальцем на клавиши. В другой руке человек держал курицу, судя по всему, жареную на костре, и грыз её, громко сопя и чавкая. Невзирая на привычный в Министерстве чёрный костюм (сильно потрёпанный и измятый) и засаленные нарукавники, он удивительно походил на дикаря, жителя далёких мрачных подворотен, в которые образованные люди могут попасть только заблудившись. Работа давалась ему с трудом, но он не отчаивался и тыкал пальцем в клавиатуру, щурясь и отрывая зубами куски от курицы. Иногда он клал её на стол, вытирал пальцы о рукава и рыча крутил колесо на машинке, передвигая документ, чтобы напечатать строчки ниже.

Потрясённый Ян смотрел на него и думал, что надо подойти и отдать письмо, но никак не мог заставить себя, и пока он размышлял, сидящий за столом вдруг начал беспокойно коситься в темноту, вероятно, почувствовав чужой взгляд. Потом он нахмурился, вышел в коридор и с грозным видом встал у края освещённого участка.

Ян испугался. Человеку явно не понравилось, что за ним следят, и кто знает, что он сделает, если обнаружит его. Стараясь не шуметь, Ян отбежал и спрятался за брошенным среди прочих вещей металлическим шкафом.

Однако человек не успокаивался. Недолго постояв, он рассвирепел ещё сильнее, ушёл назад, толкнул дверь в дальней стене и кого-то позвал.

Оттуда выскочил другой мужчина. Худой и гибкий, рубашка под расстёгнутым сюртуком отсутствовала, но зато на шею он повязал узкий длинный галстук, а за ухом у него виднелся карандаш. Лицо казалось хитрым, как у разбойника. В руках он поначалу держал бухгалтерскую книгу, но затем бросил её, схватил ножку поломанного стула и вместе с толстым направился в коридор, не скрывая недружественных намерений.

Ян понял, что через несколько секунд будет найден, выронил письмо и побежал. К его ужасу вдруг послышался громкий свист, наверное, сигнал тревоги, и ранее казавшиеся забытыми двери ожили, из них появились другие подземные обитатели и, вытянув вперёд руки, кинулись его ловить. Темнота наполнилась топотом и дикими воплями. Ян несколько раз с трудом увернулся, добежал до лестницы, захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.

Её никто не пробовал открыть, голоса исчезли, будто он успел выскользнуть за край кошмарного сновидения.

2.4 9 .

– Что всё это означает? Кто-нибудь объяснит? – сказал Ян и распахнул дверь в отдел.

2. 50 .

Его ждали. Люди в кабинете не разошлись по своим местам, а по-прежнему стояли около входа.

Прозвучал удивлённый вздох. Лицо мужчины, отдавшего Яну письмо, застыло в той же улыбке, которой он его провожал, но теперь оно начало растекаться как желе, превращаясь в грустную разочарованную гримасу, будто возвращение Яна его крайне огорчило. Из темноты вынырнул другой клерк, в отличие от первого абсолютно счастливый, он шутливо стукнул его кулаком в плечо, повернулся к Яну, воскликнул "Вы вернулись!", и победно взглянул на расстроенного коллегу.

Тот удручённо вынул кошелёк и отсчитал деньги. Вытащив с десяток бумажек, он передал их второму и понуро скрылся в толпе.

– Вы что, делали на меня ставки?! – не веря своим глазам, спросил Ян, – выберусь ли я наружу?

– Мы надеялись! – заявил победитель спора, – но нельзя отрицать то, в какой дикости живут клерки третьего класса и как там опасно! Термин "клерки третьего класса", кстати, не оскорбителен, ведь так записано в их удостоверениях. И мы не высокомерны, конечно, насколько это возможно, ибо немыслимо забыть о глубокой пропасти между клерками второго и третьего классов, то есть между нами и жителями подвала.

На освещённом пространстве появился другой мужчина.

– Клерки третьего класса живут в темноте, – вскричал он, – но куда ужаснее темнота внутри них, – и дотронулся пальцем до лба, чтобы точно показать, где именно находится эта иносказательно упомянутая темнота.

– При работе с документами они руководствуются скорее инстинктами, чем инструкциями! – сказал ещё кто-то.

– Однако вспомним, что они счастливее нас с вами, их дикость даёт им то, что недоступно образованным людям! – на свет возник ещё один человек и немедля вступил в полемику.

– Но мы никогда не променяем свою жизнь, полную горестных знаний, на это беспечное существование, – ответил чей-то возвышенный голос. – Я лично уверен, что вопрос, полноценные ли они сотрудники Министерства, до сих пор не разрешён, что бы там не утверждали некоторые. Либеральные взгляды часто показывали свою несостоятельность.

– Вы слишком жестоки к ним, у них тоже есть удостоверения, это ли не доказательство того, что они почти такие же, как мы, – с вызовом произнесла какая-то девушка.

Её поддержал стоящий рядом мужчина.

– Они, конечно, нас не любят, но мы будем по-доброму ироничны и снисходительны. Они ведут простую и естественную жизнь и выполняют некую важную социальную функцию.

– Позвольте уточнить, какую?! – язвительно не согласился кто-то и продолжил.

– О "простой и естественной жизни" лучше всего пишут в полицейских сводках. Там, где не ценят человеческую жизнь, у людей нет человеческой жизни. Если они захотят, то поднимутся из подвала и сметут нас всех. Прежде чем смеяться над ними, вспомним, что мы живём в реальности, свойства которой определяет большинство, хотя может поэтому нам кроме смеха ничего и не остаётся! – чиновник сделал плаксивое лицо, обречённо взмахнул руками и ушёл в темноту.

Другой чиновник покачал головой.

– Клерки третьего класса никогда не восстанут. Они рождаются, растут в грязи, в двенадцать лет начинают работать, неприхотливы и довольны тем, что у них есть. Они люди не гордые, правда, этим как раз и гордятся. В подвале им плохо, но зато комфортно. Если большего не нужно – зачем бунтовать? Их агрессивность не имеет цели, она появляется, потому что им необходимо кого-нибудь ненавидеть, и так же быстро исчезает, как, впрочем, и вера во что-то. Они могут беспощадно наброситься на вас, но не умеют требовать и отстаивать свои интересы, что весьма радует. Зачем бунтовать, если проще и безопаснее воровать еду друг у друга? В крайнем случае наделим некоторых из них полномочиями по охране порядка и будем кормить чуть лучше, за это они станут нас обожать и делать всё, что мы захотим, и даже с жестокостью, какой мы и не просили. А ещё можно найти им всем какого-то не очень реального врага, который тайно пробирается в подвал и наблюдает за ними из темноты, чтобы они именно его ненавидели и списывали тяготы существования на его происки. И это не ложь, поскольку они сами желают верить в нечто подобное. Им нужны простые объяснения, и они их получат, хотя простые объяснения, конечно, не объяснения. Даже если они покинут подземелье, то будет ли польза? Получение излишних жизненных благ пагубно для нравственности неокрепших умов! Можем ли мы рисковать? Разумеется, нет. Мы в ответе за них и сделаем всё, чтобы они не превратились в сытых обывателей. С этой задачей мы справляемся неплохо!

– И, тем не менее, нельзя недооценивать опасность, – произнёс ещё кто-то. – Примитивное агрессивно. Да, они легковерны и неспособны к самоорганизации, но при определённых условиях...

Ян выскочил за дверь и с силой её захлопнул.

2. 51 .

– Я ни в коем случае не жалуюсь, – сказал Ян, – но совершенно не понимаю, что делать. Скажу больше, иногда меня охватывает чувство, будто я вообще ничего не понимаю.

Борис улыбнулся.

– Вас отправили в подвал, но вы же вернулись! Всё закончилось хорошо. Хотя внизу, конечно, страшновато. Туда никто не ходит, и даже бумаги передают через специальные шахты. Кстати, подвал – это прелюдия, под землёй много этажей, и неизвестно, с чем там можно встретиться. Судя по прибывающим оттуда документам – с чем угодно.

– Расценивайте произошедшее как шутку, – продолжил он, – шутку наяву. Вам как бы рассказали смешную историю о посещении мрачного подвала, а чтоб выглядело забавнее, вас поместили живьём внутрь рассказа. В темноте юмор получается чёрным, но как порядочный гражданин вы должны посмеяться вместе со всеми, тем более что вам удалось выжить.

– Вы считаете нормальным отправлять ни о чём не подозревающего человека в столь опасное место?!

Борис положил сигарету и отодвинул пепельницу.

– Вы неправильно относитесь к понятию "норма". Она – всего лишь обычные правила, и то, что случилось, не идёт с ними вразрез. А вот их критика как раз и есть асоциальное поведение. Так никто не делает. Вы ведёте себя как нигилист, разрушаете устои, ну и тому подобное. Вступаете на скользкую дорожку. Скользкую, узкую, кривую, тёмную и ведущую в пропасть. Вы её наверняка уже видели, но тогда к счастью успели убежать.

Борис встал, налил в стакан воды и передал Яну.

– Прошу вас, перестаньте волноваться. Если будете обращать внимание на подобные мелочи, то не сможете работать. Этот конфликт извечен. Противоречия между клерками второго и третьего классов коварны и трудноразрешимы. Невежество одних сталкивается с нежеланием видеть реальность другими, и выхода, похоже, нет никакого.

– А кто из них невежественен, и кто не видит реальность?

– Не знаю, я не специалист.

Ян выпил воду и поставил стакан.

– Я подумаю обо всём позже. Ваши доводы выглядят убедительно, но как же трудно их принять. И ещё мне кажется, что нельзя быть настолько надменными, говоря о тех, кто внизу.

Борис выпрямился и скрестил на груди руки.

– Люди из подвала сами выбрали свой путь. Они живут, как говорится, в гармонии с природой, и большее им не требуется, по крайней мере, мы так считаем. Привычное вполне заменяет хорошее. Что, в конце концов, мешает получить образование и пойти вперёд, к свету, на верхние этажи? Но они не желают этого делать, а убедить их невозможно.

Он ухмыльнулся.

– Но если хотите, то попробуйте. Любопытно, что у вас выйдет. По статистике идеализма хватает минуты на три – четыре, правда, я слышал, что кто-то продержался пятнадцать. Как у него получилось, не представляю. Святой человек. Или физически очень крепкий, ведь всё-таки смог убежать.

Потом взглянул в сторону.

– Но, конечно, ничего этого не было. Никто в подвал не ходил, хотя и выдуманными эти истории тоже нельзя назвать. Однако переживать, что они взбунтуются, не стоит. Предположение о том, что люди способны бороться за свои права и достоинство – одна из забавных конспирологических теорий. И, повторяю, им удобнее внизу, в привычной для себя обстановке, пусть та и весьма сурова. Они мечтают о лучшем освещении, но оказавшись наверху, первым делом перебьют все лампочки, найдя в разрушении удовольствие и даже некие культурные традиции. А затем верхние этажи превратятся в подвал.

– Интересная метафора, – заметил Ян, – но...

– Извините, что перебиваю, но мои слова отнюдь не метафора. Подземелье, которое вы посетили, раньше находилось на третьем или четвёртом этаже Министерства, можно поднять документы и уточнить.

– Я не против разговоров о низших чинах. Полезно, когда люди выплёскивают эмоции и повышают самооценку. Разве есть способы её повысить, кроме как поставив кого-то ниже себя? Психология! – Борис выразительно поднял палец. – А самооценку повышать надо. Клерк с низкой самооценкой страшен. Также в отделе проходят большие дискуссии о том, кто выше на социальной лестнице – клерки третьего класса или просители, полагаю, вы с ними уже сталкивались. Здесь важен не итог спора, который напоминает игру с очевидным результатом, а удовольствие, получаемое от неё. В сущности, обсуждать тут нечего, просители, или, по-другому, заявители, гораздо образованней, но что толку от образования, когда даже клерки третьего класса отвечают на заявления и решают их судьбу. Кстати, вы никогда не размышляли, можно ли считать игрой то, чей финал заранее известен? Скорее, это некая игра в игру. Люди притворяются, что играют, подлинной игры не любят, она слишком близка к настоящему, иногда даже неотличима, а то и более реальна.

– И всё-таки, мне кажется, вы сами не совсем верите в то, что говорите. Ваши слова – тоже игра, – сказал Ян.

Борис нахмурил брови.

– Я, между прочим, ваш начальник, и я прошу высказываться аккуратнее! Вы не видели, как другие разговаривают с подчинёнными, и поэтому разрешаете себе такое. Постоянно убеждаюсь, что нельзя хорошо относиться к людям, но снова повторяю одну и ту же ошибку.

Потом он немного остыл.

– Как я могу не верить в то, что рядом? Оно реально уже из-за того, что существует. Существует в документах, письмах, в речи людей, в свете настольной лампы, в стуке печатной машинки, во всём, даже в этих проклятых отчётах, – он отшвырнул лежащий на столе документ, – в них, кстати, особенно явно. Скажите, как не верить? А теперь идите работать и поменьше думайте. Понимание, которое для вас почему-то так важно, придёт само собой, надо лишь не сопротивляться.

2.5 2 .

Ян подошёл к своему кабинету и с удивлением обнаружил, что дверь не закрыта. Когда он уходил в течение дня, то не запирал её на ключ, но и распахнутой никогда не оставлял.

Встревожившись, он быстро забежал внутрь. Лампа была включена, и за столом сидел незнакомый ему маленький человечек. Когда Ян показался на пороге, чиновник его не заметил, и, привстав, засовывал за пазуху лист бумаги. Ян успел узнать документ. Это было письмо, ответ на которое он сейчас собирался печатать.

– Что здесь происходит?! – от неожиданности у Яна сорвался голос.

Клерк замер, но потом неторопливо до конца спрятал письмо, не спеша сел и застегнул пуговицы. Испуг прошёл, лицо выглядело невозмутимым. Он положил руки на стол и поднял голову.

– Слушаю вас, – произнёс он.

Ян оторопел от такой наглости.

– Это я вас слушаю. Будьте любезны рассказать, что вы тут делаете, и немедленно верните украденный документ. Зачем он вам вообще понадобился?!

– Как плоско вы мыслите, – самоуверенно ответил человек, – по-вашему, каждый, кто без спроса зашёл в кабинет, взял ваши вещи и спрятал за пазуху – вор?

– Думаю, да, – воскликнул Ян. – Так подсказывает логика.

– Логика. Ха! – Чиновник коротко засмеялся. – Я, наверно, понимаю, о какой логике вы говорите. Примитивная, упрощённая, с минимальным числом понятий и вульгарной причинноследственной связью. Логика лентяев, желающих найти самое нехитрое объяснение. Клерки третьего класса и то идут более сложным путём и делают потрясающие выводы из любых событий. А теперь извольте посмотреть глазами моей логики. Заранее предупреждаю, что с вашей стороны потребуются некоторые интеллектуальные усилия.

– Я буду внимателен, – иронично произнёс Ян. – Интересно, что вы скажете.

– Есть много методов – длинных, многостраничных, с восхитительными расплывчатыми терминами, в которых непросто разобраться даже специалисту, вы хотя бы чуть-чуть слышали о них?

– С чем-то подобным я, конечно, знаком, – признался Ян. – Но не могу сообразить, зачем они нам сейчас.

– Если ввести несколько нелинейных понятий, ни о каком воровстве речь не сможет идти. По-моему, я говорю элементарные вещи. Параллельные прямые иногда пересекаются, я вам напоминаю. Неэвклидова геометрия. Её-то вы не отрицаете?

– Нет, с очевидным не поспоришь, – пришлось согласиться Яну. – И что тогда происходит, раз это не воровство?

– Не знаю. Вам нужно, вы и придумывайте название. Я прекрасно обхожусь без него и полон оптимизма. С помощью какой-нибудь неэвклидовой геометрии можно оправдать даже знаете кого, а уж меня и подавно!

Человек взмахнул руками.

– Предлагаю определиться с аксиомами. Мы же не собираемся ошибиться в самом начале рассуждений! Документ ваш – аксиома? – чиновник хотел ткнуть себя в грудь, чтоб показать, о чём идёт речь, но спохватился, – так вот, давайте поставим её под сомнение.

– Давайте не будем так делать, – сказал Ян. – Он поступил ко мне, а не куда-то ещё.

– Хорошо, как пожелаете. У нас уйма мест для наших нелинейных рассуждений. Как вам предположение о том, что документ взяли со стола лишь затем, чтобы вернуть?

– Это ахинея, – возразил Ян. – Зачем тогда брать?

– Повторяю – исключительно чтобы вернуть, какой вы непонятливый.

– Но зачем ещё что-то? Зачем забирать письмо и прятать? Чтобы опять положить на стол, и, как вы говорите, ввести новый элемент в рассуждение?

– А по-вашему параллельные линии пересекаются как-то иначе?! Здесь вся соль! Разбавить грубые механические взаимосвязи изящной терминологией, дополнительными элементами, и всё сразу станет на свои места, точнее на те, на какие мы их поставим.

– Кого поставим?– переспросил Ян.

– Их, разумеется, – ответил человек.

– А кто они?

– Неважно. Сначала поставим, потом разберёмся. Согласитесь, фраза "украсть, чтобы вернуть" с научной точки зрения гораздо интереснее, чем банальная тавтология "украсть, чтобы украсть"? И кстати, почему я один должен думать? Вы мне не помогаете и, наверное, просто хотите меня обвинить. Да, так легче, но это не делает вам чести!

– Доставайте письмо и выметайтесь, – сказал Ян. – Если ещё раз увижу вас поблизости, то разобью вам лицо.

– Может вы и сильнее физически, но в споре проиграли! – с безнадёжным вызовом проговорил чиновник, вытащил измятый документ и бросил на стол. – В вас есть что-то варварское и первобытное. Нигилизм, судя по всему. Такие люди разрушат цивилизацию.

Он устало вздохнул.

– Ну хорошо, я ненадолго приму вашу логику. Доставлю вам удовольствие. Извините, но вы – самозванец, пусть и прибыли в Министерство по приглашению. И вас сразу отправили в отдельный кабинет! А между тем, ничто не определяет статус откровеннее. Люди всю жизнь могут работать и оставаться в отделе среди таких же неудачников. Свой кабинет ставит сотрудника на голову выше других даже при одинаковых должностях. И он достался человеку, который этого не понимает! Мало того, вы, наверное, и не знаете, от чего зависит его престижность.

– Нет, не знаю, – ответил Ян. – Никогда об этом не думал.

– Видите потолок?

– Честно говоря, нет. Он странно высоко, я специально светил лампой, но ничего не рассмотрел.

– Конечно, – горько усмехнулся клерк. – Так вот, в первую очередь влияет высота потолка. Остальное глубоко вторично. У вас невероятно престижный кабинет.

– Я не понимаю, – сказал Ян. – Совершенно не понимаю. Как престиж зависит от высоты потолка?

– Не спорьте, – тихо возразил незнакомец, – спорить можно о пересечении параллельных прямых, но не об этом. Когда у вас пусть даже в крошечном кабинете высокий потолок, вы без усилий смотрите на всех свысока. Я говорю не нелепость хотя бы потому, что это утверждение куда правдоподобнее множества других, в которых вы привыкли не сомневаться. Тлела надежда, что из-за служебного проступка вас переведут в общий кабинет, а этот освободится. Для кого-то.

– Вот зачем вы украли документ? – воскликнул Ян, – теперь мне всё ясно.

– Не забывайте, что я принял вашу логику. Впрочем, считайте, как хотите. У меня уже нет сил.

Человек жалобно посмотрел вверх.

– За что мне это? Что я сделал не так? Где справедливость? Разве многого я прошу? Ведь если ты допускаешь что-то, значит, ты в этом участвуешь?

Потом он взглянул на Яна.

– Я ухожу. Я понял, что ничего не изменить. В страдании, наверное, есть какая-то идея, хотя они там, подозреваю, все заодно. Правильно говорят – "коль кабинет вам мал, самое простое – стать меньше самому". Вероятно, я так и поступлю. До свидания.

– Стойте, – вдруг сказал Ян. – Давайте я напишу заявление о переводе в отдел, а вы займёте моё место. Я как раз предпочитаю находиться с людьми, пусть это и выглядит эксцентрично. Я устал от одиночества. Когда разговариваешь с собой, больше всего боишься услышать ответ.

– Вы с ума сошли, – чиновник попятился мимо Яна к выходу. – Что вы такое говорите? Поменяться местами? Немыслимо. Почему вы сразу не сказали о своих намерениях?!

– Заберите бумагу, – уже с отчаянием сказал Ян. – Пожалуйста, возьмите.

– Вы опасный сумасшедший, – прошептал человек, – не подходите ко мне, я закричу.

Он выскользнул в коридор и убежал.

2. 5 3 .

Ян бросил в ящик чуть не похищенное письмо и вышел на середину кабинета. Потом, как когда-то, отвернул лампу, надеясь рассмотреть потолок, и опять ничего не увидел. Тогда Ян подошёл к полкам и надавил на одну из них, пробуя, надёжно ли та закреплена, затем поставил на неё ногу и осторожно полез вверх. Ян поднялся на несколько метров, оглянулся и храбро продолжил путь.

Взбираться было удивительно легко, тело казалось почти невесомым. Страх исчез. Через несколько минут он, по-прежнему не добравшись до потолка, снова обернулся.

Где-то далеко-далеко внизу таинственно светила лампа. Крошечный, едва различимый кабинет словно лежал в тёмной коробке. Почему-то совершенно не было страшно, и Ян поднимался всё выше и выше. Лампа превратилась в слабый мерцающий огонек, а очертания предметов стали совсем невидимыми.

Потолок так и не появился, и признав своё поражение, Ян слез на пол.

2.5 4 .

– Что-то случится, – сказал Ян. Он стоял у окна и смотрел, как горит свет в доме напротив.

– Не знаю что, но непременно случится.

2.5 5 .

Ян привычно протянул Борису документ, однако тот подержал его в руках и вернул обратно.

– Эту бумагу я не имею права подписывать. Её нужно отнести заместителю начальника отдела.

– Но... вы же заместитель начальника, – осторожно намекнул Ян.

– Другой заместитель. Его должность называется также, но он выше меня рангом.

– Я догадался, – кивнул Ян. – Вы второй заместитель, а он первый.

Борис поморщился и снял очки.

– Нет, не первый. Мне точно известно по меньшей мере об одном заместителе, который стоит над ним. Я, получается, не второй, а третий или вроде того. Для простоты делопроизводства всё несколько запутано. Пожалуйста, отнесите письмо, сказать честно, нет никакого желания разговаривать об этом.

Ян спросил номер кабинета и вышел в коридор.

– Почему он так переживает, – пробормотал Ян, поднимаясь в лифте.

На двери блестела медная вывеска с надписью "заместитель начальника отдела", и сама дверь была очень массивной, свидетельствуя о высоком положении чиновника.

Ян постучал, однако никто не ответил. Он постучал ещё и ещё, с каждым разом всё громче, но за дверью по-прежнему молчали.

– Может, там нет никого, – сказал Ян и потянул створку. Она медленно открылась, и он зашёл в большой сумрачный кабинет.

Напротив входа располагался огромный стол, около него – маленький, ростом с ребёнка клерк в чёрном костюме и с поразительно надменным выражением лица. Неспешно рассмотрев Яна, он вскарабкался на кресло и вновь брезгливо глянул вперёд. Ян растерялся, подошёл ближе и сказал "у меня документы вам на подпись".

Чиновник молчал. Ян, не зная как себя вести, смотрел на него, надеясь, что он хоть что-нибудь скажет.

Во внешности человека таилось нечто странное, непонятное; оно спряталось и не желало себя показывать. Ян разволновался ещё сильнее, и вдруг дверь без стука распахнулась. Вошёл другой чиновник, тоже одетый в чёрный костюм, и тоже очень невысокий. У входа было совсем темно, но он сделал пару шагов, и Ян увидел его лицо.

Точную копию лица хозяина кабинета.

Ошибиться он не мог, эту презрительную надменность ни с чем перепутать было нельзя. У Яна промелькнула мысль, что зашёл его брат – близнец, он оглянулся и едва не упал от удивления.

За столом сидел кто-то другой. Совершенно иные черты. Задранный подбородок исчез, саркастическая улыбка сменилась на подрагивающие от страха губы, полуприкрытые глаза расширились и смотрели на вошедшего так, как кролик смотрит на змею перед тем, как она его проглотит.

Он трясся от страха и непроизвольно будто пытался залезть под стол.

Второй чиновник несколько секунд мрачно глядел на них, потом обернулся, наверное вспомнив, что забыл что-то сделать, и не сказав ни слова, ушёл.

Ян снова повернулся к столу и почувствовал, как его пробирает дрожь. Там вновь возник человек, который изначально был в кабинете, или же тот, кто только что вышел в коридор. То же выражение надменности, отличное от прошлого испуганного лица больше, чем отличаются лица разных людей, и одинаковое с увиденным в самом начале.

Стояла тишина.

"Что происходит?– подумал Ян. – Я схожу с ума?"

И вдруг он мгновенно всё понял и радостно засмеялся. Разгадка была простой и очевидной, странно, что она сразу не пришла в голову.

Высокомерие, как надетая маска, молча и без остатка поглощало черты лица начальника в присутствии подчинённых.

Но высокомерно можно смотреть лишь на них, а когда заходил кто-то, чей статус наоборот выше, надменность заменялась комбинацией униженности, угодливости и страха. А поскольку высокомерие – эмоция простая и общедоступная, то неудивительно, что она делала людей столь похожими. Тот, другой, вероятно был ещё одним заместителем начальника отдела, но более высокого уровня.

Но каков чиновник наедине с собой, когда никого рядом нет? Может, его лицо в это время не существует?

Будто для подтверждения теории в дверь на секунду заглянул второй человек, и Ян убедился в своей правоте, успев заметить произошедшие с чиновником метаморфозы.

Ян повеселел и с некоторой наглостью положил на стол документ. Начальник презрительно поднял брови, однако, наконец, расписался. Ян забрал бумагу и вышел.

2.5 6 .

– Теперь я понимаю, как другие относятся к подчинённым. Наверное, мне действительно повезло.

2.5 7 .

Следующий день начался неожиданно. Едва Ян успел сесть за стол и разложить документы, как в дверь стали колотить чем-то тяжёлым. Задрожали оконные стёкла, Ян выронил бумаги, устройство для регистрации перепугано взвыло и затихло.

Кто-то явно намеревался её выбить, несмотря на то, что она не была заперта. Очевидно, чудовище не умело пользоваться дверью, но ему очень хотелось добраться до скрывающихся внутри.

Через несколько секунд удары прекратились, но им на смену пришёл кошмарный скрежет, природу которого казалось невозможным даже предположить, и он становился всё громче и настойчивей.

Усилием воли Ян взял себя в руки, и, готовясь к чему-то страшному, зажмурился и распахнул дверь.

Раздался звон и грохот.

Но когда Ян открыл глаза, перед ним предстала вполне мирная картина.

У порога на табуретке стоял невысокий улыбчивый клерк в нарукавниках, совершенно не похожий на чудовище. Он держал молоток, а на полу валялась оторванная табличка, и рядом ещё одна, новая. Ян понял, что он хотел заменить номер кабинета, и ему пришлось стучать молотком.

– Вы, наверно, недавно у нас, – сказал чиновник, заметив испуг Яна. – Шум застал вас врасплох. Но со временем вы привыкните.

– Что значит "со временем", – переспросил Ян, – через неделю вы снова придёте?

– Конечно! А как вы хотели? Министерство требует повышения производительности труда, и для этого надо иногда менять кабинеты. Если долго работать на одном месте, начинаешь механически выполнять свои обязанности, исчезает творческий подход, ну и много чего ещё. Я простой клерк и не ознакомлен с утверждённым списком негативных последствий.

– Я не совсем согласен с вами, но догадываюсь, что никто никуда не переезжает, а лишь меняются вывески?

– Да, именно так. А вы что, желаете переехать? – клерк засмеялся. – Висел какой номер? Три тысячи тридцать первый! А сейчас? – он поднял с пола табличку. – Двадцать тысяч двести семьдесят один! Видите, разница колоссальная! От соседей, правда, вы теперь ещё дальше, – он опять засмеялся, – но тут ничего не поделаешь. Надо смириться и надеяться. Хотя нет, пожалуй, только смириться.

Ян кивнул.

– Я могу понять ваши мысли. Проще поменять номер, чем перевозить вещи.

Клерк хихикнул.

– Ошибаетесь! Вы не представляете, какое количество бумаг приходится подготавливать! Перевезти вещи, включая сотрудников, куда легче! Но трудности нас не остановят. И таблички меняются тоже не знаю по какой причине. Лучше на одном месте работать, а то пока привыкнешь к новому, пора уже снова переезжать. Так все считают, не только я, но вы, пожалуйста, никому не говорите.

– Тогда зачем всё это? – удивился Ян, удивившийся ещё и тому, что не потерял способности удивляться.

– Мне неизвестно, ведь я человек маленький, не слишком образованный, плохо справляюсь даже с этой работой, и Министерство может скоро отправить меня на другую, совсем несложную. Но и я понимаю, что незнание смысла приказа или даже знание о его отсутствии не должны порождать сомнений в его необходимости. Кстати, я едва не перепутал инструкции и не заколотил снаружи дверь. Вот бы вы, уходя домой, изумились, попробовав её открыть! Хахаха!

– Я сломал бы дверь, – ответил Ян.

– Сломали? Нарушили приказ Министерства? Да вы шутник! И потом, разве у вас плохой кабинет? В нём запросто можно провести остаток дней! Что здесь такого? Многие так делают! Годами и десятилетиями трудятся на благо Министерства в заколоченных кабинетах. Пока смерть не разлучит их, да впрочем, и она не всегда разлучает. У нас работает уйма мертвецов! Подождите минуту, сейчас я прибью табличку.

2.5 8 .

Примерно через час после того, как номер повис на двери, Ян возвращался к себе и заметил пробежавшего мимо человека. Рассмотреть его он не успел, тем более что тот поднял воротник и неловко прикрыл лицо рукой. Он напоминал застигнутого при попытке украсть документ чиновника, но Ян остался спокоен. После того случая он закрывал замок, уходя даже ненадолго.

Ян сел за стол, застыл на минуту, о чём-то размышляя, потом будто очнулся, подвинул ближе документы и печатную машинку.

И тут неожиданно замигала лампа. Кабинет потемнел, но лампа не потухла, свет то угасал, то немного разгорался, и в этом призрачном освещении Ян увидел, что дверь неслышно открылась.

Вошли люди. Однако на людей они были похожи не очень.

Перекошенные и заросшие шерстью лица исподлобья смотрели на Яна. Одетые в грязные лохмотья, из-за переменчивого света они исчезли в темноте и появлялись снова.

Их можно было принять за странных обезьян, загримированных для нелепого циркового представления, но этому мешала блестевшая в глазах осмысленная злоба, которая принадлежала существам, чей интеллект, несомненно, превосходил обезьяний.

Яна настолько потрясло увиденное, что он не успел даже испугаться и впал в оцепенение, которое порой наступает, когда сталкиваешься с чем-то ирреальным, сверхъестественным, выходящим за границы понимания.